Текст книги "Ванхи. Тшай. Том II"

Глава 4

На рассвете наступил полный штиль. Солнце вставало в небе, напоминавшем огромное птичье яйцо – бежевое и серовато-сизое по окраине, бледно-серо-кобальтовое в зените.

На завтрак, как всегда, подали хлеб из грубо смолотого зерна, соленую рыбу, консервированные фрукты, резкий едковатый чай. Пассажиры сидели молча, каждый погрузился в неясные утренние мысли.

Роза Катта припозднилась. Бесшумно проскользнув в салон, она заняла свое место, вежливо улыбнувшись налево и направо, стала рассеянно есть, будто замечтавшись. Дордолио озабоченно наблюдал за ней.

С палубы в салон заглянул капитан: «Днем будет тихо. К вечеру соберутся тучи, гроза. Что будет завтра? Не знаю. Капризная погода!»

Рейт нервничал, но сдерживался и вел себя, как обычно. Для тревожных предчувствий не было оснований: он не изменился, изменилась Йилин-Йилан. Даже когда их связь казалась неразрывной, она утаивала какую-то часть своей личности, видимо, носившую еще одно из множества имен. Рейт заставил себя не думать об этом.

Йилин-Йилан не теряла времени в салоне и вышла на палубу, где к ней присоединился Дордолио. Вдвоем они облокотились на планширь. Йилин-Йилан что-то настойчиво втолковывала кавалеру. Дордолио дергал себя за усы, время от времени вставляя пару слов.

Матрос на квартердеке неожиданно закричал, указывая на что-то за бортом. Вскочив на крышку люка, Рейт заметил темную плывущую фигуру с очертаниями головы и плеч, неприятно напоминавшими человеческие. Существо резко нырнуло, исчезло под водой. Рейт повернулся к Аначо: «Что это было?»

«Пнуме в водолазном костюме».

«Так далеко от берега?»

«Почему нет? Они той же породы, что и фунги. А кто может требовать от фунга отчета в его действиях?»

«Но что пнуме делает здесь, посреди океана?»

«Предположим, по ночам ему нравится качаться на волнах, лежа на спине, и любоваться лунами – ты имеешь что-нибудь против?»

Приближался полдень. Траз и две девушки играли в серсо. Купец задумчиво листал книгу в кожаном переплете. Пало Барба и Дордолио какое-то время фехтовали. Как всегда, Дордолио бравурно жестикулировал, картинно выгибал поднятые руки, со свистом разрезал воздух рапирой, притопывал ногами.

Пало Барба скоро устал. Дордолио стоял, подергивая клинком из стороны в сторону. Йилин-Йилан вышла и села на крышку люка. Кавалер обратился к Рейту: «Ну что, кочевник, возьмитесь за рапиру, покажите нам приемы родных степей!»

Рейт сразу стал подозревать неладное: «Наши приемы не слишком разнообразны. Кроме того, я давно не практиковался. Как-нибудь в другой раз».

«Давайте, давайте! – покрикивал Дордолио; глаза его чернели расширенными зрачками. – Ходят разговоры о вашей ловкости. Не подобает отказываться от демонстрации своих навыков».

«Прошу меня извинить – сегодня я не склонен к фехтованию».

«Бери шпагу, Адам Рейт! – крикнула Йилин-Йилан. – Ты всех нас разочаровываешь!»

Рейт бросил долгий взгляд на Розу Катта. Ее хмурое, бледное, подергивающееся от волнения лицо ничем не напоминало девушку, нежно дружившую с ним в Пере. Что-то заставило ее преобразиться – на него смотрела незнакомая женщина.

Рейт обернулся к Дордолио, явно действовавшему по наущению Розы Катта. Каковы бы ни были их замыслы, ему готовили западню.

Пало Барба решил вмешаться: «Послушайте, – обратился он к Дордолио, – оставьте человека в покое. Со мной вы можете тренироваться, сколько хотите. Отработаем всю серию позиций, с начала до конца».

«Но я желаю драться с этим выскочкой! – заявил Дордолио. – Он выводит меня из себя своими замашками. Его надлежит проучить!»

«Если вы нарываетесь на ссору, – холодно ответил Барба, – это, конечно, исключительно ваше дело».

«Никаких ссор! – звонким, несколько гнусавым голосом объявил Дордолио. – Всего лишь небольшой урок, чтобы поставить вещи на свои места. Варвар отказывается видеть разницу между благородной кастой Катта и простонародьем. Я намерен не оставить никаких сомнений в том, что существует отчетливая граница».

Рейт нехотя поднялся на ноги: «Очень хорошо. Каким оружием вы желаете пользоваться в ходе вашей демонстрации?»

«Мне все равно! Выбирайте по своему усмотрению – рапиры или шпаги. Так как вам неизвестны рыцарские манеры, обойдемся без преамбулы – достаточно сигнала к бою».

«И сигнала об остановке боя, я полагаю?»

Дордолио усмехнулся в усы: «Смотря по обстоятельствам».

«Будь по-вашему, – Рейт повернулся к Пало Барбе. – Позвольте мне взглянуть на ваше оружие».

Пало Барба открыл футляр. Рейт выбрал пару коротких легких клинков.

Дордолио с отвращением уставился на шпаги, подняв брови: «Детское оружие – для обучения мальчишек!»

Рейт взвесил шпагу в руке, помахал клинком в воздухе: «Мне оно подходит как нельзя лучше. Если вам не по душе короткий клинок, берите любой другой».

Дордолио с досадой взял легкую шпагу: «Не слушается руки, не дает ни размаха, ни точности выпада…»

Быстрым движением острия Рейт надвинул шляпу Дордолио ему на глаза: «Как видите, с ней можно неплохо управляться!»

Без лишних слов Дордолио снял шляпу, расстегнул манжеты белой шелковой блузы: «Вы готовы?»

«Когда вам будет угодно».

Дордолио поднял шпагу в нелепом салюте, поклонился зрителям налево и направо. Рейт отступил на шаг: «Я полагал, что мы обойдемся без церемоний».

Дордолио только оскалил зубы в злобной усмешке и бросился в свою обычную атаку с притопыванием. Рейт без труда защитился, ложным выпадом заставил противника открыть позицию и ударил сверху вниз по пряжке, поддерживавшей бриджи кавалера.

Дордолио отскочил, снова бросился вперед. Его злобная улыбка помрачнела. Он обрушил на Рейта лавину ударов, подскакивая со всех сторон, но предусмотрительно экономил силы, нащупывая слабые места. Рейт реагировал небрежно, почти лениво. Дордолио сделал ложный выпад, отвел в сторону клинок Рейта, нанес прямой колющий удар. Рейт уже отскочил – лезвие кавалера проткнуло воздух. Рейт с силой рубанул по пряжке бриджей – она расстегнулась.

Нахмурившись, Дордолио отступил. Рейт догнал его, ударил по другой пряжке – бриджи кавалера разошлись на талии.

Покраснев, Дордолио бросил шпагу: «Смехотворные игрушки! Фехтуйте настоящим клинком!»

«Выбирайте оружие по вкусу. Я буду драться этой шпагой. Но в первую очередь рекомендовал бы сделать все необходимое для удержания ваших штанов – вы ставите нас обоих в неловкое положение».

Дордолио поклонился с ледяной грацией, отошел, подвязал бриджи кожаной тесьмой: «Я готов. Раз вы настаиваете, а также в связи с нравоучительным характером поединка, я воспользуюсь более привычным оружием».

«Как вам угодно».

Дордолио взял свою длинную, гибкую рапиру, повертел ее над головой так, что лезвие запело в воздухе, после чего, кивнув Рейту, перешел в нападение. Тонкий наконечник хлестал вправо и влево. Рейт отвел его быстрым движением кисти и будто случайно, издевательски похлопал плоской стороной клинка по щеке кавалера-яо.

Дордолио моргнул, набросился на Рейта яростными прыжками. Рейт отступал. Яо следовал за ним, часто притопывая, далеко отставляя назад левую ногу и низко приседая на правую, нанося хлесткие удары со всех сторон. Защищаясь, Рейт похлопал кавалера по другой щеке и быстро отскочил назад: «Я немного выдохся. Может быть, на сегодня хватит?»

Дордолио яростно уставился на противника, ноздри его разошлись, грудь вздымалась и опускалась. Он отвернулся, посмотрел на море, подавил тяжелый вздох, снова повернулся к Рейту. «Да, – сказал он глухо. – Мы достаточно порезвились». Взглянув на украшенный драгоценными камнями эфес своей рапиры, он сделал такое движение, будто собрался выбросить ее за борт. Вместо этого, однако, он вложил оружие в ножны и поклонился Рейту: «Вы превосходно фехтуете и преподали мне полезный урок. Я у вас в долгу».

Пало Барба вышел вперед: «Хорошо сказано – как и подобает настоящему каттскому кавалеру! Довольно сверкания лезвий и звона металла. Утро на исходе: выпьем по бокалу вина».

Дордолио снова поклонился: «В свое время». Он ушел в каюту. Роза Катта сидела без движения, как вырезанная из камня.

Хейзари принесла Рейту бокал вина: «У меня замечательная идея».

«Какая?»

«Вы сойдете с корабля в Уайнессе, поедете с нами на Садовый холм и будете помогать отцу в школе фехтования – легкая жизнь, никаких забот, никаких опасений…»

«Заманчивая перспектива, – согласился Рейт. – Я бы не прочь… но у меня другие обязательства».

«Отложите их! Неужели обязательства так важны одинокому страннику? Не отвечайте, – она закрыла Рейту рот рукой, – я знаю, что вы скажете. Вы странный человек, Адам Рейт, отталкивающе упрямый, но притягательно любезный».

«Мне самому я не кажусь странным. Тшай – странная планета. Я обычный человек».

«Все наоборот! – засмеялась Хейзари. – Тшай…» Она неопределенно махнула рукой: «Тшай иногда ужасен… но странным его не назовешь. Я не знаю ничего другого». Хейзари встала: «Что ж, налью вам еще вина и, наверное, выпью сама. В такой тихий день – чем еще заниматься?»

Капитан, проходивший мимо, задержался: «Пользуйтесь штилем, отдыхайте. Собирается буря – взгляните на север».

На горизонте громоздились черные тучи, океан отсвечивал медью. Они еще смотрели в море, когда налетел порыв необычно свежего воздуха. Паруса «Варгаса» хлопали, такелаж скрипел.

Из каюты вышел Дордолио. Он переоделся в темно-каштановый костюм, черные вельветовые туфли и черную вельветовую шляпу с козырьком. Кавалер искал глазами Йилин-Йилан, но нашел не сразу – далеко впереди, на форпике: она оперлась на поручень и глядела вдаль. Дордолио поколебался, медленно отвернулся. Пало Барба протянул ему бокал вина. Кавалер молча уселся под огромным бронзовым фонарем.

Грозовые тучи надвигались на юг, озаряясь фиолетовыми вспышками. До «Варгаса» доносилось неразборчивое рокотание грома.

Команда убрала треугольные паруса. Фелука едва шевелилась под маленьким квадратным штормовым парусом.

Закат зиял зловещим оком – пыльно-коричневый шар солнца тлел под черными облаками. Из кормовой надстройки вышла голая женщина: Роза Катта. Стоя на пороге, она лихорадочно сновала глазами по изумленным лицам пассажиров, поочередно замечавших ее и столбеневших на средней палубе, потом на носовом возвышении.

В правой руке она держала пистолет, в левой – кинжал, улыбаясь жутковатой застывшей улыбкой. Рейт, наблюдавший ее во всевозможных состояниях, этого выражения никогда не видел. Дордолио издал нечленораздельный возглас и со всех ног бросился к кормовой рубке.

Роза Катта прицелилась в кавалера. Дордолио поспешно пригнулся – стреловидная пуля провизжала у него над головой. Осматривая палубу, Роза Катта обнаружила Хейзари. Шагнув вперед, она навела пистолет. Хейзари испуганно вскрикнула и забежала за грот-мачту. Из тучи в тучу прыгнула молния. В фиолетовом зареве Дордолио прыгнул на Розу Катта, та полоснула его кинжалом. Шатаясь, Дордолио отступил – из его шеи брызнула струйка крови. Голая женщина снова прицелилась. Окровавленный кавалер поспешно перекатился по крышке люка и спрятался за ним, прижавшись к палубе. Хейзари побежала к носовой надстройке, Роза Катта погналась за ней. Поднимаясь по сходням из люка, на полубаке показался матрос – и замер. Роза Катта ударила его кинжалом в лицо – ошеломленный моряк свалился в проем люка спиной вниз.

Хейзари пряталась за фок-мачтой. По всему небу ветвились молнии, почти мгновенно взрывавшиеся оглушительным треском.

Роза Катта проворно ткнула кинжалом за мачту – рыжеволосая Хейзари схватилась за бок и попыталась отойти нетвердыми шагами, непонимающе озираясь. Роза Катта навела на нее пистолет, но подоспевший Пало Барба ударил по нему. Оружие со стуком покатилось по палубе. Роза Катта порезала Барбе плечо, пырнула кинжалом Рейта, пытавшегося ее схватить, взбежала по ступеням лестницы форпика и выбралась на бушприт.

Фелука переваливалась на волнах. Высоко вздыбившись, бушприт срывался вниз, едва не погружаясь в воду, снова упирался в небо, снова падал. Солнце тонуло в океане – Роза Катта повернулась к закату, держась рукой за туго натянутый фока-штаг.

Рейт кричал ей: «Вернись, вернись!»

Она обернулась с отсутствующим выражением. «Дэрль! – звал Рейт, – Йилин-Йилан! Синежадентная Роза!» Девушка будто оглохла. Рейт попробовал придворное имя: «Шар-Зарин!»

Роза Катта отозвалась пренебрежительно-печальной улыбкой.

Рейт искал способ задобрить ее. Он ласково позвал детским именем: «Зози… Зози… вернись, иди ко мне».

Лицо девушки дрогнуло. Она ближе прижалась к тросу, обхватив его руками.

«Зози! Разве ты меня не помнишь? Иди сюда, будь хорошей девочкой!»

Ее мысли были далеко – там, где садилось солнце.

Рейт поманил ее тайным именем: «Ллаэ, вернись! Ктан зовет тебя, Ллаэ!»

Не отрывая глаз от морской дали, Роза Катта отрицательно мотала головой.

Рейт вспомнил последнее, любовное имя, теперь отдававшее непривычным привкусом. Он звал, но голос тонул в раскатах грома, и девушка не слышала его. Закругленный край солнца дрожал над горизонтом в тускнеющем хаосе волн. Роза Катта шагнула с бушприта в шипящую пену расходящейся носовой волны. Какое-то мгновение Рейт еще видел распустившуюся в воде прядь черных волос, потом она исчезла.

Ближе к ночи, пока «Варгас» взбирался, тяжело сотрясаясь и задирая нос, по крутым склонам огромных поперечных валов и с мелкой дрожью тошнотворно соскальзывал в глубокие провалы, Рейт обратился с вопросом к дирдирмену, Анхе-ат-афрам-Аначо: «Она потеряла рассудок? Или это и есть эвэйль?»

«Эвэйль. Искупление позора».

«Но…» – Рейт хотел что-то сказать и не смог, ограничился беспомощным жестом.

«Ты потакал желаниям девчонки с Облачных островов. Кавалер вызвался защищать честь принцессы, но осрамился. Будущее сулило ей одни унижения. Если бы могла, она убила бы нас всех».

«Непонятно, непостижимо!» – бормотал Рейт.

«Конечно, непостижимо. Ты не яо. Для Синежадентной принцессы тяжесть обстоятельств оказалась невыносимой. Ей еще повезло. В Сеттре ее подвергли бы душераздирающим публичным пыткам».

Стараясь удержаться на ногах, Рейт пробирался по палубе, хватаясь за что придется. Бронзовый фонарь качался с монотонным скрипом. Рейт всматривался в клокочущее море, прислушиваясь к грохоту волн – где-то далеко, где-то глубоко белое тело плыло в холодной черной тишине.

Глава 5

Всю ночь дули капризные ветры – мощные шквалы перемежались легкими дуновениями, резкими порывами, едва заметным шорохом воздуха в парусах. С рассветом наступил внезапный штиль. Первые лучи солнца застали «Варгас» приплясывающим на еще взбудораженном море.

К полудню опять налетела яростная буря. Под штормовыми парусами фелуку стремительно несло на юг, как игрушечный кораблик – широкий нос разбивал волны в пену и брызги. Пассажиры оставались в салоне или держались поближе к ящичным люкам, выступавшим из палубы. Хейзари, забинтованная и бледная, оставалась в каюте, где ее устроили вместе с Эдви. Рейт просидел с ней не меньше часа. Хейзари не могла говорить ни о чем, кроме вчерашнего кошмара: «Как она решилась на такое ужасное дело?»

«По всей видимости, яо склонны к бесконтрольным взрывам темперамента».

«Мне говорили об этом – но у любого безумия есть причина!»

«По мнению дирдирмена, она не вынесла стыда».

«Какая глупость! Такая красавица? Чем она провинилась, чего она стыдилась?»

«Об этом приходится только догадываться», – пробормотал Рейт.

Шквалы воды превратились в горы подвижного стекла, забрасывавшие фелуку на кипящие вершины и толкавшие ее стонущий округлый корпус вниз по длинным гладким склонам, как ореховую скорлупку. Прошло несколько дней, прежде чем солнце снова просияло в коричневато-сизом небе, освободившемся от облаков. Волнение продолжалось еще сутки, но мало-помалу улеглось. Дул бодрый западный бриз – на фелуке подняли все паруса.

Еще через три дня на юге появились неясные темные очертания острова – капитан объявил его прибежищем корсаров. До тех пор, пока остров не исчез в вечерней мгле, он заставлял матросов бдительно нести вахту на марсовой площадке.

Тянулись одинаковые, бессодержательные дни – неопределенность будущего омрачала скучную упорядоченность корабельной жизни. Рейт начинал терять терпение и нервничать. Происходившее в Пере терялось в далеком прошлом – наивная пора незамысловатых волнений, когда Катт казался безопасным средоточием цивилизации, когда Рейт был уверен, что благодарное содействие господаря Синежадентного дворца позволит сбыться его планам. Надежды неоперившегося птенца!

Фелука приблизилась к побережью Кащана, где капитан, взявший курс на пролив Парапан, рассчитывал пользоваться попутными северными течениями.

Однажды утром, выйдя на палубу, Рейт обнаружил прямо по правому борту весьма примечательный островок, не больше четырехсот метров в диаметре, окруженный подступавшей к самой воде высокой, примерно тридцатиметровой стеной черного стекла. Из-за нее выступали верхи дюжины угловатых тяжеловесных строений.

Подошел дирдирмен Аначо. Узкие плечи его осунулись, длинное лицо помрачнело: «Перед тобой цитадель зловредной расы ванхов».

«Зловредной? Потому, что они в состоянии войны с дирдирами?»

«Потому, что они не желают прекратить войну. Вооруженное противостояние дорого обходится и дирдирам, и ванхам. Дирдиры предлагают заключить договор о ненападении. Ванхи отказываются без объяснения причин, проявляя загадочную непреклонность!»

«Само собой, я в полном неведении относительно их конфликта, – сказал Рейт. – Зачем стена вокруг острова?»

«Для устрашения пнуме, всюду сующих нос, как надоедливые паразиты. Ванхи на редкость необщительны. Впрочем… смотри – внизу, под водой!»

Перегнувшись через поручень, Рейт увидел темную фигуру, более или менее человекоподобную, с металлическим аппаратом, укрепленным в средней части торса, быстро скользившую вдоль корабля на глубине трех или четырех метров. Фигура двигалась без помощи конечностей. Повернувшись боком, она устремилась по диагонали от борта и вниз, скрывшись в толще воды.

«Ванхи – земноводная раса. Любят подводное плавание со струйными электродвигателями. Своего рода спорт».

Рейт достал сканоскоп. Башни ванхов, так же, как и стены, были отлиты из черного стекла. Окнами, по-видимому, служили большие круглые линзы еще более глубокого, матово-черного оттенка. Выглядевшие хрупкими и ненадежными балконы, будто свитые из перекрученных кристаллов, переходили в подвесные мостки, соединявшие ближние башни с дальними. Рейт заметил движение – пара ванхов? Увеличив изображение, он понял, что видит людей – надо полагать, ванхменов – с кожей мучного оттенка и коротко остриженными черными волосами на приплюснутых головах. Безбородые, безусые лица казались бесстрастными и замкнутыми. На ванхменах были черные комбинезоны с широкими черными кожаными поясами; на поясах висели небольшие инструменты, приборы, футляры. Заходя в здание, они оглянулись на «Варгас» – какое-то мгновение Рейт смотрел прямо в обращенные к нему лица. Он отдернул сканоскоп от глаз.

Аначо вопросительно поднял брови: «В чем дело?»

«Я видел – двух ванхменов… Даже ты, мутант с лицом паяца из дурного сна, по сравнению с ними кажешься обычным человеком!»

Аначо язвительно хмыкнул: «Они не так уж отличаются от типичных недолюдей».

Рейт не стал спорить – он и сам не мог понять, чем именно его так напугало выражение неподвижных белых лиц. Когда он снова взглянул на башню в сканоскоп, ванхмены уже исчезли. На палубу вышел Дордолио, чрезвычайно заинтересовавшийся сканоскопом: «Что это за прибор?»

«Оптическое электронное устройство», – нарочито безразличным тоном отозвался Рейт.

«Никогда такого не видел, – Дордолио повернулся к Аначо. – Дирдирское оборудование?»

Аначо покачал головой: «По-моему, нет».

Дордолио недоуменно почесал в затылке: «Работа часчей? Ванхов?» Он быстро наклонился, ткнув пальцем в вытравленную на сканоскопе табличку с эмблемой: «Что это за письмена?»

Аначо пожал плечами: «Мне они неизвестны».

Дордолио спросил Рейта: «Вы можете их прочесть?»

«Могу, почему бы и нет?» Поддавшись внезапному хулиганскому позыву, Рейт громко продекламировал:

«Федеральное космическое управление

Приборостроительное подразделение

Фотоумножительный бинокулярный телескоп «Марк XI»

Увеличение: от 1 до 1000 раз

Непроекционное устройство

Не функционирует в полной темноте

Серийный номер: BAF-1303-K-29023

Используйте только аккумуляторные кристаллы типа D5

При недостаточном освещении применяйте переключатель цветовой компенсации

Не направляйте на солнце или другие интенсивно излучающие источники света – в случае отказа автоматического предохранительного затвора это может привести к повреждению радужной оболочки глаз»

Дордолио вытаращил глаза: «Чей это язык?»

«Один из многих человеческих диалектов», – ответил Рейт.

«В какой стране так говорят? Насколько мне известно, на Тшае у всех людей один язык!»

«Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос, – сказал Рейт, – чтобы не смущать вас обоих. Продолжайте считать меня жертвой амнезии».

«Вы нас за дураков принимаете? – рассердился Дордолио. – Вы легкомысленно увиливаете от вопросов, как будто мы дети, как будто нам опасно доверять лишние сведения!»

«Иногда, – изрек Аначо, обращаясь в пустоту, – поощрение мифов мудрее их разоблачения. Излишние знания могут оказаться нежелательным бременем».

Дордолио закусил ус. Краем глаза покосившись на сканоскоп, он резко повернулся и ушел.

Впереди показались еще три острова с торчащими из воды кольцами стеклянных стен и угловатыми грудами черных строений. На дальнем горизонте легла тень – континентальный берег Кащана.

На протяжении второй половины дня берег континента становился все плотнее и отчетливее, в конце концов превратившись в громаду вздымающихся из моря гор. «Варгас» дрейфовал на север, то и дело оказываясь в тени горной гряды. Черные хищные птицы с загнутыми вверх концами крыльев пикировали из неба и метались вокруг мачт, перекликаясь скорбными голосами и щелкая жвалами. К вечеру горы отступили – открылась окаймленная длинными мысами бухта. На южном берегу расположился ничем не примечательный с виду городок. Из скального обнажения на северном мысу вырастала крепость ванхов, похожая на друзу неравномерно разросшихся черных кристаллов. Между городком и крепостью, на небольшой равнине к востоку от бухты располагался космодром, где можно было заметить десяток космических кораблей различных стилей и размеров.

Рейт изучал в сканоскоп прибрежный пейзаж и склоны предгорий, спускавшиеся с востока к космической стоянке. «Любопытно, – бормотал Рейт, – в высшей степени любопытно…»

Капитан, проходивший мимо, пояснил, что это Ао Хайдис, крупный промышленный центр ванхов: «Не хотел заходить далеко на юг, но раз уж мы здесь, попробую сбыть кожи и шпон с берегов Гре-Ни. Тогда можно будет отвезти в Катт химикаты ванхов. Краткое предупреждение для тех, кто собирается разгуливать по берегу. Перед вами два города: собственно Ао Хайдис – город людей, и нечто непроизносимое – цитадель ванхов. В человеческом городе проживают несколько рас, в том числе лохары, но главным образом пегие и лиловые. Они не смешиваются и признают только своих. На улицах можно ничего не опасаться, покупайте что хотите с открытых прилавков и в киосках – вообще, находясь под открытым небом. Но ни в коем случае не заходите внутрь закрытых помещений, магазинов или таверн, независимо от расы владельца – там вы можете расстаться с жизнью. В городе нет публичных домов. Если вы купите что-нибудь у торговца пегой касты, не останавливайтесь с покупками у лавки, принадлежащей лиловому хозяину – это вызовет возмущение, вас могут оскорбить или даже избить. Обратное тоже верно: пегие не выносят клиентов лиловых. Что касается крепости ванхов, там нечего делать, кроме как глазеть на ванхов, что не воспрещается и, насколько мне известно, не вызывает у ванхов никаких возражений. Короче говоря – занудный порт, поразвлечься здесь не удастся».

«Варгас» осторожно причалил к пристани, обозначенной маленьким темно-лиловым вымпелом. «В прошлый раз я отдал предпочтение лиловым, – сказал капитан Рейту, присоединившемуся к нему на квартердеке. – Они предлагают неплохое обслуживание по умеренным ценам. Не вижу причины менять свой выбор».

«Варгас» пришвартовали лиловые портовые рабочие – круглолицые, круглоголовые, со сливовым оттенком кожи. Докеры на соседнем причале, под темно-серым вымпелом, наблюдали за швартовкой с отчужденной враждебностью. По сложению и чертам лица они напоминали лиловых, но отличались необычной серой кожей в крупную черную крапинку.

На вопрос о генетическом механизме такого расхождения признаков капитан ответил: «Причины неизвестны. У одной и той же матери могут быть лиловые и пегие дети. Одни объясняют это составом пищи, другие – влиянием лекарственных снадобий, третьи считают, что некое заболевание еще в утробе матери поражает железы эмбриона, влияющие на цвет кожи. Как бы то ни было, такими они появляются на свет, пегими и лиловыми, и становятся друг для друга неприкасаемыми париями. Говорят, что скрещивание пегих и лиловых не дает потомства. Но одно упоминание о такой возможности приводит в ужас обе касты – они скорее согласятся совокупляться с ночегончами».

«А дирдирмен может сойти на берег? – спросил Рейт. – Его не тронут?»

«Ничего ему не сделается. Ванхи не занимаются пустяками. Синие часчи знамениты садистскими издевательствами, а побуждения дирдиров непредсказуемы. Но по моим наблюдениям ванхи – самая безразличная и отчужденная раса на Тшае, редко затрудняющая себя вмешательством в дела людей. Может быть, они творят злодеяния в тайне, подобно пнуме – кто их знает? Ванхмены – другое дело. Эти тоже бесчувственны, как упыри, но не советую вставать им поперек дороги. Сегодня мы на причале. Вы сходите на берег? Не забудьте о моих предостережениях: Ао Хайдис – негостеприимный город. Игнорируйте и лиловых, и пегих. Ни с кем не говорите, ни во что не вмешивайтесь. В мой последний заход сюда я потерял матроса. Он купил шаль в лавке черного, а потом выпил вина у палатки лилового. Едва добрался до корабля и умер, у него пена шла из носа».

Аначо решил остаться на борту, Рейт сошел на берег с Тразом. Перейдя набережную, они оказались на широкой улице, вымощенной плитами слюдяного сланца. Дома по обеим сторонам были сложены из камня и бревен кое-как, без продуманного плана. Вокруг домов валялись отбросы, грязное тряпье, мусор. Время от времени по улице проезжали самоходные экипажи, каких Рейт еще не видел – видимо, изготовленные в мастерских ванхов.

На другой, северной стороне бухты высились башни ванхов. К ним вела дорога вдоль береговой линии, мимо космического порта.

Не заметив никаких признаков общественного транспорта, Рейт и Траз отправились вверх по улице пешком. Неуклюжие полухижины сменились более претенциозными постройками. В конце концов они вышли на площадь, окруженную лавками и киосками. И пегие, и лиловые покупатели присутствовали примерно в одинаковом количестве – и те, и другие не замечали представителей чуждой касты. Пегие покупали у пегих торговцев, лиловые останавливались у киосков и лавок, принадлежавших лиловым. Разноцветные прохожие натыкались друг на друга, не извиняясь и не высказывая замечаний. Взаимное отвращение тяжело висело в воздухе, как вонь разложения.

Рейт и Траз перешли площадь и, направившись на север по бетонной дороге, скоро приблизились к высокой ограде из стекловидных прутьев, отделявшей поле космодрома.

Рейт остановился, осмотрелся. «Я по натуре не вор, – заявил он Тразу, – но полюбуйся на эту яхту! С каким удовольствием я конфисковал бы ее!»

«Это корабль ванхов, – пессимистически констатировал Траз. – Ты даже не знаешь, как им управлять».

Рейт кивнул: «Верно. Но дай мне время – неделю-другую – и я научусь. Все звездолеты неизбежно в чем-то похожи».

«Подумай о практических препятствиях!» – наставительно заметил Траз.

Рейт сдержал усмешку. Временами к Тразу возвращался властный характер Онмале – наделенной почти жизненной силой кокарды, украшавшей его шапку вождя во время их первой встречи. Траз с сомнением качал головой: «Разве дорогостоящие машины, готовые улететь к звездам, оставят без присмотра? Вряд ли».

«На борту яхты, кажется, никого нет, – возражал Рейт. – Даже грузовые корабли выглядят безлюдными. От кого им стеречь звездолеты? Кто захочет украсть корабль, кроме меня?»

«Допустим, тебе удастся забраться в звездолет. Что тогда? – упорствовал Траз. – Тебя найдут и прикончат прежде, чем ты поймешь, как обращаться с механизмами».

«Рискованный проект – не спорю», – уступил Рейт.

Путники вернулись в морской порт и взошли на палубу «Варгаса» – после нелепой враждебности города фелука казалась оазисом нормальности и спокойствия.

Всю ночь корабль разгружали и загружали. К утру, когда все пассажиры и команда собрались на борту, «Варгас» отдал швартовы, поднял паруса и выскользнул из объятий бухты обратно на просторы Драшада.

«Варгас» шел под парусами вдоль неприветливых берегов Кащана. В первый день появились прямо по курсу, проплыли мимо и остались в дымке за кормой еще несколько островов-крепостей ванхов. На второй день «Варгас» пересек устья трех огромных фьордов. Из последнего фьорда, взметая за собой расходящиеся белые струи, выскочил моторный катер. Капитан немедленно поставил двух человек у лучевой пушки. Прыгая на кормовой волне, катер обогнул парусник сзади. Капитан поспешно лег на другой галс и снова навел пушку на незваных гостей. По воде донеслись еле слышные глумливые выкрики и улюлюканье – катер повернул в открытое море.

Через неделю с левого борта можно было различить Драган, первый из Облачных островов. Еще через день «Варгас» бросил якорь в Уайнессе, где высадились Пало Барба с супругой и двумя рыжеволосыми дочерьми. Траз с тоской смотрел им вслед. Эдви обернулась, помахала ему рукой – и семья затерялась в портовой толпе, среди желтых шелковых трико и белых полотняных накидок.

Прошло два дня. Фелука стояла у пирса в Уайнессе, опорожняя и наполняя трюмы, команда шила новые паруса. Наконец «Варгас» отдал концы и вышел в море.

Бодрый западный ветер гнал фелуку по тряской зыби пролива Парапан. Прошли сутки, другие. Атмосфера на борту стала напряженной – все посматривали на восток, пытаясь разглядеть на горизонте тень Чарчана. Вечером второго дня солнце садилось в печальной сумятице бурых, серых и пасмурно-оранжевых тонов. На ужин подали блюдо сушеных фруктов и рыбу в рассоле, но никто не ел – все стояли у поручней. Сгустились сумерки, ветер обмяк. Пассажиры по одному возвращались в каюты. Рейт остался на палубе, размышляя о капризах судьбы. Тянулось время. С квартердека послышался ворчливый приказ – грота-рей со скрипом спустился по мачте, «Варгас» заметно сбавил ход. Рейт вернулся к фальшборту. В темноте мерцали далекие огни: берег Катта.