Текст книги "Нашествие нежити"

Глава 3

Узкие норы, чуть шире сусличьих, прорытые в песке и грязи и окольцованные рыхлыми валиками выброшенной наверх земли, сразу бросились в глаза Штрауду. Он показал их Леонарду и Вишневски, пока они, одолев грубо сколоченную и внезапно обрывавшуюся лестницу, наполовину спускались, наполовину скатывались в жерло шахты. Сверху за ними наблюдали Натан и кучка теснившихся вокруг него людей, в том числе и какие-то типы в котелках. Один из них, в костюме и при галстуке, имел особенно важный вид. Судя по жестам, он яростно препирался с Натаном, но голоса их сюда уже не доносились.

– Строительный босс? – спросил Штрауд у Виша.

– Берите выше, – ответил тот. – Сам! Гордон собственной персоной…

– Переполошился за свои денежки, – добавил Леонард. – Крайне расстроен задержкой. Хочет взорвать здесь все, завалить землей… Все, как обычно…

– Болван, каких поискать, – поддержал его Виш. – Да что с него взять. Британец, сами понимаете.

– А не упоминал ли кто-нибудь из пострадавших чего-либо примечательного – до того, как впал в кому? – поинтересовался Штрауд.

– Старик этот, Вайцель…

– Так его зовут Вайцель? – поразился Штрауд, сразу вспомнив странный сон, приснившийся ему в самолете.

– Да, Вайцель. Так вот он рассказывал родным и коллегам, как что-то в шахте – что именно, никто так и не знает – тянуло и тянуло его сюда, заставляло вновь и вновь возвращаться на стройку, пока он всем не надоел. Так что, когда его поймали в котловане, то сразу вызвали полицию, и таким вот образом дело и попало в руки Натана и его управления.

Леонард обратился к техникам, следившим за ними по мониторам в походной лаборатории, развернутой в белом автобусе.

– Мы стоим на пороге. Над моей головой вы можете видеть носовую, как мы предполагаем, часть корабля, едва различимую под покрывающим его слоем грязи.

– Судя по размерам бимсов, вы можете легко прикинуть размеры корабля, – обратил их внимание Виш.

– Действительно огромный, – согласился Штрауд.

– Насколько нам известно, столь крупного судна еще не находили, и никто не поверил бы, что такой гигантский корабль можно было построить в пятом веке до нашей эры, – заметил Леонард, с трудом протискиваясь в узкую темную щель между стеной склепа и корабельным корпусом.

Штрауд подумал, что почерневший, острый как бритва нос корабля выглядит устрашающе зловеще, на какое-то мгновение ему показалось, что в самих извилинах его мозга послышался свистящий шепот, приказывавший бежать прочь. Не без труда ему удалось взять себя в руки. Его спутники продвигались вперед, свет их мощных фонарей дрожащими бликами скользил по корпусу огромного корабля. Штрауд же время от времени направлял луч своего фонаря на стену, сложенную из скрепленного известковым раствором камня. Ее поверхность была покрыта зеленой плесенью и лишаями.

– Сырости здесь хватает. Для такой влажности корпус сохранился в отличном состоянии, – заметил он. – Несомненно, каменный склеп дал трещины и изломы из-за всех этих строительных работ, что велись здесь последние десять лет, – подумал вслух Виш.

– Теперь поосторожнее, эй, вы, оба, – предупредил их идущий впереди Леонард. – Тут поломанные доски, смотрите не порвите костюмы.

– Ни одного гвоздя! – восхитился Виш, разглядывая прогнившие доски, на которые указывал Леонард – Все на деревянных шпильках Потрясающе – Боюсь, мы пришли, – огорченно произнес Леонард, останавливаясь перед многотонным завалом, образованным обрушившейся между бортом корабля и стеной склепа землей. – Дальше придется копать, устроить туннели, что ли…

– На это у нас нет времени, – возразил Вишневски. – Придется проломить корабельный борт Может, вот в этом месте, где уже образовалась щель. Если расшатаем и выдерем несколько досок, то сможем пролезть внутрь. Может, нам повезет, и обшивка выдержит. Тогда хотя бы что-нибудь узнаем о корабле, пока Гордон с Натаном не похоронили его навеки.

– Считаете, другого способа нет? – озабоченно спросил Леонард, отводя Виша в сторонку. Некоторое время они горячо обсуждали ситуацию яростным шепотом, Штрауд же подошел поближе к корабельному борту, покрытому грязью, которая веками проникала сквозь трещины в склепе, укрывавшем, по мнению Вишневски, весь корабль от носа до кормы.

Какими же должны были быть эти люди, что построили корабль таких размеров, задолго до времен Христа доплыли на нем до Американского континента, отрыли столь невероятной глубины котлован и погребли в нем корабль, накрыв его каменной пирамидой?

Штрауд был одновременно потрясен и восхищен подобным фактом многовековой давности. В голове роились тысячи порожденных им мучительных вопросов, но все они сводились к одному – почему… зачем?

Леонард и Вишневски все еще продолжали ожесточенно спорить.

– Должен быть какой-то путь проникнуть внутрь, не разрушая обшивки, – настаивал Леонард.

– Время, Леонард, время. Потеряем массу времени, а такой роскоши мы себе позволить не можем, – возражал Вишневски. – А что будет с теми бедолагами, которых точит заклятье? Вам что, находка важнее их жизней? Мы должны рассуждать реалистически…

– Рядом с этим вы смеете говорить о реалистичности?! – возмутился Леонард, всплескивая руками.

– Штрауд, ну хоть вы образумьте этого глупца. Объясните ему, что произойдет, если мы не возьмем инициативу в свои руки. Вам же приходилось сталкиваться с такими типами, как Гордон!

– Да, главным образом в Египте.

– Так скажите же ему, что я прав. Мы просто обязаны проникнуть на корабль – и прямо сейчас, – С учетом лимита отпущенного нам времени ваши доводы весьма разумны, доктор, – поддержал его Штрауд.

– Ну, теперь согласны, Леонард?

– Согласен, – коротко бросил тот.

– Как только окажемся внутри, попрошу быть предельно осторожными… – начал было Виш, но его внезапно перебил Штрауд:

– Тихо! Вы слышали?

Спутники уставились на него удивленными глазами.

– Показалось, что что-то услышал. Вишневски без промедления запросил техников на поверхности, не зарегистрировала ли что-либо их Сверхчувствительная аппаратура. Голос сверху подтвердил:

– Да, есть. Отмечена легкая вибрация. Возможно, вам небезопасно…

И в это мгновение все остальные звуки поглотил оглушительный протяжный стон, словно рвался наружу скопившийся под землей газ. Дрогнули и затряслись стены склепа, под ногами пол заходил ходуном, огромный корабль издал скрип, похожий на истошный вой смертельно раненого зверя… и так же внезапно, как началось, все стихло. И только Штрауд продолжал еще ощущать пронзающий мозг вибрирующий звук.

– Господи, спаси и помилуй, – пролепетал Леонард.

– Что случилось? Что это было? – растерянно спрашивал Виш. – Землетрясение?

Штрауду показалось, что боковым зрением он уловил какое-то мимолетное движение, однако, повернув голову, ничего не увидел. Он колебался, не решаясь сказать об этом своим спутникам, и в то же время понимал, что и промолчать не имеет права.

– Что-то пробежало вон там, в тени, – наконец собрался он с духом.

– Что? Животное?

– Неужто крыса? Терпеть не могу крыс! – заявил Леонард.

– Да нет, не уверен… Для крысы уж очень крупновато.

– Проверим?

– Отставить, – послышалась команда с поверхности. – Запись с камеры Штрауда подтверждает, что это была крыса.

– А что я говорил? – удрученно проговорил Леонард. – У меня нюх на крыс, на проклятых.

– Нам нужны кирки, – сообщил Виш наверх. – Пусть кто-нибудь оденется в защитный костюм и доставит нам их сюда.

– Вы думаете, разумно продолжать наши попытки, когда земля дрожит под ногами, Виш? – с сомнением заметил Штрауд.

– Иногда приходится полагаться на судьбу, старина.

– Да, это так.

– Не забывайте, время работает против нас, доктор Штрауд.

– Тогда идем.

– Нет, но кто бы мог подумать? – не переставал удивляться Штрауд. – Корабль, столько времени погребенный в недрах Манхэттена!

– Вы, значит, не читали наших рефератов о «Тигре» и других находках, – укоризненно обронил Леонард.

– Нет… Боюсь, я с ними не знаком, – несколько смутился Штрауд.

– У нас на эту работу ушло много долгих мучительных лет, – заметил Леонард, одновременно усиленно дергая носом, чтобы поправить сползшие очки. Под прозрачной маской шлема эта попытка выглядела необыкновенно комично.

Вишневски и Леонард добились широкой известности восстановлением и изучением множества судов, найденных под землей и на морском дне. Они нашли способ обработки дерева, позволяющий защитить его от разрушения. На эту работу уходили годы и годы, поскольку дерево выдерживалось в наэлектризованной пресной воде, а потом еще следовало заполнить все крошечные отверстия, проделанные червями и временем, специальным отверждающим составом, и только после этого начиналось восстановление и сборка судна в первоначальной форме.

– О чем это вы говорите, доктор Леонард? Что еще за «Тигр»?

– Объясните ему, Виш.

– Это не первый корабль, обнаруженный на Манхэттене, – начал Вишневски. – Отнюдь не первый.

– Были и другие? – Штрауда это сообщение поразило.

В ожидании посланца с поверхности они стояли у носа корабля и продолжали беседу.

– Нет, конечно, ничего похожего на этот, но тоже достаточно старые суда, датируемые началом тысяча шестисотых годов.

– Понятно.

– Хотя далеко не таких размеров, – подчеркнул доктор Леонард, все еще изумленно и даже с некоторой опаской поглядывая на гигантский нос корабля.

– На южной оконечности острова во время сооружения станции «Кортленд-стрит» междугородной скоростной линии, например, рабочие нашли несколько галер.

– А «Тигр», о котором вы спрашивали, был голландской постройки. Совершенно иная конструкция, – заметил Леонард.

– Согласно дошедшим до нас сведениям, «Тигр» загорелся и затонул у берегов реки Гудзон[14]14
  Гудзон – впадающая в Атлантический океан река протяженностью 520 км , в устье которой расположен Нью-Йорк и его район Манхэттен на одноименном острове.


[Закрыть] в тысяча шестьсот тринадцатом году.

– А эта наша стройка больше напоминает историю с сооружением банка «Доллар драйдок сэйвингз», – вмешался Леонард. – Тогда они предложили выстроить административное здание-башню на углу Брод-стрит и Перл-стрит…

– Прямо напротив таверны «Франсис»…

– Где Вашингтон[15]15
  Имеется в виду Джордж Вашингтон (1732-1799), первый президент США (1789-1797 гг.), главком армией колонистов в Войне за независимость в Северной Америке (1775-1783 гг.) против английского колониального господства.


[Закрыть] прощался со своими офицерами в тысяча семьсот восемьдесят третьем году, – не сдержал улыбки Штрауд. – Знаю этот район. Местоположение двух первых городских ратуш.

– С тысяча шестьсот сорок второго по тысяча шестьсот девяносто седьмой год, – выудил из бездонной памяти даты Леонард.

– И там же таверна «Инглиш лавлейс», которую заставили отдать под административные помещения, находившиеся там между тысяча шестьсот семидесятым и тысяча семьсот шестым годами, – оставил за собой последнее слово Вишневски.

– Ну, ладно. Так вот, в прежние времена голландские строители использовали устаревшие суда при сооружении дамб. Они, видите ли, наращивали берег острова подобно тому, как делали у себя в Голландии. Многие последние находки свидетельствуют, что суда умышленно топили, с тем чтобы потом между ними, как между стенками, насыпать землю.

– Пускали на дно, как выражаются моряки, – авторитетно заявил Виш. – В восемьдесят втором году мы раскопали на Уотер-стрит изумительное торговое судно. Датируется тысяча семьсот сорок пятым годом.

– Носовая его часть выставлена в Морском музее в Ньюпорт-ньюз, штат Виргиния…

– А корма и часть правого борта так и остались погребенными под Фронт-стрит, – горестно вздохнул Виш. – Между перекрестками на Флейгер-стрит и Джон-стрит.

– Вы сами принимали участие в раскопках, джентльмены?

– Еще бы! Конечно.

– Анализ деревянных частей позволил нам утверждать, что судно было построено в добрых старых английских традициях местными корабельными плотниками из леса, добытого в районе Чесапикского залива[16]16
  Чесапикский залив – в Атлантическом океане у берегов США, где расположен крупный порт Балтимор.


[Закрыть], – с хвастливой гордостью выпалил Леонард.

– Его корпус был весь источен сверлящими червями, – не остался в долгу Виш, – что свидетельствует о том, что оно длительное время плавало в водах Вест-Индии.

– Но как же вам удалось приостановить строительство на такой срок, чтобы успеть… – недоумевал Штрауд.

– К счастью, с недавних пор все строительные работы в Нижнем Манхэттене производятся в соответствии с законом о городской окружающей среде от тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, которым мы и размахивали и тыкали, где только могли.

– Закон требует, чтобы заказчики типа Гордона до получения разрешений на строительство и эксплуатацию городских сооружений проводили предварительные археологические и прочие сопутствующие изыскания в сфере окружающей среды, – пояснил Штрауду Леонард.

– Но беда в том, что Гордон крепко напортачил, наняв для этого дела дилетантов, ну а политиканов просто купил.

– Да где же, наконец, эти чертовы кирки? – не вытерпел долгого ожидания Штрауд.

– Одно, однако, совершенно ясно – этот вот корабль раза в два, а может быть, и в три больше «Тигра». – Вишневски, приблизившись к носу корабля, дотронулся до него осторожным, ласкающим движением одетой в перчатку ладони, от которого тем не менее к его ногам посыпались трухлявые прогнившие щепки.

– Поосторожнее там, Вишневски, – предостерег своего коллегу и друга Леонард, но тот, казалось, не слышал его, погрузившись в свои мысли, на лице застыло жутковатое безумное выражение, и очнулся Виш лишь при звуке приближающихся шагов и позвякивания металлических инструментов.

Вместе с лопатами и кирками им были доставлены несколько палочек динамита, которые Виш тут же и категорически отверг и отослал обратно.

– Мы здесь не для того, чтобы уничтожить корабль и самих себя заодно, – сурово заявил он по рации техникам на поверхности.

Штрауд поудобнее перехватил кирку и нанес первый удар остро заточенным концом. Лезвие легко вонзалось в дряхлую губчатую древесину, и вскоре вся троица, отложив кирки, принялась работать просто руками. Им предстояло проделать отверстие такого размера, чтобы мог пролезть человек, и темная дыра в борту корабля все расширялась и расширялась, зияя, словно разверстая пасть, алчущая проглотить их со всеми потрохами. Ученым приходилось внимательно следить, чтобы ненароком не порвать защитные костюмы об острые щепки. Самая большая опасность заключалась сейчас в том, что они могли заразиться той же неведомой болезнью, от которой находившиеся в бессознательном состоянии старик Вайцель, сторож и два полисмена чахли на больничных койках.

По возвращении на поверхность их ждал иррадиционный душ, который уничтожит любые бактерии или споры, попавшие на их одежду. Передвижной дезинфекционный и дезактивационный пункт был оборудован под землей неподалеку от входа в шахту.

Трое ученых вглядывались в открывшуюся им черную бездну. Корпус судна, днище, трюм. Интересно, подумалось Штрауду, сохранился ли там груз. Найдут ли они клад, небывалые сокровища? Он лично вполне удовлетворился бы этрускской керамикой, амфорами, какими-нибудь орудиями труда и тому подобным. Леонард направил свет фонаря в проделанное ими отверстие, откуда било омерзительное зловоние. Мощный луч выхватывал тюки, ящики и бочонки, наполненные, вероятно, сгнившим зерном и протухшей рыбой в давно окаменевшем рассоле и еще чем-то, своим удушливым запахом тлена напоминавшим Штрауду вонь разлагающейся плоти, столь хорошо и печально знакомую ему по Вьетнаму.

– Что за черт? – Леонард напряженно всматривался куда-то через плечо Штрауда. – Никакая это не крыса!

– Что там? Что вы увидели?

– По-моему, то же самое, что и вы раньше… Только не крысу… Похоже, что у этой ног побольше четырех…

Штрауд направился в указанном Леонардом направлении, но ничего там не встретил. Тогда он стал методично и медленно обшаривать темноту лучом фонаря, и вдруг яркое пятно света выхватило на земле следы, точнее, глубокие царапины от когтей, словно здесь проползла какая-то огромная многоножка.

– Взгляните сюда, доктор Вишневски, – озадаченно предложил он.

Вишневски послушно наклонился над цепочкой следов.

– Как вы думаете, что за существо могло их оставить?

– Такого я еще не видывал.

– Леонард, идите сюда! Леонард, где вы? Куда он подевался?

Они встревоженно озирались вокруг, но Леопарда нигде не было. Не дожидаясь своих спутников, он исчез в трюме корабля. Вишневски метнулся за ним, успев поймать лучом фонаря его удаляющуюся фигуру. Штрауд схватил единственную оставшуюся кирку – вторую унес с собой Леонард.

Штрауд догнал Вишневски в тот момент, когда свет фонаря заплясал на спине Леонарда, увлеченно крушившего оказавшуюся перед ним переборку. Давалось ему это легко, и когда Леонард в очередной раз занес над головой кирку вместе с пронзенной ею большой костью, переборка неожиданно рухнула, и посыпавшаяся из-за нее лавина человеческих костей погребла под собой пронзительно вскрикнувшего ученого.

Штрауд и Виш бросились на помощь, пытаясь вытащить его из-под груды костей.

– Помог-и-и-и-ите!

Трюм отозвался раскатистым эхом, и в тот же момент Штрауд увидел, как что-то прыгнуло на спину Вишневски. Мохнатое, многоногое, с полыхающими во тьме красными глазами, длинные острые когти и зубы яростно скребут плотную ткань защитного костюма. Штрауд размахнулся и мощным ударом кулака сбросил тварь со спины Вишневски, перчатка от соприкосновения с нею пыхнула светящимся дымком Штрауд без промедления нанес удар киркой, но тварь увернулась и проворно скользнула в темноту. Вторая такая же тварь, резво проскакав по костям, вцепилась в шлем Леонарда. Виш выхватил из кучи здоровенную берцовую кость и изо всех сил ткнул ею в тварь, расплющив ее о переборку. Третья тварь вскочила Штрауду на плечо и рвала зубами ворот костюма, добираясь до горла. Штрауд с отвращением сжал ее тощую шею и, держа на вытянутой руке, вонзил в нее кирку. Тварь взорвалась языком ослепительного пламени, которое не жгло ничего, кроме нее самой, и перепуганный Штрауд бросил ее на землю. Ни капли крови – только вспыхнувшее и тут же потухшее пламя да кучка пепла, напоминавшая очертания только что нападавшего на него живого существа.

– Господи Иисусе! – Виш расшвыривал тяжеленные кости и черепа, помогая Леонарду выбраться на волю.

– Эй, наверху! Вы видели? Вы нас видите? – тщетно взывал Штрауд, не получая ответа. – Связь прервана! Надо уходить отсюда, доктор Вишневски. Отступаем!

– Согласен, – откликнулся тот. – Доблесть начинается с мудрости. Возвращаемся!

Леонард успел немного прийти в себя, и они стали подниматься наверх тем же путем, что пришли. Вокруг них стоял неумолчный скребущий крысиный шум, издаваемый когтями подземных созданий, нападение которых они только что отразили. Штрауд опасался, что перед полчищами этих тварей они окажутся беззащитными, а при мысли о том, что те несколько самых смелых, что отважились вступить в схватку с людьми, порвали на них костюмы и подвергли угрозе заражения смертоносным микробом, таившимся здесь среди трупов буквально тысяч и тысяч древних предков, его охватил настоящий страх.

– Что это за мерзость такая? – спросил на ходу Леонард.

– Черти какие-нибудь, – с трудом переводя дыхание, предположил Виш. – Младшие демоны на побегушках у более могущественного дьявола.

– Демоны! – всхлипнул от удивления Леонард. – Демоны, охраняющие древний корабль от всякого, кто посмеет только приблизиться… А мы-то полезли внутрь, переборки стали ломать… О, Боже!

– Да поскорее же, вы! – воззвал Штрауд, оглядываясь через плечо в темноту, где мелькали тысячи пар горящих красных глаз. От их количества и беспрерывного мельтешений кружилась голова, и за каждой парой глаз была обезьяно-крыса с шестью лапами, жуткими когтями и скрежещущими зубами. Неужели эти демоны питались людьми, чьи кости обнаружили ученые? Кто был в этой принесенной в жертву команде корабля, навечно погребенного в земле?

Штрауд, прикрывавший их отступление и готовый отпугнуть красноглазых преследователей, заметил, что Виш крепко прижимает к груди несколько захваченных с собой костей, а Леонард стиснул в кулаке что-то похожее на свиток пергамента. Защитные костюмы на всех троих были в многочисленных рваных прорехах. В трюме этого диковинного корабля, населенного призраками и духами, они потеряли два фонаря и кирку.

Во время короткой передышки неподалеку от выхода из туннеля они провели летучее совещание и договорились, что будут объяснять все с ними случившееся обвалом земли в склепе. Рассказывать в данный момент об исходящей из корабля демонической силе, могущественной настолько, чтобы воздействовать на человеческий разум, они посчитали преждевременным. Штрауда, однако, очень тревожило то обстоятельство, что природа неведомых тварей и контакт ученых с ними порождали вполне реальную возможность того, что они все умрут, унеся с собой в могилу всю полученную информацию. Неужели они, как и другие жертвы, превратятся теперь в ходячие трупы? Ведь еще до их спуска в шахту по городу пошли слухи о том, что больницы быстро заполняются все новыми пострадавшими от неизвестной болезни. Если так, то они просто обязаны как можно скорее изложить собранные сведения в письменной форме.

Штрауд, однако, пока не замечал в себе никаких признаков физического недомогания или ослабления умственных способностей. И все же, как в случае с Вайцелем, недуг мог подкрасться постепенно и медленно, исподволь овладевая его разумом. Одной только мысли об этом было достаточно, чтобы испугать даже Абрахама Штрауда.

– Если я превращусь в зомби, позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы прекратить мое существование, – сухо и непререкаемо обратился он к двум своим коллегам по пути к дезинфекционной камере, куда они направлялись под восторженные крики собравшейся на поверхности толпы.

Виш и Леонард согласились, но только при условии, что он окажет им такую же услугу.

Дождь все еще продолжал моросить, и серенькая кисея влаги, опускаясь на защитные костюмы ученых, тут же по каким-то непонятным причинам испарялась туманным облачком, резко пахнувшим серой.

Виш так и не расставался с унесенными с корабля костями, и кости также исходили каким-то таинственно противоестественным паром. Заметив это, Леопард поспешно сунул за отворот защитного костюма свиток пергамента, чтобы уберечь его от дождя и не дать изойти зловонным дымом.

В дезинфекционную камеру им пришлось заходить по одному, поскольку размерами она была не больше телефонной будки. Первым, бережно обнимая охапку костей, вошел Виш. Иррадиационный душ длился недолго и оказался совершенно безболезненным, по другую сторону кабины доктора Вишневского ожидал лаборант со сменой одежды, поскольку защитный костюм после обработки надлежало упрятать в установленный в камере плотно закрываемый ящик. Вслед за Вишем, уже без умолку сыпавшим возбужденной скороговоркой по другую сторону дезинфекционной камеры, под иррадиационный душ встал Леонард. Борясь с вдруг нахлынувшей усталостью, Штрауд с вожделением думал о самом обыкновенном душе, мечтал о быстрых струйках простой теплой воды и терпеливо ждал, когда Леонард закончит процедуру. Однако тот все не появлялся – даже после того, как лаборант распахнул выходную дверь. Из камеры его пришлось выносить на руках. Потрясенный Вишневски застывшими в ужасе глазами смотрел, как Леонарда укладывают на носилки. Штрауд, набрав полную грудь воздуха, шагнул в кабину.

Там он, согласно инструкции, снял защитный костюм и повесил его на специальную вешалку. В кабине был также предусмотрен «рукав», через который костюм после бомбардировки излучением следовало отправить в предназначенный для использованной одежды ящик. Штрауд начал чувствовать себя словно засунутое в микроволновую печь лакомое блюдо – хитроумное устройство беспощадно выжигало бактерии на его кожном покрове, в порах и волосах, оставляя слой белой пыли – мертвые клетки – на всем теле. Поеживаясь от зудящего жжения, он смахнул запорошившую глаза белую пудру обсыпанной белой пудрой ладонью. Мозг его разрядами молнии пронзала неописуемо страшная боль.

Команда, которая следила с поверхности за их попыткой проникнуть на корабль, была, видимо, серьезно встревожена перерывом в связи и решила поэтому исключить даже малейший риск. Через дезинфекционную камеру должны были пройти не только сами ученые, но и все принесенные ими из-под земли предметы: пергамент Леонарда, кости, захваченные Вишневски, и кирка Штрауда.

И даже стальная пластинка в моей голове, подумал Штрауд, когда радиоактивное излучение начало волнами колотить, распирать ему череп. Несколько минут назад он страшно испугался за Леонарда, сейчас он стал бояться за самого себя. Череп его вдруг взорвался сиянием, столь брызжуще ярким, что ослепленный Штрауд провалился в черную бездну беспамятства и потерял сознание. Открывший выходную дверь лаборант едва успел подхватить рухнувшего ему на руки Штрауда. Тот, с омертвевшим лицом и выпученными глазами, выглядел вылитым зомби.

Вишневски, взглянув на него, внезапно вздрогнул, прижатый к груди ворох костей разлетелся в разные стороны. Вцепившись в выпавшую из рук Штрауда кирку, Виш в неистовой ярости занес ее над головой, целя Штрауду прямо в сердце, – но подоспевший полицейский успел заученным ударом резиновой дубинки послать его в глубокий нокаут.

Все трое ученых, дерзнувших проникнуть на погребенный под землей корабль призраков, пали жертвой охранявшего его заклятья.