Текст книги "На краю всего"

Это была ярость.

– Теперь мне положено сказать, что я сожалею и прочее? – заорал он на Икса. – Ну так не дождешься, суперурод! Эти люди были старее гор! От них никому никакого проку не было!

Икс ничего не ответил. Он терпеливо смотрел на Стэна, словно прекрасно знал, что тот будет говорить, пока у него слова не закончатся.

Стэн начал снова – на этот раз чуть тише.

– Слышь, – сказал он, – я не собирался ничего им делать… даже без оружия был. Я просто хотел позаимствовать что-нибудь ценное. Рассчитывал, что они будут тихими и послушными, потому что мозги у них уже в кашу превратились, так? Ага, я об этом знал. Я очень тщательно подготовился к ограблению. Чуть ли не месяц составлял план. Занимался серьезно. В чем и вся ирония, потому что, когда я ходил в школу, я никогда не занимался.

Перепуганного Стэна заносило.

– Короче, все могло пройти приятно для всех сторон. Относительно. Но эта старая карга оказалась боевой – стала защищать от меня своего старика. Пыталась глаза выцарапать и все такое. Честно говоря, не ожидал. Так что атмосфера стала более враждебной и напряженной, чем я рассчитывал. Самое смешное, что я не нашел там ничего хоть немного ценного. Заявлялся сюда раза два или три – и все равно так и не понял, где они прятали свои чертовы денежки!

Стэн шумно сплюнул в снег.

– Ладно, – закончил он. – Мне больше сказать нечего. Только что ты ненавидишь Бога, если и правда хочешь меня утопить.

И вот это заставило Икса заговорить.

* * *

Голос у него был низким, но хриплым от долгого молчания. Зоя не смогла бы определить, из какой он страны или даже из какого века.

– Запомни хорошенько, – сказал Икс и замолчал, чтобы откашляться и вытереть пот со лба. – Никто не ценит Божественную любовь выше, чем те из нас, кто изгнан в Низины, ибо мы знаем, каково жить без нее. – Он схватил Стэна за шкирку. – А теперь и ты узнаешь.

Он нагнулся и, хоть и казался невероятно усталым, поднял Стэна в воздух.

Стэн пытался сопротивляться: хватал за шею, царапал лицо.

Икс поморщился и явно из последних сил столкнул Стэна в неровную дыру во льду.

А потом он замер, повернулся – и посмотрел прямо на Зою.

Его взгляд ошеломлял. В груди у Зои поднялась какая-то волна. Казалось, Икс задал ей безмолвный вопрос. У нее создалось впечатление, будто он вроде как хочет получить от нее позволение оборвать жизнь Стэна.

До этого Стэн даже не замечал Зоиного присутствия. Теперь он ее увидел и тошнотворно ей улыбнулся.

– Отзови его, девонька, – взмолился он. – Пожалуйста! Черт, но я же знал твоего отца!

Икс покраснел, негодуя, что Стэн осмелился обратиться к Зое.

– Закрой рот! – приказал он. – Иначе я его кулаком заткну.

Икс опять посмотрел на Зою – и она снова была ошеломлена силой их контакта. В его взгляде по-прежнему был вопрос, но он оказался не тем, что ей подумалось. Теперь она это поняла. Он не имел намерения щадить Стэна и не интересовался ее мнением. Тогда о чем же он ее спрашивает?

Тут она догадалась. Каким-то образом Икс узнал, как она любила Берта и Бетти. Он как-то понял, что многим хорошим в себе она обязана именно им и что ее ненависть к Стэну горела у нее под кожей лихорадкой. Он спрашивал, не хочет ли она убить его сама.

Зоя ощутила прилив какого-то непонятного чувства. Она не могла даже определить – боль это или облегчение. Однако это ее наэлектризовало.

Она зашагала по льду к Иксу и Стэну.

Стэн болезненно дергался в озере. Ледяная вода затекала в его отвратительный рот. Он получал по заслугам – Зоя это понимала.

Она старалась идти как можно быстрее, твердо ставя ноги на лед, чтобы не заскользить. С каждым шагом она набирала скорость. Икс не прекращал смотреть на нее, продолжая удерживать ее взгляд. Зоя не знала, что именно чувствует, – точно не могла бы сказать. Она попыталась подобрать нужное слово и (хоть это и казалось невероятным), ощутила, что Икс тоже мысленно его ищет.

Они нашли это слово одновременно.

Это оказалось не «ярость» и не «отмщение».

Это было «милосердие».

Глаза Икса изумленно сверкнули. Он отвернулся от Зои и поспешно поставил сапог Стэну на макушку – точно так же, как Стэн сделал со Споком.

Он уже собрался толкнуть его в глубину, когда на него налетела Зоя.

Икс был измучен. Зоя была полна решимости.

Она сбила его на лед, не дав опустить ногу.

3

Она не ожидала, что Икс упадет, но он рухнул под ее весом, так что они оба растянулись на озерном льду. На полсекунды у них получилась куча-мала. От его кожи пахло смолой и дымом костра.

Зоя ожидала, что он тут же вскочит, но он так и остался на спине, корчась от боли. Лихорадило его даже сильнее, чем она думала. Она поднялась на ноги и повернулась к Стэну: тот рыдал в воде, и кожа у него становилась серовато-синей. Ей было противно даже думать о том, чтобы до него дотронуться, но было бы неправильно, чтобы он умер вот так, несмотря на все его дела.

Она протянула ему обе руки и помогла выбраться из воды. Он стоял перед ней, сотрясаясь от дрожи, в насквозь промокшей одежде. Он казался тощим и жалким, как какая-то зверюшка, которую извлекли из раковины.

– Аллилуйя, девонька, – сказал он. – Папаня тобой гордился бы.

Ей была противна его благодарность.

Зоя промолчала. Она просто смотрела, как он мчится к своему грузовику, сверкая бледными подошвами сапог.

Мотор кашлял, но не запускался. Зоя прекрасно знала, какие звуки издает машина, когда готова помогать. Этой хотелось, чтобы ее оставили в покое. После тридцати полных секунд ругани (при этом Стэн соединял в проклятиях такие слова, какие никто никогда определенно не соединял) он выбрался из кабины, взял из кузова одеяло и убежал в лес, словно зверь.

Икс сел на льду. Она ожидала, что он будет в ярости, а он смотрел на нее печально и недоуменно.

– Что ты наделала?

Зоя не ответила: она толком не понимала, что делала, подчиняясь инстинкту.

Икс посмотрел вслед скрывшемуся за деревьями Стэну.

– Не ходи за ним, – попросила Зоя. Эти слова стали первыми, которые она адресовала ему, и хотя она часто облекала даже самые искренние мысли в форму сарказма, на этот раз она не стала за ним прятаться. – Пожалуйста. Это неправильно.

Икс взвесил ее слова.

– Однако, если я за ним не пойду, – возразил он, – кто-то обязательно придет за мной.

Тем не менее он не сдвинулся с места. Он задержался на льду с Зоей, слушая, как ломает ветки Стэн, бегущий вверх по склону в темноте. Зое стало любопытно, почему Икс не погнался за Стэном. Почему он прислушался к ее пожеланиям? Почему ему важны ее желания?

– Если ты его убьешь, то будешь не лучше него, – сказала она. – Наказывать людей – не наша работа.

Икс опустил голову.

– Скорее, не твоя, – отозвался он.

* * *

Зоя поплелась обратно к дому Берта и Бетти за Джоной, задержавшись у раздолбанного грузовика Стэна, чтобы сфотографировать его номер. Спок и Ухура пошли за ней. Икс тоже. Зоя не оглядывалась, но слышала, как он бредет за ней по глубокому снегу. В дом он с ней не зашел: остался на крыльце из вежливости… или, может, из-за стеснительности. Он шикнул на заскуливших собак, судя по всему, Икс как-то узнал, что Джона спит. Спок с Ухурой начали задирать головы, так что в конце концов Икс догадался, что им надо почесать под подбородком. Он встал на колени, осторожно погладил и шепотом назвал их клички. Зоя включила освещение на крыльце и на несколько секунд задержалась, наблюдая за ними в окно.

Джона так и лежал на диване: похоже, он проспал все это безумие. Однако когда Зоя взяла его на руки, его тело оказалось напряженным, нисколько не походя на тесто, которое должно было бы напоминать.

От веса Джоны у Зои тут же заболели руки: так ей брата до дома не донести. Тем не менее она не могла даже подумать о том, чтобы его будить и заставлять идти через лес. Он заслуживает того, чтобы проснуться в собственной постели, чтобы весь этот кошмар уже был позади, а его окружало все его игрушечное оружие: пистолеты, ракеты, мечи. Она желала Джоне невинности и забвения, особенно потому, что ей они была недоступны.

Она снова положила его на диван, придерживая ладонью голову, словно у новорожденного. А потом выпрямилась и стала ждать, чтобы решение пришло к ней из мирового эфира.

За окном она видела Икса: он сидел, взяв собак на колени. Лицо у него блестело от пота, снег на пальто становился прозрачным и таял. Спок игриво прикусил ему руку – и это, похоже, его изумило. Неужели он никогда раньше не играл с собаками? В конце концов он догадался, чего добивается Спок. Он притворился, что кисти его рук – это птицы, и начал дразнить пса, заставляя их взлетать и пикировать чуть за пределами досягаемости.

Наверное, Икс понял, что за ним наблюдают. Он посмотрел в окно на Зою. Ее снова потряс его совершенно больной вид. Однако он вроде бы не просил о помощи, а сам ее предлагал. Может, он придумал, как вернуть их с братом домой? Потому что сейчас Зоя больше ни о чем другом думать не могла. Она встретилась с Иксом взглядом. Она не шевельнулась, не произнесла ни слова… но он кивнул.

После этого она видела только смазанные куски неба и деревья, которые словно проматывались на пленке в ускоренном режиме.

Икса ломало и крутило от какой-то неизвестной Зое болезни.

Но он перенес их домой.

* * *

Даже в темноте Зоя видела, что снег на дороге к дому был нетронут: сердце у нее упало при виде того, что мать до дома еще не добралась. Ей отчаянно хотелось ее увидеть, но, с другой стороны, ее отсутствие было очень кстати. Зоя не смогла бы объяснить, что за странная фигура доставила их домой, а потом – отказавшись от воды, крыши, перчаток, пледа и даже от вяленых овощей (а кто-то вообще согласился бы на вяленые овощи?) – удалилась в сторону леса.

Она в последний раз бросила взгляд на Икса и увидела, как он, шатаясь, сделал еще несколько шагов, а потом упал на одно колено в снег. Она приказала себе не смотреть.

Зоя открыла дверь дома, что было непросто со спящим Джоной на руках. С холодильника она сняла приклеенный листок с составленной матерью контактной информацией для полиции и, зажав его в зубах, поднялась по лестнице с братом.

Кроватка у Джоны была детская, в форме божьей коровки. Когда Зоя наконец уложила в нее брата, он моментально перевернулся на бок, не просыпаясь, и начал пускать слюни на подушку.

Она села с телефоном на пол у кровати Джоны и отправила полиции фотографию номеров с грузовика Стэна с сообщением: «Этот грузовик принадлежит мужчине, убившему Берта и Бетти Уоллес. Кочергой от их камина. Его зовут Стэн Как-то. Его грузовик и сейчас у их дома. Ему примерно 45+, рост около 180 см. Худой. Стрижка ежиком. Странная бровь. Пользуйтесь».

Отправив это письмо, она просмотрела кучу сообщений, которые наконец до нее дошли. Несколько было от Далласа (он был «на полном ходу», после того как «вырубился» на время бурана), от Вэл (которая вообще буран прозевала, потому что легла подремать) и от матери (которая была в панике). У Зои возникло ощущение, что мама ее бросила, но она невольно улыбнулась, читая поток сообщений: «Дороги жуткие. Даже из бакалеи не выбраться. Извини, Зо… По-прежнему ужас. Не давай Дж. перед сном хлопья. Предложи вафлю без глютена… Р-р-р! По радио объявили, что снегоочистители сегодня даже не выйдут. На гору не подняться… Я все еще в магазине! Поселюсь там навечно и буду есть химикаты и пестициды, как настоящая американка… У вас все ОК?.. Знаешь, если Дж. попросит хлопья, пусть ест… Господи, Руфус вывез меня на своем суровом грузовике, настоящий рыцарь. НЕТ, он в меня НЕ ВЛЮБЛЕН… я слышала! Лягу у него на диване… У вас все ОК?.. Не могу заснуть. Боюсь за вас. Дж. ел хлопья?»

Зоя задумалась о том, что написать в ответ.

«Мы в порядке, – написала она наконец. – Подробности потом. Дала Джоне чипсов, политых глазурью для торта. Круто, да? Руфус от тебя БЕЗ УМА. А теперь спи. Целую».

Зоя ненадолго вышла в чаты и «Инстаграмм», надеясь, что жизнь снова начнет казаться нормальной. Не начала. Да и как она станет нормальной со Стэном, Иксом и прорубью в озере?

Она прошла по коридору к себе в комнату и остановилась в дверях, усталая и выбитая из колеи. На стене в ногах ее кровати висела фотография, где они с отцом во время одного из спусков в пещеры. На них были летные костюмы, купленные в военторге в Уайтфише по 17 долларов за штуку. У Зои на лбу был фонарь на батарейках. Ее папа, как настоящий мужик, пользовался старомодным карбидным фонарем, похожим на миниатюрную паяльную лампу. На фото у него была широкая безумная улыбка и дико взлохмаченные волосы. Папа всегда был лохматым: он называл свою шевелюру «салатом».

Зоя услышала голос Стэна, который мерзким пятном расплывался у нее в голове: «Ты его почти не знала. А потом он погиб в какой-то чертовой пещере. И никто даже не потрудился вытащить его тело. Что вы за люди такие?»

Эти слова метались у нее в голове, словно птицы, гоняющиеся друг за другом.

Разве это она виновата в том, что плохо знала отца? Его вечно не было дома! Зоя вынуждена была все больше и больше полагаться на маму. Мама бросила медицинский институт и работала сразу на нескольких работах, чтобы содержать семью, а Зоин папа то появлялся, то исчезал. Она все силы бросила на материнство и растила детей стойкими и сильными. Когда Зоя была совсем малышкой, мама надевала на нее комбинезончики с надписями «ГЕРОЙ» и «ЗАЩИТНИК». Пусть отцовская любовь и была похожа на свечу или фонарь, мамина была лучше: она никогда не гасла.

Зоя устала до отупения, хоть на часах и было всего 9.30. Она сняла одежду. Казалось, что все тело испачкано и избито. Ноги покрывала колкая щетина, изо рта рази-ло, в плечи больно врезались лямки лифчика. Ей надо было бы принять душ, почистить зубы… сделать хоть что-то. Вот только сегодня она больше ни на что не была способна. Она рухнула в постель как подстреленная.

* * *

Мать добралась домой только в середине ночи. Сквозь сон Зоя услышала шелест открывшейся входной двери. Она ощутила волну облегчения – и тут же увидела сон, в котором снова была маленькой и клала голову маме на колени. Ей хотелось проснуться и поговорить с мамой, но вытащить себя из сна не получалось. Когда она проснулась опять, то ее разбудили голоса – мужские голоса, – доносящиеся с первого этажа.

Она попыталась от них отключиться. Она не желала открывать глаза. Она попыталась вернуться в тот же сон, но он ускользнул.

Теперь внизу играла музыка, но странно неуместная: буддистские мантры в сопровождении клавишника, акустических гитар и тарелок. Это означало, что мама пытается всех успокоить. Или настолько достать, чтобы они ушли.

Зоя оказалась притиснута к стенке: в какой-то момент к ней перебрался Джона. Он всегда ложился в ногах, а потом проползал под одеялом, как зверек в норе. Она ощущала спиной жар от его тела. Пальчиками ног он упирался ей в икры.

Хлопнула входная дверь. Кто-то вышел покурить. Зоя услышала, как он кашляет и скрипит снегом. Она почувствовала запах дыма, пробравшегося сквозь оконную раму. Мужчина снова распахнул дверь с такой силой, что она хлопнула по стене дома, и вернулся обратно, не потрудившись отряхнуть снег с ботинок.

Зоя перевернулась на спину. Боль ударила в шею жгучими искрами. Вскоре голоса игнорировать стало невозможно. Они квохтали, как голуби. Стало понятно, что заснуть Зоя не сможет. «Что, черт возьми, там творится?» Она набрала полную грудь воздуха и медленно его выдохнула. А потом, наконец, открыла глаза.

Все еще была ночь. Странно: она решила, что уже утро. Луны не было. Ветра тоже. Снег испускал слабое голубоватое свечение, сосны стояли таинственно и неподвижно, словно только что закончили переговариваться между собой. Зоя взяла телефон, который положила заряжаться на подоконник. Было три часа ночи.

Она включила приложение-фонарик и провела им по комнате. Похоже, мать заходила и ушла: на полу были оставлены тарелки, стаканы и мисочки, напоминая развалины города. Зоя ничего не помнила. Там оказались красный перец, листья алоэ, веточки мяты. В миске с водой облаком плавало нечто желтоватое: то ли средство от обморожения, то ли остатки обряда вуду.

Рядом на кресле валялась раскрытая книжка в бумажном переплете: романтическая история о переносе во времени с мужиком в килте на обложке[2]2
  «Чужестранка» Дианы Гэблдон (прим. ред.).


[Закрыть]. Наверное, мать несколько часов просидела, глядя на них. А еще она заклеила ссадину у Зои на лбу: она достаточно долго проучилась в медицинском институте, чтобы отлично уметь оказывать первую помощь.

Зоя посветила фонариком на Джону. Обветрившиеся на морозе щеки теперь блестели от алоэ, а кончики всех пальцев были обмотаны бинтами. На секунду свет оказался слишком близко от его глаз. Он поморщился, но не проснулся. Одно можно сказать про ее братца: спал он свирепо. Футболка у него намокала от пота (сейчас на ней был слоган «Я сам себе каскадер»), и он всегда так негодующе кривился и фыркал, что Зоя неизменно покатывалась от хохота. На что он злится? С кем сражается или кого защищает в своих снах?

Зоя попыталась повернуться и почувствовала, что что-то оттягивает ей ногу. Она отогнула одеяло. Наверное, Джона боялся, как бы она не улизнула из спальни тайком от него, и потому в качестве сигнального устройства он шерстяной ниткой привязал ей к лодыжке скейтборд. Когда ему было страшно, он ненавидел просыпаться один. По его словам, у него тогда внутри все тряслось.

Сейчас, когда Зоя смотрела на брата, ее захлестывали облегчение, страх и любовь. Он свернулся рядом с ней калачиком, словно олененок. «Ну, надо же!» – подумала она. Отвязав скейтборд от своей ноги, она закрепила его на ноге Джоны. «Теперь тебе водить».

Внизу кто-то из мужчин разбил стакан.

Это чуть не разбудило Джону. Зоя разъярилась и отправила маме эсэмэску.

Там было одно слово: «Кто?»

Как только она ее отправила, то услышала, как мать резко отодвинулась от кухонного стола и побежала наверх. После всего, что произошло во время этого бурана, быстрые шаги матери стали таким облегчением, что Зоина ярость моментально испарилась, и, даже не успев осознать, что вот-вот случится, она расплакалась.

* * *

Мать открыла дверь ее спальни, а потом закрыла за собой, так что полоска света на мгновение заставила заблестеть расставленные вдоль стены наградные кубки, а потом погасла. Зое не хотелось показывать матери, насколько она расстроена, и потому, как всегда в трудный момент, она ляпнула:

– Так ты уже вернулась из магазина?

Мать рассмеялась.

– Вернулась, – подтвердила она. – Тут что-то случилось?

Что Зое в матери нравилось (среди прочего) – это то, что она понимала шутки, даже самые дикие. Очень часто они единственные из присутствующих хохотали, пока все остальные неловко ерзали. Даже отец, когда он был жив и когда оказывался рядом, Зоиного чувства юмора толком не понимал.

– Тут у меня заяц, – сообщила Зоя, кивком указывая на Джону. – Придется говорить шепотом.

– Запросто, – ответила ее мать и опустилась на колени у кровати.

В темноте Зоя еле различала очертание маминого лица. Обе молчали. Мимолетное веселье уже исчезло.

– Джона оправится? – спросила Зоя.

– От обморожения – да, – ответила мать. – Но, похоже, он сильно травмирован тем, что с вами было. – Она помолчала, а потом мягко спросила: – Ты можешь мне рассказать, что случилось?

Зоя попыталась найти ответ, который не звучал бы совершенно безумно. Внизу кто-то из мужчин выключил буддистское песнопение. Остальные облегченно заворчали и зааплодировали.

– Кто там внизу? – спросила Зоя.

– Сейчас важно не это, – сказала ей мать. – Но они явно не буддисты.

Она продолжала ждать, чтобы Зоя ответила на повисший в воздухе вопрос.

– Не молчи, – попросила мать.

Зоя привыкла всегда все рассказывать матери, и сейчас ей хотелось вывалить той все бредовые кошмарные подробности: об оранжевом свечении озера, о видеоролике с преступлением Стэна… об Иксе. Но что она сможет о нем рассказать? Что она вообще о нем знает, если не считать, что он буквально излучает одиночество? А еще – что ее к нему тянуло.

Она постаралась не вспоминать его лицо, понимая, что если расскажет слишком много, то получится полная бессмыслица.

– Краткий вариант такой, – призналась Зоя. – Джона с собаками ушел в лес… а я их упустила.

Мать снова помолчала, словно дожидаясь, чтобы поезд тронулся.

– Так, извини, что давлю, – заговорила она наконец, – но мне нужен вариант поподробнее.

– Не могу, мам, – сказала Зоя. – Пока не могу.

– Зо…

– То есть – более подробный вариант: я облажалась, и он чуть не погиб.

– Зоя, перестань. Не надо так с собой.

– И я все думаю, что когда Джона проснется, то будет смотреть на меня так, будто я его подвела. И это правда. Я подвела козявку.

Ей вообще не следовало говорить. Она разрыдалась захлебываясь. Мать потянулась через Джону, чтобы погладить Зою, но в темноте с этим возникли трудности.

– Я пытаюсь нежно погладить тебя по щеке, – сказала она. – Это щека? Я глажу ее нежно?

– Нет, это лоб, – ответила Зоя. – А теперь – нос.

– Ладно, представь, что я нежно глажу тебя по щеке, – попросила ее мать.

– Представила, – сказала Зоя и невольно рассмеялась слепым попыткам матери. – Ладно, прекрати, на мне азбукой Брайля не писали. А это – ухо!

– Зоя, – серьезно проговорила мать, – брат любит тебя просто безумно, и это ничто никогда не изменит. Он же привязал тебе к ноге скейтборд!

Зоя хотела что-то ответить, но ей помешал шум снизу. Они с матерью насторожились: один из мужчин встал, с противным скрипом провезя стул по полу, и сказал:

– Хватит этой дури, парни.

Они услышали тяжелые шаги, поднимающиеся по лестнице. Зоина мать не разрешала заходить в дом в обуви, так что этот шум казался почти насилием.

– Извини, что не могу дать тебе времени, – прошептала мама, – но я не могу, малышка. Тебе придется все рассказать, потому что здесь полиция.

* * *

Зоина мама моментально выставила полисмена из спальни, попросив, чтобы Зоя спустилась вниз, когда будет готова. Зоя не сталкивалась с полицией со смерти отца, так что сама мысль об их присутствии в доме вызывала болезненные воспоминания. Именно полисмены оставили тело ее папы в пещере. Тот полисмен, который только что стучал в Зоину дверь – шеф полиции Лыссино, – решил, что вытаскивать его будет слишком опасно.

Зоя осторожно слезла с кровати, стараясь не разбудить Джону, и оделась в темноте. Через несколько минут она уже прошлепала вниз по лестнице и, не показываясь, посмотрела на кухонный стол, где ее мать сидела с Лыссино и двумя его патрульными. Лыссино был массивный, громкий и противный… и действительно лысый. Сейчас он по-собачьи чесал шелушащуюся красную сыпь под воротником рубашки.

Шеф сидел рядом с худющим молодым патрульным по фамилии Мерц. Зое он запомнился как чуть придурковатый, но безобидный. Шеф его явно терпеть не мог.

Третьим полисменом оказался сержант Вилкомерсон. Он единственный сподобился назвать Бисселам свое имя (его звали Брайаном) и единственный обнял их на похоронах отца в городе. Когда Зоя вышла на кухню, Вилкомерсон встал и придвинул ей стул. В отличие от Лыссино и Мерца, он разулся из уважения к домашним правилам, вывешенным у каждой двери.

Патрульный Мерц задавал Зоиной маме скучные общие вопросы о Зое: в какую школу она ходит и есть ли у нее хобби. Зоина мама тянула время, чтобы Зоя успела одеться и обдумать, что именно она будет говорить. Перед ее матерью на столе стоял ноутбук. На нем, чтобы всем было видно, была развернута страница, озаглавленная «Права несовершеннолетних при опросе полиции».

Зоя восхищалась отвагой матери и гордилась тем, что ее унаследовала. Мама работала по шесть дней в неделю заведующей унылым спа-салоном под названием «Горячие ключи» («Расслабьтесь и омолодитесь в наших целебных ваннах!»). А еще она работала старшей официанткой в отличном кафе в Уайтфише под названием «У Лулы» и выполняла роль регулировщика движения во время ремонта трассы номер 93. При этом, как Зоя знала, в семье постоянно не хватало денег. Она догадывалась, что у ее мамы такое чувство, будто она бежит по рельсам, всего на несколько шагов обгоняя поезд.

Зоина мама сообщила патрульному Мерцу, что хобби Зои – собирать наградные кубки, что, похоже, его впечатлило. На самом деле Зоя именно что собирала награды: она считала, что они уродские, нелепые и обалденные, и покупала их на блошиных рынках и распродажах. Если бы вы вошли к ней в комнату, не зная, что к чему, то поразились бы тому, как это одна девочка может добиваться таких успехов в плавании, риторике, стрельбе из лука, макраме, запуске воздушных шаров и выращивании домашних животных.

Сейчас ее мама вдохновенно болтала, описывая выдуманные увлечения Зои. Одна из ее коллекций – 32 из 50 ложек с символами штатов – так заинтересовала Мерца, что Зоя испугалась, как бы он не попросил показать ее ему.

Зоя села рядом с матерью.

– Я очень увлеклась сувенирными ложками, – сказала она Мерцу. – Даже начинаю спрашивать себя, не слишком ли.

Зоина мама прикусила губу и легонько пнула Зою под столом.

– Ага, ладно, – проворчал шеф Лыссино. – Думаю, общих слов уже хватит.

Он знаком показал Мерцу, что берет разговор на себя, поскольку у Мерца явно ничего не получится. (Зоина мама бросила на нее знакомый взгляд – тот, который говорил «Доминанты – это страшное дело».) Мерц с обиженным видом вжался в спинку стула.

Лыссино подвинул Зое какую-то бумажку.

– Ты подтверждаешь, что отправила нам это электронное письмо в девять пятнадцать вчера вечером? – спросил он.

Зоя опустила глаза, а потом снова посмотрела на Лыссино, видя только человека, который оставил тело ее отца в пещере.

– Да, я отправила это письмо, – ответила она. – Вот почему там стоит мое имя.

Лыссино надел очки для чтения, которые казались нелепо изящными на этом жирном, похожем на слишком мягкое кресло мужчине, и зачитал письмо вслух. Зоина мама поморщилась, услышав имя Стэна: если папа был знаком с ним в прошлом, в Виргинии, ее мать тоже должна была его знать, а потом поморщилась еще раз на саркастическое «Пользуйтесь».

– Надо полагать, это твои слова? – сказал Лыссино. – Раз под ними твое имя.

– Да, – подтвердила Зоя.

– Так, может, ты нам расскажешь, откуда все это знаешь?

Зоина мама демонстративно прокрутила текст на экране, а потом ей кивнула. Зоя понимала, что не может рассказать всю правду, но, по крайней мере, она может не говорить ничего, кроме правды.

– Мы с Джоной искали собак, – сказала она.

Она посмотрела на патрульного Мерца, который, лишившись власти, обиженно вел записи, а потом на сержанта Вилкомерсона (тот поощрительно кивнул). Лыссино скрестил руки на груди и так выпятил пузо, что стал похож на беременную на девятом месяце.

– Нас застиг буран, – продолжила Зоя. – Мы зашли к Берту и Бетти, чтобы погреться. Раньше мы часто там бывали.

Это воспоминание было таким болезненным, что она не смогла не добавить:

– После того, как мой отец погиб, а вы все не захотели поднять его тело.

Лыссино эти слова не задели, но все остальные неловко заерзали на стульях. Зоина мама наклонилась к ней и прошептала:

– Не надо, милая. Это несправедливо.

Зоя изумленно отстранилась от нее.

– И чем же это несправедливо? – спросила она.

Лыссино вмешался, так что мать ей ответить не успела.

– Так что ты столкнулась со Стэном Мэнггольдом в бывшем месте проживания Уоллесов?

– Да, если это его фамилия. Он назвал себя Стэн Мужик.

– Господи! – ахнула Зоина мама.

Значит, она даже прозвище его знала.

– А откуда ты узнала, что мистер Мэнггольд виноват в смерти Бертрама и Элизабет Уоллес?

– Я видела… – начала было Зоя, но тут же остановилась.

Она чуть было не сказала: «Я видела, как он их убивал». Да уж, это бы всем понравилось: «Я видела это в видеоролике на спине суперкрутого парня».

– Что именно ты видела? – спросил Лыссино.

– Видела, как он этим хвалился, – ответила она. – И видела кочергу, которой он их убил. Он решил, что Берт с Бетти богатые. Он все еще пытался понять, где они прятали свои сбережения. А у них денег не было… и теперь их тела лежат в озере.

У нее дрожал голос.

– Зоя, – сказал Лыссино, – когда вы с братом были на озере, вы не видели там никого, кроме Стэна Мэнггольда. Кого-то незнакомого, кого-то другого? Хорошенько подумай, что ответить. Потому что мы это запишем.

При этом патрульный Мерц поднял взгляд на своего шефа, словно спрашивая: «Это вы обо мне?» Лыссино закатил глаза и сказал:

– Да, Стюарт, записывай все, что она скажет.

Все выжидающе посмотрели на Зою. У нее перед глазами встало его лицо. Ей хотелось его защитить. Он перенес их домой!

В этот момент снаружи донесся шум: похоже, какие-то звери забрались в гараж и опрокинули мусорный бак.

Зоина мать встала.

– Еноты, – сообщила она. – Делаем короткий перерыв. Никаких вопросов в мое отсутствие. – Она развернула ноут к полисменам. – Если вам это не нравится, – добавила она, – бодайтесь с legalbeagle.com.

– Вам помочь, миссис Биссел? – спросил сержант Вилкомерсон.

– Нет, Брайан, но спасибо. Пусть еноты поищут себе другое место для своих игр.

* * *

Зоя встала, почувствовав острую боль в икрах, и отошла к окну гостиной. Тучи разошлись. Луна висела в небе ярким белым глазом. Горы казались волнистой линией, уходящей вдаль.

Она в тысячный раз почувствовала уныние. Ей вспомнились Берт и Бетти, ее отец, та липкая мутная каша, в которую все превратилось.

Ей вспомнился Икс. Она постучала по стеклу – сама не зная почему. Он сейчас был где-то там. Ей не следовало его отпускать, но не могла же она задерживать его насильно!

Зоя направилась обратно к столу. Она знала, что скажет.

* * *

– Мы не видели никого, кроме Стэна. А что?

Едва только Зоя это сказала, как поняла, что совершила ошибку. В чем-то просчиталась. Похоже, даже мать знала, что она врет, но откуда? У Зои скрутило живот, словно кто-то поворачивал там шестеренку.

Патрульный Мерц, как она заметила, не стал записывать ее ответ – не потому, что забыл, а потому, что знал, что это потом используют против нее. Зоя подумала, что он проявил смелость и доброту. Мысленно она отметила имя Мерца звездочкой, хоть и понимала, что его слабый бунт сейчас будет подавлен.

– Стюарт, запиши то, что сейчас сказала наша юная подруга, слово в слово.

Это приказал Лыссино. Он ухмыльнулся, побарабанил по крышке стола и сел прямее. Теперь он казался на третьем или четвертом месяце беременности, когда люди только-только всем сообщают о том, что ждут ребеночка.

– Брайан, – предложил он, – давай покажем ей снимок. Он при тебе?

Значит, есть какой-то снимок. Откуда? И чего? Шестеренка у Зои в животе быстро сделала еще три оборота.

Она собралась заговорить, когда ее мать заставила всех вздрогнуть, резко захлопнув ноут.

– Что за снимок? – вопросила она. – Почему мы только сейчас про него услышали и почему вы ведете какие-то игры с девочкой семнадцати лет?