Книга: Города на бумаге. Жизнь Эмили Дикинсон - Доминик Фортье

Нельзя иметь одновременно и жизнь, и книги, — разве что выбрать книги раз и навсегда и вписать в них свою жизнь.

Возможно, там, в пустоте между главами и таятся какие-то драмы, которые Эмили описывала в дневниках и письмах. Но почти всё это сожжено, и в материальном мире ничего не осталось. Только стихи и гербарии. И немного её писем, совсем немного. Причём, сама поэтесса настолько презирала самовыражение через творчество, что её личности в её стихах почти не найти. Поэтому даже там нет следов каких-либо драм. Этот роман — история девочки, которая настолько любила мир, что отвергала его; её фантазия была настолько богатой, что ей хватало цветка, чтобы писать о саде; её душа была настолько чистой, что признавала только слова. Это роман о жизни и внутреннем мире интровертки, жившей в XIX в. на севере США.

Возвратившись в Хомстед, она думает, что, наверное, из всех членов своей семьи больше всего любит именно дом.

В книге есть интересная сцена, когда к Эмили пришёл гость, а она втянула своё тело в комнату, как в раковину, разочарованная от неприязни, что придётся с кем-то лично общаться. Дверь она гостю так и не открыла. Думаю, эти чувства знакомы многим людям с социальной тревожностью и даже социофобией — хотя Доминик и не навешивает ярлыков и даёт главной героине сугубо образную мотивацию.

Кроме личности главной героини и её образа жизни, важное место в романе занимают ещё две темы — смерть и стихи. Тут стоит сразу расшифровать первую: для Эмили любовь и брак были таким же несчастьем, как смерть, потому что и то, и другое, и третье чревато разлукой. Эмили вообще не верила в брак, как не верила и в Бога. Поэтому из книги складывается впечатление, что её изоляция вызвана тоской по тем, кого она утратила, и желанием избежать новых потерь. И Эмили всегда как будто смотрела вперёд, далеко за ту грань, что отделяет жизнь от небытия. Поэтому я сформулировала тему как «смерть», но это не так грустно и не так тяжело, как звучит. Однако самое важное — это стихи. Даже утрата для поэтессы лишь способ перейти от реального к воображаемому, поэтому люди в книге на самом деле не умирают, а становятся плодом её воображения.

Но хотя стихи — это самое важное, хотя Эмили казалось, что она не сможет дышать без стихов (и книг, и цветов, и её дома), всё же в «Городах на бумаге» про них сказано намного меньше, чем в следующей книге Доминик Фортье «Белые тени», где поэтесса умерла, и поэзия стала главной героиней. Честно говоря, образность второй книги мне нравится намного больше. Но несправедливо сравнивать романы: во втором есть завязка, развитие, кульминация и развязка, и там есть множество героинь с историями, непохожими друг на друга — это взаправдашний роман; в первом же есть только течение времени от рождения и до смерти, без всяких драматических поворотов — это скорее очерк жизни. Или не очерк, а дневник? «Города на бумаге» выглядят так, будто Доминик записывала мысли на первой попавшейся под руку бумажке, а потом подшивала страницы в некоем подобии хронологического порядка (и здесь есть отсылка к тому, как Эмили писала стихи). Есть описание, как это было, но нет, почему было так, а не иначе. В какой-то момент жизнь обрывается, голос умолкает, книга заканчивается. В этом её очарование. Это художественный роман, но в нём не выдумка, а правда, созданная словами и ничего не говорящая прямо. Нам не обязательно верить Доминик — в конце концов, это лишь её личный взгляд, — но такой пример вдохновляет. У каждого читателя может быть свой взгляд, свой способ очароваться фигурой главной героини. В моём случае всё вышло просто: сначала я полюбила то, как пишет Доминик, а потом с её помощью полюбила Эмили. Полюбить то, как пишет Эмили, мне пока только предстоит — нежнейший сборник стихов с тиснением цветов на обложке ждёт на полке. (Единственный нюанс: между книгами есть разночтения, возникшие то ли по невнимательности автора, то ли по вине переводчика. Например, всю первую книгу волосы Эмили были чёрными, а вторая книга начинается с упоминания медно-красных волос, в которых не было ни одной серебряной нити. И я поискала информацию: где-то действительно хранится рыжая прядь, предположительно принадлежавшая Эмили и кем-то украденная у людей, которым поэтесса её подарила. Или, например, её племянника в первой книге называют Жильбером, а во второй — Гилбертом. Таких пустячков мало, но они есть. А переводчица одна и та же.)

И, в отличие от второго романа, «Города на бумаге» особенно ценны тем, что показывают, как живая ещё поэтесса относилась к своим стихам, о чём писала и почему не хотела публиковаться.

Она пишет не для того, чтобы самой стать видимой. Она пишет, чтобы засвидетельствовать: здесь жил цветок, жил в течение трёх июльских дней 18** года, и был убит ливнем на рассвете. Каждое стихотворение — крошечная гробница, воздвигнутая в память о незримом.

Она не выходила из комнаты, но была свидетельницей жизни. Для неё стихи были домом, а для меня домом стала она.

Она мечтает о стихах, написанных насекомыми, которые передвигались бы на своих длинных тонких лапках, с блестящим панцирем — это их броня, защищающая от здравомыслящих господ и до невозможности приличных дам, которые начинают верещать, завидев божью коровку. Наверное, божья коровка тоже верещит, столкнувшись с башней из нижних юбок, увенчанной зонтиком от солнца, но её не слышно: вот она-то и есть истинная леди.

Она мечтательница, претворившая мечты в свою реальность. Моё с ней знакомство, быть может, началось немного странно, но я, кажется, нашла и свою писательницу — Доминик Фортье, — и свою поэтессу — Эмили Дикинсон.

Крохотная история созданная из отрывков и фрагментами, маленьких моментов жизни Эмили Дикинсон, частично взятых из биографии, а частично из воображения автора, дающая возможность понять творчество и личность поэтессы, погрузиться в ее маленький одинокий мир.

«Ей нужно так мало, что она могла бы и не жить.

В эссе Доменик Фортье, Эмили соткана из пения птиц, шелест травы, хлебных крошек и запаха свежеиспеченного хлеба, книг и стихов на клочках бумаги, тишины и одиночества, жужжания пчел, собаки у ног, цветущего сада и увядающих цветов, первого снега, любви и смерти, коротких весенних ливней, родных голосов и любимого дома, аромата цветущих яблонь. Она сознательно уходит в затворничество, уединяясь за дверью своей комнаты, окружая себя растениями, любимой собакой, белыми одеждами. Ограждаясь картонной перегородкой от любого вмешательства внешнего мира.

«Она давно живет в своем нарисованном доме. Нельзя иметь одновременно и жизнь, и книги, - разве что выбрать книги раз и навсегда и вписать в них свою жизнь.»

«Город на бумаге»- всего лишь выдуманный картографами город, размещенный на бумажной карте, но для Эмили - это нарисованный дом, среди цветущего сада, книг и стихов громоздящихся в ящике стола, звезд, что святят так ярко, будто смотришь на них через увеличительное стекло. Где-то то там среди звездных морей она до сих пор существует.

«Эмили пишет о мире, в котором живет, прекрасно осознавая, что он был бы прекраснее, если бы в нем никто не жил.»

мне книга показалось мрачной и рутинной, несмотря на яркие образы, едкие диалоги и, конечно, незаурядность самой личности поэтессы.

а чтобы вы ощутили энергию Эмили, вставляю несколько цитат из книги:

Тот, кто полагает, будто Эмили Дикинсон можно наказать, заперев в тишине и одиночестве, наедине с собственными мыслями, совсем ее не знает.

В книгах говорится о разных вещах, это так, - и, ученицы узнают о скалах, звездах и насекомых. Но для Эмили сами вещи тоже постоянно говорят о книгах.

Пускай, - думает Эмили, с удвоенной силой принимаясь тереть простыню. - Пускай несколько дней в месяц я буду женщиной. А в остальное время стану писать.

Эмили с изумлением разглядывает этих чужаков, которых жизнь сделала ее семьей. Не лучше ли было бы родиться птенцом дрозда? Тогда она научилась бы очень важным вещам - петь, летать, вить гнездо.

Эмили, в тишине своей комнаты постепенно обнажается, все с себя снимая. Сначала устойчивые понятия, формы вежливости, потом Бога с Его свитой, визиты, обязательства, улыбки. Вскоре ей останется лишь выскользнуть из своей кожи и встать перед зеркалом, ощетинившись зубами и ребрами: маленький, белый, как снег, скелет.

И все же каждое утро она просыпается, сама этому удивляясь. Ей дан новый шанс, но для чего? Ей нужно так мало, что она могла бы и не жить.

это очень красивый и поэтичный текст. можно сказать, что местами он напоминает стихи в прозе. 

осени мы не нужны. она самодостаточна в роскоши золота и бронзы. их у нее столько, что, громко хохоча, она бросает свои богатства на землю. она-то знает, что лето коротко, а смерть длинна.

вы постепенно окунаетесь не только в будни дикинсон, но и связываете эти истории со вставками авторки [о процессе написания книги и тд]. линия фортье [она не особо меня зацепила, но тем не менее] оставляла такое же послевкусие, как ‘одинокий город’ лэнг. видимо, из-за того, что она впускает в свою жизнь дух эмили. к тому же, как я поняла, затворничество — довольно близкая тема для фортье. 

почему такое название? 

дикинсон никогда не путешествовала, только по страницам книг, поэтому все города, которые она посещала были бумажными 

в итоге, фортье смогла влюбить меня в поэзию дикинсон еще больше. в поэтессу, для которой писательство было свободой и убежищем от этого мира…

"Города на бумаге" совсем небольшая по объему вещь, но в ней удивительно сочетаются информативность с поэтикой и нежностью к героине. В современной биографической прозе влюбленность автора в предмет изысканий считается скорее недостатком, но для того формата, который выбрала Фортье, она естественна. Заглавие восходит к эпизоду из детства Эмили, когда они "путешествовали" по карте, с братом и лучшим другом детства Остином, и, перечисляя городки между родным Амхерстом: Спрингфилд, Лестер, Вустер, Линден, Уолтем - он говорит, что Линдена на самом деле нет. Создатели карты добавили несуществующий объект для защиты своей интеллектуальной собственности. Если кто-то захочет скопировать и издать ее, не платя авторских отчислений, мошенничество легко будет разоблачить. После, уже учась в бостонской семинарии Маунт-Холиок, когда девушки затевают разговор на тему "кем я хочу быть во взрослой жизни", Эмили скажет: "Я буду жить в Линдене". Таким образом, в названии двойная метафора: совершенная подлинность творчества Дикинсон, самой своей сутью застрахованная от подделок, и ее жизнь в бумажном пространстве - в последние годы она не покидала комнаты, общаясь с миром посредством писем.

Прекрасная книга для ценителей поэзии, для интересующихся историей, для тех, кто ищет и находит высокое в обыденном.