Текст книги "Проклятый король"

Глава 23

Гальф прижал лицо к решетке, в сотый раз желая найти просвет, достаточно широкий, чтобы сквозь него можно было пролезть. Его оковы не помешали ему полностью осмотреть клетку, поэтому он знал точно, что никакого просвета нет. Но это не мешало ему надеяться.

– Что ты видишь? – спросил капитан Оссилиус. Несмотря на жалкое состояние своей одежды, бывший офицер Королевского легиона гордо стоял с высоко поднятой головой. Утреннее солнце, пробивавшееся сквозь тюремную решетку, разрисовало его грязную форму яркими полосами. Он почесал обросший щетиной подбородок и устало улыбнулся Гальфу.

Оссилиус спас его, когда его впервые бросили в клетку. Когда Гальф лежал на полу, а зловеще ухмылявшиеся заключенные столпились вокруг него, Оссилиус отогнал их прочь. Хотя капитан впал в немилость, он по-прежнему мог внушать определенное уважение; как только другие поняли, что Гальф пользуется его расположением, они оставили мальчика в покое.

Когда вокруг них стало свободнее, Оссилиус поразил Гальфа тем, что упал на колени.

– Прости меня, – сказал он.

– Простить вас? – удивился Гальф. – За что?

– За то, что Нинус и Магритт втянули тебя в эти интриги. Боюсь, меня ослепила верность короне. Теперь я получил свое сполна.

Гальф и раньше думал, что у Оссилиуса печальное лицо. Но сейчас он выглядел совсем убитым горем.

– Нас всех обманули, – сказал Гальф.

– И предали.

– И это тоже, – Гальф чувствовал симпатию к этому подавленному человеку. Но что он мог сказать, чтобы его поддержать? – Вот поэтому мы лучше их. Потому что мы верим, что мир – это хорошее место.

Оссилиус фыркнул:

– И теперь мы знаем правду. Гальф положил руки ему на плечи.

– Да. Мы знаем, что правы.

– Ты так думаешь? Позволь мне рассказать тебе об этом «хорошем мире». Этот «хороший мир» видел, как моего единственного сына забрали у меня и избили почти до смерти. Они располосовали ему лицо. Его преступление? Он защитил другого человека, которого солдаты Королевского легиона забрасывали камнями. Вот почему я сам стал легионером, чтобы постараться изменить положение изнутри. Но ничего не меняется.

– Мне очень жаль. А где ваш сын сейчас?

– Он сбежал, – твердо, с гордостью ответил Оссилиус. – Изредка я получаю от него весточки по секретным каналам. Он собрал армию людей, объявленных вне закона, повстанцев, с единственной целью – взять штурмом Идиллиам и увидеть, как исполняется пророчество. Видишь ли, он верит в историю о тройне. Он посвятил им всю свою жизнь. Он сильный человек, мой сын. Мой Фессан.

Позже, когда Оссилиус сопел рядом с ним, Гальф боролся с мыслью о том, чтобы рассказать ему правду – открыться, что он сам и был одним из тройняшек. Тайна сидела внутри него, как застрявшая в горле кость. Если бы только он мог выплюнуть ее, то, возможно, снова задышал бы полной грудью.

Не один раз, готовясь выболтать свою тайну, он протягивал руку к Оссилиусу, чтобы вырвать его из объятий сна.

И каждый раз он останавливался. Рассказать правду – это все равно что выпустить из клетки дикого зверя. Кто знает, что он натворит.

Гальф боролся с этими мыслями всю долгую ночь. Он думал, что никогда не заснет.

Но в конце концов ему это удалось.

Сейчас, когда они стояли вместе у решеток, служивших стенами тюрьмы, глядя на город и разрушенный мост, Гальф обнаружил, что его новый товарищ не был настолько подавлен, как ему показалось прошлой ночью.

– Фессан придет, – выдохнул Оссилиус. – Я это знаю. Скоро я снова увижу своего сына.

– Ему надо поторопиться, – откликнулся Гальф. Молча они смотрели, как еще одна группа рабочих вышла из замка. Их ноги сковывали кандалы. Люди трудились всю ночь, чтобы завершить работу, начатую Нинусом, но, насколько видел Гальф, провал между двумя концами разрушенного моста шире не стал. Выступающая каменная кладка, как корни могучего дуба, крепко держалась за края пропасти, не выказывая никаких признаков обрушения.

– Провал можно преодолеть, – настаивал Оссилиус. – Фессан приведет с собой лесорубов, привезет осадные машины. Он найдет способ. – Его лицо вытянулось. – Но ты прав, Гальф, он не может держаться вечно. Рано или поздно Идиллиамский мост упадет, и город окажется отрезанным от Торонии. И тогда все будет кончено.

Гальф подозревал, что, возможно, уже сейчас все кончено, но похлопал Оссилиуса по спине.

– Будем надеяться, что Фессан придет раньше.

У входа в клетку возникло какое-то движение. Остальные заключенные двинулись к источнику шума, но мгновенно отступили назад, создав пустое пространство рядом с дверью. Лязгнул замок и с отвратительным скрипом дверь открылась; за ней оказался Блист, облаченный в доспехи, в руке у него болталась оснащенная шипами плеть. За его спиной стояли еще шестеро вооруженных до зубов охранников.

Гальф опять прижался к решетке, гадая, каких еще пыток им ждать.

– Сегодня ваш счастливый день! – прогремел Блист. – Вы все получили пропуск на свободу из этой вонючей дыры. Вы готовы сделать шаг наружу?

Раздался глухой ропот, но он тут же затих, когда охранники бросили на пол длинную цепь. Через ровные промежутки к звеньям цепи крепились кандалы. По мнению Гальфа, это было мало похоже на свободу.

– Король нетерпелив, – продолжил Блист. – Он хочет, чтобы мост разрушили, и поскорее. Поэтому вы все будете помогать.

– Я бы предпочел остаться здесь, – пробурчал один из сокамерников Гальфа. – Этот мост рухнет, и мы все рухнем вместе с ним.

Блист щелкнул кнутом. Оглушительный, точно взрыв, звук разнесся по клетке. Гальф вздрогнул.

– Если полетите в пропасть, – рассмеялся Блист, – никто по вам грустить не будет.

Под бдительным присмотром вооруженных охранников Гальф, Оссилиус и остальные заключенные вышли из клетки и разделились на несколько групп. В каждой из них арестантов сковали вместе. Гальф пошевелил ногой, оценивая вес оков на своих лодыжках. Они были ужасно тяжелыми, ходить в них будет настоящим мучением.

– Ты! – чья-то рука схватила Гальфа сзади за шею и резко развернула его. Гальф обнаружил, что перед ним стоит грязный человек с лицом, похожим на морду куницы. Сперва он его не узнал, но потом сообразил.

– Элрик? – выдохнул он. – Генерал Элрик?

Последний раз Гальф видел его на роковом выступлении в Парадном зале, когда его впервые увели от его друзей и бросили в Сферу небесную. На него снова нахлынули воспоминания о том ужасном дне, и не в последнюю очередь – о лице Пип, когда их разлучили. Где-то она сейчас? И что с остальными «Древопутами»?

Сердце Гальфа сжалось, когда он подумал, что, возможно, уже никогда не увидит своих друзей. Или, что хуже, они мертвы.

– Ты виноват в том, что я здесь! – Генерал Элрик выглядел как настоящий безумец. Бледная тень элегантно одетого солдата, каким его запомнил Гальф. Еще один верный слуга, который надоел Магритт. – Ты и твои друзья-оборванцы! Я тебя убью!

Руки Элрика сомкнулись на шее Гальфа, перекрыв доступ воздуха. Напрасно мальчик лупил его по рукам – Элрик оказался сильнее. Чем больше Гальфу хотелось вдохнуть, тем сильнее протестовали легкие. Грудь наполнилась раскаленным железом, а глаза рвались вон из орбит. Он попытался позвать охранников, но те просто отступили в сторону и наслаждались представлением.

Внезапно возник капитан Оссилиус, он занес кулак и впечатал его точно в лицо противника Гальфа. Раздался хруст. Эрлик отлетел назад, отпустив Гальфа и ухватившись за нос.

Гальф отступил назад, мучительно пытаясь вдохнуть хоть глоток – горло, как ему показалось, стало уже тростинки.

– Ты повредил мне лицо! – завопил Элрик, шатаясь под тяжестью тянувших его оков. Между его пальцами текла кровь.

– Попытаешься сделать это снова, получишь еще, – отрезал Оссилиус. – Ты змея, Элрик. Ты оказался здесь из-за того, что все эти годы подлизывался к Брутану Он сейчас кормит ворон, а ты в Сфере небесной. Я называю это справедливостью.

– Ты меня не напугаешь, – взвизгнул Элрик.

– Я склонен думать, что напугаю. Если ты еще хоть раз пальцем тронешь моего друга – тебе конец. Понял?

Пока охранники вели их мимо гигантского светильника на выход из помещения с клетками, Гальф постепенно восстановил дыхание. Он потирал свою ноющую шею. «Мой друг», – думал мальчик. Он был рад, что капитан Оссилиус находится рядом с ним.

* * *

Когда они доплелись до Идиллиамского моста, ноги Гальфа мучительно болели, его лодыжки стерлись и кровоточили. Ходить в кандалах – все равно что пробираться через густую грязь, оснащенную к тому же острыми зубами.

Солнце пробивалось сквозь висевшие в воздухе облака пыли. Во мраке плавали тени; вытянувшись в цепочки, люди стучали кувалдами по скале. Земля сотрясалась от каждого удара, а каждый удар сопровождался хором тяжелых вздохов. Некоторые рабочие распевали тюремные песни. Это было сочетание грубой физической силы и едва сдерживаемого хаоса.

Между закованных в цепи бригад бродил какой-то человек, которого Гальф сперва не узнал: худой, в изящных одеждах. На его голове сиял золотой обруч.

Корона Торонии.

Нинус!

Поравнявшись с ними, он полностью повернулся лицом к свету, и Гальф увидел, что на Нинусе была не только корона. Все его лицо закрывала маска, защищающая его от солнца, которое он так ненавидел.

Сделанная из золота маска повторяла человеческие черты, только контуры были смягчены и упрощены. Чем ближе Гальф мог разглядеть ее, тем больше ужаса он испытывал. Было что-то ненормальное в свирепом разрезе глаз, что-то жуткое в нависающих бровях. Золотые губы скривились в усмешке, обнажая жуткие зубы. Кошмарное зрелище.

Тем не менее, пока король шагал к заключенным, Гальф, шаркая ногами, вышел из шеренги. Когда-то Нинус считал его своим другом. Если бы удалось просто поговорить с ним, может быть, он смог бы убедить короля отпустить их…

Нинус приблизился к Гальфу. Золотая маска обернулась к нему. Мальчик открыл рот, чтобы заговорить, но в этот момент ярко сверкнуло солнце, пробившись через висящую в воздухе пыль и залив маску светом. Казалось, в подернутом дымкой воздухе произошел ослепительный золотой взрыв. Глядя в суровые глаза за маской, Гальф увидел, что Нинус отгородился не только от солнца, но и от всего мира. До молодого короля, несчастного мальчишки, которого он спас из Черной камеры, сейчас было не достучаться.

Гальф вернулся в строй заключенных.

– Покажите мне, что вы можете разрушать! – сказал Нинус. Из-за маски голос звучал глухо. – Если вы дружно возьметесь за работу, не вижу причины, почему бы нам не разрушить весь мир!

Услышав это, некоторые заключенные обменялись тревожными взглядами. Нинус двинулся дальше, ничем не выказав, что он узнал Гальфа.

«Я тоже тебя не узнаю», – печально подумал Гальф.

По команде Блиста охранники отвели бригаду Гальфа к тому месту, где конец моста касался края пропасти. Слева и справа от них такие же рабочие тесали кувалдами скалу. Тела и лица людей были покрыты пылью.

Гальфу сунули кирку. У него мелькнула мысль: не разрубить ли ею цепи вокруг лодыжек. Но, скорее всего, так он лишь отрубит себе ногу. Взяв себя в руки, он занес кирку над плечом и принялся долбить землю.

Острый металл не оставил никаких следов на твердой породе, а удары болезненно отдавались в спине и руках. Это походило на труд муравьев, грызущих гору.

Однако постепенно дело сдвинулось с мертвой точки. Каждый раз, когда Гальф поднимал глаза, он видел, что в земле появлялись новые трещины. Рано или поздно остатки моста будут разрушены.

Раздался крик. Гальф поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как кусок породы отломился от скалы и соскользнул в пропасть. Четыре узника из Сферы небесной вжались в него, отчаянно цепляясь за камень, тщетно надеясь уцелеть. Их товарищи, стоявшие на прочной земле, закричали и попытались сорвать с ног кандалы.

Сковывающие их цепи натянулись. Одного за другим оставшихся членов бригады утянуло через край пропасти в бездну, и они с воплями полетели навстречу своей смерти.

Гальф почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Другие заключенные его бригады также остановились, глядя на эту сцену. Они обменялись взглядами. Теперь они понимали весь ужас ситуации: если погибнет один, не выжить и остальным.

Свистнула плетка Блиста, и они, согнувшись, снова вернулись к работе. Гальф был меньше и легче других арестантов и то и дело спотыкался, когда в него врезались потные тела его товарищей. Каждый раз, когда он падал, Оссилиус оказывался рядом.

– Держись, малыш, – сказал капитан, в очередной раз подхватывая Гальфа. – Фессан придет.

Гальф восхищался силой его духа, но, казалось, что веры в спасение почти не осталось. Нинус приказал им сломать мир, и, похоже, именно это им придется сделать.

Глава 24

Тарлан не думал, что он когда-нибудь привыкнет к тому, какой зеленый мир лежал за пределами Яласти. Пролетая над Ритерли, он постоянно восхищался бесчисленными едва заметными переходами цвета в простиравшемся под ним пейзаже: молодым урожаем, который наливался соком, невероятными лугами в желтом обрамлении там, где земля слегка выступала из-под горной породы, пятнистой листвой лесных массивов.

Дальше тянулась широкая зеркальная лента могучей реки Исур, а за ней – целый мир, который был еще зеленее. Насколько мог видеть Тарлан, внизу раскинулся густой лес – замысловатый ковер переплетенных игл и вытянутых ветвей.

Где-то далеко на севере были Идиллиам и трон Торонии. Однако взгляд Тарлана был устремлен не вдаль, а вниз, на землю.

– Лети ниже, Тита, – приказал он, потянув за перья на шее торрода. – Наши разведчики снова обогнали нас. Я не хочу их потерять.

Тита сложила крылья и нырнула к пологу леса. Ветер ударил Тарлану в лицо, развевая его длинные волосы. Мальчик завопил от радости. Казалось, ветер продувает его насквозь. Он был здесь, в небе, которое служило ему домом. Только ему и его стае.

– Там! – крикнул он, уловив через просвет в деревьях еле заметное движение на узкой тропе. Бело-голубую шкуру Филос, выделяющуюся на фоне всепоглощающей зелени леса, невозможно было перепутать ни с чем. Когда Тарлан и Тита пролетали над его головой, детеныш тигрона поднял голову и зарычал; это был высокий и восторженный звук.

Пришлось потрудиться, чтобы обнаружить желтовато-серого Грейторна. Инстинкт подсказывал Тарлану, что волк должен немного отставать от Филос. После недолгих поисков его предположение подтвердилось. Когда Грейторн увидел их, он тоже поднял голову вверх, коротко тявкнул и снова опустил нос к земле.

При виде его двух товарищей, так тесно связанных с землей, сердце Тарлана наполнилось гордостью. Но он велел себе не давать волю чувствам. Он здесь не для того, чтобы развлекаться полетами, и это не детская забава.

У него была задача – найти сестру.

Чем больше он думал об Элоди, тем сильнее его злила мысль о том, что она сидела в ловушке в тех ужасных покоях в башне в замке Вайсеринов. Даже шкаф, полный красивых платьев, не мог скрыть тот факт, что она томилась там в плену, как и он.

«Где ты сейчас? – подумал он. – Чего хотят от тебя эти люди из "Трезубца"?»

Мысль о том, что Элоди может быть несвободна, наполнила Тарлана яростью.

Она и его брат тоже были частью его стаи.

«Настало время объединиться», – подумал он.

Впереди снова зарычала Филос. Тарлан направил Титу вниз навстречу тигрону. Филос выскочила к ним, как только гигантский торрод приземлился в мягкий папоротник, покрывавший поляну.

– Здесь прошли люди, – запыхавшись, выпалила Филос. – Много людей!

И действительно, кто-то прорубил длинную просеку в низкорослом подлеске. Тарлан осмотрел землю, обнаружив следы людей и конских копыт. Колеса оставили извилистую колею, тянувшуюся через всю поляну и снова уходящую в глубину леса, где тропа значительно расширялась.

– Похоже на армию, – сказал он. – Это, должно быть, они!

Подбежал Грейторн с вывалившимся языком.

– Мы видели пепел, – сказал волк на своем гортанном наречии. – Люди разводили костры. Они много чего после себя оставили. Люди такие неряхи.

– Эти следы свежие, – сказала Тарлан. – Тита, зови остальных. Думаю, мы уже близко.

Откинув голову, Тита широко разинула клюв. Ее грудь затрепетала. Грейторн и Филос вздрогнули, но особенно встревожился волк, прижав уши к голове. А Тарлан ничего не услышал. Торрод кричал долго, но звук был таким высоким, что мало кто из животных мог его уловить. Он распространялся на многие километры и содержал в себе единственное и явное послание:

– Быстро сюда!

Им не пришлось долго ждать. Бесшумно появились Нашин и Китин, которые вели разведку во всех направлениях, чтобы расширить район поисков. Тита и Тарлан встретили их в воздухе, и вся группа поднялась достаточно высоко, чтобы еще раз оглядеть лес.

След, который они видели на земле, с воздуха ни с чем нельзя было перепутать. Достаточно широкий, чтобы его можно было назвать дорогой, он глубокой бороздой пролегал сквозь деревья по направлению на север. По этой дороге что-то двигалось – змеей вилась колонна людей и лошадей под яркими зелеными флагами, которые выделялись на фоне более темных листьев.

Армия.

«Трезубец».

Тарлан почувствовал, как внутри него закипает возбуждение. После трех дней поисков они нашли ее!

– Оставайтесь здесь! – крикнул он Филос и Грейторну. – Не попадайтесь на глаза. Тита, Нашин, Китин, вперед!

– Они видят, – предупредила Нашин, когда Тита устремилась вперед.

– Мы сделаем круг за тем рядом сосен, – сказал Тарлан. – Если мы полетим низко, мы сможем разведать местность так, чтобы они нас не заметили.

Тита взяла курс, прячась за всеми укрытиями, которые только могла найти. Иногда она летела так низко, что концы ее крыльев подметали землю. Два других торрода следовали за ней, распушив перья, чтобы производить как можно меньше шума. Когда они приблизились, Тарлан затаил дыхание, вглядываясь через решетку переплетенных веток, отделявших их от движущейся маршем армии. Где она?

– Хэй! – прокричал голос прямо перед ними. Раздался пронзительный звук рожка, разорвавший тишину леса. Двое мужчин в куртках, увешанных маскировочной листвой, бежали им наперерез. Увидев торродов вблизи, они практически замерли на месте, но затем стали подталкивать друг друга вперед.

Колонна войск остановилась. Солдаты стремительно занимали позиции. Лошадей поставили в круг, а их всадники вытащили мечи и подняли вверх пики, готовясь отразить атаку.

– Уже нет смысла прятаться, – сказал Тарлан. – Давайте посмотрим, с кем мы имеем дело.

Направив Титу вверх через полог леса, Тарлан повел торродов в открытое пространство над войском. Набравшись опыта после встречи с лосиными охотниками в Яласти, он проследил, чтобы они летели высоко и вне досягаемости стрел. Мгновение спустя он порадовался своему решению, когда из середины колонны выдвинулась шеренга лучников; их луки были натянуты и нацелены прямо на стаю торродов.

– Много людей, – сказала Тита. – Много лошадей. Тарлану пришлось согласиться. «Трезубец» оказался намного больше, чем он себе представлял. Его сердце сжалось от дурного предчувствия. Торроды сыграли главную роль в освобождении деревни от нападавших солдат лорда Вайсерина, но сейчас…

В голове колонны наблюдалось суматошное движение. Вооруженные люди верхом на лошадях сгрудились вокруг одинокого всадника, образовав защитный кордон вокруг него.

Или ее.

– Опустись ниже, Тита, – сказал Тарлан. – Я должен взглянуть. Нашин, Китин, оставайтесь здесь.

Когда торрод полетел вниз, Тарлан развел руки в сторону, показывая, что у него нет оружия. Во рту у него пересохло от вида лучников, следивших за их спуском.

Как только они достаточно приблизились, таинственный всадник закинул голову назад, и Тарлан неожиданно обнаружил, что смотрит в глубокие черные глаза девочки примерно его возраста.

«Нет, – подумал он, – она в точности моего возраста».

Хотя она носила такую же зеленую форму, что и все остальные члены «Трезубца», в этой девушке было что-то необычное. В том, как она сидела в седле, чувствовалась некая надменность. В ее глазах читалось удивительное сочетание страха и отваги. Ее золотисто-рыжие, как и у Тарлана, волосы свободно трепетали на ветру, словно жили своей собственной жизнью.

– Девушка – ты, – сказала Тита. Обычно голос торрода звучал сухо и невыразительно. Но в этих двух простых словах Тарлан расслышал нотки удивления.

– Элоди! – закричал он. – Элоди! Элоди!

Ее имя сорвалось с его губ, как если бы оно было запечатано внутри него в течение многих лет. Так и было: всю свою жизнь он ждал, чтобы его прокричать.

Сейчас они были достаточно близко, чтобы услышать скрип тетивы, когда лучники натянули ее, приготовившись к выстрелу.

– Я не причиню вам вреда, – прокричал Тарлан, не будучи до конца уверенным, что говорит правду. – Все, что я хочу, – видеть свою сестру!

Элоди от изумления открыла рот. Молодой человек со шрамом на лице, сидевший верхом на лошади рядом с ней, протянул руку к лучникам.

– Придержите оружие! – приказал он. Затем обратился к Тарлану. – Кто ты такой?

– Меня зовут Тарлан! Элоди – моя сестра!

В колонне послышались удивленные возгласы. Тарлан почувствовал неявное удовлетворение от того, что привлек их внимание и не получил ни одного выстрела. Но он явственно осознавал, что по меньшей мере пятьдесят стрел направлены прямо в грудь Титы.

– Это громкое заявление, молодой человек, – отозвался всадник, который, несмотря на юный возраст, скорее выглядел как командир, а не как обычный солдат. – И я соглашусь, что ты на нее похож. Я Фессан, глава «Трезубца», и я верен девушке, которую ты называешь сестрой. Можешь доказать, что говоришь правду?

– Это правда, – Тарлан облизал губы. У него не было желания втягиваться в спор. Только действуя, можно освободить его сестру и приблизиться на шаг к тому, чтобы полностью укомплектовать свою стаю.

– Это ты так говоришь! – прокричала Элоди, выехав на лошади из строя. Ее черные глаза блестели. – А доказать сумеешь? У тебя есть вот это?

Она вытянула из-под туники сверкающий зеленый драгоценный камень и подняла его в воздух.

Живот Тарлана скрутило узлом. Он открыл рот, чтобы заговорить, но ничего не вышло.

Он такой же, как мой!

Чем еще можно доказать, что он и эта девушка состоят в родстве?

Но предъявить это доказательство он не мог. Сердце упало, когда он вспомнил о лорде Вайсерине, который глядел ему вслед во время побега и похвалялся, что сокровище по-прежнему у него. Неудивительно, что Тарлану страшно не хватало этого камня.

– Я его потерял, – выпалил он, слишком хорошо понимая, как беспомощно это звучит. – Но я твой брат. Ты должна мне верить.

– Самозванец!

Тарлан не увидел, кто выстрелил, но прежде чем он успел ответить, стрела просвистела рядом с его головой. Он ухватился за перья Титы и, дернув, резко пустил ее по кругу, как раз вовремя, чтобы уклониться еще от трех пущенных рядом стрел. Он зарычал, издав первобытный животный звук. Эти люди делали вид, что им нравятся слова, но они всегда на самом деле хотели драться.

– Нашин! – закричал он, подняв голову к небу. – Китин!

Тита завизжала, когда он пустил ее по кругу, готовясь броситься вниз на лучников. На земле люди прижали руки к ушам. Элоди молча и с восхищением смотрела в небо.

– Стоп! – крикнул Фессан, проскакав верхом вдоль шеренги лучников. – Стоп, я сказал! Я не допущу, чтобы здесь сегодня пролилась кровь.

Тарлан потянул Титу за перья, выведя ее из виража над землей практически на уровне деревьев. Когда она зависла в свободном полете, на них пали тени двух других торродов.

– Подождите! – сказал Тарлан, подняв руку. – Пока не нападайте.

Нашин и Китин встали в строй по обе стороны от Титы. Их огромные золотые крылья били по воздуху в медленном угрожающем ритме. При виде их ряды «Трезубца» еще больше вооружились; колонна по всей длине ощетинились мечами и копьями, как жесткая шерсть на загривке у злющего зверя.

– Дайте им приземлиться, – приказал Фессан. Элоди повернулась к колонне.

– И опустите оружие! – крикнула она. – Все!

С явной неохотой лучники опустили луки и спрятали стрелы назад в колчаны. Постепенно напряжение в войске спало. Тарлан поразился, какой очевидной властью обладала его сестра над этой армией.

– Сейчас безопасно, – сказала Тита.

Тарлан волновался, не было ли это ловушкой, но уверенность торрода внушила ему надежду. Стоило ли рисковать?

Один взгляд на нетерпеливое лицо Элоди сказал ему, что можно рискнуть всем.

– Вниз, Тита! – сказал он. – Медленно и осторожно. Не тревожь их.

Оставив своих товарищей кружиться над головами воинов, они приземлились рядом с Фессаном. Когда Тарлан спрыгнул со спины Титы, Фессан спешился. Тарлан стоял, чувствуя, как напряглось все его тело, пока командир «Трезубца» обошел его кругом.

– У тебя ее лицо, – сказал он удивленно. Он распахнул воротник туники Тарлана. – Твоя кожа сильно загорела, если не считать этих полос. Когда-то ты носил что-то на шее.

– Драгоценный камень, как я и говорил, – ответил Тарлан. Он хотел казаться дерзким, но вся его злость ушла.

– Скажи мне еще раз, кто ты такой. Тарлан выпрямился во весь рост.

– Я Тарлан из Яласти. Я пересек Ледяную пустошь, чтобы оказаться здесь. Я вожак моей стаи. И я брат Элоди.

– Да, – сказал Фессан, – я верю, что ты ее брат. Он слегка повернулся и благодаря такой уловке мог обращаться как к Тарлану, так и к следящей за ними толпе.

– Мы не собираемся причинять вред твоей сестре, – заявил Фессан. – Мы защищаем ее, так же, как будем защищать тебя, Тарлан. Ты второй из тройни, и мы не успокоимся, пока ты и Элоди не воссоединитесь со своим пропавшим братом. Нами движет не только сила оружия, но и сила пророчества. Твое появление удвоило нашу надежду, Тарлан, – надежду на то, что мы свергнем жестокого короля Торонии и вернем в королевство мир, которого оно заслуживает.

Он сделал паузу. Тарлан задержал дыхание, ожидая, что раздадутся одобрительные возгласы. Вместо этого повисла выжидательная пауза.

Фессан снова заговорил, на этот раз понизив голос так, чтобы только Тарлан мог его слышать. Буквально на секунду остальной мир исчез.

– Ты присоединишься к нам? – спросил Фессан. Выражение лица молодого человека было столь серьезным, его взгляд – столь пристальным, что Тарлан застыл как вкопанный, будто его пронзила одна из стрел, выпущенных лучниками. Внезапно он осознал бескрайность окружавшего их леса и всего остального королевства за лесом, небес над ним и невидимого потустороннего мира внизу. Чем были людские дрязги из-за короны по сравнению с этим?

– Я не хочу… – начал он.

– Тарлан!

К нему бежала Элоди, внезапно и бесповоротно заслонив собою все остальное. Ее лицо было залито слезами. Широко раскинув руки, она заключила его в долгие и крепкие объятия. Ее грудь прижалась к его груди и вздымалась с каждым вздохом, прерываемым рыданиями. Он сомкнул руки у нее за спиной, удивляясь той силе, которая их притянула, и обнял девочку.

Наконец они оторвались друг от друга. Она схватила его за плечи, слегка отодвинулась и с удивлением вгляделась в его лицо. Ее глаза сияли.

– Я не хотела верить, что ты существуешь! – рассмеялась Элоди. Ее голос звучал очень знакомо. Как это могло быть, ведь они никогда не встречались? – Когда я впервые услышала о тебе, я так рассердилась… Можешь себе представить? Но с тех пор, – ее лицо стало жестким, – случилось многое, Тарлан. Теперь ты здесь… я чувствую себя так, как если бы я обрела саму себя.

Тарлан снова повторил про себя то, что он собирался сказать. Мне не нужна ваша война. Просто дайте мне уйти вместе со своей сестрой. Оставьте нас в покое. Теперь эти слова казались ему резкими.

– Я рад, что я здесь, – произнес он.

– Ну? – спросила Элоди, взглянув на Фессана. – И что же ты?

– Что? – удивился Тарлан.

– Присоединишься к нам?

Внутри что-то сломалось. Треснуло, как зимний лед, который оставили на летнем солнце. Что бы это ни было, оно раскололось на бесчисленное множество мелких осколков, которые таяли и незримо вытекали из него.

Это то, чего хотелось бы Мирит.

– Да, – сказал он, – но при одном условии.

– Условии? – спросил Фессан.

– Моя стая тоже идет с нами. Элоди выглядела озадаченной.

– Стая?

Тарлан свистнул. Сразу же из соседних зарослей выскочили Филос и Грейторн. Конечно же, они проигнорировали его указание держаться на расстоянии.

Тарлан усмехнулся. Он был доволен.

При виде животных несколько человек закричали. Один из бойцов поднял лук, но снова опустил его, когда тигрон и волк запрыгали у ног Тарлана.

Тарлан махнул Нашин и Китину, чтобы они опустились. Мягко ударившись когтями о землю, они приземлились на тропу рядом с ним. Соединившись, три торрода собрались в группу, тихо воркуя на языке, который мог понять только Тарлан.

– Да, мы идем с ними, – сказал он своей стае. – Мы идем с Элоди.

– Ты можешь с ними говорить? – удивленно спросила Элоди.

– Да. – Тарлан почувствовал прилив гордости. – Они и твоя стая, – сказал он.

Вот теперь раздались радостные крики. Они начались в голове колонны и прокатились по ней до самого дальнего конца. В воздух снова взметнулось оружие, но на этот раз не с угрозой, а с торжеством. Тарлан гладил Филос по спине и чесал Грейторна за ухом, не отрывая глаз от сестры. Неужели улыбка теперь навсегда задержится на его лице?

– Двое из трех с нами! – прокричал Фессан и поднял руку, утихомиривая толпу. – Мы знаем, что третий ждет нас в Идиллиаме. Поэтому мы идем на Идиллиам! Мы идем за пророчеством! Мы идем за королевством! Мы идем за короной трех!