Текст книги "Портал домой"

– Я не знаю. Как будто мне помогали. Я раньше так никогда не делала, – сказала Мая. Юка помогла Мае подняться; они устремились к неподвижному зеркалу портала, запрыгнув в который – растворились.

С возвращением

Сестры очнулись детьми на той же поляне, припорошенной белым снегом, все в той же детской одежде. В синеве неба светил молодой месяц. Вскочив, они испуганно оглянулись.

– Мы опять здесь! Опять здесь, Ю! – восклицала Мая. Прикрыв рот, она расширенными глазами уставилась на девочку Юку.

– Нет, мы не здесь… посмотри, что теперь вместо искажения! – сказала Юка; сестры посмотрели вверх.

– Но… почему мы здесь, а не в клубе? Ты посмотри на себя… мы опять дети! Как же холодно… – проговорила Мая, притоптывая на месте.

– Потому что… – сказала Юка дрожащим голосом. – Я не знаю, что происходит. Я не понимаю, – отвечала Юка. – Но если тебе холодно, значит, мы вернулись!

– О, Господи… как же я уже ненавижу эту ночь! – сказала Мая.

– Мы все еще без сверхспособностей, – отрешенно констатировала Юка.

– Почему… почему ты так решила? – пролепетала Мая.

– Я пробовала сказать телепатически…

Постепенно начало светать; в поисках ответов сестры двинулись в клуб.

Между тем окружающая жизнь сонно просыпалась. Они спешно прошли по балке между двумя старыми покосившимися ивами, примкнувшими кронами друг к другу; люди квело выбирались из домов, плетясь на работу. Трамвай ходил как раньше, только тише и ленивей.

Сестры доехали на нем до клуба, немного согревшись. Мая не решалась выходить, то и дело шмыгая носом, часто чихая.

– Мая, тебе нужно одеться. Давай зайдем ко мне, найдем тебе что-то, – предложила Юка. Мая улыбнулась в знак одобрения; подскочив с места, она схватила Юку за руку, потянув к ступенькам.

Клуб, как и прежде, был полуразрушен. Обогнув его, они добежали до Юкиной калитки; она помедлила, прежде чем ее открыть.

– Только тише, – попросила она, аккуратно приоткрывая дверь.

Спавшая в будке собака залаяла. Юка подбежала к ней, но, вопреки ожиданиям, собака забилась глубже в будку, задрожав то ли от холода, то ли от… Эта реакция испугала Юку.

– Давай забежим в летнюю кухню. Они еще спят, – сказала она, приоткрывая скрипучую дверь оставленным в замке ключом.

– А что с собакой? – спросила Мая.

– Ничего. Все в порядке, – сказала Юка, не прекращая об этом думать. – Уже много времени, – добавила она, не отрывая взгляда от настенных часов, показывавших девять часов двадцать минут.

Кто-то вышел из дома; дверь кухни дрогнула от потока ветра. Сестры скрылись в ванной, задернув тряпичную занавеску из старого покрывала. В летнюю кухню вошли, стали бросать уголь в печку. Юка прикрыла Мае рот рукой. Вскоре дверь притворили.

Юка подсмотрела за занавеску; увидев, что никого нет, она вышла, заглянув в окно, – отец вошел в соседскую дверь. Юка принялась рыться в шкафчиках серванта, где отец хранил свои рабочие вещи, скидывая их на пол.

– Вот, держи. Быстрее надевай! – торопила она, протягивая черные дырявые подштанники и коричневый вязаный свитер с воротничком. Сама же надела поверх своей одежды серые, перепачканные травой спортивные штаны и полосатую тельняшку, – все, что нашла из приличного. Рукава и низ штанов пришлось хорошенько подкатать.

– Пошли. Он к нему надолго ушел, – сказала Юка, вытягивая Маю за руку. – Только давай к Маре заглянем.

Они проскочили к ее окну позади выступавшей веранды.

Юка аккуратно постучала по стеклу; вскоре шторы приоткрылись.

– Приоткрой окно, – сказала Юка, тыкая на форточку.

Маря взгромоздилась на подоконник, недоверчиво и сонно выглядывая сквозь сетку.

– Это я! Ну, то есть… я же тебе рассказывала, что прилетела на НЛО и умею перевоплощаться в кого хочу, – спешно проговорила Юка. – Теперь ты видишь – это правда.

Маря поморщилась, медленно переводя взгляд с Маи на Юку, оценивая внешний вид сестер:

– Так говорила Юка, моя сестра, – отозвалась Маря, поморщившись. – Но она поехала к себе домой, – заявила она.

– Куда это?

– Если бы ты была мне сестрой, ты бы знала.

– Та Юка – ненастоящая, я об этом и говорю. Она опасна!

Мая стояла начеку, выглядывая из-за угла дома. Маря задумалась, нахмурившись и раздув губы. Юка добавила внушительнее:

– Она украла мое тело! Она так может поступить и с тобой, и с папой, – давила она, нащупывая в сестре небольшой огонек доверия.

– Но та Юка… она странная. Я это сразу заметила, – сказала Маря.

– С кем ты болтаешь, глупая? Еще очень рано! – послышался голос Жанны.

– Я с Юкой по телефону, – быстро нашлась Маря.

– С полоумной? Она так вчера нашу Мусю испугала! – послышалось в ответ.

– Если бы она в эту Матрешкину вселилась, было бы здорово… наверное, – тихо прибавила Маря. – Ладно, пока что верю. Но что я могу сделать?

– Дашь свой телефон до вечера? – спросила Юка.

Маря, спрыгнув с подоконника, возникла в окне уже с телефоном в руках; она протянула его Юке через порванную сетку.

– Только никому о нас, окей? Иди еще поспи. Увидимся вечером, – сказала Юка, послав воздушный поцелуй сестре – ладонью к стеклу.

Пригибаясь к земле, сестры выбежали за калитку.

Юка ощутила облегчение после разговора с сестрой и вновь обрела уверенность. Сестры с некоторой опаской заглянули в клуб, избегая смотреть на роковой второй этаж и даже думать о нем: вся постройка оставалась в том же критическом состоянии, без признаков жизни.

– И ни Рокосуда, никого, – констатировала Юка, ощущая холод от волнения.

По предложению Маи, они сели на трамвай, – излюбленный ими транспорт, на котором можно было проехать зайцем.

Пройдя через парк Горина, они пересекли трамвайные рельсы и прошли вдоль дороги с рядом многоэтажек по обе стороны, дойдя до остановки «На повороте», через дорогу от которой располагалась «Черная дыра». В магазин часто захаживали мутные люди и редко продавалось что-либо кроме дешевого алкоголя. Юка впервые задумалась об этом заведении. Увидев отстраненный и задумчивый взгляд сестры, Мая посмотрела следом.

– Странно так… уже не помню, когда он появился. Еще и так близко к дому, – проговорила Юка.

– Н-да уж… Безнадежно гиблое местечко. И с виду мрачное, – добавила Мая.

Пройдя во двор многоэтажного комплекса, они проследовали вниз, на детскую площадку. Усевшись на двойные качели, Юка принялась искать свой номер в записной книжке телефона, пока Мая раскачивалась, вспоминая детство. Наконец Юка посмотрела на Маю совсем по-взрослому.

– Нашла. Я буду звонить. Только ни слова, Мая, – распорядилась она, нервно сглатывая.

– Эх, Ю… А я и не собиралась… – Мая несколько смутилась, но, хорошо раскачавшись, подставила расстроенное молочное лицо небу.

Копия Юки подключилась к вызову. Юка попробовала скопировать голос сестры, не перестававший дрожать:

– Привет, а ты еще дома?

– Да. Я же говорила!

– Просто папа спрашивал, когда тебя ждать, – Юка едва сдерживала неприязнь, незаметно переросшую в злобу.

– Я ему говорила.

– Я спрашиваю… Я просто хочу, чтобы ты помогла мне написать письмо маме. Матрешкина не хочет… Пожалуйста, Ю, ты можешь приехать поскорее, пожалуйста!

– Я приеду к шести, так что займись пока чем-то полезным. Ладно, давай, увидимся, я сейчас занята!.. – сказала копия Юки, отключаясь.

– Тогда до встречи! – выдавила Юка своим голосом, затем выкрикнула по направлению к дому: – Я до тебя еще доберусь, Юка!.. Морта собачья! Вот же сволочь!

Над тающим снегом навис легкий туман. Окружающее казалось до того реальным – режущим глаз, что невольно вызывало доверие, разве что они все еще оставались детьми. Мимо проходили знакомые, с которыми Юка здоровалась; они отвечали ей скорее из вежливости – как непосредственному ребенку, здоровающемуся со всеми подряд.

– Как же долго ждать! – вздохнула Юка. – Было бы хотя бы пять часов… – причитала она, прохаживаясь кругами.

Незаметно улица окрасилась синевой. В проулках появились машины, прибывающие в гавань стоянок. Юка еще раз проверила время и, не заметив подвоха, довольно объявила об этом Мае.

С наступлением темноты заметно похолодало; снег осыпался крупным пухом. За котельной показалась высокая худая женская фигура, отрешенно свернувшая на дорогу в сторону площадки. Насторожившись и узнав по походке себя, Юка дернула Маю за руку, сказав:

– Это она, – и они побежали, скрываясь за котельной. По пути Мая удивлялась:

– Ты заметила, как время быстро пролетело? Как будто минута прошла.

– Ну, такое часто бывает. Правда… не тогда, когда сильно ждешь.

В подъезд их впустила бабушка с тростью, заговорившая с Юкой:

– Ой, а это Юкина сестричка, наверное?

– Да-да, – отреагировала Юка, осекшись. Она вспомнила, что лучше об этом не распространяться.

– Вы очень похожи, – сказала женщина, меняясь в лице и прибавляя: – Время удивительно быстро бежит!.. Только вот смотрела, было десять с копейками… а-а-а, – протянула женщина, пробежав мутными глазами по небосводу, недоумевающе нахмурившись на сестер, – уже шесть.

– Бывает, такое случается, когда не ждешь, – ответила Юка, вытеснив улыбку. Женщина задумчиво покачала головой и, опершись на трость, оглядела двор.

Сестры забежали в подъезд, поднялись на лифте на восьмой этаж и застыли возле тамбура.

– А вот теперь как бы открыть дверь, – сказала Юка.

Мая взялась за ручку, и дверь подалась.

– Она открыта?! – удивилась Мая.

Юка сощурилась на нее.

– Я же тоже пробовала… Она что, еще и двери не закрыла?! – вскипела Юка, проходя в тамбур и высматривая малейшие перемены.

– А если она догадалась, что мы здесь? – сказала Мая.

– Я думаю, она бы тогда закрыла двери, – сказала Юка.

Входная дверь была заперта.

– Хоть ее закрыла, – проговорила Юка. – Хотя обычно тамбурная открывается почти сразу. У нее плохой магнит. Открывается от любого дуновения.

Мая подошла к двери, положив руку на ручку поверх Юкиной, с силой опуская вниз. Дверь подалась; Мая скромно улыбнулась:

– Мы сильно хорошо о ней думали.

На пороге лежали черные мешки с личными вещами Юки, принесенными с полок и из шкафов. На кроватях – в зале и дальней комнате, у лоджии – была раскидана одежда. Порывшись в ней, Юка нашла свой телефон. ПИН-код и биометрия на Apple были изменены. Юка отшвырнула телефон, но затем, резко подняв, направилась в прихожую, задумав всунуть его в мешок.

– Она узнает! – крикнула Мая.

– Узнает что-то новое о себе?! – крикнула Юка, ударив ладонью по тумбочке. Она упала на пуфик, стоявший у входа, согнувшись и положив вытянутые руки с расслабленными кистями на колени.

Мая прикрыла телефон вещами.

– Но мы – не они, Ю, и пусть они об этом знают!.. – сказала Мая, красноречиво зависнув над Юкой, мягко качнув головой. – Они никогда не станут нами, и это наше преимущество! – Мая направилась в кухню.

Юка пошла в зал подыскать одежду. Она надела серый свитер с оленями и черные джинсы на флисе, подвернув все по размеру; усевшись на кровать, она отстранилась от бесновавшихся мыслей. Мая принесла чай, поставив его на деревянный лакированный стол перед ними, подсаживаясь к сестре.

– Ю, – сказала Мая, досадливо улыбнувшись, – а ведь ты сейчас куда больше похожа на прошлую себя.

Юка тотчас ссутулилась, опуская покачивающую голову.

– Ничего, все будет хорошо! – сказала Мая, заметно повеселев; она накинулась на Юку и принялась ее щекотать. – И еще… – сказала Мая, закинув ногу на кровать, оправляя одежду. – Мне кажется… двери действительно, – сказала она, помедлив, – были закрыты.

Юка сощурилась на нее, вопрошающе нахмурив брови:

– Что?

– Когда мы подошли к клубу в той реальности, я дергала за дверь, и она была закрыта… а потом я подумала, что было бы хорошо, если бы двери не было. Когда я потом постучалась – рука, представляешь, прошла насквозь! – сказала Мая. Уголки ее губ вильнули, глаза увлажнились. – Это правда! – настаивала она, смахивая капли кончиками тонких чувственных пальцев.

– Но как, если у нас нет сверхспособностей? – недоумевала Юка, поникше добавляя: – Когда мы сюда пришли, я подумала, как бы открыть дверь – и ты ее открыла!

– Юка, это я! Я попробовала представить, как тогда… но она не исчезла – она… – сказала Мая, взвинченно засмеявшись и тотчас заплакав.

Успокоив Маю, Юка собрала для нее вещи.

На лоджии, в плетеной корзинке, накрытой тряпками, Юка нашла неполную пачку припрятанных кем-то когда-то сигарет и вручила их Мае.

Сестры направились на лоджию с кружками остывшего чая. Мая трясущимися руками выудила сигарету, приоткрывая рот, чтобы что-то сказать. Юка тотчас с улыбкой протянула ей спички, которые она достала из кармана. Решительно достала и себе. Вскоре ментоловое облачко двоих вырвалось наружу, объяв небо рассеивающейся пеленой. Посыпала колючая пороша.

– Интересно, где сейчас Миша?.. – протянула Мая.

– Да уж…

– Может, наберешь его, пока есть телефон? – Мая расслабленно и блаженно затянулась.

– Я не хочу подвергать его опасности. Кто знает, зачем это все с нами происходит, – сказала Юка.

– Значит, правда… значит, я была права, ты…

Юка тотчас ее осекла:

– Нет, Мая! Пожалуйста, никогда не говори, что хотела сказать.

Юка выкинула сигарету, прикрывая окно.

– Но, Ю, мы уже с ним работали, вряд ли это обратимо… А если ты больше никогда его не увидишь? – беспечно говорила Мая, тайком посматривая на сестру.

«Почему он вообще? – задавалась Юка вопросом. – Ну что они в нем нашли? Сутулый, нос длинный, лицо тоже… Что он им сделал?»

Не высовываясь из окна, Мая протянула:

– Звони уже. Я знаю, что ты этого хочешь. Хочешь, просто не доверяешь самой себе…

Слова Маи, затронув сердечные струны, отдались мурашками по телу.

Юка всегда поражалась всезнающей, беспрекословной уверенности сестры, граничащей с интуитивной прозорливостью; способностью играть на струнах другой души удивительно непринужденно и ненавязчиво, добираясь при этом до самого центра, которого никому, кроме нее, не было суждено узнать.

– Но мы уже должны ехать ко мне. Я должна Маре отдать…

Мая прервала ее проницательным взглядом с улыбкой, прикрывая другое окно.

– Боже, Мая, да без проблем! Мне это ничего не стоит, – заявила Юка. – Просто у нас нет его номера!..

– А что, если тебе попробовать, как с дверью? – таинственно проговорила Мая, основательно включаясь в решение проблемы. – Представь, что номер есть, и он на Марином телефоне. Представь Мишу…

– Ну, представила, – сказала Юка мрачно, желая все это поскорее закончить.

– А теперь проверь! Проверь, Ю! Это же удивительно, невероятно!.. – ликовала Мая в экстатическом вдохновении, поднимавшем ее возбужденность до небес. Это настроение сопровождало любые действия, в которые были посвящены двое, – «согласием неразглашения».

Юка вытянула телефон из кармана.

– Щюка, через «ю»? Это кто? Это же мой номер! – вскрикнула она, вспоминая: – А ведь Маря не промах! Моя сестренка! М-м-м… Миша! – резко выкрикнула Юка, прерывисто вздохнув.

Мая встала над экраном; их глаза сошлись в синем свете.

– Теперь веришь? – промямлила Мая, ткнув на кнопку звонка.

– Ты слышишь запах, куча запахов, откуда бы… – заметила Юка.

Раздался женский голос, и Юка встревоженно произнесла:

– Здравствуйте, а можно Мишу?

– К сожалению, он в больнице. А кто вы?

– Я… подруга. А почему в больнице?

– Перед тем как уйти, он мне сказал, что поедет к подруге.

Женщина помедлила.

– Только не дошел – на него напали в парке Горина, – голос женщины срывался. – Не знаю, не знаю… Этих ублюдков даже не ищут! Куда только я не обращалась!.. В жизни нет справедливости, девочка… запомни это…

Женщина тяжело вздохнула, заплакав.

Юка вспомнила, что ей говорила Мая перед этим.

– Как?! Это очень… Я очень сожалею!.. Куда я могу к нему подъехать?

– Девочка, он сейчас в коме – мы ждем операцию. Лучше просто позвони в шестнадцатую.

– Спасибо… Еще раз извиняюсь…

Юка ненадолго отключилась, покачивая головой: «Но почему он?..» – спрашивала она себя.

– Поехали к нему сейчас? – взволнованно спросила Юка.

– Но ты же говорила – домой?! Нас вряд ли примут – уже восемь.

– Попробуем. Потом Маре объясню…

– Тогда заедем потом ко мне, ладно?

– Да, – Юка ушла в себя, проплывая через лоджию.

Качнув головой, Мая умиленно посмотрела ей вслед, искоса отводя заблестевшие глаза в пол, едва приподняв уголок губы в растроганной улыбке.

Накинув куртки, сестры направились на остановку; вскоре их уносила полупустая маршрутка.

– За проезд передавайте! – крикнул водитель. Ничего не говоря, Юка вытянула ровно тридцать рублей, протягивая водителю.

– Откуда у тебя? – шепнула Мая.

– Так ты же меня научила! Хватит не на одну поездку! – бравурно проголосила Юка, широко улыбнувшись.

Покинув маршрутку, Мая предложила что-нибудь купить Мише. Они забежали в магазин через дорогу, купив подпорченные фрукты, залежавшиеся на прилавке, и йогурты в стаканчике, – выбирать было не из чего.

В окнах больницы горел свет, но вокруг правило затишье, объятое синью, с которой срывался подкручиваемый ветром снег. Дверь в отделение была закрыта. Мая закурила, когда на крыльцо вышел высокий тучный мужчина в халате с тем же намерением; он уставился на Маю, спрятавшую руку за спину.

– А вы, девочки, куда? – спросил он.

Юка подошла ближе.

– Можно увидеть друга?

– Как зовут?

– Миша.

– Имя, фамилия.

– Миша… – Юка обернулась на Маю, пожавшую плечами. – Все время забываю, фамилия сложная…

Мая решила подключиться к диалогу; она подошла, демонстративно шелестя пакетом.

– Возьмите, они уже ему ни к чему, наверное… Возможно, мы больше никогда не увидимся, – сказала Мая, протягивая врачу пакет. – Он был бы рад.

Запнувшись от накатившего смеха, сделав вид, что поперхнулась, она добавила:

– Наверное, уже сильно поздно…

Пустив пару театральных слезинок, она обернулась от прорвавшего смеха; прикрыв лицо руками, она засмеялась навзрыд, стараясь не смотреть на Юку во избежание повторного наката. Юка прикрыла рот рукой, уводя взгляд вбок: она едва держалась, чтобы не поддаться влиянию сестры.

– Девочки, так не делается. В это время никто не принимает, но… если уж так все плохо… Проходите, только быстро, – сказал мужчина, следуя за ними.

– Ну, вы хоть знаете, что с ним? Мне же надо его как-то найти, – сказал мужчина, приостанавливаясь.

– Его мама сказала, что его избили в парке неизвестные, – сказала Юка. – Не знаю, может… сегодня или вчера.

Врач прошел вперед.

– На второй идемте. Бахилы, маски здесь, – сказал он, указывая на автомат. – Куртки снимаем, вешаем.

– Мая, – сказала Юка в ухо сестре, – это было совсем не смешно!

Мая прикрыла рот рукой от повторного наката, завидя смешную серьезность Юкиных чувств.

Сестры вошли на второй этаж в реанимационное отделение.

– Тяжелая черепно-мозговая у вашего друга, – сказал врач, открывая дверь в палату. – Общаться друг не сможет, он под барбитуратами. А пакет оставьте себе, у него питание через зонд, – сказал он, строго добавив: – Антисептик у двери. У вас десять минут.

Выходя, врач посмотрел на дежурную медсестру, сидевшую в палате, – периодически сверявшуюся с состоянием пациентов, записывая данные с аппаратов слежения, – и похлопал пальцем по тыльной стороне запястья.

– Вы к Мише Полыниному? – отозвалась медсестра.

Миша лежал подключенным к аппарату жизнеобеспечения; голова была забинтована.

Юка кивнула, продолжая растирать руки антисептиком, поглядывая на кровать. Мая подошла к Мише, увешанному трубками и проводами, обставленному прикроватными аппаратами.

– А вы не знаете, насколько у него все серьезно? – спросила Мая.

– Будем надеяться, восстановится. В таких случаях молитва очень помогает. Помолитесь за него, ему это поможет больше, чем эти фрукты, – сказала медсестра, грустно улыбнувшись.

Мая взглянула на нее с расслабленным и в то же время серьезным выражением, прикрывая глаза для молитвы.

В палате лежало без сознания еще два человека. Юка вдруг ощутила мгновение вечности, – загадочного и необъяснимого столкновения жизни со смертью, на фоне которой жизнь казалась незначительной; ощутила страшную душевную боль и неспособность пошевелиться от давящего светлого и полупустого пространства. Ей казалось, что перед ней лежала ее умирающая душа; остаток того, что удерживало ее в этом мире.

– Юка, подойди, мне кажется он рад, что мы приехали. Его палец шевелится, – сказала Мая. – Видишь, молитва помогает! Я же тебе диктовала молитвы, помнишь?! Попробуй, они и тебе…

Отстранившись от сестры, Юка неловко подошла к кровати Миши, избегая смотреть на его голову.

– Мая, проверь, он дышит? – обеспокоилась Юка, обратившись шепотом к Мае.

– Тут какой-то аппарат пищит, значит, скорее всего… – сказала Мая, бросив недоверчивый взгляд на медсестру. – И у него еще какой-то аппарат подсоединен к лицу.

Настроившись, Юка опустила на Мишу взгляд, прикрывая глаза: «Боже… было бы лучше, если бы ты не мучился. Бедный… уж лучше смерть, чем… Я не верю… но почему ты?! Почему?! Миша…» – думала она про себя, глубоко вздыхая. Лицо Миши было покрыто багрово-синюшными гематомами; повреждения рук были скрыты повязками.

Их время заканчивалось, когда Миша, тяжело вдохнув, открыл глаза. Сестры крикнули медсестре, отбежав к двери. Но на месте, где она сидела, теперь никого не было, как не было и других пациентов.

Миша неспешно снял с себя катетеры, зонд, введенный в желудок, отсоединился от искусственной вентиляции легких. Он поднялся совершенно голый, еле держась на ногах; сестры подбежали к нему, придерживая под руки. От смущения Юка вообразила на нем одежду, которая была при первой встрече.

– Девочки! Девочки, что вы делаете?! – крикнула медсестра испуганно.

– Мне надо его найти… они мне сказали, я должен попробовать… – заговорил Миша, то и дело повторяя сказанное.

Послышались звонкие шаги, кто-то невидимый подбежал к Мишиной кровати.

– Пульса нет, – вскрикнула женщина, добавив сестрам: – Девочки, быстро выбегаем!

Выскочив за дверь, медсестра крикнула:

– Пациент без пульса!

Миша даже не думал останавливаться. Вскоре они покинули больницу. Юка пыталась мысленно отключиться от происходящего, но ведя под руку Мишу, продолжавшего повторять одно и то же, сделать этого не могла.

– Куда ты собираешься идти? – наконец спросила Мая.

Миша остановился и замолчал, опустив голову.

– Они сказали, вы отведете…

– Кто… они? – спросила Юка, и по ее телу рассыпались мурашки. – Ты помнишь нас, Миша? – ее передернуло.

– Вы Мелисса и Морта… – сказал Миша, рывком меняя интонацию, заговорив медленно и печально: – Они навсегда останутся в больнице. Они не хотят идти. Они не хотят, чтобы их разделяли, поэтому… останутся здесь. Но они наконец-то навсегда вместе. Пустой грузовой поезд освободил их. Но я один, и… они сказали, там мне будет лучше… – бессвязно говорил Миша, глядя в никуда.

– Нет, нет, мы Юка и Мая, ты должен помнить! – крикнула Юка; ее голова закружилась.

Снег мягко слетал в свете фонаря. Миша взялся за голову, ощупывая тело в местах повреждений.

Мужчина средних лет, сидевший на лавочке у больницы, подойдя к ним, остановился в свете фонаря. На нем был клетчатый шарф, закрученный вокруг шеи, и длинное черное пальто; лицо отливало синевой.

– И давно вас отпустили? – спросил мужчина хриплым, переходящим в шепот голосом, приближаясь.

Миша закачал головой.

– Извините, но мы не знакомы, – сказала Юка и, подобрав Мишу под локоть, потянула за собой; Мая не торопилась уходить, все оборачиваясь на незнакомца.

– Значит, с тобой живые, Мэд? – продолжал мужчина, волочась следом. – Да еще каких себе отхватил – только слухи чего стоят!

Миша кивнул, стоя спиной к незнакомцу:

– Да, Галлос. Они проведут меня.

– У него другое имя! Вы что, знакомы? Почему вы идете за нами?! – крикнула Юка, останавливаясь и оборачиваясь.

– Если спрашиваете, значит, живые… – повторил мужчина, засмеявшись и закашлявшись, придерживая шарф. – Меня с собой возьмете? Покажу дорогу.

Юка сдулась, просчитав за и против: дороги они не знали, а Мишу было то еще дело разговорить. Заметив ее колебания, мужчина подошел. Заметив умиротворенный вечностью взгляд, Юка поддалась.

По пути им встречались довольно странные, потерянные личности: некоторые сидели на лавочках у подъезда; некоторые повторяли одни и те же действия, топчась на месте. Почти все кричали им вслед, о чем-то прося. Один раз Юке померещилось, как кто-то выпрыгнул из окна – окно при этом осталось закрытым. Переведя взгляд, она увидела сгорбленного человека с многочисленными переломами, опустившегося на колени; он смотрел на них, вскинув и вывернув голову вбок. Увидев, что на него смотрят, мужчина поднялся, посмотрев им вслед.

– Вы придете за мной? Я. Еще немного. Подожду, – послышался тягучий безличный голос.

Время перевалило за девять, перепрыгивая пустующие улицы психоделическими лапами вечности.

Дойдя до остановки, они притормозили последнюю маршрутку. Взойдя по ступенькам, Юка посмотрела в кабину водителя. Ни за водительским местом, ни в салоне никого не было.

Только Мая задумала присесть, опускаясь на пустое место, как кто-то крикнул:

– Вы что, слепые, что ли?!

– За проезд передаем! Вошло два человека! – откликнулся водитель.

Юка порылась в карманах, заметив, как незнакомец спокойно уселся на место, довольно поглядывая на сестер. Миша остался стоять, постоянно оборачиваясь на выход. Вскоре он отключился от реальности, устремив серьезный и задумчивый взгляд в окно. Юка протянула руку водителю – деньги забирать не торопились.

– Девочка, я тебе руку тяну для чего? Неужели так тяжело положить на ладошку, чтобы не отвлекать водителя? – прогремел водитель, выхватывая из руки деньги, которые тотчас растворились. – Тьфу, что за люди?! По салону проходим!

Краем глаза Юка заметила фигуру, двигавшуюся им навстречу. Внезапно после сильного толчка маршрутка резко затормозила. Сестры и невидимые пассажиры не удержались за поручни, и их отбросило к перегородке кабины водителя. На сестер навалилась невидимая и подвижная человеческая куча – восклицавшая, ужасавшаяся и матерившаяся на водителя. Следом раздался хлопок двери и звук шагов по асфальту. Выругавшись баснословным матом, водитель запрыгнул обратно в кабину, обернувшись в салон:

– Та-ак, люди, успокаиваемся! Никого там нет, никого не переехали. Все в порядке, едем дальше! – сухо отчитался он.

Оправившись от шока, некоторые люди просили их выпустить; другие требовали вернуть деньги за проезд – моральную компенсацию. Большая часть осталась на своих местах – в ночное время транспорт ходит редко, – перекидываясь между собой несуразными предположениями о случившемся.

– Водитель, остановитесь, там же человек! Вы же его переехали! – закричала Юка.

Мая округлила на нее недоумевающие напуганные глаза. Люди заговорили в один голос. Кто-то настойчиво просил водителя еще раз проверить место происшествия, к этому голосу подмешивались другие просьбы и опасения.

– Девочка, да успокойся ты, а то высажу! – сказал водитель, обращаясь ко всем: – Люди, если этот балаган продолжится, я всех высажу, и добирайтесь, как хотите! (Выругался).

Салон замолчал.

Оглянувшись на заднее окно в поиске подтверждения своим словам, Юка разглядела человека, волочившего ноги в сторону легковой машины позади. Ткнув пальцем Маю в бок, она кивком указала ей на мужчину за окном.

– Это Сусидал, – отозвался незнакомец с места, оборачиваясь на них. – Был в закрытом гробу похоронен, а теперь как новенький, – сказал он, повернув голову набок; разведя веером пальцы в стороны, он комично надул щеки и губы.

Через десять остановок маршрутка запетляла зигзагами.

– Нам до конечной, если ничего не поменялось, – сказал незнакомец, не оборачиваясь.

Конечная находилась неподалеку от трамвайного закругления, – со стороны парадной заброшенного Дома культуры. На остановке и вокруг – никого. Площадь пустовала и в дневное время, хотя тут, конечно, собирались небольшие компании в увеселительных целях на задворках здания.

Сестры помогли Мише спуститься, задерживая пассажиров, недоумевающих по поводу сомнительного «столпотворения».

Вскоре они огибали балку через проселок, – полагаясь на воспоминания незнакомца. Снег с бурого неба осыпался мягким пухом.

– А в той стороне раньше было кладбище, – трагимечтательно сказал мужчина, приостанавливаясь. – Дадите минутку для передышки? – он оперся руками о колени, вглядываясь в сторону кладбища.

– Вы же не жилец… да? – спросила Юка; в горле стал ком.

Мужчина резко выдохнул, засмеявшись и закашлявшись, придерживая шарф.

– Я вон там остался, – сказал он, указывая кивком на небольшое кладбище, изолированное полем от примыкающей лесополосы.

Глядя на одинокий кладбищенский островок, укрытые тьмой руины, Юка подумала, что там, должно быть, покоятся особенные люди, с особенной, а, может, и пугающей историей.

Небо над полем, откуда несся ветер, казалось более синим и далеким, увитым рябью из перламутровых облаков.

Маины глаза забегали; приподняв брови и облизнув пухлые губы, она обеспокоенно уставилась на Юку.

– Почему? – спросила Юка, вздув ноздри и заморгав.

Мужчина качнул головой, с трудом склонив голову набок.

– Пока живы – живите и не думайте об этом. А я… я почти уже дома, благодаря вам, – мужчина кивнул сестрам в знак признательности, замерев на миг со склоненной головой. Вскоре он последовал по тропинке, опоясывающей лесополосу, посмеиваясь и покачивая головой.

«Что бы это значило? – думала Юка. – Почему мы постоянно возвращаемся сюда?»

Минуя поляну, мужчина направился к противолежащей лесополосе.

– Как вас зовут? – крикнула Юка, думавшая спросить об этом еще в маршрутке.

– Галлос, Галлос, Галлос… – повторял мужчина с печальным многоточием.

Они прошли за деревья, недавно преграждавшие им путь.

– Мы пришли, – сказал мужчина, стягивая шарф; на его шее была синюшная борозда с красноватыми подтеками. – Вам нужно его открыть.

Мая схватилась обеими руками за Юку, прошептав:

– Мы не должны, Ю.

Юка взглянула на Мишу, подступавшего к тому месту, где должен находиться портал.

– Что-то мне подсказывает, что не нам решать… – отозвалась Юка.

Ветер зашелестел сухими листьями, погнав их к ним. Юка подбежала к Мише, повернула к себе его голову; их губы сошлись в поцелуе, в то время как его туманный взгляд созерцал небытие. Вскоре он прикрыл глаза, чувственно сведя брови. Юка резко отстранилась и, отвернувшись от всех, открыла портал.

Она выбежала из лесополосы, пересекая поляну быстрым шагом, тихо приговаривая:

– Так предрешено. Так должно было быть, – смахивая выправленными кистями слезы, то и дело отворачивая лицо от Маи, бежавшей следом. Каким же унизительным и непозволительным было проявление слабости.

– Ю… ну чего ты? Мы же не должны были этого делать! Солнышко… – проговорила Мая, переводя дыхание.

– Знаешь, а ведь мы раньше никогда не видели духов… решивших, что мы, именно мы должны их «сопровождать»! Может, не просто так, а?! – раздраженно отозвалась Юка, не желая ничего обсуждать. Ей хотелось спрятаться, чтобы никто ее не видел.