Текст книги "Сицилийский набат"

Болан мчался вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Если он застигнет врасплох остальных, он спасен.

Третий этаж... Второй... Проблем нет, если не считать перепуганный персонал, тщетно цеплявшийся к нему с совершенно неуместными вопросами.

Ловко работая локтями, Болан проскочил через толпу ошарашенных врачей, одним махом перепрыгнул сразу пять ступенек и очутился на площадке между вторым и первым этажами... прямо перед двумя вооруженными типами. Мак колебался лишь одно мгновение. Заметив, что ни у одного из них нет значка полицейского, он всадил каждому по пуле в сердце, а затем еще по одной, на всякий случай.

Болан уложил уже шесть человек, но он хорошо помнил, что на улице его поджидают как минимум еще двое – водители и где-то в сторонке начальник этой шайки. У мафиози тактика проведения подобных операций всегда оставалась неизменной: шеф, как правило, располагался неподалеку и выжидал, пока мелкие сошки проделают основную работу. И лишь в крайних случаях начальник команды сбрасывал с себя маску флегматичного равнодушия. Все боссы пользуются услугами молодых честолюбивых волков, которые из кожи вон лезут, чтобы войти в семью мафиози. Время от времени их поджидает награда в виде свинцового дождя, который пролился на Тенуто, Шустера и им подобных...

Теперь Болан мог не бояться шума, поэтому на первом этаже он сменил «беретту» на огромный «отомаг». У самого выхода сонный дежурный попробовал было поднять свой револьвер на Болана. Тот прицельным выстрелом разнес вдребезги керамическую плитку в метре от ноги сторожа. Это решительно изменило линию его поведения: старик бросил оружие и лихо убежал на тонких подгибающихся ногах.

Болан всем телом бросился на входную дверь. Та не выдержала натиска и слетела с петель. Палач вырвался на свободу и растворился в ночной темноте.

Вот от теперь-то он мог положиться на свой инстинкт крупного хищника.

Он обратил внимание на два автомобиля. Они были поставлены весьма грамотно: водитель первого контролировал фасад больницы и торцевую сторону здания, а шофер второго мог следить за служебным входом и обратной стороной больницы. Машины стояли именно так, как предупреждал Таррин. Прижавшись плечом к кирпичной стене больницы, Болан замер на месте. Выстрелом из «отомага» он разнес голову первому водителю, едва лишь тот открыл дверцу, чтобы выйти из машины.

Болан бросился к автомобилю. Но в тот момент, когда он был уже на проезжей части улицы, прямо на него с пронзительным визгом покрышек на всей скорости устремился другой автомобиль. Опустившись на колено, Болан обеими руками поднял пистолет и трижды выстрелил в сетку радиатора. Мотор взорвался, машину занесло на тротуар, и она перевернулась.

Болан подбежал к первому автомобилю, стянул с окровавленного сиденья тело водителя, сел за руль и вихрем рванул с места.

* * *

Час спустя Болан уже был в Гринвич-Вилледже. Через служебный вход он зашел в один из здешних магазинчиков и взглядом подозвал к себе пожилую продавщицу. Немного погодя он покинул магазинчик, вырядившись в «модный», но не в его вкусе костюм. Он выбрал этот магазинчик потому, что в нем любили одеваться местные красавцы, а также потому, что здесь работала меланхоличная продавщица, которая даже глазом не моргнула, покосившись на его необычный наряд. Через двадцать минут Болан уже засыпал в снятой меблированной комнатке. Рано утром, когда только-только забрезжил рассвет, Болан был на улице. Он прошелся по магазинам и пополнил свой гардероб вещами, быть может, непритязательными, но зато в его вкусе. Болан позаботился обо всем, даже о носках и трусах: он запланировал длительное путешествие. Предстояло еще одно важное дело – сделать себе новый паспорт.

Глава 5

Пилот Чарльз Тиф чувствовал себя отвратительно. Еще десять минут назад он размышлял о выгодном чартерном рейсе в Кливленд или Чикаго, но там тоже шел дождь. Аэропорт Тетерборо в Нью-Джерси надежно укрыли густые темные тучи. Погода наводила тоску и уныние. Нечего было и думать о рейсе куда-нибудь в Майами или Финикс – все равно, что мечтать о путешествии на Луну или лелеять надежду на полет в Рим. Впрочем, полторы недели назад Тифу чертовски повезло: он слетал-таки в Рим.

Такие вот мрачные мысли угнетали Чарльза десять минут назад, когда, блуждая по коридорам авиакомпании, он встретил Аннабель и довольно прозрачно намекнул ей, что был бы не прочь укрыться с ней где-нибудь в самолете и скоротать время. Однако ненастье, кажется, сказалось и на настроении Аннабель, которая послала его ко всем чертям. Проститутка поганая. Зато сколько гонора и претензий!

Ирония судьбы! Ей стукнуло уже сорок, а ее иногда все еще брали бортпроводницей на чартерные рейсы. Самое странное, что никто никогда не смотрел ей в лицо – пышная грудь затмевала все остальное. Если не принимать в расчет случайные, эпизодические полеты, то трудно было сказать, чем, собственно, занималась эта женщина. То она что-то печатала на машинке, то отвечала на телефонные звонки, то носилась по этажам, разыскивая кого-нибудь из сотрудников.

Так вот, десять минут тому назад именно белые груди Аннабель, как монгольфьеры, гордо выпиравшие из декольте, стали предметом раздумий Чарльза Тифа. Разгулявшееся воображение пилота уже явственно рисовало те ласки, которые он обрушит на ее аппетитное вымя. Но, в общем-то, Тифа всегда интересовало совсем другое. Есть одно-единственное слово, которое полностью отражает сущность этого человека: жадность. За доллар он продан бы даже родную мать.

А теперь вот его немного пугал человек, который предложил значительно больше. Это был хромой здоровенный тип с холодным взглядом и огромной повязкой на щеке. Он захотел переговорить с Тифом с глазу на глаз и не нашел ничего лучшего, как вытащить пилота под проливной дождь. Накрахмаленная рубашка мгновенно превратилась в липкую тряпку, черно-золотистые капитанские погоны нелепо перекосились, а желтую эмблему с крыльями над карманчиком нужно было срочно чистить, поскольку она была медная, а не золотая.

Ситуация оказалась непростая: у верзилы имелась куча денег, но Тифу от него пока ничего не перепало. А оторвать взгляд от зелененьких купюр просто не было сил. Он уже понял, что речь пойдет о нелегальном полете, что, впрочем, никакого значения не имело. Лишь бы не было наркотиков. Вот что важно. Очень не хочется рисковать. На работе, в газетах, по телевидению только и разговоров, что про наркотики и проблемы, с ними связанные.

Любой идиот может отправить на тот свет собственную жену и через сутки оказаться на свободе. Но стоит только какому-нибудь студенту попасться с полкилограммом марихуаны, как его тут же упрячут за решетку. И очень надолго. Так что никаких наркотиков.

В самом облике здоровяка было что-то устрашающее. Наверняка он принадлежал к тому типу убийц, которые голыми руками ломают позвоночник и без колебания готовы достать вам глаза...

– Ну все, хватит рассказывать сказки, – резко оборвал Тифа Болан. – Сколько стоит рейс в Италию?

– Не стану вам врать, сэр, и скажу лишь то, что гораздо дешевле лететь туда обычным рейсом.

– Послушай, Тиф, если бы я хотел лететь обычным рейсом, я бы к тебе не пришел.

С этими словами верзила достал пачку денег. В его огромных лапищах было как минимум двадцать тысяч долларов. Пилот задумался, откуда этот тип знает его имя.

– Ну что ж, как пожелаете, но летать обычным рейсом всегда дешевле.

– Очень хорошо! Дальше!

– Дело в том, что не совсем представляю, чего вы от меня хотите. А потому мне трудно говорить о конкретной сумме.

– Послушай, капитан, я сюда приехал вовсе не для того, чтобы мокнуть под дождем и слушать твою болтовню. Ясно?

Тиф открыл было рот, чтобы ответить, но Болан его опередил:

– Мне нужен чартерный рейс до Неаполя. Потом, возможно, понадобится слетать и еще кое-куда. Могу заплатить тебе задаток – десять тысяч долларов. Идет?

– Только с одним условием. Никаких наркотиков. В такие дела я ввязываться не хочу.

– Капитан, как же ты мне надоел!

– Хорошо, хорошо! Не надо нервничать. Тем более, что мы пришли к согласию.

– Десять тысяч хватит?

– Все зависит от багажа, количества пассажиров, фрахтования экипажа. А может, вы захотите еще и стюардессу...

Здесь Тиф бросил на клиента наглый многозначительный взгляд.

– Тиф, если ты и дальше будешь выпендриваться, то ни денег, ни меня ты больше не увидишь. В этом аэропорту полно пилотов и свободных самолетов.

– О'кей. Не будем об этом.

– Хорошо! Я единственный пассажир. Везу с собой ящик груза плюс ручная кладь. Никакого экипажа! Полетишь ты один.

– Когда вы хотели бы вылететь?

– И еще, капитан. Я бы не хотел, чтобы мои вещи досматривали на итальянской таможне. Потому и нашел тебя. Наркотиков, повторяю, у меня нет. Насколько я знаю, это итальянцы поставляют зелье американцам, а не наоборот.

– У меня могут быть неприятности?

– Не так много, как ты думаешь. И потом, за определенные неудобства ты получишь надбавку.

Болан отсчитал десять стодолларовых купюр и сунул их Тифу под рубашку. Еще десять зеленых банкнот проплыли возле его носа и оказались там же.

– После таможни получишь еще три тысячи.

Тиф возбужденно кивнул головой.

– Да, да, конечно.

Он рукой нащупал под рубашкой хрустящую выпуклость и нежно погладил ее.

– Когда мы летим?

– Сейчас.

– Прямо теперь?

– Да.

– Но это невозможно.

– Тогда верни мне деньги, пилот.

Тиф засуетился. Его слепая алчность делала свое дело.

– Погодите, погодите. Я хотел лишь сказать, что вам понадобится паспорт, виза, справки о прививках и вообще...

– Все это у меня есть.

– Как – уже?

– И ящик, и мои вещи сейчас можно грузить в самолет.

– Фу ты, черт! Невероятно! Десять дней назад я летал в Рим по заказу нефтяной компании, а тут...

– Что тут?

– Да ничего. В таком случае я тоже готов. Документы на меня и на самолет оформлены. Это какое-то чудо, ей-богу!

– Не совсем. Перед тем, как я к тебе обратился, я навел кое-какие справки. Это была единственная возможность.

Как когда-то говорил Болан покойному доктору Байрону, он никогда не ходил с пустыми руками. При нем всегда было оружие. Появляться невооруженным – равнозначно самоубийству. За его голову мафия объявила вознаграждение в сто тысяч долларов. А после инцидента в Филадельфии премию могли и увеличить.

Скорее всего, так они и поступили. Спровоцировав войну между двумя семействами, Болан совершил непоправимое. Таких вещей мафия не прощает.

«Сколько же я стою? – спрашивал себя он. – Двести пятьдесят тысяч, пятьсот, миллион? А почему бы и нет? Даже самые консервативные эксперты оценивают прибыль организованной преступности в сорок миллиардов за год. А миллиард – это всего лишь тысяча раз по миллиону».

Болан как-то записал в своем дневнике: «Я никак не могу понять такие огромные числа: миллион, миллиард. Какое-то сплошное нагромождение нолей. Но и эти числа состоят из сотен. Мелочь собирается в доллар, который затем окажется в притоне, игорном доме, у ростовщиков, у проституток, у сводников, у торговцев наркотиками...»

Это Болан понимал очень хорошо.

Мафия отняла у него отца, мать, сестру. Она же поставила на грань жизни и смерти его младшего брата. Мак был влюблен в одну молодую женщину, но боялся навещать ее, опасаясь, как бы гнев мафии не обрушился и на нее.

Однажды эти подонки похитили его брата Джонни и Валентину. Чтобы их освободить, ему пришлось объявить городу Бостону настоящий блицкриг. Тогда же ему довелось разоблачить одного человека, которого все считали честнейшим человеком и который оказался на деле всего лишь еще одним негодяем.

Полицейские называли мафиози ослами.

Мак Болан полагал, что полицейские были поэтами.

* * *

Болан не сомневался, что пилот, как и доктор Байрон, попытается немедленно сдать его мафии. Но пока все шло гладко, если не сказать больше. Он с беспокойством думал, достаточно ли хорошо замаскировал свои намерения, заказывая паспорт и визы в Италию, Швейцарию и Алжир.

Никаких других вариантов заказать чартерный рейс у Болана не было. Без серьезных последствий невозможно было протащить ящик с оружием и снаряжением через контрольные пункты американской и итальянской таможен.

Болан досконально изучил меры безопасности, которые предпринимались спецслужбами в аэропортах Ла Гуардия и Кеннеди.

Пройти таможенный контроль с «береттой» и огромным «отомагом» за пазухой у него не было никаких шансов, а появляться перед Доном Кафу с пустыми руками Маку совсем не хотелось.

Если очень повезет, если он первым пойдет в атаку, то наверняка сможет нанести сопернику серьезный удар. На этот раз пощады врагу не будет.

Он поудобнее устроился в мягком кресле воздушного лайнера и попытался задремать. Предстоял долгий полет.

Глава 6

Она работала на мафию с пятнадцати лет. Звали ее Аннабель Кейн. Первые два года работы она даже не знала, кто был ее хозяином. Еще совсем юной девушкой она победила на конкурсе красоты в своем родном городе в штате Огайо. В тот же вечер церемониймейстер украсил ее голову диадемой, инкрустированной искусственными брильянтами. И Аннабель сразу же поняла, что такое слава. Церемониймейстер представил ее председателю жюри, некоему Вито Рапаццо, безукоризненно одетому красивому брюнету. Чтобы отпраздновать успех на конкурсе, Рапаццо обратился к матери Аннабель с просьбой отпустить девушку в путешествие по знаменитым местам Америки. Бедная вдова спала и видела свою дочь среди звезд Голливуда. Конечно же, Аннабель поехала бы с Рапаццо, даже если бы мать и запротестовала. Но миссис Кейн по своей наивности любезно согласилась отпустить дочь.

Аннабель пока не догадывалась, что природа не наделила ее ни очарованием, ни красотой. Единственное, чем действительно выделялась девушка, так это своей объемной, фантастической грудью, которая, собственно, и подкупила Рапаццо. В первый же вечер прекрасный итальянец познал все прелести ее феноменальной груди, а так же других частей тела Аннабель. Так Вито Рапаццо стал ее «опекуном». Вскоре Аннабель совсем забросила учебу и переехала жить на квартиру, снятую итальянцем. Он же устроил ее в школу красоты в столице штата Огайо Толедо. Кое-чему в этом заведении девочка научилась. Во всяком случае походка ее стала легкой и раскрепощенной. Рапаццо заезжал к ней обычно три паза в неделю. Частенько его сопровождал Джонни «Водопроводчик» Аугурио со своей подружкой. Каждый раз девицы менялись, но у них, словно у сестер, всегда было что-то общее. Понадобилось не так уж много времени, чтобы Аннабель поняла: она сама страшно похожа на этих девиц. Через полгода Аннабель успела надоесть Рапаццо, и он передал ее Джонни «Водопроводчику», после которого появился Тонио, а затем Джо «Сапер». Так Аннабель стала еще одной телкой в грязном телятнике Рапаццо. Осознав это, девушка пыталась было протестовать и хотела сбежать домой. Но итальянец жестоко избил ее, и Аннабель смирилась со своей участью. Мало-помалу она становилась своего рода актрисой и перед невидимыми камерами кувыркалась на просторной кровати с самыми различными партнерами: сыщиками, судьями, банкирами и даже руководителями профсоюзов.

И все же настойчивость и упрямство Аннабель сделали свое дело: она-таки сумела уговорить Рапаццо, и тот разрешил ей подрабатывать за пределами спальни. Некоторое время она работала счетоводом у букмекера, а потом стала секретаршей: принимала звонки от участников игры и передавала их букмекеру. В случае ареста – а это ей пришлось пережить дважды – она могла раскрыть полиции только один номер телефона. Но даже этого полиция не смогла добиться от нее, за что Вито Рапаццо был очень признателен Аннабель. Тут же последовало повышение: девушке подыскали местечко в конторе по выдаче денег под залог. Так, наконец, нашла себе применение Аннабель.

Однажды вечером она провожала Рапаццо в аэропорт. Сдав багаж носильщику, они зашли в бар и в ожидании самолета из Ньюарка выпили по рюмке. Аннабель дождалась, когда Рапаццо поднимется по трапу в салон самолета. На ее глазах добрая половина прилетевших пассажиров сразу же устремилась в бар. Она подошла к месту выдачи багажа и, к своему удивлению, не обнаружила там ни одной живой души. Подождала немного, отошла в сторону, осмотрелась. Везде царило спокойствие и тишина. Пять раз приезжала по вечерам Аннабель в аэропорт, чтобы изучить обстановку. На шестой вечер девушка переоделась в просторный комбинезон, аккуратно уложила волосы под каскетку носильщика, взяла напрокат грузовой пикап и подрулила к аэропорту. Через 20 минут после прибытия самолета из Ньюарка весь багаж уже лежал в объемистом багажнике автомобиля... Та же операция была с успехом проделана и день спустя. Вечером следующего дня Аннабель снова приехала в аэропорт. На сей раз на машине Рапаццо. Вместо комбинезона на ней был надет плотно облегающий пуловер. Она давно уже поняла, что не ее лицо, а выразительная грудь, словно магнит, притягивает взгляды мужчин и даже женщин.

Полицейских она заметила сразу же, как только стала рассматривать багажные бирки на чемоданах. Обвести вокруг пальца этих ослов не составляло большого труда. Один из них направился к ней, показал значок и спросил, что она тут делает.

– Вы знаете, позавчера я прилетела этим же рейсом и никак не могу найти свой багаж. Может быть, мои чемоданы прибыли сегодня...

– Вот что я вам скажу, мисс: вряд ли вы найдете свои вещи. Скорее всего, их похитили.

Аннабель мастерски изобразила вопль отчаяния, разрыдалась и ушла восвояси, оставив простодушного полицейского среди чемоданов.

Отныне она лишь раз в месяц совершала набеги на аэропорт и загружала весь багаж в автомобиль. Зато гораздо чаще Аннабель позволяла себе подъехать к багажному отделению (всякий раз на другой машине), осмотреться, выбрать самый красивый и вместительный чемодан и спокойно увезти его домой.

Полгода спустя у нее скопилось пятьдесят фотоаппаратов самой различной стоимости, масса драгоценностей на общую сумму тысяч десять долларов, немало роскошной одежды еще на несколько тысяч, а чемоданов и сумок столько, что уже можно было открывать собственный магазинчик и торговать ими.

О своем бизнесе она рассказала Рапаццо. С ним же делилась и частью своих доходов, поскольку обойтись без его услуг было невозможно. Убедившись, с какой беспечностью и небрежностью люди обращаются с ручной кладью, Аннабель предположила, что нечто подобное должно происходить и с крупногабаритными грузами. Несколько дней наблюдений за площадкой, куда поступали огромные контейнеры и ящики, полностью подтвердили ее предположение. Теперь за дело взялся сам Рапаццо. Он по достоинству оценил находчивость и предпринимательскую струнку девушки и щедро делился с ней награбленным. Более того, он даже возобновил свои ночные свидания с Аннабель. Впрочем, идиллия продолжалась недолго: она вновь надоела ему. Почувствовав это, Аннабель попросила разрешение уехать из города. Жадный до денег, Рапаццо прикинул, что вовсе незачем терять часть прибыли, и отпустил девушку.

Вначале она работала разъездной служащей в аэропорту в Кливленде, затем в Чикаго и наконец в Идлвайлде. После того как Идлвайлд переименовали в аэропорт Джона Кеннеди, воровать багаж стало слишком опасно, ибо каждое хищение рассматривалось теперь как федеральное преступление. А ФБР, как известно, шутить не любит. Разумнее всего было затаиться, и Аннабель решила с полгода отдохнуть в Нассау. Вернувшись, она совершенно законно устроилась на работу в аэропорту Тетерборо, где многие восприняли ее как «даму номер 1».

Между тем, Аннабель сама стала замечать, что утратила чувство меры. К одной неприятности добавилась и другая: поскольку она сама уже не воровала, то ей постоянно требовались соучастники. А они того и гляди подведут под монастырь. Поди узнай, как они себя поведут, если окажутся в лапах полиции... ФБР к тому же всюду насадило своих стукачей. Все это напугало Аннабель, и она теперь работала только наверняка, продавая товар лишь тем покупателям, которых хорошо знала. Заработки, конечно, снизились, зато и риска стало меньше.

В этот серый дождливый день Аннабель, как и остальные сотрудники агентства, чувствовала себя неважно. В какой-то момент она даже пожалела, что не пошла с Тифом. Но у него столько претензий! Ведет себя так, словно он шеф-пилот солидной авиакомпании, хотя Аннабель прекрасно знала, что TWA[1]1
  TWA («Transworld Airlines») – «Международные авиалинии» – одна из крупнейших авиакомпаний США.


[Закрыть] отвергла его кандидатуру.

И вот счастье само привалило к ней.

Она увидела Мака Болана! Это же надо! Среди бела дня этот тип сам пришел к ней в руки. От своего старого приятеля-мафиози она уже знала, что Болану удалось улизнуть из больницы и скрыться...

И вот человек, чья голова оценена в сто тысяч долларов, перед ней! Дрожащими руками она набрала номер телефона приятеля. Никто не поднял трубку.

«Что за чертовщина! Мог бы, по крайней мере, включить автоответчик!.. О Боже милостивый, из ангара уже появился самолет! Ответь же, козел вонючий! Сто тысяч долларов в десяти метрах от меня!»

Тиф зашел в бюро, оформил чартерный рейс и положил перед Аннабель десять тысяч долларов. Он посоветовал ей вызвать бронированную машину, так как болтаться с таким количеством денег было небезопасно.

От волнения у нее заняло дух, и деньги выпали из рук. Она бросилась на пол, начала лихорадочно подбирать купюры и услышала, как за Тифом закрылась дверь. В голове у нее помутилось. Сейчас он войдет в самолет и улетит! А вместе с ним улетит и голова в сто тысяч долларов! Господи! Как же так!..

Она открыла дверь служебного выхода, позвала посыльного, всучила ему деньги, показала остальные, валяющиеся на ковре, и закричала:

– Собери все это и вызови бронированную машину!

И тут же убежала, спотыкаясь на высоких каблуках. На мгновение остановилась, сняла туфельки и снова изо всех сил устремилась вперед...

* * *

По едва уловимому перемещению воздуха в салоне Мак Болан догадался, что на борту самолета находился кто-то лишний. Послышался щелчок выключателя.

Неподвижно сидя в своем кресле, Болан незаметно извлек из-под куртки «беретту», а затем, словно дикий кот, спрыгнул со своего места в узкий проход между сиденьями.

– Нет! – закричала женщина, вскинув перед собой обе руки, словно они могли защитить ее от девятимиллиметровых пуль.

Болан снял палец с курка и выпрямился во весь рост.

Дрожа и стуча от страха зубами, женщина едва смогла сказать:

– Мистер Борзи... что вам принести п-п-перекусить?

Болан сел на свое место и пальцем поманил ее к себе. Та подошла к его креслу. За всю свою жизнь Болан не видел такой груди. Он поднял глаза, но так и не смог рассмотреть лицо дамы: в поле зрения вплывали два огромных зачехленных снаряда. Женщина слегка наклонилась вперед, и Мак увидел обыкновенное, ничем не примечательное и далеко не юное лицо. Тонкие губы, невыразительные глаза, бледная кожа. Единственным ее козырем была грудь, и девица это отлично знала.

Она положила руку на бедро Болана.

– Так скажите же, чего бы вам хотелось?

– Нет-нет, пока все хорошо... спасибо.

Болан рукой показал на кресло с другой стороны прохода:

– Присаживайтесь.

Она была в брюках, и Мак мельком подумал, что, скорее всего, ноги у нее никудышные.

– Как вы оказались в самолете?

– Вместе с вашим ящиком. Кажется, на нем была надпись «Станки», не так ли?

Мак Болан до конца еще не был уверен, но уже интуитивно почувствовал, что от этой грудастой потаскухи можно ждать неприятностей.

– Так, так. Станки.

– А чем вы занимаетесь?

– Да как вам сказать... строю, ломаю. Но больше всего разрушаю.

– Что?

Болан понял: от девицы нужно избавляться любой ценой. Раз уж она попала в самолет вместе с грузом, то не исключено, что она могла вскрыть ящик и увидеть содержимое. Она уж очень нажала на слово «станки».

– А у вас найдется что-нибудь выпить? – спросил Болан таким тоном, словно других проблем для него сейчас не существовало.

– Для вас, конечно же, найдется, – широко улыбнувшись и демонстрируя красивые зубы, ответила женщина.

– Неплохо было бы знать, как вас зовут? Я не забуду, поверьте.

– Аннабель.

– Аннабель, а дальше.

– Просто Аннабель.

– Прекрасно, Аннабель. Я попрошу вас, «просто Аннабель», приготовить мне коктейль «Кровавая Мэри». И, пожалуйста, не очень острый.

– Сию минуту, мистер Бо... мистер Борзи!

«Так, так! – подумал Болан. – Она в курсе... Паспорт и визы оформлены на имя Майка Борзи, но ведь она чуть не назвала меня Боланом».

Она очень долго готовила коктейль, но вот наконец вернулась. Болан дружески подмигнул ей, в одну руку взял предложенный стакан, а другой ощутил всю мощь ее огромной груди. Аннабель тут же присела и принялась расстегивать его ремень. Болан сделал вид, что отпил несколько глотков коктейля, затем, проигнорировав ее возню с ремнем, встал и направился в кабину пилота.

Тиф спокойно сидел в кресле, доверив управление огромным самолетом автопилоту. Болан бросил взгляд на высотомер – 7600 метров, потом посмотрел в иллюминатор, на простирающееся за ним безбрежное пространство.

Болан не умел водить самолет, но летать во Вьетнаме ему довелось немало, и чувство высоты ему было хорошо знакомо. Вот и теперь он не был уверен, что они находились на высоте 7600 метров, но то, что они были очень высоко над океаном, – это он знал точно.

– Вы уже пропустили стаканчик? – спросил Тиф.

– Да. Кажется, внизу мертвый штиль. Для такого ощущения нужна большая высота...

Тиф наклонился вперед и слегка щелкнул ногтем по стеклу высотомера. Стрелка дернулась и поднялась еще на пару делений. Тиф повернул ручку, и слева на табло зажглась цифра 29.92. Если бы все летательные аппараты совершали полеты на предписанной высоте, то никогда бы не было столкновений между самолетами.

– Мы летим намного выше установленного потолка, – сказал Тиф.

Однако он даже не шелохнулся, чтобы вернуться на заданную высоту.

– А как с кислородом?

– Самолет герметизирован, так что нет никакой опасности.

– Прекрасно. И где мы сейчас летим?

– Делаем крюк над Азорскими островами и сейчас возьмем курс прямо на Неаполь.

Убедившись, что Тиф не догадывается о присутствии Аннабель, Болан вернулся в салон. Он вовсе не удивился, когда увидел опущенные спинки четырех кресел в заднем ряду. Эта импровизированная кровать была украшена голубыми шелковыми простынями, на которых возлежала обнаженная Аннабель. Болан оскалил зубы в невеселой улыбке.

– А вы очень приветливы... Привстаньте немножко, чтобы я смог по достоинству оценить всю вашу красоту.

Неестественно улыбаясь, Аннабель томно приподнялась и стала на колени, широко раздвинув ляжки. Обе ее груди, словно стволы орудий, были направлены на Болана.

– Выше я не могу подняться – мешает потолок.

– Ничего, ничего! Вы прелестны!

Она расплылась в улыбке и шаловливо показала ему язык.

– Раз уж мы дошли до такого интима, может, ты ответишь мне на один вопрос?

Аннабель согласно закивала головой.

– Что ты добавила мне в стакан? Это умерщвляет сразу или придется помучиться?

– Что?

– Вопросы здесь задаю я, – сухо оборвал ее Болан.

На его лице не осталось и следа от улыбки. Он смотрел на нее так, как смотрит акула на ноги купальщика. Какое-то время Аннабель пребывала в нерешительности. Глаза ее округлились. Внезапно она бросилась вперед, пошарила под подушкой и выхватила из-под нее небольшой черный пистолет...

Не теряя ни секунды, Мак швырнул в нее стакан с томатным соком, водкой и еще бог знает какой дрянью. Прежде чем спрятаться за креслом, Болан успел увидеть, как стакан с ядовитой смесью попал в пышную грудь Аннабель, а сама она, издав жуткий вопль, рухнула навзничь. Лежа на полу, Болан услышал выстрел, звук которого мгновенно утонул в страшном реве бури: шальная пуля вдребезги разбила иллюминатор прямо над Аннабель – произошла разгерметизация. Свирепый вихрь неистовствовал в салоне, вверх поднимались и навсегда исчезали в иллюминаторе бумаги, пыль, обертки от конфет, подушки, одеяла, дым, пепел, окурки, простыни и наконец сама Аннабель.

Несмотря на нехватку воздуха и безумный свист ветра, Болан слышал ее предсмертные крики.

Если бы она не находилась так близко от иллюминатора, быть может, ей удалось бы избежать такого жуткого конца. Но зловещее отверстие зияло прямо над ее головой... Резкий, мощный поток ветра подхватил ее и стремительно вознес к разбитому иллюминатору... Напрасными были ее отчаянные попытки уцепиться за голубые простыни... Последний крик – и словно чья-то невидимая рука втянула в отверстие голову Аннабель, а затем и плечи. Какое-то мгновение она была без движения. Но вот в иллюминаторе исчезли ее шикарная грудь, бедра, ноги... Следом улетели голубые простыни, одежда Аннабель, ее белье, чулки и туфли...

На том месте, где еще несколько секунд назад возлежала эта не в меру потасканная телка, стало пусто, словно ее здесь никогда и не было...

Болан надел кислородную маску и пошел в кабину пилота. Тиф озабоченно закричал:

– Что случилось, черт возьми?

– Несчастный случай, – ответил Болан, показывая на «беретту». – Шальной выстрел.

Тиф схватился за штурвал, и самолет резко пошел на снижение.

– Нужно возвращаться, – кричал он.

Болан снова показал на «беретту» и покачал головой.