Текст книги "Путеводитель хитч-хайкера по Галактике"

Глава 4

Далеко-далеко, на другом конце Галактики, за полмиллиона световых лет от звезды Соль, Зафод Библброкс, Президент Имперского Галактического Правительства, мчался по дамогранскому океану, и его дельта-катер на ионном ходу сверкал под дамогранским солнцем, а капли дамогранской воды, казалось, вспыхивали в воздухе.

Почти никто и никогда не слыхал о Дамогране. Жаркий Дамогран, далекий Дамогран.

Дамогран, скрытая обитель Золотого Сердца.

Катер летел вперед над волнами. Дамогран – очень неудобно устроенная планета. На нем не попадешь быстро туда, куда тебе надо. На нем нет ничего, кроме больших пустынных островов, между которыми простираются очень красивые, но раздражающе широкие проливы.

Катер летел вперед.

Благодаря этому топографическому неудобству, Дамогран всегда был малонаселенной планетой. Именно поэтому Имперское Галактическое Правительство выбрало Дамогран для осуществления проекта Золотое Сердце – потому, что Дамогран был так малонаселен, а проект Золотое Сердце – так секретен.

Под днищем катера бурлили воды моря, моря, что разделяло главные острова единственного достаточно большого на всей планете архипелага. Зафод Библброкс торопился с крошечного космопорта на острове Пасхи (это название

– совершенно случайное совпадение: на галактико, «пасха» значит «что-то маленькое, плоское и светлокоричневое») на остров Золотого Сердца, который по другому совершенно случайному совпадению назывался Францией.

Одним из побочных эффектов работы Золотого Сердца был целый ряд случайных совпадений.

Ни в коей мере, однако, не было совпадением то, что этот день, главный день Проекта, великий день Открытия, день, когда Золотое Сердце должно было предстать взглядам изумленной Галактики, был также главным, великим днем для Зафода Библброкса. Ради этого дня он решился стать кандидатом в Президенты. Решение это потрясло Галактику – Зафод Библброкс? Президент? Тот самый Зафод Библброкс? Тот самый Президент? Многие считали это решение последним доказательством того, что все сущее окончательно спятило.

Зафод ухмыльнулся и прибавил ходу.

Зафод Библброкс, авантюрист, бывший хиппи, графоман (аферист? вполне возможно), Зафод Библброкс, который испортил отношения со всеми, с кем только можно, и даже с теми, с кем нельзя; Зафод Библброкс, который, как многие считали, совсем рехнулся.

Президент?

Нет, в отношении Президенства Библброкса все, несомненно, были абсолютно правы – мысль самая сумасшедшая.

Только шестерым во всей Галактике известны принципы, на которых основано управление Империей, и они знали, что раз уж Зафод Библброкс объявил о своем намерении баллотироваться на пост Президента[1]1
  Президент: полный титул – Президент Имперского Галактического Правительства. Термин «Имперское» сохраняется, хотя в настоящее время и является анахронизмом. Последний Император, престол к которому перешел по наследству, почти мертв, и содержится в этом состоянии уже много столетий. В последние минуты агонии он был заключен в стазис-поле, обеспечивающее его практически полную сохранность. Все его наследники давно умерли, и это означает, что власть без всяких крутых политических мер просто опустилась на одну или две ступеньки ниже, и сейчас ее представляет орган, который раньше действовал лишь как Совет при Императоре – выборное правительственное собрание, якобы возглавляемое Президентом, который выбирается этим собранием… На самом деле ничего подобного он не делает. В частности, Президента можно вообще назвать просто вывеской – он не обладает абсолютно никакой действительной властью. Он, конечно, избирается правительством, но качества, которыми он должен обладать – качества не руководителя, а конспиратора. Основное из этих качеств – способность в любой момент совершить хорошо рассчитанную дикую выходку. Именно поэтому Президента выбирают по принципу «от противного», отдавая предпочтение фигурам, невольно вызывающим одновременно раздражение и уважение. Его работа – не управлять, но отвлекать внимание от процесса управления. По этим показателям Зафод Библброкс – один из лучших Президентов, когда-либо выбранных Правительством. Два года из 10 лет своего президентского срока он провел в тюрьме по обвинению в мошенничестве. Очень, очень немногие понимают, что Президент и Правительство не имеют абсолютно никакой власти, а из этих немногих только шестеро знают, кто же действительно обладает высшей политической властью. Большинство остальных верят, что принятие важнейших решений передано компьютеру. Из всех возможных заблуждений это – самое глубокое.


[Закрыть], это более или менее fait accompli: его можно было скормить публике с наибольшим успехом.

Чего им никогда не удавалось понять – зачем Зафод это сделал.

Библброкс круто повернул, послав огромный веер брызг навстречу солнцу.

Пришел день; пришел день, когда они, наконец, поймут, что нужно Зафоду Библброксу. Пришел день, ради которого Зафод стал Президентом. Пришел, кстати говоря, его двухсотый день рождения, но это было просто очередным случайным совпадением.

Катер рассекал волны, а Зафод втайне улыбался – какой это будет чудесный, восхитительный день!

Он откинулся на спинку сиденья и лениво потянулся. Правил он третьей рукой, которую недавно отрастил пониже правой, чтобы добиться лучших результатов в лыжном боксе.

– Зафод, – проворковал он, обращаясь к самому себе, – а ты смелый парень. – Но на самом деле его туго натянутые нервы издавали ужасающий грохот хроматической гаммы, играемой двумя руками с интервалом в большую секунду.

Остров Франция имел двадцать миль в длину, пять в ширину (в самой широкой части) и форму полумесяца. Казалось, он специально сооружен лишь ради грандиозной дуги огромного залива. Это впечатление усиливалось еще и тем, что над заливом из моря высоко поднимался скалистый берег; затем скалы становились ниже и сходили на нет через пять миль на внешней стороне острова.

На краю обрыва стояла группа приветствия. Большей частью она состояла из инженеров и исследователей, строивших Золотое Сердце. В основном это были гуманоиды, но попадались и рептилоиды-атомщики; здесь были также два или три похожих на зеленых русалок максимегалакта, парочка осьминогоподобных физструктуралистов и хулуву. (Хулуву – это такая сверхразумная голубенькая тень.) Все, кроме хулуву, блистали многоцветьем парадных лабораторных халатов; хулуву по случаю праздника временно преломилось в стоявшей неподалеку стеклянной призме.

Все были крайне возбуждены. Пусть они нарушали все законы физики, известные и неизвестные, перестраивали саму первооснову материи, меняли и отменяли законы вероятности и невероятности, но гораздо больше, казалось, их волновала возможность лично встретить человека с оранжевым шарфом на шее. (Оранжевый шарф – традиционный знак Президента Галактики). И, наверно, это волновало бы их ничуть не меньше, если бы они точно знали, какой властью обладает Президент – то есть, никакой. Только шестеро во всей Галактике знают, что работа Президента – не управлять, а только привлекать к себе внимание.

Свою работу Зафод Библброкс выполнял безупречно.

У всех перехватило дыхание, когда его катер влетел в залив. Окруженный веером брызг, катер сверкал и сиял. Группа приветствия, ослепленная солнцем Дамограна и искусством Президента, лично управлявшего катером, испустила восторженный вздох.

Веер брызг, кстати, – это совсем необязательно. Катер на ионном ходу вообще не касается воды. Его поддерживает туманное облачко ионов. Но Зафод работал на публику, и приделал к катеру два плавника, вроде подводных крыльев. Они взрезали поверхность воды, оставляя глубокие черные следы, взметая в воздух тучи брызг, и ополоумевший океан долго метался и пенился после того, как над ним пронесся Зафод Библброкс.

Зафод любил работать на публику, и это удавалось ему лучше всего. Он резко повернул руль, катер описал дугу и резко остановился под обрывом, слегка покачиваясь на волнах.

Через секунду Зафод был на палубе, и улыбнулся, и помахал тем, кто смотрел на него. Сейчас на него смотрели больше трех миллиардов жителей Галактики. На самом деле их там не было, но они видели каждый его жест благодаря маленьким летающим стереоробокамерам, которые подобострастно вились в воздухе поблизости.

Шутки и выходки Президента были очень популярны у зрителей.

Для этого он их и придумывал, так же как и улыбки. Три миллиарда и шесть жителей Галактики не знали, что сегодняшняя шуточка будет шуточкой экстра-класса. На такое не осмеливался еще никто.

Камера приблизилась, чтобы крупным планом снять ту из его голов, что была более популярной, и он опять помахал рукой. Внешне он, в общем, был похож на человека, если не считать второй головы и третьей руки. Светлые взъерошенные волосы торчали во все стороны, в голубых глазах светилось что-то совершенно непонятное, а подбородки почти всегда были плохо выбриты.

Рядом с катером повис прозрачный шар, размером с двухэтажный дом. Он покачивался и подпрыгивал, и блестел в ослепительных лучах солнца. Внутри висел широкий полукруглый диван, обитый роскошной красной кожей: как бы ни подпрыгивал и покачивался шар, диван оставался неподвижным, словно обитый кожей утес. Опять-таки все было сделано на публику, как и многое другое.

Зафод прошел сквозь стенку шара и удобно устроился на диване. Две руки он вытянул вдоль спинки, а третьей стряхнул с колена невидимую пылинку. Он повернул обе головы, осматриваясь, улыбнулся и залез на диван с ногами. Ему страшно хотелось радостно завопить.

Вода под шаром бурлила, словно закипая, и вдруг ударила фонтаном. Прозрачный пузырь взмыл в воздух, покачиваясь и подпрыгивая на мощной струе. Вверх, выше, еще выше поднимался он, бросая блики света на скалы, и вода ниспадала с него обратно в море с огромной высоты.

Зафод представил себе, как это выглядит со стороны, и улыбнулся.

Это один из самых необычных видов транспорта; зато он очень хорошо помогает отвлекать внимание.

Пузырь замер на краю утеса, затем скользнул по скату на небольшую вогнутую платформу, качнулся в последний раз и остановился.

Под оглушительные аплодисменты Зафод Библброкс вышел из шара. Оранжевый шарф сиял в потоках света.

Президент Галактики прибыл. Зафод дождался, пока толпа утихнет, и поднял руку для приветствия.

– Привет, – сказал он.

Робот-секретарь, похожий на паука, подбежал к нему и попытался сунуть в руку листки с приготовленной речью – второй экземпляр. Страницы первого экземпляра (с 3-й по 7-ю) в это время размокали в волнах дамогранского океана милях в пяти от залива.

Первую и вторую страницы спас от полного размокания Дамогранский хохластый орел, и уже использовал их для строительства совершенно новой модели гнезда, которую изобрел сам. Это гнездо строилось в основном из папье-маше так, что вылупившийся птенец не мог из него вывалиться, как бы ни старался. Дамогранскй хохластый орел слышал о борьбе за существование, но ввязываться в нее не собирался.

Зафоду приготовленная речь не понадобилась. Он мягко отстранил листки, которые протягивал ему паук-секретарь.

– Привет, – повторил он.

Все радостно улыбались ему. Или почти все. В толпе он увидел Триллиан. Эту стройную, смуглую, кареглазую гуманоидку с длинными черными волосами и вздернутым носиком Зафод встретил на одной из планет, куда залетел во время очередного своего круиза инкогнито.

Из-за особым образом повязанного шарфа на голове и длинного коричневого переливчатого платья казалось, что в ней есть что-то мавританское. Никто из собравшихся, конечно, и не слышал о маврах. Их потомки только что исчезли, а когда они еще существовали, то от Дамограна их отделяло больше полумиллиона световых лет. С Зафодом Триллиан ничего особенного не связывало, по крайней мере, по его словам. Она просто часто сопровождала Библброкса и всегда говорила ему все, что она о нем думает.

– Привет, крошка, – сказал он ей.

Она ответила ему быстрой напряженной улыбкой, и отвернулась. Потом она улыбнулась ему ласковее, но он уже на нее не смотрел.

– Привет, – сказал он группе корреспондентов, стоящих, лежащих и висящих неподалеку. Они страстно желали, чтобы он перестал говорить «Привет» и сказал что-то, что можно сунуть в репортаж. Им он улыбнулся особенно широко, зная, что через минуту они получат чертову уйму того, что можно сунуть в репортаж.

То, что он сказал дальше, впрочем, тоже не могло их удовлетворить. Один из руководителей группы приветствия пришел к неудовлетворительному выводу, что Президент, по всей видимости, не собирается читать написанную для него великолепную речь и нажал на кнопку карманного пульта.

По фасаду огромного белого здания в отдалении пробежала трещина. Здание расколось, как скорлупка ореха, и медленно ушло под землю.

У всех снова перехватило дыхание, хотя они отлично знали, что так и будет. Именно они все это придумали.

Взглядам открылся огромный космический корабль, полтораста метров в длину, изящный, как новенькая кроссовка, ослепительно белый и умопомрачительно прекрасный. В самом сердце его был спрятан маленький золотой ящичек, а внутри него – самое головоломное из всех когда-либо изобретавшихся устройств: то, что сделало этот корабль единственным в истории Галактики, устройство, в честь которого был назван корабль – Золотое Сердце.

– Ух ты, – сказал Зафод Библброкс. Ничего другого ему в голову не пришло.

Он знал, что это не по вкусу репортерам, и потому повторил: – Ух ты!

Толпа снова ожидающе повернулась к нему. Он подмигнул Триллиан, а она подняла брови и сделала большие глаза. Она знала, что он собирается сказать, и считала, что он, со своей страстью к эффектам, хватил через край.

– Потрясающе, – сказал он. – Точно, просто потрясающе. Так потрясающе потрясающе, что я, наверно, решился бы его украсть.

Великолепное изречение, истинно президентское по форме. Толпа одобрительно засмеялась, журналисты радостно защелкала кнопками своих суб-эфирных информателей, и Президент ухмыльнулся.

Он ухмыльнулся еще раз, и радостный вопль запросился из его сердца наружу, и он сжал в пальцах карманную стой-столбомбу.

И наконец, он не мог больше себя сдерживать. Он поднял оба лица к небу, испустил дикий вопль в терцию, швырнул бомбу в толпу, и рванулся вперед сквозь море внезапно застывших лучистых улыбок.

Глава 5

Любой воген – весьма неприятное зрелище. Простетник Воген Джелц не был исключением. Более того, даже его сородичи не признали бы его красавцем. Длинный крючковатый нос торчал из-под маленького свинячьего лобика. Темно-зеленая кожа, толщина которой позволяла ему успешно заниматься закулисной политикой в Гражданской Службе Вогенов, была абсолютно непромокаемой, так что он мог неограниченно долго жить на глубине до 300 метров без всякого вреда для здоровья.

Это не значит, что он любил поплавать в море. Он был слишком занят, и времени на это у него совсем не оставалось. Он был таким потому, что миллиарды лет назад, когда вогены впервые выползли на берег из ленивых волн первобытных морей Вогшара, и лежали на девственных пляжах, отдуваясь и отфыркиваясь… когда первые лучи яркого молодого Вогсолнца впервые заиграли на их темно-зеленых спинах – эволюция словно глянула на них с омерзением, отвернулась и пошла прочь, списав их как результат неудачного эксперимента. Они вообще должны были вымереть.

Отвечая на вопрос, почему же они все-таки не вымерли, следует отдать дань их тупому, медлительному упрямству. «Эволюция?» – говорили они себе. «Кому она нужна?» – и преспокойно обходились без того, в чем им отказала природа, вплоть до того времени, когда научились избавляться от самых крупных физических недостатков с помощью скальпеля.

Тем временем эволюция на их планете работала сверхурочно, чтобы загладить последствия своего просчета. Она создала драгоценных крабиков – их панцири по форме напоминали ведерко для угля, но сверкали искорками всех цветов радуги. Вогены их ели, разбивая панцири железными молотками. Она создала высокие стройные деревья – от одного взгляда на их тонкие, изящные стволы захватывало дыхание. Вогены рубили их и жарили на кострах крабиков. Она создала грациозных животных, похожих на газелей, с шелковистой шерсткой и глазами, сверкавшими, как утренняя роса. Вогены их ловили и приучали ходить под седлом. Под седлом они ходить не могли, – под тяжестью вогенов у них ломался позвоночник – но вогены все равно на них ездили.

Такое жалкое существование Вогшар влачил миллионы лет – до тех пор, пока вогены вдруг не открыли межзвездную навигацию. Через несколько коротких вогских лет ни одного вогена на планете было – все они эмигрировали в звездное скопление Мегабрантис, где делается политика Галактики, и образовали необычайно мощную группировку внутри Галактической Гражданской Службы. Они пытались преуспеть в науках, приобрести стиль и манеры, но по сути своей современный воген все равно мало чем отличается от своих первобытных прародителей. Ежегодно вогены вывозят с родной планеты 27 тысяч драгоценных сверкающих крабиков, и во время пьяных оргий разбивают их в пыль железными молотками.

Простетник Воген Джелц был абсолютно типичным вогеном, по крайней мере, по своей гнусности. Кроме того, он терпеть не мог попутников.

Где-то в темной каюте во внутренностях флагманского корабля Простетника Вогена Джелца кто-то нервно зачиркал спичкой по коробку. Владелец спички не был вогеном, но знал о них все, и поэтому имел основания нервничать. Его звали Форд Префект[2]2
  Настоящее имя Форда Префекта можно произнести только на одном из диалектов Бетельгейзе, ныне забытом ввиду исчезновения всех старых праксибетельских поселений на Бетельгейзе Семь во время Великой Катастрофы Падения Хранга в 03758 гал.г. Отец Форда был единственным обитателем планеты, пережившим Падение Хранга по исключительно странной случайности, которой он так и не смог дать сколько-нибудь удовлетворительного объяснения. Вся эта история покрыта мраком тайны. Например, никто никогда не узнал, что такое Хранг, и почему для своего падения он выбрал именно Бетельгейзе Семь. Отец Форда с достоинством отметал все неизбежно возникающие подозрения. Он переехал на Бетельгейзе Пять, где стал Форду и отцом, и дядей. В память о своем погибшем народе он нарек его древним праксибетельским именем. Форд так и не научился выговаривать свое настоящее имя. Его отец в конце концов умер из-за этого от стыда, который до сих пор является смертельной болезнью в некоторых областях Галактики. В школе, где Форд учился, его прозвали Икс, что на языке Бетельгейзе Пять означает: «мальчик, который не может разъяснить, что такое Хранг, и с чего Хрангу вздумалось упасть именно на Бетельгейзе Семь».


[Закрыть].

Форд оглядел каюту, но видно было очень немного – лишь крохотный трепещущий огонет и дрожащие жуткие тени. Все было спокойно. Он тихо поблагодарил дентрассов. Дентрассы – непокорное племя гурманов, дикое, но миролюбивое и веселое. Не так давно вогены стали нанимать их коками, стюардами и прочим камбузным персоналом с условием, чтобы они держались подальше и не путались под ногами.

Это устраивало дентрассов, поскольку они любят деньги (а вогенская валюта менее всего подвержена колебаниям на галактическом валютном рынке), но терпеть не могут самих вогенов. Если и есть воген, на которого дентрассу приятно смотреть, так это воген в ярости.

Именно благодаря дентрассам Форд Префект и не стал облачком водорода, озона и окиси углерода.

Форд услышал слабый стон. При свете спички он разглядел, что на полу лежит что-то большое и темное, и слабо шевелится. Он быстро задул спичку, порылся в карманах, нашел то, что искал, и вытащил пакетик с арахисом. Вскрыв его, он склонился над этим чем-то, и пошуршал пакетиком. Что-то снова зашевелилось.

Форд Префект сказал: – У меня есть орешки.

Артур Дент зашевелился и что-то невнятно простонал.

– На, возьми немножко, – предложил Форд, снова шурша пакетом. – Если тебе не приходилось раньше телепортироваться, то тебе, наверно, не хватает солей и белков. Пиво, которое мы пили, должно было смягчить переход.

– У-pppррг-х… – ответил Артур Дент и открыл глаза.

– Темно, – сказал он.

– Да, – отозвался Форд. – Темно. Нет света. – Кое-чего в поведении землян Форд Префект так и не смог понять, как ни пытался. Например, как в этом случае, их привычку говорить и повторять самое-самое очевидное, вроде: «Прекрасный денек сегодня!» или «А как ты вырос!», или «О Господи! Ты, кажется, упал в шахту?! С тобой все в порядке?» Форд выдвинул рабочую гипотезу, чтобы объяснить эту странность. Сначала он решил, что если люди не будут постоянно тренировать губы и язык, то у них, возможно, вообще зарастут рты. Несколько месяцев наблюдений над землянами привели к отказу от этой гипотезы в пользу другой. Согласно ей, если земляне не будут постоянно тренировать губы, у них начнут работать мозги. Через некоторе время он отказался и от этой гипотезы, как слишком циничной, и решил, что все-таки земляне ему в массе своей нравятся. Но он постоянно приходил в отчаяние от того, сколько всего они еще не умели.

– Да, – согласился он. – Света нет. – И сунул Артуру арахис. – Ну как ты?

– Как реле времени, – ответил Артур. – Постоянно отключаюсь.

Форд непонимающе уставился на него.

– Если я тебя спрошу, где мы находимся, – слабым голосом произнес Артур, – я очень об этом пожалею?

Форд поднялся. – Мы в безопасности, – сообщил он.

– Слава Богу, – вздохнул Артур.

Форд продолжал. – Мы находимся в каюте одного из кораблей Строительного Флота Вогенов.

– А, – глубокомысленно заметил Артур, – это, очевидно, какое-то новое значение слова «безопасность», которого я раньше не знал.

Форд зажег еще одну спичку, чтобы найти выключатель. По стенам снова запрыгали жуткие тени. Артур с трудом поднялся на ноги и поежился. Кошмарные очертания незнакомых предметов, казалось, давили его, воняло плесенью, и запах этот заползал в ноздри без приглашения. Кроме того, мешал сосредоточиться постоянный раздражающий гул.

– Как мы сюда попали? – спросил Артур, мелко дрожа.

– Попросили подвезти, – ответил Форд.

– Как? Ты хочешь сказать, что мы просто протянули руку, посигналили, и какой-то зеленый жукоглаз высунулся из машины и крикнул: «Валяйте, ребята, подвезу до пригорода»?

– Ну, – сказал Форд, – если не считать того, что сигналили мы электронным суб-эфирным устройством, а вместо пригорода нас подвезли до Звезды Барнарда в шести световых годах, все более или менее именно так.

– А жукоглаз?

– Правда, зеленый.

– Отлично, – сказал Артур, – когда я могу вернуться домой?

– Никогда, – ответил Форд и нашел выключатель.

– Прикрой глаза, – сказал он, и включил свет. Он и сам был немало удивлен тем, что увидел.

– Господи Боже, – выговорил Артур, – это что, и есть интерьер летающей тарелки?

Простетник Воген Джелц разъяренно метался по капитанскому мостику. Его почему-то всегда раздражал снос населенных планет. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и сказал ему, что этого делать нельзя, и тогда Простетник Воген Джелц вдоволь бы наорался на этого негодяя, посмевшего перечить ему, и стало бы намного легче. Всем весом своего отвратительного зеленого тела он плюхнулся в пилотское кресло, и еще подпрыгнул. Если бы кресло сломалось, он, наконец, получил бы возможность разозлиться всерьез, но оно только жалобно скрипнуло.

– Пошел вон! – заорал он на молодого воген-адъютанта, поднявшегося в этот момент на мостик. Тот немедленно исчез с чувством большого облегчения. Он был рад, что не ему придется доложить капитану свежую новость. Этой новостью было официальное сообщение, в котором говорилось, что на правительственную исследовательскую базу на Дамогране прибыл Президент Галактики в связи с окончанием разработки принципиально нового принципа космических полетов, делающего ненужными гиперпространственные экспресс-линии, а также в связи с постройкой корабля, двигатель которого работает по этому принципу.

Открылась другая дверь, но на этот раз капитан не заорал на вошедшего

– в эту дверь дентрассы приносили ему еду. Еду – это именно то, что в данный момент было нужно капитану.

Огромное мохнатое создание внесло на мостик поднос с тарелками. На лице его сияла безумная улыбка.

Простетник Вогон Джелц пришел в восторг. Он знал, что когда дентрасс выглядит настолько довольным собой, это означает, что где-то на корабле происходит что-то, на что можно действительно всерьез рассердиться.

Форд и Артур огляделись. – Ну, что скажешь? – спросил Форд.

– Грязновато, а?

Форд нахмурился. Немытая посуда и густо вонявшее инопланетное нижнее белье валялось на неимоверно грязных матрасах по всей тесной каюте.

– Видишь ли, это же не прогулочный лайнер, – сказал он. – Мы в кубрике дентрассов.

– Ты вроде говорил, что они вогены, или что-то такое?

– Ну да, – ответил Форд. – Вогены управляют кораблем, дентрассы готовят еду. Они нас и посадили.

– Я запутался, – сказал Артур.

– Ладно, гляди сюда. – Форд опустился на корточки и стал рыться в своей сумке. Артур несколько раз боязливо ткнул матрас пальцем, и затем уселся сам. Впрочем, оснований для опасений не было. Матрасы, выросшие в топях Зеты Скворншеллоса, очень тщательно умерщвляются и высушиваются. Оживают после этого очень немногие.

Форд подал Артуру книгу.

– Это что? – спросил Артур.

– Галактический Путеводитель. Электронный справочник. Он нужен, чтобы говорить тебе все, что нужно знать, обо всем на свете.

Артур опасливо повертел книгу в руках.

– Обложка мне нравится. НЕ ПАНИКУЙ. Первый полезный совет за весь день. Или хотя бы разумный.

– Сейчас я тебе покажу, как он работает. – Форд взял книгу у Артура, который держал ее так, словно это был труп жаворонка, погибшего полмесяца назад, и вытащил Галактический Путеводитель из футляра. – Нажимаешь эту кнопку, и на экране появляется оглавление.

Небольшой экран зажегся, и на нем замелькали цифры.

– Хочешь спросить про вогенов – набираешь это слово. – Он еще поколдовал с кнопками. – Вот и все.

Форд нажал большую красную кнопку под экраном, и по нему поплыли слова. В то же время хорошо поставленный дикторский голос начал читать написанное вслух. Вот что сказал Путеводитель: Строительный Флот Вогенов. Прежде всего нужно сказать: если вы вознамерились попросить вогенов подвезти вас – забудьте о своем намерении. Вогены – одна из самых неприятных цивилизаций в Галактике. Он не злы по природе, но отличаются отвратительным характером, бюрократизмом, назойливостью и бездушием. Они и пальцем не пошевельнут, чтобы спасти родную бабушку от Траальского прожорного заглотозавера, если распоряжение по этому поводу не будет подписано в трех экземплярах, заверено, оформлено, потеряно, найдено, послано в вышестоящую инстанцию, снова потеряно, положено под сукно, и, наконец, сдано в макулатуру.

Легче всего раскрутить вогена на выпивку, засунув палец ему в глотку; привести его в ярость легче всего, скормив его бабушку Траальскому прожорному заглотозаверу.

Ни в коем случае не позволяйте вогену читать вам стихи! Артур моргнул.

– Очень странная книга. Как же тогда мы сюда попали?

– В этом все и дело. Путеводитель устарел, – ответил Форд, засовывая книгу в футляр.

– Я собираю информацию для нового, дополненного и исправленного, издания, и теперь смогу внести в эту статью сведения о том, что вогены стали нанимать дентрассов коками, что для нас весьма полезно.

Артур болезненно скривился.

– Но кто такие дентрассы?

– Отличные ребята, – ответил Форд. – Самые лучшие повара и бармены, и больше их ни черта не волнует. И они всегда помогут попутнику; во-первых, потому, что любят общество, а во-вторых, потому, что это злит вогенов. Что как раз и нужно знать, если ты – попутник без гроша в кармане, и хочешь увидеть все чудеса Галактики меньше, чем за тридцать альтаирских долларов в день. Вот такая у меня работа. Интересно, правда?

Артур растерянно оглянулся.

– Очень, – сказал он, и нахмурился, уставясь на один из матрасов.

– К несчастью, я задержался на Земле намного дольше, чем собирался, – объяснил Форд. – Я хотел побыть дней пять, а застрял на пятнадцать лет.

– А как ты вообще на нее попал?

– Просто – меня подвез дразнилец.

– Дразнилец?

– Угу.

– Э-э, а что такое…

– Дразнилец? Дразнильцы – это богатые ребята, которым нечего делать. Они разыскивают планеты, которые еще не вступили в контакт, и бипают их.

– ?

Артур склонялся к мысли, что Форду нравится постоянно ставить его в тупик.

– Ну да, – продолжал Форд. – Они их бипают. Находят местечко, где мало народу, сажают свой корабль прямо перед местным простачком, которому все равно никто не поверит, втыкают себе в шлем пару лишних антенн, и прыгают перед ним туда-сюда, и делают так: бип-бип, бип-бип-бип. Дети, одно слово.

Форд откинулся назад, заложил руки за спину, и теперь выглядел раздражающе довольным собой.

– Форд, – начал Артур, – может, мой вопрос покажется тебе глупым, но… что я здесь делаю?

– Видишь ли, я спас тебя с Земли.

– А что случилось с Землей?

– А? Ерунда. Ее уничтожили.

– Неужели, – ровным голосом проговорил Артур.

– Угу. Она просто испарилась.

– Слушай, – сказал Артур. – Это ведь не слишком приятная новость.

Форд нахмурился. Казалось, он тщательно обдумывает слова Артура.

– Я могу тебя понять, – сказал он в конце концов.

Артур взорвался. – Можешь меня понять! – завопил он. – Можешь понять!

Форд вскочил на ноги.

– Смотри в книгу! – встревоженно прошипел он.

– Что?

– НЕ ПАНИКУЙ!

– Я не паникую!

– Паникуешь.

– Ладно, паникую, а что мне еще делать?

– Поехали со мной. Хорошо проведем время. Галактика – веселое местечко. Вот эта рыбка должна быть в твоем ухе.

– Как, простите? – спросил Артур, как ему показалось, очень вежливо.

Форд показал ему стеклянную баночку, в которой металась маленькая желтая рыбка. Артур захлопал глазами. Ему захотелось найти что-нибудь знакомое, понятное, над чем не надо ломать голову. Он бы успокоился, увидев рядом с дентрассовскими подштанниками, матрасами со Скворншеллоса, бетельгейцем с желтой рыбкой, которую надо было засунуть в ухо, скажем, горячую сосиску. Сосиски не было, и успокоиться он не мог.

Вдруг Артур снова вскрикнул – на них обрушился жуткий грохот, словно кто-то отбивался от стаи бешеных собак, и в то же время пытался полоскать горло.

– Тихо, – прикрикнул на него Форд. – Это может быть очень важно.

– Ва… важно?

– Это капитан вогенов. Он говорит по-таннойски.

– Это… так говорят вогены?

– Слушай!

– Но я не знаю языка вогенов!

– И не нужно. Просто сунь рыбку в ухо.

Форд молниеносно хлопнул Артура по уху, и Артур с отвращением почувствовал, как что-то холодное трепещется у его барабанной перепонки. Он задохнулся, схватился за ухо… и вдруг глаза у него полезли на лоб. Со слухом происходило то же, что происходит со зрением, когда вам показывают картинку с двумя черными профилями, а присмотришься – на ней одна белая ваза. Или когда на приеме у окулиста цветные точки складываются в цифру шесть, а это значит, что врач собирается взять с вас кучу денег за новые очки.

Артур все так же слышал бульканье и рычание, но почему-то понимал его так же хорошо, как родной английский.

Вот что он услышал…