Текст книги "Призрак мальчика в пижаме"

8
Подтверждение

Они ехали по центру Ладлоу. Корделия смотрела в окно. Перед «Уютным завтраком у Лили» было припарковано несколько стареньких пикапов, но в целом городок выглядел пустынным. Натянутый поперёк улицы баннер извещал, что до «Праздничного фестиваля Ладлоу» остаётся всего несколько недель.

Движения на улице не было. Тут никогда не бывает нормального движения.

– А что, миссис Мэйчен всегда устраивает дополнительные занятия так рано? – спросил мистер Лю, когда они остановились на единственном в городе светофоре.

– Э-э… я точно не знаю. Надо будет спросить.

Корделия отвернулась, чтобы папа не увидел её виноватого лица. На самом-то деле она ходила не на дополнительные по математике (хотя они бы ей очень не помешали). Она просто соврала родителям, чтобы её отвезли в школу в неурочное время. Корделии хотелось удостовериться, что то, что произошло с человеком с газетой, не было случайным совпадением. А для этого нужно было попасть в здание до того, как приедут остальные школьники.

– Какая она молодец! – сказал мистер Лю. – Немногие учителя стали бы так рано приезжать на работу, только чтобы позаниматься с учениками.

– Угу, – сказала Корделия. – Миссис Мэйчен лучше всех.

Мистер Лю посмотрел на неё странно.

– Не ты ли на той неделе говорила, будто её класс – это место, «где останавливается время и умирают улыбки»?

– Ну, с тех пор я к ней привыкла…

Под глазами у папы темнели синие круги. Он вчера опять за полночь висел на телефоне, разговаривая с бабушкой и дедушкой. Из-за стенки Корделии было слышно то, что говорил папа. Её китайский был не настолько хорош, чтобы разбирать каждое слово, но общий смысл она поняла: найнай и йейе хотели, чтобы они вернулись в Сан-Франциско, а папа настаивал на том, что теперь их дом – Ладлоу. Началось всё с обычного разговора, а закончилось бурным спором.

– Я рад видеть, что ты интересуешься своей новой школой, – сказал мистер Лю, когда они проехали центр городка и набрали скорость. Небо над далёкими горами было исчерчено сиреневыми полосками. – А то мы с мамой из-за тебя переживали.

– Да всё нормально, – сказала она.

– Друзей-то ты завести успела?

«Мои друзья в Сан-Франциско!» – бросила было Корделия – но сдержалась. Хватит с папы и бабушки с дедушкой.

– Ну, кое-кого завела, – сказала она.

Мистер Лю улыбнулся.

– Отлично! – сказал он. – Мы были бы очень рады с ними познакомиться. Зови их в гости!

– Ну, посмотрим, – сказала Корделия. Они затормозили перед школой Тени. Мистер Лю окинул взглядом почти пустую парковку.

– Ты уверена, что стоит тебя тут оставлять так рано? – спросил он.

– Ага! – ответила Корделия и проворно выскользнула из машины, пока папа не передумал. – Спасибо, что подвёз!

Едва войдя в школу, Корделия услышала раскатистый хохот, доносящийся из канцелярии. Вообще учеников в школу так рано не пускали – и она сомневалась, что кто-то из сотрудников купится на её сказки про «дополнительные по математике», – поэтому она припустилась по коридору, пока никто не заметил, что она здесь.

И не успела Корделия свернуть за угол, как чуть не налетела на доктора Рокени.

– Ой, простите! – воскликнула Корделия.

– Ничего страшного, – улыбнулась доктор Рокени. Даже сейчас, в такую рань, она ухитрялась выглядеть изящной и элегантной: серая юбка-карандаш, тёмно-синяя блузка, очки в оправе в турецкий огурец. – Ах ты, ранняя пташка! Что, на репетицию хора?

Корделия молча кивнула, ухватившись за предложенное оправдание.

– Хм, – с задумчивым видом сказала доктор Рокени, – а ведь если так подумать, до хора ещё двадцать минут…

– Ну, папе пришлось меня привезти пораньше, а то бы он на работу опоздал, – объяснила Корделия. Хотя бы это была правда. – Я знаю, что ученикам в школу так рано приходить не положено, но на улице такая холодрыга…

– Кому ты рассказываешь? – сказала доктор Рокени. – Я так и не привыкла к здешнему климату. С ноября по март у меня постоянно такое ощущение, будто я дрожу от холода. Давай так: я не стану выгонять тебя на холод, а ты за это составишь мне компанию во время моего утреннего обхода, как минимум до начала репетиции.

И добавила в качестве объяснения:

– Я предпочитаю проверить всю школу, пока ещё никого нет, убедиться, что не случилось чего-нибудь такого, с чем надо немедленно разобраться.

– Здорово! – сказала Корделия. Ей в самом деле понравилась идея обойти школу с доктором Рокени – а потом у неё останется ещё полно времени на то, чтобы провести свой эксперимент, прежде чем приедут другие школьники.

– Уже два месяца учебного года позади! Даже не верится, – говорила доктор Рокени, стремительно цокая каблуками. Корделии приходилось чуть ли не бежать трусцой, чтобы не отставать. – Ну, и как тебе в школе Тени?

– Нормально.

– Друзей найти успела? Я вижу, ты много общаешься с Агнесой Мэйтсон.

– Агнеса классная.

– Очень приятно слышать, – сказала доктор Рокени. – Этой девочке так нужны друзья! Что, всё ещё скучаешь по солнечной Калифорнии?

– Каждый день. Там всё было… намного проще.

– Как я тебя понимаю! – ностальгически вздохнула доктор Рокени. – Прежде, чем я устроилась работать в школу Тени, я жила в Париже. Моё самое любимое место в мире! Я и представить не могла, что когда-нибудь оттуда уеду.

– А почему же вы уехали?

– По семейным делам, – сказала доктор Рокени. – Не всегда мы сами выбираем, какой жизнью жить, Корделия. Иной раз и за нас выбирают. Но ты это, наверно, понимаешь не хуже любого другого.

Они все шагали и шагали по коридорам, болтая о том о сём. Проходя мимо одного из кабинетов словесности, доктор Рокени заметила эссе, упавшее с доски объявлений. Она подняла его, чуть не дотронувшись до ноги стоявшего рядом призрака: девочки в форме Малой бейсбольной лиги с надписью «Bearcats» на груди.

– Откуда же оно упало? – спросила доктор Рокени, не обращая внимания на девочку.

Корделия сглотнула, изо всех сил стараясь не обращать внимания на привидение.

– Отсюда, наверно, – предположила она, указывая на свободное место на доске.

– Да, точно! – кивнула доктор Рокени. Она выудила из кармана кнопку и повесила эссе на место. – Надо тебе сказать, половина моей работы состоит в том, чтобы следить за этими досками.

Она посмотрела на часы.

– Ну что ж, Корделия, спасибо, что составила мне компанию. А теперь, наверное, тебе пора на хор.

– Было очень приятно с вами пообщаться! – сказала Корделия, помахала на прощание и пошла прочь.

– Корделия! – окликнула её доктор Рокени. – Музыкальный класс-то вон в той стороне!

– Ой! – сказала Корделия и повернула обратно. – Извините! Я тут до сих пор плутаю.

Доктор Рокени улыбнулась.

– Не переживай. Привыкнешь ещё.

Миновав два лестничных пролёта и один раз свернув не туда, Корделия наконец нашла женщину, которая смотрелась в старинное зеркало. Электрические бра ещё не включили, поэтому Корделии пришлось обходиться солнечным светом, сочащимся сквозь шторы. Света было достаточно, чтобы разглядеть, что бледное лицо привидения выглядит расстроенным и раздосадованным: как будто её собственное отражение – это головоломка, которая никак не складывается.

Корделия достала из своего туго набитого рюкзачка набор косметики.

Набор ей подарила тётя Эйлин, преуспевающая риелторша, которая всё никак не могла дождаться, когда же её единственная племянница наконец вырастет. Набор до сих пор был затянут в плёнку. Теперь Корделия содрала упаковку, достала губную помаду и подкатила её к женщине перед зеркалом. Привидение огляделось по сторонам с растерянным видом, как будто ей в дверь позвонили, она открыла, а на крыльце никого. Она наклонилась за помадой. Её рука не прошла сквозь серебристую трубочку, но сжать её в пальцах женщина тоже не могла. Руки у неё как будто бы окоченели. Самое большее, что она могла – это подталкивать помаду кончиками пальцев.

Женщина раздражённо фыркнула и снова принялась разглядывать своё отражение.

«Это почти то, что ей нужно, – подумала Корделия. – Но не совсем».

Корделия попробовала подводку для глаз – с тем же результатом, – потом пузырёк с розовым лаком для ногтей. На этот раз рука призрака прошла сквозь пузырёк. Женщина поджала губы, как будто заподозрила, что кто-то шутит с ней жестокие шутки, и в гневе сделала несколько шагов в сторону Корделии.

«Лак для ногтей совсем не годится, – поняла Корделия. – Холоднее…»

Она застыла совершенно неподвижно и заставила себя отвести взгляд, пока опасность не миновала. Как только женщина снова принялась глядеться в зеркало, Корделия решила попробовать ещё разок.

Она подошла настолько близко, насколько осмелилась, и подвинула к женщине по полу компактные румяна. Призрак заулыбался и схватил румяна так же уверенно, как любой живой человек. Женщина достала кисточку и тотчас же принялась накладывать румяна на свои восковые щёки.

«Ну да! – сообразила Корделия. – Она же такая бледная! Разумеется, ей в первую очередь нужны были румяна. Надо быть наблюдательней!»

Через несколько секунд над женщиной возник чёрный треугольник. На этот раз, когда дверь отворилась, за ней оказался не свет очага, а яркие, сверкающие огни вечеринки. В то время, как свет человека с газетой был тёплым и уютным, в самый раз для того, чтобы почитать книгу в кожаном переплёте морозным зимним вечерком, эти огни сулили танцы и веселье. Корделии даже послышались вдали грохочущие басы.

«Они отправляются в разные места!» – подумала Корделия.

Женщина всплыла вверх и исчезла. Нет, Корделия пока ещё многого не понимала, но одно она теперь знала точно: с человеком с газетой им не просто повезло. Она догадалась, как помочь призракам.

– Ну, – спросила она, – и кто следующий?

9
Светлые ключики

Все трое встретились за школой на большой перемене. Бенджи было не по душе, что у него отняли время, отведённое для футбола, но Агнесе после уроков надо было в местный колледж на занятия для особо одарённых, так что она задерживаться не могла. Кроме того, Корделии не терпелось поделиться новостями про леди с румянами. И как только они остались одни, она взахлёб рассказала обо всём, что произошло утром. Она ожидала поздравлений и рукопожатий, а может, даже и аплодисментов.

Но друзья смотрели неодобрительно.

– Зря ты так, – сказал Бенджи, подбивая мяч в воздух коленками. – Это было слишком опасно.

– Я согласна, – кивнула Агнеса. – Мы ещё слишком многого не знаем об этих привидениях. А вдруг эта женщина набросилась бы на тебя, если бы ты ей подсунула не тот предмет?

Бенджи кивнул.

– Впредь надо будет решения принимать совместно, – сказал он.

Корделия, не веря своим ушам, обвела взглядом Бенджи и Агнесу.

– Ну что ж, я рада, что вы так хорошо сошлись… – буркнула она.

Корделия выдохнула облако пара и натянула на уши шерстяную шапочку. Ещё даже День благодарения не наступил, а на улице уже такой холод, какого она в жизни не видела! Корделия куталась в зимнюю куртку, в шарф, натянула перчатки… Агнеса была в лёгонькой курточке. Бенджи – в шортах.

«Странные они какие-то», – дрожа, думала Корделия.

– Ну, сделанного не вернёшь, – сказала Агнеса. – И в любом случае было только логично попытаться освободить ещё одного призрака. В экспериментах всегда полагается многократно перепроверить свою гипотезу, чтобы убедиться, что твои выводы верны.

– Что именно нам стало известно? – спросил Бенджи, по очереди подбивая мяч то одной, то другой ногой. – Что каждому призраку нужен особый предмет, чтобы отправить его… ну, туда? Что там его ждёт за треугольником?

– Я так думаю, для каждого призрака это место своё, – сказала Корделия. – То, где им будет хорошо. Человеку с газетой нужно было спокойное место, где можно почитать. Женщина хотела туда, где весело и шумно…

Корделия улыбнулась: название лежало на поверхности.

– Треугольник отправляет их в их светлое место. Или… или просто в Свет. Так короче, лучше запоминается.

– Пусть будет «Свет», мне нравится, – сказал Бенджи. – Ну ладно, раз уж мы взялись придумывать названия – как назвать те предметы, которые отсылают призраков туда, куда им надо? Должны же и они как-то называться.

Они некоторое время спорили на эту тему. Агнеса настаивала на ПОО – «призракоосвобождающие объекты», но Корделия с Бенджи считали, что это слишком смахивает на название какого-нибудь школьного теста. Поскольку предметы открывали вход в Свет, Корделия предложила вместо этого назвать их «ключиками». «Светлыми ключиками», уточнил Бенджи. И как только он это сказал, все трое сразу поняли, что это и есть самое подходящее название.

Агнеса восторженно захлопала в ладоши.

– Ой, как здорово! – воскликнула она. – Давать названия – это очень важно! Это ещё один способ сохранять организованность. Я добавлю колонку с заголовком «Светлые ключики» в табличку, которую я создала в гугл-доках.

– Ты табличку создала? – переспросила Корделия.

– В любом долговременном эксперименте главное – с самого начала соблюдать организованность, – с серьёзным видом объяснила Агнеса. – Я вам её расшарю, чтобы вы тоже могли добавлять информацию по мере поступления. Там отдельная строка для каждого призрака, наиболее важные данные: местонахождение, одежда, возраст, внешность, наблюдаемые действия. Судя по результатам первых двух экспериментов, эти духи явно стараются дать как можно больше намёков о том, какой светлый ключик им требуется. Человеку с газетой нужны очки. Женщине, глядящейся в зеркало, нужна косметика. Довольно очевидно.

– Они просят помощи, – сказала Корделия. – Как потерпевший кораблекрушение моряк, который включает маячок и размахивает руками.

– А может быть, это от них вообще не зависит, – предположил Бенджи. – Может быть, им кто-то пытается помочь, какой-нибудь ангел-хранитель…

– А как вы думаете, все ли светлые ключики будет так просто угадать, как первые два? – спросила Агнеса.

Корделия с Бенджи дружно замотали головами.

– Мужчина в сером костюме просто смотрит в окно, – сказал Бенджи. – Тут опереться особо не на что. Ему может быть нужно что угодно.

– И с мальчиком в спортзале то же самое, – добавила Корделия. – На нём пижамка. Это наводит на некоторые мысли, но нужно будет это проверить, чтобы убедиться.

Корделия заметила, что Агнеса смотрит на них с лёгкой завистью, как будто они рассказывают про праздник, куда её не пригласили. «Она же не видит призраков, – напомнила себе Корделия. – Нужно следить за тем, что и как мы говорим, чтобы она не чувствовала себя не у дел».

– А как ты думаешь, это для всех призраков должно работать? – спросила Корделия у Агнесы нарочно, чтобы та не чувствовала себя в стороне. – У каждого ли есть свой светлый ключик?

– Давайте исходить из этого, пока не выяснилось, что это не так, – сказала Агнеса. – Всё дело в том, чтобы вычислить, что именно нужно. Вот почему вам следует их описывать как можно подробнее.

Агнеса отвела глаза.

– Это же единственное, чем я могу вам помочь…

– А я могла бы попробовать их нарисовать! – предложила Корделия.

– Отлично! – сказала Агнеса. – Ты их нарисуй, а Бенджи пусть заполнит табличку.

– Как, опять домашка?! – воскликнул Бенджи. – Да ещё про призраков?!

– Ну извини, – сказала Агнеса. – Корделия говорит, что моя задача – «во всём разобраться». А если мы в самом деле хотим понять, что же происходит, необходимо собрать как можно больше информации. Это единственный способ узнать, есть ли тут какие-то закономерности.

– По-моему, идея блестящая! – сказала Корделия.

Агнеса густо покраснела.

– И ещё одно, – сказала она. – Вроде бы кто-то из вас упоминал, что одни призраки выглядят светонепроницаемыми, а другие светопропускающими?

– Это был не я, – ответил Бенджи. – Я и слов-то таких не выговорю.

– Ну, что некоторые призраки полупрозрачные, но не все.

– А-а! – кивнул Бенджи. – Ну да, это я говорил. Действительно, со временем призраки почему-то постепенно исчезают. Вот, скажем, та девочка на третьем этаже, в велосипедном шлеме. Она с сентября уже немного поблёкла. А когда я вернулся в школу после летних каникул, некоторые призраки вообще исчезли.

– Но ведь это же хорошо, разве нет? – спросила Корделия. – Это значит, что они сумели вырваться сами…

– Ну, не знаю, – ответил Бенджи. – Вот человек с газетой точно отправился в какое-то хорошее место. Это было видно, когда он проходил сквозь треугольник. А те, которые исчезают – они что-то не выглядят особенно довольными. Такое впечатление, что они как будто больны…

Он развёл руками.

– Но ведь это же ерунда какая-то, верно? Ну как мертвец может заболеть?

– Пока что какие-то выводы делать бессмысленно, – заметила Агнеса. – Для начала нам нужны более точные данные. Давайте составим шкалу степени видимости каждого привидения, чтобы можно было определять, кто из них вот-вот исчезнет. Что-нибудь несложное. Скажем, от одного до трёх, где один – это когда призраки выглядят как мы с вами, а три – это когда они уже почти невидимы.

– Наверно, первым делом надо помочь трёшкам, – сказала Корделия. – Раз они ближе всего к тому, чтобы исчезнуть.

Агнеса кивнула.

– Я добавлю в табличку соответствующую колонку, – сказала она.

– Ещё больше домашки! – буркнул Бенджи.

– Ладно, не ной! – сказала Корделия. – Ведь мы же единственные, кто способен помочь этим несчастным. Мы должны им помочь!

Лицо Бенджи сделалось серьёзным.

– Ну да, я знаю, – сказал он.

Воцарилось молчание: все трое раздумывали над тем, какая ответственность на них свалилась. Это тебе не разбор книги к четвергу сдать, не баночку от йогурта в мусор кинуть…

«Тут дурака валять нельзя. Это слишком важно!»

Корделия пожалела, что с ними нет кого-нибудь из старших, кто мог бы сказать, правильно они все делают или нет. «Может, всё-таки попробовать потом рассказать ещё раз маме с папой. Или доктору Рокени…» Но ведь директор им, скорее всего, не поверит. А если поверит, может выйти ещё хуже: взрослые тут же возьмут дело в свои руки и детей от этого отстранят «ради их же блага». А этого Корделии не хотелось. Да, все эти призраки были жуткими и пугающими, но её новая жизнь впервые за всё это время сделалась интересной!

10
Обед

За следующие несколько недель им удалось освободить ещё восемь призраков.

Иногда со светлым ключиком ошибиться бывало трудно. Старухе, которая делала подметающие движения в актовом зале, в самом деле нужна была щётка. Стоило ей коснуться той щётки, которую подсунула Корделия, над нею сразу возник чёрный треугольник и из него на сцену хлынули лучи солнечного света. Другие светлые ключики требовали более пристального внимания, но всё равно были довольно очевидны. Девочка, обитающая в подсобке на третьем этаже, таскала рюкзачок, увешанный плюшевыми слониками. Корделия углядела пластмассовый карабинчик, на котором раньше висел ещё один слоник, и притащила ей замену. Девочка расплылась в улыбке и добавила его к своей коллекции. Её Свет отливал зеленью африканских саванн.

Корделия и её друзья отмечали каждый раз, как им удавалось освободить призрака – обычно мороженым, купленным в автомате в столовой. У каждого из них радость имела свой оттенок. Бенджи испытывал облегчение оттого, что в школьных коридорах стало одним призраком меньше. Агнеса – интеллектуальное удовлетворение от успешно решённой загадки. Радость Корделии была сильнее всех, быть может, оттого, что это был для неё совершенно новый опыт: неподдельный восторг человека, который творит добро, ничего не ожидая взамен.

Увы, не всегда всё оказывалось так просто.

Некоторые привидения не давали никаких подсказок насчёт того, какой светлый ключик им нужен. Мужчина в сером костюме. Угрюмый подросток, сидящий на полу в канцелярии. Высокая женщина, которая просто дремала.

«Что же им нужно? – гадала Корделия бессонными ночами, глядя в потолок. – И как мне им помочь?»

Успехи их группы приносили Корделии кратковременное ощущение экстаза, зато неудачи загоняли её в уныние на насколько дней.

Они рассортировали всех призраков по шкале видимости Агнесы и постарались сделать всё, что можно, для трёшек – тех, кто был ближе всего к тому, чтобы покинуть мир навсегда. Одна из них была старшеклассница, которую даже и разглядеть-то было трудно, если не знать заранее, что она там есть, как созвездие в ночном небе. Поскольку она была в шортах и тёмных очках, они решили, что светлый ключик девушки должен иметь какое-то отношение к пляжу. Ребята перерыли всё своё имущество – теперь им регулярно приходилось это делать, – и подсунули девушке наполовину использованный тюбик крема от загара, купальник и полотенце. Тюбик её рука прошла насквозь, он даже не шевельнулся. А на два других предмета она даже внимания не обратила.

Тогда это Корделию не особо расстроило. Не так уж часто удавалось определить светлый ключик с первой попытки. Она была уверена, что они устроят мозговой штурм и придумают что-нибудь получше.

А на следующий день девушка исчезла.

Корделия представления не имела, что это значит на самом деле. Исчезла, и всё. Но это было совсем не то же самое, как тогда, когда призраки уходили в Свет. Корделии казалось, будто девушка умерла ещё раз. И сейчас это была её вина.

Однажды утром, в середине декабря, Корделия с папой ехали в школу. На земле лежал тонкий слой свежевыпавшего снега.

– Ну, и как твои дела с миссис Мэйчен? – спросил мистер Лю. – А то, я смотрю, ты всё занимаешься-занимаешься, а оценки у тебя лучше не становятся…

Хорошо, что папа не отрывал глаз от дороги! Иначе бы он непременно заметил ужас, промелькнувший у неё на лице.

– Нет-нет, эти занятия мне очень помогают! – сказала она. – Я знаю, оценки у меня по-прежнему не очень, но без дополнительных занятий я бы, наверное, совсем скатилась…

– Может быть, нам стоит встретиться с учительницей и всё это обсудить?

– Не надо! – сказала Корделия, пожалуй, чересчур поспешно. – Всё в порядке. Всё под контролем!

Мистер Лю покосился на неё. Он в самом деле смотрел с подозрением, или это у неё уже паранойя?

– Ну ладно, – сказал он. – Подождём ещё немного.

Он принялся постукивать пальцами по рулю в такт музыке, тихонько игравшей по радио.

– А как там твои друзья поживают? А то я давно тебя не спрашивал.

– С ними всё хорошо, – сказала Корделия. – Ой, вчера на обеде смешно было! Бенджи слопал целую тарелку спагетти ложкой, просто чтобы доказать, что он так может. Мы с Агнесой чуть со смеху не лопнули!

Мистер Лю улыбнулся себе под нос.

– Да нет, я имел в виду твоих друзей в Калифорнии, – сказал он.

– А-а! Ну, у них, наверное, всё нормально…

Мистер Лю высадил её на краю тротуара. Корделия вошла в школу, остановилась, потопала ногами, чтобы отряхнуть снег с ботинок, и направилась прямиком в спортзал. Мальчик перестал плакать сразу, как только она включила свет. Он подошёл к краю трибуны и ждал её, улыбаясь.

– Доброе утро! – сказала Корделия. Она сбросила с плеча сумку и достала деревянный паровозный гудок. – Ну, давай попробуем сегодня это!

Несмотря на ежедневные попытки, Корделия ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы разгадать, какой же светлый ключик нужен малышу. Первое, что пришло ей в голову – это носовой платок, чтобы утереть слёзы. Когда это не сработало, она задумалась над тем, что мальчик одет в пижаму – это выглядело как очевидный намёк, – и переключила внимание на всё, что нужно ребёнку на сон грядущий. За эти несколько недель Корделия предлагала ему стакан молока, кружку с водой, одеяло, подушку, три разных ночника, зубную щётку, зубную пасту, зубную нить…

Ничто не сработало.

Паровозный гудок был последним предметом из серии светлых ключиков, имеющих отношение к поездам. Она приносила ему игрушечные поезда, плюшевые паровозики, игрушечные рельсы и фуражку кондуктора. Корделия положила гудок к ногам малыша и с тревогой наблюдала, как он наклонился к нему. «Ну давай же, – думала она, ломая руки. – Давай!»

Ручонка малыша прошла гудок насквозь.

Другие привидения часто раздражались от таких бесполезных попыток, но малыш радостно захлопал в ладоши, как будто Корделия предложила ему забавную игру.

– А я-то думала, уж это-то наверняка сработает! – вздохнула Корделия, запихивая бесполезный гудок обратно в сумку. Она окинула мальчика взглядом, прикидывая, что принести ему завтра, и обратила внимание на новую деталь: локомотив на его футболке был перечёркнут чуть наискось четырьмя чёрными линиями. «Странно, – подумала Корделия. – Как будто кто-то исчёркал его рубашечку маркером». Может, эти линии были там всегда, а она их просто не замечала? Они были довольно тонкие. «Может, это и ничего не значит, – подумала она. – Да, а как насчёт очков? Их же обычно снимают, когда ложатся спать? А может, он нарочно не стал их снимать, чтобы разглядеть картинки в книжке? А вдруг его светлый ключик – книжка с картинками?!»

Пока Корделия прикидывала, сколько книжек о поездах найдётся в городской библиотеке, малыш уселся на краю своей территории, скрестив ножки, будто в детском садике во время занятий в кругу. Он уставился на Корделию сквозь свои очочки, ожидая, пока она заговорит с ним, как обычно.

– Ты не беспокойся, – сказала Корделия с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. – Рано или поздно найдём мы и для тебя светлый ключик. У нас получается всё лучше и лучше! Вот только вчера мы освободили человека из учительского туалета наверху. Ему нужна была шапочка, чтобы прикрыть лысину.

Малыш зажал рот ручонками и затрясся от беззвучного хохота. Корделия улыбнулась. В такие моменты было проще простого забыть, что мальчуган на самом деле призрак. Поскольку уровень видимости у него был первый, с виду он ничем не отличался от живого ребёнка.

«Но это долго не продлится, если я не угадаю его светлый ключик!» – подумала Корделия.

– Слушай, – сказала она, перестав улыбаться, – у меня плохие новости. Я, наверно, так часто приходить уже не смогу.

Малыш надулся и скрестил ручки на груди. Корделия протянула ему ладонь.

– Ты не подумай, что мне не хочется! – сказала она. – Но, по-моему, мои родители начинают догадываться, что я в школу хожу не на занятия по математике. Если они узнают всю правду, мне тогда вообще приходить не разрешат!

Малыш кивнул с серьёзным видом. Хотя отвечать он не мог, Корделия знала, что он всё-всё понимает. Она не знала точно, почему он отличается от других призраков, которых её присутствие часто смущало и выбивало из колеи. Корделия считала, что растущая способность малыша общаться с ней как-то связана с тем, как много времени она с ним проводит. Что она так или иначе его пробудила.

Иногда, в самые мрачные ночные часы, Корделия гадала, отчего он всё-таки умер. Болел? Или несчастный случай какой-то? В конце концов она каждый раз ударялась в слёзы и чувствовала себя дурой. Зачем вообще об этом думать? Какой смысл? Случившегося ведь уже не исправишь. Теперь она может помочь ему только в одном.

– Жалко, я не знаю, как тебя зовут, – сказала Корделия.

Малыш кивнул: «Мне и самому жалко, что я не помню».

Столовая в школе Тени была довольно крутая – это признавала даже Корделия. Раньше, когда здание было особняком, а не школой, это была танцевальная зала. С высокого, как в соборе, потолка свисала гигантская люстра, а царапины на деревянном паркете только подчёркивали его естественную красоту. В стенах со всех сторон были окна от пола до потолка. С трёх сторон окна выходили в коридоры, а с четвёртой открывался потрясающий вид на Уайт-Маунтинс.

Увидев этот величественный зал, Корделия понадеялась, что тут и кормят как-то по-особенному. Но не тут-то было: еда здесь оказалась ничуть не лучше, чем в её старой школе. Вот уж в этом-то отношении школа Тени и Риджвуд были два сапога пара!

– Ну ты погляди! – воскликнула Корделия, ковыряя вилкой свою лазанью. – Лапша разварилась в кашу, а сыр наполовину не расплавился! Как, вообще, такое могло получиться?

– Лазанью же делают из варёной лапши, – объяснил Бенджи. – Лапшу, наверно, переварили, а лазанью недодержали, вот сыр и не расплавился.

Корделия с Агнесой удивлённо уставились на него через стол.

– А ты что, готовить умеешь? – спросила Агнеса.

– Ну, я же сижу с сестрёнками, когда родители на работе задерживаются, – сказал Бенджи. – Так что да, иногда и ужин готовлю. Ну, ничего особенного. Спагетти, тако и всё такое. Ну, и лазанью пару раз делал. Лазанья вкусная, но возни с ней…

– А разве твоим родителям не положено нанимать няню, чтобы сидеть с детьми? – спросила Агнеса. – Ну, то есть формально ты же ещё маленький…

Бенджи только рукой махнул.

– На фига это надо? Платить по десять долларов в час какой-нибудь старшекласснице, чтобы она сидела на диване и переписывалась со своим парнем? Ещё не хватало деньги на ветер выкидывать. Я и сам справляюсь.

Корделия с трудом проглотила кусок лазаньи. Ей сделалось стыдно. Она-то в жизни не готовила, ну максимум – попкорн в микроволновке. На ней не висит никакой ответственности, никакой домашней работы… А она с самого переезда только и делает, что ноет.

– Мне так хотелось бы сестрёнку! – вздохнула Агнеса. У неё был старший сводный брат – папин сын от первого брака, – но он жил в Бостоне со своей мамой. – Наверно, это так весело…

– Ну-у… – протянул Бенджи и стянул с тарелки у Корделии размякшую картошку фри. – Насчёт «весело» я бы не сказал. Скорее «утомительно». На той неделе я взял и уснул на диване, всё равно что дед какой-нибудь. А София…

– Это которой шесть лет? – спросила Корделия.

– Нет, шесть лет близнецам, – уточнил Бенджи. – А Софии восемь, и она у нас в семье главная хулиганка. Короче, она взяла, подкралась, пока я спал, и…

Он запнулся.

– Даже не знаю, стоит ли про это рассказывать…

– Ну давай, говори уже! – воскликнула Корделия.

– Ну ладно, – сказал Бенджи. – Короче, пока я спал, София взяла и накрасила мне ногти таким лаком с блёстками. Ядовито-розовым.

Корделия с Агнесой дружно прыснули со смеху.

– Ну ладно вам! – сказал Бенджи, хотя и сам заулыбался. – Я потом всю ночь эту фигню с ногтей отмывал. Тёр-тёр водой с мылом… И как вы, девчонки, это делаете?

– Э-э… средством для снятия лака? – сказала Корделия.

Лицо у Бенджи вытянулось.

– А что, так можно было?

Агнеса, которая и так уже хохотала во весь голос, теперь просто захрюкала от смеха – отчего все трое расхохотались ещё сильнее. Другие ученики принялись оборачиваться в их сторону. Миссис Мэйчен, дежурившая в этот день в столовой, уничтожающе воззрилась на них и прижала палец к губам.

Тут вдруг Агнеса перестала хохотать и залилась краской. Корделия поначалу не сообразила почему. Но потом увидела, как Мэйсон пялится на Агнесу и хрюкает, будто свинья. Его дружки истерически ржали.

– Не обращай внимания, – сказала Корделия. – Он просто урод.

– Щас он у меня заткнётся! – сказал Бенджи.

И встал из-за стола. Судя по его мрачному взгляду, он готов был сделать одну из тех глупостей, что обычно делают мальчишки, из-за которой у него будут одни неприятности.