Текст книги "Любовь с ароматом чая"

Наконец носильщики добежали до крутого склона, с которого начиналось их поместье, и занесли Кларри внутрь огороженной территории. Камаль и Олив бросились им навстречу.

– Мисс Кларисса! Аллах милостив! – воскликнул Камаль, помогая ей слезть с носилок.

– Где ты была? – начала Олив с осуждением. – Мне было страшно одной. Ты сильно пострадала?

– Нет, ничего серьезного, – ответила Кларри, обнимая сестру. – Мне жаль, что я стала причиной такого переполоха.

– Сегодня утром мы долго не могли разбудить отца, – сказала Олив, понизив голос. – Мне пришлось занимать мистера Уилсона разговором, пока Камаль брил его. Сестра мистера Уилсона играет на альте, ты знала об этом?

– Нет, не знала. Но это замечательно, – натянуто улыбнулась Кларри.

Для бедного Уилсона было бы хорошо, если бы она вернулась из этой поездки до того, как проснулся ее отец.

Камаль отправил слуг в кухню подкрепиться и, волнуясь, повел сестер вверх по лестнице. Там, на заросшей лианами веранде, сидели отец и Харри, увлеченные беседой о рыбалке.

– А вот и она, – произнес Джон, – моя Кларри! Подойди ко мне, моя девочка, я взгляну на тебя.

Он встал, и Кларри поразилась тому, каким болезненно-хилым он стал. Одежда висела на нем мешком, а протянутые к ней руки дрожали. Кожа походила на пожелтевший пергамент. Злоупотребление спиртным в конце концов оказало свое разрушительное действие. Сегодня ее отец выглядел плохо как никогда.

– Со мной все в порядке, отец, – сказала Кларри поспешно. – Всего лишь царапина на голове.

Он шатаясь приблизился к ней и обнял бы, если бы Олив по-прежнему не держалась за нее, вцепившись, как в свою собственность. Кларри сразу же ощутила запах спиртного в его дыхании. Взглянув на стол, она увидела, что они уже пили. Отец заметил ее взгляд и принялся ее отчитывать.

– Что это на тебя нашло? Отправляешься кататься верхом до восхода солнца! Ты должна была разбудить меня, и я поехал бы с тобой. В самом деле, Кларри, что этот молодой офицер может о нас подумать?

Кларри молча уставилась на него. Вряд ли к тому времени, когда она уезжала, ее отец проспался после вчерашнего.

– Я очень высокого мнения о вас, – быстро вставил Харри, вскочив, чтобы усадить Кларри. – Пожалуйста, мистер Белхэйвен, не судите строго свою дочь. Все произошло исключительно по моей вине.

Джон вздохнул, явно не имея желания продолжать этот спор.

– Ну хорошо. Главное, что моя девочка благополучно вернулась домой.

Кларри заметила блеснувшие в его глазах слезы и ободряюще улыбнулась.

Они снова сели, и Камаль принес ей чашку рододендрового настоя и ее любимых сладостей: медового печенья и кокосовых пирожных. Кларри разделила их с Олив, пока Харри оживленно говорил о рыбной ловле. Джон налил себе из бутыли спиртной напиток, приобретенный им в деревне. Кларри размышляла о том, когда приедет Уэсли. Странно, но о нем совсем не упоминали. Теперь, когда Кларри была в безопасности, у себя дома, она начала жалеть о своих необдуманных словах, сказанных ему. Она была не в себе. Уэсли не заслужил ее презрения.

Вдруг их прервал возглас привратника, извещающего о прибытии еще одного гостя.

– Это, видимо, ваш друг? – спросил Джон.

– Он привел Принца, – сказала Кларри, вставая и направляясь по ступенькам вниз.

– Да, он хороший человек, – произнес Харри, откашливаясь.

– Это ваш сослуживец, да?

– Не совсем…

Кларри задержалась и взглянула на Харри. По выражению его лица она поняла, что он еще не говорил отцу о том, кто его друг. Он не хотел огорчать Джона еще и этой новостью.

– Его друг – Уэсли Робсон, – сказала она отцу, нахмурившись.

Джон был потрясен.

– Робсон? – выпалил он. – Я не позволю ему сюда явиться…

– Наверное, нам лучше уйти. – Харри поднялся на ноги, краснея от смущения.

– Пожалуйста, останьтесь, – сказала ему Кларри.

Она принялась упрашивать отца:

– Я знаю, для тебя это нелегко, но мистер Робсон оказал любезность, позаботившись обо мне и доставив Принца. Он друг мистера Уилсона. Мы должны проявить вежливость.

И Кларри сбежала по ступенькам, прежде чем отец успел ее остановить.

Принц тихонько заржал, увидев ее. Кларри бросилась ему навстречу и обняла его за теплую шею. Позади, все еще сидя в седле, виднелся Уэсли.

– Спасибо вам, мистер Робсон, – сказала Кларри, глядя вверх. – Прошу, проходите и выпейте чего-нибудь.

Он настороженно взглянул в сторону дома.

– Мой отец тоже хочет вас поблагодарить, – добавила она.

Уэсли посмотрел на нее с сомнением, но все же кивнул и спешился. Камаль позвал конюха и велел ему отвести лошадей на конюшню, а Кларри тем временем увлекла за собой Уэсли, и они проследовали мимо латунных цветочных кадок к веранде.

Джон слегка поклонился и указал на свободный стул, но продолжал недружелюбно смотреть на Уэсли, пока тот усаживался. Кларри налила новому гостю выпить. Харри, чтобы избежать неловкого молчания, затараторил о рыбной ловле нахлыстом[8]8
  Нахлыст – особый вид рыбной ловли, впервые появившийся в Англии.


[Закрыть] и начал пересказывать другу то, что узнал от Джона об использовании хины для выманивания рыбы к поверхности.

Кларри извинилась и встала из-за стола. Все, чего ей сейчас хотелось, – это погрузиться в горячую ванну и сменить грязную одежду. Олив последовала за ней в дом.

– Он симпатичный, правда? – спросила она застенчиво, теребя свой длинный рыжий локон.

Кларри взглянула на сестру в зеркало, снимая с головы повязку.

– Да, пожалуй, – сказала она, осторожно трогая шишку на виске. Ссадина была чистой. Тот, кто о ней позаботился, сделал все как следует – вероятно, это был кто-то из слуг.

– Ну а я считаю, что он очень симпатичный, – сказала Олив, заливаясь румянцем. – Это именно такой человек, за которого я хотела бы когда-нибудь в будущем выйти замуж.

Кларри оглянулась и удивленно захохотала.

– Правда?

– Да, правда. – Олив покраснела еще сильнее. – Только совершенно очевидно, что он увлечен тобой.

– Не говори глупостей! – воскликнула Кларри. – Я знаю, что в действительности это не так. Он из тех мужчин, которые думают только о себе.

– Ты к нему несправедлива, – насупилась Олив. – Ну а мне он нравится, что бы ты о нем ни говорила. И может быть, когда-нибудь, когда я вырасту, я тоже ему понравлюсь.

Кларри фыркнула.

– Только отцу этого не говори.

– А почему, собственно, нет? Папе он понравился. Ему доставила удовольствие беседа о рыбалке, он даже не стал отвлекаться на то, чтобы встретить тебя.

Поняв свою ошибку, Кларри почувствовала, как кровь приливает к ее щекам.

– Ах, ты говоришь о Харри Уилсоне!

– Естественно, – ответила Олив, пристально глядя на нее. – А ты думала, кого я имею в виду?

Кларри отвернулась и стала раздеваться.

– Глупости. Я рада, что он тебе понравился. Он очень дружелюбный.

Олив просияла.

– Может, предложим ему остаться поужинать?

Сердце Кларри екнуло.

– Если хочешь, – согласилась она.

К ее удивлению, гости охотно приняли приглашение на ужин, несмотря на то что сделала она его нерешительным тоном, а Джон при этом недовольно хмурился. Когда Харри и Уэсли ушли рыбачить к заводи ниже ближнего водопада, Кларри напомнила отцу:

– Ты всегда говорил нам, что нортумберлендцы не отпускают гостей, не накормив. К тому же вы с мистером Уилсоном прекрасно поладили.

– Против мистера Уилсона я ничего не имею, – проворчал Джон и с раздраженным видом удалился в свой кабинет.

Смиренно вздохнув, Кларри отправилась обсудить меню с Камалем.

– Ама вернулась? – спросила она.

Камаль покачал головой. Кларри внимательно посмотрела на него.

– Вы что-то от меня скрываете?

Глубоко вздохнув, кхансама раздул щеки, выпуская воздух из легких.

– Слуги сплетничают, – пожал он плечами.

– И?..

– Говорят, ее младший сын тяжело болен. Ама за ним ухаживает.

– Что с ним? – встревоженно спросила Кларри.

– Сначала малярия, а теперь еще и дизентерия, – ответил Камаль очень тихо.

– Малярия? – переспросила Кларри озадаченно. – Но здесь, в горах, нет малярии.

Выражение лица Камаля пробудило в ней подозрения.

– Он что, работал в долине на наших конкурентов?

Камаль кивнул, боязливо озираясь.

– Мне не следовало говорить вам об этом, мисс Кларисса.

У Кларри учащенно забилось сердце.

– Сын Амы нарушил контракт, да? Он сбежал?

Камаль снова кивнул. Она схватила его за руку.

– Из какого поместья? Только не говорите мне, что он сбежал из Оксфорда.

– Да, – беззвучно, одними губами ответил Камаль.

– Господи, помилуй! – вздрогнула Кларри. – У нас в деревне – беглец с плантаций Робсонов, а их главный вербовщик будет у нас сегодня ужинать!

Камаль приложил палец к губам, давая ей знак замолчать. Кларри в отчаянии покачала головой.

– Я должна ехать к Аме. Посмотрю, смогу ли я ей чем-нибудь помочь.

Ее слова повергли Камаля в ужас.

– Нет, мисс Кларисса, это только все ухудшит! Ваш отец начнет задавать вопросы. Он очень расстроится, если узнает, что сын Амы работает у больших чайных господ. Потом об этом узнает Робсон-сагиб, и тогда все покатится в преисподнюю.

Кларри начала колебаться.

– Меньше всего я хотела бы стать причиной неприятностей для Амы или увидеть, как Уэсли Робсон забирает у нее сына.

Камаль кивнул.

– Вам нужно отдохнуть. У вас все еще болит голова.

Она сдалась.

– Вы пошлете Аме лекарства?

Он согласился, и Кларри пошла в свою спальню, чтобы прилечь. На пороге появилась Олив, которая разыскивала ее.

– Хочешь, я тебе почитаю? – спросила она.

– Было бы хорошо, – улыбнулась ей Кларри.

Олив выбрала роман Томаса Харди в книжном шкафу, который сделал для них отец, и начала бегло и чисто читать. Кларри восхищало то, что ее сестра, которую обучали по большей части дома, достигла столь впечатляющих результатов в гуманитарных науках. К тому же Олив была талантливой художницей. Пока они были маленькими, их учила мать, но она погибла, когда Олив было всего семь лет. Кларри продолжала преподавать ей математику, и вместе с Амой они обучали ее шитью и моделированию одежды, а также стряпне. Но именно Джон привил ей любовь к чтению и стал развивать музыкальные и художественные способности. В молодости он сам играл на скрипке, и, когда Олив исполнилось десять, она уже играла на его старом инструменте не хуже него. В последние годы отец утратил интерес к музыке, но Кларри твердо решила выкроить из доходов деньги на оплату услуг учительницы, раз в две недели приходившей из Шиллонга.

Кларри заснула под равномерно звучащий голос сестры и проснулась только тогда, когда солнце спряталось за холмом и джунгли ожили, наполнившись вечерним шумом. Чувствуя себя значительно лучше, девушка встала и быстро оделась в свое лучшее платье, которое перешло к ней по наследству от матери, – шелковое, персикового цвета, с кремовыми кружевами. Кларри тщательно расчесала волосы и уложила их свободными волнами, скрыв под ними расцарапанный висок. Пока Кларри приводила себя в порядок, ее снова стали одолевать мысли об Уэсли. Наверное, она поторопилась его осудить. Он в Индии совсем недавно и еще не освоился здесь.

Вдруг ей в голову пришла мысль о том, что Уэсли мог бы быть им полезен. Он уже начинает обретать вес в чайном бизнесе, и у него могущественные покровители. Почему бы не воспользоваться его присутствием здесь для собственной выгоды? Кларри поспешила на кухню, но Камаль выгнал ее оттуда.

– Идите к гостям, мисс Кларисса. Тут я обо всем позабочусь сам.

Судя по всему, гости уже были на веранде и упросили Олив сыграть для них. Задержавшись на секунду в тени, Кларри ощутила волнение, услышав музыку и увидев страстную сосредоточенность на лице Олив. По-настоящему счастлива она бывала только тогда, когда либо была погружена в музыку, либо стояла перед мольбертом. Кларри испытывала острую потребность заботиться об Олив. Она обязана сделать все, чтобы развивались таланты ее младшей сестры. Они должны наладить дела на своей чайной плантации, чтобы будущее Олив было обеспеченным. Им необходимы дополнительные денежные средства, чтобы продержаться до тех пор, пока молодые кусты начнут давать урожай. Им нужен финансовый покровитель. Кларри посмотрела на Уэсли, расслабленно сидящего на стуле и, судя по выражению лица, погруженного в размышления. Нужную им сумму могут предоставить такие люди, как Робсоны и им подобные. Убедить Уэсли, видимо, будет нелегко, и еще труднее будет уговорить отца сотрудничать с ним, но она обязана попытаться. А начнет она с того, что будет поласковей с Уэсли Робсоном.

Когда Олив закончила играть и мужчины ей зааплодировали, Кларри, вдохнув поглубже, шагнула в свет лампы. Харри тут же вскочил.

– Мисс Белхэйвен, вы выглядите очаровательно! Надеюсь, вам уже лучше?

– Намного лучше, благодарю вас, – улыбнулась Кларри.

Уэсли удивленно уставился на нее, будто увидел в первый раз. Несколько запоздало он поднялся и отодвинул стул, стоявший рядом с ним.

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Кларри кивнула, соглашаясь, и села на предложенный ей стул.

– Рыбалка была удачной? – спросила она.

Харри тут же пустился рассказывать о водопаде, о чистоте заводей на реке и о размерах пойманной рыбы. Все это время Кларри ощущала на себе пристальный взгляд Уэсли. Удивленно приподнятая бровь со шрамом ничего не говорила насчет того, о чем он думает в действительности. Уэсли, должно быть, относится к ней настороженно после их утренней стычки, во время которой она обвинила его в заносчивости, намекая на то, что он не может быть другом Белхэйвенам. Ей нужно расположить его к себе, если она хочет, чтобы ее план получить у него ссуду увенчался успехом.

Когда Харри наконец прервал свой монолог, чтобы отдышаться, Кларри с улыбкой повернулась к Уэсли.

– Мистер Робсон, я надеюсь, вы очарованы холмами Кхаси так же, как и ваш друг?

Уэсли настороженно посмотрел ей в глаза, словно подозревая ее в попытке его обмануть.

– Мне они очень понравились, – ответил он. – В них есть та дикая красота, которую я больше нигде не видел в Ассаме.

Кларри бросила на него острый взгляд, но он, похоже, говорил вполне серьезно.

– Возможно, вы захотите завтра осмотреть наше поместье? Наши плантации буйно зеленеют, мы производим изысканный чай высшего качества. Правда, отец?

Джон нахмурился.

– Ты же не хочешь, чтобы конкуренты узнали все наши секреты, а?

– Не конкуренты, – поспешно поправила его Кларри, – а коллеги-плантаторы.

Уэсли внимательно следил за ней, не в силах скрыть свое удивление тем, что она встала на его сторону.

– В конце концов, – продолжила Кларри, – мы заинтересованы в том, чтобы каждый из нас процветал. На рынке достаточно места для всех, не правда ли?

Уэсли улыбнулся.

– Вы совершенно правы, мисс Белхэйвен. Никто из нас не выживет поодиночке. И я был бы очень рад, если бы вы мне все здесь показали.

– Нет, – бросил Джон. – Я сам вам все покажу.

Повисла неловкая пауза. Решив сменить тему, Кларри стала расспрашивать Уэсли о жизни в долине. «Работай на совесть, отдыхай в полную силу» – казалось, таков был его жизненный принцип. Он не жалел времени, изучая профессию, и не упускал возможности развлечься на нечастых скачках в Тезпуре или во время охотничьих вылазок.

– Уэсли не из тех, кто коротает вечера за карточной игрой в клубе, – сказал о нем Харри. – Он не может долго усидеть на одном месте.

Камаль объявил, что стол к ужину накрыт, и Кларри повела гостей в редко используемую столовую. Потрескивающий в очаге огонь разогнал затхлый холод помещения, а пятна сырости на стенах были не так заметны в уютном свете свечей. Благодаря словоохотливому Харри беседа за столом не умолкала ни на минуту. Кларри рассказывала истории об обитателях Шиллонга, слушая которые, он весело хохотал. Олив также была необычайно оживлена. Кларри старалась вовлечь в беседу и отца, чтобы он тоже был в хорошем настроении. Пока что он не пил лишнего и явно был доволен обществом редких гостей. К счастью, Уэсли этому способствовал, отдавая должное глубоким познаниям Джона и расспрашивая его обо всем – от произрастающих в Ассаме видов бамбука до местных типов почв. Джон был польщен его вниманием и постепенно стал смягчаться в отношении этого молодого человека.

Ужин проходил столь удачно, что Кларри решилась вновь завести разговор о выращивании чая.

– А какие новшества применяются в Оксфордском поместье? – спросила она гостей.

Уэсли воодушевленно заговорил о механизации, о множестве новых машин для сушки и скручивания чайного листа, которые они устанавливают.

– Это шаг вперед, – заявил он. – Снижение издержек за счет увеличения масштабов производства.

– Но всегда будет спрос и на чай с более утонченным вкусом, – возразила Кларри, – который выращивают выше в горах и раньше собирают.

– Возможно, если в поместье хорошо налажено управление, – заметил Уэсли, пожимая плечами. – Но множество мелких хозяйств разорилось только из-за того, что производство в них слишком затратно и неэффективно.

– Что вы имеете в виду? – угрюмо спросил Джон.

– Организацию труда, – сказал Уэсли. – Вам нужны работники, которые находятся на месте на протяжении всего года, а не приходят или уходят, когда им это удобно или когда плохой урожай.

– Всем довольный работник – эффективный работник, я так считаю. Наши сборщики чая живут в деревнях и возвращаются каждый вечер домой, к своим семьям, как и должно быть, – раздраженно ответил Джон.

– Так же как и наши, – заметил Уэсли. – Только они живут в поместьях, где мы можем более полно использовать их время.

– Как шестеренки в механизмах, – едко заметил Джон.

– Да, это тяжелый труд, но они получают за него достойную плату. Многие приходят из мест с гораздо худшими условиями, недостаточными для того, чтобы заработать на жизнь.

Кларри, вдруг вспомнив о больном сыне Амы, не удержалась от вопроса:

– Если работникам так хорошо у вас живется, зачем же тогда вы связываете их по рукам и ногам, вынуждая подписывать договор?

Уэсли пристально посмотрел на нее.

– У нас никого не держат насильно, но система перестанет функционировать, если позволить рабочим приходить и уходить, когда им заблагорассудится. Такого нет ни в одном другом производстве. Почему же так должно быть в чайной индустрии?

– Даже если работники заразились малярией и не получают медицинской помощи?

Он сощурил глаза.

– Вы говорите так, как будто имеете в виду кого-то конкретно.

– Нет, – вспыхнула Кларри. – Просто общие наблюдения.

– У нас есть врачи, которые следят за здоровьем наемных работников и их семей, – сказал Уэсли. – Вас, должно быть, ввели в заблуждение.

Джон хлопнул ладонью по столу.

– Моя дочь знает, о чем говорит. Ей известно о чае намного больше, чем кому бы то ни было.

Его негодование возрастало.

– И не смейте обвинять маленькие хозяйства в обвале цен на чай. Дело не в нашей неэффективности. Виноваты большие хозяйства, такие как ваше, жадно расширяющие площади посадок. Чай, который выращиваете вы, – низкого качества. А использование всех этих новомодных машин и ведение дел на плантациях, как будто на фабриках, только ухудшает картину. Вы, возможно, знаете все о котлах и плугах, молодой человек, но чай – это совсем другое. Здесь невозможна унификация.

– Нет, возможна! – возразил Уэсли, тоже горячась. – Вот в этом вы и ошибаетесь.

– Возможно, оба метода имеют право на жизнь, – примирительно подытожила Кларри, чтобы снизить накал страстей.

Она уже раскаивалась в том, что спровоцировала молодого плантатора.

– Нет, не имеют! – выпалили Джон и Уэсли одновременно.

Харри натянуто засмеялся, чувствуя себя неуютно в столь напряженной атмосфере.

– Хочу сказать, мисс Белхэйвен, вы, похоже, действительно знаете немало о чайном производстве, – заговорил он. – Но, может, лучше оставить эти дела мужчинам, как вы полагаете? Возможно, пока они будут завтра осматривать поместье, вы с вашей сестрой захотите вместо этого понаблюдать за тем, как я буду рыбачить?

– Да, конечно, – тут же согласилась Олив. – Это будет замечательно. Правда, Кларри? Я могу взять с собой альбом.

– Вы еще и рисуете?! – воскликнул Харри, цепляясь за возможность сменить тему разговора.

– И очень хорошо, – вставила Кларри. – Ты можешь взять также мольберт и краски.

Лицо Олив осветила улыбка.

– Да, если можно.

– Решено, – просиял Харри.

Вскоре после этого Кларри и Олив оставили мужчин. Кларри уговорила сестру лечь спать, пообещав, что они встанут рано и присоединятся к мистеру Уилсону у водопада. Сама она устроилась на веранде, прислушиваясь к приглушенному спору, доносящемуся из столовой. Ее отец и Уэсли все никак не могли прийти к согласию по поводу выращивания чая. Кларри чувствовала себя совсем обессиленной. Глупо было надеяться на то, что она сможет переубедить этих двоих упрямцев. Они друг друга стоили.

Через полчаса гости вышли и стали собираться домой.

– Полагаю, ваш отец немного устал, – сказал Харри. – Он удалился в свой кабинет.

Кларри кивнула. Харри поблагодарил ее за ужин и, прощаясь, поклонился. Уэсли посмотрел на нее своим обычным оценивающим взглядом. Кларри подумала, что он, должно быть, так же не уверен в ней, как и она в нем. Она протянула ему руку, и он взял ее как будто для рукопожатия, но затем передумал. Уэсли поднес ее руку к своим губам и запечатлел на ней легкий поцелуй. Глаза Кларри округлились. Ее пронзило возбуждение. Наблюдая за ней, Уэсли вопросительно приподнял темные брови, словно уловил происшедшую с ней перемену. Он задержал ее руку чуть дольше, чем того требовали приличия, и Кларри не отдернула ее.

Харри прокашлялся.

– Что ж, идем, старина Робсон.

– Благодарю вас за этот приятный вечер, – проворковал Уэсли и отпустил ее руку.

Кларри почувствовала странное сожаление.

– Рада, что вам у нас понравилось, – ответила она.

Он недоверчиво улыбнулся, как будто заподозрил ее в насмешке.

– С нетерпением жду завтрашнего дня.

– Мистер Робсон, – окликнула его Кларри, когда он уже повернулся, чтобы уйти. – Пару слов о моем отце. Он очень много знает об Индии и о выращивании чая. Пожалуйста, прислушайтесь к его замечаниям. Он гордец, но если вы заслужите его уважение, то, я уверена, он тоже станет прислушиваться к вам.

Уэсли хотел что-то возразить, но сдержался. Торопливо поклонившись, он отвернулся.

Затем молодые люди сбежали вниз по ступеням и кликнули своих лошадей. Кларри смотрела, как они запрыгнули в седла и рысью выехали за ворота. Слуги указывали им путь, держа в руках факелы. Еще несколько минут Кларри наблюдала за тем, как они движутся среди деревьев. Затем Харри и Уэсли повернули за склон холма и скрылись из виду.