Текст книги "Аризонская западня"

Глава 7

К северу от Финикса начинались беспорядочно-живописные застройки в стиле старого доброго Дикого Запада с пастбищами, обнесенными изгородями из колючей проволоки, – там действительно паслась кое-какая скотинка.

Этакий укромный уголок, убежище, где усталый, измотанный бизнесмен мог укрыться от стрессов городской жизни и поиграть в фермерскую идиллию с минимальным дискомфортом.

На основании собранной информации Болан давно уже предполагал, что Райское Ранчо – это скрытый центр нелегальной активности как в политической, так и в деловой сферах. Местечко выглядело достаточно укрепленным. Охранники в рабочих комбинезонах с самым невинным видом фланировали вдоль периметра в джипах и верхом на конях. В стратегически важных точках вокруг главного здания были расставлены бдительные «рабочие». Неподалеку же от входа в дом крутого вида парни тесным кольцом охватывали бассейн, своими телами защищая некоронованного повелителя всей Аризоны – Мо Кауфмана. У бассейна, очевидно, шло какое-то рабочее совещание. Кауфман в шортах и ворсистом халате сидел, небрежно развалясь, на кушетке для принятия солнечных ванн, подтянув одну ногу и обхватив колено руками. Перед ним на полотняных складных стульях полукольцом расположились трое молодых джентльменов в безукоризненных деловых костюмах. На маленьком столике по левую руку от Кауфмана стоял переносной телефон. Пока Болан вел наблюдение, оценивая обстановку, Мо дважды воспользовался аппаратом. В обоих случаях он говорил весьма энергично, выказывая явные признаки озлобления.

Боевой фургон был припаркован на склоне лесистого холма, возвышавшегося над «ранчо». До главного здания около километра, подъем над средним уровнем местности – метров пятнадцать, позиция превосходная. Держа в руках мощный бинокль, Болан сидел на склоне холма в тени раскидистого дерева. На коленях у него покоились дистанционный пульт мобильного телефона и снайперская винтовка «уэзерби-470» с оптическим прицелом. Когда Болан глядел в бинокль на беседующих, возникало невольное чувство, что до них можно дотянуться рукой. Для невооруженного же глаза ранчо внизу казалось почти игрушечным. Позади него, теряясь в синей дымке, проступали очертания Мамонтовой горы.

Внимательно оглядев окрестности, Болан снял трубку с телефонного аппарата.

На том конце провода ответили после первого же гудка.

– Ранчо.

– Дай мне самого, – проворчал Болан.

– Кто говорит?

– Эйвон, болван. Соедини меня.

Молчание, в котором чувствовалось колебание, затем:

– Хорошо. Подождите.

Болан снова глянул в бинокль, чтобы засечь движение у дверей патио. Парень без пиджака что-то говорил собравшимся у бассейна.

Болан перевел взгляд дальше – Кауфман был явно раздражен. Его губы что-то быстро говорили, тогда как пухлая рука тянулась к аппарату на столике. Болан ухмыльнулся, наблюдая, с какой осторожностью император Аризоны берет трубку, – словно это была бомба, готовая взорваться в любой момент. На жирном лице с трясущимися щеками читалось нескрываемое напряжение. Однако в трубке раздался не голос самого Кауфмана, а голос все того же охранника:

– Кто говорит? – требовательно повторил парень.

Угрюмо ухмыльнувшись, Болан ответил, адресуя слова тому, кто сидел у бассейна:

– Есть новости о Шарон. Если ему не интересно, пусть сосет банан.

Но Кауфману было очень интересно, и он тотчас подключился:

– Ладно, слушаю.

– С девочкой все в порядке, – успокоил Болан.

– Почему я должен этому верить?

– Потому что я это говорю.

– Хорошо. Предположим. Но зарубите себе на носу: если хоть волосок упадет с ее головы, я превращу этот проклятый штат в выжженную пустыню и кастрирую любого, кто причастен к пропаже Шарон. Ради ее возвращения я готов торговаться и даже идти на компромиссы. Только учти, парень: девочка должна вернуться в полном порядке, со счастливыми глазами и с улыбкой на устах.

– Расслабься, старый, она уже вернулась, – проворчал Болан.

– Что?

– То, что услышали.

– Она дома и в безопасности?! С кем я говорю?

– Ничто, вам принадлежащее, Кауфман, не находится сейчас в безопасности. Хотя пока с ней все в порядке. Когда я в последний раз видел ее, она была свободна, как пташка. Вам знакома ее подруга, живущая у госпиталя?

– У Святого Иосифа? – машинально уточнил озабоченный отец и мигом спохватился: – Ни слова больше! Мне все ясно. Я... э-э... ваш должник... если вы этого добиваетесь. Что я могу сделать?

– Уделить мне полминуты и постараться поверить в то, что я скажу.

В бинокль Болан видел, как обеспокоенно забегали глаза Кауфмана.

– Ну-у, я не знаю... слушайте, с кем, в конце концов, я говорю?

– Моя фамилия Болан.

В трубке послышался прерывистый вздох, а на лице Кауфмана одновременно отразились страх и недоверие.

Затем в трубке раздалось осторожное:

– Докажите.

– Люди Бонелли совершили налет на ваше гнездышко. Я пронюхал об этом и появился там как раз в тот момент, когда они уезжали. С ними была ваша дочь. Чтобы освободить девочку, пришлось их всех отправить к праотцам. У вас чудесная дочка. Должно быть, вся в маму пошла.. Пыталась убедить меня, будто ее папочка – несчастный, непонятный гуманист, которому не повезло в деловых связях. Но мы-то с вами лучше знаем, что и как, верно? И Бонелли тоже. Ему очень хочется прибрать к рукам все ваши богатства, мистер Гуманист. Тут вы что-то говорили насчет выжженной пустыни – так вот, она на вас надвигается. В это вы способны поверить?

– Предположим, – голос в трубке казался спокойным, но в бинокль было видно, у Кауфмана забегали глаза. – Допустим, все это правда... В чем ваш интерес?

Болан жестко хохотнул:

– Бросьте! Вы знаете мои интересы.

– Вам нужны мои связи?

Это становилось уже забавным. Болан возразил:

– Связи я и сам уже нашел. И собираюсь все до одной обрубить. Можете считать это честным предупреждением. Лучше, пока не поздно, сверните свою деятельность, Кауфман. В любом случае я не допущу, чтобы Бонелли завладел вашей империей. И если вы сами не поставите его на место, это сделаю я.

Неожиданно Кауфман злобно выкрикнул:

– Кончай вешать лапшу на уши! Я все равно в ней ни хрена не смыслю!

Болан отозвался с нескрываемой насмешкой:

– Бросьте! Все-то вы отлично понимаете. Конечно, вы можете продолжать свои невинные забавы на песочке родной пустыни. Если жителям Аризоны это до кактуса, то и мне тоже. Но ваш выход на Вашингтон – это уже многовато даже для такого провинциала, как вы. А если этими связями воспользуется какой-нибудь ублюдок вроде Бонелли, то это будет форменная катастрофа. Такого допустить я не могу.

Казалось, еще секунда – и у Кауфмана от бешенства на губах появится пена.

– Ты не можешь этого позволить?! Ты – дерьмо!.. Кто ты, к черту, такой?.. Слишком много на себя берешь! Почему я обязан верить тебе?

– Обруби эту связь, Кауфман. У тебя нет другого выхода. А я позабочусь о Бонелли. Если все сделаешь как надо, я буду считать свою миссию успешной и перенесу боевые действия в другое место.

На том конце провода наступила длительная пауза. В бинокль было видно, как на лице Кауфмана сменяются одна за другой самые разноречивые эмоции. Наконец Мо вздохнул и спокойно произнес:

– У меня все еще нет уверенности, что вы тот, за кого себя выдаете. Но если это правда, тогда мне тем более непонятно. Что, собственно, вы имеете в виду?

– Только одно: пускай с некоторыми оговорками, но я все же поддерживаю статус-кво. Бонелли остается править Тусоном, Кауфман – Финиксом, но в этом случае прекращаются любые попытки расширения вашей деятельности до масштабов всей страны.

Кауфман едко поинтересовался:

– А с чем остается Болан?

– А Болан – в своем стремлении поддерживать мир... повсюду – остается с сознанием выполненного долга. Это тоже, знаете, немало. Но связь с Вашингтоном должна быть ликвидирована.

– И это ваше единственное условие?

– Считайте, что так. Однако учтите: все должно быть сделано быстро. До захода солнца.

– Альтернатива?

– Вы ее уже называли. Выжженная пустыня.

– Вам не кажется, что это звучит... м-м... чересчур претенциозно? Я как-то не привык верить голословным утверждениям.

– Вам нужны убедительные аргументы?

– Вот именно.

Болан отложил трубку и прижал к плечу приклад снайперской винтовки. Законсервированная в гильзе тысяча килограммометров энергии за неполную секунду доставит увесистого (32,4 грамма) посланца на расстояние в тысячу метров. Но на сей раз целью послания будет не тело, а разум, который жаждал неопровержимых доводов.

Он сразу поймал пухлого рэкетира в перекрестье телескопического прицела. Губы Кауфмана продолжали энергично шевелиться, а из отложенной трубки доносились слабые квакающие звуки его голоса.

Болан смотрел через прицел на рот гангстера. Легкое движение пальца, и этот слюнявый язык навеки умолкнет. Но в памяти всплыли умоляющие глаза ни в чем не повинной девочки, и Болан нехотя отвел перекрестье в сторону. Пришить сейчас Кауфмана означало сыграть на руку Бонелли. Кауфман подождет.

Болан поймал в прицел телефонный аппарат на столике слева от гангстера. Выстрелу ничто не мешало.

Потянув спусковой крючок и ощутив на плече отдачу тяжелой винтовки, Болан тотчас вновь навел ее на столик и мрачно ухмыльнулся, увидев как разлетаются в воздухе осколки телефона. Пуля долетела до места назначения быстрей, чем звук, а Болан уже нашел следующую мишень. Он произвел второй выстрел раньше, чем напуганный бурдюк за километр отсюда успел сообразить, что произошло. Гулкие выстрелы скатывались с холма, разносились над равниной, отражались от стен ранчо, а облачка цементной пыли и разлетающиеся вдребезги стекла отмечали продвижение скоростного огневого вала. Для обитателей ранчо обстрел оказался совершенно безвредным, однако материальным ценностям был причинен существенный ущерб.

Теперь в поле зрения телескопического прицела не было ни одного живого существа. Пара голов настороженно приподнималась над поверхностью воды в бассейне. Кушетка для приема солнечных ванн была перевернута, складные стулья разбросаны при поспешном бегстве. Вдали, по пустынной дороге, пылил какой-то джип, возвращаясь с северных пастбищ, но больше никакого движения внизу не было.

Болан собрал свое снаряжение и направился к фургону.

Райское Ранчо признало его правоту.

Глава 8

Наконец-то Болан во всей полноте начал осознавать подлинный масштаб развернувшейся в Финиксе игры. И хотя по-прежнему не хватало многих деталей, картина стала вырисовываться весьма зловещая, намного превосходившая собой то, с чем он готов был встретиться в штате Большого Каньона. Палач прибыл в Аризону в поисках посредников и распространителей героина, а вместо этого наткнулся на нечто иное, действительно крупное, затмевающее рутинную контрабанду мексиканских наркотиков в той же степени, в какой мафия затмевает собой обычную уличную преступность.

Обычно проблема осложняется тем, что ты знаешь слишком мало возможных ходов в незнакомой игре. Здесь же их было слишком много. Избыток вариантов развития игры и чрезмерное количество невыявленных игроков. Кроме того, совершенно непонятно было, каковы же козыри. Похоже, к аризонскому пирогу тянулось сразу слишком много загребущих рук.

Началось с героина, тусонской мафии и Ника Бонелли. Затем – ошеломляющее открытие: существование незаконного вооруженного формирования, которое, завершив тренировки в тусонской пустыне, отправилось вдруг на север, в сторону Финикса, и вторглось во владения Мо Кауфмана и компании. Да, полным-полно осложнений. А тут еще этот порочный сенатор, которого, возможно, взращивали для Белого дома ...

Болан всегда стремился получить исчерпывающую картину происходящего, но аризонская картина выглядела чересчур большой. Сцена была переполнена актерами, и они так часто появлялись на ней и исчезали, что в этих сменах эпизодов терялся смысл сюжета. В дополнение ко всему Палача тревожил один человек, чье лицо постоянно всплывало в памяти, но имя выяснить так и не удавалось. И никаких прямых ассоциаций, связанных с этим человеком, у Болана также не возникало. Странно. Ведь откуда-то же этот образ явился к нему! Застрял со времен Вьетнама? Или прицепился еще раньше, просто не тревожа до какого-то момента?

Ладно, с этим он потом разберется. Сейчас важнее вникнуть в хитросплетения аризонской игры, обнаружить все те ниточки, потянув за которые, удастся распутать проклятый клубок. На одном героине здесь мир клином не сошелся, это ясно. Ник Бонелли уже контролировал эту сферу, приносившую синдикату ежегодно многомиллионные доходы, так что совершенно незачем было что-то доказывать и объявлять бесполезную войну коллегам из Финикса. Тот же аргумент распространялся и на все другие стандартные отрасли нелегального бизнеса – там сферы влияния между соперничающими мафиозными группировками более или менее мирно делились вот уже три десятилетия. Контроль над любым ответвлением такого преступного бизнеса и даже над всеми его разновидностями не стоил того риска и тех затрат, на которые пошел Бонелли, снаряжая и должным образом натаскивая свою личную армию.

Значит, было во всей этой истории что-то еще, ускользавшее покуда от внимания Болана.

Он, правда, выяснил: ниточка тянулась к Абрахаму Вайссу и к большой политике. А к чему еще? Торговля недвижимостью переживала в Аризоне период процветания, и Болан хорошо знал, как основательно Кауфман и Вайсс разрабатывали золотоносные жилы мошенничества с земельными участками и просроченными закладными. Стало быть, захват земель? Болан отметил это мысленной галочкой – как «возможное» – и принялся размышлять дальше.

Важное значение в Аризоне имело горное дело, именно здесь добывалось 54% всей американской меди и содержалось, по различным оценкам, -до одной восьмой всего ее мирового запаса. В больших количествах имелись также золото и серебро. Кроме того, наличествовал полный спектр важнейших отраслей производства: электронного, авиационного, сталелитейного, производства алюминия, транспортного оборудования – список можно было продолжать до бесконечности. И большая часть этого индустриального богатства группировалась вокруг Финикса. В последнее время на федеральном уровне прокатилась шумиха насчет общенациональной программы создания солнечных электростанций в качестве альтернативного источника экологически чистой энергии. Обсуждался, естественно, и вопрос о месте реализации программы. В качестве подходящего места были предложены пустыни Аризоны. Заявка исходила от сенатора Вайсса и его окружения.

Что ж, вполне возможно. Федеральные подряды на работы такого масштаба – поистине золотая жила. Не надо забывать, что Финикс играл доминирующую роль в экономике штата Аризона, и по всем признакам в самом скором времени значение этого промышленного центра должно было возрасти еще больше. А все ключевые позиции в Финиксе контролировал Мо Кауфман.

Контролировал. Контролирует. Но как долго это будет продолжаться?

Болан быстро прикинул возможные варианты развития событий, добавил несколько вероятных ответвлений, отсек добрую половину из них как слишком экзотических, но главное при любом раскладе оставалось неизменным – на мафию Финикса стремительно и неизбежно надвигалась попытка путча, дворцового переворота. Болан зябко поежился.

Стиснув зубы и мертвой хваткой держа рулевое колесо, он вел боевую машину с выражением угрюмой решимости на лице. Время сокрушительной атаки приближалось, но команду противника он так пока и не обнаружил.

Где, черт побери, она могла скрываться?!

* * *

– Какова вероятность ошибки? – В голосе Джеймса Хиншоу не было и тени надежды, из чего следовало, что он знал, какой получит ответ.

– Никакой, Джеймс, – заверил Энджел Моралес, и Флойд Уорти согласно кивнул. – Я уверен, что это был Болан.

Чернокожий тотчас добавил:

– Ну, что я тебе говорил?

– Ладно, ладно, – Хиншоу раздраженно махнул рукой и мрачно напомнил: – Кажется, наш лозунг: «Нет ничего, с чем бы мы не справились»?

Уорти нахмурился.

– Тогда нам стоит поднапрячься. До сих пор у нас не шибко-то и получалось.

Хиншоу едко поинтересовался:

– Почему же ты его не пришил, когда у тебя появилась возможность?

– Ты бы видел, с какой скоростью он передвигался! Я даже и представить никогда не мог... Да он обгонял пули из моей М-16!

– Не делай из него сверхчеловека, – предостерег Хиншоу. – Незачем из парня лепить легенду для запугивания молокососов.

– Меня бабушкиными сказками не запугаешь, – заверил его чернокожий. – Но этот парень – действительно что-то особенное!

– Особенный ублюдок, я правильно понял? – подхватил Хиншоу. – Так вот, не один я хотел бы посчитаться с сержантом Маком Боланом.

Он сделал ударение на воинском звании Болана, чтобы оно прозвучало уничижительно.

– Слушай, старина, – вступил Моралес, – это твои проблемы. Но с парнем и впрямь шутки плохи. Он ведь...

– Только не надо уроков истории, Энджел. Я благодаря ему провел не самые лучшие полгода в своей жизни... – Хиншоу не завершил фразу, но помрачневшее лицо было красноречивее любых слов. Когда чуть погодя он вновь заговорил, в его голосе уже не чувствовалось ни ярости, ни напряжения, а взгляд был незамутненно-спокоен. – Итак, ребята, дело прежде всего. Болан влез в него, и мы должны принять это к сведению. Будем считать его потенциальным противником номер раз. Энджел, что он хотел от Кауфмана?

Прежде чем заговорить, Моралес расправил плечи и глубоко вздохнул.

– Джим, богом клянусь, они с Кауфманом заключили сделку.

Хиншоу слабо поморщился.

– Что-то не верится. И о чем же они договорились?

– Прекратить огонь. Перемирие. Если Кауфман поумерит аппетит и перестанет разыгрывать карту сенатора, тогда Болан ради него позаботится о нас.

Хиншоу лишь покачал головой, а Уорти выругался и мрачно пробормотал:

– Он на это способен.

– Чушь! – отрезал Хиншоу. – Да и наплевать. Главное – мы знаем врага и мы должны использовать это в свою пользу.

Он повернулся к Моралесу.

– Ну, и что Кауфман? Согласился?

– Он задумался, Джим. Он не сказал ни «да», ни «нет», но... Думаю, ему некуда деться.

– Что ж, из этого и будем исходить. Выбьем у него почву из-под ног, пока он связан по рукам.

– А как с Боланом? – спросил Уорти. – Его-то ничто не держит.

– Если мы правильно все разыграем, то сможем натравить их друг на друга. И, пока они между собой будут разбираться, мы приберем к своим рукам всю территорию. Если повезет, они сами в конце концов друг друга перестреляют. А если нет, тогда победителем займемся мы.

– И как же ты все это планируешь провернуть? – недоверчиво спросил Уорти.

– Нужно вбить клин между ними. Болан предложил сделку, а мы должны представить его парнем, готовым воткнуть нож в спину.

Хиншоу помолчал, что-то обдумывая. Когда он вновь заговорил, в голосе его звучала непоколебимая уверенность.

– Постоянно прослушивайте разговоры Кауфмана и Вайсса, ни на секунду не упускайте их из вида. Мне нужно знать любой их шаг до того, как они его сделают. Все балансирует на острие, и ошибки с их стороны неизбежны. Малейшая оплошность – и у нас будет оружие против них.

Моралес и Уорти ухмыльнулись и встали, чтобы уйти. Флойд на секунду задержался в дверях:

– Ты ведь понимаешь, я надеюсь: если Кауфман не отвергнет Болана, тогда с сержантом придется драться нам...

– Это было бы лучше всего, – мрачно проговорил Хиншоу.

Оставшись один, он снова и снова обдумывал предстоящий поединок с ублюдком Боланом. Второй поединок. И, чем бы дело ни кончилось, наверняка последний.

Первый раз Хиншоу повстречался с Боланом давным-давно, за тысячи километров отсюда, в другом мире и в другом времени. Хиншоу тогда удалось наладить более чем приятный и безопасный образ жизни, однако встреча с Боланом положила этому конец. Шесть месяцев в заключении и далеко не почетная отставка – вот чем завершился его безупречный во многих других отношениях армейский послужной список. Так что Болану еще придется заплатить за бесчестье. Хиншоу долго ждал возможности посчитаться с ублюдком Маком. Правда, когда из газетных и теленовостей он узнавал об очередных подвигах Болана, желание это как-то сразу же заметно шло на убыль.

Вытирая о брючины потные ладони, Хиншоу размышлял, сможет ли Мо Кауфман отвергнуть предложение Болана. Тогда все было бы гораздо... проще, да... проще и безопасней. Но эта идея выглядела нереальной, и он с горечью ее отверг. Тоже мне, размечтался! Нет, он вовсе не боится Болана, просто проявляет... осторожность. Вот точное слово. Все, чем Хиншоу был и чем надеялся стать, нынче было поставлено на карту и зависело от исхода операции. Не говоря уже о деньгах и времени мистера Бонелли, о его доверии, в конце концов. И он, Хиншоу, просто обязан заплатить за доверие полным успехом.

Беда в том, что никуда – и никогда – не уйти ему от своих обязанностей. Хиншоу отчаянно надеялся, что у Кауфмана хватит сил противостоять Болану и отвергнуть его предложение, но в глубине души он твердо знал: на подобное рассчитывать не приходится. И знание это заставляло его стискивать зубы. С сержантом будем драться мы. Это уж точно. А еще точнее – с сержантом придется драться ему, Хиншоу.

– Ну и что? – сказал он пустой комнате. – Никаких проблем!

Но он врал сам себе и прекрасно это понимал.

Ладони его снова стали влажными. Проблема была, да еще какая!