Текст книги "Нашествие нежити"

– Мы приготовим из этого сплава суспензию и попробуем небольшими дозами вводить в кровь.

– Кому? Начните с доктора Леонарда, – попросил Штрауд.

– Но эксперимент может оказаться опасным…

– Я обещал Леопарду еще до того, как это случилось. Если только будет хотя бы один шанс…

– Хорошо, согласна.

Впервые за все это время Штрауд увидел, как смягчилось выражение ее лица. У этой женщины, решил он про себя, сильный характер и острый ум. Нью-Йорку здорово повезло, что именно ее прислали сюда на помощь.

– А пока мы тем не менее хотели бы провести самое широкое обследование вашего организма, обратив особое внимание на состав крови и серозной жидкости, доктор Штрауд, – твердо стояла на своем Кендра Клайн.

– Но вы лишь зря потеряете время, – запротестовал он, – я совсем не тот человек, кто вам нужен.

– Доктор, каково бы ни было происхождение того, с чем мы столкнулись, оно передается от пострадавшего здоровому человеку весьма просто и быстро: через кожный покров, через поры – и распространяется по всему городу со стремительностью лесного пожара.

– Тогда пусть ваши лаборанты займутся этой бурой жидкостью, что изрыгнул Вайцель. Определите ее состав и свойства…

– И что, по-вашему, нам может дать исследование рвотной массы, доктор Штрауд?

– Но ведь не каждый же день вам приходится наблюдать, когда тело находящегося в коме пациента парит над койкой?

– Допускаю, здесь еще много непонятного. Однако когда имеешь дело с неизвестной болезнью… Возможно, когда мы выделим ее возбудитель, то сможем объяснить…

– Но вы видели, как тело поднялось в воздух?

– Да, – нерешительно призналась доктор Клайн.

– Спасибо, что хотя бы это подтверждаете.

– Пройдемте со мной, доктор Шграуд. – Кендра приглашающим жестом протянула ему обтянутую белой перчаткой руку. – Ну, пожалуйста.

– Только при одном условии.

– Слушаю.

– Распорядитесь, чтобы кто-нибудь немедленно сообщил комиссару Джеймсу Натану о моем… выздоровлении.

– Хорошо, – согласилась Кендра Клайн.

Штрауд терпеливо переносил одно исследование за другим: кровь, серозная жидкость, моча, кожный покров, рентгеноскопия тела и черепа – полный набор. И все это время он слышал внутри себя голос, уже ставший ему хорошо знакомым, голос его покойного деда. Поначалу он звучал едва различимо, где-то в самых далеких глубинах его мозга. Голос убеждал его, что нельзя терять ни минуты.

– Ну вот, все ваши исследования позади, но вам ведь не удалось обнаружить ни у меня в крови, ни в иммунной системе ничего необычного, что могло бы помочь вашим несчастным пациентам, – заявил он доктору Клайн, торопливо натягивая на себя рубашку.

Она дождалась, когда выйдет находившийся здесь же, в процедурном кабинете, ее коллега, и только тогда произнесла своим чудесным и звучным грудным голосом:

– К настоящему моменту, доктор Штрауд, мы не обнаружили никаких признаков того, что вы являетесь носителем какой-либо инфекции, правда, у нас пока нет результатов некоторых анализов.

– А что я вам говорил?

– Но мы же имеем дело с чем-то совершенно неизвестным, даже невероятным – инфекционная кома! – Ее блестящие серые глаза сузились, выдавая смятение и растерянность.

– Ну вот, наконец, – обрадованно усмехнулся Штрауд.

– Что наконец? – не поняла Кендра.

– Наконец мы хотя бы в чем-то достигли согласия.

Она молча кивнула, глядя на него так, будто видит впервые в жизни.

– А я ведь читала кое-что про вас, доктор Штрауд.

– Ничего хорошего, думаю.

– Напротив. Ладно, как бы то ни было, не задержитесь ли вы еще на некоторое время с тем, чтобы мы…

Штрауд решительно замотал головой еще до того, как она закончила фразу.

– Пусть ваши люди найдут себе другую подушечку для иголок, доктор Клайн, а с меня хватит.

– Но послушайте, Штрауд… Он осторожно обошел ее и решительно направился к двери.

– Здесь я свое дело сделал, как и обещал вам… Правда, мы только время потеряли… Мне надо разыскать доктора Вишневски.

Кендра остановила его уже на пороге.

– Пожалуйста, пойдемте ко мне в кабинет и поговорим, доктор Штрауд.

– О чем?

– Хотя бы о докторе Вишневски.

Он прошел вслед за Кендрой через просторный холл в кабинет, предоставленный ей на время работы в больнице. Она пригласила Штрауда сесть. Он отказался, оставшись стоять. Кендра устроилась за своим столом, дыхание ее было неровным и затрудненным, а весь внешний вид выдавал крайнюю усталость.

– Темпы распространения эпидемии не падают, Штрауд, – начала она.

– Знаю, доктор.

– Нам нужна ваша помощь, Штрауд. Если только стальная пластинка помогла вам не впасть в кому на столь же длительное время, как остальным, то, возможно, нам удастся узнать что-либо в результате…

– Но вы же не можете вшить стальную пластинку каждому вашему пациенту. После того, как умер Вайцель, их ведь осталось человек двадцать пять…

– Их сотни, доктор Штрауд.

– Сотни?

– В каждой больнице, по всему городу.

– Действительно, настоящая эпидемия…

– Именно это я и пытаюсь вам объяснить. Теперь, может быть, прислушаетесь к моим доводам?

– Не уговаривайте. То есть… Поймите, мне надо найти доктора Вишневски. Вдруг я что-нибудь могу для него сделать.

– Доктору Вишневски вы ничем не поможете, а здесь еще есть вероятность, что вы…

– Вы только даром тратите драгоценное время на обследование моего организма. Я отнюдь не противоядие против этой… штуки! Как вы не понимаете? А что касается доктора Вишневски, сама мысль, что он мог напасть на человека… Совершенно немыслимо, на него это просто не похоже!

– Да, но тем не менее это произошло. А вы не допускаете, что в его случае болезнь проявила себя в абсолютно иной форме? Он ведь, в отличие от вас и Леонарда, ни секунды не находился в коматозном состоянии.

– Ну, я-то просто-напросто потерял сознание, только и всего.

– А раньше с вами такое случалось?

– Да, после войны.

– Понятно. Значит, просто какое-то совпадение, и мы по ошибке поместили вас в изолятор вместе с остальными.

Штрауд помолчал, меряя шагами небольшой кабинет.

– Так, значит, одной стороной этой… этого… является безумие, наводимое из котлована, – что проявилось в странном поведении Виша. В моем случае что-то… нечто дьявольское говорило со мной через Вайцеля, а…

– А вы упрямец, Штрауд. Так и цепляетесь за свою версию. Неужели вы действительно верите, что здесь действует какая-то сверхъестественная сила? Что в злой участи наших несчастных пациенюв повинна какая-то сверхъестественная энергия…

– Да кто знает? Вы собственными глазами видели, как тело парило над койкой. Но вы просто еще не сталкивались со сверхъестественными явлениями, и такого опыта, как у меня, у вас не г. А я видел и сражался с вампирами, доктор Клайн, и с оборотнями тоже. Да, с оборотнями! А теперь еще и это…

– И вы хотите, чтобы я вам поверила?

– Это уж как вам угодно. – Он задумался и продолжал, как бы говоря сам с собой:

– Это нечто каким-то образом овладело рассудком Вишневски.

– Он пытался убить вас киркой, Штрауд, а вы еще строите теории типа «черт попутал», чтобы его защитить?

– Вишневски просто не может убить человека.

– Но все же пытался – и на глазах у множества свидетелей.

– Значит, в него вселилась какая-то злая сила, что-то овладело его рассудком…

– Что бы это ни было, оно поражает мозг и напрочь его блокирует. Просто ужас.

– Да, для такого человека, как Леонард, например, это означает смерть.

– Кстати, я очень внимательно следила за его состоянием по показаниям приборов, Штрауд. И время от времени отмечала проявление некоторых колебаний и отклонений, похожих на ваш случай.

– Правда? И что они означают?

– Во всяком случае, их можно истолковать как своего рода внутреннюю борьбу, словно доктор Леонард не сдается болезни так же легко, как остальные.

– Так это же Леонард! На вид он, может быть, и не так силен, но что касается его ума и рассудка… Тут уж с ним никому не сравниться.

– Отклонения в электрокардиограмме регистрируются с момента его поступления в больницу. Мы собираемся попробовать суспензию из этого вашего сплава, прямую инъекцию в кровеносную систему… под тщательным наблюдением, конечно. Знаете, из-за этого я чувствую себя механиком каким-то, ремонтирующим робота… Но все наши пациенты… что ж, судя по их состоянию, они ничем не лучше роботов.

– Удалось что-нибудь выяснить из анализа субстанции, что ваши люди собрали с пола у койки Вайцеля?

– Странная комбинация минеральных веществ, щелочей, серы, метана. По результатам анализов крови пациентов мы установили, что все они страдают респираторным алкалозисом…

– Это еще что такое?

– Низкое содержание углекислоты и очень повышенная щелочность крови.

– Щелочи… сера… метан… Слушайте, доктор, но разве возможно, чтобы они обусловливали инфекционный характер заболевания?

– Насколько я знаю, нет.

– И все же Вайцель изрыгнул эту дрянь.

– Мы пытались применить лечение кислотными препаратами, чтобы восстановить баланс между кислотами и щелочами в организме, но оно не помогло. Возможно, в сочетании с металлом…

– Обычные способы лечения не помогут, – убежденно заявил Штрауд. Он поднял термос и налил чашку кофе, жестом предложив и Кендре, но та отказалась. Штрауд наконец тоже сел и принялся с наслаждением прихлебывать горячий ароматный напиток.

– Мы должны испробовать все возможности, – ответила Кендра Клайн.

– Это верно, – кивнул в знак согласия Штрауд. – Вы ведь не первый раз сталкиваетесь с эпидемией?

– Да что вы! Довелось поработать в развивающихся странах, где рахит и полиомиелит остаются ужасной проблемой. В эпидемиологическом центре я недавно.

– Но надолго.

– Я бы не стала так уверенно утверждать. По крайней мере, сейчас.

– А еще что-нибудь необычное обнаружили в той дряни, которой Вайцель в меня плевал?

Доктор Кендра Клайн укоризненно покачала головой.

– Это могли быть судороги, доктор Штрауд, непроизвольное сокращение мышц, но плевать Вайцель был не в состоянии. Ни в вас, ни в кого-либо другого.

– Можно подумать, что я сам подложил эту мерзость, доктор Клайн.

– Уверена, что вы ничего подобного не делали.

– Итак, еще что-нибудь обнаружили?

– Трехокись серы.

– Ничего мне не говорит.

– Дымит на воздухе и бурно реагирует при соприкосновении с водой.

Штрауд сразу вспомнил странный туман, исходивший от их тел, когда они поднялись из котлована на открытый воздух под моросящий дождь. Доктор Клайн тем временем продолжала рассказывать, произнеся какое-то слово, которое он не совсем понял и не был уверен, что сможет повторить. Он не без усилия заставил себя выговорить громоздкий набор звуков:

– А что представляет из себя этот сульфонетилметан?

– Наркотик. Очень сильного действия, особенно в такой концентрации. Одного его достаточно, чтобы превратить человека в зомби.

– Однако анализы крови не установили его присутствия?

– В том-то и дело, что нет… Просто удивительно… если он действительно появился из организма Вайцеля. Тогда остается лишь предположить, что он находился там как гормон, в особом вырабатывающем его органе.

На долгую минуту взгляды их скрестились, но оба не произнесли ни слова.

Кендра наконец отвела глаза и продолжала:

– Мы также обнаружили повышенное содержание янтарной кислоты[19]19
  Янтарная кислота – карбоновая кислота в виде бесцветных кристаллов.


[Закрыть], холина[20]20
  Холин – витамины группы В.


[Закрыть] и…

– Договаривайте.

– Мефитис[21]21
  Это вымышленное название автор производит от английского слова, обозначающего вредные испарения в шахтах и т. п.


[Закрыть], зловонный газ.

– И что это нам дает?

– Крайне мало… За исключением того, что упомянутый газ не должен был бы присутствовать в больничной палате… или в организме пациентов.

– А что такое холин и эта… как там ее… кислота?

– В человеческом организме они входят в сукцинихолин, обычное химическое вещество. Распадается на составные части после смерти.

– Похоже, что вам под микроскоп попала какая-то гадость из могилы, доктор.

– А вы не спешите с выводами. Подобный препарат в тщательно выверенных дозах применяется для расслабления мышечной ткани при хирургических операциях в брюшной полости. Так что его присутствие в больничной палате ничем уж особенным не примечательно.

– Даже при данных конкретных обстоятельствах? Когда его обнаруживают в жидкости, исторгнутой пациентом, предположительно находящимся в коме?

Доктор Клайн опустила глаза.

– Неужели вы рассчитываете, что я и мои коллеги поверим, что здесь мы столкнулись с проявлением какой-то демонической одержимости?

– Да нет, от вас, медиков, такого ждать не приходится. А теперь, если позволите, я пошел.

– Доктор Штрауд! Пожалуйста, скажите мне вот еще что. Вы помните какие-либо ваши ощущения, пока вы находились без сознания?

– Со временем, может быть, и вспомню, но сейчас… Извините. Иногда у меня бывает полная потеря сознания, абсолютное беспамятство, когда я не могу буквально ничего припомнить. Иногда потом приходят какие-то обрывочные воспоминания…

– Больше ничего не можете мне рассказать?

– Очень сожалею.

– А как насчет гипноза? Может быть, согласитесь на один сеанс?

– На один? Вы когда-нибудь слышали, доктор Клайн, чтобы обследование под гипнозом проводилось в один лишь сеанс? – усмехнулся Штрауд. – Все, мне пора. Удивительно, что Натан до сих пор не прислал за мной машину.

Штрауд залпом допил кофе, поднялся и искательным тоном попросил:

– Пожалуйста, сделайте все возможное, чтобы помочь доктору Леонарду.

– Обещаю.

– А вообще от Натана что-нибудь слышно? Мне надо увидеться с доктором Вишневски, и Натан, вероятно, единственный, кто может это организовать.

Кендра устало откинулась па спинку кресла. Штрауд заметил, как что-то неуловимое мелькнуло в ее серых глазах, что-то глубоко потаенное, и на мгновение задумался о прошлом этой женщины, о том, что привело ее сюда, в Нью-Йорк, в такое время. Она в этот момент, видимо, подумала то же самое о нем Наконец Кендра смущенно проговорила:

– Боюсь, комиссар Натан еще не знает, что вы… пришли в себя, доктор Штрауд…

– Как?! Но мы же договорились! – растерялся Штрауд.

– Мой секретарь часами пытался с ним связаться, но…

– Но что?

– Но комиссара просто невозможно поймать и…

– Что и, доктор? У нас был уговор. А вы его нарушили. О, черт! Да вы просто обманом задержали меня здесь, а теперь только ищете отговорки, чтобы вообще не выпускать!

– Неужели вам безразлично, что здесь у нас происходит? Неужели вам не понятно, что это единственный разумный путь найти способ борьбы с болезнью? Мне казалось, что вы человек рассудительный…

– Иногда бывает, доктор, но порой это только мешает.

– Тогда подумайте еще об одном. – Она выскочила из кресла и удержала его на пороге. – Вы с большой долей вероятности можете оказаться переносчиком инфекции. И через контакты с окружающими подвергнете их опасности заболевания этим неизвестным недугом.

Штрауд глубоко вздохнул, понимая, что она права.

– Что ж, придется рискнуть.

– Да неужели совесть вам позволит… Скрепя сердце Штрауд захлопнул дверь прямо перед ее носом. Ему нужно спешить к Натану. Он, должно быть, совсем отчаялся, когда кома лишила его помощи Штрауда и Леонарда, а безумие – Вишневски, – и это в то время, когда число пострадавших быстро росло, но никто не знал, что происходит.

Штрауд постарался ускользнуть из больницы, не привлекая к себе внимания особенно неутомимо дежуривших репортеров. Нашел служебный лифт и вышел через заднюю дверь. Теперь он должен добраться до Вишневски.

Глава 6

Из ближайшей телефонной будки Штрауд попытался вызвать такси, но ему ответили, что машину смогут подать не раньше чем через час-два, да и то без гарантии. Все такси в городе разъехались по вызовам, и когда Штрауд оказался на улице, то сразу понял почему. Повсюду завывали сирены. Каждый медик, каждый полисмен, каждый добропорядочный житель Нью-Йорка – все были мобилизованы на борьбу с эпидемией, санитарные машины с ревом пробивали себе дорогу на забитых людьми улицах. Паника царила небывалая. Кое-где отмечались случаи грабежей и мародерства, а следы неведомой болезни встречались на каждом шагу. Число заразившихся ею людей было столь велико, что многие просто валялись в канавах, переулках и на улицах, а еще здоровые боялись к ним прикасаться. Все жертвы напасти были похожи на зомби: вытаращенные глаза и вышедшие из подчинения тела. Они лежали в самых разнообразных застывших позах, где их застала злая сила, сковавшая мышцы и разум.

Пробегавший по улице человек столкнулся со Штраудом лицом к лицу, по щекам его катились слезы.

– Их слишком много! Боже, сколько же их! Что… что я могу поделать? Как им помочь? – прорыдал он и, спотыкаясь, бросился прочь.

Каким бы сумасшедшим он ни казался, у этого случайного прохожего были все основания для отчаяния. Штрауду стало ясно, что город охвачен безудержным безумием. Шел открытый грабеж магазинов, подростки хватали видеоаппаратуру, проигрыватели, магнитофоны, граждане постарше предпочитали ювелирные изделия. Полиция совершенно очевидно была не способна принимать меры по локализации эпидемии и одновременно унять мародеров.

Повсюду, куда бы ни обращал свой взор Штрауд, он видел последствия нашествия этого духа, вселившегося в город, и все это из-за проклятого корабля и неуемного стремления Гордона выстроить небоскреб, подобного которому мир еще не знал. Штрауд не сомневался, что корабль был погребен под землей именно для того, чтобы его никто не потревожил. Но теперь, когда это случилось, что может их ждать? Как бороться со злым духом, который, воздействуя на химические вещества в организме людей, овладевает их разумом и превращает в покорных безропотных рабов?

Штрауд заметил пару перепуганных ребятишек, которые, держась за руки, брели неровными шажками, то и дело шарахаясь в сторону от всего, что двигалось. Завидев его, дети попятились, и Штрауд крикнул им, что его бояться не надо, но они, даже не слушая его, уже во всю мочь пустились наутек. Он все же крикнул им вслед, моля Бога, чтобы они послушались:

– Бегите в церковь, в любую больницу или в хоспис[22]22
  Хоспис – своего рода приют, куда поступают умирать безнадежно больные люди.


[Закрыть]!

Под душераздирающий вой сирен Штрауд пробирался к деловому району Манхэттена, к Первому полицейскому плацу, где он надеялся отыскать Натана. Дозвониться до комиссара он так и не смог.

Внезапно из переулка за его спиной выскочил обезумевший крепыш, яростно размахивающий кувалдой. Штрауд почувствовал его приближение лишь за несколько мгновений до того, как тот обрушил на него свое страшное оружие. Штрауд увернулся и нанес ему короткий прямой удар в живот. Нападавший, похоже, даже не заметил сокрушительного боксерского удара, и по его пустым глазам и мертвенной бледности кожи Штрауд понял, что имеет дело с жертвой неведомого недуга. Тот же самый неестественный зеленоватый отлив на белках глаз, который он наблюдал у Вайцеля. Как бы то ни было, безумец жаждал уничтожить Абрахама Штрауда. Вот только почему? Штрауд сумел перехватить рукоять кувалды, он дергал и выкручивал ее, но зомби удерживал орудие убийства с невероятной силой. Штрауду ничего не оставалось делать, как прибегнуть к жестокому удару коленом в пах. Раз за разом применял он этот коварный прием, но противник, казалось, даже не ощущал боли. Более того, силы его прибывали в то время, как Штрауд чувствовал, что быстро слабеет. Рукоять кувалды медленно, но неумолимо выскальзывала из его немеющей ладони. Еще мгновение – и кувалда раздробит Штрауду череп вместе со стальной пластинкой и всем прочим… И тут Штрауд заметил приближавшийся на предельной скорости автомобиль.

Вцепившись свободной рукой нападавшему в горло, Штрауд стал теснить его к мостовой, лихорадочно сообразив, что расчет его должен быть точен до долей секунды. Зацепив стопой щиколотку противника, он выпустил рукоять кувалды и горло зомби и обеими руками изо всех сил толкнул того под мчащуюся машину. Страшный удар о решетку капота, и тело нападавшего исчезло под кузовом. Штрауду показалось, что сквозь протестующий скрежет шин и вопль автомобильного сигнала до него донесся вырвавшийся из мертвого тела голос: «Эшруад… Эшруад…» Смертоносная кувалда отлетела далеко через улицу и лежала в канаве.

К ней подошел еще один зомби, судорожным механическим движением согнулся в поясе и поднял, удобнее перехватывая рукоять. Из подъездов, из-за мусорных баков высыпали новые и новые зомби, которые, размахивая бутылками, железными прутьями, кирпичами – что попало под руку, – начали медленно и угрожающе обступать Штрауда.

Из сумевшего наконец затормозить автомобиля выскочил какой-то человек, который неожиданно окликнул Штрауда по имени:

– А вот и вы, Штрауд! Садитесь в машину! Это был Лойд Перкинс, помощник комиссара Натана.

– В больнице сказали, что вы ушли. Не очень умно с вашей стороны разгуливать по городу пешком, – упрекнул он Штрауда.

– Давайте поскорее сматываться отсюда, Лойд! – Штрауд поспешно забрался на сиденье рядом с водителем. Перкинс включил заднюю передачу и чуть ли не полквартала волочил автомобилем сбитое тело. Потом медленно объехал его и утопил педаль газа. Оглянувшись, Штрауд увидел, как собиравшиеся убить его зомби, сгрудившись в толпу, тупо смотрят на распростертые у их ног останки.

– С того часа, как вы поднялись на поверхность из котлована, – сообщил Перкинс, – у комиссара идет совещание за совещанием. Должен сказать вам, Штрауд, что все – я имею в виду население города – сошли с ума, одни из-за этой… штуки, другие – просто от страха.

– Считаете, что мы допустили ошибку, спустившись в котлован, Лойд?

– Не думаю, что это могло бы что-нибудь изменить. Комиссар, кстати, постоянно следил за вашим состоянием. За состоянием Леонарда и Вишневски тоже…

– Как там доктор Вишневски? – нетерпеливо перебил его Штрауд.

– Сейчас в безопасности. В палате для буйных в «Бельвю».

– Бедняга, – горестно вздохнул Штрауд и услышал исходящий из стальной пластинки у него в голове голос, взывающий к нему безотлагательно найти Вишневски.

– В данный момент, откровенно говоря, нам не до Вишневски, – раздраженно буркнул Перкинс. – Весь город будто спятил.

– Отвезите меня в «Бельвю». Мне надо срочно повидать Вишневски.

– Мне велено доставить вас к Натану, к нему мы и едем.

– Сначала в «Бельвю», а…

Перкинс вытянул из внутреннего кармана пиджака смит-вессон[23]23
  Смит-вессон – одна из известнейших систем револьвера.


[Закрыть] 38-го калибра и многозначительно положил к себе на колени.

– Доктор Штрауд, – неприязненно произнес он. – В Чикаго вы, может, и авторитет, но у нас здесь Нью-Йорк. Мы едем к комиссару.

Перкинс провел Штрауда в зал заседаний, где Натан обсуждал положение дел с мэром и членами муниципального совета. Последовали короткие представления, и тут Штрауд увидел среди присутствующих доктора Кендру Клайн. Джеймс Натан сообщил собравшимся, что доктор Штрауд является одним из трех археологов, которые спускались в котлован для осмотра затонувшего корабля.

– Но он единственный, кто вышел из комы, причиненной этим… этой болезнью, – добавил Натан. – Если у вас есть какие-либо вопросы, доктор Клайн, думаю, ответит вам подробнее.

– Надо ли понимать, что вы обладаете врожденным иммунитетом против этой болезни? – спросил мэр, высокий мужчина с редеющими волосами и растущим брюшком. Вид у него постоянно был такой, будто он играет в покер с шулерами и заранее знает, что его обчистят.

– Я не был в коме, мэр, – уклончиво ответил Штрауд. – Всего лишь потерял сознание. Доктор Клайн может подтвердить.

Кендра Клайн поджала губы и кивнула:

– По всем нашим данным, это именно так.

– Значит, даже при контакте вы не заразились этой… болезнью?

– Нет, сэр.

– А вот Леонард заболел, и доктор Вишневски тоже…

– В случае с Вишневски, – уточнил Натан, – болезнь проявилась в форме безумия.

– Мне рассказали, что он пытался убить меня киркой, – вмешался Штрауд. – Но это был не доктор Вишневски.

– Есть множество очевидцев, – предостерегающим тоном вставил Перкинс.

– После того как я вышел из того состояния, которое доктор Клайн приняла за кому, – возразил Штрауд, – меня еще дважды пытались убить эти… эти управляемые люди. Доктор Вишневски действовал не в припадке безумия, а по приказу. Нечто управляет всеми этими событиями.

Заявление Штрауда вызвало тревожный шумок в зале. Мэр встал и принялся расхаживать вдоль длинного стола.

– Скажите, доктор Штрауд, у вас есть какие-нибудь догадки, что может представлять из себя это нечто?

– Могу только предположить, сэр, что это выходит за рамки нашего обычного понимания… На доктора Леонарда рассчитывать мы не можем… Так что без помощи Вишневски… Я совсем не уверен, что мы сумеем разобраться, с чем столкнулись, пока не станет слишком поздно.

– Так что вы предлагаете, доктор?

– Во-первых, я бы хотел, чтобы доктора Вишневски освободили под мою ответственность. Во-вторых, чтобы нам вернули для всестороннего изучения все предметы, которые мы принесли из котлована, и…

– Вы просите нас выпустить человека, который вас чуть не убил? – изумился один из сидевших за столом, но мэр повелительным жестом руки призвал его к молчанию.

– Продолжайте, доктор, – предложил он Штрауду.

– Под моим руководством и присмотром доктор Вишневски может помочь осуществить наш первоначальный план нормализации создавшейся ситуации.

– Ив чем же он заключается, сэр?

– Первое и самое главное, мы должны знать противника. Нам нужно понять, что означает этот корабль… как он попал сюда, зачем и почему… Необходимо понять, что означают эти… кости в его трюме.

– Те, что вы вынесли на поверхность? – спросил Наган. – Да самые обыкновенные человеческие кости…

– Вот именно.

– Нет, мне это очень не нравится, – запротестовал вице-мэр, тот самый, которому мэр не дал договорить несколько минут назад. – А предположим, что Вишневски опять попытается прикончить Штрауда и на этот раз преуспеет? И предположим, что об этом прознают газеты и…

– Да пошли вы к черту со своими газетами, Деннис, – рявкнул мэр. – Вы что, не понимаете, что идет… война, настоящая война. Мы вызвали Национальную гвардию, ввели военное положение и комендантский час.

Лицо мэра побагровело, но он усилием воли взял себя в руки.

– Штрауда нам рекомендовали Леонард и Вишневски, и, несмотря на то, что некоторые из нас могли читать или слышать о докторе Штрауде, он сейчас для нас единственная надежда. Ракетный залп по кораблю не поможет нам подавить эпидемию и рассудок девяти сотням или уже тысяче людей, пострадавших от этой напасти, не вернет.

– Значит, вы принимаете мои предложения, сэр? – обрадовался Натан. – Предоставим доктору Штрауду полную свободу действий?

– До определенного предела, Натан… и вы, Штрауд… до определенного предела… Нам нужны результаты, и быстро. Мы должны продемонстрировать общественности, что не сидим сложа руки, а энергично боремся с этой… штукой. В этом вам, доктор Штрауд, всю посильную помощь окажет доктор Клайн.

– Что?! – переспросила застигнутая врасплох Кендра Клайн. – Послушайте, мэр Лими! Я ведь не состою на службе у Нью-Йорка… И к тому же нужна в больнице Святого Стефана. Меня там ждут пациенты, результаты анализов, опыты, наконец…

– Доктор Уоллес уже направил вам на смену двух ваших коллег, – твердо заявил мэр Билл Лими. – Мы должны действовать наступательно и по всем возможным направлениям, доктор Клайн. Поэтому попрошу, во-первых, наблюдать за состоянием доктора Вишневски и, во-вторых, оказывать всяческое содействие Штрауду. Вы меня поняли?

Кендра согласно кивнула, но внутри у нее, понял Штрауд, все так и кипело от возмущения.

– Сделаю все, что в моих силах, но за последствия не отвечаю, – упрямо проговорила Кендра.

– Ну, ладно… вот и хорошо. – Лими с облегчением перевел дыхание. – Виш мой старый и близкий друг. Думаю, вам, Натан, и вам, Штрауд, пора навестить его.

Охваченный все растущим и растущим отчаянием, Артур Вишневски без устали бился головой в мягкую обшивку двери узилища, куда его ввергли проклятые демоны. Его обуревал страх перед их возвращением, страх перед тем, что они с ним сделают, когда вернутся, страх, что они пожрут его тело… так ужасен и зловещ был вид этих крабоподобных тварей… а во что превратился Штрауд – нечто такое отталкивающее, что нестерпимое омерзение стиснуло сердце Вишневски и заставило его схватить кирку, чтобы искромсать в куски это чудовище, Штрауда… Как только Штрауд попадется ему на глаза, Вишневски непременно его убьет.

Теперь он знал, что такое на самом деле Штрауд, известно стало и его настоящее имя – Эшруад, а Эшруад должен быть уничтожен. Вишневски не знал, что означает имя Эшруад, но для него оно олицетворяло врожденное зло. Прежде он никогда не слышал этого имени, но что-то в его мозгу вдруг вспыхнуло непримиримой ненавистью к тому, что скрывалось под маской Штрауда.

Он неумолчно вопил, требуя привести к нему Штрауда. Даже со связанными руками он найдет способ убить его, как обещал… обещал себе? Нет, не себе, кому-то еще, но кому же… нет, никак не вспомнить…

Вишневски не переставал таранить дверь с той самой минуты, как его бросили в этот застенок. Он почти не помнил пыток, которым подвергали его эти отвратительные и гнусные твари, боли от истязаний он не чувствовал, одно лишь омерзение и ненависть к ним – к ним ко всем, – но особенно к Штрауду. Штрауд был главный колдун, их предводитель.

«Плюй в Эшруада», – требовал без умолку звучавший у него в голове голос.

Но что может сделать его слюна такому кишащему паразитами чудовищу, как Штрауд, с его силищей, с его торчащими, как у дикого кабана, клыками?!

«Плюй!» – приказал голос.

Виш повиновался, заляпав мягкую обивку двери бурой тягучей жижей, от которой потянулось облачко дыма. Дым собирался в палате сизыми слоями, горящие ткань и перья обивки пыхнули черным плотным облаком, и Вишневски зашелся в кашле… В уши ему ворвался оглушительный трезвон колоколов – сработала противопожарная сигнализация. Дверь распахнулась, и в палату ворвались два чудовища, мотая кабаньими головами, они схватили Вишневски своими противными щупальцами.

– Где Штрауд? Приведите Штрауда! – закричал Вишневски, тщетно пытаясь освободиться от мертвой хватки мучителей, тащивших его сквозь удушливый дым прочь из палаты.

«Плюй! Плюй в них!» – потребовал голос. Но тут в его тело вонзилась игла шприца, и через секунду Вишневски, ничего уже не соображая, бессильно упал на колени. Последнее, что он ощутил, – это омерзительные прикосновения щупалец, обхвативших его поперек спеленатого смирительной рубашкой тела и поднявших с пола, в голове вдруг стал нарастать звон колоколов противопожарной сигнализации, заглушивший отдававший ему приказания голос.

Вишневски очнулся в стерильно белой пустой и обшитой мягкой обивкой палате. Неподалеку от него на полу подрагивал огромный шар изрыгнутой им бурой тягучей жидкости. Он чувствовал страшную слабость, голова кружилась, как от дурмана, мысли пришли в полное замешательство и смятение. Вишневски силился вспомнить, кто он, где находится, что с ним случилось, почему опутан смирительной рубашкой…

Но в голове царила абсолютная пустота, и когда он поднял глаза на толстое армированное стекло в двери, то обнаружил стоявших за нею людей, которые глазели на него так, словно он был сумасшедшим.