Текст книги "Чтецы"

Сюй Юаньчун

Сюй Юаньчуну 96 лет[19]19
  Возраст указан на момент выхода программы; 17 июня 2021 года Сюй Юаньчун умер.


[Закрыть], у него седые волосы, белые брови, а голос его гудит, словно колокол. Он маститый переводчик, принадлежащий к тому же поколению, что Фу Лэй[20]20
  Фу Лэй (1908–1966) – китайский писатель, журналист, художественный критик, переводчик.


[Закрыть] и Ц янь Чжуншу. Им опубликовано более двухсот переводов и работ по теории перевода. Классические китайские произведения он перевел на английский и французский, а известные произведения на иностранных языках – на китайский.

У старого мэтра сильная воля и боевой дух, он любит помериться силами с соперником. Есть знаменитые произведения зарубежной литературы, которые переведены не один десяток раз, – такие как, например, «Красное и черное» – в том числе такими мастерами, как Чжао Жуйхун, Ло Юйцзюнь, Ло Синьчжан, Чжан Гуаньяо. Какой из переводов лучше, какой хуже? Обычный читатель скажет: «У каждого, знаете ли, свои достоинства, своя судьба». Но почтенный Сюй не любит таких выражений. Его суждения всегда категоричны и определенны: «Мои переводы лучше!» Ему всегда нравилось писать на своих визитках: «Тот, чьи книги – сотня с лишним – продаются в Китае и за рубежом, и единственный, кто переводит стихи на английский и французский», «Тот, кто подарил Европе и Америке тысячу стихотворений: не академик, но лучше» – и всё в том же духе. «Мы, китайцы, должно быть, немного сумасшедшие», – и поднимает в знак одобрения большой палец.

Уже много лет, как Сюй Юаньчун стал своеобразным аутсайдером переводческого сообщества. Кто-то может критиковать его противоречивый характер или особенности переводческого стиля, но никто не может отрицать огромные заслуги и талант переводчика с трех языков – китайского, английского, французского. В 2014 году он получил высшую международную переводческую награду «Полярное сияние» за выдающийся вклад в дело перевода художественной литературы, став первым переводчиком Азии, удостоенным этой высокой чести. И сегодня почтенный Сюй, которому уже перевалило за девяносто, по-прежнему не выпускает из рук перо.

Дун Цин: Всем видно сейчас на большом экране стихи на английском: “Love once begun, will never end. The lovers may die for love, in China the dead in love may revive”. Это слова из вступления к пьесе «Пионовая беседка», написанной в XVI веке китайским драматургом Тан Сяньцзу: «Откуда приходит любовь – неизвестно, но если она глубока, то может убить, а убив – оживить». Кто же перевел «Пионовую беседку» – и не только ее – на английский? Древние антологии «Шицзин» и «Чуские строфы», средневековые сборники «Танские стихи» и «Сунские строфы», пьеса «Западный флигель», созданная китайским драматургом Ван Шифу на рубеже XIII–XIV веков и ставшая классическим образцом юаньской драмы, – всё это было переведено нашим гостем на английский и французский языки. А китайскому читателю он подарил романы «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста и «Красное и черное» Стендаля, творения Шекспира и многое другое. Для нас встреча с уважаемым господином Сюй Юаньчуном – это встреча с мадам Бовари, Жюльеном и королем Лиром, а Запад благодаря ему встретился с крупными поэтами династии Тан – Ли Бо и Ду Фу, с героинями пьес «Западный флигель» и «Пионовая беседка» – Цуй Инъин и Ду Линян. Это знаменитый переводчик, которому в этом году исполнилось уже 96 лет!

Придя к нам, господин Сюй сразу же вручил мне визитную карточку, в которой значилось: «Тот, чьи книги – более ста – продаются в Китае и за рубежом, единственный, кто переводит китайские стихи на английский и французский, Сюй Юаньчун, Пекинский университет». Вы встречали кого-нибудь еще с такой визиткой?

Сюй Юаньчун: Мое имя еще более звучное, чем эта надпись. Меня знают и без визитной карточки.

Дун Цин: Вы говорите, что более ста ваших книг продаются в Китае и за рубежом. Это действительно так? Называя себя единственным, кто переводит стихи на английский и французский, вы не боитесь, что у других могут возникнуть вопросы?

Сюй Юаньчун: Я всегда придерживаюсь реалий действительности. Более сотни книг продаются в Китае и за рубежом? Так вот они, книги. Единственный, кто переводит стихи на английский и французский? Это тоже правда. Еще в 1958 году я выпустил книжки переводов с китайского на английский, с китайского на французский, с английского на китайский и с английского на французский. Тогда в мире никто не мог похвастаться ничем подобным.

Я перевожу стихи с 1939 года, который был для меня очень удачным. Я встретил учителя – Цянь Чжуншу. Я встретил товарищей, с которыми вместе учился, – это Ян Чжэньнин и Чжоу Яньюй. Первое стихотворение, которое я перевел, – «Не покидай» Линь Хуэйинь[21]21
  Линь Хуэйинь (1904–1955) – китайская поэтесса, писательница и архитектор, дочь политика Линь Чаньмина, супруга архитектора Лян Сычэна – сына философа Лян Цичао.


[Закрыть]. Сделал я это потому, что мне нравилась однокурсница.

Дун Цин: Как же этот перевод связан с тем, что она вам нравилась?

Сюй Юаньчун: Линь Хуэйинь написала стихотворение «Не покидай» в память о Сюй Чжимо[22]22
  Сюй Чжимо (1897–1931) – китайский поэт; в 1918–1922 годах, после изучения права в китайских университетах, учился в США и Англии, затем вернулся в Китай.


[Закрыть], которого она очень любила, но замуж она вышла за Лян Сычэна. И вот Сюй Чжимо погиб в авиакатастрофе – самолет врезался в гору. Когда Линь Хуэйинь поехала на родину Сюй Чжимо, увидела места, где он жил, то с небывалой отчетливостью ощутила:

 
Всё та же – ясная луна,
Всё тот же свет за той горой,
Но тебя нет,
Мой оборвался сон…
 

Когда видишь – лучше чувствуешь… Стихотворение показалось мне очень искренним, прекрасным, и я перевел его на английский. Потом послал однокурснице. Еще и письмо написал, не знал, что у нее кто-то есть…

Дун Цин: Получается, что вы напрасно перевели «Не покидай» …

Сюй Юаньчун: Совсем не напрасно – через пятьдесят лет она мне ответила, прислала письмо.

Дун Цин: Спустя полвека?

Сюй Юаньчун: Через пятьдесят лет я получил премию, и об этом написали в газетах. Она узнала об этом из новостей – тогда она уже жила на Тайване – и ответила на мое письмо. В это время я уже был женат, она тоже замужем. Надо наслаждаться каждым днем, так что в поражении тоже есть своя красота. Всё-таки это было чудесное время. Я считаю, что самое главное удовольствие в жизни – это творить прекрасное, находить прекрасное. Ту же самую фразу я переведу лучше, чем другие, или еще лучше, чем сам раньше перевел, – и радуюсь. Эту великую радость никто не отнимет.

Дун Цин: В таком почтенном возрасте вы каждый день работаете до трех – четырех утра. Не каждый молодой человек на это способен…

Сюй Юаньчун: Я люблю работать по ночам. Я «украл» эту идею у ирландского поэта Томаса Мура. Он писал: «And the best of all ways to lengthen our days is to steal some hours from the night, my dear!» – «…У тьмы для нас… Похитим час, день удлиним слегка, мой друг!»[23]23
  Перевод В. Лунина. Цит. по: Томас Мур. Избранное / Сост. Л. Володарская. М., Радуга, 1986.


[Закрыть]

Дун Цин: Тогда уж лучше совсем ночью не спать… (Смех в зале.)

Сюй Юаньчун: Я каждый день краду у ночи несколько часов, чтобы восполнить то, что теряю днем.

Дун Цин: Вы сейчас переводите что-нибудь?

Сюй Юаньчун: Последнее время перевожу Шекспира.

Дун Цин: Всё еще работаете над Шекспиром? Ведь вы уже перевели его трагедии…

Сюй Юаньчун: Я опубликовал шесть томов, а подготовил к печати – десять. Если бы был один том, так и сказал бы – один, не стал бы врать. Пока я жив, каждый день на счету.

Дун Цин: Теперь говорят, что нужно ставить небольшие конкретные цели. А у вас как?

Сюй Юаньчун: Если я доживу до ста, планирую перевести всего Шекспира.

Дун Цин: Осталось еще тридцать с лишним томов?

Сюй Юаньчун: Нет, меньше тридцати…

Дун Цин: Я смотрю, у вас даже «ближайшая маленькая цель» поразительно масштабна. (Обращаясь к зрителям.) Должна признаться, я всегда с огромным уважением относилась к почтенному господину Сюю, а сегодня, лично встретившись с ним, просто влюбилась в него. Меня поражает, как он до сих пор сохраняет такую энергию и свежесть чувств. Когда заходит разговор о чем-то трогательном, его глаза вспыхивают и наполняются слезами. Подобная эмоциональность – признак очень молодой души. А если хотите доставить ему истинное удовольствие, поговорите с ним о переводах. Впрочем, о чем бы вы с ним ни беседовали, этот удивительный человек всё равно уведет разговор к тому, о чем сам хочет рассказать. Мы, например, все знаем наизусть строки «Перед кроватью ясный лунный свет»[24]24
  Первые строки стихотворения «Думы тихой ночью» великого китайского поэта Ли Бо (701–762).


[Закрыть], но как перевести их на английский? Кто попытается?

Сюй Юаньчун: Это совсем не сложно! (Смех в зале.) «Перед кроватью ясный лунный свет» – в том смысле, что лунный свет как вода: pool of light. «Склоняю голову и думаю о стороне родной» переводится как «[Bowing] in homesickness I’m drowned», то есть «погружаюсь в печаль по своей родине». Здесь я сравниваю печаль по родине и лунный свет с водой, поэтому мой перевод лучше, чем прежние варианты. Лунный свет – как вода, моя печаль по родине – тоже как вода: благодаря этому в переводе удается передать идею единства, общности. Нельзя передавать только слова, надо думать о внутреннем смысле – в этом тайна перевода и самое большое для меня наслаждение.

Дун Цин: Неудивительно, что Нобелевский комитет по литературе назвал перевод господина Сюя «Триста древних стихотворений Китая» образцом великой китайской классической литературы. При этом в 2007 году у господина Сюэ был диагностирован рак. Тогда врачи сказали, что вам остается максимум семь лет жизни…

Сюй Юаньчун: Да. Видите? Жизнь – в твоих руках! Врачи говорят: тебе осталось всего семь лет. А по-моему, семь лет – это совсем неплохо, если можно делать то, что тебе нравится.

Дун Цин: И все семь лет вы продолжали работать?

Сюй Юаньчун: За это время я многое успел сделать. Я уже не помню, сколько именно, просто как обычно выполнял свою работу, – и вот, живу себе до сих пор.

Дун Цин: Вы не просто живете – в 2014 году, когда, по словам врачей, ваша жизнь должна была закончиться, вы получили высшую награду…

Сюй Юаньчун: Верно! Я уже забыл, что мне говорили. Не знаю, кто из писателей сказал: «Жизнь – не те дни, что прошли, а те, что запомнились»[25]25
  Здесь Сюй Юаньчун цитирует Габриэля Гарсиа Маркеса.


[Закрыть]. Надо жить так, чтобы каждый день хотелось запомнить.

Дун Цин: Замечательная мысль! Господин Сюй в свое время учился в Юго-Западном объединенном университете, в гимне которого есть такие слова: «Чтобы поднять Китай, нужны таланты!» Это означает, что вдохнуть жизнь в нашу страну можно, вложив в это весь свой талант. Вам это удалось. Еще раз огромное спасибо!

Пейзажи северной страны, на сотни ли закованные льдами, на тысячи – заметены снегами.

По обе стороны от линии Стены – один пустой простор; Великая река вдруг замерла на всём своем теченье.

Серебряные змеи гор танцуют – словно стадо восковых слонов поспорить хочет высотой своей с Небесным властелином.

Восходит алым солнце в чистом небе, так яркое своей красой на строгой белизне.

Родные горы-реки столь прекрасны – и потому бессчетные герои готовы были жизнь свою за них отдать: и циньский император, и ханьский У, хоть книг и не читали; и танский Цзун и сунский Цзу, которые стихов не много знали.

За ними – череда вождей племен, умевших лук тянуть да беркутов сбивать, и Чингисхан…

Все минуло, и ныне глаза многих сюда устремлены!

Mao Zedong

Snow

Tune: Spring in a Pleasure Garden

 
See what the northern countries show:
Hundreds of leagues ice-bound go;
Thousands of leagues fl ies snow.
Behold! Within and without the Great Wall
The boundless land is clad in white,
And up and down the Yellow River,
All the endless waves are lost to sight.
Mountains like silver serpents dancing,
Highlands like waxy elephants advancing,
 
 
All try to match the sky in height.
Wait till the day is fi ne
And see the fair bask in sparkling sunshine,
What an enchanting sight!
 
 
Our motherland so rich in beauty
Has made countless heroes vie to pay her their duty.
But alas! Qin Huang and Han Wu
In culture not well bred,
And Tang Zong and Song Zu
In letters not wide read.
And Genghis Khan, proud son of Heaven for a day,
Knew only shooting eagles by bending his bows.
They have all passed away;
Brilliant heroes are those
Whom we will see today!
 

Из книги «Стихи Мао Цзэдуна в переводе Сюй Юаньчуна»

Издательство «Чжунъи чубаньшэ» («Китайские переводы»)

Компания

Зачем человеку нужна компания? Компания – это тепло. Компания – это значит, что в мире есть люди, которые готовы отдать нам самое дорогое: свое время. В конце концов, компания – это привычка, такая же обыкновенная, как само слово «компания», которое мы повторяем изо дня в день и из года в год.

«Трава – чтобы созрели семена, а ветер – чтобы колыхать траву. А мы вдвоем – стоим, не говоря ни слова…» В стихах Гу Чэна[27]27
  Гу Чэн (1956–1993) – китайский поэт и эссеист, член литературной группы «Туманные берега». Сын Гу Гуна – редактора журнала Красной армии. С 1987 года проживал за границей.


[Закрыть] чувство общности выражено так просто и прекрасно. На жизненном пути каждый из нас находит себе спутников, самых разных – от компании одноклассников, дружба с которыми длится несколько лет, до супругов, верно поддерживающих нас десятилетиями. С родными, особенно родителей с детьми, кровные узы связывают на всю жизнь.

В этом сюжете – трогательная история Ян Найбиня, в восьмимесячном возрасте потерявшего слух, и его матери, которая с самого первого школьного дня составила ему компанию, стала его одноклассницей и сопровождает его уже 16 лет. Такая поддержка – огромная сила.

Нет на свете человека, который был бы как необитаемый остров: без поддержки друзей и спутников – без компании – жизнь теряет свой смысл.

Ян Найбинь

В этом мире сколько счастья, столько и несчастья. Когда Ян Найбиню было всего восемь месяцев, он тяжело заболел. Из-за высокой температуры произошло кровоизлияние, повредившее барабанные перепонки, и он потерял слух. Несмотря на это его мать твердо решила отдать сына в обычную школу с полным обучением. Для этого с самого первого дня она училась в одном классе с ним. Начальная школа, средняя школа, университет – полных шестнадцать лет. Эти годы были очень трудными и полными борьбы.

Маму Ян Найбиня зовут Тао Яньбо. Она бросила работу ради сына, специально поехала в Пекин из Хэйлунцзяна, чтобы научиться читать по губам, потом стала понемногу учить сына говорить, различать иероглифы. Она каждый день с утра до вечера была рядом с ним, стала ему «мамой-одноклассницей», помогла сыну закончить обычную школу и в конце концов поступить в университет. Со стороны сложно понять, сколько труда на это потрачено. Но Тао Яньбо никогда не жалуется: «Заниматься образованием Найбиня – моя работа на всю жизнь. Любая мать для своего ребенка отдаст всё. Просто у нас получается немного дольше, чем у других».

Ян Найбинь говорит: «С самого детства вокруг меня была тишина. Врачи уверяли, что так будет всегда. Моя мама с этим не согласилась; целых шестнадцать лет – 5840 дней, 34560 часов – она потратила, чтобы быть рядом со мной и в конце концов научила меня говорить. Меня называют чудом. А я скажу: настоящее чудо – это моя мама».

Дун Цин: Когда я впервые услышала вашу историю, то просто не могла поверить. Как может быть, чтобы мама целых шестнадцать лет училась вместе с сыном? Если бы вы отдали своего ребенка в школу для глухонемых, наверное, вам бы не пришлось тратить столько сил, быть всё время рядом… Почему же вы решили отдать сына в обычную, полную школу?

Тао Яньбо: В школе для глухонемых нет языковой среды. Подумайте, как ребенку войти в общество, если он не умеет говорить, не может выразить того, что у него в душе? Поступать так с детьми совершенно несправедливо.

Дун Цин: С позиции матери, которая всеми силами хочет защитить своего ребенка, как можно определить вашу цель? Вы хотели, чтобы он мог быть таким же, как все?

Тао Яньбо: Я хотела, чтобы он жил счастливой полноценной жизнью.

Дун Цин: Но ведь обычные школы не берут глухонемых детей…

Тао Яньбо: Да. В семь лет, когда пришло время поступать в школу, сына нигде не хотели принимать. Я раз за разом уговаривала директоров.

Дун Цин (обращается к Янь Найбиню): Ты помнишь это время?

Ян Найбинь: Да, помню. Как-то мы пошли с мамой в одну начальную школу. Был уже вечер. Директор спрятался от мамы, и потом она сидела на спортплощадке и плакала. Я сказал: «Мама, не плачь, школ много, мы еще не везде были. Завтра пойдем в другую». Мама вытерла слезы и сказала, что я очень стойкий, и мы не сдадимся, завтра пойдем в новую школу, попытаемся. Она поклялась, что, если только она будет жива, я буду учиться как все дети.

Дун Цин: Когда ты только начал учиться, учитель говорил с обычной скоростью, не так терпеливо, как мама. У тебя не было ощущения, что из-за этого ты будешь отставать и не сможешь войти в мир обычных людей?

Ян Найбинь: Мама была моими ушами. В школе я смотрел на губы учителя и на то, что он писал на доске. А мама слушала, что он говорит. После занятий мы шли домой, и мама вечером снова пересказывала мне то, что днем говорил учитель в классе.

Дун Цин: И в котором часу вы вдвоем вставали каждый день?

Тао Яньбо: В шесть. Он надевал на спину ранец, я брала портфель, и мы вдвоем шли в школу. У меня в портфеле была толстая тетрадь и еще игрушки – играть после занятий. После уроков я как вожатая класса играла с детьми – это было развлечением и обучением одновременно.

Дун Цин: Чтобы у сына была возможность общаться с другими детьми?

Тао Яньбо: Да. Это создавало базу для общения, разговора с остальными. Хотя иногда это давалось тяжело, зато каждый день у ребенка был заметен прогресс.

Дун Цин: Другие дети не удивлялись, что вы такая необычная мама?

Тао Яньбо: Нет. Одни называли меня «тетя Тао», другие – «мама Тао».

Дун Цин: А после перехода в среднюю, в старшую школу? Вам и самой, наверное, иногда не всё было понятно…

Тао Яньбо: Да, английский, например. В школе я учила русский, даже английского алфавита не знала. Учитель говорит, а я ничего не понимаю. Однажды так разволновалась, что расплакалась прямо в классе. После урока учитель спрашивает: «Мама Ян Найбиня, я слишком эмоционально говорил? Почему вы плакали?» «Вы, – отвечаю, – даже задание на дом диктовали на английском, я не поняла». Тогда учитель велел мне купить диктофон и записывать все уроки, а дома слушать заново. Всё свободное время слушать, а если будет непонятно – у него спрашивать. Мы с сыном так и сделали, всё время подбадривали друг друга.

Дун Цин: А экзамены вы тоже сдавали?

Тао Яньбо: Нет, не сдавала. В дни экзаменов я провожала сына до ворот школы. Каждый раз мы с ним делали так (хлопает ладонью о ладонь сына).

Дун Цин: «Дай пять»?

Тао Яньбо: Да, это означало «Успеха тебе на экзамене, сынок». И он шел сдавать, а я – домой: обед готовить, стирать, убирать…

Дун Цин (Ян Найбиню): Как ты думаешь, эти десять с лишним лет кто из вас лучше учился?

Ян Найбинь: Мы с мамой не соревновались. По некоторым предметам, например, по физике, я сильнее. А в английском сильнее мама.

Дун Цин: Меня особенно восхищает то, что Найбинь в итоге всё-таки поступил в университет из «Списка 211»[28]28
  «Список 211» – перечень наиболее важных вузов Китая, составленный в 1995 году Министерством образования КНР.


[Закрыть] – в один из лучших вузов страны.

Тао Яньбо: Сын мечтал об этом, и эта мечта стала действительностью. Когда на торжественной церемонии декан факультета помогал выпускникам надевать шапочки, я фотографировала. И вдруг он говорит: «Мама Ян Найбиня, я считаю, что у вас есть полное право присоединиться к нам и вместе с нами сфотографироваться!»

Дун Цин: Конечно, вам надо было стоять рядом! Когда ты в последний раз видел, что мама плачет?

Ян Найбинь: Когда пришло уведомление, что меня зачислили в университет.

Дун Цин: Бывало ли, что вы сомневались в успехе, боялись не выдержать?

Тао Яньбо: С того дня, как мой ребенок пошел в школу, и до самых вступительных экзаменов в университете я каждую ночь плохо спала, то и дело просыпаясь от страха. Я всё время думала: что если он говорит недостаточно хорошо, что если его речь так и останется неразборчивой – какое будущее его ждет? Только когда он поступил, у меня сердце вернулось, наконец, на место, и я обрела уверенность.

Дун Цин: Я думаю, вашу шестнадцатилетнюю историю невозможно рассказать полностью даже за несколько дней.

Тао Яньбо: Как бы там ни было, у нас всё хорошо, а значит, оно того стоило. Это радует меня больше всего. Недавно я придумала мужу прозвище – «вожак стаи».

Дун Цин: Почему?

Тао Яньбо: Потому что все эти годы он каждый фэнь, который зарабатывал, отдавал мне, потому что заботился о нас, как настоящий вожак стаи. Он нас любит – глубоко, искренне, по-настоящему.

Дун Цин: Да, счастье в любой семье зависит от супругов, от их совместного вклада. Найбинь закончил университет и сейчас работает в городской ассоциации инвалидов Тяньцзиня, так ведь?

Тао Яньбо: Да.

Ян Найбинь: Инвалиды – такие же, как и я, у них тоже есть проблемы, им тоже трудно. За столько лет мама своей любовью помогла мне вырасти, стать взрослым, поэтому я хочу передать частичку этой любви другим.

Дун Цин: Очень хорошо сказано. Благодаря маминой любви ты смог вырасти и стать полезным для общества человеком. Сегодня Найбинь помогает людям с ограниченными возможностями, делая их жизнь лучше. А теперь попросим его прочитать что-нибудь для своей мамы.

Ян Найбинь: Я хочу прочитать отрывок из произведения писательницы Бин Синь[29]29
  Бин Синь (настоящее имя Се Ваньин) (1900–1999) – китайская писательница и поэтесса, автор знаменитого цикла «Письма маленькому читателю» в жанре «коротких записей» (бицзи).


[Закрыть], которое называется «Письма маленькому читателю».