Текст книги "Мир пяти Стихий. Пурская трилогия"

Босой деревенский мальчишка с деловым видом шел к реке, неся удочки. Пройдя сквозь подлесок и выйдя на обрывистый берег, он замер от удивления. На противоположном пологом берегу реки весь тракт был заполнен людьми, лошадьми и повозками. Сплошной поток двигался по большой дороге, словно гигантская змея, которой не было видно ни начала, ни конца. Орда краснокожих двигалась вдоль берега, а в небе над ней кругами парил дракон.

«Отсюда до Каменного моста три дня пути, похоже, они туда направляются», – смекнул мальчонка и, побросав удочки, со всех ног помчался обратно в деревню.

Мостовское вассальное княжество, располагаясь между Пурским царством и степным Междуречьем, имело важное стратегическое значение. Его единственной достопримечательностью и основным источником пополнения казны был древний Каменный мост. Колоссальное сооружение, построенное в далекую постгномскую эпоху, когда люди еще владели древними технологиями, позволяющими размягчать камни и резать их, словно нож масло, делать многотонные каменные блоки невесомыми и при помощи левитации транспортировать их на большие расстояния. Ныне эти знания были безвозвратно утрачены и забыты, поэтому создать сооружение такого масштаба для современных строителей было непосильной задачей, и Каменный мост оставался единственной подобной переправой через крупнейшую реку Ра на многие мили вокруг. Здесь пролегала дорога Золотого торгового пути из арийских земель в Пурское царство и Самоцветные горы. Плата за переход по мосту щедро сыпалась, наполняя княжескую казну. Сам мост состоял из трех частей и был настолько огромен, что по ширине в один ряд могло ехать десять конных воинов, а по длине в колонну – сотня всадников. Таким образом, одновременно каждая часть моста могла вместить и выдержать до тысячи тяжеловооруженных кавалеристов.

В военном лагере на степной стороне Каменного моста у походного костра кучкой сидели ополченцы – односельчане. Никто не нарушал вечернюю тишину, каждый размышлял и молчал о чем-то о своем. К ним подошел мужичок средних лет, с пышными усами, свисающими вниз, и, поздоровавшись с каждым за руку, озадачил:

– У меня, хлопцы, две новости: очень плохая и не особо хорошая.

Ополченцы мрачно взглянули на старшину.

– Ну, давай, выкладывай, – предложил хмурый, сутулый землекоп.

– Из столицы к нам на подмогу направили несколько отрядов клинков.

– Так что тут хорошего? – спросил сутулый. – Или ты думаешь, они к нам на передовую придут? Как же, жди. Клинки станут заградотрядом на островной башне и будут в нас стрелы пускать, если мы от краснокожих драпать начнем. А то, что их ордынцы тоже порубают, после того как нас перебьют, так тут мало радости.

– Я и говорил, не особо хорошая, – оправдался усатый.

– А плохая? – поинтересовался здоровенный детина, сидящий недалеко от сутулого.

– Вчера из Пура пришел царский приказ: любой ценой оборонять мост, до последнего землекопа. Сдача моста будет приравнена к государственной измене. Так что у нас, хлопцы, два варианта: или сложить головы здесь, в бою, или потом на плахе, как предатели. Ну что, готовы умереть, сражаясь за родину?

– Будем биться до последней капли крови! – рявкнул молодой здоровяк с бравым, но туповатым лицом.

Старшина похлопал его по плечу с явной гордостью и скрытой грустью.

– А я вот не готов, – возразил хмурый. – За родину могут только краснокожие сражаться, у них нет частной собственности на землю. Там рядовой воин в поле выехал, так вся степь ему принадлежит и таким же, как он. А у нас что? На лугах коров не паси – частная собственность, в лесу не охоться – княжеские угодья, к реке не подходи, там спецздравницу для клинков построили. У нас, кроме работы и кредитов, ничего нет, за что нам сражаться?

– У меня шесть соток приусадебного хозяйства, – возразил сидящий рядом бородач.

– Ну, поздравляю, только, сдается мне, этого маловато, чтобы свою голову под стрелы подставлять. Пусть краснолюды сражаются, им за это деньги платят, а нас незачем на фарш пускать.

Все безразлично молчали, видимо, втайне разделяя мысли сутулого, только молодой Дуболом ошалело вращал глазами, ожидая реакции старшины.

– Вы как хотите, а я, как только начнется заварушка на мосту, сигаю в реку и под видом трупа вместе с телами убитых плыву вниз по реке. Можете со мной, а можете заниматься суицидом вместе с Дуболомом, – изложил свой план сутулый.

Старшина не реагировал, похоже, он не был удивлен провокационными высказываниями, видимо, дезертирское настроение преобладало в лагере.

– Да ты просто трус и предатель! – презрительно крикнул Дуболом и влепил сутулому звонкую оплеуху. Хмурый не удержал равновесия и слетел с бревна, служившего скамейкой.

– Лучше быть живым трусом, чем мертвым дураком, – огрызнулся поднимающийся землекоп, зло посматривая на молодого односельчанина.

Старшина дал команду прекратить стычку.

Вдруг к костру земляков подбежал запыхавшийся, но необычайно радостный паренек, судя по форме, денщик краснолюдского офицера.

– Мужики, нет войны, будем жить, – чуть отдышавшись, выпалил он.

Ополченцы настороженно уставились на него, опасаясь за его рассудок, который, похоже, помутился в стрессовой ситуации.

Видя их озадаченные лица, он улыбнулся и поспешно начал объяснять.

– Мы больше не вассалы Пура. Оказывается, наш князь – хоть Иван, да не дурак. Он с тайным посольством ездил в стан к Великому Вождю. И сегодня утром вернулся с «ярлыком». Теперь он – ярл автономных земель под покровительством Орды.

Все удивленно переглянулись, переваривая неожиданную новость.

– Нам необходимо, внезапно напав, уничтожить войско столичных краснолюдов и обеспечить беспрепятственный проход Орды через мост, а потом осуществлять тыловую поддержку. Так что завтра с утра нас перебросят на другой край моста бить клинков, а тут останется почетный отряд с хлебом-солью.

Все загудели, оживленно обсуждая эту новость. Старшина срочно куда-то побежал.

– Так что, теперь мы дань Орде платить будем? – спрашивали одни.

– А какая разница: дань вождю или налоги царю, только, сдается, в Орде казнокрадов нет, глядишь, они по три шкуры драть не будут, – отвечали другие.

– Ну что, патриот, – злорадно обратился сутулый к здоровяку. – Где теперь твоя родина?

Дуболом молчал, не зная, что ответить.

– Ты, когда в бой пойдешь, не забудь, что теперь вместо «П-ура» надо кричать «Слава Орде!»

Не особо развитые умственные способности молодого здоровяка дали сбой, так бывает с теми, чьи зомбированные головы забиты лживыми стереотипами и фальшивыми, не существующими в природе ценностями. Однажды суровая реальность рассеивает гипноз пропаганды, и они впадают в ступор.

7. Русалка

В придорожной корчме, на развилке тракта сидела и пировала группа хорошо вооруженных краснолюдов без каких-либо знаков отличия, гербов или эмблем. «То ли лесные бродяги, то ли вольные наемники», – определил шинкарь. Судя по обилию заказанных яств и напитков, золотишко у них водилось с избытком. Шинкарь на всякий случай прислушивался к громкому пьяному разговору подозрительных посетителей.

– А что, други, не махнуть ли нам на острова? – задорно спросил молодой, но, похоже, бывалый воин, на лице которого выделялся глубокий, длинный шрам.

– А зачем, атаман? Нам и тут хорошо, – пробасил в ответ крупный рыжебородый.

– Вот уж не думал, что твоя стихия – Вода, – удивился другой, по-видимому, краснокожий.

– Стихии, расы – все это арийские предрассудки, – возражал атаман. – Есть одна раса – человек, и он сам определяет, кем ему быть: эльфом, гномом, воином, авантюристом или законченным негодяем. И причем может изменять свой выбор со временем, а может быть и тем, и другим одновременно. Например, днем копать, а ночью писать стихи.

– Ну, тогда это пурский полуэльф, вынужденный батрачить, – засмеялся рыжебородый.

– Не понимаю, как ты можешь отрицать очевидное? – вставил свое слово боец в черном кожаном доспехе с метательными ножами на поясе. – Ты, похоже, с самого детства авантюрист и что-то свою стихию не меняешь. Да, ты рожден не на островах, но в душе самый настоящий пират. Ты что, думаешь, на островах землекопов нет?

– Лис, тебя на острова потянуло, а сам отрицаешь, что над тобой стихия Воды доминирует? Что-то тут не сходится, – заявил краснокожий.

– Все очень просто и прагматично, – начал объяснять предводитель отряда. – Орда краснокожих уже пересекла Каменный мост и вторглась в ПуРу. Не сегодня завтра начнется полномасштабная, кровопролитная война, которая разорит землекопов, отпугнет купцов, погубит множество краснолюдов, а казна поборами на военные нужды выжмет из людей оставшиеся соки. В этой и без того унылой части света скоро станет совсем печально, голодно и бесперспективно. Арийские земли закрыты для таких, как мы, там нам не развернуться. Остаются только Острова. Тем более, денег у нас столько, что хватит на небольшой корабль. И расовая теория тут не причем.

Шинкарь, убедившись, что пирующие не собираются создавать ему проблем, переключил свое внимание на других посетителей.

По незнанию многие путают русалок с сиренами, не отличают наяд от нереид и совсем мало знают о людях-дельфинах. Считается, что на далеких неизведанных островах, затерянных в бескрайнем океане, обитают целые племена людей-дельфинов. Внешне они почти не отличаются от обычного человека, за исключением двух дыхательных отверстий под лопатками, а кровеносной системой и строением легких схожи с дельфинами. Так ли это, точно не известно. Однако среди Островитян близ континента крайне редко, но все же рождаются дети с подобными физиологическими особенностями. Здесь их называют амфибии.

Если вы амфибия и живете на архипелаге Континентального моря, то у вас есть все шансы большую часть жизни провести в рабстве у ловцов жемчуга. Скорее всего, вас тайком украдут еще в детстве, но могут похитить и позже, перебив всю семью. И чтобы сохранить свою свободу, вам придется еще в раннем возрасте научиться убегать и прятаться от людей. В идеале лучше вообще исчезнуть, инсценировав свою смерть, а дальше жить инкогнито.

Марина Деро была амфибией, но себя она называла Русалка, хотя, разумеется, никакого хвоста, чешуи или плавников у нее не было, только два щелевидных дыхала под лопатками. Большую часть своей взрослой жизни она нежилась на одном из необитаемых Кокосовых островов теплого тропического моря, живя в уединении, в первозданных природных условиях мягкого климата вечного лета.

Но периодически, когда одиночество становилось невыносимым, она набиралась смелости и, прихватив с собой солидный запас собранных жемчужин, отправлялась в путешествие, окунаясь в опасный для нее мир островной цивилизации. Чаще всего она посещала Жемчужные острова, хотя они находились дальше других от ареала ее обитания и ближе всех к континенту, но у них был один существенный плюс. Здесь в качестве местной валюты использовался мелкий жемчуг, и проблем с наличностью у нее никогда не возникало, свой денежный запас она всегда могла пополнить, нырнув в море.

Приплывая сюда на корабле с пилигримами, она останавливалась в различных тавернах и гостиницах на большом Жемчужном острове. Ей нравилось бродить по красивым улочкам старого города, вдоль ярких ухоженных особняков с черепичными крышами, с украшенными фресками фасадами и большими цветочными клумбами на верандах и террасах. Она любила впитывать звуки романтической музыки уличных бардов, слушать лирические стихи и старинные баллады поэтов, рассматривать галерею картин, выставленных местными художниками на площади под открытым безоблачным небом. И пить нежный и одновременно крепкий кофе со взбитой пеной свежих сливок под виноградным навесом одного из уличных ресторанчиков, хрустя ароматным, еще горячим круассаном.

«Интересно, когда обычным незамужним женщинам далеко за двадцать, они по-прежнему ждут своего принца или уже не стремятся найти идеал?» – задавала она себе праздный вопрос. Сама Марина никогда не ждала «принца», она была бы счастлива любому рыбаку, поселившемуся на ее необитаемом острове. Но кто захочет отказаться от комфорта цивилизации, привычного общества и уклада, чтобы жить с амфибией на маленьком клочке суши в диких условиях посреди бескрайнего океана.

«А что если насовсем вернуться к людям и найти доброго мужчину, выйти за него замуж и попытаться жить, как все?» – спрашивала ее романтическая частичка.

«А когда ты ему надоешь, он станет лупить тебя и отправлять за жемчугом. А сам будет пить, гулять и трахать других баб, покупая их твоими жемчужинами», – возражала частичка, привыкшая бояться людей.

Она отгоняла дурные мысли и продолжала созерцать очарование окружающего мира, восхищаясь его красотой. Ценить текущий беззаботный момент – вот все, что ей оставалось, и никаких планов на будущее.

И сейчас, попав Порто-перло – главный город архипелага, расположенный на большом Жемчужном острове, – Русалка была охвачена предвкушением бурлящего потока чувств и новых впечатлений, но сначала надо было найти для себя подходящую гостиницу.

Конечно, Жемчужный остров – это не Порт-Сапфир Семи архипелагов, но в Понтийских водах Континентального моря именно здесь находилась самая крупная ярмарка малых морских судов. Тут был большой выбор от простеньких рыбацких лодок до солидных трехмачтовых кораблей. Всегда можно было нанять команду или пополнить свой экипаж и даже зафрахтовать грузовую каравеллу.

Прибыв на большой Жемчужный остров, Лис выяснил, что для приобретения корабля следует обратиться в Морскую общину, которая заправляла всеми административными делами на острове и являлась комиссионером на ярмарке судов.

Непритязательное двухэтажное здание общины находилось тут же, в порту. Зрелище бесчисленных парусных лодок, роскошных яхт, маленьких быстроходных шлюпов, двухмачтовых шхун, изящных бригантин и солидных фрегатов заворожило Лиса и его спутников, только бывшие ушкуйники деловито переглядывались, постоянно перекидываясь непонятными словами судоходных терминов.

В холле административного здания Морской общины их встретил писарь. И поинтересовался целью визита. Первое, что бросалось здесь в глаза, – это стены, декорированные яркими денежными купюрами всевозможных цветов и размеров, различных государств, суверенных земель и островных архипелагов.

После краха финансовой системы Островной конфедерации, основанной на религиозных верованиях в языческих богов, на островах не признавались бумажные деньги, даже вполне платежеспособные банкноты континентальных государств. Писарь сразу же напомнил посетителям об этом, выразительно указывая на стены.

– Только настоящие деньги. Никаких дуллеров, гийен, фунтиков и фантиков, – сообщил писарь. – На островах все бумажные дензнаки подлежат уничтожению. С ними можно разве что в туалет сходить, ну или вот так украсить стены.

– А что вы подразумеваете под настоящими деньгами? – уточнил Лис.

– В первую очередь, любые золотые и серебряные монеты, особенно континентальных стран и Семи архипелагов. Местные деньги в виде жемчужин. Ну и другие средства платежа, обладающие универсальностью и себестоимостью.

Писарь показал рукой в угол, где лежала вязанка рубленых дров:

– Вон, например, экзотическая валюта – руб деревянный.

Дружина переглянулась и с уважением посмотрела на атамана, который перед отправкой в путешествие заставил всех обменять удобные бумажные купюры на тяжелые золотые монеты. Конечно, все замечали, что после того, как Лис сунул голову в зеркало, он слегка помешался и периодически разговаривал сам с собой. Однако эта ненормальность зачастую обеспечивала успех в делах. Он совершенно ясно предвидел последствия, которые было сложно предугадать. И пусть этот случай был не показательным, но из присутствующих не все знали об особенностях денежной системы островов.

Убедившись в платежеспособности потенциальных покупателей, писарь внес короткую запись в книгу заявок: «Малый быстроходный шлюп». И, выдав рекомендательное направление в гостиницу, попрощался с посетителями.

Далее дружина разделилась: одни вместе с ушкуйниками пошли осматривать корабли, стоявшие у причалов, другие отправились устраиваться в новую гостиницу, принадлежавшую Морской общине.

Марина остановилась у внушительного пятиэтажного здания, поражающего контрастом былого величия и нынешнего частичного запустения. Высокий первый и жилой второй этаж были вновь отремонтированы и выглядели вполне уютно и даже респектабельно, но выше следы роскоши постепенно стирались, а огромные окна поглощали солнечный свет черными дырами разбитых стекол.

У входа элегантная вывеска информировала, что это гостиница, принадлежащая Морской общине. А на крыше покосившиеся, но помпезные буквы гласили: «Бом-Бим-Бум-Банк».

Марина решила расспросить у привратника об этом здании.

– Раньше здесь был старый и влиятельный языческий храм, но после денежного кризиса он разорился, и его здание перешло Морской общине. Та решила открыть тут гостиницу для участников корабельной ярмарки и потенциальных покупателей.

– И много здесь жильцов? – поинтересовалась Русалка.

– Нет, гостей мало, а постояльцев вообще нет, тут надолго никто не задерживается, всех отпугивает длящийся ремонт, а многие сразу предпочитают селиться поближе к центру или к порту.

«Пожалуй, это мне подходит», – подумала Марина и решила зайти внутрь.

Привратник учтиво распахнул массивную дверь:

– Вы можете поподробней расспросить про это здание у метрдотеля, до кризиса он был жрецом в этом храме.

Русалка поблагодарила привратника и зашагала в просторный холл, звонко цокая каблуками по мраморному полу.

– Как могло рухнуть такое могущество? – переспросил метрдотель. – Да не было никакого могущества, обычное колдовство, иллюзия, внедренная в умы людей. Все основывалось на слепой вере в могущество богов. Мы рисовали на клочках бумаги символы богов и писали их имена. А люди называли их банкнотами и верили, что они обладают частичкой божественной силы. И чем больше у тебя этих бумажек, тем больше божественного могущества. Если человек накопит много знаков богов, то он становится богатым. А богатый человек может купить все что угодно и даже вызвать всеобщее уважение или вселить страх в своих врагов.

Так люди стали всецело стремиться к обладанию этими банкнотами. Ради них они были готовы на любой труд. Мы давали им банкноты, а они исполняли все наши прихоти.

Потом мы ввели догму «Время = Деньги» и стали обменивать людское время на наши банкноты. И люди вкалывали, как рабы, с утра до вечера, это время стало называться рабочим и вознаграждаться банкнотами по заранее установленному тарифу.

Это была превосходная финансовая система, позволяющая процветать всем храмам, владея толпами рабов и распоряжаясь их рабочим временем. Позже храмы стали называться банками, так как имели исключительное право рисовать банкноты.

– Так эти бумажки не обладали божественной силой? – спросила Русалка, удивленная откровениями старого жреца.

– Почему? Обладали. Пока люди в них верили, в их всепокупаемость, – продолжал свой рассказ метрдотель. – Вообще, для человека Бог – это тот, кого он любит всем сердцем. А люди всем сердцем возлюбили деньги. На этом и основывалась наша языческая денежная религия.

– Но почему такая влиятельная иллюзия исчезла, а ваша финансовая система рухнула? – допытывалась любознательная гостья нового отеля и бывшего храма-банка.

– Отчасти виноваты мы и наша жадность. Мы рисовали слишком много банкнот, стараясь удовлетворить все возрастающие потребности и прихоти жреческого сообщества. Но самая большая опасность для нас заключалась в человеческом разуме. Интуитивная мысль, озаряющая сознание и распространившаяся, словно эпидемия, – вот что рассеяло наше колдовство. Люди стали задумываться, в чем сила денег и что есть реальная ценность.

И они поняли, что истинная ценность в нашем мире – это человеческое время, подаренное ему Всевышним Творцом. Нет ничего ценнее Времени. И даже за все деньги мира ты не купишь себе и часа сверх отпущенного свыше. Так была опровергнута догма «Время = Деньги». Никто больше не хотел менять свое драгоценное время на обесценивающиеся бумажки. Но, пожалуй, это было неизбежно, менять время на деньги – это все равно что менять золото на грязь, – бывший жрец печально вздохнул.

– Когда-то давно у меня был почтенный прихожанин, однажды на склоне лет он пришел ко мне и сказал: «Жрец, я работал всю жизнь и скопил очень много денег, но теперь я стар и скоро умру. Мое время подходит к концу, возьми божественную силу моих банкнот и верни мне хотя бы год из тех лет, что я потратил, работая на вас. Я хочу прожить его для себя, заботясь о близких мне людях», – метрдотель снова вздохнул. – Но, как вы понимаете, ни я, ни все жрецы мира не могут этого сделать.

Поблагодарив за столь необычный и искренний рассказ, Марина Деро с лихвой расплатилась за роскошный полулюкс на втором этаже россыпью превосходных жемчужин.