Текст книги "Цирк доктора Лао"

Чарльз Дж. Финней
Цирк доктора Лао

На пятой странице «Абалон монинг Трибьюн» появилось объявление в восемь колонок шириной и двадцать один дюйм длиной. Набранное различными по величине шрифтами объявление гласило, что сегодня в Абалоне состоится цирковое представление. Шатры раскинутся на поле вдоль берега реки Санта Ана на открытом месте, окруженном всевозможными городскими строениями.

Цветисто составленная реклама делала заявления, которых поостерегся бы даже Финеас Тейлор Барнэм. Она утверждала, что красота женского персонала шоу не имеет себе равной ни в одной эпохе расцвета красоты и физической культуры. Человек не может представить себе женщин прекраснее чаровниц этого цирка. Если бы вся человеческая раса развивалась ради женской красоты, как вся раса рогатого скота Джерси разводится ради молочного жира, не появилось бы на свет женщин прекраснее тех, что украшают это шоу. Демонстрировались красивейшие женщины мира: всего мира, не только сегодняшнего, но мира с начала всех времен и их конца.

Не менее удивительными, чем женщины, были дикие звери. Не слоны и тигры, гиены или обезьяны, полярные медведи или гиппопотамы: они всем известны. Африканским львом сегодня никого не удивишь, как, впрочем, и аэропланом. Животные, которых ни один человек никогда прежде не видел: звери, свирепые выше всех представлений о свирепости, змеи, коварные сверх всякого представления о коварстве, гибриды, странностью превосходящие образы ночных кошмаров.

Кроме вышеизложенного, цирк изобиловал аттракционами, на которых выставлялись любопытные создания преисподней, мрачные трофеи древних завоеваний, воскрешенные супермены античности. Никаких стеклодувов, наркоманов или подонков, самые что ни на есть настоящие уродцы, рожденные скорее больным воображением, чем больной женщиной.

Среди аттракционов расположился храм предсказателя судьбы. Но не полуграмотный цыган и не жирная блондинка, бормочущая глупости о темноволосых мужчинах вашей жизни, и не мистик в тюрбане, несущий вздор о созвездиях, обитали в нем. Нет, вы даже не увидите этого предсказателя судьбы, не говоря уж о том, что он не будет хватать вас за руку и провозглашать банальные истины относительно вашей линии жизни. Неизвестный, скрытый за покровом своей тайны, он будет говорить с вами и расскажет об предопределенных событиях, которые войдут в вашу жизнь с течением времени.

Остерегайтесь входить в его шатер, если вы не прониклись истинным желанием узнать правду о своем будущем, ибо никогда, ни при каких условиях, не солжет он о том, что должно случиться, и вам ни коим образом не дано изменить свое будущее. Однако он категорически откажется давать предсказания международного или политического характера. Безусловно, он вполне способен на это, но, по мнению администрации, подобные пророчества, неизменно оказываясь правдивыми, в прошлом не раз использовались в корыстных целях бессовестными финансистами и политиками: и то, что предназначалось служить человечеству, обращалось к личной выгоде – а это никак нельзя назвать этичным.

Пип-шоу (представление с продолжением) – предназначено только мужчинам. Оно носит скорее образовательный, нежели порнографический характер. В нем нет ни намека на козлов-гермафродитов или резвых жеребцов пони, гоняющихся за женщинами. Не будет и пошлого второразрядного стриптиза. Но откуда-то из эротическим драм и мечтаний давно ушедших времен вдруг появится фигура здесь, эпизод там, ускользающее видение где-то еще, и все это вместе произведет эффект, который не забудет ни один смертный. Из-за уникального характера данного аттракциона его смогут посетить лишь мужчины старше двадцати одного года, предпочтительно женатые; категорически не допускаются лица, находящиеся под воздействием алкоголя.

Само цирковое представление, увлекательнее всех и всяческих описаний, с красочными декорациями и великолепными номерами, закончится устрашающим спектаклем в главном шатре. Перед вашими глазами предстанут давно исчезнувший с лица земли город Волдеркан и храм ужасного и грозного бога Йоттла, а также церемония жертвоприношения богу Йоттлу: чтобы умилостивить это божество, выстоявшее в свое время перед самим Бел-Мардуком, первым, могущественнейшим и не ведающим пощады, свирепейшим из всех богов, ему в жертву будет принесена девственница. Одиннадцать тысяч человек примут участие в этом спектакле, облаченные в наряды древнего Волдеркана. Бог Йоттлы явит свой лик в то время, как поклоняющиеся ему запоют музыку сфер. Гром и молнии будут сопровождать церемонию, и, возможно, почувствуется легкое землетрясение. В общем, самый потрясающий спектакль из когда-либо поставленных под брезентовым шатром цирка.

«Вход на территорию цирка – 10 центов; 25 центов – в главный шатер; дети на руках бесплатно. Вход в другие шатры – 10 центов. Вход в пип-шоу – 50 центов. Шествие начнется в 11 утра. Шатры открываются в 2 часа дня. Основное представление состоится в 2.45. Вечернее представление начинается в 20.00. Приходите, приходите все. Величайшее шоу на земле».

Первым человеком, который заподозрил в объявлении что-то неладное, был корректор «Трибьюн», проверявший типографские ошибки вечером накануне выхода газеты. Все объявления для мистера Этайона были одинаковы: набор слов, подлежащих проверке на ошибки, пропуски, опечатки. Его дотошные, увеличенные астигматическими стеклами очков глаза бегали по строкам объявления, занимавшего всю страницу, замирая при виде опечатки ровно настолько, насколько требовалось его карандашу, чтобы пометить ошибку на полях корректуры, затем продолжали свой бег через группы слов, и так до самого конца. Прочтя объявление и исправив все, что требовало исправления, он отвел лист на вытянутую руку, чтобы перечитать строки, напечатанные крупным шрифтом, и удостовериться, не пропустил ли он чего-либо при первом прочтении. И вот, глядя на объявление таким образом, он обнаружил, что оно анонимно, при всем изобилии описаний чудес нигде не говорилось о том, чье это шоу, нигде ни разу не упоминался хозяин цирка.

«Странно», – отметил про себя мистер Этайон и отправился к заведующему отделом рекламы «Трибьюн» за консультацией.

– Взгляните, – обратился он к шефу, – вот целая страница брехни о каком-то цирке, и ни слова о том, чей это цирк. Это как понимать? В таком виде и печатать? Насколько я знаю, эти цирковые импресарио до черта любят, чтобы их имена были везде понатыканы.

– Посмотрим, – сказал завотделом, берясь за объявление. – Господи, вот забавно! И кто его подал?

– На квитанции фамилия Стил, – заметил редактор.

Вызвали рекламного агента Стила.

– Слушай, – обратился к нему завотделом рекламы, – в этом объявлении не указан владелец цирка.

– Ну, я не знаю, сэр, – нерешительно ответил Стил. – Маленький старик-китаец принес мне это объявление сегодня утром, расплатился наличными и сказал, что оно должно быть опубликовано в таком виде, как написано. Он сказал, что мы можем сами выбрать шрифты, но слова должны быть именно те, которые он написал. Я сказал ему «О’кей», взял деньги и объявление. Это все, что я знаю. Он настаивал, чтобы мы ничего не меняли.

– Да, но не хочет ли он, чтобы где-нибудь стояло его имя? – вставил корректор.

– А черт его знает, – пробурчал Стил.

– Запустим его в таком виде, как есть, – высказал свое решение завотеделом. – Деньги мы получили, а это – в любом деле главное.

– Веселенькое шоу, должно быть, – заметил корректор. – Ребята, вы читали это барахло?

– Не, я не читал, – сказал Стил.

– Я не прочел ни одного объявления за десять лет, – сказал завотделом. – Меня интересует только, как они выглядят на полосе.

– О’кей, – произнес мистер Этайон. – Пойдет как есть. Вы начальник.

Следующим, кто заметил в объявлении нечто странное, была мисс Агнес Бедсонг, преподавательница английского языка в школе. Ее заинтересовали два слова: «порнография» и «гермафродит». Она узнала, что означает «порнография», найдя это слово в словаре после прочтения рецензии на «Юргена» мистера Кэбелла (Кабелловского), но слово «гермафродит» застало ее врасплох. Ей показалось, что она догадывается о его значении.

Она распознала в нем тени бога и богини, но их соединение в одном слове оставило ее в растерянности. Она поразмышляла немного, затем потянулась за словарем. Хранитель языка не смог помочь ей. Определения просветили мисс Бедсонг, но легче ей не стало. Она вернулась к объявлению, чтобы поразмыслить, на что похоже ускользающее видение, подсмотренное в дверной глазок, воссоздав эротические мечтания давно ушедшего прошлого в тесном цирковом шатре. На мгновение ей захотелось стать мужчиной, но она тут же отбросила мысль о том, чтобы одеться мужчиной и посетить представление с подсматриванием. «Я пойду и посмотрю шествие», – пошла на компромисс мисс Агнес Бедсонг.

Дети водопроводчика Роджерса увидели объявление, листая газету в поисках комиксов. Это было потрясающее известие. Сегодня в городе цирк, а они даже ничего не знали о его приезде. Шествие пройдет всего в двух кварталах от дома Роджерсов. Клоуны. Слоны. Тигры. Музыканты, лошади, фанфары, блеск и великолепие. Желтый, режущий глаза свет Абалона превратился для детей водопроводчика Роджерса в золотое свечение, ибо в город приехал цирк.

– Ну, вы, ребята, не радуйтесь раньше времени, – угрюмо произнес водопроводчик. – Я еще не знаю, пойдете вы или нет.

Он сидел без работы с первого дня депрессии.

– Да и вообще, не думаю, что это стоящий цирк.

Он взял у детей газету и сам стал читать объявление:

Одиннадцать тысяч человек примут участие

в представлении…

– Ну, это просто вранье, черт возьми! – разозлился водопроводчик. – Во всем Абалоне столько народу не наберется.

– Ох, Джон, – взмолилась миссис Роджерс, – ты бы хоть при детях не чертыхался.

Джон пропустил ее замечание мимо ушей – он читал о цирковых женщинах.

– Вот что я тебе скажу, Сара, – проговорил он наконец. – Дети давно уже ничего не видели, и с работой, может быть, скоро уладится. Эти трудные времена не могут же длиться вечно.

В девять часов утра объявление прочел начальник полиции. Он обратился к дежурному по отделению:

– Слушай, я и не знал, что сегодня в городе цирк. Ты что-нибудь слышал об этом?

– Не, – протянул сержант. – Я вообще не обращаю внимания ни на какие цирки. С детства ни в одном не был. Не люблю я эти чертовы штучки.

Начальник позвонил в контору городской канцелярии.

– Слушай, я насчет цирка, что объявлен в сегодняшней газете. Я только сейчас о нем прочитал. У них разрешение есть, не в курсе? – Он замолчал, прислушиваясь. – Ага… ага… не… я так думаю… не знаю… ага… ага… не… о, конечно… ага… ага… не… угу. Пока.

– Ну? – осведомился дежурный.

– Секретарь говорит, что старый чинк пришел и получил разрешение для цирка вчера вечером, как раз перед закрытием. Он сказал, что у чинка было письменное согласие владельца земли на использование свободного участка под шоу.

– Ну? – дежурный ждал распоряжений.

– Так ты пошли пару ребят сегодня днем присмотреть за этим делом, – сказал начальник. – Думаю, все будет в порядке, только что-то странно мне это. Ты когда-нибудь слышал, чтобы чинк занимался цирком?

– Не, я с детства не обращаю внимания на цирки, – ответил дежурный.

Служащий транспортной конторы железной дороги прочитал объявление в семь тридцать утра за завтраком, как раз перед уходом на работу. За правым ухом у него соблазнительно рос в размерах прыщ, уже почти созревший для выдавливания. Сухие, тонкие волосы грязно-темного цвета были непричесаны. Его тело было ни молодым, ни старым, однако, скорее старым, чем молодым, скорее отвратительным, чем привлекательным. Каннибалы могли бы покуситься на него; потерпевшие кораблекрушение моряки – никогда. Непроницательная женщина могла бы полюбить его; кинозвезда – никогда. Он был не очень хорошим служащим транспортной конторы и мог разорить не одну страховую компанию. Небеса, возможно, и дали бы ему успокоение, но этот мир – никогда. Порой его малолетние сыновья пытались себе представить, как бы выглядели руки их отца в наручниках, ноги – в балетных туфлях, а нос – в пивной кружке. Служащий смущенно дочитал объявление и раздраженно заметил жене:

– Какой-то чертов цирк в городе. Но по железной дороге он не приезжал; должно быть, у них свои грузовики. Вот еще одно дело ушло из-под носа. Господи, теперь все стараются обойтись без нас. Если так пойдет дальше, то им транспортные служащие вообще не понадобятся. Что же мы, черт возьми, тогда будем делать?

– Ох, да не начинай ты волноваться раньше времени, – ответила жена.

Карантинный инспектор штата вернулся с ночного дежурства на пропускном пункте Калифорнийского шоссе. За завтраком в ресторане он встретил своего коллегу-инспектора с пропускного пункта на шоссе Нью-Мехико.

– Какой-нибудь цирк проезжал через тебя вчера вечером? – спросил Инспектор номер один.

– Не, – ответил Инспектор номер два.

– Должно быть, приехал по железной дороге; если у тебя нет планов на сегодня, давай сходим, посмотрим.

– Идет, – сказал Инспектор номер два. – Вообще-то мне нравятся эти чертовы штучки.

Юрист, гордившийся своим знанием истории и религии, прочитал объявление и, споткнувшись на словах «давно исчезнувший город Волдеркан», «грозный бог Йоттл», обратился к энциклопедии, чтобы освежить память. Но ни такого города, ни такого божества он не нашел. Бел-Мардук тоже показался ему подозрительным. Бел, однако, там был. «Йоттл… – подумал юрист, – Волдеркан… вздор; кто-то насочинял кучу ерунды. Дурачат людей. Боже мой, чего только ни придумают. А, может, все-таки сходить на это чертово представление в конце концов, худшее, что они могут сделать – это надоесть мне до смерти».

Вдова, миссис Ховард Т. Кассан, прочитала объявление в четверть десятого: «…среди аттракционов храм предсказателя судьбы… скрытый за покровом тайны… неизменно правдивые пророчества…» Миссис Кассан периодически посещала предсказателей судьбы. Когда такового под рукой не оказывалось, она раскладывала пасьянсы или устраивала спиритические сеансы. Ей столько раз предсказывали будущее, что для того, чтобы исполнились все эти предсказания, ей пришлось бы прожить еще девяносто семь лет и встретить и очаровать целый полк высоких темноволосых мужчин. «Я пойду и спрошу этого человека… да, я спрошу его о нефтяной скважине, которая мне приснилась», – приняла решение миссис Ховард Т. Кассан.

Два юнца из колледжа с северо-востока, Слик Бромежски и Пол Кондар Гордон, оказавшиеся в Абалоне проездом, возвращаясь с пикника в Мехико, прочли объявление и решили сходить на представление.

– Давай сходим на шоу с предсказанием, – предложил Слик.

– Гениально! Знаешь, а что если мы пойдем туда вдрызг пьяными, – сказал Пол. – Не пуская мужчин, находящихся под воздействием алкоголя, они бросают вызов, который ни один Сигма Омикрон Бета 1 не может не принять.

Мистер Этайон, корректор «Трибьюн», еще раз просмотрел объявление за завтраком в десять тридцать, чтобы убедиться, не пропустил ли он какой-либо ошибки накануне вечером. Не найдя ни одной, он обрадовался. Он рассматривал страницу, радуясь удачному сочетанию белого пространства и черного крупного шрифта, одобряя сдержанное использование курсива и восхищаясь тонкими прописными буквами. В конце концов содержание объявления тоже заинтересовало его. «Интересно, что же это за шоу? – подумал мистер Этайон. – Пожалуй, схожу посмотрю».

Мистер Ларри Кэмпер Ленье пробежал глазами объявление в оставленном номере «Трибьюн». Лежа под пальмами в парке у железнодорожной станции, он ожидал товарняк, который направляется из Абалона.

Ларри не знал, какой поезд он ждет, куда и где сойдет. Но его это нисколько не беспокоило. Он недавно ушел из армии, был сам себе хозяин и спокойно смотрел в будущее. Его последний постоянный адрес: Рота Е, пятнадцатый пехотный полк США, американский лагерь, Китай. Вернувшись в Америку, Ларри демобилизовался в Форт Мейсон. Все, что ему причиталось, было выплачено, и теперь он путешествовал по великому Юго-Западу, земле, прежде ему неизвестной, обозревая ее большей частью из боковой двери пульмановского товарного вагона. И вот Ларри Кэмпер лежал под пальмами у железнодорожной станции и проглядывал объявление в брошенной кем-то «Трибьюн». Вдруг до усталого путника донесся плач призрака его ушедшей юности. Он не был в цирке лет десять, и ему захотелось снова стать маленьким мальчиком, затрепетать при виде странных животных, раскрыть рот от изумления. Это было бы так замечательно! Это было бы так здорово! И Ларри-пехотинец, Ларри-выпивоха, Ларри-бабник, Ларри-горлопан, прочитав объявление, затосковал по своему детству. Он поднялся на ноги и, прикидывая, который час, отправился на поиски цирка.

Пройдя шесть кварталов по Майн-стрит, Ларри Кэмпер натолкнулся на процессию. Он протиснулся сквозь толпу мексиканцев, собравшихся на тротуаре и чуть не расхохотался. Всего три грязные маленькие крытые повозки, запряженные лошадьми. Первой правил старик-китаец, второй – бледный бородатый мужчина, а последней – европейского вида парень с козлиными рогами на голове. В повозке китайца, свернувшись, лежала большая серая змея, во второй ехал медведь, а в последней – зеленая собака.

– Эй, – обратился к Ларри человек, стоявший рядом, – что это там за животное тянет первую тележку?

Ларри посмотрел и увидел лошадь с длинным белым рогом на лбу.

– Да просто подделка, – заметил Ларри. – Как там они называются? Однороги? Нет, не то. Монороги? Не… а… единороги? Точно. Единорог. Я думаю, парень просто взял лошадь, приклеил ей рог на голову, и получился единорог.

– Ага, только это не похоже ни на одну лошадь из тех, что я когда-либо видел, – пробурчал человек. – Посмотри на ее хвост. Тебе приводилось видеть лошадь с таким хвостом, как у этой твари?

– Ну, я не очень-то хорошо разбираюсь в лошадях, – признался Ларри. – Я служил в пехоте шесть лет. И все же никакой это не единорог; это я точно знаю, потому что никаких единорогов нет и никогда не было.

– Ладно, сэр, только это и не лошадь тоже, – сказал человек. – Я рос рядом с лошадьми и смогу распознать их; никакая это не лошадь.

– Значит, урод какой-то, – заметил Ларри и тут же добавил: – Господи, кто это там правит последней повозкой? Да это просто парень с козлиными рогами на голове. По-моему, он тоже ненастоящий.

– Такого я еще никогда не видел, – сказал Ларри. – Посмотри-ка на его ноги.

– А что у него такого с ногами?

– Ох, он уже убрал их. У него ужасно смешные ботинки, если только их можно назвать ботинками. Взгляни на его лицо, ты когда-нибудь видел такое лицо?

– Конечно, – ответил человек, – таких лиц до черта. А что у него с лицом?

– Не знаю, – сказал Ларри. – Да, все как-то странно. Цирковая процессия из трех повозок! О Боже, что это за животное в последней повозке?

– Сам черт не разберет. Впрочем, похоже на собаку.

– Никакая это не собака, – с уверенностью сказал Ларри.

– Ладно, слушай, пойдем-ка лучше сообразим чего-нибудь, – предложил человек.

– Ты прав, к черту шествие, – согласился Ларри. – У меня есть немного денег. Пойдем, выпьем по стаканчику пива.

– Идет, – с готовностью согласился человек.

Они зашли в заведение Гарри Мартинеса.

– Нет-нет, – запротестовал Ларри. – Мне просто пива.

– Это и есть пиво, только по-испански, – усмехнулся Гарри.

Ларри успокоился.

– Тогда ладно. Что ты думаешь об этом шествии? – обратился он к бармену.

– А ни черта я о нем не думаю, – ответил Гарри, – за исключением того, что не могу понять, почему они посадили человека в клетку. Что он – дикарь с острова Борнео?

– Человек?! – воскликнул приятель Ларри. – Я никакого человека в клетке не видел, там была змея, медведь и что-то похожее на собаку, но никакого человека я там не видел, а ты? – спросил он Ларри.

– А черт его знает, что я там видел, – ответил Ларри.

– Значит, так, – начал Гарри Мартинес, – я хочу вам сказать, что я не слепой, и в клетке во второй повозке я своими глазами видел человека. И вот еще что: кто-нибудь из вас может мне сказать, что за животное тянуло эту самую повозку?

– Я не разглядел как следует, – признался приятель Ларри.

– Так вот, – удовлетворенно произнес Гарри Мартинес, – а я разглядел. Слышали что-нибудь о сфинксе?

– Это такая большая статуя в Аравии?

– Ага. Так вот, это животное смахивало на сфинкса. Конечно, он не настоящий. Скорее всего, просто большой мул, наряженный в львиную шкуру.

– Нет, – сказал Ларри. – Я теперь вспомнил. Никакой это был не мул.

– Ну, так что это тогда была за чертовщина? – спросил его приятель.

– Не знаю, но точно, не мул, – повторил Ларри, приканчивая пиво.

– Еще два пива, – сказал приятель Ларри.

– Минутку, – откликнулся Гарри Мартинес.

Мистер Этайон, корректор «Трибьюн», вышел из ресторана на Мэйн-стрит и увидел приближающееся шествие. Он закурил и остановился, поджидая, когда оно поравняется с ним. Пожилая леди легонько похлопала его по плечу. С ней был маленький мальчик.

– Простите, мистер, не могли бы вы сказать нам, что это за змея в повозке? Из тех, что водятся здесь, в Аризоне? Видите ли, мы только что приехали с северо-востока и еще не знаем всех здешних животных.

Этайон осмотрел рептилию, лежавшую в медленно движущейся повозке. У нее не было чешуи – просто серая скользкая кожа, как у зубатки.

– Я не знаю, что это, леди, – ответил он наконец, – в Аризоне такие змеи не водятся. Такими огромными они здесь не вырастают. По правде говоря, мне даже не приводилось слышать, что где-нибудь водятся змеи таких размеров.

– Может, это морской змей, бабушка? – предположил мальчик.

– Вполне можно, – согласился Этайон.

Неподалеку от них остановились два бизнесмена.

– Господи, ну и змея, – сказал один из них. – Интересно какой она породы?

– Это морской змей, – ответил мальчик.

– Да ну? – удивленно воскликнул мужчина. – Я слышал о них много легенд, но своими глазами вижу впервые. Так, значит, это морской змей? Ну и чудовище, скажу я вам.

– А что этот человек делает во второй клетке? – спросил его спутник.

– Это не человек, Билл. Это медведь. Что у тебя с глазами?

– А по мне так человек, – сказал Билл. – Эй, приятель, обратился он к мистеру Этайону, – что скажешь?

– Вообще-то мне не очень хорошо видно, – осторожно ответил корректор, – но, по-моему, это человек, просто он ходит как медведь.

– Ну, я бы сказал, это медведь, который ходит как человек, шутливо заметил первый бизнесмен. – Человек, который ходит как медведь… ха-ха хорошо сказано! Куда же это он идет в своей клетке? А?

– Так что, это русский? – спросила пожилая леди.

– Господи, дамочка, – воскликнул Билл, – не такие уж мы здесь в Аризоне звери, чтобы запирать русских в клетки и выставлять их напоказ вместе с животными…

– Повежливее с дамой. Ты сам сказал, что это человек, разве нет? Так какая тогда разница, русский он или папуас? Вы уж простите его, – обратился он к женщине.

– Да мне плевать, русский он, эскимос или демократ! – вспылил Билл. Только, говорю вам, никакой это не медведь.

– Никогда не слышала, чтобы при дамах так выражались, – объявила пожилая леди. – Если это и есть ваше хваленое западное рыцарство, то чем раньше я вернусь в Седалию, тем лучше.

Чтобы сменить тему разговора, мистер Этайон спросил:

– Что это за осел тянет последнюю повозку?

– Да самый обыкновенный грязный вонючий осел, – грубо ответил Билл. – Я не собираюсь из-за него препираться, приятель. Простите, леди, что я так разговаривал. Я себя сегодня не очень хорошо чувствую.

– Мистер, это ведь ослик, правда? – раздался тонкий голос мальчика.

– Называй как тебе нравится, малыш, – ответил Билл. – По мне так хоть морж.

– Что ж он такой желтый, черт возьми? – недоуменно спросил первый бизнесмен.

– Как-будто сделан из чистого золота, – восхищенно проговорила женщина.

– Ха, ха, ха, – расхохотался Билл. – Золотой осел! Золотая задница!

Приятель взял его под руку.

– Слушай, Билл, пойдем. Люди уже начинают на тебя оглядываться.

– Что, у вас в Абалоне все такие? – обратилась пожилая леди к мистеру Этайону.

– Нет, не все, – заверил ее мистер Этайон. – Только некоторые.

Два юнца из колледжа с северо-востока вышли из гостиницы и забрались в свой старенький автомобиль; Слик Бромежски за руль, а Пол Конрад Гордон рядом.

– Жми, парень. Жми на всю катушку.

Машина завелась, и они помчались. На Мэйн-стрит дорогу им преградило шествие.

– Вот и цирк, – сказал Слик. – А где же пип-шоу?

– Терпение, – успокоил его Пол Конрад. – Конечно, на улице тебе пип-шоу не покажут.

– Ну и процессия, черт побери, – пробурчал Слик. – Старик-китаец, который одной ногой стоит в могиле, какой-то тип, похожий на Христа, и парень, загримированный под Роденовского Фавна? Что скажешь, старина Пол?

– Роденовский Фавн! – воскликнул Пол, – черт возьми, и мне это пришло в голову. Полуденный отдых Фавна. Нимфы. Ну, ты меня понимаешь.

– Конечно. Но откуда у нас взялись такие мысли?

– Все из-за этого парня с рогами на голове, – ответил Пол. – Представь себе, что он настоящий!

– Хорошо, стараюсь изо всех сил. Ну и что?

– Ну, Господи, можешь представить себе настоящего сатира, едущего на золоченом муле по главной улице захолустного городишки?

– Конечно. Я все что угодно могу себе представить. Ну и что?

– Да нет, ничего. Поехали. Время летит. Нам еще надо подзаправиться и вернуться в цирк.

По дороге в магазин миссис Ховард Т. Кассан остановилась посмотреть на процессию.

«Боже, какие ужасные животные, – подумала она. – Интересно, кто из них предсказатель судьбы?»

Из окна над ее головой раздался женский голос:

– Простите, не могли бы вы сказать, кто – человек или медведь – во второй повозке?

– Кажется, медведь, – ответила миссис Кассан.

– Леди внизу говорит, что это медведь, Джо, – послышался тот же голос.

– Медведь, черт подери, – раздался голос Джо. – Ты что, думаешь, я не могу отличить русского от медведя?

– О Господи! – пробормотала миссис Кассан.

Юрист, который гордился своим знанием истории и религии, снисходительно следил за шествием, стоя рядом с женой на пороге своей кухни.

– Жалкое зрелище, не правда ли? – обратился он к жене. – Маленькое глупое дорожное шоу. Разукрасили животных под мифологических чудовищ. Но как грубо сделано! Взгляни только на это глупое женское лицо. Отсюда видно, что это что-то вроде папье-маше. А эти отвисшие груди…

– Фрэнк, – прервала его жена, не будь вульгарным. Скажи лучше, что этот человек делает в клетке? Он что – урод?

– Дорогая, это не человек, это медведь. Похоже, большой гризли.

Женщина сделала вид, что принюхивается к дыханию мужа. – Что ты пил, Фрэнк, милый? Ты полагаешь, я не в состоянии отличить человека от медведя?

Фрэнк уставился на нее с напускной тревогой.

– Дорогая, еще на прошлой неделе я говорил, что тебе следует носить очки. После завтрака я сам отведу тебя к доктору, и пусть он подберет тебе очки с тройными линзами. Человек! Ха, ха, ха!

Жена обиделась.

– Я так не люблю, когда ты насмехаешься надо мной… когда ехидничаешь. Ты делаешь это нарочно. Ты прекрасно знаешь, что это человек.

Фрэнк пристально посмотрел на жену.

– Хорошо, дорогая, – сказал он спокойно, – это человек. Давай вернемся к столу.

Только они сели, раздался телефонный звонок. Фрэнк взял трубку:

– Алло.

– Алло, Фрэнк?

– Да.

– Это Харви. Вы видели цирковую процессию?

– Да.

– Мы с Хелен тоже. Вы не заметили, кто был в средней повозке. Мы поспорили, и я решил позвонить тебе, чтобы выяснить. Хелен утверждает, что это был медведь, а я думаю, что русский. А вы как считаете?

– Мы тоже не разобрали, – ответил Фрэнк и повесил трубку.

Карантинный Инспектор номер два наблюдал за шествием из своего двухместного закрытого автомобиля. Увидев Инспектора номер один, неторопливо шагающего по Мэйн-стрит, он высунулся из окна и позвал его. Инспектор номер один сел в машину, и они стали смотреть вместе.

– Господи, ну и большущая же змея, – сказал он. – Похожа на большую гремучую змею, что я убил на Бисваксовской дороге прошлой весной. У нее было шестнадцать погремушек.

– Значит, ей было шестнадцать лет, – сказал Инспектор номер два.

– Ах, вот как. Впрочем, примерно так я и думал. Что это за медведь там? Должно быть, гризли.

– Я не вижу никакого медведя.

– Да вон, во второй повозке, большой как черт.

– Да ты, наверное, спишь, приятель. Это человек. Похож на русского.

– Да? Может, еще скажешь, на Троцкого?

– Я не знаю, кто это, но не медведь. Взгляни-ка только на эту собаку. Когда-нибудь видел зеленую собаку?

– Да здесь много такого, чего я никогда раньше не видел. Скажи мне лучше, как ты определил, что в средней повозке не медведь?

– Я видел медведей и видел людей. Пока я не ослеп и могу отличить человека от медведя. И это был человек, а не медведь. И вообще мне надоело спорить из-за такой ерунды.

– Ладно, ладно, – сказал Инспектор номер одни. – Не кипятись. Я не собираюсь с тобой спорить, скажи лучше, что ты думаешь насчет этой собаки?

– Пожалуй, это самая большая собака из всех, что мне доводилось встречать, но я никогда не видел собак такого цвета, посмотри-ка на ее шкуру. У нее так всклокочена шерсть. Бог мой, да у нее и зубы зеленые. Что ж это за собака такая?

– Понятия не имею. Взгляни-ка лучше на симпатягу-ослика, что тянет последнюю повозку.

– Это не ослик.

– Какого черта, что ж это слон, по-твоему?

– Слушай, что с тобой сегодня? Ты прекрасно знаешь, что это не осел. Ведь у ослов – шерсть, и они не блестят будто сделаны из стекла, как эта штуковина.

– Все равно, он похож на осла.

– Ага, ты и человека принял за медведя. Не знаю, что с тобой сегодня приключилось.

– Бог ты мой, да это и был медведь! Приди в себя, парень. Смотри, а то в этом штате имеется заведение для людей, которые все время несут чушь.

Инспектор номер один вылез из машины.

– И не болтай глупостей сегодня на дежурстве, иначе быстро вылетишь с работы. Я не шучу, понял?

Инспектор номер два закурил сигарету. Проходивший мимо него приятель – полицейский – остановился и пошутил насчет того, что он подозрительно долго стоит на одном месте.

– Слушай, Том, – обратился к нему инспектор, – ты видел шествие?

– Ага. Ну и здоровый медведь там был.

– О Господи! – пробормотал инспектор и поехал прочь.

Жена служащего транспортной конторы железной дороги позвонила мужу около одиннадцати.

– Эд, – спросила она, – ты видел цирковое шествие? Дети хотят пойти посмотреть, но это так далеко от дома, что я боюсь их отпускать. Им действительно стоит посмотреть? Как ты думаешь?

– Я только что видел этот цирк, – ответил Эд. – Там всего три повозки, запряженные лошадьми или другими животными. Я думал, у них будут грузовики. Не могу понять, как они добрались сюда. Уверен, эти животные не могли тащить повозки всю дорогу из Калифорнии или откуда там их еще прислали. Нет, думаю, детям это не понравится. В одной повозке у них большая змея, дикарь в другой, а в последней – довольно странная собака. Нет, правда, детям это вряд ли понравится. Ни клоунов, ни акробатов.