Текст книги "Однажды ты не ответишь"

Глава 4. Ульяна

Я сидела словно на иголках. Переодевшись в спортивный костюм, изучала выделенную мне комнату. Порывалась почитать договор, но от волнения буквы расплывались. Все валилось из рук. Я как раз прятала под ковер осколки разбитой вазы, когда дверь после короткого стука отворилась. Хоть бы дождались, пока отвечу. Я тут, может быть, в трусах по комнате бегаю!

– Добрый вечер, мадмуазель, – слегка кивнул мне широкоплечий мужчина, вошедший в спальню вслед за Антуаном.

Не дай бог такого ночью на улице встретить. Рваный шрам рассекал его лицо на две неравные части, искажая правую бровь и губу. Одежда облипала мышцы. Казалось, что ткань вот-вот даст трещину и опадет на пол клочками.

– Не видела еще ничего доброго, но, возможно, вам удастся исправить это упущение, – обернувшись, проговорила я, старательно запихивая остатки улик под ковер. – Кстати, месье Броссар, как там поживают мои деньги?

– Отлично поживают, но все-таки рекомендую вам купить кошелек, – криво усмехнулся мужчина.

– Я же говорила!

Он достал из кармана своего пиджака помятый целлофановый пакет, в котором прятались сложенные в несколько раз купюры и мелочь. Покраснев до пальцев ног, я схватила пакет и тут же спрятала его под подушку. Покачивалась с пяток на носки, разглядывая комнату.

– А что стало со служанкой? – спросила я как бы между прочим.

– Больше здесь не работает. Но мы пришли сюда обсуждать не это. Присядьте, – кивком он указал мне на кровать.

Забравшись к самому изголовью, я еще и отгородилась от мужчин подушками, чтобы чувствовать себя хоть немного комфортнее. Придвинув кресла ближе к кровати, мои собеседники расселись по сторонам от меня, словно окружая. Ощущала себя загнанным в угол зверьком, но запросто могла покусать. Это вам не хомячок. Скунс, не иначе!

– Итак, Ульяна, ко мне можно обращаться месье Гроссо. Я являюсь начальником службы безопасности в компании месье Броссара. Информацию по вам я уже получил, но у меня есть несколько вопросов, которые стоит уточнить. Вопрос первый: кем для вас является мадам Громова?

Не думала, что мой начальник будет копаться в моем семейном дереве. Ведь это не моя семья устраивается сюда на работу, а я. Не хотелось бы, чтобы кто-то чужой рылся в нашем грязном белье. Это слишком личное, но взгляд месье Гроссо не оставлял для меня лазеек. Он задал четкий вопрос, на который хотел получить полный ответ. Ему, им обоим было наплевать на то, что это может причинить мне боль, а потому я говорила сухо и безэмоционально.

– Мадам Громова приходится мне мачехой, но я считаю ее матерью. Ей сорок два года, своих детей у нее нет. Я живу с ней с двенадцати лет. С отцом не общаюсь.

– Почему вы не общаетесь с отцом? Из-за того, что у него есть судимость? – допытывался служебник.

– Ни о какой судимости я не знаю. Его жизнь меня не интересует так же, как и его моя. После смерти мамы он женился второй раз, но вскоре нашел третью возлюбленную и развелся, чтобы снова заключить брак. Я не нравилась его третьей жене. Она выживала меня из квартиры, из семьи всеми возможными и невозможными способами. Мама забрала меня к себе. После этого я с отцом не общаюсь.

– Вы называете ее мамой? – подал голос Антуан, а на его лице четко читалось удивление.

– Да, я считаю ее своей матерью и именно так и называю. Она безмерно любит меня и очень многое сделала для меня. Я плачу ей тем же.

– Вы нигде не работали до этого момента? – уточнил месье Гроссо с непроницаемым лицом.

– Работала, но неофициально. Никто не хочет брать на работу несовершеннолетних на неполный рабочий день. В своем городке я почти два года подрабатывала продавцом-консультантом в парфюмерно-косметическом магазине.

– А во Франции?

Не хотела рассказывать о том, что работала в Диснейленде. Все-таки ушла я оттуда не на хорошей ноте, а по факту сбежала после того, как нанесла ущерб посетителю. Поэтому только могла догадываться, что они расскажут обо мне, если им придет запрос. С другой стороны, там я работала неофициально и зарплату получала ежедневно по вечерам, когда заканчивала смену, поэтому, может быть, они и не признаются в том, что я хоть когда-нибудь имела к ним отношение…

– Не успела, – потупила я взгляд, сминая пальцами подушки.

– Цель вашего визита в эту страну?

– Я хотела попасть на кастинг в модельное агентство «Новел Бьюти», но не сложилось, – ответила предельно честно.

– Почему же вы не уехали обратно? – задал служебник следующий вопрос, а я уже устала.

Злилась на Антуана, что и демонстрировала ему, прожигая его взглядом. Если бы хотел узнать обо мне поподробнее, мог просто спросить, и я бы ответила. Но нет же, ему обязательно нужно было напугать меня этим шкафом.

– Потому что меня обокрали еще в аэропорту! У вас здесь почему-то каждый второй тащит все, что плохо лежит! Это все вопросы?

Месье Гроссо молча взглянул на своего начальника, будто задавал ему какой-то вопрос. Антуан одобрительно кивнул, после чего начальник службы безопасности поднялся, освобождая кресло.

– У меня вопросов больше нет, все остальное я знаю. Но если появятся, вам придется ответить.

– Само собой, – важно кивнула я, ожидая, пока меня оставят одну.

Месье Гроссо действительно вышел из спальни, а Антуан так и остался сидеть в одном из кресел. Смотрел на меня испытующе, будто знал что-то такое, о чем я умолчала. Словно ждал, что я дрогну и тут же все расскажу.

– Что-то еще? – спросила я, глядя на него невозмутимо. Старалась выглядеть горделиво, как если бы это я была начальником.

– Конечно, – улыбнулся он, хитро сверкнув темным взглядом. – Раздевайся!

И вот сижу я, обложившись подушками, и чувствую, как челюсть моя медленно опускается вниз. Да это откуда столько наглости-то берется в человеке?

– Уважаемый месье, вы ничего не перепутали? – спросила я, поднимаясь на постели, покрепче сжимая в руках орудие массового поражения – подушку. – Я предупреждаю, что я вооружена и очень опасна!

– Я заметил, – весело хохотнул он, делая осторожный шаг в мою сторону. – Раздевайтесь. Мне нужно снять с вас мерки, потому что в этом наряде вы завтра со мной никуда не поедете.

– А куда вы меня собираетесь везти? Я вам и так могу сказать размер своей одежды, – отходила я к краю постели, потому что, разувшись, мужчина уже ступал на наше поле боя.

– А мне не нужен размер. Мне нужны параметры, поэтому хватит трепать мне нервы. Раздевайтесь, или я раздену вас сам…

Мужчина еще только собирался схватить меня, а я уже огрела его подушкой по голове, резво спрыгивая на пол. Мчалась на выход из комнаты, бросив в него снаряд, и изо всех сил кричала:

– Помогите! Насилуют!

Пальцы уже легли на дверную ручку, а чужие руки сковали мое тело. Брыкалась, щипалась, пыталась ударить его ногами, но добилась лишь того, что мы с глухим стуком упали на пол.

– Твою ж мать! – протяжно выдохнул Антуан, сталкивая меня с себя.

В одно мгновение он оказался сверху, припечатывая мои запястья к полу. Тяжесть его тела будоражила, а намерения откровенно пугали. Не могла пошевелиться – его колено фиксировало мои ноги.

– Раз по-хорошему ты не понимаешь, то варианта у меня для тебя два, – прошипел мужчина мне в губы, обдавая запахом крепкого кофе. – Или я сейчас произвожу замеры, или привожу в действие то, о чем ты кричала. Выбирай.

Перехватив мои запястья одной рукой, Антуан начал медленно расстегивать замок спортивной куртки, постепенно обнажая мою грудь. Вот именно сейчас я очень пожалела, что не оставила себе ни одного лифчика. Ком встал в горле, а сердце билось так громко, что заглушало абсолютно все звуки.

– Все! Все! – закричала я, когда собачка уже прошла половину своего пути по замку. – Я сама!

Психовала, ненавидела его, раздеваясь до кружевных трусов. Прикрывала грудь ладонями, стоя спиной к мужчине. Ожидала, пока приступит к снятию мерок, и безумно краснела, разглядывая короткие черные волоски на лобке, которые бессовестно выглядывали иголочками через светлое кружево. Черт, кто же знал, что мне придется раздеваться?

Антуан словно специально издевался надо мной. Томительно медленно он вытягивал из кармана брюк сантиметровую ленту, а я искоса следила за его движениями. Холодная лента обхватила талию, бедра, а чужие пальцы служили невероятным контрастом, будучи обжигающе горячими. Он измерил меня всю с ног до головы. Оставалось последнее – грудь, – когда мужчина обошел меня, вынуждая стоять лицом к нему.

– Убери руки, – шепнул он тихо, протягивая метр у меня за спиной.

Смотрела в потолок, разглядывая золотистый рисунок, состоящий из витиеватых узоров. Ощущала прикосновения чужих пальцев к груди. Намного дольше, чем нужно для того, чтобы снять мерки. Сантиметр скользнул по спине, а чужие ладони невесомо коснулись груди. Пальцы очерчивали ключицы, задевали соски. Судорожный вздох показался оглушительно громким, но чей он – я так сразу не могла сказать.

– Забыл размер бедер, – сообщил мне этот мучитель, опускаясь передо мной на одно колено.

Сантиметр обнял бедра, а я ощущала чужое дыхание на своем животе и ниже. Веки закрылись непроизвольно. Дрожь вонзалась в кожу острыми иглами, а ноги, похоже, не держали.

Ощутив, как Антуан удерживает мои бедра, я распахнула веки и взглянула вниз как раз в тот момент, когда его губы прикоснулись к моему животу. Меня словно молнией прошило, так резко я отскочила от мужчины, едва не упав.

– Одевайся. Я жду тебя за дверью, – ледяным тоном проговорил он, поднимаясь. Не могла прочесть его эмоции, но взгляд горел опасностью, тогда как я прикрывалась покрывалом.

Дверь захлопнулась за ним с громким стуком, выводя меня из транса. Обессиленно сползала на пол, сжимая пальцами мягкую ткань. Это что сейчас, черт возьми, было?

Через десять минут я уже пришла в себя. Спешно одевшись, заплела волосы в косу и вышла в коридор, чтобы нос к носу столкнуться с мужчиной.

– Пойдем, – сказал он так, что я сразу поняла: это приказ.

Следовала за ним по коридору, а потом и вниз по лестнице, чтобы уже в холле войти в одну из одинаковых темно-коричневых дверей. Если мне все-таки предстоит жить здесь ближайший год, нужно приклеить к дверям бумажки с названиями комнат, а иначе я точно заблужусь, и не факт, что меня быстро найдут. Стать замковым привидением – та еще перспектива.

В темной столовой в настольных и напольных канделябрах горели… Нет, не свечи. Лампочки в форме огненного пламени. Приятный полумрак, золото в отделке и темная массивная мебель. Я словно в сказку попала, только вместо принца мне подсунули чудовище, которое почему-то активно покушается на мое тело.

Остановившись у стола, Антуан отодвинул для меня стул, помогая мне присесть. От разнообразия столовых приборов закружилась голова, а мозги начали потихоньку пухнуть, вспоминая школьный предмет под названием технология. Кто бы знал, что когда-нибудь эти знания мне действительно понадобятся.

– Итак, после ужина ты должна полностью прочесть договор, – произнес он тоном, не терпящим возражений.

– И пересказать, мой господин? – не удержалась я от колкости, но тут же пожалела.

Его глаза опасно блеснули, отражая в своей пронзительной глубине свет лампочек.

– Хочешь, чтобы я тебя проэкзаменовал? – спросил он, а на его губы змеей вползла улыбка, полная превосходства.

– Нет-нет, спасибо. Я воздержусь, – сразу съехала я, беря в руки ножик и вилку, чтобы порезать мясо.

– Отлично. Тогда ужинай и иди изучать договор. Завтра ты должна быть готова уже к восьми.

– Куда? – проявила я сдержанность, стараясь не выплескивать все любопытство за раз.

– В клинику, – легко ответил мужчина. – Анализы, гинеколог. Ты ведь не думаешь, что я лягу с тобой в постель, не получив справки о твоем здоровье?

Где-то под столом затряслись мои коленки. Причем трястись они начали после слова «лягу». Это что же за человек-то такой? Да как вообще такое можно говорить незнакомой девушке?

– А если я чем-то больна? Ну, вы понимаете, – смутилась, не желая называть вещи своими именами в открытую.

– Значит, сначала мне придется тебя вылечить. И поверь, я буду самым усердным доктором.

Где-то на полу звякнула вилка, которая ударилась о плиты в компании с моей невозмутимостью.

Господи, куда я попала? А главное: к кому?

* * *

Утром я проснулась от непередаваемых ощущений. Чтобы вы понимали, последний раз я так высыпалась еще дома, когда постель была мягкой, а вокруг стояла тишина. Потянувшись, я застонала от наслаждения. Не зря говорят, что люди предпочитают хороший сон даже хорошему сексу. Я пока сравнивать не могла ввиду определенных причин, но на данном этапе сон мне нравился куда больше.

Часы на экране телефона показывали 6:30, когда я нехотя скатилась с постели, активно уползая в сторону душа. Прохладные струи омывали тело, но веки все равно не хотели открываться. Я бы с удовольствием повалялась еще часа два, но боюсь, моему начальнику это не понравится.

Ровно в семь в мою дверь тихонечко поскреблись. Я как раз натягивала спортивный костюм, когда в комнату одной ногой просочилась служанка.

– Мадмуазель, к вам можно войти? – спросила она, с трудом удерживая объемные чехлы и коробки.

– Можно, только в следующий раз стоит спрашивать это до того, как вы уже вошли, – сделала я замечание, на которое имела полное право.

Девушка кивнула и потупила взгляд. Видела, насколько ей тяжело и неудобно стоять, а потому ринулась помогать. Вешалки с чехлами заняли пустой шкаф, а коробки – полку внизу. Отпустив служанку, я вприпрыжку побежала смотреть то, что для меня купили. Спорить или отказываться не собиралась. Вчера я ооочень внимательно прочла договор и намеревалась пользоваться своими правами на полную катушку.

Свои обязанности я помнила еще с прошлого раза, а вот дальше кроме ежедневной оплаты в сто пятьдесят евро мне полагалось и кое-что еще. Например, безлимитная карта. Единственное, что я должна была предоставлять, так это чеки и коротенькие объяснения по своим тратам. Скажем, две тысячи евро было потрачено на продукты или на ремонт дома, а что купила, зачем – это уже никого не касалось.

Тысяча евро ежемесячно полагалась именно на мои расходы – будь то косметика, одежда или что-то другое. Еще три тысячи выделялись на детские траты. Если мне нужно было превысить какой-то из лимитов, то я должна была спросить об этом у начальника, опять же дав коротенькое объяснение. В общем, не понимал мой босс, кому собирается вручить часть своего состояния.

Кроме того, все подарки, которые я буду получать за время моего здесь нахождения, идут поверх установленных трат, а значит, все то, что мне сейчас принесли, досталось мне совершенно бесплатно. И это только начало, потому что стребовать со своего начальника за свои испорченные вещи я собиралась по полной программе, а точнее, по количеству сожженных вещей! Будет знать в следующий раз, как тянуть лапки к чужой собственности!

– Да ладно! – восхищалась я полученными подарками, открывая один за другим каждый из четырех чехлов. – Да ладно!

Изумительное черное вечернее платье с открытой спиной из последней коллекции «Жучи», повседневное платье лавандового цвета и строгого кроя длиною до колен от Венелло Паразини, бежевый брючный костюм с баской на пиджаке из салона Оливье Горетзо и невероятное легкое белоснежное пальто – даже не помню от кого. Изнутри прорывался счастливый визг, но не сдержала я его тогда, когда увидела то, что лежало в коробках.

В первой – самой большой – разместились чулки и три комплекта белья. Да какого белья! Изящные корсеты из полупрозрачной ткани и свободная ажурная маечка на бретелях. Стринги из трех веревочек и вполне себе симпатичные трусики с завышенной талией и вышивкой. Меня словно закрыли на ночь в дорогом бутике наедине с брендовой одеждой – исполнилась мечта идиотки!

Еще в двух небольших коробочках прятались белые туфли на высокой платформе и белые тапочки в стразах совсем без каблука. Я пищала, визжала, каталась по полу, прижимая к себе обновки, а там, внизу, наверное, думали, что я сошла с ума. Только сумочки не хватало ко всему этому великолепию, но и черт с ней. Спасибо уже за эти подарки, которые стоили по моим прикидкам целое состояние.

Ровно в восемь я при всем параде невозмутимо стояла в холле и прислушивалась к крику из столовой. Поправляла повседневное платье, снимала несуществующие пылинки с пальто, переминалась с ноги на ногу, любуясь тапочками. Только черная сумка через плечо выбивалась из этого нежного образа да волосы, перекинутые на грудь.

– Я долго буду ждать свой кофе? – возмущался начальник, а я вот совсем не хотела туда идти. – И позовите мадмуазель Громову! Сколько можно собираться?

– Мадмуазель Громова уже пять минут как ждет вас в холле, – спокойно объявил слуга, а я подыскивала уголок, куда бы могла спрятаться.

– Стоять! – окликнули меня за спиной как раз в тот момент, когда я уже собиралась по-детски спрятаться за креслом. Уж слишком грозным и страшным был голос начальника в это утро.

– Доброе утро, – медленно обернулась я, растерянно улыбаясь.

Темный взгляд опалил щеки, прошелся по волосам и спустился до самого низа, оценивая мой внешний вид. Неприятная ухмылка скользнула на его губы, а мне до дрожи хотелось поправить воротник его рубашки, который стоял дыбом с одного края.

– Неплохо выглядите, но можете лучше, – произнес он, максимально приближаясь ко мне.

Его пальцы ловко порхали по моим волосам, заплетая симпатичную косу. Несколько прядей чувствовали себя свободнее, чем все остальные, дугами свисая по бокам от моего лица. Я до боли закусила губу, чтобы ничем не выдать волнение, но едва его губ коснулась довольная улыбка, я икнула. Вот просто взяла и икнула, а этот бессовестный рассмеялся!

– Так вы выглядите как молодая симпатичная девушка, а не девчушка, едва получившая паспорт. Запомните, с этого дня вы больше не принадлежите себе, а я рядом с собой хочу видеть женщину, которую смогу без опаски целовать на улице, не переживая о том, что журналисты напишут обо мне. Не хочу прослыть педофилом, – прошептал он, почти касаясь губами моего уха. – И да, задержите воздух.

Глава 5. Ульяна

Сегодня начальник вел машину сам, и всю дорогу до клиники я молчала. Молчала даже тогда, когда мы сделали остановку у кофейни и Антуан сходил за кофе. Американо с мятным сиропом ложился на губы сладостью и горечью. Непередаваемый вкус прокатывался по языку, горлу, а я наслаждалась прекрасным утром. И даже мужчина, пристально наблюдающий за мной, не портил настроение. Правда, ровно до тех пор, пока не заговорил:

– Не стоит так соблазнительно облизывать губы, Ульяна Сергеевна. Иначе мы рискуем опоздать в клинику.

С этой секунды я притворялась памятником и сидела тише мыши. Точно так же вела себя и в клинике, добровольно следуя всем указаниям. Я вообще была сегодня идеалом и собиралась и дальше выполнять все условия контракта, потому что вчера нашла в договоре занимательное предложение.

Если по истечении срока Антуан останется доволен моей работой, он может увеличить мою оплату в два раза. В два раза, черт возьми! За такие деньги я запросто смогу найти отличного агента и все-таки прорваться в мир моды и красоты! И моя мечта исполнится. Всего-то нужно подождать какой-то год. Да я восемнадцать лет ждала, а уж год-то…

– Остался гинеколог, – подтолкнул меня начальник, направляя дальше по коридору.

– А вы и в кабинет со мной пойдете? – усмехнулась я, вспоминая, как мило я держала бледного босса за руку, когда у меня брали кровь из вены.

– Конечно, – ответил он на полном серьезе.

– Что? – обернулась я, не веря услышанному.

– Я ведь должен убедиться в том, что ты не подговоришь гинеколога…

Вообще, меня раздражало то, как ко мне обращается Антуан. Легкое и даже доверительное «ты» то и дело сменялось высокомерным «вы». Казалось, что он тщательно следит за своей речью и взвешивает каждую фразу, когда обращается ко мне на «вы», а когда забывается, из него так и прет это теплое «ты». И ведь замечание не сделаешь – я уже раскатала губу на заработок!

– Справку о том, что девушка девственна, я могу вам дать прямо сейчас. Анализы же будут готовы к утру, – обратился доктор к моему начальнику, пока я обтиралась и одевалась после осмотра.

Ненавидела ходить к гинекологу, а потому делала это крайне редко. Холодные руки в противных резиновых перчатках, твердое неудобное кресло и палец в… В общем, в том месте, которое в этот момент приключений совсем не хочет. А еще это «Расслабьтесь» бесит неимоверно. Как можно расслабиться, когда кто-то ковыряется у тебя в прямой кишке?

– Девственна? – послышался изумленный голос Антуана.

– Да. Вы разве не знали? – тоже удивился доктор.

– Дяденька просто мне не верил, – вышла я в кабинет из смотровой, вставая рядом с начальником. – Вот видите, дяденька? Дядя доктор врать не будет, – лучезарно улыбнулась я, покидая и сам кабинет.

Видели бы вы лицо гинеколога, который нервно потянулся к стационарному телефону, но, услышав сухую фразу «Пятьсот евро», сразу передумал куда-то звонить. И пусть мне сейчас устроят выговор, пусть будут угрожать или даже кричать, оно того стоило. Я-то нормально сидеть не смогу еще несколько часов, ощущая дискомфорт, так пусть и мой рабовладелец помучается совестью. Хотя… Было бы чем мучиться.

Всю дорогу до дома Антуан был подозрительно молчалив. Он улыбался как кот, на которого с неба свалилось пятилитровое ведро со сметаной. Искоса поглядывал на меня, но тщательно скрывал это, делая вид, что разглядывает что-то за окном. В общем, к тому моменту, когда мы подъехали к дому, я уже на полном серьезе опасалась того, что этот засранец придумал что-то такое, что мне точно не понравится.

Чтобы как-то смягчить свой приговор, который мне, похоже, уже вынесли, я не торопилась выходить из машины, а со всей возможной теплотой произнесла:

– Я хотела поблагодарить вас за подарки, которые горничная принесла мне утром. Спасибо вам, мне все очень понравилось. – Я даже покраснела под его пристальным пронизывающим взглядом.

– Придется отработать, – широко улыбаясь, проговорил он, медленно сокращая между нами расстояние.

– Я могу помыть полы! – громче, чем следовало, выкрикнула я, загнанная в угол.

– Лучше… Помой меня этим вечером, девочка, – выдохнул он мне в губы, а я уже нащупала ручку на дверце, чтобы спешно вывалиться из машины, едва унося свои тапки.

Его тихий смех прокатывался по моей коже, сворачиваясь внутри в клубок, в котором стайками порхали невесомые бабочки. Нет, я еще вчера поняла, что мне придется исполнять все пункты нашего договора, но как-то не думала, что это случится уже так скоро. А как же познакомиться, сходить на свидания, узнать друг друга?

Вечером… Черт, лучше бы он пошутил!

Петляя в своих мыслях, я не заметила, как забежала в холл и едва не налетела на худенькую девочку с темными косичками, чей портфель выглядел угрожающе.

– Привет, а ты моя новая мама? – огорошила она меня, вынуждая покачнуться на месте.

– Да, Адель. Это твоя новая мама, – мягко раздалось за моей спиной. – Дорогая, сегодня знакомьтесь, осматривайте дом, а завтра все должно быть согласно расписанию.

Присев на колено, Антуан чмокнул дочку в щеку и погладил ее по голове, на что она посмотрела на него возмущенно. Такой же поцелуй достался и вконец растерянной мне.

– До вечера, девочка, – шепнул он мне на ухо и вышел из дома.

– Хочешь, я покажу тебе своих хомячков?

Я словно под гипнозом следовала за девочкой, которая упрямо тащила меня наверх. Ее комната располагалась на втором этаже в самом конце коридора. За дверью нашлась огромная игровая, из которой еще одна створка вела в спальню. Спешно сняв курточку, Адель повесила ее в шкаф, подставив себе пластмассовый стул, а потом переобулась в пушистые фиолетовые тапочки.

– Смотри какие! Нравятся? – вытянула она одну ногу вперед, демонстрируя обувку.

– Очень.

– Пойдем, познакомлю тебя с пушистиками. – Она потащила меня обратно в игровую, но уже на пороге комнаты замерла, оборачиваясь. – Нужно снять с тебя курточку. Няня говорит, что по дому в курточке ходить некрасиво.

Ловко подставив стульчик, девочка стянула с меня сумку и пальто, чтобы аккуратно уложить их на кресло. Она была маленьким ураганом – метр с кепкой, такая шебутная.

– Вот, смотри. Сейчас достану. – Открыв большую клетку, она одним движением схватила улепетывающего хомячка и протянула его мне.

Я гладила мохнатую трясущуюся тушку, а сама словно пребывала в трансе. Из головы никак не выходила ее фраза: «Привет, а ты моя новая мама?» Перед глазами стояли ее огромные, будто блюдца, глаза. Такой наивный и доверчивый взгляд.

Я вспоминала себя. Я задала именно этот вопрос, когда мама Катя впервые переступила порог нашего дома. Сердце болезненно сжималось. С трудом дышала, будто там, внутри, что-то защемило. Отчетливо помнила, как сильно мне тогда хотелось тепла. Хотелось ласки, заботы, любви. Я так радовалась, когда мама Катя появилась в нашей с отцом жизни. И она действительно стала для меня мамой. Самой лучшей мамой, о какой только можно мечтать.

– Тебе не нравится Боня? – спросила девочка, заглядывая мне в глаза.

– Нравится. Он мягкий, – ответила я севшим голосом.

– А почему тогда ты плачешь? – ее пальцы прикоснулись к моему лицу, вытирая холодные капли.

– Наверное, в глаз что-то попало, – отмахнулась я, улыбаясь.

– О, а хочешь посмотреть моих кукол? – отпуская на пол свору хомячков, поднялась девочка.

– А ничего не будет? – кивнула я на улепетывающий зверинец.

– А чего им будет? Из комнаты они не выберутся, а здесь уже все знают. Боня, например, любит прятаться за мячиком, Веня всегда лезет под книжный шкаф, а Кеська и Мира закапываются в конструктор.

Отпустив потрепанного Боню, у которого за последнюю минуту уже случилось пятнадцать сердечных приступов, я направилась за девочкой к кукольному домику несоизмеримым масштабов. Если бы у меня в детстве был такой домик, я бы гулять вообще не выходила.

Раздвинув одну стенку домика, Адель принялась мне рассказывать о том, где какая комната и как зовут ее Барби. Я насчитала восемнадцать кукол, причем к моим Барби за тридцать рублей они не имели никакого отношения. Я таких кукол только в Диснейленде видела в магазинах. И то ценник на них был такой, что на них даже дышать страшно.

– И какая Барби у тебя самая любимая? – спросила я, усаживаясь рядом на пол.

– Вот эта. – Адель достала из бассейна куклу, облаченную в купальник.

Ее волосы походили на обиженную жизнью мочалку и были неровно острижены по всей длине. На спине красовалось черное пятно, сделанное гелиевой ручкой, а одна нога была неестественно вывернута.

– Ее зовут Келли. Раньше она была моделью, но потом захотела стать балериной. Правда, ей пришлось бросить это дело, потому что она встретила Кена и влюбилась в него. Он запретил ей работать, – вздохнула девочка, картинно закатывая глаза.

Я держалась из последних сил, чтобы не засмеяться. Это же откуда у ребенка в восемь лет такие познания о взрослой жизни? Я в ее возрасте о таком даже не думала. Все мои знания о любви заканчивались на «поцеловались и жили долго и счастливо», а здесь целая драма.

– Но я подумываю над тем, чтобы они расстались. Кену давно нравится красавица Ари. Она работает в библиотеке, – произнесла она с важным видом.

Все, меня можно было выносить вперед ногами. Улыбка не сходила с лица, а я вспоминала дам, которых видела, когда приходила в библиотеку. С красавицей Ари они имели только одну общую черту – были такими же молчаливыми.

Представив библиотекаря из нашей школы Александру Никифоровну в наряде Ари – короткой кофточке, открывающей живот, и юбке-поясе, – я расплылась по полу лужицей, стараясь скрыть дикий хохот, который вырывался наружу. Девочка тоже улыбалась, но наверняка не понимала, чего это я бьюсь в истерическом припадке.

– Адель, а давай ты мне лучше дом покажешь. Только сначала мне нужно переодеться, – предложила я ей, утирая слезы.

– Хорошо.

Девочка сидела в кресле, старательно отворачиваясь, пока я переодевалась в спортивный костюм, но, увидев мой наряд, моментально сделала большие глаза.

– Папе не понравится, – озвучила она свои мысли. – В таком нельзя ходить по дому.

– Как это нельзя? Мы же дома. А дома человек должен чувствовать себя комфортно.

– Это как? – пожевала она губу, рассматривая мои босые ноги.

– Расслабленно. Чтобы сидеть как хочешь или лежать. Чтобы не горевать, если испачкаешься, – старательно объясняла я ей так, как это понимала.

– Ладно, – глянула она на меня с недоверием. – Но обуться нужно.

Адель с удовольствием показывала мне дом, с детской непосредственностью заводила абсолютно во все комнаты, включая папины кабинет и спальню. Мы даже до кухни добрались, где нас встретили как самых востребованных в этом доме персон.

– Мадмуазель, я ищу вас по всему дому! – налетела на девочку молодая женщина в светло-серой форме. – Нам уже давно пора делать уроки. Рада знакомству, мадам, – кивнула она мне. – Мое имя Жозефина. Я няня девочки.

– Очень приятно, – ответила я, пока Адель пряталась за мной.

– Мадам, вы мне очень нужны. Я Клеменс – повар в этом доме, – улыбнулась пожилая женщина, вытирая руки о фартук. – Это Леони, Лилиан и Лорет – горничные, которые выполняют почти всю работу по дому. Еще у нас есть Кристоф, но он сейчас в саду.

– Очень приятно познакомиться, – повторила я, собираясь немедленно куда-нибудь сбежать.

Меня окружали, словно жертву, которую слишком давно выслеживали, чтобы так просто отпустить. Стало на минутку жутко.

– Я не хочу уходить, – шептала Адель за моей спиной, цепляясь за мою куртку руками.

– Вам нужно составить меню на ближайшую неделю, – твердила повар.

– Пойдемте делать уроки, – настаивала няня.

– Какие для нас распоряжения? – пытались перекричать толпу горничные.

«Ааааааа!» – кричало мое подсознание, подбивая меня к выходу не то что с кухни, а вообще из этого дома.

– А ну тихо всем! – закричала я, крепче обнимая девочку. – Так, Адель с Жозефиной идут за рюкзаком и несут все сюда. Уроки будем делать здесь. Леони, освободи и протри стол. Лилиан и Лорет идут заниматься своими делами. Уверена, вы и без меня знаете, что входит в ваши обязанности. А вы, мадам, несите мне листок и ручку. Будем составлять меню.

Все шло своим чередом. Вместе с Адель я делала уроки, вспоминая школьные годы, которые словно и не заканчивались. Няня сидела рядом и контролировала процесс, пока Клеменс рассказывала мне о том, что предпочитает месье Броссар на завтрак, обед и ужин.

После меню мы начали составлять список продуктов, которые необходимо было купить. Проблема с правами нарисовалась очень быстро, хотя я очень надеялась, что как-нибудь выкручусь. Дело в том, что мне полагался личный автомобиль, который, наверное, ждал своего часа икс в гараже, но водить я его не умела. На права никогда не училась, потому что дорого, а теперь не знала, как бы сообщить об этом моменте Антуану.