Текст книги "Ой, мамочки"
Автор книги: Дороти Кэннелл
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Разве нужный тебе дом стоит не на Главной улице?
Бен развернул приглашение Кулинаров и прикрыл его ладонями.
– Извини, солнышко! Ты же понимаешь, что я не оправдаю доверия, если позволю тебе увидеть хотя бы подпись.
– А меня что, доставят туда с завязанными глазами?
– Нужный нам дом называется Менденхолл, по имени первого владельца. Не будет вреда, если я скажу тебе, что Джошуа Менденхолл был виски-бароном и сколотил состояние на перегонке пшеницы. На производстве бурбона, – любезно пояснил он.
– А я-то думала, что запах реки мне грезится, – сообщила я спине Бена. Он выпрыгнул из седла – в смысле, через дверцу машины – и устремился к стеклянным дверям гаража. Вскоре к его голове присоединилась еще одна, и я разглядела указующие персты.
Боже, как я устала! Как было бы здорово с часок поваляться в ароматной ванне! Развалившись на сиденье, я разглядывала похожее на склад здание на другой стороне улицы. Это и есть спирто-водочный завод? Старина Джошуа использовал реку для перевозки виски? Сквозь брешь между гаражом и бурым домом с просевшей верандой виднелась полоска воды и что-то вроде маяка, возвышающегося на крохотном острове.
Вспомнилось предостережение тетушки Астрид – о том, что много думать вредно. Как вдруг неведомая сила вырвала меня из мечтаний и швырнула на приборную доску. Похолодев от ужаса, я сообразила, что дала задний ход.
Тот факт, что наше авто остановилось по своему усмотрению, без всякого моего участия, не помешал мне посетовать на отсутствие опыта вождения по дорогам Соединенных Штатов. Какой-то тип двинулся к машине, в упор глядя на меня. Нехилый такой молодчик, в расстегнутой летней куртке, с развевающимися желто-белыми патлами. Я бросила безумный взгляд на стеклянную дверь, за которой скрылся Бен. Но головы исчезли.
Ничего не остается, как приклеить уверенную улыбку и вспомнить, что я британская подданная.
В руках патлатый держал листок. Формуляр "сделай сам" повестки в суд?
– Не волнуйтесь, юная леди, у вашей красавицы ни малейших повреждений, а на моем драндулете легкая царапина.
– Я очень рада.
Скорей бы Бен пришел! Этот тип мне решительно не понравился. Во-первых, он словно не заметил моего очаровательного британского акцента. Во-вторых, уж больно он добродушный. Улыбка занимала всю нижнюю часть его лица, обнажая неровные зубы желтоватого, в тон волосам, оттенка. Я сидела как загипнотизированная – и взвизгнула, когда из-за плеча патлатого вынырнуло женское лицо. Дама стояла в двух шагах позади мужчины и озабоченно завязывала узлом на животе пеструю рубашонку.
– Отличный вечерок выдался! – Патлатый поднял лицо к небу, и радость преобразила его черты, подпорченные, увы, зубами.
– Да, неплохой, – сдержанно отозвалась я. Женщина изобразила улыбку, но тут же забрала ее обратно.
– Как бы ни старался грешник, он не в силах уничтожить все хорошее! Не так ли, мэм?
– Совершенно верно.
– Юная леди, меня тревожит, что вы управляете такой дорогой машиной. Впрочем, не мне вас судить. Надеюсь, вы относитесь к числу тех, кто обеспокоен злобой и греховностью, пропитавшими американское общество. – Подняв руку, чтобы пригладить волосы, он так и не опустил ее, простирая ввысь, – очевидно, не подпуская к себе грехи.
Его улыбка заставила меня невольно отшатнуться.
– Да нет, вообще-то. Все, кого я встречала в вашей стране, были со мной потрясающе добры.
– У дьявола везде есть приспешники. И нам это известно, да, Лаверна?
– Именно так, Енох, – кивнула женщина.
– Право же, мне пора ехать, – пролепетала я.
Его лицо нависло надо мной, и я отпрянула на водительское место.
– Юная леди, я должен задать вам один вопрос. Спасена ли ваша душа?
Неужто я обязана сообщать этому фарисею, что регулярно посещаю службу в церкви святого Ансельма и тружусь над возвращением Джонаса в лоно Господне, заставляя его самолично относить цветы для алтаря?
– Спасена ли моя душа? Да я очень душевно себя чувствовала, пока вы на меня не наскочили.
– На все Божий промысл. – Енох на несколько секунд склонил голову в молчаливой молитве, затем протянул мне листок, который все это время сжимал в руке. – Мы лишь однажды Проходим через эту жизнь, и безграничной мудростью путей Господних нам, возможно, более не суждено встретиться. Прочтите это, и все станет ясно. Юная леди, сегодня же вечером вы будете упомянуты в наших молитвах. А за отдельное пожертвование вы можете быть причислены к нашему Благословенному Братству.
Когда минуту спустя появился Бен, старый драндулет тарахтел в отдалении, и я поклялась себе, что не стану упоминать об инциденте, если сам Бен об этом не заговорит. Вряд ли я отправлюсь в преисподнюю за умолчание. Я взглянула на брошюру "Сто один смертный грех и с ужасом обнаружила, что это – творение Диетеологов, той самой организации, от общения с которыми моя свекровь так убедительно предостерегала в своем письме. Пищененавистники! Фанатики, которые зарабатывают дополнительные звездочки для своих нимбов, борясь за правое дело против врагов рода человеческого – поваров. Так что Кулинары вполне могут оказаться не так уж плохи.
– Солнышко? – Бен навис надо мной почти как Енох минуту назад. – Я не хотел тебя напугать.
– Ты и не напугал, я завизжала, чтобы прочистить легкие.
– Элли, я так долго отсутствовал, поскольку выяснил: для того чтобы добраться до Кулинаров, мне потребуется еще кое-что, помимо инструкций.
– Вот как? – Ох, как же я обожаю его зубы, только почему он не садится в машину, а стоит заложив руки за спину, как герцог Эдинбургский? И откуда этот затравленный взгляд и нотки отчаяния в голосе?
– Элли, Менденхолл находится на островке посреди реки.
– Милый, вот это удар… ниже пояса!
Я бросила взгляд на часы: двадцать минут восьмого. До начала заседания Кулинаров каких-то десять минут! Немудрено, что Бен так волнуется. Но конечно же, Кулинары не откажутся с ним разговаривать только потому, что он чуточку опоздает. Нельзя позволять панике дергать нас за фалды. Я предложила порулить, если он скажет, как добраться до парома.
Лицо Бена сделалось белее савана.
– Здесь нет парома.
– Ну, может, возьмем напрокат лодку?
Он распахнул дверцу машины.
– Мы теряем драгоценное время! Я купил лодку!
– Купил… что? – Перед моим мысленным взором пронеслась флотилия яхт, моторок, бригантин, танкеров. – Ты хочешь сказать, что купил лодку, даже не взглянув на нее?
– Хозяин гаража – отличный парень, хотя и не любит распространяться насчет владельцев Менденхолла. Очевидно, Кулинары позаимствовали этот дом на уик-энд. Он почему-то считает, что дело тут нечисто.
– И где же наша лодка?
– Прямо здесь. – Бен выпростал руки из-за спины и потряс оранжевым свертком немногим больше пластикового дождевика; в другой руке он сжимал пару огромных деревянных поварешек. – То, о чем ты всегда мечтала, Элли! Надувная лодка.
– А других цветов не было? – только и промямлила я.
* * *
Поскольку время поджимало, Бен принялся надувать нашу резиновую "Нелл Гвинн"[6]6
Нелл Гвинн (урожд. Элеонора Гвин, 1650–1687) – английская актриса, фаворитка Карла II.
[Закрыть], меж тем как я повела машину к причалу. Слава богу, она у нас с откидным верхом. Лодка увеличивалась в размерах с пугающей быстротой. Бен мог удерживать ее в руках, только встав коленями на сиденье, лицом назад. Но все равно штуковина эта изрядно смахивала на резвящегося кита. Когда я свернула на размытую дорогу, ведущую к реке, лодка едва не сбежала от нас. Я воочию представила, как она взлетит над водой, а затем подстреленной птицей рухнет в пучину.
– А она выдержит наш багаж? – Остановившись под плакучей ивой, я тщетно пыталась уцепиться за какое-нибудь место "Нелли".
Раздувая щеки наподобие бейсбольных мячей, Бен кивнул. А уже через несколько минут мы проволокли наш челн по гальке к полоске грязи консистенции недоваренных ирисок и плюхнули его у кромки воды.
– Ну-ка, позволь мне – пока ты не лопнул. – Выхватив у него рыльце лодки, я выдула почти столько же воздуха, сколько вдохнула. Ощущение было потрясающим. Наконец-то! Вот я и сравнялась со всеми прочими будущими мамочками. Теми, что втискиваются за свои рабочие столы, запудривают круги под глазами и неустанно прорабатывают поправки к законам… или же славно трудятся на домашнем фронте, в компании швабры и плиты, с выводком чудесных младенцев мал мала меньше, болтающихся под ногами.
– Быстрей! – завопил Бен.
Я едва не проглотила затычку.
Мы судорожно заметались. И вот чемоданы погружены на борт – пора отчаливать.
– Ну же, Элли, залезай! – Забравшись в лодку, Бен протянул мне руку.
Настал момент истины.
– Не могу! Я наврала тебе про свой вес. Я продырявлю ногами дно лодки! Ой! – Бен затянул меня словно пойманную рыбину. К своему месту я продвигалась, будто путаясь в неводе. Одна моя нога упорно казалась длиннее другой.
Любимый одарил меня широкой улыбкой и веслами.
– Островок прямо впереди. Ты не против погрести, пока я смою грязь с туфель, милая? Не могу же заявиться туда в столь неприличном виде, как по-твоему?
– Упаси боже! – Как ни странно, я прирожденная женщина с веслом. Вид спорта, занимаясь которым положено сидеть, не мог не вызвать у меня симпатии. Познакомьтесь: Элли Хаскелл, капитан команды школы святой Роберты. В народе больше известная как Колобок. Плюхнув поварешки в бронзовую водицу, я вдруг почувствовала, как на меня снизошло умиротворение. В воздухе витал аромат прожаренных солнцем водорослей, а мой любимый выглядел просто сногсшибательно: волосы со вкусом взъерошены, загар двадцатичетырехчасовой выдержки безупречен.
Менденхолл маячил вдали, не собираясь приближаться.
– Прямо как на диване без пружин, верно, дорогая? – Бен забрал у меня весла.
– Все еще боишься опоздать?
– Не очень. Надувание этого судна помогло прочистить мне мозги. – Мановение весла – и в мою сторону полетела пригоршня мутной воды. – В письме Кулинаров недвусмысленно говорилось об отсутствии каких бы то ни было обязательств, но парень на бензоколонке сказал, что сегодня через него прошли несколько заезжих автомобилей, и это поразило меня. Кулинары не стали бы собираться в подобном месте – где невозможно раздобыть свежие фиги даже под страхом смерти, – если бы я не был им нужен.
– А как сами Кулинары добрались до этого дома?
Мой любимый неохотно признался, что у хозяина дома есть моторная лодка, которую, видимо, отправили встречать тех, кто прибыл в означенное время… Губы Бена продолжали шевелиться, но звуковая часть его выступления оказалась утеряна. Над водной гладью внезапно взметнулся гейзер, сквозь который с ревом пронеслась моторка, пилотируемая двумя навигаторами в нарядных белых кепках.
Презрительно усмехнувшись, я свесила руку за борт.
– Милый, не слишком ли эти американцы увлекаются своими хобби? Надо же так вырядиться!
Бен вовсе не выглядел веселым… и совершенно справедливо. И почему я всегда забываю подумать, прежде чем съехидничать? Вполне возможно, это и есть моторка наших хозяев.
– Элли! – прорвался сквозь плеск волн его рык. – Это береговая охрана!
– Вот те на! – Если я быстренько помолюсь, дарует ли Господь нам дырку в лодке? Капитаны Хмурый Взгляд и Злобная Рожа подняли вокруг нас волну. Сейчас они потребуют, чтобы мы предъявили паспорта? И депортируют нас?
– Добрый вечер, господа! – Попытавшись отдать честь, Бен едва не выбил себе веслом глаз. – Вот, решил прокатить женушку.
– Можно вас попросить катать ее в более безопасном месте и подальше от других судов? – произнесли чиновники в унисон, монотонно и невыразительно, будто прокрутили сообщение на автоответчике. – Или вы выметаетесь из этих вод, или же мы вас отбуксируем!
– Да-да, конечно! – вякнула я им вдогонку.
– Чертовски унизительно, – пробурчал Бен себе под нос и, вцепившись в весла, принялся судорожно макать их в воду.
– Некоторым людям только униформа и может придать вес, – утешила его я, гневным взором прожигая дырки в удаляющихся спинах ретивых чинуш. – Не тревожься, милый, я уверена, что Кулинарам некогда глазеть в окна – они слишком заняты ожиданием тебя.
Никакого ответа – лишь ритмичный плеск воды.
Размером островок оказался не больше крупной скалы, даже когда в поле зрения возник дом.
Что за невероятный памятник дурному вкусу! Представляю себе, как виски-барон Джошуа Менденхолл стучит кулаком по столу, требуя для своей персоны всего самого наилучшего. Что он и получил. Крыша проросла четырьмя куполами-луковками, плюс еще одним – в форме колокольчика. Закопченный красный кирпич украшали металлоконструкции и изобилие решеток; кроме того, нельзя не отметить заплесневелые кровельные дранки, налепившиеся на фасад, точно рыбья чешуя. Часть окон были из цветного стекла, некоторые перекосились, и вся эта лачуга покоилась на гигантском чайном подносе – то бишь веранде.
– Бен, Менденхолл – это просто… готический ужас!
Едва произнеся эти слова, я ощутила страшное головокружение, какого не испытывала с тех пор, как меня отпустила утренняя тошнота. Вцепившись в борта лодки, я вместе с тем отчаянно цеплялась за надежду, что так странно веду себя в силу своего состояния. Лишь бы не признать, что судьба выставила нас полными идиотами.
– Бен! – С трудом встав на колени, я схватила его за руку. – Неужели ты не помнишь? Шанталь говорила о доме, окруженном водой? Мы-то из-за рва решили, что она имела в виду Мерлин-корт, но ты только посмотри на эти покрытые сажей красные кирпичи!
Ответом мне был его тревожный крик – о большем я и не мечтала.
– Сядь!
Что я и сделала – причем с таким рвением, что у Бена из руки вылетело весло. Он попытался поймать его, лодка завертелась, и не успели мы и глазом моргнуть, как оба очутились в воде.
– Прости меня, родной! – отплевывалась я. – Знаю, совсем не так ты предполагал встретиться с Кулинарами.
Заползая обратно в лодку, мой любимый доверительно заметил:
– Ты хоть понимаешь, что загубила мою жизнь?
Я не ответила. Сейчас было не время сообщать, что особнячок этот был Печальным домом.
Глава шестая
– Что ты, дорогой! Ты выглядишь как новенький! – Ни малейшей дрожью в голосе не выдам я охватившую меня – и совершенно не подобающую любящей супруге – ревность, когда Бен провел рукой по своим волосам. Да и какая, собственно, разница, если кто-то решит, будто я составила компанию Ионе в брюхе кита? – Бен, если я побрызгаю тебя освежителем воздуха, мы окончательно избавимся от речного запашка. И тогда тебе не придется краснеть, если какой-нибудь Кулинар подойдет поближе.
Лодочный ангар явился нашим убежищем после жизненных бурь. Мы втащили туда сдувшуюся "Нелли Гвинн", уцелевшее весло и наш багаж. И к тому времени, когда натянули на себя сухую одежду, ангар успел стать нашим домом. Над всеми этими моторными лодками, каноэ, садовым инвентарем и мотками веревок царствовал уютный и сухой запах олифы. Лично я так бы и просидела здесь целую вечность. Но два сердца не всегда бьются в унисон.
Бен упорно не давал облить себя дезодорантом, который я обнаружила на полке. Вместо того, чтобы минутку постоять смирно, он скакал как вошь на гребешке, пытаясь одновременно натянуть оба носка. Его попытка опереться на моторку увенчалась падением. Бедняжка! С лодками у моего ненаглядного вечно одна и та же история.
– Элли, убери эту гадость! Это же морилка для мух!
– О боже! – Вернув флакон на полку, я запихнула "Нелли" обратно в оранжевый пакет. – Милый, почему бы тебе не присесть вон на ту мраморную скамеечку напротив каноэ?
– Ты думаешь, у меня есть время для отдыха? – С этими словами Бен попятился и невольно шлепнулся на упомянутую скамейку, которая немедленно перевернулась. Ожидаемого треска не последовало. Жаль, что Бен не вел себя столь же тихо, как злосчастная скамейка. Но возможно, сейчас не время журить его? Во всяком случае, не при ребенке. Отбросив "Нелли Гвинн", я поспешила на помощь.
– И ты называешь себя художником по интерьерам, Элли? Да эта твоя "мраморная" скамейка легче, чем дынная корка!
– Действительно, она полая. – Поставив скамейку на место, я со знанием дела постучала по ней. – Дынолит ручной работы, выпуска примерно 1956 года. Плюс весьма убедительная отделка под мраморер. А с виду кажется, что весит чуть ли не тонну, верно?
– Ты не могла бы воздержаться от экспертного анализа этого антиквариата? Успеть бы выбраться отсюда, пока нас не арестовали за вандализм… За багажом вернемся позже.
– Замечательно, – согласилась я. Глупо обижаться на то, что Бен ни словом не обмолвился по поводу того, как я выгляжу. А может, он счел безвкусным это платьице цвета морской волны с матросским воротничком? Обычно ему нравилось, когда я укладывала косы кренделем на шее, но, если в твоем распоряжении лишь зеркальце от пудреницы, идеальной укладки не получится.
Пока я трусцой поспешала за любимым, мысли мои тряслись, как в экипаже без рессор. Между деревьев, подобно светлячкам, то и дело мелькали лампочки. Какое-то королевство лилипутов. Общая площадь – явно не больше трех акров. Королевство с карликовыми деревьями, неухоженными газонами и унылыми цветочными клумбами.
Но действительно ли это Печальный дом? Неужели это тот самый готический особняк, прославленный в фильме, где вместе с Теолой Фейт играла моя мамочка? Наводя марафет в лодочном ангаре, я было решила, что стала жертвой своего разгулявшегося воображения. Слишком уж часто мы натыкаемся на "Мамочку-монстра". А увиденный по телевизору в Бостоне отрывок из фильма разбередил во мне давно забытое чувство вины: я ведь так и не посмотрела на свою маму в этом фильме. Впрочем, не стоит забывать: сюда-то ее нога явно не ступала, даже если именно в этом доме снималось кино. Сцену с кордебалетом, где участвовала мама, снимали в одном чикагском ночном клубе. Поднимаясь следом за Беном по выщербленным ступенькам к парадному входу, я была уверена в одном: домик этот запросто может оказаться летней резиденцией самого дьявола. Кое для кого Грязный Ручей – натуральная преисподняя.
– Интересно, откуда они берут электричество? – Я наблюдала, как Бен тянется к дверному молотку, выполненному в форме сжатого кулака.
– Наверное, у них свой генератор.
Дверь состояла из панелей витражного стекла. На витражах дамочки с римскими профилями поглощали виноград. Хм, это что – приближающиеся тяжелые шаги или же эхо дверного молотка? Оказалось, ни то ни другое. Виновником шума явилась водосточная труба, ритмично шмякавшаяся об стену над нашими головами.
Любопытно, на острове имеется колодец или же местные жители попивают речную водицу? Так, а это что такое? Снова ложная тревога? Ан нет! Дверь со скрипом приотворилась. И в мгновение ока я вновь ощутила себя десятилетней девочкой, которую одну-одинешеньку отправили к двоюродному дядюшке Мерлину.
– Да? – Колеблющееся пламя свечи ореолом окружило говорящего. Он был высокий, хотя сильно сутулился, и лысый как лампочка. Лицо изборождено морщинами, руки дрожали, но льдистые голубые глаза не отрываясь смотрели на нас. – Простите, как вас зовут?
– Бентли Хаскелл. – Почему я раньше не замечала, что у Бена улыбка лавочника, обремененного шестью голодающими малютками и умирающей матерью? – А это моя милая женушка Жизель.
– Вы ведь опоздали, верно? – проворчал старик.
Потуже затянув галстук, Бен едва не положил конец своим земным страданиям.
– Примите мои самые искренние извинения! Дело в том, что цепь совершенно непредвиденных и неблагоприятных обстоятельств…
– Никаких извинений! – Свеча гневно дрогнула, капнув воском мне на руку. – Я Блюститель Двери! А вы получили совершенно определенные указания. Время прибытия – семь тридцать. – Приложив ладонь к уху, Блюститель прислушался: где-то в глубине этого напоминающего пещеру дома часы пробили пять раз. – Слышите? Двадцать минут девятого. Никому не позволено натягивать нос велениям Кулинаров. Вон! Слышите, убирайтесь вон – оба!
– Что значит "убирайтесь"? – возмутилась я. – Мы еще и не "забрались", порога вашего не переступили! – Пусть во всем виноваты гормоны, но, будь этот экспонат из коллекции маньяка-таксидермиста чуть помоложе, я бы с радостью обрушила свою сумку ему на голову. – Хороший же из вас представитель! Мы тут, можно сказать, вырванные с корнем из родной почвы, падаем от усталости после скитаний по прокаленным равнинам, не говоря уже об отважной битве с бушующими водами и пенистыми порогами! А вы нас выставляете за порог. – Пропихнув сумку в дверной проем, я потребовала: – А ну-ка отведите меня к своему шефу!
– Кто-то помянул мое имя всуе? – раздался скрипучий голос, под ненавязчивый аккомпанемент шаркающих шагов. – Что за скандал? Неужели я не имею права даже на пять минут покоя?
Сумка выпала из моих рук, дверь широко распахнулась, явив нашим взорам необычайно низенькую женщину с мордочкой куклы-марионетки и седыми локонами, выбивающимися из-под чепчика с оборочками. Она грозно взглянула на нас.
– Добрый вечер, меня зовут Бентли Хаскелл, а это моя любимая жена Жизель.
– Знаю, знаю. – Отпихнув локтем слугу, карлица чуть попятилась. – Заходите, вы оба. Чтоб не говорили потом, будто я вас выставила, даже не позволив воспользоваться ванной.
Ростом она была не выше гнома. Я бы могла запросто запихнуть ее к себе в карман. Но побоялась – вдруг эта особа кусается?
– Что тебе? – Она обернулась к слуге, который, набравшись мужества, тронул ее за руку.
– Молодая женщина такая упрямая… – Голос его дрожал, как и пламя свечи; Блюститель старился на глазах. Несчастная жертва грубого обращения. – Я устал, с меня довольно; надо посидеть с газеткой да пожевать арбузные семечки.
Наша крошечная хозяйка нежно взглянула на него и, привстав на цыпочки, похлопала старика по костлявому плечу.
– Давай-давай, а уж я прослежу, чтобы тебя вышвырнули вон.
Подняв мою сумку, Бен прошептал:
– По-моему, они начинают к нам проникаться.
– Я бы не сказала, – карлица поправила свой накрахмаленный передник, – но тем не менее отведу вас в зал заседания. А насчет того, чтоб вас выставить, – это он пошутил. В конце концов, кто здесь хозяин – я или Лысачок?
Бен испустил вздох облегчения, который наверняка услышали на всем Среднем Западе. Я боялась, как бы он не грохнулся на колени и не принялся целовать ей ноги.
– Меня зовут Джеффриз, – сообщила дама, – а он – Пипс.
– Потомок великого мемуариста[7]7
Самуэль Пипс (1633–1703) – английский государственный деятель, получивший известность благодаря своему дневнику.
[Закрыть]? – просиял Бен. – Какое же удовольствие я получал, когда в школе меня заставляли читать его творения!
Джеффриз почмокала дряблыми губами.
– Мы туточки не держим всяких таких нервотрепательных книжек. Нам по вкусу приятные истории о людях, которые усаживаются завтракать, кушают свои освященные яички и рассуждают, чем бы угоститься на обед и на ужин.
Мы с Беном разинули рты, но любезная Джеффриз уже повернулась к Пипсу и задула его свечу.
– Ты все с этой своей дрянью! Таскаешь ее повсюду, будто грелку! Давай сюда, а сам отнеси их вещи наверх.
Со скоростью похоронной процессии мы проследовали через унылый темный холл, косясь на покрытый лаком потолок, словно оформленный для игры в крестики и нолики. Бен, против которого работала каждая истекающая минута, наверняка еле сдерживался, чтобы не пуститься бегом. С ротонды второго этажа свисала трехрожковая люстра, напоминающая вывеску ростовщика, а свечка Пипса действительно служила для внешнего эффекта – ибо керосиновые лампы, закрепленные на стенах красного дерева, окутывали лестницу таинственным светом, отбрасывая мрачные тени на картины и темно-бордовые плитки, покрывавшие пол.
Я мысленно представила, как по этой лестнице спускается дворецкий, держа перед собой свечу. "Дамы и господа, хозяин умер не своей смертью, а… в завещании прорех не меньше, чем дырок в сыре".
– Углядели что-нибудь, что стоит спереть? – Остановившись возле двери, Джеффриз скорчила гримасу.
– Я… э-э… любовалась на эту картину, – мой палец ткнулся в сторону ближайшего портрета. На фоне зеленовато-черных разводов машинного масла была выписана чопорная дама с желчным лицом, в просторных черных одеждах, оживляемых белым чепцом, который был завязан бантиком под подбородком особы. Неужели эта мумия когда-то была живой? Палец ее правой руки был воздет кверху.
За моей спиной раздался скрипучий голос Пипса:
– Дама указывает на небеса, так было модно в те времена, когда писалась эта картина.
– А если вы действительно разбираетесь в живописи, – добавила Джеффриз, – вам обязательно понравится портрет Кота-Мертвеца над камином. – И на этой мрачной ноте дверь распахнулась.
Бен, наверное, увидел полный Кулинаров зал и испытал непреодолимое желание пасть ниц с криком: "Смилуйтесь, всемогущие господа!" Я же увидала всего лишь обыкновенную комнату с резными дубовыми панелями и красными обоями, с бахромчатыми скатертями и рубиновыми лампочками под раскачивающимися абажурами. Кроваво-красные бархатные гардины колыхнулись в стороны от окон, будто открывая вход во владения предсказателя судеб. Воздух был буквально пропитан пылью. Любопытно, какие флюиды обнаружила бы цыганка Шанталь в этой отвратительной комнате? Неужто именно здесь обитают злые силы? Во всяком случае, дурного вкуса в избытке.
На каминной полке стояла бронзовая урна. Любопытно, в ней мусор или же прах Джошуа Менденхолла? С трудом удержавшись, чтобы не заглянуть внутрь урны, я вдруг узрела – о боже! – тот самый, досточтимый портрет Кота-Мертвеца. О мой милый Тобиас, представляю, как завертелся бы ты в своей могилке, узнай, что тебя увековечили в образе окоченевшего трупа!
Я услышала, как Джеффриз пронзительно выкрикивает наши имена. Эх, быть бы мне фунтов на двадцать похудее, не беременной и за пять тысяч миль отсюда! Несколько пар глаз критически разглядывали нас.
– Добрый вечер, меня зовут Бентли Хаскелл, а это моя дорогая жена Жизель…
– Enchantée, mon ami![8]8
Очень рада, друг мой! (фр.).
[Закрыть] Меня зовут Соланж, а рядом со мной – mon mari[9]9
мой муж (фр.).
[Закрыть] Венсан. – Голос был бархатистый и мягкий, как французский шоколад, а владелица его – высокая дама с блестящими, зачесанными на макушку волосами и аристократическими манерами, будто только что сошла с крытой двуколки. Ее приветствие словно рассеяло чары. Бесформенная человеческая масса вдруг зашевелилась и разделилась на живые организмы.
Бен стиснул мою ладонь. С пылающими щеками и потупленным взором (как подобает верующему в священное право королей поварского искусства), он подошел к ближайшему креслу, занятому дамой в брючном костюме тыквенного цвета.
– Быть допущенным на собрание великих Кулинаров – столь огромная честь для меня, что я просто не нахожу слов. Позвольте поблагодарить вас за то, что сочли меня достойным вашего общества и уделили мне частичку вашего драгоценного времени.
Я собралась с духом, нацелившись на огромный рояль в углу библиотеки, дабы сыграть гимн: "Наступил мой звездный час!"
– Как ни печально, но вы ошибаетесь, monfrère[10]10
брат мой (фр.).
[Закрыть], – подал голос Венсан, муж Соланж. – Все мы тут кандидаты, такие же, как и вы. Единственное отличие в том, что мы ответили на призыв чуточку расторопнее.
– О боже! – Выпустив мою руку, Бен наверняка рухнул бы в темно-бордовое парчовое кресло, будь оно свободно. – Не может быть! Я думал, что я единственный кандидат…
– Ну и ну! Шутка что надо! – Голос принадлежал толстому мальчишке лет одиннадцати. На нем была гавайская рубашка, очки в металлической оправе, лицо растянуто в глупой, самодовольной ухмылке.
– А как сюда попал этот юнец? – У Венсана были крашеные черные волосы и багровая физиономия.
– Бинго, детка, какие они грубые! – Это произнесла приземистая дама, которая прошла бы на роль брата Тука, духовника Робин Гуда, если бы не ее тыквенный брючный костюм.
– Не надо, мам! – Мальчик возложил руки на свои пухлые коленки. – Ты только представь: один малый засобирался в рай. Он потирает руки и притопывает от нетерпения. Но тут появляется святой Петр и говорит: "Знаешь, дружок, давай поторапливайся, в аду тебя уже заждались!" Здорово, правда?
Раздался деланный смешок, вслед за чем воцарилось молчание; наиболее концентрированно его излучали четверо, восседавшие на диванчике с украшенной орнаментом спинкой: седовласая матрона в корсаже, седовласый же мужчина с напряженно-взволнованным лицом, тщедушный мужичонка с усами а-ля Чарли Чаплин, а рядом с ним – моложавая дамочка с распущенными волосами, бледным лицом и такая тощая, что почти прозрачная.
– Разве, по-вашему, это не смешно? – вопросил ребенок.
Бен оцепенел, как Кот-Мертвец. До чего же ему, видать, несладко из-за присутствия этого малолетки в святая святых Кулинаров!
– На мой взгляд, mon petit душечка, – обратилась француженка к мальчику, – нам вряд ли стоит особенно веселиться в ожидании прибытия Кулинаров. Не лучше ли нам всем представиться мистеру и миссис Хаскелл?
Мамаша Бинго выдавила тусклую улыбку.
– Я – Эрнестина Хоффман, домохозяйка… – Пауза для аплодисментов, которых не последовало. – Увлекаюсь садоводством, коллекционирую кружки и салфеточки. Вот уже двадцать один год я замужем за своим чудесным супругом Франком, который не смог приехать с нами из-за своей занятости. – Она поправила воротничок тыквенного цвета. – И наконец, что самое главное, – я счастливая мать вот этого чудесного молодого человека.
Бен потрясенно уставился на нее. Эрнестина Хоффман даже не упомянула, чем привлекла внимание Кулинаров. И с какой стати она приволокла сюда своего толстого сынка?
– Прошу любить и жаловать! – Развалившись в кресле, пухлое дитя откинуло назад волосы со своего умудренного чела и сложило руки на объемном пузе, замаскированном гавайской рубашкой. – Не пугайтесь, прошу вас. И можете винить во всем мою мамочку. Это она притащила меня на этот веселый праздник. Нелегко, знаете ли, быть Бинго Хоффманом, чудо-ребенком. Вот вам моя биография: декламировать кулинарные рецепты наизусть я начал в возрасте семи месяцев. В два года я пек блинчики; в пять лет собрал достаточно научных данных, чтобы наконец-то ответить на вопрос: следует ли взбивать омлет по часовой стрелке? В шесть обзавелся собственной колонкой в газете…
Присутствующие дружно зевали. По лицу француженки пробежало виноватое выражение. Мамаша Бинго смотрела на всех волком.
– …выступал с лекциями и показательными выступлениями по всем Штатам. – Бинго надул свои и без того шаровидные щеки, затем испустил утомленный выдох. – А когда я вернулся в Кливленд, то стал выступать по телевидению со своим шоу.
– Отлично, детка! – раздался приятный голос седовласой матроны в корсаже. – Но не стоит так перетруждаться. Ты же еще совсем ребенок. Надо находить время и на развлечения.
– Никто не подгоняет Бинго, кроме него самого, – ощетинилась матушка вундеркинда.
Подскочив на стуле, будто от удара током, Бен заявил:
– Лично я считал, что члены Общества Кулинаров должны быть шеф-поварами в общепринятом смысле этого слова.
Я чувствовала, что становлюсь такой же красной, как эта комната. Это злоупотребление малиновыми и бордовыми тонами просто душило, особенно вкупе с потолком красного дерева, нависшим над нами, словно крышка гроба.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?