Текст книги "Ивы"

Картина 6
Мост через Совиный ручей

(ПОЛЬ подходит к кровати, садится на край).

ИНГА. Вот и ты. Я тебя заждалась. Тебя так долго не было, что я уже подумала, а вдруг с тобой что-то случилось.

ПОЛЬ. Ничего со мной не случилось.

ИНГА. Где ты был?

ПОЛЬ. Нигде.

ИНГА. Такое ощущение, что теперь ты проводишь там много времени.

ПОЛЬ. Я там родился.

ИНГА. Мне снился сон. В нем Сатана дышал на зеркало, и оно затуманивалось. И я подумала, вот как создается мутное стекло, через которое мы смотрим. Ты слушаешь?

ПОЛЬ. Нет. Да. Тебе снился я. Мутное стекло, через которое мы смотрим – то самое в Карпатах, о которых написал человек с моим именем. Хотя, если говорить о той главе, по крайней мере, писатель он гораздо лучше меня будет.

ИНГА. Тебе не нравится, когда я пересказываю тебе мои сны.

ПОЛЬ. Дело не в том, что не нравится. Но иногда я чувствую, что ты их выдумываешь.

ИНГА. А в чем разница?

ПОЛЬ. Ты не видишь разницы между тем, что тебе действительно снилось, и тем, что ты выдумала?

ИНГА. И первое, и второе приходят из одного места.

ПОЛЬ. Но одно из них – ложь.

ИНГА. И откуда тебе знать, что ложь?

ПОЛЬ. Разве ты не знаешь?

ИНГА. Мне без разницы. Думаешь, сон – это что-то, просто случающееся с тобой? Потому что я в этом сомневаюсь. Сны – они не случайные. Мы не выбираем наши сны. Наши сны выбирают нас.

ПОЛЬ. Но некоторые сны лучше ни с кем не разделять.

ИНГА. Тогда я больше не буду пересказывать тебя мои сны.

ПОЛЬ. Хорошо.

ИНГА. Но в этом сне я слышу сов. И журчание воды. И такое ощущение, будто память пытается что-то вытолкнуть наружу. Что-то из очень далекого прошлого. На мосту мужчина. Его вот-вот повесят солдаты. Но веревка рвется. И он падает в воду. Каким-то образом добирается до дому. Пытается добраться до дома, потому что хочет вернуться к жене. Да только когда добирается туда, обнаруживает себя на мосту с веревкой на шее. Разве не странный сон?

ПОЛЬ. Это не сон. Это Бирс. Рассказ Амброза Бирса. «Случай на мосту через Совиный ручей». Вот почему ты слышала сов. По этому рассказу поставлен французский фильм, который ты, вероятно видела, а потом забыла. Это, по большей части, источник снов. Вытесненные из сознания воспоминания.

ИНГА. Я никогда ничего не вытесняю.

ПОЛЬ. Ты не знаешь о том, что ты вытеснила, пока оно не возвращается. А потом слишком поздно. Детство – это сад, в котором выросло большинство наших печалей.

ИНГА. Ты никогда не рассказывал мне о своем детстве. И никогда не говоришь о своих снах.

ПОЛЬ. Мне ничего не снится.

ИНГА. Перескажи мне свой сон. Один раз. Только один. Перескажи мне один сон.

ПОЛЬ. Мне приснилось, как игуана есть мой гуакамоле.

ИНГА. Не приснилось тебе такого.

ПОЛЬ. Сны – дерьмо.

ИНГА. Если бы ты меня любил, тогда пересказывал бы мне свои сны.

(Пауза).

ПОЛЬ. Мне приснилось, что я топлю тебя в реке. Я тебя топлю, а ты смотришь на меня из-под воды. И ты прошептала, что любишь меня. А потом умерла.

ИНГА. Это ужасно.

ПОЛЬ. Вот почему я не пересказываю тебе мои сны.

ИНГА. Почему ты не хочешь, чтобы я любила тебя?

ПОЛЬ. Потому что такое никогда не заканчивается ничем хорошим.

ИНГА. Хорошим ничего не заканчивается. Дело не в этом.

ПОЛЬ. Тогда в чем?

ИНГА. Ни в чем. Дело ни в чем. Но ты все равно любишь меня. Потому что… Что есть еще? Какова альтернатива? Все это нереально. Ребенком у меня было чувство, оно приходило и уходило, но иногда становилось очень сильным, будто я совсем не та, какой себе кажусь. Что я – взрослая девушка, из другого времени и пространства, и я почти могла это вспомнить. Почти, но не совсем. Писательство – то же самое. Попытка вспомнить другое место, где я была кем-то еще. Такое впечатление, что я на самом деле не эта личность. И ты тоже?

ПОЛЬ. Правда? И кто тогда я?

ИНГА. Если ты не знаешь, я тебе сказать не смогу. И Макс кто-то еще. И последовательность времен перепутана. На самом деле все происходило совсем в другом порядке. Слегка в другом. Словно мы в пьесе. Мы – персонажи пьесы.

ПОЛЬ. Кто написал эту пьесу?

ИНГА. Не знаю. Может, Макс. Или Бог. Или какой-то другой мертвец. В конце концов, какая разница, кто что написал. (Пауза). Скажи мне, каково было в лагерях?

ПОЛЬ. Мне нужно идти.

ИНГА. Почему ты всегда уходишь?

ПОЛЬ. Мы – человеческие существа. Мы всегда уходим.

ИНГА. И куда ты идешь?

ПОЛЬ. Если бы я знал, то не пошел бы туда. Пошел бы куда-то еще.

ИНГА. Ты идешь в Дюссельдорф?

ПОЛЬ. Не знаю. Возможно.

ИНГА. Я тебя там увижу? В Дюссельдорфе?

ПОЛЬ. Не знаю, пойду или я в Дюссельдорф.

ИНГА. Ты не хочешь увидеться со мной в Дюссельдорфе?

ПОЛЬ. Я вижу тебя сейчас.

ИНГА. Но ты уходишь. Ты уходишь в Дюссельдорф.

ПОЛЬ. Я еще не решил, пойду ли я в Дюссельдорф. Если я действительно пойду в Дюссельдорф, тогда пришлю тебе открытку.

ИНГА. Ты будешь в Дюссельдорфе осенью?

ПОЛЬ. Понятия не имею, где я буду осенью. Может, умру осенью.

ИНГА. Ты хочешь умереть осенью?

ПОЛЬ. Да. Хочу умереть осенью в Дюссельдорфе. Такая у меня цель жизни. Ты будешь счастлива?

ИНГА. Почему ты думаешь, что меня это осчастливит? Ты действительно хочешь умереть?

ПОЛЬ. Не столь важно, что я хочу умереть, так то, что время от времени мне хочется жить несколько тысяч лет.

ИНГА. И почему тебе не хочется жить?

ПОЛЬ. НЕ будь я живым, мне бы не пришлось поддерживать этот разговор.

ИНГА. Ты уверен?

ПОЛЬ. Ты намерена преследовать меня после того, как я умру?

ИНГА. Я планирую преследовать тебя всегда. (Пауза). Так ты не собираешься в Дюссельдорф?

ПОЛЬ. Почему ты все время говоришь о Дюссельдорф?

ИНГА. Из-за осени, которую мы с тобой провели там. Это было самое счастливое время в моей жизни.

ПОЛЬ. В Дюссельдорфе?

ИНГА. Да. Ты не был там счастлив?

ПОЛЬ. Я никогда не был в Дюссельдорфе.

ИНГА. Ты никогда не был в Дюссельдорфе?

ПОЛЬ. Думаю, что да.

ИНГА. Так это был не ты?

ПОЛЬ. Похоже на то.

ИНГА. Тогда с кем же я трахалась в Дюссельдорфе?

ПОЛЬ. Откуда мне знать, черт побери? Меня там не было.

ИНГА. Я знаю, что мы были в Дюссельдорфе, потому что именно в Дюссельдорфе тот маньяк ходил на руках кругами и пел песню, которую поет Офелия, когда топится у ивы.

ПОЛЬ. Я этого не помню.

ИНГА. Ты не помнишь, как занимался со мной любовью в Дюссельдорфе?

ПОЛЬ. Я действительно хочу забыть все. Но что-то возвращается. Обрывки воспоминаний, как осколки разбитого зеркала. Полузабытые желания. Я думаю… Думаю, что, возможно, я не совсем в своем уме.

ИНГА. Разумеется, ты не совсем в своем уме. Мы с тобой оба безумные. Мы вместе сходим с ума. Это и есть любовь. Знаешь, что они скажут о нас, когда мы умрем?

ПОЛЬ. Они скажет, они мертвы. Нам лучше похоронить их вместе.

ИНГА. Они скажут, это двое сходили с ума вместе, и они любили друг дружку безмерно, но трагедия, вдоль параллельных линий.

ПОЛЬ. И что сие означает?

ИНГА. Параллельные линии никогда не пересекаются. Они уходят в бесконечность, но соприкоснуться не могут. Но люди, которые любят друг дружку так же сильно, как мы с тобой, знают, что должно быть место, где параллельные линии пересекутся.

ПОЛЬ. И где оно? Где пересекаются параллельные линии?

ИНГА. Вероятно, не в Дюссельдорфе. Прикоснись ко мне. Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне.

ПОЛЬ. Если я прикоснусь к тебе, то никогда не уйду.

ИНГА. Тогда никогда не уходи.

ПОЛЬ. Все уходят, и никто не прикасается.

(Он смотрит на нее, потом поворачивается и уходит, тогда как свет, падающий на нее, сидящую на кровати, меркнет).

Картина 7
Наблюдатель

(Стрекот цикад, МАКС и ПОЛЬ, прогуливающиеся в ночи. ИНГА остается на кровати).

МАКС. Мы с тобой похожи, знаешь ли, ты и я.

ПОЛЬ. Я так не думаю.

МАКС. Да. Это правда.

ПОЛЬ. И в чем мы похожи?

МАКС. Мы оба подолгу ходим в ночи. Ты – потому что не можешь уснуть. Я – потому что следил за своей женой.

ПОЛЬ. Ты следил за своей женой?

МАКС. Да.

ПОЛЬ. Почему?

МАКС. Хотел посмотреть, не удастся ли мне поймать ее с любовником.

ПОЛЬ. Ты действительно думаешь, что у твоей жены есть любовник?

МАКС. Я так думаю. Да.

ПОЛЬ. Но ты не уверен.

МАКС. Еще нет.

ПОЛЬ. Хочешь знать наверняка?

МАКС. Не знаю. Я хочу знать, но, может, не хочу знать. Но это сущий ад – не знать. А знать, возможно, и того хуже. Но не знать – это ужасно. Она невероятно умна.

ПОЛЬ. Да.

МАКС. Женщины зачастую умнее, чем думают многие. Но она – самая умная из всех. Ты хотел бы знать? Будь она твоей женой?

ПОЛЬ. Нет. Думаю, что нет.

МАКС. Но это ответ труса.

ПОЛЬ. Нет. Ответом труса традиционно считается самоубийство.

МАКС. Ты осуждаешь самоубийство?

ПОЛЬ. Наоборот. (Пауза). И что ты собираешься сделать, если выяснишь, кто любовник твоей жены.

МАКС. Не знаю. Наверное, убью.

ПОЛЬ. Может, этим ты окажешь ему услугу.

МАКС. Ты думаешь, он хочет умереть? Будь ты любовником моей жены, ты хотел бы умереть? Потому что я по личному опыту знаю, что она может довести мужчину до отчаяния.

ПОЛЬ. Если может, это его собственная вина.

МАКС. Она тебе изменяла? Когда вы были вместе?

ПОЛЬ. Как я мог это знать?

МАКС. Ты мог бы следить за ней. Ты когда-нибудь следил за ней?

ПОЛЬ. На самом деле, думаю, она следила за мной.

МАКС. Но ты никогда ей не изменял?

ПОЛЬ. Все всем изменяют.

Картина 8
Инакость

(ПОЛЬ возвращается к ИНГЕ, которая по-прежнему сидит на кровати. МАКС растворяется в тенях).

ИНГА. Иногда у меня такое чувство, что всякий раз, когда я тебя вижу, ты кто-то еще. Я не про то, что ты в другом настроении или что-то такое. Я говорю, что ты на самом деле другой человек.

ПОЛЬ. Все кто-то еще.

ИНГА. Ребенком я просыпалась утром, и моя комната была другой, словно кто-то чуть переставил мебель, пока я спала, и мои родители были не моими родители. Они становились чуть другими. И я шла в лес за нашим домом, и мне казалось, что деревья ночью чуть сместились, и утром стояли друг относительно друга не так, как днем раньше. Словно Бог подправил картинку.

ПОЛЬ. Хотелось бы, чтобы все было именно так.

ИНГА. Ты хочешь, чтобы все было по-другому всякий раз, когда ты просыпаешься?

ПОЛЬ. Есть неумолимая особенность реальности, которая сильно сбивает с толку. Возможность, что мир может слегка измениться, пока человек спал, с тем, чтобы постепенно уходили все его несовершенства, безусловно, очень приятна. Да только, разумеется, меняется мир к худшему. Все зависит от того, здравомыслящий творческий человек или нет. И разумеется, все люди творческие кажутся не в своем уме тем, кому творить не дано.

ИНГА. Твои родители иногда казались тебе незнакомцами?

ПОЛЬ. Всем кажутся.

ИНГА. Ты никогда не говоришь о своих родителях. Расскажи мне о своих родителях.

ПОЛЬ. Думаю, незачем.

ИНГА. Это правда, полагаю, кое-что для человека слишком реально, чтобы об этом говорить. Оно просто заявляет о себе. Бог невыразимый. Любовь невыразимая. Горе невыразимо. Истинное стихотворение написать невозможно. Но слова – это все, что у нас есть. Прошлой ночью мне снился мой отец, топящий меня. И я смотрела из-под воды ему в глаза. Глаза отца – зеркало. Ты думаешь, каждый мужчина, которого любит женщина, некая версия ее отца?

ПОЛЬ. Ты так думаешь?

ИНГА. Нет, я думаю, это фрейдистская чушь. Мой отец был нацистом. Я говорю не метафорически. Он был настоящим нацистом. Ты ненавидишь меня за это?

ПОЛЬ. Не будь нелепой.

ИНГА. Нет. Я должна быть нелепой. Это записано в моем контракте с воображаемым или с невыразимо безумным Богом. Вопрос вот в чем: если мой отец был нацистом, почему я люблю тебя? Ты думаешь, я компенсирую одно другим? Пытаюсь искупить грехи моего отца, любя мужчину, у которого на предплечье вытатуирован номер узника концлагеря?

ПОЛЬ. Нет. Это действительно фрейдистская чушь.

ИНГА. Тогда почему я тебя люблю?

ПОЛЬ. Мы установили, что ты любишь меня, или тебе просто нравится говорить, что ты любишь меня, чтобы посмотреть, запаникую ли я и убегу?

ИНГА. Не знаю. Ты паникуешь?

ПОЛЬ. Да. Но не убегаю. Просто ухожу. И достаточно медленно, чтобы ты успела меня догнать. Время от времени. (Он протягивает руку, касается ее руки). Он следил за тобой.

ИНГА. Кто?

ПОЛЬ. Твой муж. Твой муж следил за тобой.

ИНГА. Я знаю.

ПОЛЬ. Ты знаешь, что твой муж следил за тобой, и все равно приходишь ко мне?

ИНГА. Я могу сбросить его с хвоста, когда захочу. Он любит игры, но я играю лучше него.

ПОЛЬ. Это серьезное дело.

ИНГА. Безусловно.

(Она целует его, идет к письменному столу, садится, начинает писать. ПОЛЬ сидит на кровати, обхватив голову руками).

Картина 9
Агностик по вторникам

(ИНГА сидит за письменным столом, пишет. МАКС подходит, заглядывает через ее плечо).

МАКС. Ты опять ему пишешь.

ИНГА (прикрывает написанное). Кому?

МАКС. Поэту. Твоему бывшему любовнику.

(ПОЛЬ встает, смотрит на них через сцену).

ИНГА. У меня много бывших любовников, и некоторые из них – поэты.

МАКС. Но я про того, которому ты пишешь.

(ПОЛЬ подходит к столу с шахматной доской, садится).

ИНГА. Я пишу ему только потому, что его здесь нет. И обычно не отправляю письма.

МАКС. Почему?

ИНГА. Почему пишу ему или почему не отправляю письма?

МАКС. Да.

ИНГА. Тебе нужно спросить у Бога.

МАКС. Я не верю в Бога. По крайней мере, сегодня. Сегодня у нас вторник?

ИНГА. Понятия не имею. Никогда не знаю, какой сегодня день. Моя жизнь – это сон.

МАКС. Я – агностик по вторникам.

ИНГА. Но ты – говнюк каждый день.

МАКС. Ну вот видишь. И так всегда. Я думаю, мы наслаждаемся нормальным разговором, приятно беседуем, возможно, это даже подготовка к совокуплению, а потом внезапно, твоя очередная фраза ясно дает понять, до какой степени ты на меня зла.

ИНГА. Я на тебя не злюсь.

МАКС. Тогда почему только что назвала говнюком?

ИНГА. Потому что ты говнюк.

МАКС. Знаешь, дорогая моя, иногда ты достаешь, достаешь и достаешь человека, и принимаешь его за само собой разумеющиеся, день за днем, ночь за ночью, а потом внезапно, одной ночью…Внезапно кровь в воде.

ИНГА. Тебе лучше быть осторожнее, Макс. Кровь в воде привлекает акул.

(Целует МАКСА, идет к кровати, набрасывает одеяло на плечи и садится на диван, перед невидимым камином. МАКС идет к столу с шахматной доской, садится).

Картина 10
Приключения в Стране чудес

(ПОЛЬ и МАКС играют в шахматы в парке).

ПОЛЬ. Ты следил за мной?

МАКС. С чего ты так решил?

ПОЛЬ. Куда бы я ни пошел, я вижу тебя там. Огибающего угол.

МАКС. Только дьявол может видеть из-за угла.

ПОЛЬ. А Бог из-за угла видеть не может?

МАКС. Бог слепой. Он посмотрел, куда катится мир, и вырвал себе глаза, как Эдип.

ПОЛЬ. То есть ты не следишь за мной?

МАКС. Может, кто-то следит за тобой. Но человек, который, ты думаешь, следит за тобой, вероятно, не тот человек, который играет с тобой в шахматы.

ПОЛЬ. Если это не ты, тогда кто?

МАКС. Кто-то еще.

ПОЛЬ. Значит, ты – кто-то еще?

МАКС. Все кто-то еще. (Пауза). Открою тебе одну истину об «Алисе в Стране чудес», которую тебе не узнать ни от кого. Белый Кролик на самом деле пенис.

ПОЛЬ. Пенис? Белый Кролик – пенис?

МАКС. Кроличья нора – это вагина. Алиса следует за пенисом в место своего зачатия, в матку, которая Черная дыра, разлетающаяся Большим взрывом и выстреливающая ее в мир и сквозь зеркало в другое измерение, в шахматный мир, который на самом деле лабиринт смерти.

ПОЛЬ. Ты в этом уверен?

МАКС. Я уверен, что моя жена влюблена в тебя.

ПОЛЬ. Я не несу ответственности за тех, кого любит твоя жена.

МАКС. Тогда за что ты несешь ответственность?

ПОЛЬ. За то, что продолжаю жить, когда чуть ли не все, кого я любил, умерли. За это я несу ответственность.

МАКС. Что ж, это легко исправить.

ПОЛЬ. Правда? Это означает, что ты собираешься исправить сложившуюся ситуацию?

МАКС. Ты бы этого хотел?

ПОЛЬ. Не уверен.

МАКС. Когда будешь уверен, дай мне знать. В последнее время ты сам не свой.

ПОЛЬ. Не могу спать. Кто-то звонит мне ночью, а когда я снимаю трубку, в ответ – тишина. Это происходит снова и снова. Кто, по-твоему, может это делать?

МАКС. Понятия не имею. Сам я сплю очень хорошо. Но, разумеется, я швейцарец. Мы нейтральные. Мы натренировались спать даже под часами с кукушкой. (Делает ход королевой). Королева бьет офицера. Шах. Я наслаждаюсь нашими шахматными партиями.

ПОЛЬ. Шахматы – идиотская потеря времени.

МАКС. Да, а что нет? Я хочу сказать, кроме самоубийства.

ПОЛЬ. Знаешь, в чем твоя проблема, Макс?

МАКС. Моя жена?

ПОЛЬ. Нет. Твоя проблема в том, что мало у тебя этих чертовых часов с кукушкой.

(ПОЛЬ идет к письменному столу, садится и пишет. МАКС и дет на авансцену, чтобы присоединиться к ИНГЕ, которая сидит на диване и смотрит на огонь).

Картина 11
Чего ты хочешь?

(МАКС и ИНГА вечером сидят у камина).

МАКС. Тебя всегда гипнотизировал огонь. Как кошку. Тебе все еще снится этот сон, когда ты просыпаешься, а вокруг все горит?

ИНГА. Что? Извини? Я не слушала?

МАКС. Ты необычно спокойна этим вечером. Рискуя пожалеть о том, что спросил… О чем ты думаешь?

ИНГА. Вспоминала мое путешествие в Италию. Все было невероятно красиво. В автобусе один очень милый итальянский старик вез голубей, а когда я улыбнулась ему и сказала, какие красивые у него голуби, он наклонился ко мне и прошептал, очень вежливо, что очень хотел бы полизать мои половые органы. Поскольку итальянский я знала не очень хорошо, то решила, что неправильно его поняла, и попросила повторить. Он сказал: «Я хочу полизать твою вульву».

МАКС. Ты ему позволила.

ИНГА. Нет. Вышла на следующей остановке.

МАКС. Значит, он тебе не понравился?

ИНГА. Думаю, именно тогда я наконец-то признала для себя, что это бесполезно, ожидать близости или сексуальной удовлетворенности от мужчин.

МАКС. Тогда чего именно ты хочешь?

ИНГА. Прежде всего, я хочу, чтобы никто больше не задавал мне этого дурацкого вопроса. Как я могу знать, чего хочу, до того момента, когда больше этого не хочу? Жизнь поэта – это произведение искусства. Искусство – это попирание ожиданий. Ты чего-то ждешь, а потом что-то случается. И так практически всегда. Близость – заблуждение. На что мы в лучшем случае можем надеяться, так это на взаимное заблуждение.

МАКС. То есть близости ты не хочешь?

ИНГА. Я дам тебе знать, когда у меня возникнет такое желание.

МАКС. Ты не считаешь, что мы были близки.

ИНГА. Думаешь, мы были близки?

МАКС. Я думаю, никто не знает, кого он любит. Любовь, как искусство, какой-то карточный фокус. Орудие убийства всегда спрятано в часах. Нет ничего неизбежного, кроме как разочарования, измены, унижения и горя. Разумеется, «ничто» – еще и сленговое слово елизаветинской эпохи, обозначающее женские половые органы.

ИНГА. Правда?

МАКС. Стал бы я тебе лгать?

ИНГА. Не знаю. Стал бы?

МАКС. Я дам тебе знать, когда услышу, что говорю. (Пауза). Я не очень хороший любовник, так?

ИНГА. Разумеется, хороший. Ладно, нет. Это неправда. Разве что иногда. Я скажу тебе секрет. Ни один мужчина хорошим любовником быть не может. Мужчины неспособны любить, потому что все мужчины в сердце фашисты. Для них важно покорить и захватить. Как любить, они не знают.

МАКС (протягивает руку, чтобы коснуться ее волос). Я готов учиться.

ИНГА (резко встает и идет к кровати, чтобы одеться). Пойду прогуляюсь.

МАКС. Могу я пойти с тобой?

ИНГА. Нет.

МАКС. Идешь на встречу с любовником?

ИНГА. Я иду в надежде, что меня переедет трамвай.

МАКС. Что ж, хорошего тебе времяпрепровождения. Зонтик не забудь.

ИНГА. На хрен зонтик.

МАКС (смотрит в огонь). Всякий раз, когда я пытаюсь дотянуться до нее, она убегает. Но едва я перестаю бегать за ней, возвращается. Походит достаточно близко, чтобы я мог дотянуться до нее, и тут же уходит. Мне нужно купить пистолет, да только не знаю, в кого из нас мне стрелять. Огонь почти потух. Скоро останется только пепел.

(Падающий на МАКСА свет меркнет. ИНГА прогуливается с ПОЛЕМ).

Картина 12
Крыса и крот

(ИНГА и ПОЛЬ гуляют в ночи).

ИНГА. Нам нужно пойти поплавать.

ПОЛЬ. Слишком холодно.

ИНГА. Летом. Летом нам нужно пойти поплавать.

ПОЛЬ. Я плавать не научился.

ИНГА. Все умеют плавать.

ПОЛЬ. Судя по всему, за исключением меня.

ИНГА. Но плавать – это прекрасно.

ПОЛЬ. Возможно, для рыбы. Я – не рыба. Я – не медуза. Я – не осьминог. Я не плаваю.

ИНГА. Если ты не умеешь плавать, то утонешь.

ПОЛЬ. Нет, если не войду в воду.

ИНГА. Я могу научить тебя плавать.

ПОЛЬ. Я уверен, ты многому можешь меня научить.

ИНГА. Когда станет теплее, мы пойдем плавать. Или можем совершать прогулки на маленьких лодках, как Крыса и Крот.

ПОЛЬ. Кто?

ИНГА. Ты не хочешь совершать со мной прогулки на маленьких лодках? Мы могли бы плыть под парусом по реке мимо ив.

ПОЛЬ. Нет для меня ничего лучше прогулок с тобой, но только не на маленьких лодках.

ИНГА. С тобой скучно.

ПОЛЬ. Мне это уже говорили.

ИНГА. Кто?

ПОЛЬ. Ты.

ИНГА. Что ж, это правда.

ПОЛЬ. Тогда почему ты тратишь на меня свое время?

ИНГА. Часто задаюсь этим вопросом.

ПОЛЬ. Кто такие Крыса и Кот?

ИНГА. Не Кот. Крот. Крыса и Крот. Маленькие зверьки, которые друзья и совершают прогулки на маленьких лодках. Ты не читал «Ветер в ивах»? Я думала, ты читал все.

ПОЛЬ. Я много чего не читал. И много чего никогда не прочитаю. С годами я все меньше хочу читать что-то новое. Просто хочу перечитывать несколько произведений, снова и снова.

ИНГА. Я хочу прочитать все. И написать все. И сделать все. Думаешь, со мной что-то не так?

ПОЛЬ. Что-то не так со мной. С тобой все так.

ИНГА. Но я неуемная. Я хочу тебя, потом отталкиваю, а когда ты уходишь мне тебя не хватает. Я держусь за идею тебя. Я не могу быть одна, я схожу с ума, когда я одна, но все устраиваю так, что в итоге остаюсь одна. Полагаю, мне нужно быть одной. Чтобы я могла работать. Мне нравится быть одной. И я всегда одна. Особенно, когда я с тобой.

ПОЛЬ. Ты хочешь, чтобы я ушел.

ИНГА. Нет. Ты хочешь уйти?

ПОЛЬ. Как далеко я могу уйти?

ИНГА. Ты думаешь, мне следует развестись с Максом и выйти за тебя?

ПОЛЬ. Нет.

ИНГА. Почему нет?

ПОЛЬ. Потому что со мной ты никогда не будешь счастлива. И потому, что я собираюсь жениться на ком-то еще.

ИНГА. Ты собираешься жениться на ком-то еще?

ПОЛЬ. Да. И достаточно скоро.

ИНГА. Ох.

ПОЛЬ. Что? Ты думала, я не встречаюсь с кем-то еще? Все эти долгие промежутки времени, когда ты не давала о себе знать? Когда писала мне письма и не отправляла их? Все эти письма, в которых большую часть абзацев ты замазывала черным? Все эти города, в которых ты обещала встретиться со мной, но не появлялась там? Все это время, которое ты проводила с Максом?

ИНГА. Макс – мой муж.

ПОЛЬ. И я о том же.

ИНГА. О чем? О чем ты?

ПОЛЬ. Если у тебя есть кто-то, тогда кто-то должен быть и у меня.

ИНГА. Одно не связано с другим.

ПОЛЬ. Очень даже связано.

ИНГА. Я ее знаю?

ПОЛЬ. Нет.

ИНГА. Кто она?

ПОЛЬ. Художница.

ИНГА. Как давно ты с ней встречаешься?

ПОЛЬ. Не знаю. Кто-то украл мои часы.

ИНГА. Надеюсь, ты будешь с ней очень счастлив. Как я счастлива с Максом.

ПОЛЬ. Ты ненавидишь Макса.

ИНГА. Нет, это ты ненавидишь Макса.

ПОЛЬ. Нету меня ненависти к Максу. Я его понимаю. Он тебя любит.

ИНГА. Макс любит меня? Ты думаешь, Макс меня любит? Правда?

ПОЛЬ. Ты не думаешь, что Макс тебя любит?

ИНГА. Макс хочет, чтобы я принадлежала ему. Если бы он подумал, что я только люблю его, то умчался бы в Дюссельдорф и никогда бы не вернулся.

ПОЛЬ. Я слышал, в Дюссельдорфе очень хорошо в это время года.

ИНГА. Лошадиный навоз.

ПОЛЬ. Да. Я уверен, лошадиного навоза в Дюссельдорфе много. Думаю, каждое лето они устраивают фестиваль лошадиного навоза. А потом идут плавать и тонут.

ИНГА. Ты любишь эту женщину?

ПОЛЬ. Я на ней женюсь.

ИНГА. Это не ответ на мой вопрос.

ПОЛЬ. Она любит меня.

ИНГА. А я – нет?

ПОЛЬ. Ты с Максом.

ИНГА. Если я ухожу от Макса, ты на мне женишься?

ПОЛЬ. Ты уходишь от Макса?

ИНГА. Нет. (Пауза). Ты что-нибудь любишь?

ПОЛЬ. Я люблю наблюдать, как ты спишь. Но потом ты просыпаешься и все портишь.

ИНГА. То есть тебе было бы проще меня любить, будь я мертвой.

ПОЛЬ. Не мертвой. Может, в коме. Мне нравилось наблюдать, как ты спишь, в доме, который мы снимали в то лето на озере Люцерна, рядом с домом, где жил Вагнер. Мы находились так близко, что до нас долетал запах его пердежа.

ИНГА. И в какой тональности пердел Вагнер?

ПОЛЬ. Думаю, си-бемоль.

ИНГА. Ты вообще способен на любовь?

ПОЛЬ. Женщина – это бездна. Человек смотрит в бездну и у него кружится голова, он не может дышать. Упасть в бездну – вернуться к своим истокам и умереть.

ИНГА. Ты понимаешь, я надеюсь, что сам факт наших попыток общения – полное безумие. Потому что мы не знаем друг дружку. Мы, возможно, даже не хотим знать друг дружку. Если бы я действительно понимала тебя, то, скорее всего, любила кого-то еще, которого не понимала. Секс – абсолютная нелепица. И чего мы этим занимаемся? (Пауза). Ты хочешь понимать свою жену?

ПОЛЬ. Я даже себя не понимаю.

ИНГА. Что ж, поздравляю. Ты этого добился.

(Уходит и садится за столик в кафе).