Текст книги "Происхождение человека / The Descent of man"

Дон Нигро
Происхождение человека

Don Nigro

The Descent of man/2014

Перевел с английского Виктор Вебер

* * *

Один персонаж, МЭЛОНИ, мужчина сорока лет.

Декорация – класс в американской школе, первое десятилетие двадцать первого века.

(МЭЛОНИ, мужчина лет сорока, в своей классной комнате).

МЭЛОНИ. Добро пожаловать в класс естественных наук. Я – мистер Мэлони. Сегодня заменяю вашего учителя. Как вы, вероятно, уже слышали, в этом году в учебный процесс будут внесены изменения. Школьный совет, в своей межгалактической мудрости, постановил, что в добавление к обычному научному курсу обучения, в этом году я должен, под страхом смерти, параллельно вести занятия и по креационизму, который некоторые люди предпочитают называть разумным замыслом, но, поскольку к разуму это имеет минимальное отношение, я его так называть не собираюсь. Тем не менее, будучи учителем, преданным своему делу и не желающим остаток своих дней продавать подержанные автомобили в салоне «Безумный Стэн», я обязан в полном объеме выполнять все постановления Школьного совета, какими бы глупыми они мне ни представлялись.

Итак. Что такое креационизм? Креационизм – это теория… И я получил однозначные указания называть это теорией, а не верой. Креационизм – это теория, согласно которой все, что мы видим вокруг нас, создано Высшим существом. С самой этой идей вы, несомненно, знакомы с детства, участвуя, не по своей воле, в примитивных ритуалах, которые постоянно проводились в ваших различных культовых местах. Питье крови, поедание сырой плоти, приношение куриц в жертву, все такое.

С другой стороны, наука – это нечто такое, с чем вы знакомы в меньшей степени. Я не говорю о вашем знакомстве с самыми разными сложнейшими, даже магическими научными разработками, в которых даже я, школьный учитель, что-то понимаю только на элементарном уровне. Но одно дело знать, как пользоваться всей этой техникой, и совсем иное – в должной степени понимать, на каких научных принципах она создана. Если только вы не думаете, что Бог изобрел все эти миниатюрные электронные устройства, на которые ты тайком таращитесь или стремитесь таращиться, делая вид, будто слушаете меня.

Когда я был в вашем возрасте, как раз наступила эра шариковых ручек, а я тайком таращился на идеальной формы ноги девочки, сидевшей передо мной. Три недели тому назад она еще была моей женой. Но поменяла меня на новую и более мощную модель. Биржевого брокера с идеальными зубами, прекрасным тонусом мышц и мозгом размером с грецкий орех.

Она обвиняла меня в том, что я слишком много пью, и говорила правду, хотя в свое оправдание скажу, что любой, женившийся на ней, пил бы слишком много. Она сказала, что я маниакально стремлюсь к самоуничтожению. Это ложь. Я не хочу умирать. Я просто хочу заснуть и проснуться в лучшем месте. Именно этого хотят люди, верящие в креационизм. Умирая, они хотят очнуться в лучшем месте. Они хотят верить, что есть такое место. А вот в науке то, что мы хотим, не имеет совершенно никакого значения. Наука – она о том, что существует, независимо от наших желаний.

Я накачал ее в «шеви», поэтому она и вышла за меня. Не из-за «шеви», а потому что забеременела. Я действительно любил мой «шеви». Это была лучшая ночь в моей жизни. Потом все только катилось под откос. После нашей женитьбы, после ее выкидыша, она начала говорить, что я ее напоил, а потом воспользовался ее беспомощностью. Еще один пример того, как вера берет верх над доказательствами. Очень схоже с креационизмом. Если бы я стремился к самоуничтожению, то предложил бы Школьному совету, после того, как они сообщили мне о требовании изучать креационизм в моем классе естествознания, засунуть эти средневековые постулаты в свои толстые, красные, невежественные жопы. Но я этого не сделал. Потому что не стремлюсь к самоуничтожению. Просто нет у меня никакого самоуважения.

И вот я стою здесь, чтобы разделить с вами всю эту гротескную смесь суеверий, невежества и сказок, которые в совокупности и есть теория креационизма. Не потому, что я вижу в ней хоть какие-то отличия от кучи конского навоза. Но Школьный совет ясно дал мне понять, что меня уволят, если я этого не сделаю. А если меня уволят, я не смогу выплачивать алименты. Так что я делаю это ради блага моей бывшей жены и ее любовника, ходячего грецкого ореха.

Как сказал один особенно толстый и глупый член Школьного совета: «Мы не желаем платить налог на имущество, чтобы поддерживать школу, где вы на уроках говорите нашим детям, что они произошли от обезьян». Что абсолютно неверно. Я никогда никому не говорил, что они произошли от обезьян.

Я даже не высказывал предположений, что члены Школьного совета произошли от обезьян. Это было бы оскорбительно для обезьян. Школьный совет тупее обезьян. Школьный совет тупее баклажана. И они хотят, чтобы я помогал им в оболванивании их детей. Чтобы и они стали тупее баклажана. А потом они усядутся вместе на воображаемых небесах, будут пердеть хором, играть на банджо с тем парнем из фильма «Избавление» и добрым, воображаемым, пластмассовым Иисусом. Они хотят, чтобы я учил вас, что люди и динозавры существовали одновременно, вместе с Ракель Уэлч в ее меховом бикини и семейкой Флинтстоунов.

Справедливости ради скажу, что не считаю я их динозавровую версию такой глупой, как она звучит. Не думаю, что можно с абсолютной уверенностью утверждать, что последний динозавр исчез с лица земли до того, как появились человеческие существа. Я хочу сказать, что птицы – это динозавры, и легенды о драконах возникли не на пустом месте. Ограниченное число огнедышащих ящериц вполне могло дожить до темных веков в отдаленных краях. Я пытаюсь сохранять непредвзятый взгляд. Как и положено ученому. Это составляющая научного метода.

Разумеется, ученые могут быть высокомерными, наглыми, эгоистичными и недалекими, как и обычные люди, и существует тенденция, причем не одно столетие, использовать текущие научные установки для того, чтобы подавлять новые теории и сохранять имеющуюся территорию. Но все потому, что человеческие существа, в большинстве своем, тупые говнюки. Даже те, которые умные. Научный метод по-прежнему единственный способ исследовать мир, за возможным исключением разве что художественного творчества, которое совсем не обязательно фантастическая смесь суеверий и ханжества. Но Америка – средоточие суеверий и ханжества. Отсюда и этот курс.

Научный метод – это системный подход к исследованию существования окружающего нас мира. Ученый собирает наблюдения за событиями, которые вроде бы следовали за другими событиями, а потом выдвигает гипотезу, возможное объяснение случившегося, основанное не на увиденном кем-то, а исключительно на собственных наблюдениях того, что выглядит причинно-следственной связью.

Допустим, я наблюдал, что у людей, которые заступали дорогу несущемуся носорогу, вырывало надгортанник. Я видел, как люди один за другим заступали дорогу мчащимся носорогам, и в каждом случае человеку вырывало надгортанник. На основе этим наблюдений я выдвигаю версию: если ты заступишь дорогу мчащемуся носорогу, тебе вырвет надгортанник, и поскольку эта версия подтверждается снова и снова, я полагаю необходимым сформулировать постулат, давайте его назовем Носорого-надгортанным постулатом, который будет признаваться верным до того момента, пока кто-то не начнет замечать, что у людей, заступающим дорогу мчащемуся носорогу, не всегда вырывает надгортанник. В этом случае нам приходится выдвигать новую версию и пересматривать, а может, и отвергать прежний постулат. Так работает наука. Религия – не такая. Религия говорит тебе, во что верить, так что больше нет нужды об этом думать, и мы можем ни на что не обращать внимание. Если Школьный совет хочет, чтобы вы думали, так в самую последнюю очередь. Не дай Бог, чтобы здесь кого-нибудь заставили включить мозги. Результатом может стать гибель Америки, и мы это знаем.

Моя бывшая жена, Фелисити, говорит, что я позволяю себе такие высказывания, поскольку глубоко в душе хочу, чтобы меня уволили. Но Фелисити всегда была более забавной в голом виде. Впрочем, иногда я задаюсь вопросом, а может, она права. Если я разозлю этих кретинов до такой степени, что они таки уволят меня, тогда я смогу винить их в том, что я такой нелепый неудачник. Но я хочу ясно дать понять: нельзя называть меня нелепым неудачником. Я – неудачник по-крупному. Послушайте, на самом деле вы, конечно, не верите во всю эту религиозную галиматью, так? Или вы действительно думаете, что милостивое божество создало этот мир? Что меня пугает, а вдруг вы так думаете?

Вы знали, что в креационизм верит больший процент американцев, чем в Болгарии. Я не говорю, что американцы не верят в существование Болгарии. Я про то, что в Болгарии в эволюцию верит больший процент населения, чем в Америке. И это не значит, что болгары не верят в существование Америки. Может, мне перебраться в Болгарию? Я уверен, моя бывшая жена будет в восторге.

Она говорит, что я веду себя, как ребенок. Но это верующие люди ведут себя, как дети. Это и есть религия: отчаянная попытка возвращения в детство. Фантастический мир, в котором мы заменяем то, что есть на самом деле, на то, что мы хотели бы видеть. Науку сложно донести до глупцов, потому что ей наши желания без разницы. Это здравомыслящий путь исследования вселенной, и неважно, что происходит с нами. Но нас такой расклад не устраивает. Мы хотим постоянно жить с папулей, который в большом доме на небе. Бог – это имя, которые вы даете своим страхам и невежеству. Мы не понимаем происходящего здесь, вот и называем это Богом и прикидываемся, что он – наш отец, который любит и заботится о нас. Это какое-то ребячество. И все-таки мне платят за обучение моих учеников сказкам, в которые верят кретины, слишком напуганные для того, что не просто заполнять своим мозгом вакуум между ушами, но и использовать его по прямому назначению.

Фелисити говорит, что это гордыня. Она говорит, что мне никого и никогда не удастся убедить в чем-либо, если я буду относиться к людям с таким презрением. Но люди, которые хотят платить мне деньги за то, чтобы я скармливал их детям такое дерьмо, заслуживают моего презрения. Ладно, может, не моего презрения. Может, чьего-то презрения. Она говорит, не нам решать, чему мы должны учить наших учеников. Что наша работа – учить тому, что нам велено. Никто не заставляет меня быть здесь учителем. Мы не можем позволить каждому учителю решать, чему он будет учить детей.

Почему нет? Почему не можем? Потому что будет хаос, говорит она. Но вы должны знать, что такое хаос. Этот мир практически полностью состоит из хаоса. Я бы с удовольствием учил вас теории хаоса, да только эти зомби с отмершими мозгами из Школьного совета, захотят, чтобы я включил в курс сказочку о четырех всадниках апокалипсиса.

Нет ничего плохого в их желании донести до вас основы морали. Бог свидетель, вам это понадобится. Но наука не скажет вам, как нужно себя вести. Она скажет, что произойдет, если вы одновременно выбросите из окна мяч для боулинга и мяч для гольфа, но ничего не скажет о моральном аспекте этого поступка. И не должна говорить, потому что наука не имеет ничего общего с моралью. Мораль – это субъективное человеческое мнение. Наука ни моральна, ни аморальна. Она – рациональные методы исследований в обществе, которое, по большей части, иррационально.

Вы когда-нибудь играли на вечеринках в «Круг дураков»? Все садятся в круг, и один человек шепчет на ухо соседу какую-то историю, тот – следующему, и так по кругу. А когда история возвращается к человеку, с которого все началось, она совершенно не похожа на изначальную. Или похожа, но в очень малой степени. Так вот, эволюция – она такая же, только занимает гораздо больше времени. Вы начинаете с одного, и в процессе постепенных изменений заканчиваете чем-то другим. Чем именно, зависит от случайных мутаций, которые обеспечивают живым существам большие шансы на выживание. Мутации случайны, а то, что выживает, нет. Мутации всего лишь ошибки в копировании генетического кода, как типографские ошибки, но после некоторых ошибок появляются существа, которые лучше приспособлены к выживанию, вот они и размножаются. В отличие от меня. Я не размножаюсь. Я плачу алименты и пью.

Теория эволюции основана на том факте, что развитие наше началось столь давно, что представить себе этот период времени практически невозможно. Живые существа изменялись и изменялись, поколение за поколением накапливали крошечные мутации, что в итоге вылилось в появление человека. Так что конгрессмен, выступающий по телевидению и с ухмылкой на лице заявляющий, что он никогда не видел обезьяну, прекратившуюся в одного из нас, напрасно думает, что своими слова он ниспроверг теорию эволюции. Он исходит из полного и, возможно, сознательного непонимания ситуации. Невежество простительно. Если человек чего-то не знает, он может приобрести эти знания. Но если он сознательно несет пургу, чтобы его переизбрали невежественные избиратели, тогда он – низшая форма нечистот.

Ирония судьбы, но некоторые люди, отвергающие эволюцию, верят в экономическое выживание сильнейших. Это называется протестантской этикой, хотя не обязательно быть протестантом, чтобы быть глупым. Идея эта вызрела среди пуритан. Если у тебя деньги, ты их заслуживаешь, ибо Бог вознаграждает тебя, как одного из избранников божьих. А если у тебя нет денег, это свидетельство того, что ты их не заслуживаешь, что Бог наказывает тебя. Другими словами, в обществе имеют значимость, согласно этой исключительно фашисткой теории, те, у кого уже есть деньги, и те, кто готов приобрести деньги и власть любыми, необходимыми для этого средствами. Только они достойны выживания. Только они избраны Богом.

Эти люди позиционируют себя христианами, хотя отвергают все, сказанное Иисусом о вероятности того, что верблюд сумеет пролезть в игольное ушко. По их разумению свободным является рынок, который служит богатым и власть имущим, но безжалостен к бедным, больным и бесправным. Если бедные не могут прокормить себя, это часть Божьего плана. Они получат свою награду, если заслужили, на небесах. Другими словами, теория свободного рынка зиждется на утверждении, что Бог – такой же говнюк, как Джон Пи Морган.

Но должен сделать признание. После ухода моей жены я начал слышать голоса. Меня это так напугало, что я уронил мой мобильник в унитаз. Но мобильник оказался не причем. Голоса шептали в моей голове. Не знаю, Бог это был, или дьявол, или кто-то еще, но голоса говорят мне, что рациональное восприятие само по себе такое же жалкое, кичливое и фатальное, как и слепая вера. Может, вы и правы. Может, если я сдамся и начну преподавать креационизм, тогда мне следует пройти весь путь до конца, купить абак и полагаться на крики, как единственный способ общения на расстоянии.

Но скажите мне вот что. Вы действительно хотите поверить в Бога, который несет ответственность за сотни, сотни и сотни лет кровавой резни, за безжалостное убийство невинных, за голод, горе, невообразимые физические и душевные страдания, отрубленные конечности, выбитые глаза, мертвых детей, скорбящих матерей, пожирание, пожирание, пожирание себе подобных? Вы хотите называть его Богом? Таков в вашем представлении всемогущий, милосердный Бог? Этот мерзкий сукин сын, убивший моего ребенка?

Легче поверить в случайные мутации. Легче поверить в обезличенный и ни о чем не говорящий процесс. Не в примитивное заблуждение о вроде бы милосердном божестве, которое любит нас. Божество, которое любит нас? Маньяк-убийца. Гребаный маньяк-убийца. (Пауза). Но Школьный совет требует от меня, чтобы я рассказал вам историю создания мира, как ее излагают ученики этого маньяка-убийцы. Так что позвольте начать с самого начала.

«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста…» Совсем, как мы.

(Свет медленно меркнет и гаснет полностью).