Текст книги "Мир пяти Стихий. Пурская трилогия"

Рагнар со своими спутниками-пиратами через много дней речного путешествия на закате прибыл в окрестности Выжженной долины. Тысячи костров яркими точками заполняли все пространство, охватываемое взором, и уходили за горизонт. Здесь собрались вожди, шаманы, атаманы и лучшие воины со всех племен краснокожих, обитающих в Великих Степях, начиная от Самоцветных гор до арийских земель, включая всё Широполье и Междуречье, Приморские степи и Приарийские прерии. Каждый с трепетом ожидал появления непобедимого воина – Великого Вождя, покорителя дракона. И каждый втайне надеялся, что именно он нанесет смертельный, сокрушающий удар чудовищу.

Поначалу толпы жаждущих славы и власти устремились в долину убивать дракона, но постепенно этот поток оскудел и иссяк. Многие племена остались без своих вождей и лучших воинов. Теперь же все предпочитали наблюдать за долиной с безопасного расстояния.

Дружина пиратов разбила лагерь на одной из свободных террас недалеко от входа в долину. Устроившись на ночевку и выставив дозорного, все отправились спать.

А там внизу, на дне долины, укрывшись в пещере у ручья, теряя жизненные силы, медленно умирал Дракон. Раненый, потеряв зрение, он лишился способности ориентироваться в пространстве и утратил возможность летать. Обреченный на медленную смерть, он ждал свой последний час.

Во сне Рагнар услышал неведомый голос, вопрошающий:

– Кто ты?

Он проснулся. Тот же голос, звучавший в его голове, протяжно повторил:

– Ктооо тыыы?

– Я Рагнар Красногор, – растерялся рыжебородый.

– Ты дракон?

– Нет, я – краснолюд, – удивился он.

Голос на минуту замолк, а потом продолжил:

– В сердце каждого дракона живет Дух Огня, поэтому мы ощущаем присутствие друг друга на расстоянии.

Яркие воспоминания детства пронеслись перед глазами Рагнара, когда он мальчишкой играл с друзьями на склоне вулкана и сорвался в расщелину. Обитавший там Дух Огня вселился в него, сохранив ему жизнь.

– В моем сердце тоже живет Дух Огня, – ответил Рагнар.

– Значит, в твоей груди бьется братское сердце.

Ночь давно укутала степи, разливая свою прохладу. С неба полная Луна бесстрастно наблюдала за черной долиной. А яркая одинокая звезда, совершая свой полет в сторону арийских земель, зачем-то устремилась с неба в мир людей.

– Помоги мне, Рагнар, – вновь заговорил Дракон. – Я устал, закончи мои мучения и приблизь мой последний час.

– Но я не палач, и не хочу тебя убивать, – возразил благородный воин.

– Жизнь – смерть. На самом деле все не так, как кажется. Для вас, людей, «жизнь» – это всего лишь один мимолетный сон вашей бессмертной Души, одно из бесчисленных ее воплощений. Мы же, драконы, живем вечность, но один раз. Однако и вечность может подойти к своему завершению. Скоро я отправлюсь в обитель своего Властелина, в царство огня и света, в мир живой Стихии. Прошу, приблизь этот час, мне будет легче умирать от руки собрата.

Рагнар был в смятении, сердце тревожно билось в его груди.

– Я буду звать тебя, иди на мой зов.

Рагнар почувствовал, как какая-то неведомая сила стала манить его в чёрную пустоту выжженной долины. Он взял свою руническую секиру и пошел на зов.

– Горыныч, ты куда? – окликнул его дозорный.

– К рассвету вернусь, – ответил рыжебородый.

Он спускался по склону на ложе долины, словно магнитом притягиваемый ко входу в пещеру.

Там, во мраке, укрылся дракон. Рагнар чувствовал его присутствие, а дракон ощущал приближение смерти – шаги огненного воина.

Вскоре Рагнар увидел его – грандиозное воплощение живого огня. Дракон повернул голову и уставился прямо ему в лицо такими же желтыми, как и у рыжебородого, но невидящими глазами. Огненные руны на секире пульсировали тревожными оранжевыми всполохами.

– Я не смогу тебя убить, – сказал Рагнар, – у меня не поднимется рука.

– Ну что ж, я не в силах тебя заставить, могу только просить. Пойми, если ты откажешься, тогда, истощенного голодом, меня просто забьют краснокожие.

Рассматривая дракона, Рагнар ощущал присутствие родного, близкого ему существа.

– Тогда я буду сражаться рядом, защищая тебя, и мы вместе покинем этот мир.

– Всё-таки странные вы существа – люди. Ваша склонность к самопожертвованию удивляет.

Два сердца отчаянно бились в один такт, огненные духи, обитавшие внутри, трепетали. Рагнар ладонью прикоснулся к дракону, поглаживая его шею. И в тот момент, когда их тела соприкоснулись, Духи Огня, обитавшие в них, слились воедино. Мир в мгновение преобразился. Рагнар понял, что значит – быть драконом, а тот почувствовал, как это – стать человеком.

Рагнар ощутил новые ароматы, незнакомые запахи, и услышал неведомые звуки, а Дракон смотрел на мир глазами человека. И они поняли: чтобы выжить, им надо объединиться.

Рассвет озарил степные просторы. Стан краснокожих, обнимавший всю долину, пробудился ото сна. Тысячи лиц, устремив взоры ввысь, созерцали чудо.

В небе над почерневшей долиной, в лучах восходящего солнца верхом на драконе летел Рагнар, а по ее склонам гулким эхом разносились крики тысяч восторженных голосов.

– Великий Вождь!

– Слава Орде!

Так начиналось утро нового дня. Пришло время Великой Орды!

В лагере Дриад царил переполох. Маленькая девочка лет пяти, может, чуть постарше, изо всех сил тянула высокую рыжеволосую женщину за руку.

– Мама, мама, скорей, скорей! – кричала она.

– Что случилась? – забеспокоилась молодая дриада.

– Побежали быстрей к большому дубу, там какой-то дядя прилетел на красном драконе.

– Какой дядя, какой дракон? Ни в Степях, ни в Дивнолесье драконы не водятся.

– Побежали быстрей, сама увидишь! – настаивала девочка.

Через некоторое время, оказавшись на поляне у огромного тысячелетнего дуба, Гунхильда застыла в изумлении. В кругу взбудораженных и растерянных дриад, верхом на огнедышащем драконе, словно воплощение старинных легенд, сидел и улыбался ей Рагнар.

– Вот видишь, дядя на драконе! – воскликнула рыжеволосая малютка.

– Это не дядя, – ответила Гунхильда, еле сдерживая слезы. – Это твой папа!

3. Трое в каноэ

После того как Рагнар стал Великим Вождем, краснокожим было запрещено под страхом смерти нападать на дриад и причинять им какой-либо вред. Дриадам же настоятельно рекомендовано не покидать пределы Дивнолесья, дабы не провоцировать краснокожих.

Однако все больше воинов, и в основном поодиночке, устремлялось на охоту в леса близ Лукоморья, не особо богатые дичью. Злые женские языки, сетуя на скудость добычи, поговаривали, что мужчины туда ходят не на охоту, а чтобы оказаться в объятиях Дриад. Так ли это – неизвестно, только с той поры пошел обычай. Если у Дриад рождалась девочка, они оставляли ее у себя, а если мальчик, то после грудного вскармливания возвращали отцу, в племя краснокожих. Такая традиция устраивала воинов, которые гарантированно получали наследника – сына – или совсем не были обременены заботой о детях. Так многие краснокожие, чьи жены рожали исключительно дочерей, вскоре обзавелись долгожданными сыновьями, и не только они.

Юный худощавый краснокожий крался по лесу, то ли кого-то выслеживая, то ли делая вид, что охотится. Был он свободен, как ветер, и не обременен заботами о семье, которой еще не обзавелся в силу раннего возраста или в результате весьма заурядных воинских способностей, не привлекающих девушек. Не имея семьи, не познав жену, он нисколько не огорчался первому, но весьма тяготился вторым. И, руководствуясь принципом «Любить, так королеву», решил найти себе женщину, как у Великого Вождя.

Наконец он замер, возбужденный предвкушением: поблизости явно ощущалось присутствие кого-то крупного, и вряд ли зверя.

– Ну что, попался? – раздался сзади томный женский голос.

Парень с замиранием сердца обернулся. И, видимо, состроил такую гримасу удивленного разочарования, что женщина невольно рассмеялась. В его пылких мечтах все дриады были молодыми, высокими, стройными, рыжеволосыми девами неописуемой красы.

Эта была явно старше него и, похоже, давно не дева, стройной ее можно было назвать с натяжкой, а красоту незнакомки смог бы описать даже он, причем кратко: «Не очень». «Зато высокая и рыжеволосая, в принципе, как у Великого Вождя», – подбодрил себя парень.

– Тебя как звать-то? – поинтересовалась дама, закончив смеяться.

– Роман, – сконфуженно ответил краснокожий воин.

– Значит, Рома, а я Етта, – представилась она. – Ну, бросай лук, снимай штаны.

– Что, прям так, сразу? – уточнил обескураженный парень, аккуратно положив лук на землю.

– Ну, можешь медленно и в танце, – улыбнулась дриада.

Роман застыл в нерешительности, становясь в прямом смысле если не краснокожим, то уж краснолицым точно. Так стоял он, переминаясь с ноги на ногу, то ли разочарованный несоответствием юношеских грез и суровой реальности, то ли плохо представляя, как это – снять штаны, медленно танцуя.

– Ты что там смеешься? – раздался невдалеке из-за кустов другой мелодичный женский голос.

– Да вот, сестренка, погляди, кого я поймала, – откликнулась Етта.

На поляну вышла вторая дриада, которая гораздо больше соответствовала всем параметрам идеала. Роман явно обрадовался, что еще не успел снять штаны перед первой дамой. «Значит, не все мечты обреченно разбиваются, возможно, все же есть шанс», – робко надеялся он, не вполне уверенный, что ему оставят право выбора.

– А-а, еще один озабоченный, – разочарованно сказала незнакомка, осматривая глупо выглядящего парня. – Здесь охотников скоро будет больше, чем зверья в лесу. Вам что, Дивнолесья мало? Что вы все к Лукоморью претесь? Нам только и остается, что грибы собирать, – накинулась она на парня.

То ли она была не в настроении, то ли действовал синдром не лучших дней. Но, возможно, у нее были проблемы с характером, вернее, не у нее, а у окружающих из-за ее характера возникали проблемы. Зато она была чертовски привлекательна! Роман зачарованно разглядывал незнакомку.

– Да что ты, сестра. После того как Рагнар забрал к краснокожим свою Гунхильду, у них теперь это модный тренд: «Если с дриадой не переспал – не мужик», – озорно улыбалась Етта.

– Ты тоже «мужиком» решил стать? – рявкнула на него младшая из сестер.

Роман стал неловко оправдываться, что он не такой, а идейный, и только по любви готов делить ложе с женщиной. Но при этом был крайне неубедительным, потому что врать не умел, в отличие от любвеобильных островитян и хитрых узкоглазых.

– Значит, так, романтик. Закрой пасть, подбери лук, и уноси ноги из нашего леса, пока евнухом не стал. Я понятно объясняю? – без особой надобности уточнила грозная дриада.

Парень окончательно растерялся.

– Да что ты на него накинулась? – заступилась Етта. – Одним краснокожим в лесу больше, одним меньше, какая разница? Пусть он лучше дичь раздобудет и нам принесет, правда, Рома?

Воин охотно кивнул.

– Ну вот и договорились, – сказала старшая, обнимая за плечи сестру.

Та фыркнула, вырвалась и зашагала прочь, вскоре скрывшись в кустах. Оставшаяся на поляне женщина взглянула на озадаченного парня, словно извиняясь, развела руками и пошла следом догонять рассерженную сестру.

– А где вас искать? – окликнул парень.

– Ты же следопыт, как-нибудь найдешь, – не оглядываясь, ответила она.

– А звать вас как?

– Меня Етта, – напомнила старшая дриада, – а сестренку – Джуль.

«Джуль и Етта», – повторил про себя Рома и пошел добывать дичь.

Вокруг хижины друида всегда крутились маленькие любопытные девочки, в основном рыжеволосые. Старик искренне радовался их присутствию, одаривал добротой своего чуткого сердца и каждой пытался уделить максимум внимания. Про себя же грустно вздыхал: «Эх, нехорошо детям без отцов расти, ой, не годится так».

Он подолгу рассказывал им про различные растения, открывал тайны природы, учил черпать ее силу, обучал травничеству и основам целительства. Рассказывал про лесных зверей и птиц, про их языки и повадки, а также про чудеса Дивнолесья.

На каверзный вопрос «Откуда берутся дети?» он предпочитал умалчивать некоторые подробности, но с удовольствием рассказывал легенду о происхождении Лесных Великанов.

– Давным-давно, в незапамятные времена, – привычно начинал Дедандр, – одна из дочерей Арии очень любила ходить в Священную рощу, что находится в самом сердце Дивнолесья. Была она очень красивой и высокой девушкой, ростом выше, чем большая сажень (около 2,5 метров). Поэтому ее так и прозвали – Саженичка.

Уединялась она время от времени в Священной роще и там нагая купалась под водопадом в теплом, кристально чистом пруду. И вот однажды ее заметил древний Дух Леса, она так приглянулась ему, что он захотел, чтобы эльфийская красавица всегда была рядом и жила в Священной роще. Тогда он превратился в гигантский, необычайно красивый цветок, растущий посреди пруда.

– Такой огромный, больше, чем мой дом, – выразительно говорил друид, делал паузу и указывал на свою лесную хижину.

Тут маленькие дриадки непременно делали удивленные глаза и радостно кивали, соглашаясь, что это действительно огромный размер для цветка.

– Когда Саженичка в следующий раз пришла купаться на пруд, она очень удивилась, увидев волшебный цветок, но он так очаровал ее своим прекрасным, нежным видом и благоуханным запахом, что она уже не захотела уходить.

Так, ночью она спала, укрывшись в бутоне, а днем грелась на солнышке среди распущенных лепестков, питаясь его нектаром. Была она абсолютно счастлива и ни в чем не нуждалась. Об одном только беспокоилась – что не было у нее детей. Подслушав ее грустные мысли, Дух Леса решил это исправить. И вот однажды, играясь с мягкими и упругими тычинками цветка, Саженичка «опылилась», и через некоторое время родилась у нее двойня, мальчик и девочка. А уж от них пошел малочисленный род Лесных Великанов, которые до сих пор обитают в самых глухих местах Дивнолесья и рядом со Священной рощей, – закончил свой рассказ старец.

Девочкам очень нравилась эта легенда, так как они думали, что тоже произошли от дриад и цветов.

– А какие они, Лесные Великаны? – не отставали от друида дети.

– Ну, сначала они рождаются точь-в-точь как обычные эльфы, – продолжал рассказывать Дедандр. – И живут в таком образе первую сотню лет, только не перестают расти, становятся огромными, в два-три раза превышая самых высоких эльфов. Поэтому их так и называют – Лесные Великаны. В этот период их женщины могут рожать детей, но не более трех, так устроено природой.

Потом, по прошествии первого века, их тело начинает деревенеть и изменяться, покрываясь лесной растительностью. Они постепенно превращаются в живые деревья – Энтов. В образе Энтов они могут существовать до тысячи лет, ведя малоподвижный образ жизни, а потом пускают корни и впадают в вечный сон, превращаясь в гигантские деревья.

– А наш огромный дуб – это тоже спящий Энт? – оживились дети.

– Да, это один из старейших, давно заснувших Энтов, поэтому Лукоморье так почитаемо всеми друидами.

– А его можно разбудить? – спросила шустрая рыжеволосая малютка.

– Разбудить? – озадачился старец. – Не знаю, никто не пытался будить Энта.

– А почему?

– Да как-то в голову не приходило. Тебе же не понравится, если тебя разбудить, когда ты спишь?

– Да, но если я просплю что-то интересное, то будет обидно, – возражала девочка.

– Могу сказать, только одно:

Чистые, добрые и любящие сердца

Способны творить большие чудеса.

Под звездным небом на лесной полянке, возле маленького домика, расположенного на огромном дереве, горел небольшой костер, освещая неярким мерцанием три силуэта. Судя по запаху, они ужинали дикой уткой, запеченной на огне до хрустящей корочки. Судя по звукам, две женщины о чем-то спорили, а третий молчал.

Вдруг одна из них резко встала, оживленно жестикулируя и указывая пальцем на молчуна, топнула ногой, развернулась и пошла прочь в ночную темень леса.

– Ты на нее не обижайся, Рома, – говорила оставшаяся у костра женщина. – Она не злая, обиженная просто на людей. Нас когда пираты из Красногорья похитили, она совсем юной девочкой была. Что ей пришлось пережить, тебе лучше и не знать. Только после плена она всех мужчин ненавидит.

На полянке воцарилась тишина, разбавленная негромким стрекотанием древесных сверчков.

– Я тогда очень за нее переживала, пыталась ее как-то поддержать, изо всех сил старалась утешить, быть к ней как можно добрее и нежнее, потом это вошло в привычку, а потом я стала относиться так ко всем окружающим, хотя окружают меня одни дриады-соплеменницы.

Парень находился в смятении из-за явного противоречия своих чувств. С одной стороны, обворожительно красивая и обжигающе холодная молодая дриада, с другой – внешне непривлекательная, но такая теплая и нежная, более старшая женщина.

– Она от мужчин шарахается, а мужчины меня сторонятся, – продолжала Етта. – Вот так и живем вдвоем, избегая одиночества. По правде сказать, мы с ней не сестры, просто… Так уж повелось. Дарим друг другу свою нежность, согревая тела в ночной прохладе. Да так почти у всех дриад. Думаешь, женщинам одним в лесу хорошо живется? Хотя, конечно, некоторые от мужей так настрадались, что им лучше здесь, в лесу, среди баб.

Парень молча слушал журчание умиротворенного голоса, и на сердце становилось как-то спокойно и хорошо.

– В общем, у нас в племени такой порядок: мы можем мужчину в плену трое суток продержать. Потом ты должен либо покинуть лес, либо мы тебя обязаны убить, а сейчас на три ночи можешь остаться с нами. – Етта встала и направилась в домик на дереве.

Парень еще какое-то время задумчиво сидел у костра, размышляя над скрытой красотой человеческой души и обманчивой внешностью, решая, куда ему пойти: искать молодую красавицу в темном лесу или согреться в лучах доброты и ласки старшей женщины. И понял, что внешняя красота не закрасит внутреннего уродства, искаженного злобой и эгоизмом характера, а вот красота души накладывает чары и на внешний облик, создавая из некрасивой очень притягательную даму.

В эту ночь Рома овладел своей первой женщиной «как у Великого Вождя», Етта насладилась страстью горячего юношеского тела, а Джуль всю ночь блуждала впотьмах, не желая перечить «старшей сестре», но твердо решив убить парня, если через три дня он не уйдет.

Вот уже несколько дней на поляне под огромным тысячелетним дубом Лукоморья собирались самые старшие и уважаемые друиды со всех концов Дивнолесья. Будучи представителями различных рас, выходцами со всех земель Среднемира, они образовывали довольно разнообразную компанию не похожих друг на друга людей, за исключением одного – «Светлолика», присущего всем.

– А верховный друид здесь? – интересовался у обустроившихся здесь собратьев недавно прибывший высокорослый друид, одетый в темно-зеленую длинную мантию с капюшоном и вороном на плече.

– Нет. И вряд ли он появится до срока, – ответил ему дородный рыжебородый дядька с добродушным лицом, лежащий на траве, положив голову на спящего рядом молодого кабанчика.

– Чем же он так сильно занят?

– Выхаживает очередную дриаду или возится с их детьми, – пожал плечами рыжебородый.

– Ох, женщины в Дивнолесье – это не к добру, – покачал головой друид с вороном на плече.

В пышной кроне дуба, словно приветствуя присутствующих, громко ухнул большой белый филин.

– Ты ошибаешься, мой друг, – ласково сказал низенький старичок-полурослик, выходя на поляну.

Два друида, радуясь встрече, обняли друг друга.

– Я до сих пор помню тот страшный шторм, который разразился несколько лет назад внезапно, без всяких предвестников. Сама Мать-Природа призвала этих женщин к себе на службу, – сказал Дедандр, поглаживая свою пышную белоснежную бороду.

Собравшиеся под дубом друиды почтительно приветствовали старца.

– Поверьте, братья, – обратился ко всем верховный друид. – Пройдет время, и дриады расселятся по всему Дивнолесью и будут верными стражниками природы, надежно охраняя пределы леса от всяческих угроз.

Вот уже несколько дней Роман не находил себе покоя, в ушах звенел тихий прощальный голос Етты: «Я не могу пойти против племени и оставить тебя у себя. Но если ты позовешь, я последую за тобой. Знай, я всегда буду рядом, смогу уберечь тебя от зла и поддержать в любом добром деле». Перед глазами то и дело возникал ее ласковый образ, казалось, из-за неизбежно случившейся разлуки все остальное потеряло всякий смысл.

Наконец он решился на этот непростой разговор со старейшиной своего племени. Внимательно выслушав рассказ о сердечных делах парня, старик покачал головой, сочувственно глядя на страдающего влюбленного.

– Чисто по-человечески, я тебя понимаю. И даже считаю, пусть лучше воин сразу с двумя бабами живет, чем женщины совсем без мужика, – попытался приободрить его вождь. – Но и ты пойми. Да, детей от дриад мы признаем полноценными членами племени, но рыжих бестий еще никто в наше племя не приводил. Мы не знаем, как к ним отнесутся наши женщины, а ведь многие из-за них стали вдовами. Поэтому как старейшина я не могу принять в племя твою избранницу, – старик похлопал парня по плечу. – Надо вам расстаться, чтобы не допустить внутриплеменных раздоров.

В маленьком домике на большом дереве разгоралась ссора.

– Ты разлюбила меня и хочешь бросить, ты по-прежнему изменяешь мне с этим краснокожим! – вся в слезах кричала молодая дриада.

– Я испытываю к тебе те же нежные чувства, что и раньше. И ты сразу знала, что я тайком от племени уже месяц встречаюсь с Романом, я ничего от тебя не скрывала, – спокойно возражала старшая.

– Я хочу, чтобы у нас с тобой все было как раньше, – возмущалась Джуль. – Брось его, разве тебе мало меня?

– Он так же, как и ты, стал дорог мне, и он любит меня не меньше, чем ты. Зачем кому-то страдать, когда все могут быть счастливы? И пойми, я не твоя собственность.

Мысль о потере единственного человека, который любил ее и заботился о ней, была для Джуль невыносима, но ревность и нежелание делиться с кем-то вызывали в ней злость и обиду. Она продолжала рыдать, выплескивая бурю своих чувств.

– Джуль, ты мне как сестра, и даже больше, я готова делить с тобой своего мужчину, если ты этого захочешь. Но я не могу бросить его и не хочу расставаться с тобой. Поэтому умоляю, поехали с нами. Пойми, тут у нас с Романом нет будущего. Наши племена отказали нам в праве на любовь, мы обречены стать изгоями. Но если я тебе хоть чуточку дорога, прошу, поехали с нами.

Джуль с содроганием пыталась представить неизбежную разлуку и еще больше утопала в слезах.

– На рассвете мы с Романом отплываем на каноэ по реке в глубь Дивнолесья, подальше ото всех, кто осуждает наш союз. Как сестра или как любовница ты можешь присоединиться к нам, и я очень прошу тебя об этом. Но здесь я больше не останусь. До рассвета у тебя еще есть время подумать, мы будем ждать тебя на берегу, но если ты не появишься до первых лучей солнца, мы больше никогда не увидимся.

Етта повернулась и без колебаний направилась к выходу.

– Я надеюсь, что не прощаюсь с тобой.

Джуль, уткнувшись в подушку, тихо всхлипывала.

Прошел день. Звездная ночь, сменившая его, раскрыла свои объятья, сливаясь с целым миром. На песчаном пляже, на изгибе Тихой реки, неспешно текущей в самое сердце волшебного леса, расположилось большое каноэ, которое стало домом для трех скитальцев, ищущих свое место в этом мире. Мягкий лунный свет окутал три силуэта, сплетающихся воедино. Етта нежно ласкала Джуль, Рома страстно целовал Етту, а Джуль несмело, кончиками пальцев поглаживала избранника своей возлюбленной.

Так дриады, меняя свой уклад, постепенно расселялись по всему Дивнолесью.