Текст книги "Искры и химеры"

Ланс. Москва

В больнице пахло моющими средствами и освежителем воздуха. Снова шла генеральная уборка, а значит, пациентам предоставлялась относительная свобода. Ланс мог пойти в библиотеку, мини-кинозал, в комнату отдыха. Но разве можно безопасно отправить письмо с общественного компьютера?

Позавчера он случайно подслушал чужой разговор и бросился на поиски относительно безопасного средства связи. Оно нашлось довольно быстро – в тот же день.

Новое тело слушалось все лучше, дар постепенно возвращался. Молодой человек прощупывал пространство вокруг себя, заглядывал в комнаты, прислушивался, присматривался к соседям. За одной из дверей играла музыка. Негромкая, но по характеру излучения и звучания Ланс понял – работает компьютер. А это шанс.

Еще большим шансом оказалась девушка в палате. Она сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки и водрузив ноутбук на горку из трех подушек.

Встретившись взглядом с застывшим на пороге Лансом, она улыбнулась и махнула ему рукой – заходи.

– Привет, – улыбнулся в ответ юноша, – ты давно тут?

Мысленно он запретил себе думать о компьютере. Он не Роберт, чтобы общаться с людьми только из корыстных побуждений, а после вычеркивать из своей жизни.

Девушка отстучала ответ на клавиатуре и развернула экран к нему.

«Месяц и две недели».

– Ты не говоришь? – удивился он. – Потому здесь?

«Это со мной с детства. Горло», – последовал ответ.

– Прости, – сам не зная за что извинился Ланс. С недавних пор он побаивался инвалидов. Воспоминания о встрече с Бетой, неделях в бинтах и неудачном переселении в новое тело были слишком свежи.

«Я привыкла, – утешила его девушка. – Я Роксана. Ксана».

– Ланс. – Он протянул руку.

Рукопожатие немой оказалось сильным. На ее запястье застучали пластмассовые фенечки.

Ланс аккуратно рассматривал свою собеседницу, боясь излишним вниманием отпугнуть. С вьющихся коротко стриженных волос Ксаны свисал шнурок – черный, как и пряди, с оранжевыми полосками и меховыми помпончиками на концах. С больничной пижамы улыбался Винни-Пух с банкой варенья.

На вид Роксана была ровесницей Доры, даже моложе. Когда она улыбалась, в уголках щек появлялись ямочки. Густые угольные брови почти сходись на переносице. Это придавало ее лицу сердитое выражение. Лансу стало жалко немую, но вида он не подал. Зато проверил потенциал. На первый взгляд талантов у нее не было. Вот только абы кто здесь не лежал.

– Прости, с тобой все серьезно? Я, например, клон и пилигрим, – попробовал он уточнить. И немедленно пожалел о сказанном.

Девушка с недоумением посмотрела на него.

«Это лечится?»

– Увы, нет, – вздохнул он.

«Меня отец сюда устроил. Он тут раньше работал».

Тогда все вопросы отпадают.

– Тебе помощь нужна? – уточнил он, удерживаясь от взгляда на компьютер. Он ведет светские беседы, а Доре грозит беда!

«Почитаешь мне? Я тут целые дни одна».

– Хорошо, – согласился он. – Понимаю тебя. Кстати, у тебя Интернет есть, наверняка быстрее, чем в библиотеке. Можно я от тебя письмо отправлю? Я быстро.

Она кивнула и указала ему на ноутбук.

Вот так он отправил сообщение Дорофее в прошлый раз.

Еще дважды он навещал Роксану, читал ей, рассказывал истории, смотрел вместе с ней фильмы. Мягкий свет от настольной лампы с желтым шелковым абажуром окрашивал лица в призрачно-лунный цвет, навевал смутные воспоминания, создавал иллюзию уюта, как и развешанные по стенам рисунки Ксаны – корявые, детские, но какие-то живые.

«Отец говорит, что такое искусство называется примитивизм, когда рисуют так, будто не умеют, – хвасталась девушка. – Жаль, мне уже поздно учиться. И не время сейчас».

Действительно, не время. Судя по сообщениям в Интернете, ничего хорошего в мире не происходило. Вокруг пилигримов закручивался смерч темных новостей, мерзких, по большей части лживых. Но юноша по-прежнему был уверен: Дора должна от них укрыться. Где угодно, только не в Барске, одном из крупнейших центров клонирования.

Поэтому он снова спешил к Роксане.

Плохо, что девушка к нему привязалась. Наверняка напридумывала ненужной романтики, как все девчонки в ее возрасте. А Ланс начал себя презирать. Он всегда ругался с Робертом из-за этого. Если Ноэлю что-то нужно от тебя, он из-под земли достанет, хоть сам подземелий до заикания боится. И потом общаться будет с удовольствием, если ты в поле его зрения. А отдалишься по какой-нибудь причине – не вспомнит, не позвонит, будто не было тебя. Постучишься к нему – отмахнется, мол, некогда. И так, пока вновь не понадобишься.

Ланс всегда считал подобное отношение к людям неправильным, корыстным, но смирился с характером друга. Гений все-таки… А теперь сам вел себя как Роберт. И даже начинал понимать Ноэля. «На всех сердца не хватит», – говорил в таких случаях ученый. Выходит, он прав?

Молодой человек собрался с духом и постучал, чтобы услышать ответный стук.

Немая лежала на кровати, свесившись вниз, раскладывала на полу карты таро. Она не сразу подняла голову, поглощенная выстраиванием карточной фигуры. А когда отвлеклась от своего занятия, поднесла палец к губам: «Тсс!»

Ланс кивнул и присел на стул в углу, дожидаясь, когда девушка закончит гадать. Фигура на полу сложилась. Ксана сгребла в кучу яркие прямоугольнички картона, перемешала их и принялась тасовать колоду.

Из-под подушки были извлечены блокнот и карандаш.

«Тебе погадать?»

– Спасибо, нет. Можно я отправлю письмо? – сам не ведая почему заторопился Ланс.

«Я должна тебе погадать. Иначе все неправильно. Вытащи любую карту», – настаивала Роксана и протянула ему колоду.

Чтобы не показаться невежливым, юноша вытянул карту. На ней на черном коне скакал в атаку всадник, над головой размахивая саблей.

«Рыцарь мечей, – расшифровала она знак. – Это не ты. Тебя ждет встреча с важным человеком. Скорая. Неизбежная».

Ксана заулыбалась, демонстрируя ямочки на щеках. Сегодня она была необычно веселой.

– Хорошая или плохая встреча? – Ланс думал о Доре. Как она там?

«От тебя зависит», – вывел карандаш.

Она подняла на него глаза – серые с коричневыми вкраплениями, холодные.

«Мне жаль», – тем временем вывела Ксанина рука на бумаге.

– Чего?

«Того, что таков расклад. – Она помедлила и добавила: – Компьютер под кроватью».

Он нащупал и вытащил ноутбук, поставил на стол, включил.

– Тебе сегодня почитать? – решил он смягчить их отношения.

«Нет, сейчас придет отец».

Это плохо. Нужно торопиться. Визиты Ланса к Ксане не тайна, но переписку через ее компьютер лучше скрыть.

Он вошел в свой почтовый ящик и быстро набрал текст.

«Дора, здравствуй. Я соскучился по тебе. Надеюсь, ты уже не в Барске. Слышал, Роберт тоже уехал. Свяжись с ним, пусть заберет к себе, так будет надежней. У меня нет с ним связи в последние дни».

Действительно, едва убедившись, что помощник выжил, Ноэль потерял к нему интерес и звонил лишь единожды.

«Я очень волнуюсь. Ты вместе с Машей? Предупреди Роберта, ему следует держаться подальше от столицы».

Он вздрогнул, спиной ощущая приближение сенса. Еще пару фраз. И еще… Ввести адрес Доры он не успел. Дверь отворилась. Ланс обернулся.

Гость был высок, одет не по погоде в теплый вязаный свитер под горло. Правая щека мужчины оказалась заклеена пластырем, из-за чего улыбка на загорелом лице выглядела кривой.

Отец Ксаны кивнул парню и присел рядом со счастливой дочерью, поймал ее руку, рассматривая многочисленные фенечки, и покачал головой:

– Ты как?

Роксана черканула что-то в блокноте, мужчина кивнул. А Ксана воодушевленно выцарапывала новое сообщение.

Пора уходить. Чтобы довести дело до конца, Ланс ввел адрес и нажал «отправить».

– Всего доброго. – Парень попрощался с отцом и дочерью. Но гость жестом остановил его.

– Ланселот, до этого Лансемас, а еще раньше целых две жизни подряд – Константин, – перечислил гость его имена. – Не думаю, что тебе есть смысл возвращаться в палату. – Голос мужчины был хриплым, надтреснутым, но будто знакомым. Только чьим? – Ты поработаешь на нас, если заботишься о своем будущем.

– Вы о чем? – Без того вспотевшие ладони молодого человека стали ледяными от волнения. – Я ассистент Роберта Ноэля! – на всякий случай заявил он.

– У Ноэля найдутся другие помощники, – отмахнулся человек. – А у меня для тебя задание.

Откуда Ланс его знает? Он почти вспомнил. Нечто неуловимое в движениях, интонациях, энергетике…

– Твой друг нашел тебе достойную замену в лице Бронислава Соловьева, – блеснул осведомленностью сенс. – За твоей подружкой Дорой едут наши люди. Сегодня она благополучно сбежала из Барска от Тимура Тагаева, брата известного тебе Марата. Спасибо, что сделал за нас всю работу. Не волнуйся, едва она откроет твое сегодняшнее письмо, Общество Зари узнает ее местонахождение и перехватит гораздо раньше тех, от кого она сбежала.

Ланс задохнулся от возмущения. Вот как! Ксана здесь не просто так! И она дочь… Теперь холодно стало не только рукам. Ланс Шамин смотрел на человека напротив и не верил глазам.

– Ты!

– Рад, что не сильно изменился, – улыбнулся отец Ксаны. – Пойдем!

– Никогда и никуда! – разозлился молодой человек, делая шаг к двери. Если нет иного выхода, он готов драться. Даже поднять тревогу.

– Рокси, дочка, подтверди, – мягко попросил мужчина, загораживая собой выход.

Девушка на кровати улыбнулась, помахала гадальной картой, поддразнивая Ланса, и неожиданно произнесла:

– Ты пойдешь с ним.

От этого голоса – тихого, повелительного, не терпящего возражений – по телу рассыпались мурашки, защипало на пояснице и в пятках, горло загорелось красным перцем.

«Природный гипнолог!» – понял Ланс. Как он психолог, так эта девочка… Ей нельзя сопротивляться. Вот почему она молчала – берегла связки. За одну повелительную команду такие люди сипнут на много дней…

– Пошли, парень, у нас много работы. – Отец Ксаны посторонился и слегка подтолкнул юношу к выходу.

Ланс шагал за высоким человеком в темном свитере, беззвучно ругая свою внушаемость, невезучесть и недогадливость. Он-то мог… мог узнать мелодию, которая уже больше месяца доносилась из всех квартир и машин, заполняла собой лето. Мог догадаться, чьи это позывные. Мелодия играла и в том необъятном торговом центре.

Сколько вокруг людей! Но крикни, позови на помощь, обернутся единицы, и вряд ли кто-то подойдет. Никто не поверит, что Ланс идет следом за отцом Ксаны не добровольно. Тем более есть зрелища куда более интересные, чем похищение из больницы сенса-неудачника.

В окружении ребятни за стеклянными витринами сражались друг с другом голограммы героев модного фильма. Беззвучно сшибались, высекая искры, мечи. По голографическим доспехам стекала голографическая кровь вкупе с лучами невидимого солнца. Древние римские воины точно сами были пилигримами, занесенными в современный мир. Они приглашали окунуться в реальность гладиаторских боев, завоевательных походов, победоносных императоров, интриг и предательств. Увы, интриг и предательств было предостаточно и в сегодняшнем дне.

Пока Ланс учился в здешней школе, интересовался Римом. И даже побывал там с родителями. Не своими, естественно, а погибшего Сергея. Помнится, вышел из метро на станции «Колоссео» и сразу оказался у подножия Колизея, не в силах поверить до конца, что вот они – руины некогда великой цивилизации, история, которую можно потрогать руками…

Как ни старался Ланс всячески отвлечься от своего проводника, от слов Ксаны, отменить ее приказ не мог. Ни яркие рекламы, ни одежда и драгоценности в витринах, ни зачарованные искусно созданной атмосферой праздника люди не позволяли позабыть, кого он сопровождает.

Избавиться от ощущения дежавю не выходило. «Так не должно быть! Он не мог найти меня!» Умом он понимал, что это возможно, но не сердцем. И мучительно стыдился своего прошлого.

– Куда мы идем? – окликнул он мужчину.

Тот обернулся через плечо, не сбавляя шаг:

– Увидишь.

Эскалатор вознес их на самый верх торгового центра – туда, где пахло дорогими духами и хорошим кофе, где созывали на семичасовой сеанс кинотеатров те же гладиаторы. Но Ланса вели дальше, мимо стеклянных витрин игрового зала и детской комнаты, в подсобные помещения.

Словно в кроличью нору, они нырнули в грузовой лифт и поднялись этажом выше. Усталая уборщица кореянка прошла мимо, не глядя по сторонам. А отец Ксаны, Витель, распахнул дверь с табличкой: «Осторожно! Высокое напряжение!»

За дверью длинными рядами, словно шторы, висели голографические полупрозрачные экраны. С ярко-синих полотен сияли подсвеченные лица. Тысячи разных лиц, смутно знакомых и неизвестных. Адреса, личная информация… Казалось, здесь есть досье на каждого жителя страны.

Ланс вдруг почувствовал себя очень маленьким и слабым. Люди, работавшие с экранами, изучали его, безмолвно приветствовали. Все как один – сенсы и психологи.

Были и иные. Молодой человек ощущал их ярче, болезненней. Он сглотнул подступивший к горлу комок, отступил назад, чтобы наткнуться спиной на захлопнувшуюся дверь.

– Я не хочу! – чужим голосом произнес юноша. – Не желаю повторения того кошмара. Витель, пожалуйста! Я уже не Костя, я стал Лансемасом, ты же читал досье. Сейчас я Ланс.

Его провожатый обернулся, продемонстрировал белозубую улыбку.

– Ты теперь со мной, и я выбираю имена, Костя. Думал, состоишь на службе у единственного на свете гения?

– Ты не гений! Ты вор, как Императорская Пятерка! – обреченно отозвался юноша. – Живешь за счет чужих знаний и технологий!

– Как все пилигримы, – не стал спорить мужчина.

Он присел на крутящийся круглый табурет подле экрана. Люди рядом занимались своими делами, сортировали фото, проводили расчеты, строили графики, чертили схемы, иногда переговаривались вполголоса, решали, на кого из высокопоставленных граждан влиять в первую очередь. При этом ни на миг не ослабляли внимания к новичку. Они настойчиво лезли в голову, ломая прочные барьеры.

Ланс понимал – долго держать оборону не сможет. К обычным сенсам подключились другие. Ланс пока не мог подобрать в русском языке названия для тех несчастных, но Витель с ухмылкой полюбопытствовал:

– Как тебе мои химеры? Гораздо лучше, чем тогда. Помнишь?

Именно химеры, гадкие, пугающие, пустые внутри! Они жаждали познания. Новый человек для них был игрушкой, которую можно потрогать своей силой, даже сломать без сожалений. От их присутствия было страшно. Ибо когда-то, не здесь и не сейчас, Ланс помогал их создавать и сам чуть не влился в ряды нелюдей.

– Помнишь, как все начиналось тогда? Из какой грязи тебя вытащил, спас? – примирительно поинтересовался Витель.

– По твоей милости я угодил в еще большую грязь.

Первую миграцию императорского инспектора Константина Ланс помнил слишком хорошо.

27,5 лет назад в иной реальности

Он не сразу осознал себя. Вначале были отрывочные картинки, пугающие грезы, всплывающие в мозгу девятилетнего ребенка. «Первый полет», гибель несостоявшихся астронавтов, расследование, подозрение, павшее на Императорскую Пятерку, смерть жены Ани, клятва императору и себе…

О той миграции Ланс всеми силами стремился забыть. И вовсе не потому, что инспектор Константин оказался в теле беспризорника, обретавшегося в портовых складах, голодавшего, замерзающего, задыхающегося от кашля. Но обо всем по порядку.

Первым его ощущением был ужас беспомощности – как найти убийц, как отомстить? Он же ничего не может, никого не знает! Он слаб, необразован, почти слеп. А вокруг чуждый, необъятный мир!

Когда Костя сделал попытку перебраться из порта в город, городские мальчишки поймали его и доходчиво объяснили, что «протухшую рыбу» городские чистюли не любят. Избитый, он возвратился в свое убежище, неделю отлеживался, питаясь припрятанным черствым хлебом.

Тогда он принялся за поиски работы. Но кому нужен хилый девятилетний сопляк, то и дело путающий слова местного языка и речи недостижимой отныне Россы? Удача, улыбнувшаяся отчаявшемуся мальчику, приняла вид худощавой склочной трактирщицы. За тарелку супа, лежанку в отапливаемой подсобке и шесть монет в неделю Костя чистил овощи и рыбу, драил полы, выносил мусор…

Он сжимал зубы и обещал себе – он выберется, освоится, сумеет найти убийц и отомстить. Вера в справедливость, тоска по погибшей любимой и потерянной родине придавали сил, не позволяли потеряться в личности ребенка. Костя утешал себя – парень все равно не жилец. До совершеннолетия бродяжка бы точно не дотянул. А так…

Новый мир казался неправильным, несуразным, диким. Костя накопил денег на очки и книжки, за год научился читать, узнал его историю. Триста лет назад по вине человеческой жадности на планете случилась катастрофа. После чересчур активной добычи полезных ископаемых и испытания геооружия проснулся крупнейший вулкан, обрекший мир на четыре года кромешной тьмы, холод, голод, болезни и вымирание большей части населения.

Окончательно погибнуть не позволили технологии. Электричество освещало выстоявшие домики и фермы, парники с овощами. Когда тьма рассеялась, не потеплело. На полюсах наросли громадные ледовые шапки, пепельное низкое небо чаще дарило снег и ледяной дождь, чем лучи солнца. Над землями, где раньше цвели капризные южные сады, теперь проносились беспощадные ветра…

«Пятеро тут не задержатся, – твердил про себя Константин, долгими ночами думая о своих врагах. – Только бы успеть их отыскать!»

Шли дни, недели и месяцы, а пути из порта не было. Озаренный желто-оранжевыми огнями трактир на берегу холодного моря отныне был его единственным домом, пока глаза служили ему.

Жажда мести, злость на собственную слабость придавали сил. Мальчик делал уборку с закрытыми глазами, ходил в порт слушать корабли. Тяжелые ледоколы, заходившие сюда на ремонт, быстроходные катера, гордые океанские лайнеры и словно сошедшие со страниц учебников истории парусники и пароходы, рыбацкие лодчонки звучали по-разному.

Голоса рыбаков, неугомонная перекличка чаек, звон цепей, тарахтение и скрежет погрузочных кранов, хлопанье флагов на ледяном ветру, вопли портовых котов и лай собак, отъевшихся на свежевыловленной рыбе, даже звуки лежащего в отдалении города в Костином воображении приобретали форму, цвет, запах. Он слился с ними, даже почти смирился с грядущей слепотой, больше не плакал от бессилия ночами, не молился богам недостижимой родины.

Теперь запахи, звуки и чувства, которые Константин назвал бы осязанием, позволяли создать в его сознании новую картину реальности. С каждым днем он отчетливее ощущал предметы на расстоянии, словно трогал их рукой. Даже лучше – он видел их насквозь. Позже к этому чувству прибавилось угадывание людских эмоций.

В дневниках ненавистный Бета описывал побочные эффекты миграции – необычные способности. «Я отыщу убийц!» – с возрастающей уверенностью думал Костя. Понадобился еще год, чтобы мальчик смог выходить в город, не опасаясь попасть под колеса авто.

Он больше не обращал внимания на придирки хозяйки, насмешки служанок, оплеухи хозяина. У него была цель. А если есть цель, рано или поздно появится способ ее достичь. Но судьба – большая выдумщица. Она умеет и любит шутить. И то, что мы порой принимаем за ее удары, оказывается даром. Впрочем, бывает и наоборот.

Итак, Костя отправился в город по поручению хозяина. Он шел по тротуару, а встречные прохожие плыли мимо бледно светящимися сосудами эмоций и энергий. Вокруг танцевали снежинки. С низких крыш на прохожих снисходительно взирали голуби и коты.

На проспекте, где заманчиво благоухали кондитерские лавки, как всегда после полудня чистили снег. Громадная пробка из автомобилей и конных экипажей пыхтела, шумела и ругалась аж до Рассветной площади.

Надо было обойти уличного певца, свернуть в узкий гулкий проулок, подняться по крутой лестнице в пропахшую клеем мастерскую. Занести заказ хозяина на новые плафоны и украшения на стену.

В проулок Костя свернул, даже сориентировался с первого раза, куда следует подняться, и почуял опасность. Противные щупальца чужого интереса, жажды наживы тянулись к его поношенной, но вполне добротной, с хозяйского плеча куртке, к высоким теплым ботинкам. На них Косте пришлось долго копить. Застуженные во время бездомной жизни ноги ночами невыносимо болели.

Двое воров стояли позади, один вышел из соседнего подъезда. «Бить будут», – тоскливо подумалось мальчику. Энергия большой улицы текла в стороне, а здесь было пусто, холодно и безлюдно. Кричать бесполезно – не услышат, а услышат – не выйдут. Такие уж нравы.

– Эй, пацан, гони деньги, – сплюнул под ноги человек впереди. Судя по голосу, уже не молодой. – Иначе мамка с папкой у сынули зубов недосчитаются.

В свои одиннадцать с небольшим Костя выглядел на пару лет старше. Может, миграция повлияла, а может, в тепле и сытости он вымахал высоким, хотя остался тощим.

Он попытался обойти задиру, но шлепнулся в сугроб, задохнулся от удара в живот. Встать из мокрого вязкого снега быстро не получилось, на мальчика обрушился град пинков. Чьи-то руки уже тянулись к его карманам, и Константин разозлился, сам вскрикнул от жгучего пламени разгоревшейся под ребрами силы. И впервые применил пробудивший дар. Один из обидчиков отлетел в сторону, ударился затылком о каменные ступени и сполз на снег в черноту небытия.

Потом Костя услышал голос:

– Кто дал вам право обижать ребенка?

Голос был звучным, как у певца или актера.

– Тронете пацана, выстрелю без предупреждения!

В руке заступника мальчик ощутил холод металла. Пистолет.

Обидчиков и след простыл. Даже своего приятеля, без сознания валяющегося на снегу, позабыли.

– Мальчик… – Невысокий, судя по энергетике, взрослый мужчина протянул Косте руку. – Я видел, как ты шел по городу с закрытыми глазами, видел, что ты сделал сейчас. Если расскажешь как, в твоей жизни откроются замечательные перспективы. Не упусти их. Меня зовут Арно Витель.

– Тебе почудилось. – Костя отряхнулся от снега и поднялся по лестнице в мастерские. Когда же спустился обратно, настойчивый Витель ждал его внизу.

– Таких, как ты, у нас иногда зовут волшебниками. Но чаще демоновым отродьем.

Костя замер, подошел ближе, вслушиваясь в чувства собеседника. Искреннее любопытство, желание помочь – вот и все, что он отыскал на поверхности. А в глубине теплилось торжество! «Я для него трофей», – понял он.

– За это убивают? Сажают в тюрьму? – уточнил мальчик. – Ты пришел меня забрать?

А сам сделал себе зарубку на память – научиться ходить в очках. С закрытыми глазами он лучше ориентировался в городе. Зрение обманывало, картинки расплывались, запутывали. Думал, дела никому не будет, как он передвигается в толпе.

– Вовсе нет. Но ты ведь желаешь встретить подобных себе, – улыбнулся Витель, стирая липнущие к лицу снежинки. – Я расскажу о них, если поработаешь на меня. Я шеф поселения для беспризорников. Того, что на левом берегу реки. У тебя есть семья?

– Я сирота, – не стал врать мальчик.

– Тогда станешь главным над несколькими малышами. – Мужчина заметно обрадовался, погладил короткую бороду. – Одежда, обучение, еда, даже небольшое жалованье тебе гарантированы. Освоишься, получишь более серьезные поручения и заработок на порядок выше.

– Что-то незаконное? – подозрительно уточнил Костя.

– Что ты?! – удивился Витель.

Мальчик чувствовал подвох, но ему пора было выбираться из трактира, из порта. А тут представился шанс узнать город, других ребят. Кто знает, вдруг среди них кто-то из Пятерки?

На поверку все оказалось не так плохо, как ожидал Константин. Его поселили в деревянном доме, поручили шефство над четырьмя мальчишками восьми и девяти лет. И каждый день отправляли вместе с более старшими ребятами изучать город, учиться ориентироваться в запутанных лабиринтах кварталов, уворачиваться от машин, быстрее передвигаться в толпе.

Костя работал курьером, возил посылки с почтой, параллельно подслушивал, подглядывал сквозь стены, читал письма через конверты – как для Вителя, так и по собственной инициативе, даже стал разбираться в закрытых для большинства рабочего люда электронных сетях – наследии сгинувшей цивилизации.

Тянулись месяцы, а следов кого-либо из Пятерки не обнаруживалось ни в этом городе, ни в ближайших. Как их отыскать, вычислить? Скрываются ли они среди беспризорников или живут в благополучном семействе? Они рядом или на другом континенте? Неизвестность сводила с ума, заставила однажды заявиться к Вителю домой.

– Ты обещал рассказать мне про мигрантов, то есть волшебников! – выпалил он с порога.

– Обещал. – Шеф беспризорников вгляделся в бледное лицо мальчика, но за толстенными стеклами очков не смог ничего прочесть.

Витель поманил его в кабинет, плотно прикрыл дверь, уселся с ногами в полукруглое кресло, напоминающее отколовшийся кусочек яичной скорлупы. Гость остался стоять.

– Мой дед был капитаном, успешным контрабандистом, которого никто не мог уличить в незаконных делах. На не подготовленном к высоким широтам корабле он забирался в ледяные моря и возвращался оттуда без ущерба для себя и судна. Его боялись даже тогда, когда он ушел на покой.

– Он с этим родился? – спросил Костя. – Я могу поговорить с ним?

– Увы, он в более теплых краях, куда живым нет пути, – сознался Витель. – Он пришел из иных земель, но собрать устройство, дающее вечную жизнь, не смог. Никто из его потомков не унаследовал дар.

– Тебе не дает покоя его сила, – догадался мигрант.

– Всего лишь доход, – развел руками Витель. – Слушай, есть очень могущественная организация. Столь могущественная, что способна строить такие же корабли и машины, что и до катастрофы. И в ней состоят настоящие, хм, как ты сказал, мигранты. Я помогу тебе влиться в ее ряды, отыскать тех, за кем ты пришел, только пообещай однажды отправить меня или любого из моей семьи в другой мир. Согласись, обмен равноценен.

Константин подумал и кивнул. Он согласился на все, лишь бы отомстить за смерть Ани. Он исполнил обещание, когда через три года отправил проворовавшегося Вителя в иные края.

Шли годы, прошлая жизнь медленно тускнела, затмеваемая новыми событиями и переживаниями. Талантливый юноша быстро делал карьеру. На двух континентах Константина знали под прозвищем Безглазый. Он стал вначале членом преступной организации, а затем и тайного Общества Зари Нового Дня, лично познакомился с магистром Орэфом…

Идеи Общества восхитили, захватили его. Он одобрял сохранение технологий от недостойных, способных извратить их, как однажды сделала в Костином мире Пятерка, а здесь – помешанные на войне экспериментаторы. Он мечтал о новом человечестве – более сильном, выносливом. Здоровье бывшего бродяжки слабело, и юноша все чаще мучился от болей в ногах и кашля. Местные врачи разводили руками, назначали травяные настои и мази. Толку от них было слишком мало.

К семнадцати годам Константин перестал искать следы Пятерки. Зато собрал свою команду волшебников – одаренных людей, среди которых были мигранты, трудился по заказу Общества, создавал шпионскую сеть, воровал технологии, информацию, зарабатывал деньги контрабандой. Потом ему поручили курировать особый проект.

Послушные Орэфу врачи пытались создать из беспризорников совершенных людей. Тщательно отобранным мальчишкам и девчонкам «подправили» восприятие вначале хирургическим или химическим путем, а потом усилиями сенсов и психологов. «Улучшенные» дети не знали страха и боли, почти не нуждались во сне, сами стали немного сенсами. И команда Константина принимала во всем этом активное участие.

Но разочарование пришло быстро. Чем выше поднимался молодой человек по лестнице власти Общества, тем глубже узнавал его подлинные цели, тем меньше желал помогать.

Он сбежал в иной мир, достигнув слишком многого для двадцатидвухлетнего парня, сбежал, когда почувствовал – сам становится таким же, «улучшенным». Постоянное общение с ними меняло сознание даже обычных людей, не то что его – чувствительного…

Воспоминания сморщились пожелтевшей бумагой, облетели пеплом. Теперь он, Ланс Шамин, наступил на старые грабли, встретился с прошлым, и что обидно – даже не его прошлым. Во тьме противорадиационного бункера мальчик Лансемас вобрал в себя сознание Константина, его память, стремления и чувства, но не стал им в полной мере, не лишился индивидуальности. Это было скорее слиянием двух искр, породившее новое существо – Ланса.

Он прошелся по залу, заглядывая в голографические мониторы, рассмотрел эмблему Общества на стене – два щита. На левом из глубин бушующего моря поднималась огнедышащая гора. На правом над уснувшим вулканом вставало солнце – символ возрождения пережившего катастрофу мира.

– Тут целая армия. Зачем тебе я? – спросил он Вителя.

Тот с нескрываемым удовольствием обвел взглядом своих подчиненных, сделал шаг к пленнику.

– По двум причинам. Во-первых, с тобой удобно работать. Во-вторых, ты меня хорошо знаешь, мог догадаться и выдать властям. А в-третьих, – он неприятно улыбнулся, – ты пока единственный оживший переселенец из тела в тело. Ты ценен. Ах да. – Улыбка отца Ксаны стала еще шире. – Тебя ждут твои подчиненные – взрослые клоны с улучшенным сознанием – мои химеры.

– Не боишься, что они сами тебе мозги отформатируют, сделают такими же, как они? – Ланс кивнул влево, где химер было больше. Он тронул пальцем экран. Рука свободно прошла сквозь голограмму, но от прикосновения молодого человека синее полотно покрылось рябью.

– Сегодня ваша любимая Ника Ильина вошла в их число, – ошарашил его Витель. – Быть может, не она одна. За девочками выслана команда. Я бы поработал с миром Дорофеи. Не сейчас, – наслаждаясь паникой юноши, добавил он. – В будущем, когда разберусь здесь.

– Ах ты, гад! – разозлился Ланс. Однако не дернулся, не накинулся с кулаками на собеседника. Глупо так поступать в присутствии нескольких десятков сенсов.

За этот удар он пока не может дать сдачи. И так после прошлого поединка второе новое тело примеряет.

– Знал, что ты благоразумен. – Мужчина похлопал его по плечу. – За тобой должок за прошлые дела. Ты подставил меня перед магистром, сорвал выгодную сделку. Из-за твоих просчетов я ушел раньше времени.

– Я помог тебе сбежать, – напомнил юноша. – Ты решил возродить Общество? – обреченно поинтересовался он. С каким бы удовольствием он поквитался с этим мерзавцем!

– Удобная штука, – согласился Витель. – Орэф, кстати, тоже здесь, правда, уже не магистр, а консультант. Теперь еще ты. Только… – Он обернулся к химерам, сине-зеленые отсветы экранов придавали его лицу болезненный цвет. – Я не могу постоянно надеяться на Ксану. Ее дар нужен мне для иных целей. Поэтому…

Он кивнул. И вокруг головы Ланса будто сомкнулись раскаленные клешни, вскрывая череп болью, подавляя его Я.