Текст книги "Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона"

2
Призраки

Допив свой кофе, я одел ее. На стенах и на полу была кровь. Я и не представлял, сколько крови может вытечь из тела миниатюрной девушки. Свет упал на металлические пуговицы ее джинсов, и я подумал, что на них могли остаться отпечатки пальцев. Ножом для стейка я отрезал ширинку и выбросил ее в камин.

Я выстирал и высушил свою одежду, а потом снова ее надел. Я хотел быть уверен, что она больше не очнется, поэтому сходил в гараж за нейлоновой веревкой и крепко стянул ее вокруг шеи Таньи. Один из призраков подкрался ко мне, и я крикнул: «Теперь у вас будет компания, ублюдки!» Я посидел возле Таньи еще немного, отчасти наслаждаясь своей властью над ней, отчасти надеясь вернуть ее к жизни. Но очень скоро я понял, что мне надо избавиться от тела и обеспечить себе алиби – либо я рискую попасть в большие неприятности. Я не был преступником, но я смотрел «Перри Мейсона»[1]1
  «Перри Мейсон» – американский драматический детективный телесериал 1957–1966 годов. (Прим. ред.)


[Закрыть] каждое утро и знал, как важно иметь хорошее алиби. Я сказал Танье «до свидания» и поехал в бар B&I, чтобы начать подготовительную работу.

Я выпил «Бад Светлый» и поболтал с барменшей и другими посетителями. Около половины десятого я вышел – проследив за тем, чтобы все видели, что я ухожу один. Потом я проехал десять миль до Виста-Хаус, туристической достопримечательности с видом на ущелье Коламбия-ривер. Я обнаружил множество отличных мест, чтобы спрятать труп.

К этому моменту я начал мыслить яснее. По пути домой я сказал себе: Не сделай дурацких ошибок, когда будешь выбрасывать ее. Убедись, что у тебя достаточно бензина. Смотри, чтобы тебя не вырвало. У меня всегда был чувствительный желудок. Меня рвало при виде грязных подгузников.

На заправке А.М./Р.М. я залил полный бак и проверил фары. Не хватало только, чтобы полицейский остановил меня за перегоревшую лампочку и обнаружил в багажнике мертвую девушку.

Возле дома я задом сдал к дверям, чтобы перекрыть соседям обзор – так они не могли увидеть, что я гружу в салон труп. Я отключил свет на крыльце, чтобы он не зажегся от движения. Я был как во сне, слегка одурманенный. Я зашел внутрь взглянуть еще раз. Неужели это происходит на самом деле?

Девушка лежала там, где я ее оставил, – на матрасе. Я все еще не верил в то, что произошло. Я сказал себе: Зачем? Ну зачем? Посмотри, что ты натворил!

Я решил, что просто хотел узнать, каково будет убить кого-то, и проверить, смогу ли это сделать. Моя девушка Пегги хотела, чтобы я убил ее бывшего мужа, а я сказал, что не смогу. Теперь, возможно, у меня получится и она вернется ко мне.

Зазвонил телефон. У меня подскочило сердце. Кто звонит в полночь?

Это была Пег. Я спросил:

– Где ты?

– На востоке, – сказала она. – Еду в сторону дома.

Какое облегчение! На секунду я подумал, что она в городе и сейчас приедет домой. Сердце у меня забилось спокойнее.

Она сказала:

– Тут ничего не получилось.

Пег попросила меня выслать денег, чтобы она могла вернуться домой. Сказала, что ненавидит парня, с которым поехала, потому что он не позволяет ей вести грузовик, пока сам спит. К тому же он пытается залезть на нее на каждой остановке. И вообще, он «шовинист и ублюдок».

Я знал, что это и есть реальная причина, по которой она решила вернуться ко мне. Наконец-то она поняла, что такое дальние перевозки, – трудная, напряженная и ответственная работа. Рядом больше не было хорошего парня Кита, который терпел ее, прикрывал ее ошибки и позволял ей большую часть времени дремать в спальном мешке. Она сказала, что шофер, с которым она едет, подсчитывает, сколько на самом деле она сделала миль, и никогда не получается больше трехсот в день. Ниже нормы. Но она всегда была ленивой, даже когда ездила со мной. Водить грузовики – работа не для худосочных дурочек, которые своей задницы от локтя не могут отличить.

Я говорил с ней по телефону, а сам смотрел на труп на матрасе. Я сказал:

– Теперь призраки боятся меня. Они знают, что я злей их самих.

– О чем ты? – удивилась она. – Они все еще тебе досаждают?

– Нет! Они ко мне больше не суются и вряд ли сунутся. Теперь уже нет.

Она пропустила это мимо ушей и повторила, что едет домой. Пообещала позвонить еще раз, когда будет ближе. Сказала, что любит меня, и я ответил, что тоже ее люблю. Я не был уверен, что это правда, но мне нравилась наша сексуальная жизнь – это уж точно. В постели Пегги была олимпийской чемпионкой.

От нашей короткой беседы у меня опять встал. Может, попробовать с трупом? Я пощупал кожу мертвой девушки. Ее груди были липкими, и мне стало неприятно. В конце концов я ограничился мастурбацией, чтобы прочистить мозги. Многие годы после этого воспоминания о ее мертвом теле будили у меня мечты и фантазии, и я часто мастурбировал, представляя себе Танью. Она стала моей любимой фантазией.

3
Слово мертвецу

Я посмотрел на часы. Перевалило за полночь – пора избавиться от трупа. Я погасил весь свет и убедился, что горизонт чист. Она уже закоченела, и я обвязал веревку вокруг ее шеи, чтобы тело было легче тащить. Я выволок ее из передней двери за ноги, затолкал на пассажирское сиденье «Новы», перевалил через порог ее ноги и осторожно прикрыл дверцу, чтобы избежать громкого щелчка.

Ее голова прислонялась к окну, но с этим я ничего не мог поделать. Со стороны казалось, что она пьяна. Я захватил с собой сменную пару обуви, чтобы надеть после того, как выброшу труп. У моих велосипедных туфель «Кэнондейл трипл-Е» была плоская рифленая подошва с характерным узором, который легко можно было опознать. Я понимал, что буду скучать по ним – обычно я проезжал на велосипеде по семьдесят-восемьдесят километров в день.

Я запер маленький коричневый домик и поехал обратно в сторону Краун-Поинт, следя за тем, чтобы не превышать скорость и не пересекать разделительную полосу. Виста-Хаус на зиму закрывали, но пять или шесть машин все равно стояли на парковке. Я обратился к мертвой девушке, с которой мы искали место ее последнего упокоения.

– Где ты будешь сегодня спать, дорогуша? В том кювете? Или в этой канаве? В тех кустах?

Я проехал пару километров от Виста-Хаус по прямому отрезку дороги. Очень скоро в свете моих фар показался овраг. Я схватил ее за руку, вытащил из машины и поволок вниз по насыпи. Склон был крутой, и я постоянно застревал в кустах. Примерно в двадцати метрах от дороги я отпустил ее и сказал:

– Ну вот мы и пришли. Твой дом!

Ее голова была направлена вниз по холму, а одна рука загибалась назад.

Надо было прикрыть ее листьями, но я заметил наверху свет и побежал к своей машине, чтобы скорее уехать. Карабкаясь вверх по склону, я увидел над собой огромную костлявую руку, освещенную луной. Я запаниковал, но потом понял, что это силуэт высохшего дерева.

Я быстро поехал прочь. На первом же крутом повороте мои фары выхватили из темноты джип шерифа округа Малтнома. Я посмотрел в зеркало заднего вида, не остановится ли он, но он даже не притормозил.

Я разозлился на себя за то, что бросил тело так близко к дороге, но было уже слишком поздно. Я выбросил велотуфли в заросли за поворотом. Плеер Таньи оставил на проезжей части на мосту через Сэнди-ривер, чтобы его раздавили машины и грузовики. Потом по 84-му шоссе доехал до стоянки дальнобойщиков «Бернс Бразерс» в Траутдейле, где я любил отдыхать, когда водил грузовики.

Я только-только заказал кофе, когда трое патрульных вошли и направились прямиком к моему столику. Я подумал: Эти парни знают. Они знают! А ее сумочка у меня в машине!

Они заняли соседний столик, и я узнал нескольких по своим былым денькам на дороге. После того как мое сердце слегка успокоилось, я завел с ними беседу, чтобы подкрепить свое алиби. Один из них спросил, вожу ли я по-прежнему грузовики, и я сказал, что сейчас у меня перерыв между рейсами. Мы немного поболтали, и они ушли.

Я оставался на стоянке до восьми утра, стараясь, чтобы как можно больше людей увидели меня и поговорили со мной. Потом я проехал три мили по Сэнди-ривер-роуд, вытащил из сумочки девушки два доллара и забросил ее в заросли ежевики, считая, что ее никто никогда там не найдет. Это был умный ход. Она пролежала там пять лет и в конце концов здорово выручила двоих придурков.

Вернувшись домой, я открыл окна, чтобы избавиться от запаха смерти. Сцарапал засохшие брызги крови со стен, постирал простыни и одеяла, пропылесосил пол и почистил ковры специальным средством. Впоследствии я еще дважды их дезодорировал и мыл пароочистителем.

Я попытался стереть пятна крови с потолка, после чего решил покрасить его латексной краской, как только кровь полностью высохнет. У полицейских есть спрей, который заставляет кровь светиться под флуоресцентной лампой, как фары у машины. Я видел по телевизору. Я постановил обязательно покрасить потолок до возвращения Пегги.

Позднее днем я уехал из дома и приценился к подержанным машинам, чтобы поддержать свое алиби. Разве убийца пойдет на следующий день выбирать машину?

Я пытался забыть подробности того, что произошло, убедить себя, что это сделал кто-то другой. Только так я и смог продержаться следующие несколько дней. Ее лицо все время стояло у меня перед глазами. Что за зверь мог превратить лицо ни в чем не повинной молодой девушки в кровавую кашу? Я решил покончить с собой. Но потом подумал: Нет, я этого не сделаю. Я не могу покрыть позором имя Джесперсонов. Моим детям будет стыдно. А отец разозлится на меня.

Несколько дней спустя, поутру, посмотрев «Перри Мейсона», я пошел в супермаркет за газетой. Я прочитал, что байкер нашел тело женщины в ущелье Коламбия-ривер. В статье говорилось, что копы разыскивают двух мужчин ростом около метра восьмидесяти, которые играли с жертвой в бильярд в баре. Было большим облегчением узнать, что никто меня не ищет.

Я решил выбросить мысли о самоубийстве из головы. Но не мог избавиться от чувства, что все вокруг знают, что я убийца, – даже люди, проходящие мимо меня по улицам. С самого детства я вечно чувствовал себя виноватым то в одном, то в другом.

Я подумал об убийстве и об оправданиях для себя. Я был зол и расстроен. Я сорвался. Та девушка вывела меня из себя, когда попыталась отказать мне. Она подцепила меня, чтобы я заплатил за ее ужин. Да и в любом случае она была просто уличной шлюхой.

В конце концов мне пришлось смириться с правдой. Убийство произрастало прямиком из моих фантазий. Это могла быть любая другая женщина. В те последние минуты на матрасе, брошенном на пол, ничто не смогло бы меня остановить.

Я подумал о том, что мог бы оставить ее в живых на неделю или две, чтобы полностью ею насладиться. Я мастурбировал, вспоминая ощущение от прикосновений к ее коже. Мой пенис по-прежнему чувствовал, как это было. Это был единственный секс, который оставался доступен для меня в тот момент.

Прошел месяц, и я прочел в газетах, что арестованы двое подозреваемых. Что? Как они могут быть виновны в убийстве, которое совершил я? Я решил, что полицейские арестовали двоих блондинов, которые пили пиво в B&I, и выбили из них признание. Меня немного тревожило, что других арестовали за мое преступление, но одновременно я понимал, как мне повезло. Пока я держусь подальше от B&I, полицейским нет до меня дела. Я совершил убийство и остался безнаказанным.

Дальше странная ситуация стала еще более странной. Подозреваемыми оказалась пара любителей ночной жизни, мужчина и женщина. Сведения в газете были скудными, но выглядело так, что женщина призналась и выдала своего любовника. Она указала полиции то самое место, где я выбросил труп, – возле Виста-Хаус. У меня ум за разум заходил в попытках разобраться, как такое могло произойти. Это было даже почище наших привидений.

Несколько дней спустя я прочел, что окружной прокурор предъявил той парочке обвинение в убийстве. Это больше не была моя проблема.

4
Мистер мамочка

Пегги вернулась домой с двумя своими детьми. Только этого мне не хватало – нового дома, полного детей. Она пообещала, что они будут хорошо себя вести. Ну конечно! Она лупила их почем зря и от меня ожидала того же. Но я не мог. Как можно бить ребенка, которому едва исполнилось пять лет? Любого ребенка вообще?

Она немного посидела дома, а потом устроилась на работу официанткой. Теперь я заделался мистером мамочкой: сметал пыль, драил сортир и присматривал за детишками. Я сильно переживал, когда водил детей Пегги в кино, в то время как мои собственные в Спокане были лишены отцовского внимания.

Мы снова начали ссориться. Дошло до того, что я пользовался в доме задней дверью, а она передней. Мы практически не встречались – только в постели. Секс у нас по-прежнему был прекрасный, но в остальном все было кончено. Призраки будили меня среди ночи с руками на ее горле. Я понимал, что мне понравилось убивать, и был не против нового убийства. Конечно, это было безумие.

Мне надо было убираться из Портленда и из этого дома, пока ситуация не вышла из-под контроля. Я уже сошел с ума. Стал уродом. Мне снились кошмары, в которых я убивал невинную девушку, и я просыпался с криком, ощущая стыд и вину, а пару минут спустя фантазировал о том, как делаю это снова.

В марте, спустя два месяца после убийства, я поехал на юг по шоссе I-5 в Сакраменто, где устроился на работу на строительстве. На подъезде к Рог-ривер в Орегоне я задумался о том, чтобы красть женщин для секса и, возможно, снова убивать. Я пытался выбросить эти мысли из головы, но они все время возвращались. Я вспомнил мою давнишнюю подружку Нэнси Флауэрс, которая жила поблизости от шоссе в домике в лесу. Я познакомился с ней на стоянке на 161-м километре в Орегоне, и мы провели вместе несколько ночей. Ей было сорок четыре – на девять лет больше, чем мне. Она прекрасно выглядела, была в разводе и много встречалась с мужчинами. Она фотографировалась обнаженной, и журналы покупали ее фото. Но я имел ее бесплатно. Она показала мне, где хранит свою коллекцию снимков и наличные.

Сидя за рулем, я прокручивал в голове разные варианты. Возможно, она меня и не впустит. С другой стороны, какая разница? Если она начнет сопротивляться, я могу ее скрутить и сделать то же, что с Таньей. Потом я заберу ее деньги. В любом случае я сильно зол на этот мир. Я пытался мыслить ясно, но не мог. Я начинал бояться человека, в которого превратился.

Чем ближе я подъезжал к ее дому, тем тверже становился мой пенис. Я подумывал взять ее себе в рабыни на несколько дней. Приближаясь к ее двери, я ощущал ее присутствие. Я чувствовал ее мягкость, как будто она уже меня обнимала.

Я постучал, но никто не ответил. Я нашел запасной ключ под камнем, где она его прятала, и вошел.

Дом был пуст. Я почувствовал странноватый запах – как будто в подполе сдохла крыса. Я по-прежнему ощущал присутствие женщины. Что здесь могло произойти?

Я проехал до небольшого супермаркета на перекрестке и спросил, где можно найти Нэнси. Мне сказали, что ее бывший муж и еще один байкер нанесли ей визит. Один изнасиловал ее, а второй забил до смерти кочергой. Она умерла в собственной гостиной. Несколько недель спустя насильник проболтался, и один из приятелей донес на него. Они были в тюрьме – ждали суда.

Направляясь на юг, я думал: Вот так совпадение. Я мог убить Нэнси сам, окажись она дома. Вокруг меня все умирают. Я повсюду сею смерть. Как это произошло? Какого черта – я убил Танью Беннетт и остался безнаказанным! Я могу убить кого угодно. Решаю только я. Эта мысль тяготила меня.

5
Кормящая мать

Я выехал из Рог-ривер по шоссе I-5 и остановился на стоянке дальнобойщиков Пир Три в Фениксе, Орегон, чтобы посмотреть, нет ли там девушек, ищущих попутчиков. Как ни странно, никого не оказалось.

Я поехал в торговый район в Шасте, Калифорния, и купил себе сельдерея и арахисового масла на ужин. Это было все, что я мог себе позволить, к тому же я снова следил за весом. Мне не хотелось располнеть. Я всегда считал себя привлекательным парнем размера XXL в очках. У меня были голубые глаза и каштановые волосы, как у Джеймса Дина, и я зачесывал их назад, как Элвис. Я ходил, выпятив грудь и выпрямив спину. Носил ковбойские сапоги, чтобы добавить себе несколько дюймов роста. У меня никогда не было проблем с тем, чтобы привлечь женское внимание, но стоило перестараться, и они сбегали.

В торговом центре в Шасте я попытался решить, хочу ли поспать в машине или предпочитаю номер в дешевом мотеле. Умственно отсталая девушка не шла у меня из головы, и я нуждался в уединении. Пока я размышлял, мимо прошла симпатичная женщина. Младенец сосал ее грудь, а она сама прикладывалась к бутылке «Джека Дэниелса». Она сказала:

– Чего уставился? Это совершенно естественно.

Она подошла на несколько шагов ближе, чтобы я мог лучше видеть ее грудь, и присела на заборчик. Я заметил, что она пьяна. Женщина сказала, что ее зовут Джин (псевдоним) и ее ребенку полгода. Я сказал, что я Кит Хантер Джесперсон и еду на временную работу в «Копенгаген Ютилитиз» в Сакраменто. Она сказала, что сильно поссорилась с мужем. Мы еще немного поболтали, она допила свой виски и попросила меня проводить ее в «Джиффи Март», купить пива.

Я донес упаковку из двенадцати банок до моей машины, мы сели на переднее сиденье и продолжили болтать о проблемах. Потом она попросила отъехать с ней за город, в одно симпатичное место, где уединялись парочки. Она дала мне подержать ребенка, спустила джинсы и пописала прямо возле открытой дверцы машины. Мне не верилось, что женщина может так сделать. Когда она встала, я протянул ей ребенка и сделал то же самое. Она подала мне идею.

Наш разговор естественным образом переключился на секс. Она утверждала, что отсасывает лучше всех в округе Шаста. Она была сексуальная, привлекательная, ростом где-то метр шестьдесят пять, весом шестьдесят килограммов или около того, с приятной фигурой. Пока она говорила, я расстегнул штаны и вытащил его. Я играл с ним в темноте в надежде, что она наклонится ко мне.

Она положила ребенка на заднее сиденье и наклонилась к моим коленям. Я схватил ее за волосы и толкнул лицом вниз – я уже сильно распалился.

Я готов был кончить, когда с заднего сиденья раздался плач и она отстранилась. Женщина сказала:

– Сама не знаю, что я здесь делаю. Я замужем, и мне все это не нужно. Отвези меня домой.

Вот прямо так!

Я нагнул ее обратно к моему члену, изо всех сил. Когда у мужчины стояк, он теряет голову. Стоило ее губам дотронуться до него, как я кончил ей в лицо.

Она начала кричать на меня, поэтому я схватил ее в полицейский захват. Я хотел сломать ей шею, но не хватало рычага. Нужно сильно давить, чтобы сломать шею человеку.

Я попытался трижды, пока ребенок на заднем сиденье опять не заплакал, и тогда она закричала:

– Не тронь моего малыша!

Я осознал, что, если убью Джин, мне придется убить и ребенка тоже. Я никогда не смог бы убить дитя, и я сразу пришел в чувство. Я вышел из машины, сделал несколько глубоких вдохов и досчитал до двадцати. Все мысли об убийстве сразу пропали.

Джин схватила своего ребенка и бегом бросилась в сторону города. Когда она пробежала с сотню метров, я подъехал к ней и сказал:

– Садись назад в машину. Я отвезу тебя, куда скажешь. Слишком холодно идти пешком. Это плохо для ребенка.

Когда она села, я сказал:

– Извини. Сам не знаю, что на меня нашло.

Я высадил ее в том же месте, где подобрал. Это была моя большая ошибка. Мне следовало ее убить.

Продолжая двигаться на юг, я свернул на площадку для отдыха, чтобы поразмыслить о том, что я только что сделал. Я отпустил жертву, которая могла засадить меня в тюрьму. Она знала мое имя. Но если она пойдет к копам, у них будет ее слово против моего. Я решил, что мне не о чем волноваться. Если бы я бросил ее на холоде, все бы выглядело по-другому. Но я доставил их с ребенком обратно, так что моя история звучит убедительно. Если бы я собирался ее убить, с какой стати стал бы подвозить потом?

6
В наручниках

Я выбросил остатки пива и поехал на стоянку дальнобойщиков в Корнинге. Когда я подъезжал, то заметил копа, таращившегося на мою машину. Бицепсы у него были как у бодибилдера.

Я припарковался и попросил у девушки за стойкой ключи от душевой. Я уже шел обратно к машине, когда копы окружили меня, наставив пистолеты, и велели лечь лицом вниз.

– В чем дело? – спросил я.

На меня надели наручники и зачитали права. Они сказали, что меня разыскивают в Шасте за нападение.

Меня подняли с земли и спросили, как все было. Я рассказал про «Джек Дэниелс» и про то, как Джин попросила меня купить пиво, а потом пописала у меня на глазах и похвалялась своим отсосом. Я сказал:

– Не понимаю, в чем проблема. Я зажал ей шею рукой, но я не пытался причинить ей боль. Все равно в машине слишком тесно. Я ничего не мог ей сделать.

Я все валил на нее. Я сказал, что она разозлилась, когда я кончил ей в рот. Сказал, что она вырывалась из моей хватки, сильно дернула шею и разозлилась еще больше. Рассказал про плакавшего ребенка и как она попросила отвезти ее обратно домой. Я сказал, что подбросил ее до города и что я ни в чем не виноват – просто не стоило связываться с полупьяной замужней женщиной.

Полицейские спросили:

– Почему же она заявляет, что вы напали на нее?

Я сказал:

– Может, ей надо как-то объяснить, почему она так поздно вернулась с ребенком. Может, она думала, что муж ее пожалеет. Не требуйте от меня объяснять женские причуды.

Два наших рассказа в целом совпадали и расходились только в том моменте, когда я пытался сломать ей шею. Но моя история выглядела более убедительной, чем ее. Я сказал:

– Если я собирался напасть на эту женщину, зачем я назвал свое имя и рассказал, кем работаю и куда еду? Мне только хотелось немного отдохнуть, а потом ехать дальше. Она сама позвала меня прокатиться. Разве я нашел бы ту площадку сам?

Они сняли с меня наручники, и я почувствовал, что они склоняются на мою сторону.

– Эй, – сказал я, – если бы у вас был шанс заняться случайным сексом, разве вы бы им не воспользовались?

Один из полицейских сказал:

– Ладно, мы тебе верим, но тебе надо в Шасту, побеседовать с детективом.

Они сфотографировали меня, сняли отпечатки пальцев и велели ехать в полицию Шасты. Потом отвезли меня назад до моей машины и оставили там.

Я добрался до Шасты и явился прямиком в департамент шерифа. Меня прижали к стене, как бандита, заковали в наручники и стали допрашивать. Я снова рассказал свою историю и предложил подкрепить ее доказательствами.

Мы сели в джип, и они отвезли меня к торговому центру, где я познакомился с Джин. Я показал следы моих шин на гравии, показал пустую бутылку из-под виски возле заборчика, где она сидела. Сказал, что у меня сохранился чек на пиво, и кассир подтвердил, что я его покупал. Я сказал полицейским, что еду работать на стройку в Сакраменто. Я не преступник и не сексуальный маньяк.

По возвращении в офис шерифа с меня сняли наручники и велели поддерживать связь на случай, если от меня еще что-то понадобится. На прощание один из полицейских мне напомнил:

– Будь поосторожней и смотри, с кем связываешься.

Отъезжая, я вел спор сам с собой. У меня всегда было две стороны – хороший парень и демон. Демон вылезает наружу, когда я пьян. Я сам его боюсь. Он нарушает закон просто из принципа. Это он пытался убить Джин.

Еще я понял, что надо было позволить демону убить ее, чтобы она меня не выдала. Но НЕТ! Когда хороший парень увидел, как она идет по дороге с ребенком, сердце у него растаяло и он подвез ее до города. Дурак! В тот момент это было просто приставание, даже не сексуальное нападение, как она сказала полицейским. На этом все должно было закончиться. Я плохо представлял себе предательскую суть женской натуры.