Текст книги "Месть"

– Вы выйдете замуж, вернувшись домой? – спросил Харден.

Ее глаза вспыхнули.

– Я не уверена, что вообще когда-нибудь выйду замуж.

– Старая дева из Лагоса? Не верю.

Ажарату засмеялась.

– Может быть, я завяжу волосы в пучок, удалюсь в джунгли и посвящу свою жизнь прокаженным.

– Где вы будете их лечить?

Ажарату состроила гримасу.

– Мой отец нашел мне местечко в больнице. Я заявила ему, что хочу лечить бедных, но могу себе представить, что у дверей кабинета поставят полисмена и будут отсеивать пациентов. Отец не потерпит, чтобы его дочь возилась с бедняками.

Она допила свою рюмку и засмеялась. Харден подал знак официанту, чтобы тот налил снова, и заметил:

– Богатые люди тоже болеют.

Ажарату подалась вперед с напряженным лицом.

– Я хочу сделать что-нибудь, прежде чем моя жизнь замкнется вокруг меня.

– Что именно?

Ее волосы, собранные в густой пучок и заколотые изящной заколкой, отражали блеск соседней свечи.

– Что-нибудь, что останется в моей жизни.

Харден понимающе кивнул.

– Что-нибудь особенное... Что-нибудь важное, о чем я смогу вспоминать. Не знаю... Может быть, я вернусь в университет. Мне хочется изучать – только не смейтесь, – мне хочется изучать психиатрию.

Харден засмеялся:

– Я так и знал, что был подопытным кроликом.

Официант принес бренди.

– Вы будете учиться в Ибадане? – спросил Харден.

Ажарату удивилась.

– Откуда вы знаете про Ибадан?

– Это главный исследовательский медицинский центр в Африке. Не понимаю, почему вы учились не там, а в Лондоне.

– Гражданская война. Как только начались бои, отец отослал нас с матерью в Англию. Тогда я была подростком, а когда война кончилась, уже поступила в университет.

– А где ваша мать?

– Она умерла. Не вынесла здешнего климата. Меня воспитывал отставной британский полковник, который был начальником моего отца до провозглашения независимости. У него было несколько сыновей, но ни одной дочери. Я училась в монастырской школе.

– Не удивительно, что вас смущает мысль о возвращении в Нигерию.

– Я ездила туда на каникулы.

– Ну и как там?

– Вроде вашего Дикого Запада. Сплошной оптимизм. Люди вовсю трудятся, строят, делают деньги и полны энтузиазма. Я действительно рада, что возвращаюсь домой.

– И больше не смущаетесь, – заметил Харден. – Я рад, что мы это выяснили.

– Правда?

– Я не прав?

Она покачала головой.

– Расскажите мне о вашем плавании. Куда вы направляетесь?

– Сперва в Монровию. Это неподалеку от вас. Тысяча миль или около того.

– А потом?

– В Бразилию.

Лгать было легко. Он уже привык к этому за последнюю неделю.

– Мистер Каллинг сказал, что вы собираетесь испытывать радар.

– Верно. Нужно сочетать удовольствие с делом.

– Но разве радар уже не был изобретен? Я не вполне понимаю ваши цели.

– Я разрабатываю простое устройство, которое будет помещено на верхушке мачты, чтобы его не загораживал стаксель, и радиус действия которого будет превышать двадцать или тридцать миль обычного радара для небольших яхт.

– Стаксель – это передний парус?

– Да. Если мне удастся заставить радар работать, я попробую сделать такую конструкцию, чтобы он хранился внизу и поднимался на мачту фалом... Простите меня.

Он достал ручку и набросал чертеж на бумажной салфетке. Собственная ложь так захватила его, что он увлекся идеей сделать свою конструкцию съемной. Спрятав салфетку в карман, он вернулся к беседе, еще раз извинившись.

– Когда вы отплываете? – поинтересовалась Ажарату.

– Как только смогу. Я не хочу попасть в сезон ураганов.

– Сколько времени займет плавание до Монровии?

– Три недели или около того. «Лебедь» – очень быстроходная яхта.

– В одиночку?

– Что делать...

Боль никуда не ушла. Харден чувствовал, как она вторглась в его разум. Что, снова спросил он себя, что он мог еще поделать?

– Вам не будет скучно?

– Нет.

– А что происходит, когда вы спите?

– Яхта плывет. Автоматическое рулевое устройство управляет яхтой в зависимости от направления ветра и более-менее держит курс.

– А если вы окажетесь около суши или на судоходном пути?

Глаза Хардена слегка сузились. Он сказал:

– Тогда спать нельзя. Вообще-то раз мы заговорили о проблеме сна, я хотел попросить вас об одолжении. Мне нужны какие-нибудь средства против сна и антибиотики. Я не имею права выписывать рецепт в Англии. Если вы...

– Конечно. Но вы должны быть осторожны с лекарствами, пока не полностью оправились от сотрясения мозга.

– Я в полном порядке. – Он отхлебнул бренди. – Видите, я даже снова могу пить.

– Я никогда не плавала на яхте, – сказала Ажарату.

– Послезавтра я буду испытывать радар. Присоединяйтесь, – пригласил Харден.

– А я не буду мешать?

– Вы мне очень поможете, если позволите пристроить вас к работе. – Харден улыбнулся. – Соглашайтесь!

* * *

Доннер почти случайно нашел заметку в лондонской «Таймс». Он проверил газеты за ту же дату. «Миррор» даже опубликовала короткое интервью. Тогда он позвонил из таксофона Грандигу в Германию. Грандиг через пятнадцать минут перезвонил ему с другого таксофона.

– Я насчет «Дракона», – объяснил Доннер.

– Ничего нового не найдено, – ответил Грандиг. По-английски он говорил совсем не так обаятельно, как на иврите.

– У меня возникло одно предположение, – сказал Доннер. – Проверьте все местные отели, рестораны и агентства по прокату автомобилей. Нужно найти богатого человека.

– Спасибо за идею, – ответил Грандиг, – но мы уже этим занимаемся.

– Я знаю имя.

– Что?!

– Только ничего не говорите своим друзьям.

– Почему?

– Это может быть очень важно для нас.

* * *

Доннер отправился домой и напечатал на машинке доклад через три интервала для пожилого человека по имени Цви Вейнтрауб, который плохо видел.

Читая в Кембридже курс истории, Доннер особенно заинтересовался Джорджем Вашингтоном, который тонко чувствовал связь власти и информации. В молодости Вашингтон был превосходным наездником и использовал свое мастерство и исключительную выносливость, чтобы регулярно совершать поездки между границей и Уильямсбургом и сообщать некоторым влиятельным людям о ходе войны с французами. Свежая информация укрепляла их позиции в Совете самоуправления колонии Вирджиния и делала их должниками Вашингтона. Через несколько лет их поддержка послужила его собственным амбициям.

Майлс Доннер удачно воспользовался примером Вашингтона. Начиная со времени образования Израиля он регулярно извещал Вейнтрауба о своих планах и часто консультировался с ним до разговора со своим непосредственным начальством. Вейнтрауб занимал важное положение в правительстве, и через него Доннер получал полномочий и информации больше, чем положено агенту Моссада.

Приехав в аэропорт Хитроу, Доннер вручил запечатанный доклад пилоту компании «Эль-Аль», чтобы тот доставил пакет лично адресату.

* * *

Солнце скрылось за холмами, когда «Лебедь» подошел к месту своей стоянки в Фоуэйской гавани. Ажарату поймала строп буя и вытащила мокрый канат на бак. Она повернулась к Хардену, ожидая одобрения, но он уже спускал стаксель, и она помогла ему уложить парус в мешок.

Ее лицо обгорело на солнце. Волосы слиплись от соли. Руки были ободраны канатами, и каждый мускул болел от тяжелой работы. Мечтая побыстрее свалиться в постель, она сказала:

– Я чудесно провела время. Можно в благодарность пригласить вас пообедать со мной?

– Извините, – ответил Харден. – Я слишком устал, а завтра нужно рано вставать.

– Ну, тогда в следующий... – начала она, но замолчала. Радар работал прекрасно. Харден готов к отплытию. Она выдавила улыбку.

– Полагаю, что следующего раза не будет.

Харден спустил стаксель вниз через форлюк, выпрямился, и их взгляды встретились. Сердце Ажарату учащенно забилось. Хотя Харден никогда не смеялся и редко улыбался, она знала, что он рад ее обществу.

– В чем дело? – спросил он.

Ажарату глубоко вздохнула. Она собиралась попросить об этом во время обеда или утром, но здесь, на яхте, когда вечерний бриз с моря охлаждал ее лицо, а на востоке зажглись первые звезды, она решила, что момент настал.

– Можно, я поплыву с вами?

Она ошиблась. Не надо было этого говорить. Он не понял ее.

– Поплывете со мной? – переспросил Харден.

– Да. До Монровии... Оттуда я отправлюсь домой. Я буду помогать вам. Я заплачу за пищу, буду стоять на вахте, не стану путаться у вас под ногами и буду открывать рот только тогда, когда вы захотите. Я могу спать в кормовой каюте. И я буду готовить...

Ажарату беспомощно замолчала. Как ей могло такое взбрести в голову – влюбиться в белого американца из Нью-Йорка как раз в тот момент, когда она собиралась возвращаться в Нигерию? И действительно ли она влюбилась?

Харден оценивающе оглядел ее.

Она была сильной и атлетически сложенной и справлялась с приспособлениями яхты гораздо быстрее, чем многие другие люди. Разговоры с ней помогли бы ему перенести одиночество. Сменные вахты дали бы возможность отсыпаться, круглосуточно следить за парусом, обеспечивая большую скорость плавания и более безопасное пересечение судоходных линий.

С другой стороны, он потеряет несколько дней на заход в Монровию. Но если время будет поджимать, он сможет высадить ее в Дакаре и воспользоваться заходом в порт, чтобы пополнить запасы продовольствия, воды и топлива; больше такого шанса может и не представиться.

Но что, если она узнает?

Но она не узнает. Потому что в его планы входило плавание к берегам Западной Африки. Вот только сможет ли он дать ей достаточно знаний, чтобы спокойно спать, пока она будет стоять на вахте? Все упиралось в эту проблему. Ладно, он возьмет ее, если она принесет пользу. А это очень скоро станет известно.

Харден сказал:

– В вашей машине пять тысяч движущихся деталей, а на яхте не больше пятидесяти. Но вся разница в том, что вам не нужно досконально знать каждую из этих пяти тысяч деталей, чтобы водить машину.

* * *

Доннер прибыл в Амстердам самолетом; Грандиг – поездом. Они встретились в «Печкаду», тихом ресторанчике около канала Бруверс. Меню было на французском языке. Интерьер отделан в стиле тридцатых годов: черная эмаль, зеркала и хрусталь. Из высоких окон открывалась панорама залитого светом старинного канала.

Между черным зеркальным баром и обеденным залом находились стеклянные аквариумы, из которых посетители выбирали себе на обед рыбу. Доннер и Грандиг сперва зашли в маленький тихий бар. Они выглядели как пара торговцев алмазами или произведениями искусства, которые отмечают в чужом городе прибыльную сделку.

– Почему вы выбрали Амстердам? – спросил Грандиг.

– Здесь можно сохранить тайну.

– От кого?

– От всех, кроме нас с вами, – ответил Доннер. – Вы никому ничего не говорили?

Доннер доверял только двум людям – Грандигу и Вейнтраубу.

– Пока что нет, – сказал Гардинг. – Харден провел две ночи в Кронберге, в «Шлосс-отеле». Это рядом с Ашаффенбургом. Он ездил на машине, взятой напрокат в Везеле. Как он попал в Везель – пока что неизвестно. Когда он въехал в страну, тоже неизвестно – никаких записей не обнаружено.

– У него есть яхта, – предположил Доннер. – Вероятно, он поднялся по Рейну.

– Конечно. Это запросто... А кто он, собственно, такой?

– Пока не могу вам сказать. Это известно только мне и Вейнтраубу.

– Неофициальное расследование?

– Да.

Грандиг покрутил в руках свой бокал.

– Не очень-то хорошо, когда слишком много колес крутится внутри других колес.

Доннер улыбнулся.

– Считайте это моей инициативой.

– Вы знаете, что за вами наблюдают?

Доннер скрыл потрясение за улыбкой. Сердце глухо застучало.

– Спасибо, что сообщили.

– Я доверяю вам, – сказал Грандиг.

– Только зачем за мной следить?

– Вас обвиняют в нарушении дисциплины и чрезмерной независимости. Я не знаю, от кого это исходит, но уверен, что вам несложно догадаться.

Доннер кивнул.

Грандиг продолжил:

– Вероятно, что-нибудь аналогичное этому случаю с Харденом.

– Грандиг, я играю в эти игры уже тридцать лет, и опыта у меня больше, чем у большинства новичков.

– Это не означает, что вас за это любят.

Грандиг взял меню и несколько минут изучал его. Затем спросил:

– Что мне предпринять по делу «Дракона»?

– Мне бы хотелось, чтобы вы ничего не предпринимали, если это ничем вам не угрожает. Мы знаем, что Харден не представляет угрозу для наших интересов. А немцы пусть себе бегают. В конце концов им надоест.

– Может быть, и нет.

– Почему?

– Тот американский сержант идет на поправку.

– Он помнит имя?

– Сейчас он не помнит даже собственного имени.

– Вы можете сделать что-нибудь, чтобы ситуация не изменилась?

– Немножко поздновато, – сказал Грандиг. – Теперь, когда он пришел в сознание, это будет выглядеть неестественно.

Они заказали обед в баре. Официант повел их в обеденный зал, остановил у аквариума, чтобы Доннер выбрал себе форель. Доннер оглядел десяток рыб, плавающих в прозрачной воде.

– Вон ту.

Официант опустил в аквариум сачок. Рыбы испуганно прижались к стенкам аквариума, но он успел поймать жирную форель, выбранную Доннером.

– Здорово!

Официант вытащил сачок из воды. Форель яростно боролась, шлепая по воде хвостом, и встала в сачке почти вертикально.

– Держите ее! – засмеялся Грандиг.

Могучим усилием блестящего тела рыбина вырвалась из сачка и шлепнулась в воду. Официант бросился снова ловить ее.

– Не надо, – сказал Грандиг. – Пусть плавает. Поймайте другую. Она заслужила право еще немножко пожить на свете.

– Какую, сэр? – спросил официант, вытаскивая сачок из воды.

– Ту же самую, – сказал Доннер с улыбкой.

Он смотрел, как форель кружит по аквариуму, возбужденно работая хвостом.

– Ту же самую, – повторил он. – Поймайте мне ее.

* * *

Каллинг почувствовал облегчение, когда услышал, что Харден берет с собой африканского врача, но не надолго. Корнуэльцу приходилось провожать в море много яхт. Во время подготовки «Лебедя» к плаванию он увидел, что Харден запасается для долгого плавания, а не для прогулки вдоль северо-западного берега Африки. Три каюты были набиты припасами доверху.

В форпике – носовой части – хранились паруса, тысяча шестьсот футов канатов в полдюйма толщиной и два запасных якоря-плуга. Якоря были сложены позади парусных мешков, по одному с каждой стороны для равновесия. Третий якорь, «Данфорт», занимал рундук под сиденьем в кокпите.

Передние и висячие рундуки, разделявшие форпик и главную каюту, были набиты одеждой, в том числе я для плохой погоды, одеялами, бельем, полотенцами, мылом для соленой воды и медикаментами. Харден, очевидно, привык плавать с комфортом. Это Каллинг одобрял. Он заметил, что неаккуратные люди часто становятся жертвами болезней или крайней усталости.

В главной каюте находились стол и койки, подвешенные над диванами. На одной из этих коек лежал аккуратно сложенный спальный мешок Хардена. Его легко было перетащить на ту сторону, которая окажется подветренной. Кладовые были заполнены консервными банками, бутылками и стаканами, но сама каюта не была загромождена – что Каллинг тоже приветствовал. В таком маленьком, ограниченном пространстве надо поддерживать определенный уровень комфорта. Каллинг пытался догадаться, где Харден хранит содержимое фибергласовой гондолы, уже отвинченной от корпуса.

Перетаскивая лед из кокпита, старик спустился по трапу в заднюю часть главной каюты, которая была отделена от передней части срезанными переборками. Справа от трапа размещался камбуз, слева – штурманский угол. Где бы Харден ни находился, он всегда мог быстро попасть в кокпит.

Каллинг положил лед в холодильник. Прозрачных блоков в относительно прохладной июньской Атлантике должно хватить на три дня. Тут хранилась свежая пища на первую неделю – яйца, молоко, сыр, хлеб в пластиковых пакетах, овощи, жареное мясо, апельсины, лимоны, яблоки и соки, а также сушеное и консервированное продовольствие на последующее время: неочищенный рис, сушеный картофель, макароны, крупы, супы, мясо и овощи в банках, сгущенное молоко, джемы, мед, сахар, арахисовое масло, какао, кофе и чай.

Каллинг рылся в рундуках и ящиках в поисках пустых мест. Один ящик был почти целиком заполнен коричневыми склянками с витаминами. Он положил сюда кусок сыра и закрыл ящик, пока никто не заметил. Потом Каллинг зарыл бутылку кокберна в мешке с рисом. Когда они примутся за рис, то обрадуются, найдя хороший портвейн.

Каллинг обогнул трап и в последний раз осмотрел навигационную станцию. Над штурманским столом располагались мощное коротковолновое радио, радиотелефон и навигатор Лорана – новый, большого радиуса действия. В ящиках и пустом пространстве под столом хранились карты и лоции, секстант, хронометр и Морской альманах. Запасной секстант, второй хронометр, бинокль, ракетницы, сигнальные огни и флаги хранились в рундуке в задней части штурманского уголка. На тиковом столе уже разложены карты Ла-Манша, которые понадобятся Хардену сегодня.

В кормовой каюте лежали инструменты, краска для днища яхты, фиберглас, дубовые и тиковые рейки, запасной баллон с пропаном для плиты, две пятигаллоновые пластиковые канистры с водой вдобавок к пятидесяти галлонам в двух резервуарах яхты и дизельное топливо, а также большой запас консервов.

Доктор Аканке сложила свои вещи в кормовой каюте, отделенной от главной каюты, где обитал Харден. Каллинг был уверен, что они долго будут жить в разных помещениях. Насколько он мог видеть, Ажа-рату была для Хардена не больше чем живым подручным инструментом.

* * *

Во время последних лихорадочных приготовлений Харден часто вспоминал, что те же самые действия – вытащить припасы из лишней упаковки, расположить их так, чтобы равномерно распределить вес, составить опись – он выполнял всего лишь два месяца назад, когда они с Кэролайн нагружали старушку «Сирену», готовясь к отбытию в Европу.

Сгустились сумерки, и холмы Фоуэя и Полруана осветились тусклыми огнями. Харден наблюдал, как ветер раскачивает черные сигнальные устройства.

В Ла-Манше их ждет свежий ветер.

– Стаксель номер три, – приказал он Ажарату.

Она нырнула в каюту и через мгновение появилась на палубе с парусом. Харден медленно поднял его, вслух называя свои действия, чтобы она могла запомнить. Он ощущал полное спокойствие. Все приготовления завершены. Казалось, что присутствие Ажарату отдаляет то напряжение, которое, как он знал, навалится на него после того, как они расстанутся и начнется битва.

Парус поднят. Они были готовы к отплытию.

Как бы поощряя их, начался отлив, потащивший «Кэролайн» к выходу из гавани. Швартовочные концы натянулись. Уже совсем стемнело.

Ажарату сошла на причал и обняла Каллинга. Он ободряюще похлопал ее по плечу, но смутился, когда Харден протянул ему руку, чтобы поблагодарить. Повернувшись лицом к холмам, с которых дул бриз, он сказал:

– Доктор, ветер попутный. Что еще нужно человеку в жизни?

Харден поднял грот.

– Отплываем, – объявил он.

Он освободил носовой конец и вручил Ажарату. Каллинг тем временем взялся за кормовой конец. Харден встал к штурвалу.

– Отдать концы, Ажарату.

Она бросила канат на причал.

Харден выбрал грота-шкот. Парус надулся и потащил яхту прочь от причала.

Харден кивнул Каллингу.

Старик отпустил кормовой конец, и «Лебедь» отправился в путь.

Глава 9

– Вы опоздали, – заявил Каллинг, настороженно разглядывая трех людей, столпившихся в его маленьком кабинете в передней части главного ангара.

– Когда он отплыл? – спросил самый пожилой из незваных гостей.

Каллинг почесал голову.

– Помнится, где-то после полудня.

– В какое время?

– Часа в четыре или около того. Джентльмены, вы его друзья?

– Он вышел в море против прилива? – произнес пожилой.

* * *

Через несколько часов после того, как они вышли из Фоуэя, нос «Лебедя» начал то подниматься, то зарываться в воду.

– Что такое? – озабоченно спросила Ажарату.

Они шли курсом на восток.

– Это Атлантика, – объяснил Харден.

– Уже?

Было очень темно, и Харден скорее чувствовал, чем видел, как она стоит рядом с ним.

– Нет, она только дает нам знать о себе.

– У меня начнется морская болезнь?

– Надеюсь, что нет.

– Не слишком-то многообещающе!

– Вы не хотите пойти спать?

Ажарату замолчала.

Внезапно Харден услышал в темноте рев двигателя катера. Он доносился как будто сзади, и Харден вытянул шею, чтобы удостовериться, что защитные огни горят. Звезду, на которую он держал курс, закрыло облако. Несколько минут Харден использовал в качестве компаса направление волн и ветра, ожидая, когда звезда появится вновь. Но она не появлялась, и он включил тусклую красную лампочку и проверил показания компаса.

Звук за кормой раздавался громче и отчетливее. Возможно, это был траулер, но рыболовецкие суда так быстро не плавают. Видимо, яхта с мотором. Затем звук слегка стих, как будто неизвестное судно заметило огонь «Лебедя» и повернуло, чтобы обойти яхту на безопасном расстоянии.

Наконец звезда вынырнула из-за тучи, оказавшись немного правее мачты, точно там, где и должна была быть. Харден начал искать следующую звезду. Плыть по звездам гораздо проще, чем пытаться следить за иглой компаса, но через каждые пятнадцать иди двадцать минут нужно менять ориентир; звезда перемещается по небу, и она может завести вас туда, куда вам совсем не нужно. Харден объяснил свои действия Ажарату и позволил ей найти новую звезду.

Ветер, по-прежнему дувший с севера, со стороны суши, крепчал, относя в сторону рев нагонявшего их катера. Но несмотря на зыбь «Лебедь» шел очень плавно. Они плыли между судоходной линией и берегом, избегая обозначенных на карте скал. По левому борту в темноте горели огни огромных кораблей. Побережье было почти не освещено.

Внезапно черное небо и вода пропали в беззвучной вспышке ослепительного света.

– Что это?! – закричала Ажарату.

За бортом ревел мощный мотор. Кокпит окропили ледяные брызги.

Харден прикрыл глаза, чтобы защитить их от ослепительно света.

– Погасите прожектор! – заорал он.

Ему отозвался голос из мегафона:

– Яхта «Кэролайн»! Остановитесь!

Катер приблизился, и Харден разглядел нескольких моряков в форме, готовых причалить к «Лебедю». У одного из них был автомат.

– Какого черта вам надо? – раздраженно закричал Харден. Его глаза по-прежнему болели от ослепительного света.

– Мы ищем оружие, – проревел мегафон.

Харден увидел, что мегафон держит офицер в черном бушлате. Ищут оружие? Может, они поверят ему на слово? В голове мелькнула мысль: что, если подойти поближе и сбить их с катера гиком? Но что потом? «Лебедь» может сколько угодно плавать без топлива, но ему никогда не уйти от скоростного катера. Нужно попробовать убедить их, что они теряют время. Внешне «Лебедь» выглядел вполне невинно.

– Ладно, – сказал он Ажарату. – Приготовься выбрать стаксель... Давай!

«Лебедь» выпрямился и немедленно начал зарываться носом. Катер маячил сбоку, всего на три фута выступая из воды, но управляла им опытная рука. Корабли мягко соприкоснулись, и моряки вскарабкались на борт яхты, связав ее с катером парой концов. Как только была проделана эта операция, мотор катера слегка увеличил обороты, и оба судна поплыли бок о бок с достаточной скоростью, чтобы держаться носом к волнам.

Офицер передал мегафон одному из своих подчиненных и взобрался на яхту. Это был человек средних лет с полным, чувственным лицом.

– Есть более безопасные способы остановить судно, чем ослеплять его команду прожектором, – проворчал Харден.

– Прошу прощения, – ответил офицер, бросив взгляд на Ажарату. – Мы ищем оружие.

– Здесь не английская территория, – заметил Харден.

– Вы ошибаетесь, мы еще не пересекли границу. Как правило, мы не тревожим яхтсменов, но нам сообщили, что ИРА переправляет из Франции в Южную Ирландию взрывчатку. Сэр, мы не задержим вас. Если вы пустите меня вниз и покажете свои документы, мы тут же удалимся.

– Ваш катер бьется о корпус моей яхты, – сказал Харден.

Офицер подал знак, и на яхту поднялся молодой человек атлетического телосложения в темном свитере.

– Боцман Райс встанет за штурвал, пока мы спустимся вниз. Мисс, у вас все в порядке? – учтиво поинтересовался он.

– Да, – ответила Ажарату. – Вы мой паспорт тоже хотите посмотреть?

– Благодарю вас, мы посмотрим его внизу вместе, с паспортом джентльмена. Отдайте швартовы, Райе.

Моряки отвязали концы и прыгнули в катер. Райе с одобряющей улыбкой взялся за блестящее колесо штурвала. Паруса быстро наполнились ветром, и Райе взглянул на приборы.

– Курс двести сорок? – спросил он у Хардена.

– Да, – кивнул Харден. Что Райе опытный моряк, было ясно по его позе. Харден провел офицера вниз в главную каюту и открыл один из ящиков под штурманским столом, где хранились паспорта и документы на яхту.

Офицер протянул руку и захлопнул люк. Затем кивнул в сторону сиденья:

– Садитесь, доктор Харден.

Харден удивленно выпрямился.

– Откуда вы знаете...

Офицер вытащил маленький черный пистолет и повторил:

– Садитесь!

– Что? Черт побери, кто вы такой?

– Где «Дракон»?

– Что?!

– Садитесь, доктор Харден.

Харден опустился на сиденье, перестав что-либо понимать. Офицер кивнул на люк.

– Я не думаю, что ваша прелестная спутница необходима для осуществления вашего плана. Если вы не будете сговорчивым, я выброшу ее за борт и она утонет так же, как утонула ваша жена.

Харден, дрожа, поднялся с сиденья.

– Чего вы хотите? – прошептал он.

– Где «Дракон»?

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Солдат, который продал его вам, арестован. Где оружие?

Харден тяжело опустился на сиденье.

– Вы стоите на нем. Под половицами.

– Покажите.

Офицер отступил к штурманскому столу и внимательно наблюдал за тем, как Харден разбирает стол и поднимает половицы. Харден показал ему деревянный ящик.

– Внутри, – сказал он. – Запечатан, чтобы не проникала вода.

– Он работоспособен?

– Да.

– Вы умеете с ним обращаться?

– Это несложное оружие.

– Да, а цель – огромна.

– Так кто вы такой?

– А женщина знает?

– Нет.

– Зачем вы ее взяли с собой?

– Чтобы сохранить силы.

– Разумно.

– Кто вы такой?

– Я хочу вам помочь.

Харден не поверил офицеру, но сказал:

– Если вы хотите мне помочь, то лучше бы убрались с моей яхты и оставили меня в покое.

– Без моей помощи у вас будет мало шансов на успех.

– Ничего, справлюсь.

– Как вы собираетесь обнаружить свою цель?

– Какую цель?

Офицер слегка улыбнулся.

– Мне кажется, что вы не до конца понимаете полную беззащитность своего положения, доктор Харден. Мой катер вооружен, и люди на его борту выполнят любой мой приказ.

Харден взглянул из иллюминатора. Катер был едва виден на фоне черной воды и неба, его мотор лениво гудел, не давая судну отстать от яхты, мчавшейся через Ла-Манш под всеми парусами.

– Ну и что? – спросил Харден.

– Мы можем расстрелять и утопить вас и вашу спутницу. Никто ничего не узнает... Как вы собираетесь обнаружить свою цель?

– Отвяжитесь.

– Кроме того, я могу передать вас в руки властей.

Харден почувствовал, что лицо выдало его.

Офицер улыбнулся.

– Ага, в это вы поверили? Сэр, можете верить всем моим словам. – Его улыбка исчезла. – Так как вы собираетесь обнаружить цель?

– Радаром.

– Какой радиус действия?

– Пятьдесят миль.

– Пятьдесят миль? Очень неплохо для радара.

– Я сам его построил.

– Пятьдесят миль... Предупреждение вы получите за три часа, если ваша цель движется со скоростью шестнадцать узлов. При условии, что вы сначала сблизитесь с нею на расстояние пятьдесят миль. – Глаза офицера почти полностью закрылись, и он почесал пальцем подбородок. – Мало. Я не могу допустить такой ненадежности.

– Вы не можете допустить! – взорвался Харден. – Черт побери, о чем вы говорите?!

– Я хочу, чтобы вы совершили задуманное.

– Тогда отпустите меня.

– Я настаиваю, чтобы вы совершили задуманное.

– Я учту ваши слова.

Офицер улыбнулся.

– Сэр, вы не только учтете мои слова. Вы сделаете все точно так, как я скажу вам.

– Нет, – покачал головой Харден. – Не выйдет.

– Я уже говорил вам, что могу с вами сделать.

– Чего вы от меня хотите?

– Я хочу того же, чего хотите вы. И я могу вам помочь. Я могу выследить вашу цель. Я могу предупредить вас о любых изменениях ее маршрута. Я буду знать ее местонахождение в любой момент и дам вам сигнал к атаке.

– Что вы хотите на самом деле?

– Это не имеет значения, доктор Харден. Скажите спасибо, что я подношу вам «Левиафан» на блюдечке с голубой каемочкой.

Офицер положил пистолет в карман и подошел к радио над штурманским столом.

– Идите сюда, доктор Харден.

Он включил радио и стал крутить ручки.

Харден приблизился к нему. Офицер сел за стол, нашел карандаш и клочок бумаги и написал: МО.

– У вас хорошее радио, – сказал он. – Я даю вам фальшивые позывные. МО – «Гольф» – «Майк» – «Отель» – «Номер». Я устрою так, чтобы их официально зарегистрировали. Отвечайте ими на мои позывные. Когда вы планируете атаковать?

– Через три или четыре недели.

– Я свяжусь с вами на следующей неделе, потом еще через неделю, а затем – каждый вечер. В восемь вечера по гринвичскому времени. В 20.00. Нужно договориться о коде, потому что связываться мы будем через ретрансляционную радиостанцию в Портише.

– А что, если я не отвечу?

– Отпустив вас, доктор Харден, я, конечно, не смогу заставить вас ничего не сделать. Но мне трудно поверить, что вы не хотите иметь информацию о точном местоположении «Левиафана». Или я ошибаюсь?

– Вы правы, – уступил Харден. И добавил, хотя и понимал, что ответа не дождется: – Но я хочу знать, как вас зовут и на кого вы работаете.

Равномерный шум, доносящийся из радио, прервал оглушительный треск.

– Мерзость! – прорычал офицер и поспешно выключил радио.

– Что это было? – спросил Харден.

– "Русский дятел". Они испытывают новый радар для слежения за американскими ракетами, который заглушает короткие волны по всей Англии. Если эта гадость начнется, когда мы будем на связи, я снова выйду в эфир через пять минут. Эти штучки обычно продолжаются недолго.

– Кто вы? – повторил свой вопрос Харден.

– Я не хочу лгать и поэтому скажу, что меня зовут Майлс и что я связан с одним демократическим государством, которое нуждается в новом оружии.

– А при чем тут я? – спросил Харден.

– Вы будете прототипом.

– Прототипом чего?

– Прототипом оружия.