Текст книги "Разоблаченный любовник"

Глава 4

Буч очнулся с мыслью, что кто-нибудь просто обязан закрыть кран. Капающий звук раздражал.

Он с трудом разлепил веки и понял, что капает не вода, а его собственная кровь. Ах… да. Его избили, и теперь он истекает кровью.

Это был долгий-предолгий отвратительный день. Сколько часов его допрашивали? Двенадцать? Казалось, целую тысячу.

Буч попытался сделать глубокий вдох, но несколько ребер оказались сломаны, и он решил, что кислородное голодание предпочтительней очередного взрыва боли. Допрашивающий проявил к нему повышенное внимание, и теперь все тело адски болело. Но по крайней мере, лессер перебинтовал огнестрельную рану.

Чтобы продлить допрос.

Буча утешало одно: ни слова о Братстве не слетело с его губ. Ни единого. Даже когда убийца переключился на ногти и пах. Скоро Буч умрет, но без стыда посмотрит в глаза святому Петру и попадет в рай, зная, что он не предатель.

А может быть, он уже умер и попал в ад? Может быть, там все и происходит? Учитывая низкие поступки, совершенные им на земле, неудивительно, что он очутился в гостях у дьявола. Но почему тогда у его мучителя нет рогов?

Отлично: похоже, он понемногу сходит с ума.

Буч открыл глаза шире, решив, что пора избавиться от чепухи, крутящейся в голове, и вернуться к реальности. Интуиция подсказывала ему, что это последняя встреча с миром в сознательном состоянии, так что надо собраться.

Перед глазами все плыло. Руки и ноги… ага: прикованы. И он все еще лежит на чем-то твердом, на столе. В комнате… темно. Затхлый запах подсказал ему, что он, скорее всего, в подвале. Голая лампочка освещала… ага: инструменты для пыток. Содрогнувшись, Буч отвернулся.

«Что это за звук?»

Неясный рев, делающийся все громче. Еще громче…

Когда шум затих, дверь наверху отворилась, и Буч услышал приглушенный мужской голос:

– Хозяин…

Ответили слишком тихо. И неразборчиво. Затем последовал разговор, кто-то расхаживал из стороны в сторону, заставляя пыль просачиваться сквозь деревянные половицы. Со скрежетом открылась другая дверь, заскрипели ступеньки.

Холодный пот прошиб Буча, он прикрыл глаза и, прищурившись, наблюдал за тем, что на него надвигалось.

Первый мужчина оказался лессером, который его пытал, – этот парень засветился летом в Колдуэллской академии боевых искусств – Жозеф Ксавье, так его звали, если Бучу не изменяла память. Второй был закутан с головы до ног в белые светящиеся одежды, полностью скрывающие лицо и руки. Он походил на какого-нибудь монаха или священника.

Вот только под покровом находился явно не человек Божий. Когда Буч ощутил ауру этого существа, то чуть не задохнулся от отвращения. Что бы ни крылось под белой мантией, оно являло собой зло в чистом виде, которое провоцировало маньяков, насильников, убийц, жестоких родителей. Ненависть и злоба в физическом обличье.

Страх Буча усилился до невероятной степени. Побои он еще мог стерпеть, боль, конечно, ужасная, но впереди маячил поддающийся определению исход – когда остановится сердце. Мантия же скрывала таинства мучений, сравнимых разве с библейскими. Откуда Буч знал об этом? Все его тело бунтовало, инстинкты кричали ему, что надо бежать, спасаться… молиться.

Слова сами пришли ему в голову. «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться…»

Капюшон фигуры в плаще повернулся в сторону Буча, как бесхребетная голова совы.

Буч смежил веки и еще быстрее стал читать про себя псалом 22. Быстрее… нужно заполнить мысли этими словами, быстрее. «Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего…»

– Это тот самый человек?

Отразившийся от стен подвала голос заставил Буча содрогнуться, сбивая с ритма. Звучный, отдающийся эхом, зловещий, как в фильмах ужасов.

– В его пистолете пули Братства.

Сосредоточиться на псалме. Быстрее: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…»

– Человек, я знаю, что ты проснулся, – Голос зазвучал прямо над ухом Буча, – Взгляни на меня и узри хозяина своего захватчика.

Буч открыл глаза, повернул голову и непроизвольно сглотнул. Лицо, которое смотрело на него сверху, представляло собой сгусток тьмы, ожившую тень.

Омега.

Зло засмеялось.

– Так ты знаешь, кто я?

Оно выпрямилось.

– Он что-нибудь тебе рассказал, форлессер?

– Я еще не закончил.

– Значит, нет. Хотя ты неплохо его пытал, учитывая то, как он близок к смерти. Да, я чувствую, как она идет сюда за ним. Ближе, ближе…

Омега вновь склонился над Бучем и вобрал в себя воздух над его телом.

– Да, около часа. Может быть, даже меньше.

– Он продержится столько, сколько мне понадобится.

– Не продержится.

Зло начало расхаживать вокруг стола, а Буч следил за каждым шагом Омеги, и ужас все больше и больше сковывал бывшего полицейского. А Омега все ходил, ходил… Буча так сильно трясло, что стучали зубы.

Дрожь ушла в ту секунду, когда Омега остановился у дальнего конца стола. Призрачные руки поднялись к капюшону белого плаща и откинули его. На потолке замигала лампочка, будто черный сгусток непокрытой головы Зла поглощал свет.

– Ты отпустишь его, – Голос Омеги нарастал, как волна, – Оставишь его в лесу. Скажешь другим, чтобы его не трогали.

«Что?» – подумал Буч.

– Что? – переспросил форлессер.

– Среди слабостей Братства – преданность, парализующая их силу, ведь так? Что ж: верность, так верность. Они придут за тем, что принадлежит им. Это их звериные инстинкты.

Омега протянул руку.

– Нож мне. Я хочу сделать этого человека полезным.

– Но ведь вы сказали, что он вот-вот умрет.

– Я собираюсь дать ему небольшой шанс. И кое-что подарить. Нож!

Глаза Буча широко распахнулись, когда восьмидюймовый нож перешел из рук в руки.

Омега положил одну руку на стол, поднес нож к кончику своего пальца и чиркнул по нему лезвием. Послышался хруст.

Затем Омега склонился над Бучем.

– Где же спрятать-то, где же спрятать…

Нож завис над животом Буча, коп закричал. И продолжал кричать, когда в его животе сделали надрез. Затем Омега взял черный обрубок пальца – частицу себя.

Буч сопротивлялся, натягивая цепи. От ужаса глаза лезли из орбит, пока давление на зрительный нерв не ослепило его.

Омега поместил кончик своего пальца в живот Буча, затем низко нагнулся и подул насвежую рану. Плоть срослась, кожа затянулась. В тот же момент Буч почувствовал внутри себя гниение, ощутил, как зашевелилось, заворочалось в нем зло. Он приподнял голову. Кожа вокруг пореза уже посерела.

Слезы наполнили его глаза. Потекли по кровоточащим щекам.

– Отпусти его.

Форлессер стал возиться с цепями, но когда снял их, Буч понял, что не может пошевелиться. Его парализовало.

– Я хочу взять его себе, – сказал Омега, – а он хочет выжить и найдет обратный путь к Братству.

– Они почувствуют ваше присутствие.

– Возможно, но его заберут.

– Он все им расскажет.

– Нет, он и не вспомнит обо мне.

Омега повернулся лицом к Бучу.

– Ты ничего не вспомнишь.

Когда их взгляды встретились, Буч почувствовал какое-то родство между ними, связь, сходство. Он оплакивал надругательство над собой, но еще более – Братство. Они ведь примут его обратно. И будут пытаться помочь.

А он в конце концов предаст их – это так же очевидно, как и зло, поселившееся у него внутри.

Но может быть, Вишу с братьями его не найдут. Как им это удастся? Без теплой одежды он очень скоро умрет от обморожения.

Омега дотянулся до Буча и стер с его щеки слезы. Влага переливалась на черных полупрозрачных пальцах, и Буч захотел забрать свои слезы обратно. Чтобы их совсем не было. Поднеся руку ко рту, Зло попробовало на вкус боль и страх Буча, облизывая… посасывая.

Отчаяние застлало память Буча, но вера, от которой он отказался, выдала очередную строку псалма: «Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни».

Но теперь это наверняка невозможно. Внутри его, под кожей, сидит зло.

Омега улыбнулся, хотя Буч не понимал, откуда он знает это.

– Жаль, у нас мало времени – больно уж слаб ты. Но мы с тобою все наверстаем. Что я признаю своим, всегда возвращается ко мне. А теперь спи.

И, словно выключенная лампочка, Буч уснул.

– Вишу, ответь на вопрос.

Ви отвернулся от короля, когда в углу кабинета четыре раза пробили высокие напольные часы. Братство находилось в командном пункте Рэта весь день, слоняясь из угла в угол по неуместно элегантному салону в стиле Луи XIV, наполняя воздух своей яростью.

– Вишу, – зарычал Рэт, – Я жду. Как ты узнаешь, где искать копа? И почему раньше об этом не упомянул?

Потому что знал: это создаст новые проблемы, а корзина и так уже наполнена всякой дрянью.

Обдумывая, что именно рассказать братьям, Ви обвел их взглядом. Фури сидел напротив камина на бледного-лубом диване, затянутом шелком. По сравнению с габаритами его тела размеры мебели, казалось, уменьшились. Разноцветные волосы вампира снова отросли ниже линии подбородка. Зет прислонился к каминной полке позади своего близнеца, его глаза опять почернели от злости. Рэйдж стоял возле двери, на красивом лице застыла злая гримаса, плечи подергивались, словно зверь, сидящий внутри его, сейчас вырвется.

И еще Рэт. Сидя за элегантным письменным столом, Слепой король казался воплощением угрозы. На лице его застыло свирепое выражение, широкие очки в черной оправе скрывали слабовидящие глаза. Огромные руки, с внутренней стороны отмеченные татуировками чистокровности, лежали на тисненом золотом пресс-папье.

Тора не было, и его отсутствие оставалось для всех них зияющей раной.

– Ви? Ответь на вопрос, или я, с Божьей помощью, выбью это из тебя силой.

– Просто я знаю, как его найти.

– Что ты скрываешь?

Ви подошел к бару, налил себе полрюмки водки и залпом выпил. Несколько раз сглотнул, а затем сказал:

– Я его кормил.

Все в комнате изумленно ахнули. Когда Рэт поднялся, словно не веря своим ушам, Ви налил себе еще одну рюмку.

– Что ты делал? – тихо произнес король.

– Я заставил его выпить немного своей крови.

– Вишу…

Рэт обошел стол, стуча ботинками, словно булыжниками, и вплотную приблизился к брату.

– Он мужчина. Человек. О чем ты, черт побери, думал?

Еще водки. Определенно, нужно выпить еще.

Ви проглотил третью порцию и налил себе четвертую.

– Через свою кровь я смогу его выследить, поэтому и заставил выпить. Я видел… то, что должен был видеть. Поэтому поступил так и сделал бы это снова.

Рэт развернулся и прошелся по комнате, сжав кулаки. Пока король пытался справиться с потрясением, остальные выжидательно наблюдали.

– Я сделал то, что должен был сделать, – резко сказал Ви, ставя рюмку на стол.

Рэт остановился около французского окна, закрытого на день и не пропускающего свет.

– Он пил из твоей вены?

– Нет.

Несколько братьев кашлянули, словно призывая его к откровенности.

Ви выругался и налил себе еще.

– Ради бога, это не то, о чем вы подумали. Я подлил ему в стакан. Он не знал, что пьет.

– Проклятье, Ви, – пробормотал Рэт, – ты же мог его убить…

– Это произошло три месяца назад. Он справился, так что никакого вреда…

Голос Рэта прозвучал громко, рассекая воздух.

– Ты нарушил закон! Кормил человека! Боже!

И что прикажешь мне с этим делать?

– Донесешь на меня Деве-Законоучительнице – я не против. Но для ясности: сначала я найду Буча и привезу его домой, живым или мертвым.

Рэт приподнял очки и потер глаза – привычка, приобретенная им совсем недавно: так он делал, уставая от обязанностей короля.

– Если его пытали, он мог заговорить. Возможно, нас уже вычислили.

Ви заглянул в свой стакан и медленно покачал головой.

– Я гарантирую, что он скорее умрет. Таков уж мой приятель, – и проглотил водку, ощутив, как она потекла по его горлу.

Глава 5

А Рив не больно-то удивился, когда она ему позвонила, подумала Марисса. С другой стороны, он всегда странным образом угадывал ее желания.

Взяв черный плащ, она вышла через заднюю дверь особняка брата. Ночь опустилась только что, и девушка задрожала, но не от холода, а оттого, что вспомнила ужасный сон, который видела днем. Она летела, летела высоко над землей, летела над замороженным прудом, на дальнем краю которого росли сосны, миновала кольцо деревьев, пока не притормозила, посмотрев вниз. На заснеженной земле, скорчившись и истекая кровью, лежал… Буч.

Желание позвонить Братству стало столь же сильным, как и воспоминание о ночном кошмаре. Но не глупо ли будет, если воины перезвонят ей и с раздражением скажут, что с Бучем все в порядке? Еще подумают, что она бегает за ним. Но господи… видение преследовало ее – он, истекающий кровью на белом покрове земли, беззащитно лежащий в позе эмбриона.

Но это лишь сон. Не более чем… сон.

Закрыв глаза, Марисса заставила себя успокоиться и дематериализовалась в центр города на террасу пентхауса тридцатью этажами выше земли. Как только она обрела форму, Ривендж отодвинул створку одной из шести стеклянных дверей.

И сразу нахмурился.

– Ты огорчена.

Подойдя к нему, она заставила себя улыбнуться.

– Ты ведь знаешь, мне всегда немного не по себе.

Он качнул в ее сторону золотой тростью с гравировкой.

– Нет, на этот раз дело в другом.

Боже, никто не понимал ее эмоций лучше его.

– Со мной все в порядке.

Он взял ее под локоть и провел внутрь, где Мариссу тотчас окутал тропический жар. Рив всегда ставил такую высокую температуру, не расставаясь при этом с соболиной шубой до пола – пока они не переходили на диван. Девушка понятия не имела, как он терпит такую жару, но, похоже, Рив в этом нуждался.

Он закрыл раздвижные двери.

– Марисса, я хочу знать, что с тобой происходит.

– Ничего особенного, правда.

Она сняла плащ и повесила его на спинку хромированного черного стула. Три стены пентхауса были стеклянными, и раскинувшийся за ними вид Колдуэлла, разделенного надвое, являл им блестящие огни центра, темный изгиб Гудзона и над всем этим – звездное небо. Декор в чисто минималистском стиле – элегантность черных и кремовых тонов… и Рив с его черным ирокезом, золотистой кожей и в соболях.

При других обстоятельствах она обожала бы этот пентхаус.

При других обстоятельствах, возможно, она обожала бы и этого мужчину.

Аметистовые глаза Рива сузились, когда он, опираясь на свою трость, подошел к ней. Этот мужчина казался просто огромным и сложенным, как брат; он навис над Мариссой, и его красивое лицо посуровело.

– Не лги мне.

Она слегка улыбнулась. Подобные ему обычно ведут себя покровительственно, и Марисса не удивилась тому, что он готов ее защищать, хотя они не состоят в союзе.

– Мне этим утром приснился тревожный сон, я просто еще не отошла от него. Вот и все.

Когда он окинул девушку взглядом, у нее появилось странное ощущение: все ее эмоции – у него на ладони.

– Дай мне свою руку, – сказал он.

Она выполнила это без промедления. Ривендж всегда соблюдал формальности глимерии, сегодня он еще не поприветствовал ее, как того требовал обычай. Но, когда их ладони соприкоснулись, он не поцеловал ей руку. Ривендж положил большой палец на запястье девушки и немного надавил. Затем сильнее. Вдруг словно открылся некий источник, и от одного лишь прикосновения все страхи и тревоги перешли через ее руку к нему.

– Ривендж? – слабым голосом произнесла она.

Когда он ее отпустил, эмоции вернулись: родник иссяк.

– Сегодня ты не сможешь быть со мной.

Она покраснела и потерла кожу там, где он ее только что коснулся.

– Нет, нет, конечно же, я смогу. Уже… пора.

Она прошла к черному кожаному дивану, которым они всегда пользовались, и встала рядом. Спустя мгновение к ней подошел Ривендж, снял шубу и расстелил, чтобы они могли полулежать на диване. Затем снял черный пиджак. Дорогая шелковая рубашка казалась невероятно белой. Она распахнулась до середины, обнажив широкую крепкую грудь, на которой были вытатуированы две красные пятиконечные звезды; еще больше узоров просматривалось и угадывалось на животе.

Ривендж сел и, расслабившись, откинулся на спинку дивана. Взглянул на девушку. Протянул руку и поманил ее пальцем. Блестящие аметистовые глаза завораживали Мариссу – так же, как и ладонь.

– Иди сюда, талли. У меня есть то, что тебе нужно.

Она подобрала подол платья и устроилась между его ног. Рив всегда настаивал, чтобы она пила из шеи, но за все три раза ее кормления не возбудился ни разу. С одной стороны, облегчение, но с другой – напоминание. Рэт тоже никогда не испытывал возбуждения, находясь рядом с ней.

Марисса посмотрела на гладкое красивое тело Рива, и голод, который она чувствовала на протяжении нескольких дней, настиг ее. Она положила руки ему на грудь и прильнула к нему, наблюдая, как он закрыл глаза, повернул голову набок и провел ладонями по ее рукам. Тихий стон сорвался с губ Ривенджа, как всегда перед началом кормления. Она могла бы принять это за влечение, но знала: все совсем не так. Его тело всегда оставалось невозбужденным; неужели ему так нравится быть всего лишь использованным?

Марисса открыла рот, клыки удлинились, показавшись из-под верхней губы. Прислонившись к Риву, она…

Образ Буча на снегу заставил ее замереть, и ей пришлось потрясти головой, чтобы сосредоточиться на горле Рива и своем голоде.

«Пей, – приказала она себе, – Возьми то, что он предлагает».

Марисса попробовала еще раз, но, даже не коснувшись шеи, снова остановилась. От растерянности она зажмурилась. Тогда Рив взял девушку за подбородок, приподняв ее голову.

– Кто он, талли? – Рив провел большим пальцем по нижней губе Мариссы. – Кто этот мужчина, который не кормит тебя и которого ты любишь? Я очень обижусь, если ты не ответишь.

– О Ривендж… ты его не знаешь.

– Он дурак.

– Нет. Это я дура.

Во внезапном порыве Рив притянул ее к себе. Она ахнула от удивления, его язык страстно раздвинул ее губы. Он целовал ее умело, плавно двигаясь и проскальзывая внутрь. Она не чувствовала возбуждения, но могла представить себе, что он за любовник – сильный, властный… внимательный.

Когда она отпрянула от него, он не стал ее удерживать.

Откинувшись назад, Рив сверкнул аметистовыми глазами; красивый фиолетовый свет струился из них, вливаясь в Мариссу. Находясь между его колен, она не почувствовала эрекции, но дрожь, пробежавшая по огромному, мускулистому телу, поведала ей, что на уме у этого мужчины секс. Он хотел проникнуть в нее.

– Ты выглядишь такой удивленной, – медленно произнес Рив.

Учитывая отношение к ней других мужчин, она такой и была.

– Просто, это было для меня неожиданным. Я ведь не думала, что ты можешь…

– Я способен вступить в союз с женщиной.

Он прикрыл веки и на долю секунды показался «страшающим».

– При некоторых обстоятельствах.

Из ниоткуда в ее голове появился шокирующий образ – она, нагая, лежит на покрывале из соболей, Рив, обнаженный и полностью возбужденный, раздвигает ее ноги коленом. На внутренней стороне своего бедра она видит след от укуса, словно оттуда пили.

Когда она глубоко вздохнула и закрыла глаза рукой, видение исчезло.

– Мои извинения, талли, – пробормотал он, – Боюсь, мои фантазии чересчур ярки. Но не волнуйся, я буду их держать при себе.

– Господи, Ривендж. Я ни за что бы не догадалась. Возможно, если бы все сложилось иначе…

– Верно.

Он не моргая посмотрел на ее лицо, а затем покачал головой.

– Я бы действительно хотел встретиться с твоим мужчиной.

– В этом-то и проблема. Он не мой.

– Тогда, как я и сказал, он дурак, – Рив прикоснулся к ее волосам, – Нам придется перенести это на другой раз, талли. Твое сердце не позволит тебе сегодня утолить голод.

Она отпрянула от него и встала, ее взгляд переместился на окна и сверкающий огнями город. Интересно, где сейчас Буч, чем он занят. Она повернулась к Риву, пытаясь понять, почему ничего к нему не испытывает. Он красив, как воин, сильный, с хорошей кровью, мощный… особенно сейчас, когда его тело распростерто на соболях и ноги раздвинуты в дерзком эротическом приглашении.

– Я бы хотела тебя желать, Рив.

Он хрипло засмеялся.

– Забавно: я понимаю, о чем ты.

Ви промчался по вестибюлю особняка и выскочил во двор. Стоя рядом с угрюмым каменным зданием, он пытался мысленно прощупать ночь, словно радар, ищущий сигнала.

– Один ты не пойдешь, – прорычал ему в ухо Рэйдж. – Ты найдешь место, где его держат, и позовешь нас.

Ви не ответил; тогда Рэйдж схватил его за ворот и потряс, как тряпичную куклу. Несмотря на то что Вишу представлял собой двухметровый шкаф.

Лицо Рэйджа придвинулось ближе, словно говоря: «Я не шучу».

– Вишу, ты меня слышишь?

– Ага.

Ви отпихнул от себя брата… только, чтобы увидеть: они не одни. Остальные ждали поблизости, вооруженные и грозные, как артиллерия, готовая к залпу. Вот только… при всей своей агрессивности смотрели они на него с тревогой. Их забота сводила его с ума, и он отвернулся.

Ви привел в порядок своим мысли и тщательно всмотрелся в ночь, стараясь найти частичку себя внутри Буча. Пронзая темноту, он осматривал поля, горы, замерзшие озера и родники… дальше… дальше… еще дальше…

О боже.

Буч жив. Едва. И он… на северо-востоке. В двенадцати или тринадцати милях.

Когда Ви достал «глок», железная ладонь сжала его руку. Рэйдж опять талдычил свое:

– Ты не возьмешь этих лессеров на себя.

– Я понял.

– Поклянись, – сердито сказал Рэйдж. Словно знал, что Ви намеревается лично перебить захватчиков Буча и лишь затем позвонить – для зачистки.

Но дело было не только в войне между вампирами и Обществом лессеров. Эти бездушные подонки забрали его… вообще-то он не знал, кто для него Буч. Но чувство Ви было глубже, чем что-либо ранее испытываемое им.

– Вишу…

– Я позвоню, когда определюсь и буду готов.

С этими словами Ви дематериализовался, вырвавшись из хватки брата.

После недолгого путешествия сквозь кишение рыхлых молекул он, как и намеревался, вышел, словно из тумана, на окраине Колдуэлла, в перелесок рядом с замерзшим прудом. Судя по сигналу, исходящему от Буча, примерно в сотне ярдов от него. Вишу присел на корточки и приготовился к атаке.

Правильное решение, поскольку лессеров он учуял бы повсюду…

Ви нахмурился и затаил дыхание. Медленным движением он повернулся вполоборота, всматриваясь и прислушиваясь, не полагаясь на инстинкты. Поблизости – никаких убийц. Поблизости вообще ничего. Никакой лачуги или сторожки…

Внезапно он задрожал. Нет, все-таки в лесу что-то есть, да-да – что-то чертовски нехорошее, сгустившееся присутствие нечисти, Зло, которое и заставило его так занервничать.

Омега.

Стоило только Ви повернуть голову к средоточию этого ужаса, как порыв холодного ветра ударил ему в лицо, словно сама мать-природа призывала бежать без оглядки в другую сторону.

Вот черт. Ему необходимо забрать своего приятеля.

Ви побежал туда, где чувствовалось присутствие Буча, ноги проваливались в скрипящий снег. Над головой в безоблачном небе ярко светила полная луна, но присутствие Зла было настолько сильным, что Ви мог бы и вслепую найти путь. И, черт возьми, Буч находился слишком близко от этой темени.

Пробежав ярдов пятьдесят, Ви увидел койотов. Они окружили что-то лежащее на земле, воя не из-за голода, а почуяв угрозу стае.

Ими завладело нечто, обладающее огромной силой, они даже не заметили приближения Ви. Чтобы отвлечь их, он направил пистолет вверх и пару раз выстрелил. Койоты разбежались в стороны, и…

Ви замер на месте. Он посмотрел на землю, не в силах даже сглотнуть. Это было неплохо, учитывая, что во рту у него пересохло.

Буч лежал на снегу, свернувшись калачиком, голый, избитый, окровавленный, его лицо заплыло и покрылось синяками. Нога забинтована, кровь из раны просочилась сквозь марлю. Но это не самое страшное. Зло находилось повсюду вокруг копа… повсюду вокруг… черт, это сам коп излучал тот нечистый след, который почувствовал Ви.

О, милостивая Дева-Законоучительница.

Вишу по-быстрому осмотрелся, затем опустился на колени и нежно положил руку в перчатке на тело друга. Когда ужасная боль пронзила его ладонь, инстинкты Ви мощным хором воззвали к нему – несись отсюда стремглав! Ведь того, на что он положил руку, следовало избегать всеми возможными способами. Зло.

– Буч, это я. Буч?

Коп со стоном зашевелился, выражение надежды появилось на его израненном лице, как если бы он поднял голову к солнцу. Появилось – и тотчас же исчезло.

Господи, глаза Буча смерзлись, потому что он плакал, и слезы недолго продержались на холоде.

– Не волнуйся, коп. Я собираюсь….

Сделать… что именно? Коп чуть не умер здесь, но что с ним сотворили? Он весь пропитался тьмой.

Буч открыл рот. Хриплый звук, который он издал, наверное, был словами, но они не сложились во фразу.

– Коп, ничего не говори. Я о тебе позабочусь…

Буч покачал головой и пошевелился. С невероятной слабостью он вытянул руки и, цепляясь за землю, постарался передвинуть свое разбитое тело по снегу. Подальше от Ви.

– Буч, это я…

– Нет…

Коп в исступлении начал скрести руками, заставляя себя двигаться.

– Заражен… не знаю, чем… заражен… не можешь… взять меня. Не знаю почему…

Ви заговорил громко и резко. Голос его звучал, как удары хлыста.

– Буч! Остановись!

Коп успокоился, хотя непонятно, оттого ли, что подчинился приказу, или же попросту выбился из сил.

– Что они, черт их дери, сделали с тобой?

Ви достал из куртки термоодеяло и обернул друга.

– Заражен.

Буч неловко перекатился на спину и сорвал с себя серебристое покрывало, покалеченная рука легла на живот.

– За…ражен.

Что за черт…

На животе полицейского находился черный круг размером с кулак, словно синяк с ровными краями. По центру виден был… хирургический надрез.

– Черт.

Они что-то поместили в него.

– Убей меня.

Буч говорил прерывисто, посылая в воздух облачка пара.

– Убей меня сейчас же. Зара…жен. Что-то… внутри. Растет…

Ви сел на корточки и схватился за голову. Отбросив эмоции, он заставил работать свой мозг в надежде, что переизбыток серого вещества придет ему на выручку. Несколько мгновений спустя Ви сделал вывод, который показался ему предельно, может быть, радикальным, зато логичным, заставив вампира сосредоточиться и успокоиться. Твердой рукой он вынул из ножен один из черных кинжалов и нагнулся к своему другу.

Что бы там ни было внутри, оно должно быть удалено. Поскольку же внутри зло, извлечение должно произойти здесь, на нейтральной территории, а не дома или в клинике Хаверса. Плюс смерть вовсю дышала копу в затылок, поэтому чем быстрее его обеззаразить, тем лучше.

– Буч, приятель, хочу, чтобы ты сделал глубокий вдох и не двигался. Я должен…

– Будь осторожен, воин.

Ви поднял голову на зов. Прямо за ним парила Дева-Законоучительница. Как всегда, она являла собой чистую силу, ее черный плащ не шелестел на ветру, лицо было скрыто, а голос звучал ясно, как ночной воздух.

Вишу открыл было рот, но она его опередила.

– Прежде чем ты преступишь границы дозволенного и выразишь просьбу, я скажу тебе: нет, я не смогу ему помочь. В этом вопросе я вынуждена держаться в стороне. Но я скажу следующее: ты поступишь мудро, если обнажишь проклятие, которым так гнушаешься. Имея дело с тем, что внутри его, ты приблизишься к смерти настолько, насколько возможно. Но и никто, кроме тебя, не сумеет устранить это.

Она слегка улыбнулась, словно прочитав его мысли.

– Да, этот миг – отчасти причина, почему ты видел его в самом начале. Но есть еще одна, о которой ты узнаешь спустя некоторое время.

– Он выживет?

– Приступай к делу, воин, – жестко сказала она, – Ты больше преуспеешь в его спасении, если будешь действовать, а не оскорблять меня.

Ви нагнулся к Бучу и быстрым движением погрузил кинжал в его живот. Когда рана открылась, стон сорвался с потрескавшихся губ вампира.

– О боже.

Внутри свернулось в кокон нечто черное.

Голос Девы-Законоучительницы стал ближе, словно она находилась у Ви за плечом.

– Обнажи руку, воин, и поторапливайся. О, как же быстро расползается это…

Ви засунул кинжал в ножны и снял перчатку. Он дотянулся до Буча, но остановился.

– Подожди, я не могу никого этим трогать.

– Заражение станет защитой для человека. Сделай это сейчас, воин, и, когда установится контакт, представь белое сияние твоей ладони вокруг самого себя, словно свет – твоя вторая кожа.

Вишу протянул руку, воображая, что он окутан чистым, сияющим, раскаленным светом. Едва он коснулся черного предмета, его тело затряслось и воспротивилось. Эта штука, чем бы она ни была, распалась с шипением и треском, но, черт, как же паршиво он себя чувствовал.

– Дыши, – произнесла Дева-Законоучительница, – Просто дыши.

Вишу покачнулся и обхватил себя руками, его голова безжизненно повисла на шее, легкие стали судорожно вбирать воздух…

– Думаю, меня сейчас…

Да, его тошнило. После того как рвотные спазмы еще и еще раз сотрясли его тело, он почувствовал слабость. Дева-Законоучительница придерживала Ви, пока его рвало; когда все закончилось, он буквально повис на ней. На мгновение ему показалось, что она гладит его по голове.

Внезапно в его нормальной руке появился мобильник, и голос Девы громко прозвучал у него над ухом.

– Ступай, забери этого человека и поверь, что семя зла – в душе, а не в теле. И ты должен принести сюда один из сосудов своих врагов. Принеси его и примени на нем свою руку. Сделай это как можно скорее.

Ви кивнул. Добровольный совет Девы-Законоучительницы – не из тех, что валяются на дороге.

– Воин, держи свой свет, как щит, над этим человеком. Используй свою руку, чтобы его исцелить. Он все еще может умереть, если света войдет в его тело и сердце недостаточно.

Ви почувствовал, что ее сила отходит, и на него нахлынула очередная волна тошноты. Пока он боролся с последствиями прикосновения к этой штуке, то подумал: боже, если он чувствует себя так плохо – каково же Бучу?..

Когда в его руке зазвонил телефон, Ви понял, что некоторое время лежал плашмя на снегу.

– Алло? – произнес он нетвердым голосом.

– Где ты? Что происходит? – Громыхающий бас Рэйджа принес облегчение.

– Он у меня. Он… – Ви взглянул на кровавое месиво, которое являлось его другом, – Господи, нас нужно забрать. О черт, Рэйдж… – Ви положил руку на глаза и затрясся, – Рэйдж… что же они с ним сделали…

Тон брата смягчился – видимо, он решил, что Ви уже распрощался с Бучем.

– Понято, успокойся. Скажи, где вы?

– В лесу… я не знаю…

Господи, его мозги совсем отключились.

– Ты можешь найти местоположение по навигатору?

Голос назаднем плане – возможно, Фури – крикнул:

– Нашел!

– Порядок, Ви, мы тебя нашли, мы идем…

– Нет, это место заражено.

Когда Рэйдж начал задавать вопросы, Ви его перебил.

– Машина. Нам нужна машина. Я буду его нести. Не хочу, чтобы кто-нибудь еще появлялся здесь.

Последовала долгая пауза.

– Хорошо. Иди строго на север, брат. Где-то через полмили ты выйдешь на трассу 22. Мы будем тебя ждать.

– Позвони… – Ви пришлось прокашляться и протереть глаза, – Позвони Хаверсу. Скажи, что мы приедем с тяжелым случаем. И скажи, что потребуется карантин.