Текст книги "Пеликан. Месть замка Ратлин"

Страшный оскал резко искривил губы Финтана резкой вспышкой, но так же быстро и угас.

– Дрейк, как мне помнится, в своей крепости, Плимуте, если еще не отбыл в Италию, – протянул юный граф, силясь припомнить все в подробностях. – Норрейс должен быть с ним.

Финтан кивнул, до боли стиснув зубы.

– У меня нет… в замке есть что-то, на чем я смогу написать письмо? – спросил Рене.

– Не рискуй понапрасну, – упреждал ирландец.

– Тебе нужно иметь при себе хоть что-то! – упрямо настаивал Готье.

С глубоким вздохом Финтан отступил.

– Какой у меня упрямый спаситель, – развел руками он. – И все же не рискуйте слишком многим. Не стоит указывать, куда именно я держу путь. Любой солдат, просмотрев это письмо, сделает вид, что ничего не заподозрил, а сам назначит слежку, и в Оверни у тебя будет много гостей помимо меня. Напишешь письмо левой рукой, чтобы при неблагоприятном исходе ты мог бы отречься от этих строк, выдав письмо за подделку.

– Граф Готье никогда не отрекается от своих слов, – возмутился Рене.

– Тем хуже для него, – пожал плечами Финтан и коротким кивком головы пригласил следовать за ним.

Они вдвоем прошлись по заваленным руинам и спустились в полуподвал. Рене осторожно ступал на ощупь. Финтан, привыкший к своему мрачному обиталищу, с закрытыми глазами знал каждый выступ, каждый штырь и обломок. За месяцы проклятого затворничества он породнился с тварями ночи. Найдя все для письма, они вернулись обратно, наверх. В окнах и пробоинах начало светать, когда граф Готье склонился и взял перо в левую руку.

– На чье имя? – спросил Рене, не поднимая головы.

Финтан задумался.

– Шеймус Уолш, – ответил он.

Граф согласно кивнул и приступил.

– Спасибо, – произнес Финтан, пока чернила еще не успели высохнуть.

Граф изумился той перемене, что случилась с лицом Макдонелла. Бледное и изнуренное, оно обрело какое-то выражение. Печать уныния и горя несколько отступила, но не исчезла, и едва-едва проступило что-то светлое и спокойное, сродни мягкому свету зари после темной ночи. Это слабое, но светлое прояснение разливалось слабым светом по лицу Финтана, возвращая облик красноволосого мятежного демона обратно к облику людскому. Чем дольше Рене вглядывался в рассеивающийся сумрак – а за окнами и впрямь медленно светало, тем прочнее укоренялась в нем вера, что долг и клятва исполнены.

За те последние часы перед ясной зарей больше не проронилось ни слова. Рене не смел ничего сказать, боясь перечеркнуть все достигнутое, а Финтан был слишком погружен в свои мысли. Веки закрывались сами собой. Угасающий огонек тайком касался медно-рыжих ресниц, из-под которых блестели влажные глаза. Ни Рене, ни сам Финтан не могли бы сказать, дремлет он или нет.

Когда солнце взошло, этого не было видно за свинцовым занавесом хмурых туч. Но света было достаточно, чтобы его бледные рассеянные лучи пробрались в замок и подали знак Рене, что пора покинуть эту обитель. Граф успел задремать и перевести дух. Пробуждение не было болезненным или тягостным, и страхи о простуде, столь вероятные при такой скверной ночлежке, оказались пустыми.

С замком и его нелюдимым обитателем Рене попрощался коротким кивком и то же получил в ответ. С чистой совестью и мыслями об исполненном долге граф Готье вернулся к бухте, отыскал неказистенькую лодку, а других, впрочем, тут и не водилось. С сердца упал гнетущий груз, и сейчас, ощутив прилив новых сил, граф Готье больше всего хотел навестить свою семью. Он сел на корабль, следующий в Шервур-Октевиль, чтобы оттуда добраться уже по суше до родного поместья.

Сам Рене не вспомнил потом, что именно ему приснилось в первую же ночь на корабле, когда он разбудил криком пассажиров в соседней каюте своим пронзительным воплем. Когда испуганные матросы забарабанили в дверь, Рене, не открывая им, заверил, что все в порядке, попросту дорога морем оказалась слишком тяжелым испытанием для него, и он стал открыт не только морским ветрам, но и кошмарам. Таких объяснений вполне хватило, чтобы оставить в покое Рене наедине с его кошмарами, и он сидел, исходя ледяным потом, стараясь унять дрожь в руках и успокоить дыхание. Сам Рене, к своему счастью, не помнил своего кошмара, но помнил мысль, нашептанную этой жуткой ночью под плеск черных волн. Как только Рене нашел в себе силы, он попросил его известить, в каком городе сейчас остановится судно.

– Фалмут, ваша светлость, – доложил матрос.

– А следующий? – спросил Рене.

– Плимут, – ответили ему.

Рене кивнул, решительно настроенный сойти именно в Плимуте, чтобы повидаться со старым приятелем своего наставника и учителя – с капитаном Френсисом Дрейком. Граф Готье всем сердцем надеялся, вопреки доводам здравого рассудка, что не встретит больше ни одного знакомого лица и что призрак Ратлина остался в замке.

«Как я мог, как я мог…» – корил себя граф, пока к судну приставляли сходни.

С ужасом Рене оглядел, куда ему предстоит спуститься. Пристань дышала жужжащими пилами и горькой смолой. Ни от шума, ни от запаха было некуда спрятаться – сквозь зажатые уши прорывались брань, окрики и присвисты. Спускаясь на сушу, граф боялся, что пристань просто поглотит и растворит его в своей оглушительной кипящей работе.

– Сторонись! – окатил грубый бас, и Рене растерянно отступил назад, наткнувшись на носильщика, который спускал вещи графа.

Следующая пара попыток уклониться от сгорбленных под своей ношей грузчиков и матросов была более удачной, но все же граф никак не мог найти себе места, чтобы его никто не задевал. Пока широко раскрытые глаза, усталые и рассеянные от тревожного сна во время плавания, искали что-то в толпе, спасение само настигло юношу.

– Кого я вижу! – раздался голос капитана Френсиса Дрейка, заставивший тотчас же обернуться. – Вот уж кого не ожидал тут увидать!

Обернувшись, граф оказался перед капитаном Дрейком.

– Едва узнал тебя, – Френсис окинул молодого графа взглядом с головы до ног с заметным одобрением и радостью. – Ну ты, конечно, возмужал, нечего сказать! Дружище Эссекс точно гордится тобой и улыбается тебе с неба.

– Какая приятная неожиданность, что вы узнали меня, – польщенный, но несколько сбитый с толку граф потер затылок и теперь оглядывался по сторонам, все еще пребывая в состоянии готовности уклоняться от случайного грузчика или телеги. – Я прибыл к вам, мастер Дрейк, как только смог.

– Как тебя не признать? – удивился Френсис. – Ты, юноша, всегда был скромным, даже слишком для своего положения. Скорее всего, граф Эссекс отзывался обо мне не очень лестно – видит Бог, у Уилла были на то причины, но нос по ветру я научился держать. К сожалению, нам так и не выпал случай толком познакомиться.

– Я хотел быть добрым вестником, но увы, – с тяжелым сердцем молвил юноша, не зная, как обличить свои смутные терзания в слова.

– Чует мое сердце, тут замешан Рыжий Лис? – прищурился Френсис.

– Лис?.. – переспросил Рене, и сердце забилось вдвое чаще.

«Я опоздал. Он уже тут…»

– Скорее всего, ваша светлость серьезно утомились в дороге? – спросил Дрейк. – Пока вам готовят покои, зайдем в кабинет? В любом случае вам стоит вернуть ваше кольцо. Я готов держать пари, тот упырь украл его у вас. Я ведь прав?

– Даже если нет, я вам подыграю, – натянуто улыбнулся Рене, скрывая, сколь безумно и судорожно метались его мысли, сколь сильно колотилось его сердце.

«Либо убей меня, либо помоги», – припомнил юный граф, вполуха слушая добродушную болтовню капитана. Чаша весов колебалась, и Рене должен был восстановить равновесие, которое было нарушено в тот миг, когда покой призрака Ратлина был потревожен. Если Рене и спешил в Плимут с намерением предупредить капитана, то сейчас, идя подле него, слова встали в горле. Откроет ли Рене истину или сохранит молчание – при любом раскладе прольется кровь. Малодушный страх сковывал по рукам и ногам, отчаяние наполняло его сердце. Он отвечал коротко, сухо и односложно, решив дать себе время хотя бы до того, как они сядут в кабинете капитана и когда семейная реликвия окажется вновь у графа Готье.

– Из какой могилы ты выкопал этого Шеймуса? – спросил Дрейк, садясь в глубокое кресло, расположенное подле глобуса.

Рене никогда не думал, что ему будет не хватать того дикого безобразного шума, которым была полна пристань. Сейчас, в тишине кабинета, не на что было отвлечься ни графу, ни капитану, который уставился на Рене с неподдельным интересом. Только сейчас Готье понял, что уже там, на пристани, вступился за Финтана тем бездумным кивком. Рене думал, у него есть какое-то время. Он старался выиграть еще немного и делал вид, что рассматривает кольцо, касаясь кончиками пальцев герба.

– Скорее он сам оттуда выбрался, – не поднимая глаз на капитана, Рене надел кольцо.

– Ничего не сказать, полезный навык! – добродушно усмехнулся Френсис.

Было еще несколько мгновений, которые Рене упустил. Ему не хватило сил выдать тайну, которую он нес в своем сердце с Антрима, ему не хватило сил обречь Финтана Макдонелла на смерть.

– По правде сказать, я прибыл, чтобы убедить его вернуться со мной во Францию, – произнес Рене, подняв взгляд на капитана.

– Вот значит как… – задумчиво протянул Френсис, поглаживая острую бородку. – Что ж, скрывать не буду, твой парнишка тут всего ничего, а уже успел отличиться.

– Что он сделал? – с тревогой спросил Рене.

Глава 4. Клятва

День начал расходиться. Море шумело мерным прибоем. Биение прибрежной гальки сливалось с криками чаек. Финтан сидел на камнях, держа на коленях свою семейную святыню. Здесь, вдали от дома своих кровных врагов, Макдонелл едва ли не насилу пожирал трапезу, припрятанную в карманах во время общих застолий – несколько кусков покрошенного сыра и ломоть серого хлеба, который уже очерствел. Аппетита не было никакого, скорее какое-то зверское неконтролируемое чувство внушало ему жажду жрать как зверь. Пересиливая себя, он старался глотать пищу и каждый раз боролся с приступами тошноты. Устав грызть сухарь, Рыжий Лис бросил эту скверную пищу чайкам, которые тотчас же подлетели ненасытной горластой сворой. Перепалка занялась так же неожиданно быстро и стремительно, как и стихла. Макдонелл пялился на эту кучку перьев, клювов и лап, которые срослись в одно самопожирающее существо. Когда проклятый сухарь разломили меж собой самые крупные птицы, берег как будто притих и опустел.

Финтан слишком поздно услышал шаги. Он боялся повернуть голову, чтобы встретить гостью в бархатном платье и в накидке из темного сукна. По ее плечам струились огненные косы, а в руках покоилась корзинка, прикрытая платком с расшитой каемкой. Галька тихо прошуршала под ногами, после чего гостья села подле своего возлюбленного супруга.

– Прошу, уйди, – произнес Финтан, но голос его был до того тих и слаб, что потонул среди воплей чаек и шепота моря.

– Почему ты меня снова прогоняешь? – спросил до боли знакомый голос.

Дыхание сбивалось, на висках выступил холодный пот.

– Пожалуйста, прошу, вернись домой, – молил Финтан, боясь обернуться.

– Нам дома невыносимо без тебя, – в голосе девушки слышалась светлая печаль. – Пожалуйста, давай вместе вернемся домой? Пошли, душа моя, пошли со мной!

– Как только я исполню клятву, – насилу процедил Макдонелл, и его голос едва ли был слышен. – И мы снова будем вместе. Ты, я и наше дитя.

– Клянись, – попросила она.

Финтан положил влажную холодную ладонь на меч своих предков, что покоился на его коленях.

– Клянусь, душа моя, – с инфернальным черным пламенем в сердце произнес Финтан, и море было свидетелем той страшной клятвы.

Помешательство уже брезжило в рассудке Макдонелла, как вдруг резкий выстрел рассек воздух. Финтан поднялся на ноги и оглядел берег, боясь встретиться глазами с супругой. В нескольких шагах огромные валуны сбились в кучу прихотью природы, и меж ними было достаточно места для тайника. Спрятав наследие своей семьи, Финтан, пересилив страх и холод в своем сердце, оглядел берег. Он был один. Она ушла.

С сердца точно упал камень. Горячая кровь вновь хлынула по жилам, обжигая изнутри, и смертельный холод отступил вслед за призрачной тенью. В миле от Рыжего Лиса виднелись силуэты. Отсюда они казались просто пятнами, нельзя было даже сказать, сколько именно их было. Выстрел не сулил ничего доброго, как и укромный участок берега – сам Финтан неспроста избрал эту сторону для уединения – с крепостной стены можно было бы их заметить, лишь находясь на непродолжительном участке.

Чутье подсказало Финтану не медлить.

– Чудесная погода, господа, – провозгласил Рыжий Лис, обращая на себя взгляды всех присутствующих. – Верно, оттого вы и собрались тут на прогулку?

Компания гуляющих представляла собой несколько господ, четверо из которых были одеты в дорогой испанский бархат. Конечно же, основное внимание Рыжего Лиса было приковано к близнецам Норрейс.

– Погода и впрямь прелестная, Шеймус, – улыбнулся Джонни.

Легко и приветственно близнец снял шляпу и поклонился.

– Видно, правду говорят, что падальщики стягиваются заранее? – усмехнулся длиннолицый господин в бархате, медленно размахивая рапирой в такт речи. – Эй, заморенное отродье! Видно, ты и приберешься после нашего короткого разговора?

– Не могу понять, чего вы от меня хотите? – спросил Финтан, оглядывая собравшихся. – Говорите, ведь тем мы и отличаемся от зверья. Но, право, чутье мне подсказывает, что убираться вовсе не придется.

Господин в бархате усмехнулся и пару раз махнул рапирой, как бьет в нетерпении хвост пантеры перед прыжком. Финтан окидывал взглядом всех собравшихся, и складывалось впечатление, что он ненароком вбежал в зал, где вот-вот запляшут карлики, раскрашенные потрескавшейся побелкой и припудренные золотым порошком. Каждый взгляд замер в игривом ожидании превеселого зрелища, и лишь одни глаза были холодны от ужаса. Это были глаза Рейчел. Она стояла справа от брата, обхватив себя руками. Кулаки сжимали ткань плаща, губы плотно поджались. Чем дольше Финтан смотрел в ее глаза, тем больше роднился с ее болью. Их сердца сейчас молили об одном – дуэль надо прервать.

– Капитан будет в ярости при любом исходе, мастер Норрейс, – молвил Финтан, заложив руки за спину.

– Для того окружил себя всяким сбродом, бродяга Джонни? – усмехнулся дуэлянт. – Чтобы тебя уже величали генеральским сынком?

Секунданты перекинулись смешками. Волны смеялись вместе с ними.

– Не вмешивайся! – процедил сквозь зубы Джонни, гордо вскинув голову.

– Я вмешаюсь ровно настолько, насколько мне велит долг, – с холодной строгостью во взгляде произнес Шеймус. – Мне плевать, в чем ваша ссора, но на кону не могут стоять ваши жизни, господа. Хотя бы потому, что они принадлежат не вам, а короне. Бейтесь до первой крови.

Дуэлянты переглянулись меж собой, даже несколько оторопев от подобного напора и дерзости неожиданного пришельца. Финтан оставался холоден и невозмутим, сохраняя вид человека, высказавшего требование само собой разумеющееся, и этому выражению лица была чужда даже полутень сомнения. От него исходила непоколебимая уверенность, что требование будет выполнено, причем безукоризненно. Он не видел, но чувствовал на себе завороженный взгляд холодных широко раскрытых глаз. Она точно смотрит, затаив дыхание. Джон ухмыльнулся и перевел взгляд на соперника.

– До первой крови? – предложил Норрейс.

– Так и быть, – согласился соперник.

Джон яростно оскалился. Разум не поспевал за телом. Финтан встрял меж дуэлянтами и голой рукой схватился за лезвие рапиры господина в черном бархате, сжал мертвой хваткой. Рокот удивления гулко вознесся вместе с плеском волн к глухим стенам.

– С дороги, – прошипел Норрейс, зверея от негодования.

– Опусти оружие, – Финтан оглянулся через плечо и грозно посмотрел на Джонни.

– Издеваешься!? Прочь! – огрызнулся Джон.

– Дуэль до первой крови, и вот, она пролилась, – Макдонелл презрительно покосился на ладонь.

– Мне этого достаточно, – снисходительно кивнул господин в бархате.

С высокомерным взглядом он упивался бессильной яростью в глазах оскорбленного бастарда.

– Да черт тебя дери! – рявкнул Норрейс. – Сражайся со мной, ты, кривозубая пиранья!

Шеймус разжал руку, и горячий поток хлынул с новой силой. Липкая кровь импульсивно била снова и снова, стекала на ладонь, протекала сквозь пальцы. Крупные капли падали на острые черные камни и затекали меж них в темные расщелины.

– Держи! – приказал Финтан Рейчел.

И без этих слов она метнулась, крепко схватила брата за руку и потянула к себе. Рыжий Лис толкнул Джонни в грудь, когда тот попытался вырваться. Рейчел оказалась надежным сообщником. Они вдвоем с Финтаном не оставляли Джонни ни шанса, и вскоре это стало очевидно всем.

– Что кровь этого полоумного оборванца, что твоя, мне нет никакой разницы, – дуэлянт с чувством исполненного долга поклонился всем присутствующим.

С этими словами он бросил платок с кровью наземь с брезгливостью и отвращением, окинув напоследок всех взглядом, остановившись на Финтане. Усмешка оголила желтоватые зубы с щербинкой. На этом стайка чернобархатного воронья удалилась прочь. Грязная брань отчаянным рыком сорвалась с уст Джонни. Донеслась ли она до ушей благородных господ? Ежели и так, то они не подали виду. В исступленной злости Джонни подхватил с земли камень и швырнул его в крепостную стену. Осколок пришелся близ века Финтана, благо тот успел рефлекторно зажмуриться от резкого звука.

– Ты не дал мне убить его, – сквозь зубы процедил Джонни.

– Я не дал тебе убить себя, – ответил Шеймус, глядя исподлобья.

– Ах ты, сука! – огрызнулся Джонни и уже было замахнулся, но Рейчел крепко схватила брата за руку.

Финтан же не шелохнулся, лишь прикрыл глаза, готовый к удару.

– Не тебя я вызвал на бой! – злобно сплюнул Джон, убирая рапиру. – Меж нами счетов никаких нет!

– Нет ли? – спросил Макдонелл, зажимая рукой кровоточащую рану на ладони.

– Перестаньте! Вы оба! – вмешалась Рейчел. – Надо остановить кровь.

С этими словами она взяла Финтана под руку и повела за собой. Брат долго провожал их растерянным взглядом. Рыжий Лис, к слову, был удивлен не меньше. Во взгляде девушки, в ее крепком прикосновении и уверенной поступи угадывались намерения, о которых сыну Макдонеллов предстояло еще догадаться.

– Принесите, чем перевязать! – приказала Рейчел у ворот крепости.

Потеря крови давала о себе знать. Холодные руки дрожали, кончики пальцев кололо, и вскоре это мерзкое ощущение разошлось по всей руке. Как будто тысяча мерзких существ с острыми зубками-иголочками глодали у него, у живого, кости, спрятавшись под кожей, жилами и мясом. Заныли виски, голову сдавили незримые тиски, скручивая до тугой боли. Сейчас мучительный приступ лукаво притворялся добрым видением. Финтан чувствовал, как его под руку ведет вовсе не Рейчел, не эта страшная калека со шрамом, перечеркивающим белое личико. Нет, с ним рядом шла его любимая жена, с которой их разлучило страшное горе, обрушившееся на Ратлин. Огонь медно-рыжих кос слепил слабеющие глаза. Безумие подступало, и Финтан не хотел с ним бороться, не хотел отрекаться от желанного образа.

– Уже пришли, – голос Рейчел разом прорезался сквозь пелену забытья.

Все очарование обрушилось вмиг. Финтан ощутил под собой деревянную скамью, которая одиноко вздохнула тоскливым скрипом. Мутным взглядом он смотрел по сторонам, оглядывая покои близнецов. Чучело орла, казалось, нависает над ложем, готовое вот-вот сорваться за добычей. Одного дыхания жизни хватило бы, чтобы пробудить его.

Дверь хлопнула – Рейчел затворила ее за служанкой.

– Дай руку, – попросила госпожа Норрейс, хотя, положа руку на сердце, требовала.

Финтан повиновался и невольно окинул взглядом свою одежду и юбку Рейчел. Кровь чернела длинными тенями, въедаясь в ткань.

– Отмыть это будет непросто, – непроизвольно пробормотал Финтан.

– Плевать, – усмехнулась Рейчел в ответ и плеснула на руку какой-то едкой настойки.

Раздался резкий запах можжевельника и спирта. Финтан шикнул, но, пересилив себя, не сжимал кулака. Рейчел уверенно протерла рану. Новая кровь спешно выступала вновь бледными разводами. Девушка вцепилась зубами в лоскут ткани, разрывая его на ленты. Раздался резкий треск, и в следующее же мгновение рука Финтана была крепко схвачена повязкой. Перевязь оказалась слишком тугой, и Макдонелл не смог сдержать короткого стона.

– Что ты чувствуешь? – лицо Рейчел находилось прямо на уровне глаз Финтана.

Нутро заскреблось, чуя подвох.

– Говори прямо, – прикрывая веки, процедил сквозь зубы Финтан.

– Этого же я прошу от тебя, мой хороший, – улыбнулась Рейчел, не выпуская правой руки Макдонелла.

Глаза Финтана подозрительно прищурились.

– Разговоры бесполезны. Мы живем в мире, где кровь решает много больше, нежели слова, – произнес Рыжий Лис.

– О да, я видела это, – кивнула Рейчел, опуская взгляд на руку Финтана и любовно поглаживая ее.

Попытка вырвать руку провалилась – госпожа Норрейс держала крепко.

– Именно поэтому ты мне нужен, Шеймус, – сказала Рейчел, заглядывая прямо в глаза. – Нужно будет пролить кровь.

– Тебя не учили учтивым словам, – усмехнулся Финтан. – Нельзя вот так брать и прямо вываливать свои мечты, юная мисс. Хотя бы потому, что я расскажу капитану о том, что вы меня просили совершить смертный грех.

– Ох, нет-нет! Вы ничего не скажете капитану, мастер Уолш! – радостно заулыбалась Рейчел. – Более того, вы не возьмете с меня денег за это дельце.

– Да ну? – удивился Макдонелл.

– Да, ведь речь идет о генерале Норрейсе, – быстро протараторила Рейчел и резко смолкла.

Их взгляды встретились. Открытые друг другу, они замерли, боясь оступиться. Струна натягивалась до предела, и одному из них предстояло разрезать ее.

– Откуда ты знаешь, что я хочу его убить? – спросил Финтан.

Из груди девушки вырвался громкий не то вздох, не то крик беспредельной радости и ликования. Она прошлась по комнате, проведя рукой по лицу, и, прислонившись спиной к стене, перевела дух. Как будто канатоходец миновал пропасть и спрыгнул на твердую землю.

– Откуда знаю? Да вот ты сейчас мне все и выложил! – довольно улыбалась Рейчел, склонив голову набок.

Макдонелл прищурился, и рука невольно пару раз сжалась и разжалась в кулак. Держать оружие долго он бы не смог, но эта девчушка перед ним много времени и не займет. Как будто угадывая эти жестокие мысли, мисс Норрейс выставила руку впереди себя и поспешила его успокоить.

– Как только ты прибыл, – сказала Рейчел, – ты спросил, в крепости ли генерал Норрейс. Не ругай мою мышку, она поделилась со мной и только со мной на ушко, мол, ты ему проиграл? Тогда ты должник и не прочь расправиться со стариком.

Финтан стиснул зубы до скрипа.

– Но ведь Норрейс не азартен? – продолжала Рейчел. – Стало быть, ты к нему по другому поводу. И я ведь угадала? Вижу по твоему взгляду, что угадала!

– Что ты хочешь от меня? – спросил Финтан, сохраняя хладнокровие.

– Защити моего брата, – ответила Рейчел. – У нас с ним одна душа на двоих, один сон на двоих. Защити его, когда он будет в море, и клянусь, по возвращении я подведу тебя к генералу, когда эта пьяная свинья развалится в своей постели. И ты выйдешь из покоев, держа его отрубленную голову.

– Вот же какова она, генеральская дочурка! – Рыжий Лис широко улыбался.

То, что живописала Рейчел, горячо и пылко отдавалось в его собственном сердце. Час кровавой расплаты, такой далекий и желанный, наконец обретал точные очертания, как ангел выходит из бесформенной неживой глыбы под тесаком мастера. У этого ангела уже распахнулись черные крылья за спиной, и в руках горел меч из пламени. Этот ангел стоял здесь, в этой комнате. На его глазах Рейчел превращалась в другое существо по мере того, как они поделились греховными откровениями. Она стояла, прислонившись к стене, и смотрела на Финтана глазами, полными радостной надежды и предвкушения. Их сердца бились одной и той же черной греховной страстью, их души не жаждали спасения.

– Так ты поможешь мне? – спросила она с придыханием.

Обнажив замыслы Рыжего Лиса, в ответ она обнажила свои собственные, и сейчас у них не было пути назад. Переведя дыхание, девушка замерла в волнительном ожидании. Прижавшись затылком к стене еще сильнее, она прикрыла веки и выглядывала из-под ресниц. Глаза наполнились змеиным туманным лукавством. Финтан сидел на кровати, круто ссутулив спину. Никакого ответа не было. Как бы Рейчел ни рисковала, она раскрыла желание убить генерала, но мотивов своего палача она не предполагала. Это давало Финтану, сыну Сорли Макдонелла, время на раздумья. Рейчел отошла от стены и медленно приблизилась к соратнику, – а то, что этот Рыжий Лис станет ее соратником, у генеральской дочурки не вызывало ни малейшего сомнения. Она опустилась на колено подле него, взяла руку, от которой удушливо пахло спиртом, и припала губами к костяшкам.

– Помоги мне, – просила она, приподняв голову.

Финтан мог внимательно рассмотреть ее шрам, пересекавший верхнюю губу вверх, до самой ноздри. Финтан опустил взгляд на перевязанную руку, поднес к зубам и с треском разорвал повязку. Пока он разматывал перевязь, Рейчел суетливо огляделась по сторонам в поисках чего-то подходящего, но решила долго не тянуть с этим. Сама себе прикрыв рот ладонью, она зажмурилась и негромко вскрикнула. Макдонелл перевел взгляд со своей открытой раны на крохотный укус на ладони Рейчел, который она нанесла сама себе прямо на его глазах.

Сердца обоих забились. Клятва на словах дается проще, ибо любой человеческий язык был создан во служение людским прихотям, в то время как кровь всегда будет иметь власть над волей и судьбой. Они не проронили ни одного слова, осторожно соединяя руки, боясь обжечься самим и обжечь друг друга.

* * *

Граф Готье с ужасом отворил дверь в свои покои.

– Прочь! – с несвойственной для молодого тонкого голоса грозностью крикнул Рене, указывая на дверь.

Служанка с испугу выронила подушку, которую взбивала.

– Ваша светлость! – схватившись за сердце, залепетала она. – Госпожа Дрейк приказала мне прибраться в ваших покоях и сменить…

– Не смейте переступать порог без меня! – приказал граф, и в голосе смешались в равной степени гнев и испуг.

Глаза невольно метнулись к изголовью кровати, затем к стене, чуть правее от окна.

– Уходите, немедленно! – приказал граф Готье.

Служанка не смела больше перечить и поспешила прочь. Едва она оказалась в коридоре, Рене метнулся к двери, закрылся на ключ и тут же рванул к кровати. Опустившись на одно колено, он принялся шарить рукой между изголовьем и стеной. Неровный камень так и норовил ободрать кожу, приходилось быть осторожным. Сердце забилось чаще и уже готово было вырваться из груди от страха, пока наконец он не нащупал спрятанный кусок тряпицы. Мгновенное успокоение сменилось новой волной тревоги.

«А если она нашла? Если она увидела, развернула, поняла, что это?» – с ужасом думал Рене.

* * *

С моря шел холодный ветер и все крепчал день ото дня. Все тоскливей и пронзительней становились завывания сквозняков в замке. В этот вечер скулеж ветров был попросту невыносим.

Финтан сидел в просторной комнате с большим камином. Он прибился поближе к огню, прямо на полу, где волчья шкура растянула в разные стороны свои лапы. Малокровие продолжало мучить, и все тело пробивал холод, а руки лихорадочно тряслись.

Снова и снова прокручивалась в голове прерванная дуэль. Именно потому, что Финтан не дал тому случиться наяву, поединок пророс живучим упрямым сорняком в его сознании. До чего звонко бились шпаги, не проходило и минуты, как горячая кровь выступала на стальном клинке, и лицо Джона Норрейса замирало, его голубые глаза уродливо таращились в разные стороны, челюсть выезжала вперед. Победитель брезгливо отирал рапиру и убирал за пояс, пока Финтан беспомощно смотрел, как его шанс достался другому. Рыжего Лиса пробивала нервная дрожь от этих мыслей, и тем упоительнее был этот страх, чем отчетливее ныла раненая ладонь. Он сам касался раны и, скрипя зубами, в мучительном упоении наслаждался этой болью, ведь это была самая действенная улика того, что весь этот живописный кошмар – лишь плод воображения, и род Норрейс не был прерван. Такими были мысли Макдонелла, когда в коридоре раздались шаги. Всего в зале было около пяти человек, и все разом обратили свой взгляд на явившегося пажа.

– Мастер Дрейк просил вас, – молвил слуга.

Макдонелл поднялся в полный рост и последовал за пажом. Они миновали один пролет за другим, и Финтан справлялся с подступающим недомоганием, но преодолевать лестницу становилось все сложнее. Опираясь левой рукой о стену, юноша ощутил, что сердце бьется слишком отчаянно, а его самого прошибает ледяной пот, а может, просто в этот вечер сквозняки были особенно жестоки к нему.

– Вы в порядке? – спросил паж, останавливаясь на пару ступеней выше.

Финтан упрямо кивнул и продолжил восхождение. Наконец они оказались подле тяжелой двери. Паж постучал три раза, после глухого «войди» отворил дверь, и они оба переступили порог.

С высокого сводчатого потолка свисали две люстры с толстыми свечами. Запах пчелиного воска смешался с какими-то пряностями и горьким табаком. В стенах стояли ниши, уставленные сундуками. В противоположной стене был выложен камин, который с жадным треском пожевывал поленья и задорно потрескивал ими. К окну был приставлен длинный стол, который казался совсем неподъемным то ли из-за своих размеров, то ли от царящего на нем нагромождения. Тяжелая парча, серебро, табак, пучки пряностей, пыльные глиняные кувшины, вовсе не представляющие никакой ценности на первый взгляд, и нити жемчугов. Среди этих сокровищ возвышалась земная сфера искусной работы – глобус светло-бежевого цвета.

Сам капитан сидел за столом вполоборота к вошедшему и курил трубку. Он опирался правой ногой о сундук с плоским дном, что лежал под столом, а рука с трубкой была уперта в правое колено. Дрейк не двинулся с места, плечи по-прежнему были опущены. Он лишь вскинул взгляд. Прикрыв веки, капитан велел пажу пойти прочь.

– Ну, присаживайся, дружок, – кивнул Дрейк на стул напротив.

Финтан занял указанное место, сложив руки на коленях в замок.

– Где угораздило? – спросил капитан, кивая на перевязанную ладонь.

Финтан поджал губы и пожал плечами. Дрейк хрипло усмехнулся и вынул трубку изо рта, постукивая по ней пальцем.

– Я все знаю, – капитан смотрел прямо в глаза Финтана.

То ли от духоты, то ли от малокровия кружилась голова, но Макдонелл выдержал этот взгляд.

– Тогда чего спрашиваете? – прищурился Рыжий Лис.

Из-за выражения лица капитана Финтану почудилось, будто бы сейчас прозвучал не то что не английский, а вовсе не человеческий язык. В таком недоумении они провели несколько мгновений, и чаша весов колебалась. Финтан был один на один. Хватит ли резкого броска? Один удар в шею может стоить капитану жизни. Руки капитана грубые. Он сам работает в порту, и сейчас работы много. Глубокие морщины на лбу залегли не вчера и не год назад. Он утомлен морально и физически. Один бросок сейчас, в этот поздний час. Но тут заныла рана на руке, напоминая о чертовой клятве. Нет, броситься сейчас на Дрейка, а как потом добраться до Норрейса? Раньше Финтан бы ринулся напролом, но теперь ему было что терять. Да и в самом Рыжем Лисе сейчас крови было не так-то и много, несколько мгновений назад он поднимался насилу, как сонная кляча, которую уже проще прибить бы, возни меньше. Так за эти несколько мгновений Рыжий Лис уже прикинул план и отрекся от него, и, как прояснилось в следующее же мгновение – не зря.