Текст книги "Перу. От ранних охотников до империи инков"

Дома для отдыха, называемые тампо (испанизированные в тамбо), иногда соседствующие с государственными складами, строились вдоль дорог с интервалами от четырех до восьми миль по дорогам для официальных лиц – другим такой отдых не предоставлялся, а посты для уже упомянутых нами гонцов размещались на расстоянии полутора миль, а возможно, и меньше. Посты эти представляли собой хижины, стоящие с обеих сторон дороги, и в каждой размещалась пара гонцов, называемых часкуи, которые, как считают, были способны доставлять сообщения в пределах 150 миль за день. Когда император, его семейство и немногие представители знати путешествовали, их несли в паланкине с балдахином четыре носильщика. Это были мастера своего дела, и работали они, как и гонцы, сменяясь на постах. Но такой привилегированный способ передвижения был доступен только верховной знати.

Некоторые особенности политики инков помогли им сплотить империю в единое целое, хотя процесс этот еще не завершился к тому времени, когда все уже было кончено. Хорошо известна процедура, незнакомая в Старом Свете, – переселение потенциально непослушных групп населения из недавно побежденной области в подконтрольные районы империи, сопровождавшееся заменой их лояльными колонистами. Эти переселенцы назывались митимаэ. Как уже предполагалось в предыдущей главе, эта практика, возможно, осуществлялась еще в период Экспансии, этой особенности инки, вероятно, научились от империи Чиму. Мудрость политики инков подтверждается тем фактом, что они понимали эффект, оказываемый высотой на здоровье, и главным образом селили митимаэ в места, находящиеся на том же самом уровне высоты, что и их родные места. Другим фактором, способствовавшим расширению империи, было распространение языка кечуа. Инки-руководители говорили именно на нем, и этот язык, несомненно, распространился вниз через младших должностных лиц до простых людей, частично по необходимости, а частично из соображений престижа. Процесс этот был далек от завершения, когда прибыли испанцы, и его продолжили христианские миссионеры.

Когда побежденные вожди племен сохранялись для исполнения служебных обязанностей в качестве курак, сыновей их забирали в Куско, чтобы последние могли получить там хорошее образование. Объекты поклонения, принадлежащие побежденным племенам, также в некоторых случаях отвозились в Куско вместе с обслуживающими их священниками. Таким образом, обе эти категории людей находились в столице в качестве своего рода заложников и одновременно давали областям возможность почувствовать некую родственную связь с Куско.

Невозможно понять природу империи инков, не имея некоторого представления относительно ее религии, на которой была основана вся ее жизнь и неотъемлемой частью которой являлся и сам правитель. Во главе сверхъестественной иерархии стоял бог-создатель, сотворивший не только все земные объекты, но также и других богов. Он имел различные имена, но чаще всего известен под испанизированной версией одного из них, Виракоча, означавшей «Господь». Создатель был довольно далек от каждодневных проблем, и, хотя он и изображался в некоторых храмах в человеческом обличье, больше внимания уделялось низшим богам – его представителям. Пачакамак, бог внушительного прибрежного святилища, носившего то же название, был весьма почитаем на побережье, и, когда религиозная система инков поглотила его в свою религиозную систему, создалось впечатление, что это был тот же бог-создатель, Виракоча, только под другим именем. Ниже Виракоча почитались небесные тела, солнце, луна, некоторые из звезд и Венера, а также земля и море. Солнце для горцев имело особую важность, частично из-за потребности в нем для созревания зерна и спасения от холода, который спускался на разреженную атмосферу Анд, когда солнце заходило, и частично потому, что это был личный бог и предок императора и его семейства.

Несмотря на это, известный храм в Куско, остатки которого все еще можно найти в доминиканском мужском монастыре, не был прежде храмом Солнца, хоть его так называют, поскольку главное место в пантеоне занимал Виракоча, а солнце довольствовалось второстепенным положением вместе с луной, громом, звездами и другими. Судя по сохранившимся руинам, здания храма состояли из множества прямоугольных палат, расположенных вокруг двора в пределах стены ограждения, и, хотя он был построен из самого лучшего камня и украшен золотыми пластинами, план его ничем не отличался от обычного дома, и его справедливо описывали как жилище богов, похожее на жилые дома людей. Такие храмы и действительно являлись жилищами богов и их обслуги, так как именно там сохранялись их золотые изображения и выносились из храма на площади городов для больших общественных церемоний.

Ниже главных богов почиталось большое количество местных святынь и объектов поклонения, называемых уака от слова кечуа, означающего святилище, хотя различные объекты, к которым оно применяется, вероятно, лучше было бы описать как святыни. Эти объекты поклонения чрезвычайно разнообразны по характеру, сюда относились и ручьи, и камни, и холмы, и пещеры, а также могилы и мумии. Мумиям предшествующих императоров оказывалось особое почтение. О такой мумии заботился королевский айлью, состоящий из потомков усопшего. В более поздние времена мумии хранились во дворцах, в которых пребывали в течение жизни, и обращались с ними, как с живыми, насколько это было возможно. Их, подобно великим богам, по большим праздникам выносили на площади Куско. Близ Куско, в Кенко, стоит интересная святая скала, где массивный пик известняка 20 футов высотой, подошва которого обрамлена прямоугольной платформой из камня, создает впечатление эллиптического амфитеатра, обложенного низкой каменной стеной. Горные перевалы и труднопроходимые места на дорогах почитались и ранее, и даже сейчас в этих местах люди читают молитвы и добавляют камень или жевательную коку к груде камней у стороны дороги, называемой апакита. Существовало также широкое разнообразие личных носимых с собой амулетов (фото 63), подобных уже упомянутым каменным фигурам альпака, – это изображения початков кукурузы или картофеля, кристаллы и причудливые камешки.

Храмы и святыни обслуживались священниками различного статуса, во главе стоял высший священник – обычно родственник императора. В обязанности священнослужителей вменялось составление предсказаний, приношение жертв, врачевание, а также забота о самих святынях. Общественное выражение религии проявлялось в праздниках; были праздники, связанные с каждым из двенадцати месяцев, а также специальные, проводимые в критические моменты, например во время засухи или мора. Месяцы были лунными, но год в двенадцать лунных месяцев приблизительно на одиннадцать дней короче солнечного года, и неизвестно, как эти два календаря согласовывались друг с другом. Подготовка к празднику подразумевала отказ от употребления некоторых пищевых продуктов и сексуального общения, а сама церемония в основном происходила в виде процессий, жертвоприношений и танцев. Обычно жертвами служили ламы, но морские свинки иногда также подлежали закланию, попадали на жертвенный алтарь и продукты типа пива из кукурузы. Приносились также и человеческие жертвы, но только во времена серьезных кризисов и в других особых случаях, жертвами тогда были дети или девушки, которых отбирали из числа избранных женщин. Можно практически не сомневаться, что именно этот факт объясняет находку, сделанную Уле, когда тот раскапывал кладбище инков в Пачакамаке. Там найдены мумии множества богато украшенных молодых женщин, задушенных, а затем захороненных с проявлением больших почестей. Известно, что на этом месте находился женский монастырь, который помогал обслуживать храм Солнца.

Кроме общественных и религиозных церемоний, бытовала еще частая практика очищения и предсказания. Нарушение религиозных устоев расценивалось как провоцирование гнева богов, за это нарушителю не разрешали участвовать в религиозных церемониях. Проступок снимался признанием грехов на словах и делах, сопровождавшимся епитимьей и омовением, в присутствии священника. Предсказание имело много форм – от торжественной консультации императора с одним из официальных великих оракулов в его храме перед совершением военной кампании до подсчета ядрышек кукурузы скромным сельским жителем, с целью определить, четный или нечетный день является благоприятным для начала посева.

Поводы, побудившие инков идти на большие завоевания, и причины их успеха требуют особого рассмотрения. Они использовали почти такое же оружие и тактику, как и их противники, так что причина не может быть отыскана в прогрессе их вооружения. Пращи и болы[5]5
  Метательное оружие индейцев Южной Америки.


[Закрыть] использовались для борьбы на расстоянии, а еще они приспособили копья-металки, чтобы метать их с прибрежных точек. Сами инки луком не пользовались, но они имели некоторых солдат, проживавших в восточных лесах и владевших этим оружием. Для ближнего боя в ход шли граненые булавы с каменным или медным наконечником на деревянной ручке, мечи-булавы из твердых пород дерева, каменные или медные топоры различных форм и копья. Защищались инки непосредственно стегаными хлопковыми доспехами, шлемами из стеганого хлопка или сплетенного тростника и маленькими круглыми или квадратными деревянными щитами, покрытыми кожей или тканью.

Города и деревни не были укреплены, их защитные сооружения состояли из фортов на вершинах, называемых на языке кечуа пукара, к ним сбегались атакованные врагом жители. Подобным грандиозного масштаба фортом был Сакксаиуаман (фото 70), с его тремя большими валами на одной стороне и пропастью на другой, венчающий холм выше Куско, построенный в его теперешнем виде Пачакути больше для демонстрации силы, чем для обороны. Город Мачу-Пикчу, расположенный вниз по долине Урубамба около границ доминиона нагорья, может показаться исключением из этого правила вследствие своего неприступного расположения на седловине горы (фото 1, 71), ограниченной двумя пропастями, но все это – лишь результат топографии, и сам город не имеет никаких защитных сооружений.

Как только начались завоевания инков, фундаментальным фактором их длительного успеха был постоянный наступательный дух, который удачно контрастировал с совершением набега – обычным военным приемом в условиях нагорья. К этому еще можно добавить и превосходство инков в транспортировке и поставке средств обслуживания, чему способствовали обустроенные дороги и склады продовольствия. Таким образом, они были способны переместить в необходимое для победы место подавляющую противника силу. Кроме выбранных из знати телохранителей императора, не имелось никакой постоянной армии, но была организация, гарантировавшая, что достаточно обученные люди будут доступны тогда, когда это потребуется. Все здоровые люди обучались владению оружием, и основная сила армии состояла из рекрутов мита, организованных в соответствии с областями, откуда они прибыли, в эскадроны, которые строились по той же самой десятичной системе, что и население в целом, и которые находились под командованием офицеров соответствующих званий. Эти набранные рекруты подчинялись строгой дисциплине, но практический способ ведения борьбы был подобен боевой тактике других андских племен; и начиналась она, когда с определенного расстояния на противника обрушивался град камней из пращи, бола и дротиков. Когда же противники сближались, начиналась рукопашная схватка. Один из успешных тактических приемов, придуманных инками, – это разделение сил на две части: одна боролась с врагом, в то время как другая оставалась в засаде и бросалась в битву в критический момент.

Какие причины поддерживали агрессивность инков – это уже другой вопрос. Первые завоевания соседних племен могли быть предприняты из-за мести и желания усилить свое положение, но тут нужно также принимать во внимание и личность самого Пачакути. Поскольку власть и богатство увеличились, это, видимо, распалило жажду власти еще больше, и каждое новое завоевание обогащало государство и добавляло славы императору. Королевский айлью и привилегированные инки выросли в наследственную аристократию, освобожденную от трудового налога, и, практикуя полигамию, они быстро увеличили свою численность. Эти люди обучались искусству ведения войны, и состязательный дух всегда поощрялся в их среде. Войны не только занимали людей и гасили мятежные тенденции, как известно, уже тогда существовавшие, но и способствовали созданию ответственных постов в администрации побежденных областей. Структура правящего класса пребывала, таким образом, в несбалансированном состоянии, требовавшем расширения для поддержания стабильности; и реформы, направленные на то, чтобы исправить эти тенденции, вполне могли бы иметь место, просуществуй империя немного дольше.

В действительности же империя все еще пребывала в стадии своего развития, когда пришел ее конец. Она имела два больших недостатка. Первым было отсутствие какого-либо установленного порядка назначения правящим императором своего преемника. Любой из его сыновей от главной жены мог быть избран на этот пост. Когда Уайна Капак внезапно умер, не успев назвать своего преемника, это привело к борьбе между Хуаскаром и Атахуальпой, и оба они поддерживались мощными фракциями, что ослабило империю как раз в момент, когда прибыли испанцы. Будь у империи еще несколько лет существования, Атахуальпа был бы безоговорочно признан императором. Другой слабостью империи была чрезмерная централизация власти, находящейся в руках императора. Каждое должностное лицо подчинялось вышестоящему должностному лицу, и так вплоть до императора, а между равными по рангу лицами было лишь незначительное или вообще отсутствовало какое-либо взаимодействие. Это была пирамида, построенная из отдельных, не соединенных между собой прутьев, и при поражении ее вершины все сразу развалилось. До прибытия испанцев это имело не столь существенное значение; считалось просто невероятным, что какой-нибудь внешний враг отважится пойти против самого божественного императора, но для европейцев он был всего лишь неправедным язычником, и они нисколько не колебались перед его свержением. После падения Атахуальпы в 1532 г. сопротивление в отдельных местах продолжалось еще в течение более 40 лет. Писарро возвел на престол Манко, внука Уайна Капака, в качестве марионеточного правителя, но тот восстал, собрав значительное число последователей, и даже приступил к осаде Куско и Лимы. Это восстание – серьезная угроза для испанцев – было разогнано, и Манко сбежал вниз в долину Урубамба и в конечном счете нашел себе убежище в труднодоступном месте под названием Виткос, где он, а после его смерти и его сыновья поддерживали свое шаткое правление до 1572 г. После его бегства все было кончено. Положение испанцев быстро укрепилось, и старые цивилизации Центральных Анд ушли навсегда.

После завоевания

В то время как поддерживаемое немногими сопротивление в долине Урубамба продолжалось, большая часть населения подпадала под иго испанцев, по выражению Роува, индейцы променяли деспотизм с предсказуемыми требованиями и справедливостью на другой деспотизм, с безграничными требованиями и справедливостью, оставленной только для их угнетателей. В первые годы колонизации дороги были заброшены, многие орошаемые земли не культивировались, и население оккупированных областей значительно сократилось. Недавние исследования показывают, что сокращение это главным образом произошло из-за бегства индейцев в более отдаленные районы, особенно в низины к востоку от Анд, и принудительный труд в форме старого усиленного налога мита, особенно в шахтах и на непривычных высотах, также, несомненно, взимал свою смертную пошлину. Много информации об обстоятельствах того времени, жизни индейцев под инкским правлением и после завоевания их испанцами, их обычаях, положительных и отрицательных сторонах испанского правления проиллюстрированы многочисленными рисунками в работах Фелипе Гуамана Пома де Айала, датируемых концом XVI столетия.

Кроме массовых крещений, которые имели весьма незначительное воздействие на население, обращение индейцев в христианство шло сначала медленно, и только позднее, в XVI столетии, был достигнут определенный прогресс. Но даже и тогда оставалось еще очень много старых религиозных обрядов: поклонение небесным телам и уака сохранялось на протяжении длительного времени, и только в середине XVII столетия после интенсивной кампании за «искоренение идолопоклонства» христианские доктрины были приняты повсеместно. Некоторые из старых обрядов, включая церемонии плодородия, фактически сохранялись и после этого времени, церемонии эти существуют, по сути, и по сей день, – но они фактически вырождались в простые предрассудки и были терпимыми потому, что уже не расценивались как идолопоклонство. Состояние дел в этом промежуточном периоде проиллюстрировано находкой, обнаруженной на побережье: свернутой в калачик и спеленатой мумией, производившей впечатление нормального позднего захоронения, происшедшего перед завоеванием. Когда ее распеленали, то обнаружили рядом с телом отпечатанную в 1580 г. индульгенцию. Материальные особенности старой культуры также выжили в некоторых местах. Искусство ткачества продолжало оставаться на том же высоком уровне, и великолепно выполненные пончо и другие текстильные изделия, представляющие собой сочетание европейских и местных приемов и особенностей, в некоторых количествах дожили и до наших времен. Деревянные керо, или урны, продолжали производить еще на протяжении длительного времени, и среди них есть много прекрасных образцов, инкрустированных сложными орнаментами. Тот факт, что они изготовлялись уже после завоевания, доказывается изображением на них струнных музыкальных инструментов и европейского платья. Глиняная посуда также приобрела гибридные формы, особенно это заметно в области старого государства Чиму. Есть примеры черных кувшинов с изображением бородатого испанского лица на горлышке, есть и двойные свистящие кувшины, характерные для формы Чиму-Инка, выполненные не из известной всем черной глины, а из терракотовой, покрытой зеленой европейской глазурью.

Большинство индейцев сначала продолжали жить в своих деревенских поселениях под властью своих же кураков, но со временем происходило их переселение, и все увеличивающееся число индейцев оставляли свои земли и становились работниками в испанских имениях. Этот класс, называемый янанконас, таким образом заработал некоторые преимущества, включая освобождение от мита. Этот класс имел тенденцию к постоянному росту и со временем мог стать безземельным городским пролетариатом, если бы в конце XVI столетия его число не было ограничено в соответствии с законодательством.

Далеко не вся старая аристократия инков была убита или бежала вместе с Манко в Виткос, и многие бывшие верховные власти нашли общий язык с завоевателями, которые иногда брали себе в жены женщин-инка. Инка Гарцилазо де ла Вега, известный благодаря рассказам об инках, был сыном такого вот союза и провел большую часть своей жизни в Испании. Инки, кураки и янанконас имели тенденцию к интеграции с испанским обществом, и обладатели более высокого статуса одевались при случае в испанское платье. Многие из кураков в действительности оказались гораздо худшими угнетателями своих братьев, чем их испанские повелители; например, один из них был смещен со своей должности за «вымогательства, насилие и тиранию вплоть до совершения жестокого акта клеймения ягодиц своих подчиненных, подобно мулам».

Потомки инкской аристократии все еще признавались таковыми и в XVIII столетии, когда некоторые из них уже занимали важные посты и жили в богатстве. В прошлом, кажется, наблюдалось своего рода романтическое возрождение интереса к ним, портреты этого периода изображают их богато одетыми в инкском стиле, но с некоторыми европейскими деталями и с их испанскими гербами. Когда в XVIII столетии увеличение притеснений вызвало восстания индейцев, именно эта инкская аристократия была в числе их лидеров. Достойно примечания то, что большинство этих восстаний, включая и самое последнее в 1780 г. под руководством Хосе Габриэля Тупак-Амару, были направлены против местной администрации при сохранении лояльности церкви и короне, которые в то время считались в какой-то степени защитниками индейцев. Инкская знать давно исчезла, и теперь при республиканском правлении различие между индейцами и народами смешанной крови – метисами – несколько размыто, но сохранились и все еще чисто индейские общины, которые отражают традиции древнего айлью, основы пирамиды инкского общества.