Текст книги "Как стать писателем"

Глава 2. Что значит быть писателем?

Проблемы, перечисленные в первой главе, необходимо решать именно в той сфере, где они возникают, – на уровне привычек, воззрений, образа жизни и склада характера. Когда вы уясните, что значит быть писателем, когда устроите дела и отношения таким образом, чтобы они помогали, а не мешали вам на пути к цели, вы взглянете другими глазами на все те книги о повествовательной технике, построении сюжета, образах и стиле, которые сейчас пылятся у вас на полках, и они станут для вас намного полезнее.

Моя книга не может – и не должна – заменить собой учебники по писательскому мастерству: без этих пособий (зачастую весьма ценных) начинающему автору никак не обойтись. В разделе «Библиография» вы найдете перечень работ, которые больше всего помогли мне самой и моим ученикам; несомненно, список можно было бы расширить в два или даже три раза. Эта книга – даже не дополнительное, а скорее предварительное чтение. Ее задача – научить не тому, как писать, а тому, как быть писателем; уверяю вас, это совершенно разные вещи.

Как развить писательский темперамент

Чтобы стать писателем, в первую очередь необходимо развить в себе писательский темперамент. Разумеется, люди уравновешенные воспринимают слово «темперамент» с оправданным подозрением. Поэтому сразу оговорюсь: я отнюдь не намерена пропагандировать богемный образ жизни и не считаю капризы и перепады настроения необходимой частью творческого процесса. Напротив, такие перепады, если они действительно случаются, нужно рассматривать как тревожный сигнал – признак недовольства собой и эмоционального истощения.

Я говорю «если они действительно случаются», потому что в уме обывателей прочно укоренилось нелепое и вульгарное представление о людях творческого склада. Публика всю жизнь слышит скандальные истории о художниках и зачастую искренне верит в поэтическую вольность[1]1
  Поэтической вольностью обычно называют нарушение норм литературного языка для достижения художественной выразительности. Здесь и далее, если не указано иное, – примечания переводчика и редактора.


[Закрыть], понимая ее как право артистических натур отринуть любые моральные нормы и принципы, которые создают им неудобства. Казалось бы, мнение людей, далеких от творчества, не заслуживает серьезного внимания – но, увы, оно нередко влияет на тех, кто ищет себя в литературе. Им исподволь внушают, что в жизни художника есть нечто опасное и даже гибельное; та самая скованность, что мешает свободному самовыражению, во многом обусловлена верой в расхожие стереотипы.

Ложные представления о художниках

Мало кому из нас выпадает счастье родиться в семье, где можно увидеть пример истинного артистического темперамента. Поскольку жизнь представителя творческой профессии и впрямь по необходимости устроена иначе, нежели у обычных служащих, со стороны не всегда легко понять, что, как и почему он делает. Традиция изображать художника эдаким монстром, в котором смешались черты самовлюбленного дитяти, страдающего мученика и гуляки, досталась нам по наследству от девятнадцатого столетия, и отделаться от нее теперь очень сложно. Между тем ранее существовало более здравое представление о гении как о человеке более разностороннем, способном к сочувствию и трудолюбивом, чем окружающие; более непритязательном во вкусах и менее зависимом от мнений толпы.

Однако и в декадентском образе конца девятнадцатого века, пожалуй, есть зерно истины. Талантливый писатель действительно до самой смерти сохраняет детскую чувствительность и непосредственность, ту самую свежесть взгляда, что необходима всякому художнику: способность быстро подмечать новое даже в старом и привычном, воспринимать любые предметы, явления и сущности так, будто они только что созданы Творцом, – а не раскладывать их по пыльным категориям и не навешивать готовые ярлыки; способность так остро откликаться на малейшее событие, будто слова «обыденный» и вовсе нет в их словаре; и всегда, во всем видеть то соответствие между вещами, о котором Аристотель говорил два тысячелетия назад. В этой свежести видения и кроется суть литературного дарования.

Две натуры писателя

Однако у подлинного мастера есть и другая сторона натуры, ничуть не менее важная для успеха. Это сторона взрослая, разборчивая, умеренная и справедливая. Художник в его душе уживается с тружеником, ремесленником, критиком. В творческом процессе должны на равных правах участвовать оба начала – эмоциональное и рациональное; иначе произведение выйдет откровенно слабым или вовсе не появится на свет. Первейшая задача писателя – привести обе стороны своей натуры в устойчивое равновесие, объединить их черты в цельный характер. Но для начала их нужно изучить и воспитать по отдельности!

Раздвоение личности – не всегда патология

Конечно, у любого читателя, знакомого с популярной психологией, понятие «раздвоение личности» вызывает мрачные, жутковатые ассоциации. В представлении широкой публики это опасная болезнь, а страдающий ею – несчастный безумец, которого следует изолировать от общества, или, в лучшем случае, просто непредсказуемый и истеричный субъект. Тем не менее каждый художник отмечен весьма удачным раздвоением личности – факт, вызывающий раздражение у обывателя, который утешает себя тем, что уж он-то, по крайней мере, цельная личность. Однако в наличии двух граней натуры нет ничего скандального или опасного. Письма и дневники людей искусства изобилуют признаниями в раздвоенности: есть человек повседневный, который ходит по земле, и есть человек вдохновленный, который парит над нею. Образ второго «я», иного «я» или высшего «я» появляется всякий раз, когда художник задумывается о природе творчества. Свидетельства тому мы находим в любой эпохе.

Повседневные примеры раздвоения

Итак, двойственность творческой натуры – давно и повсеместно признанный факт. Но в действительности почти у каждого из нас в жизни случаются моменты, когда мы открываем для себя новую, прежде незнакомую грань собственной личности. Многие отмечали, с какой смелостью и находчивостью человек способен действовать в критической ситуации; впоследствии проявленная решимость кажется ему невероятной, даже чудесной. Фредерик Майерс[2]2
  Фредерик Майерс (1843–1901) – английский поэт, критик и эссеист; автор философских доктрин; активист первой волны спиритуализма и один из основателей Общества психических исследований, которое занимается изучением паранормальных способностей и явлений.


[Закрыть] использует эту аналогию, чтобы объяснить, как работает мозг гения. Или же вспомним, как открывается второе дыхание: после долгих, мучительных усилий усталость внезапно отступает – и возникает новая личность, как возрожденный из пепла феникс; мы со свежими силами беремся за работу, которая никак не получалась, и она сразу начинает идти как по маслу. Есть и менее распространенный, но все же узнаваемый пример: иногда решение сложной задачи или ответ на судьбоносный вопрос являются нам во сне; проснувшись, мы находим решение разумным, а ответ верным. За этими маленькими повседневными чудесами кроются ровно те же силы и принципы, что движут и творческим процессом. В такие моменты разум с инстинктом объединяются и работают в тандеме, поддерживая, укрепляя и дополняя друг друга. К действию подключаются все ресурсы личности; решениями и поступками правит единое, цельное сознание.

Гениальный художник – тот, кто неизменно (или очень часто, или очень успешно) действует так, как редко удается его менее одаренным собратьям. Он не просто откликается на событие – он сам творит событие и увековечивает его на бумаге, на холсте или в камне. Можно сказать, что гений создает себе чрезвычайную ситуацию и бросает все силы на ее разрешение. Именно эта двойная способность – побудить себя к действию и довести его до конца – отличает подлинного художника от более инертных и менее решительных коллег по цеху.

Любой, кто всерьез задумывался о писательской карьере, интуитивно подозревает о чем-то подобном. Зачастую первые трудности начинаются уже в момент озарения. Но в обычном случае поначалу взяться за перо несложно: склонность к мечтательности, любовь к книгам, раннее осознание способности легко и непринужденно построить фразу – что-то из этого (или все вместе) позволяет новичку поверить, что призвание очевидно и реализовать его будет не так уж и трудно.

Фаза уныния

Однако затем приходит осознание: быть писателем означает не витать в царстве грез, а упорно трудиться, чтобы воплотить замысел, не лишив его поэтического очарования; не следовать за поворотами чьей-то истории, а находить и выстраивать собственные сюжеты; не сочинять пару-тройку страниц, в которых обратят внимание лишь на грамотность или стиль, а каждый день порождать фразу за фразой, абзац за абзацем, страницу за страницей текста, где будут оценивать и содержание, и стиль, и производимый эффект. И это еще далеко не все открытия, которые предстоит сделать начинающему писателю. Он приходит в ужас от собственной незрелости и не понимает, как ему вообще взбрело в голову, что его мысли кому-то интересны. Он боится воображаемых читателей, как неопытный актер – зрительного зала. Он обнаруживает, что, если планировать сюжет шаг за шагом, теряется легкость и естественность слога, а если дать волю самовыражению, рассыпается сюжет. Ему кажется, что все его замыслы как две капли воды похожи друг на друга – или же что, закончив одну историю, он уже никогда не придумает ничего столь же удачного. Он начинает следить за карьерой известных авторов и грызет себя за то, что у него нет такого чувства юмора, как у писателя Х, или такой бурной фантазии, как у писателя Y. Он находит тысячу причин сомневаться в себе, но не видит ни единой причины в себя поверить. Он подозревает, что те, кто его хвалит, чересчур снисходительны или чересчур далеки от литературы, чтобы верно оценить качество текста. Он сравнивает себя с великими художниками слова, и зияющая пропасть между их даром и его собственным поглощает все его надежды. В таком состоянии, разбавленном редкими периодами душевного подъема, он может пребывать много месяцев и даже лет.

Через фазу уныния проходит каждый писатель. Многие способные авторы – и большинство тех, кто в действительности не приспособлен к творческой жизни, – на этом этапе сдаются и ищут себе менее требовательное ремесло. Другие все же выбираются из трясины отчаяния – иногда благодаря вдохновению, а иногда из чистого упрямства. Некоторые идут за советом к наставникам или штудируют книги. Но зачастую новички и сами не могут назвать источник своего смятения и недовольства; порой они даже объясняют страх и неуверенность ложными причинами: например, ничего не получается, потому что они «не умеют писать диалог», или «плохо строят сюжеты», или «неубедительно изображают героев». Бросив все силы на устранение этих недостатков, они обнаруживают, что легче не стало, – и происходит еще один раунд неофициального отбора. Некоторые опускают руки; другие продолжают попытки, хотя к этому времени достигают стадии глухого недовольства, когда кажется, что разобраться в себе уже невозможно.

Тому, кто сумел пройти через эту фазу и не сломаться, не страшна никакая критика со стороны издателей, наставников и старших коллег по литературному цеху. Однако «выжившему» необходимо осознать следующее: во-первых, он пытался сделать слишком много всего и сразу, а во-вторых – хоть он и занимался самообразованием последовательно, шаг за шагом, сами эти шаги были неверными. Многие методики, направленные на воспитание сознательной, рациональной части творческой натуры – то есть на развитие технических навыков, – в действительности подавляют интуитивное, бессознательное начало, и наоборот. Но можно научить оба начала работать в плодотворном согласии, и первый шаг к достижению подобной гармонии – понять, что учиться надо так, словно вы не один человек, а двое.

Глава 3. Плюсы двойственности

Чтобы понять, почему писателю требуется «двойная» учебная программа, давайте вкратце рассмотрим процесс зарождения сюжета.

Процесс зарождения сюжета

Как и любой другой вид искусства, художественная литература задействует оба начала человеческой психики. Бессознательное должно работать легко и свободно, по первому требованию предъявляя все сокровища памяти, все эмоции, происшествия, сценки, образы и ассоциации, что хранятся в его глубинах. Задача сознания – оценивать, отбирать и сочетать эти элементы, не мешая их вольному потоку. В бессознательном писатель черпает всевозможные «типы» – типичные характеры, сцены, эмоциональные реакции; задача сознания – забраковать все слишком личное и специфическое и отобрать универсальный материал, пригодный в качестве творческого сырья. К тому же рациональное начало способно добавить особые штрихи, которые превращают размытый образ в уникальный портрет, очеловечивают типаж, делают его узнаваемым и жизнеподобным.

В бессознательном у каждого писателя есть, если можно так выразиться, свой склад типических элементов. В силу биографических причин любой из нас видит драматический потенциал в одних проблемах, но совершенно не замечает его в других; да и высшее счастье, предел человеческих мечтаний каждый представляет по-своему. Разумеется, из этого следует, что во всех произведениях одного автора будут прослеживаться сходные черты. Необязательно видеть здесь угрозу однообразия; однако рациональное начало все же должно быть начеку и вовремя перекраивать материал, внося в каждую историю элементы новизны и неожиданности.

В силу того, что наше бессознательное склонно оперировать типами и категориями, в итоге именно оно диктует форму произведения. (Однако об этом речь пойдет несколько позже; пока же достаточно отметить, что, если я права, многие аксиомы построения сюжета окажутся ложными. Можно порекомендовать отдельные приемы; можно выделить и изучить популярные сюжеты отдельно взятой эпохи и вывести их общую формулу; но, если эта формула не созвучна душе и разуму ученика, применять ее нет особого смысла.) Как бы то ни было, сюжет зарождается в бессознательном. Затем он проявляется – иногда смутно, иногда с удивительной четкостью – в сознательной сфере творческого воображения. Там он проходит критический разбор, оценку, переделку, доработку, шлифовку; история обретает новую эмоциональную силу или теряет излишний мелодраматизм, после чего результат возвращается в бессознательное для окончательного синтеза всех элементов. За периодом напряженной работы – которая, однако, идет на столь глубоком уровне, что иногда самому автору кажется, будто он «забыл» или «потерял» идею, – следует очередной сигнал сознанию: синтез завершен. Вот тогда-то и приходит время писать.

«Прирожденный» писатель

У гениев, или «прирожденных» писателей, этот процесс протекает так легко и зачастую так стремительно, что даже моя сжатая схема, кажется, не совсем верно отражает историю формирования сюжета. Но не будем забывать: гений – это человек, которому, в силу склада характера или особенностей воспитания, досталась счастливая способность без труда ставить бессознательное на службу рациональному началу (даже если сам он о том и не догадывается). Подтверждение этой мысли мы увидим позже, поскольку сделать новичка писателем значит научить его сознательно делать все то, что гений делает инстинктивно.

Сознание и бессознательное

Бессознательное капризно, непредсказуемо и плохо поддается управлению, однако его все же можно научиться подключать по мере надобности. Сознание упрямо, категорично и самоуверенно, но с помощью практики его можно поставить на службу врожденному таланту. Если тщательно разделить функции этих двух начал человеческой психики – и даже рассматривать их не как грани одного «я», а как две разные личности, – можно получить рабочую метафору, которая будет, конечно, далека от реальности, но весьма полезна для самообучения.

Един в двух лицах

Итак, в первое время рекомендую представить себе, что в вашем теле уживаются два разных человека. Один из них – уравновешенный рациональный прагматик, который прекрасно справляется с повседневными делами и задачами. У него множество практических достоинств, но теперь ему нужно научиться быть беспристрастным, терпимым и вдумчивым критиком, не забывая при этом, что его главная миссия – обеспечивать художнику благоприятные условия для работы. Вторая половина вашего «я» может быть сколь угодно чувствительной, порывистой и субъективной; только пусть эти свойства не вторгаются в рабочие будни. Заботливая «взрослая» сторона не должна допускать эмоционального отклика на ситуации, которые требуют исключительно рационального подхода, чтобы вы не выглядели нелепо в глазах окружающих.

Прозрачный барьер

Первое преимущество, которое даст вам эта безобидная «двуличность», – прозрачный барьер между вами и окружающим миром. Защитившись таким барьером, вы сможете в комфортном для себя темпе дорасти до творческой зрелости. Среднестатистический обыватель пишет слишком много и при этом недостаточно, чтобы проникнуться уважением к профессиональным литераторам. Человек, лишенный воображения, нередко находит саму мысль о том, что на жизнь можно зарабатывать сочинительством, смехотворной и нелепой. Когда кто-нибудь из знакомых объявляет, что решил поведать нечто миру, такой человек видит в его стремлении верх самонадеянности и наказывает «выскочку» безжалостными насмешками. Если вы решите бороться с подобными воззрениями, то дел вам хватит на целую жизнь – вот только сил на творчество уже не останется (разве что вы от природы наделены небывалым запасом энергии). Нужно заметить, что на успешных и знаменитых авторов обыватель реагирует с той же наивностью. В их присутствии он благоговеет, но в то же время чувствует себя очень неуютно. Очевидно, с его точки зрения, только колдовство может дать человеку столь глубокое знание мира и других людей. Он смущается и либо ведет себя скованно и неестественно, либо вообще застывает на месте. Приведя его в такое состояние, вы лишитесь одного из возможных источников материала. Наверное, это не самый великодушный совет, но я все же дам его без зазрения совести: помалкивайте о своих творческих планах, не то спугнете добычу.

Храните молчание

Нужно отметить, что в одном отношении писателю приходится сложнее, чем новичку в любом другом виде искусства. Ведь в своем ремесле он пользуется словом – инструментом повседневного общения, деловой и личной переписки. У него нет впечатляющего реквизита, один вид которого внушал бы уважение непосвященным. В наши дни, когда портативной печатной машинкой обзавелись уже все желающие, молодые авторы утратили даже этот символ профессии. Музыкальный инструмент, мольберт, глина – все это вызывает у обывателей почтительный трепет, потому что кажется загадочным и сложным. Даже хороший певческий голос исходит не из каждого рта. Пока ваше имя не появилось на нескольких книжных обложках, творческие планы лучше держать при себе – иначе вас, скорее всего, ждут скептические усмешки. Молодым писателям стоит кое в чем брать пример с представителей других искусств: скрипач не ходит везде со скрипкой, художник берет палитру и кисти лишь туда, где они ему понадобятся. Будьте столь же скромны и сдержанны – по крайней мере пока не обретете почву под ногами.

Есть и еще одна важная причина, по которой не стоит раньше времени объявлять о литературных амбициях. Сознавшись в намерении писать, вы, скорее всего, не удержитесь и начнете рассказывать о замыслах. Конечно же, слово – ваш инструмент, а умение выразить мысль – главный профессиональный навык; но вашему бессознательному (которое плохо отличает фантазию от действительности) совершенно все равно, записаны ли слова на бумаге или просто произнесены вслух. Если сегодня вас выслушали, затаив дыхание, вы рискуете впоследствии расплатиться за эту беседу. Ведь вы уже рассказали историю и получили свою награду: интерес, одобрение – или, напротив, возмущение и шок. После этого будет намного труднее взяться за тяжелую работу и прописать историю во всех подробностях: подсознательно вы будете считать, что работа уже сделана. Даже если вы и сумеете преодолеть лень, интерес к собственному замыслу, вероятно, пойдет на убыль – что неизбежно скажется на качестве текста. Поэтому лучше хранить благоразумное молчание. Когда у вас будет готов первый вариант рукописи, при желании дайте его кому-нибудь на оценку; но слишком рано озвучивать задуманное – большая ошибка.

Есть и другие преимущества в том, чтобы принять свою двойственность. Не взваливайте бремя отношений с внешним миром издателей, наставников или друзей на чувствительную и ранимую часть вашего «я». Отправьте в этот мир свою практичную, рациональную ипостась: пусть выслушивает критику и вскрывает письма с отказами от издательств. Критика и отказы не направлены лично против вас, но попробуйте убедить в этом творческую половину вашей натуры! Она оробеет, впадет в уныние и затаится; нелегко будет выманить ее из защитной скорлупы, чтобы она снова наблюдала за миром, сочиняла сюжеты и находила слова для тысяч и тысяч оттенков чувства, которые составляют писательскую палитру.

Ваш лучший друг – и жесточайший критик

Кроме того, ваша творческая ипостась – существо эмоциональное и порывистое; если не держать ее в строгих рамках, она пойдет по пути наименьшего сопротивления и предпочтет легкую, приятную жизнь упорному труду. «Артистический темперамент» вполне доволен, когда может проявлять себя в грезах и мечтаниях; потребность написать законченный текст у него возникает редко. Если позволить творческой стороне натуры выбирать условия работы и жизни, ваш талант может и не принести осязаемых плодов. Гораздо лучше с самого начала осознать, что вы подвержены перепадам работоспособности, и тщательно изучить себя, чтобы отличать здоровые порывы от тех, которые заводят в трясину бездействия и молчания. На первых порах вам будет скучно отслеживать собственные наклонности и привычки; затем вы втянетесь и придется столь же целенаправленно отвлекать себя от самоанализа, когда он перестанет быть полезен. Иными словами, вам нужно научиться быть себе разом и лучшим другом, и жесточайшим критиком – то строгим и ответственным, то мягким и понимающим.

Правильный отдых

Подчеркнем, однако, что вы должны стать себе и лучшим другом, а не только суровым надсмотрщиком. Только вы сами можете подобрать себе эффективный творческий стимул, подходящий досуг, идеальный круг общения. Допустим, музыка (даже если вы не слишком хорошо в ней разбираетесь) запускает в вашем бессознательном те загадочные процессы, что заставляют кинуться к письменному столу. В таком случае задача «старшего “я”» – подобрать самую подходящую для вас музыку (и приглядеть, чтобы вы не начинали яростно оправдываться, когда кто-нибудь удивится вашей любви к симфоническим оркестрам или спиричуэлс[3]3
  Спиричуэлс (от англ. spiritual – духовный) – религиозные песни американских негров, впервые сложенные в южных штатах США во времена рабства; важная часть афроамериканского фольклора.


[Закрыть]). Кроме того, вы обнаружите, что некоторые друзья очень полезны для вас как для писателя, хотя во всем остальном от них толку мало, – и наоборот. Слишком широкий круг общения может оказаться столь же вреден для начинающего автора, как и слишком узкий. Только личный опыт покажет, как те ли иные встречи влияют на ваш творческий настрой. Общение как с человеком заурядного ума, который вам, однако, чем-то дорог, так и с человеком блистательным, который чем-то вас раздражает, лучше свести к минимуму. Если после вечера в компании славного, но недалекого друга мир кажется вам скучным и обыденным, а талантливый знакомый доводит до молчаливого бешенства, воздержитесь от встреч с этими людьми, пока учитесь писать. Ищите других знакомых – тех, кто загадочным образом подпитывает вас энергией, подсказывает ценные идеи, наполняет уверенностью в себе и пробуждает желание работать.

Друзья и книги

Если вам не повезет найти таких друзей в жизни – ищите замену на книжных полках. Иногда вдохновение приходит из самых неожиданных источников. Один мой ученик находил его в медицинских брошюрах. Другая ученица рассказывала, что несколько часов, проведенных с научно-популярным журналом, в котором она почти ничего не понимала, несмотря на оскорбительно примитивную манеру изложения, вызывали у нее такое чувство пресыщения лаконичными, сухими фактами, что хотелось немедленно бежать к письменному столу и разбавить их цветистым художественным вымыслом. Я знаю вполне успешного автора, который терпеть не может книги Голсуорси; однако нечто в ритме этих ненавистных ему текстов пробуждает в нем самом желание писать. После нескольких страниц «Саги о Форсайтах» он неизменно слышит «внутренний гул», который вскоре превращается в слова и предложения. При этом творчество Вудхауса, которого он считает непревзойденным мастером юмористической литературы, вызывает у моего знакомого столь острое чувство собственной неполноценности, что он старается не брать в руки свежих работ писателя, пока не закончит то, над чем трудится сам. Прислушайтесь к себе, и вскоре поймете, что для вас яд, а что – лекарство.

Когда приходит пора сесть за письменный стол, вашей «взрослой» ипостаси надо отойти в сторонку и лишь иногда подсказывать, что вот здесь слишком много повторов, там вы увлеклись глаголами, а эти реплики в диалоге совершенно лишние. Впоследствии вы призовете рациональное начало, чтобы оценить законченный черновик или готовую главу, и с его помощью исправите недостатки текста. Но пока вы пишете, ничто не может помешать сильнее, чем дотошный внутренний критик. Тоскливые сомнения в собственном даре, мучительная немота, в которой тонут самые смелые идеи, – вот что ждет вас, если обратиться к критику в тот самый момент, когда солировать должен рассказчик. Поначалу бывает нелегко удержаться от придирок к каждому написанному предложению и даже слову; но, если выпустить поток повествования на волю, критик согласится помолчать и подождать своей очереди.

Высокомерный разум

Человеческий интеллект сложно превзойти в надменности. Как мы уже отметили, опасно чересчур углубляться в изучение повествовательной техники: в этом случае разум твердо убеждается, что он-то и есть главный участник творческого процесса. Но это не так. Его функции необходимы, но вторичны. Все его задачи выполняются до и после основной работы над текстом. Если не обуздать разум на то время, когда вы пишете, он будет бесконечно подкидывать псевдорешения: придумывать вычурные мотивы, рисовать «литературные» образы героев (в большинстве случаев они выйдут плоскими и неправдоподобными) или скептически заявлять, что сюжет, который казался таким удачным, когда забрезжил у вас в бессознательном, в действительности не стоит выеденного яйца.

Два «я» заключают перемирие

Сейчас вам, наверное, уже кажется, что две стороны творческой натуры – непримиримые враги и находятся в состоянии вечного конфликта. Ничуть не бывало! Когда каждая половинка находит себе место и выполняет именно те задачи, для которых приспособлена, они отлично работают в тандеме, укрепляя, поддерживая и разгружая друг друга таким образом, что цельное творческое «я» становится более уравновешенным, зрелым и энергичным. А вот когда они воюют, в мире появляется несчастный художник, который работает без вдохновения, через силу, а в самом печальном случае – и вовсе не может работать. Больше всего везет тем писателям, которые – зачастую бессознательно и без всякого самоанализа – признают, что в них уживаются два начала, и учатся поочередно передавать бразды правления то разуму, то инстинкту.

Первое упражнение

Вот мы и дошли до первого упражнения в этой книге. Его цель – показать вам, как просто научиться воспринимать себя объективно.

Конечно же, в вашей комнате есть дверь. Когда дочитаете главу и отложите книгу, встаньте и шагните в дверной проем. Как только окажетесь на пороге, сделайте себя предметом собственного внимания. Как вы выглядите, стоя в дверях? Как вы стоите, как ходите? Если бы до этого момента ничего о себе не знали, что вы подумали бы об этом человеке, о его характере, жизненной истории, цели его появления? Если в комнате есть люди, к которым нужно обратиться, что вы им скажете? Как вы относитесь к каждому из них? Можно ли по вашему поведению заметить, что кто-то из присутствующих особенно вам дорог, что вы выделяете его среди остальных?

У этого небольшого упражнения нет никаких загадочных эзотерических функций. Это просто урок объективного отношения к себе; можете выбросить его из головы, как только усвоите суть. В другой раз попробуйте сесть, расслабиться и – не используя ни единого жеста – рассказать себе, как вы расчесываете волосы (это сложнее, чем кажется). Понаблюдайте за собой, когда делаете простые повседневные дела. Немного позже припомните какой-нибудь эпизод из прошедшего дня; представьте, с чего все началось, чем закончилось, как это воспринималось бы со стороны. В следующий раз подумайте, что вы увидели бы, весь день наблюдая за собой с небольшой высоты. Смотрите на себя как на персонаж и представляйте, как вы выглядите, когда выходите из дома, идете по улице, бродите по магазину, возвращаетесь домой под конец дня.