Текст книги "Книга грез"

– Почти ничего. Он знает, что фотография сделана на Диком Острове и что все присутствующие на банкете умерли от яда чарни, кроме мистера Спаркхаммера.

Снова долгая пауза. Потом:

– Очень хорошо, Элис. В целом ты справилась хорошо.

– Я могу отправляться домой? Вы исполните обещание?

– Не сразу, дорогая, не сразу! Ты должна вернуться на свой пост! Держи глаза и уши открытыми… Этот Генри Лукас, что ты о нем думаешь?

Элис ответила холодно:

– Ничего я о нем не думаю. Он полон противоречий.

– Хм-м-м… Это мне мало что говорит. Но неважно. Продолжай, как и раньше. Завтра я уезжаю на день или чуть больше. Ты не сможешь связаться со мной. Продолжай интимные отношения с мистером Лукасом. Я чувствую, тут что-то есть. Он не все тебе сказал.

– Сколько мне придется этим заниматься?

– Я дам тебе знать.

– Мистер Стренд, я сделала все, что могла! Пожалуйста…

– Элис, у меня нет времени выслушивать твои жалобы. Продолжай. Действуй как и раньше, и все будет хорошо. Понятно?

– Кажется, да.

– Тогда спокойной ночи!

– Спокойной ночи!..

Глава 7

Конгрегация посвящает свою деятельность человеческому совершенствованию. Мы пытаемся ускорить полезные процессы и исключить болезненные и гнилостные.

Наше кредо основано на истории человеческой расы, которая насчитывает миллионы лет естественного развития.

Что происходит, когда рыба, привыкшая к соленой воде, попадает в пресную? Она погибает.

Представьте себе создание, все чувства, способности и инстинкты которого формировались в естественных условиях: его грело солнце, обдувал ветер, поливал дождь; такое создание видело облака, горы и далекие горизонты, знало вкус натуральной пищи, ходило по твердой земле. Что происходит, если такое существо переместить в искусственные условия? Оно становится жертвой истерических причуд, галлюцинаций, сексуальных извращений. Оно сталкивается с абстракциями чаще, чем с фактами, и постепенно деградирует, теряет приспособляемость. Столкнувшись с реальными переменами, существо кричит, сворачивается в клубок, закрывает глаза, сжимается и ждет. Оно – пацифист, который боится сам себя защищать.

Из речи Николаса Райда, Брата Конгрегации восемьдесят восьмой ступени (Мадерский Технологический колледж)

Урбанизированное существование мужчин и женщин – это не жизнь, а абстракция жизни на более или менее высоком уровне изысканного ухода от реальности. У таких людей чаще всего возникают негативные идеи. Они развивают критику, которая критикует критицизм, и даже критику, критикующую критицизм критицизма, – чрезмерные злоупотребления человеческим талантом и энергией.

Чарльз Бронштейн. «Лучшее понимание Конгрегации»

Наш гений – это титан Антей…

Урбанизация – неестественные условия жизни…

Разве мы принадлежим к элите, как это часто утверждают? Но ведь, с другой стороны, мы сами не относим себя к отбросам общества…

Мы одобряем контрасты, социальную неустойчивость, крайности общества. Часто мы обвиняем хаос, однако никакого хаоса на самом деле не существует…

Урбанисты бьют в спину!..

Урбанисты – ограниченные и самодовольные люди!..

Если они так любят плейстоцен, почему же не одеваются в шкуры и не живут в пещерах?…

Обитатели самых надменных и уединенных башен из слоновой кости, которые они сравнивают с «естественными условиями жизни».

Мэри Мюррей. «Конгрегация»

Я бы с большей охотой выискивала недостатки в чьих-то рукописях, чем рвала помидоры под горячим солнцем…

Мне больше нравится управлять своим автомобилем, чем упрямым мулом…

Из высказываний об условиях жизни

* * *

Джерсен стоял у окна гостиной в своих апартаментах, глядя на площадь Старого Тара. Была полночь. Площадь выглядела темной и тихой. Яркие звезды высвечивали крыши домов Понтифракта, бросая черные тени от высоких фронтонов под кривыми карнизами и тысяч причудливых труб дымоходов.

Джерсен был угрюм и чувствовал упадок сил.

План рухнул. Программа оказалась выполненной точно: Говард Алан Трисонг отреагировал так, как Джерсен и задумывал. Элис Рэук могла бы вывести прямо к Трисонгу… И такое поражение! Говард Трисонг отказался публиковать свою автобиографию и не согласился дать интервью.

Больше конкурс ничего не даст. Пора подводить его итоги. Пусть этим займется миссис Инч.

Что дальше?…

Элис Рэук осталась единственной нитью к Говарду Алану Трисонгу, но связь эта хрупка и ненадежна.

На два вопроса ответы так и не получены. Каким образом Говард Алан Трисонг контролирует Элис Рэук? Почему Трисонг отравил девять человек?

Ответы, возможно, найдутся на Диком Острове, но Джерсен мрачно подумал, что все сведения, видимо, окажутся старыми и бесполезными. Гораздо интересней узнать, чем Говард Трисонг занимается сейчас, но об этом Элис, скорее всего, ничего не знает. А другого источника информации нет…

Джерсен посмотрел поверх крыш. В пивных Порти еще горел свет. Джерсен нашел взглядом гостиницу «Святой Диарминд» и подумал, что Элис Рэук, наверное, спит.

Отвернувшись от окна, он застыл неподвижно, потом снял рубашку, надел темно-серую блузу космонавта, надвинул на лоб мягкую шапочку и двинулся к двери. Звонок коммуникатора заставил его вернуться. Он постоял, с удивлением рассматривая аппарат. Кто мог звонить в такой час?

Экран ожил, и на нем появилось бледное лицо Максела Рэкроуза.

– Мистер Лукас?

– Я слушаю.

Рэкроуз говорил тихо:

– Информация, которую вы запрашивали, получена, не хватает лишь нескольких деталей.

Максел Рэкроуз говорил так сдержанно, что Джерсен начал волноваться. Как-то неуверенно Рэкроуз продолжал:

– Надеюсь, не поднял вас с постели?

– Нет, я собирался прогуляться.

– Тогда почему бы вам не зайти ко мне в редакцию на несколько минут? Думаю, вас заинтересует то, что я раскопал.

* * *

Редакция «Космополиса» никогда не закрывалась: работа шла круглые сутки, круглый год. Высокая стеклянная дверь при приближении Джерсена распахнулась. Он вошел в фойе, где светящиеся плиты из цветного стекла изображали карту старой Земли.

Джерсен поднялся на лифте на самый верх Северной Башни и прошел в офис Максела Рэкроуза, который носил теперь титул управляющего смешанными операциями.

Кабинет для приемов соответствовал положению Рэкроуза. Внутренняя комната, где Рэкроуз проводил большую часть времени, напоминала джунгли. На длинном столе возвышались груды книг, журналов, газет, фотографий, разорванных изданий, любопытных и непонятных безделушек из никому не нужного хлама. Здесь же стояли несколько табуреток и стульев, коммутатор, чайный сервиз, аппарат для проецирования печатного материала на стену, статуя хилой обнаженной женщины девяти футов высотой, чрево которой открывалось каждый час, и оттуда появлялась странная птица, кричащая «ку-ку».

Рэкроуз – высокий, угловатый молодой человек в дорогой, точнее неудобной, одежде, с несколько удлиненным лошадиным лицом, прямыми, светлыми волосами и голубыми глазами с тяжелыми, нависающими веками – бесцеремонно приветствовал Джерсена:

– Садитесь, если хотите. – Он показал рукой на один из старинных стульев. – Может, хотите чашку чая? А бисквит?

– Не откажусь.

С чашкой чая и пирожными Рэкроуз уселся в кресло возле стола.

– Как проходит конкурс?

– Очень хорошо. Один человек назвал имена девяти из десяти, и, если никто не сможет его превзойти, мы объявим его победителем. А что вас беспокоит?

Рэкроуз откинулся назад, соединил кончики пальцев и уставился в потолок, сжав губы.

– По вашей просьбе я собрал всю возможную информацию. Я начал с «Индекса»[7]7
  «Индекс» – справочник по идентификации, первоначально составленный МПКК, а в дальнейшем продолженный другими агентствами. Содержит сведения о социальном положении, военный послужной листок, пассажирские листки межпланетных перелетов, записи о рождении, браке, смерти, телефонные справочники, листы аттестации в школе и университетах, криминальную идентификацию, сведения о членстве в клубах, ассоциациях и товариществах, а также имена, которые появляются в новостях в течение недели и автоматически сканируются, (Примечание автора.)


[Закрыть] и наших собственных картотек. Установить, кто изображен на фотографии, оказалось довольно легко. Все – уважаемые господа с хорошей репутацией. Кроме номера шесть. Он известен под несколькими именами, и все они связаны с постыдными действиями. Он, как мне думается, преступник.

– А остальные?

– А вот здесь мы сделали интересное открытие. Я обнаружил повторяющиеся запросы в Конгрегацию и ответы на них: «Занимал высокое положение в иерархии», «Очевидно, был Братом высокой ступени». Например, Беатрис Атц имела сто третью ступень, Артемус Гадоуф был Триединым[8]8
  Конгрегация разделила своих Братьев по ступеням – от 1-й до 111-й. Брат, достигший сто одиннадцатой ступени, – это Триединый. Ступени сто десятая и сотая никогда не присваиваются.


[Закрыть]. – Максел Рэкроуз сделал паузу, чтобы посмотреть, какое впечатление эта новость произвела на Джерсена.

Джерсен долго изучал фотографию, которую и так знал до мельчайших деталей. Неожиданно у него зародилось подозрение, странное и ужасное.

– Десять человек могут составлять Дексаду?

– Та же мысль пришла в голову и мне, – кивнул Рэкроуз.

Джерсен мгновение помедлил. Рэкроуз ничего не знал об отравлении плодами чарни, как не знал и того, что номер шесть – Говард Алан Трисонг.

– Кто сейчас достиг самой высокой ступени?

Рэкроуз уставился в потолок:

– Есть один отшельник на Бонифейсе… Я слышал, он входит в Дексаду.

– Кто обладает высшей ступенью в Понтифракте?

– Точно не знаю. Разрешите, я позвоню Кондо? Он знает это.

Рэкроуз переговорил по коммутатору тихим голосом, который был лишь немного громче шепота, потом сделал какие-то пометки на листе бледно-розовой бумаги.

– Хорошо, достаточно, – он повернулся к Джерсену, вырвал страницу из блокнота. – Ее имя Лета Гойнис. Она живет на Флахерти-Кресчент, семнадцать, в Брейне и, возможно, у нее шестидесятая или шестьдесят пятая ступень.

* * *

Джерсен отнес бумажку с адресом в свой кабинет, намного более скромный, чем у Максела Рэкроуза. По своему коммутатору он сделал вызов. Прошло мгновение, и невыразительный женский голос ответил ему:

– Лета Гойнис слушает.

– Извините за беспокойство в столь поздний час, миссис Гойнис. Мое имя Кирт Джерсен, и я хотел бы проконсультироваться у вас по вопросу государственной важности.

– Сейчас?

– К сожалению, да. Это очень важно для Конгрегации. Если позволите, я приеду к вам домой.

– Где вы сейчас находитесь?

– В редакции «Космополиса».

– Проедете до Узловой, а там кэб доставит вас на Флахерти-Кресчент.

* * *

Когда Джерсен подошел к коттеджу номер семнадцать по Флахерти-Кресчент, дверь отворилась. В дверном проеме, освещенная сзади, стояла темноволосая женщина, крепкая и, очевидно, в хорошей физической форме. Она окинула Джерсена беглым взглядом и отступила. Джерсен вошел, дверь за ним закрылась.

– Проходите сюда, – пригласили Лета Гойнис и провела его в гостиную. – Чай?

– Да, пожалуйста.

Женщина наполнила чашку и протянула ее Джерсену:

– Садитесь где вам будет удобно!

– Благодарю вас, – Джерсен сел.

Лета Гойнис (видимо, когда-то в молодости очень красивая женщина) осталась стоять. Ее черные волосы были коротко подстрижены, темные глаза смотрели прямо из-под черных бровей.

– В «Космополисе» не знают никакого Кирта Джерсена.

– По некоторым причинам там меня называют Генри Лукасом, специальным корреспондентом.

– Вы Брат Конгрегации?

– Больше нет. Когда я достиг одиннадцатой ступени, то обнаружил, что Конгрегация и я довольно часто не в ладах друг с другом.

Лета Гойнис слегка улыбнулась и кивнула:

– Итак?

Джерсен протянул ей конкурсную фотографию:

– Вы видели это? Она опубликована в «Экстанте».

– Раньше я ее не видела.

– Что вы можете сказать по этому поводу?

– В общем, ничего.

– Вы никого не узнаете?

– Никого.

– Это может быть Дексада. Этот джентльмен – Артемус Гадоуф. Он Триединый, что, как мне кажется, вы должны знать.

Лета Гойнис кивнула:

– Я никогда не встречала его.

– Это – Шаррод Ест… Диана де Трембаскал… Беатрис Атц, сто третья ступень… Ян Билферд… Вот этот джентльмен называет себя Спаркхаммером… Сабор Видол, девяносто девятая ступень… Джон Грей… Гадоуф… Гизельман, сто шестая ступень… Робин Мартилетто… – Джерсен сделал паузу. Лета Гойнис сказала:

– Здесь не вся Дексада. Три номера – пятый, шестой, седьмой, – возможно, имеют девяносто девятую ступень. В прошлом месяце мы потеряли Элмо Шуки… Этот банкет происходил, как мне кажется, по поводу присуждения кому-то девяносто девятой ступени.

– Присуждения не произошло. Все, кроме номера шесть, были отравлены чарни.

Лицо Леты Гойнис стало холодным и презрительным.

– Конгрегация обладает не только силой, но и очень гибкой структурой. Видимо, сработал регулировочный механизм.

– Нет, не все так просто. Номер шесть отравил всех остальных. Его имя – Говард Алан Трисонг.

Лета Гойнис уставилась на фотографию:

– Ужасно, конечно, но, похоже, это все-таки правда… Как он достиг девяносто девятой ступени?

– С помощью мошенничества, вымогательства, угроз и подхалимажа, так я думаю. Конечно, он никогда не проходил последовательно все ступени. Но есть гораздо более важный вопрос: кого из членов Дексады нет на снимке? Где они, эти отсутствующие?

Лета Гойнис холодно усмехнулась:

– После всего рассказанного вами…

– Правильно. Я могу быть одним из людей Трисонга.

– Или самим Трисонгом.

Джерсен протянул ей визитную карточку Джиана Аддельса:

– Позвоните этому человеку. Это местный бизнесмен с хорошей репутацией. Можете задать любые вопросы.

Лета Гойнис подошла к коммутатору:

– Сперва я узнаю кое у кого о самом Джиане Аддельсе.

Она разговаривала с кем-то, краем глаза следя за Джерсеном. Потом позвонила Джиану Аддельсу. После некоторой паузы он ответил, недовольный тем, что прервали его сон.

Джерсен сказал ему:

– Эта дама – Лета Гойнис. Ответьте на все вопросы, которые она пожелает задать.

Лета Гойнис расспрашивала Аддельса минут пятнадцать, потом медленно отвернулась от коммутатора. К ней постепенно вернулись манеры, типичные для членов Конгрегации высших ступеней: спокойствие и безразличие ко всему, в том числе и личным удобствам.

– Аддельс дал вам великолепную характеристику. – Она задумчиво отхлебнула чай, потом заговорила: – Конгрегация игнорирует обычные социальные проблемы, даже таких преступников, как Говард Алан Трисонг… – Лета Гойнис обхватила пальцами свой подбородок. – Я расскажу вам то, что вас интересует. Троих из Дексады нет на фотографии. Это Братья, достигшие сто первой, сто второй и сто седьмой ступеней. Смерть Брата сто седьмой ступени – причина собрания. Брат сто первой ступени живет отшельником на Бонифейсе, в месте, называемом Атмор-Виолет, в самой дикой части, в Беспорядочном Мире. Его зовут Двиддион, и он теперь наш Триединый, хотя, может быть, сам не знает этого, так как ни с кем не общается.

– А где Брат сто второй ступени? Лета Гойнис как-то странно засмеялась:

– Его звали Бенджамин Рэук. Он утонул в море Шанара. На прошлой неделе его тело нашли на побережье неподалеку от Дикого Острова.

Глава 8

…Три внутренние планеты – Падраик, Мона, Ноайлл – представляют собой миры из шлака и опаленного камня, миры, затерянные в сверкании Великой Белой Звезды. Ноайлл, всегда занимающий одно и то же положение по отношению к Веге, знаменит дождями из жидкой ртути, идущими на темной стороне. Ртуть стекает на раскаленную сторону планеты, испаряется и возвращается на темную сторону.

Обитаемые планеты: Элойз, Бонифейс, Катберт. Катберт – влажный и заболоченный мир; для жизни пригодны всего несколько районов. Из-за обилия насекомых получил прозвище «Рай охотников за насекомыми».

Элойз занимает следующую орбиту. Там более умеренные температура и влажность. Это самая заселенная среди планет Веги.

В ранней истории Элойза важную роль сыграло соперничество между религиозными сектами, сильно повлиявшее на ее развитие и сохранившееся до настоящего в несколько измененном виде: жители одной провинции подозрительно относятся к жителям другой. Города Понтифракт, НьюВэксфорд, Ео – космополисы…

Бонифейс, самый большой из обитаемых миров, мрачный, сырой – карикатура на два предыдущих. В океанах свирепствуют ужасные штормы, материки имеют экстравагантную топографию: широкие равнины, открытые дождю и ветрам; горы, пещеры, отроги, бездны; широкие реки, текущие от моря к морю. Тут и там разбросаны поселения, хотя условия для жизни хорошими назвать нельзя.

С самых давних времен население Элойза использовало Бонифейс как каторгу и место ссылки атеистов, неисправимых и безнадежных преступников с других планет Веги.

Прибывших в порт Суовен осужденных отправляли на работы под руководством Ордена Святого Джедазиаза. Некий аббат Наат под впечатлением божественного откровения разработал инструкцию для нового режима, которого должны придерживаться вновь прибывающие, чтобы лучше подготовиться к условиям жизни на Бонифейсе.

Многих поселенцев подвергли генетическому разрушению и последующему восстановлению, но все же большинство мутантов возникло более или менее случайно, они составили одну из редких разновидностей людей, заселивших Вселенную, – фоджо. Типичный фоджо – высокий, с худыми руками и ногами, большими кистями и ступнями, тяжелыми чертами лица и удивительными белыми перьями вместо волос. Фоджо, ставшие аборигенами Бонифейса, поселились в самых укромных уголках этого сурового мира.

В нескольких маленьких городках – Слеймене, КашелКриари, Нагутти, Kay-Дуне, Фидлтауне – обыкновенные люди, управляющие магазинами и агентствами, оказывали фоджо различные услуги, однако и те, и другие испытывали взаимную неприязнь.

Орден Святого Джедазиаза давно не существует, но по никому не понятным причинам фоджо придерживаются джедазианского вероучения, и в каждой маленькой деревушке фоджо всегда есть площадь с церковью Святого Джедазиаза.

«Путеводитель по звездам для всех». Вега. Альфа Лиры

* * *

Время неожиданно побежало очень быстро: Двиддион-отшельник, новый Триединый, несомненно, станет следующей жертвой Говарда Алана Трисонга. Джерсен ринулся в космопорт, поднялся на борт своего «Крылатого Призрака» и покинул Элойз.

Автопилот провел корабль мимо Веги, направляясь к Бонифейсу, находившемуся сейчас с Элойзом в противофазе. Бонифейс – примитивный мир, где не было сокровищ и никто не грабил, не воровал и не похищал. Джерсен уверенно направил свой корабль к сине-черно-белому диску.

Джерсен изучил «Путеводитель по планетам Веги», но обнаружил только одно, да и то неопределенное упоминание об Атмор-Виолете. Горная цепь Скаж пересекала по диагонали район, называемый Пятном Мира посреди континента Святого Кродекера. Среди южных отрогов Скажа протекала река Меут. Там, в долине Меуг, Джерсен отметил город Поулдулли, где и надеялся получить необходимые сведения.

На поверхности Бонифейса, затянутого облаками, ничего не было видно, и Джерсену пришлось ориентироваться с помощью локатора. Он вычислил координаты города Поулдулли и вошел в плотную атмосферу.

Небо над долиной Меут оказалось чистым. Джерсен увидел Поулдулли – беспорядочные груды камней рядом с воитчем[9]9
  Воитч – простой организм, сравнимый с гигантским лишайником. Напоминает черный мат футов десяти толщиной, опирающийся на рыжевато-коричневые или бледно-серые стебли пятидесятифутовой высоты. Большая часть воитчей ядовита, другие – хищные и насекомоядные. Самые лучшие образцы снабжают людей пищей, волокном, лекарствами и дают им кров. (Примечание автора.)


[Закрыть] – и начал по спирали спускаться, а потом посадил «Крылатый Призрак» на мокром лугу в четверти мили к востоку от города.

Было около полудня. Джерсен вышел из корабля. Сырой холодный ветер принес запах грязи и гниющих растений.

Со стороны города приближалась дюжина долговязых подростков. Один, покрупнее остальных, оттолкнул другого, поменьше, в сторону. Маленький стал ругаться и поставил ножку большому… Все они были одеты в грязные, когда-то белые, длинные, подпоясанные кушаками блузы, которые во время бега открывали бледные ноги и шишковатые колени. Головы подростков были узкими, черты лица – грубыми и уродливыми. На макушке у каждого рос пук жестких белых перьев. Первый из них остановился в двух футах от Джерсена и закричал:

– Я страж! Я здесь главный. Остальные – мои подчиненные, ошметки. Ничто. Я Киак. Мне причитается гаутч.

– Гаутч? – спросил Джерсен. – А что это?

– Плата. Я согласен на пять севов или на пять книжек с картинками.

Остальные быстро заговорили:

– Дай ему книги! Хорошие книги с буферниками! Да-а-а!

– Буферники? А это что такое?

Вопрос вызвал у мальчишек приступ бешеного хохота. Киак вытер губы и воскликнул:

– Буферники? Это такие с круглыми телами и совсем без одежды. Да-а-а! Буферники красивые!

– Понятно, – кивнул Джерсен. – А предположим, я не заплачу денег и картинок с обнаженными буферниками тоже не дам? Что тогда?

– Тогда они загадят кристаллы фербератора и помочатся на твои воздухозаборники. Заплати, и я их прогоню.

Джерсен заинтересовался:

– Как ты можешь управлять таким числом ошметков?

– Они знают. Каккинз, расскажи, что я делаю.

– Поверь, меня колошматили, как твитла. А потом он еще может засунуть мою голову мне же в задницу. Он умеет это делать.

Джерсен кивнул:

– Ладно, Киак. Я вижу, ты знаешь свое дело. Думаю, у меня кое-что найдется. Обойди корабль и загляни в трюм – там все для таких парней, как ты.

– И что? – спросил самый маленький. – Там есть приятные вещи?

– Как насчет книжек с буферниками? – поинтересовался Джерсен. – Их там много… И все с грубыми непристойностями.

– Вот это разговор! – воскликнул Киак. – Дай посмотреть!

– Сюда, – Джерсен поднялся на корабль.

За ним по пятам следовали аборигены. Джерсен открыл люк грузового отсека и указал на Киака:

– Первым пойдешь ты. Только поторапливайся. У меня мало времени.

Киак скрылся в отсеке. За ним последовали остальные. Джерсен остался снаружи.

– Здесь темно! – закричал Киак. – Включи свет! Покажи нам буферников!

– Широкий зад, большое вымя!

Джерсен нажал кнопку. В трюме зажегся свет. Там было совершенно пусто.

– Эй! – позвал Киак. – Здесь же ничего нет. Джерсен усмехнулся:

– Кроме выводка молодых бездельников. Сейчас я ухожу по делам и закрываю вас здесь. Если будете безобразничать, я увезу вас в горы и выброшу там. Тогда вам к обеду домой не вернуться. Так что ведите себя примерно.

Джерсен закрыл и запер люк, а потом пошел через мокрый луг и вскоре обнаружил тропинку, идущую вдоль дренажной канавы, наполненной фуксиновой грязью.

Добравшись до окраины городка, Джерсен подошел к маленькому домику, стоявшему на толстых сваях. У крыльца на корточках сидел пожилой человек и занимался странным делом: вынимал из мешка камни и раскладывал их на три кучки.

Джерсен окликнул его:

– Эй! Вы не могли бы сказать мне, где Атмор-Виолет? Я не могу найти его на карте.

Старик только отодвинулся в тень. Думая, что тот не слышит, Джерсен подошел поближе. Старик прикрыл камни тряпкой и, покачавшись на длинных ногах, как паук, заполз в какую-то щель под домом.

Джерсен пошел по дорожке к другому домику, несколько более основательному, с черными солнечными батареями на крыше, которые едва можно было разглядеть из-за многочисленных религиозных фетишей. В воротах, пробитых в низкой стене, стоял человек в высокой конической шляпе.

Джерсен приблизился и привычно поздоровался:

– Добрый день, сэр.

– Да, да, – ответил фоджо, важно растягивая слова. Джерсен показал рукой на дом, мимо которого только что прошел.

– Отчего старик спрятался? Фоджо захихикал:

– Он шахтер, разве не ясно? Он перебирал свою добычу – куски руды. Загляните под дом и увидите, как светятся в темноте его глаза. Он носит було-бу. Если бы вы прикоснулись к его руде, он бы оторвал вам голову и отрезал уши.

– Я только спросил, где находится Атмор-Виолет? На моей карте он не указан.

– Естественно. Там Бугардоиг добывает александриты!

– Меня не интересуют александриты. Мне нужно найти человека, который живет неподалеку оттуда. Вы можете показать мне это место?

Фоджо махнул рукой в сторону города:

– Бугардоига и спросите.

– Я тороплюсь. Не хочу терять время.

– Все очень просто: он сам найдет вас, как только обнаружит ваш корабль на своем заливном лугу. Это произойдет очень скоро.

– А вы не хотите заработать сотню севов? Помогите мне найти моего друга.

– Как вы сказали: около Атмор-Виолета? Это не отшельник из Воймонта?

– Он нелюдим. Верно.

– Атмор-Виолет и Воймонт – опасные места. А все из-за шахт Бугардоига.

Из дома раздался хриплый голос:

– Возьми деньги, Липполд. Помоги ему. Это же так просто.

Липполд не поблагодарил за совет. Казалось, он потерял всякий интерес к Джерсену и уставился в никуда. Небо очистилось от облаков, и Вега лила ослепительный яркий свет на ставший сразу не таким уж и угрюмым ландшафт. Горы за Поулдулли стали сине-черными, луга – лиловыми и сине-зелеными. Вдруг облака сомкнулись, как ловушка, свет Веги исчез. Липполд стоял неподвижно, зачарованный внезапно возникшим и столь же внезапно исчезнувшим великолепием. Джерсен повернулся и пошел к городу – беспорядочно разбросанным каменным хижинам, конюшням, дюжине магазинов, агентствам и тавернам. В центре этого шального беспорядка стояла церковь Святого Джедазиаза.

На небе столкнулись два облачных фронта: с востока и с запада. Облака закружились и потемнели, пошел дождь. Джерсен обернулся и посмотрел через плечо: Липполд, не замечая дождя, по-прежнему стоял неподвижно.

Джерсен поспешил в город и спрятался под навесом. Только таверна напротив, казалось, работала в это время.

Джерсен подождал пару минут. Дождь продолжал лить. Серые капли падали на землю, мгновенно превращаясь в светлые брызги. Показались высокие аборигены, которые, перебравшись через канаву, устремились к таверне. У дверей они задержались, встряхиваясь и выжимая воду из одежды. Потом вошли. На минуту дождь прекратился. Пользуясь затишьем, Джерсен перебежал улицу и тоже вошел в таверну – длинный зал со стойкой по одну сторону и столами и скамьями по другую. Высокие окна с пластинами желтой слюды вместо стекол пропускали унылый свет. За столами сидели несколько фоджо, держащих в руках чашки подогретого ликера. Едкий запах горячего варева, смешанный с кислым запахом влажных одежд и немытых тел, ударил в ноздри.

Когда Джерсен вошел в зал, все посетители замерли и повернули головы в его сторону. Множество молочноголубых глаз уставились на него. На всех были точно такие же шляпы, как те, что висели на шестах, укрепленных рядом с каждым столом. Джерсен вежливо кивнул всем и подошел к стойке. Бармен, который стоял, скрестив на животе большие руки, спросил:

– Что вам угодно?

– Мне нужно поговорить с человеком по имени Бугардоиг, – сказал Джерсен. – Где мне найти его?

– Алоиза Бугардоига здесь нет, а что вам от него надо? Почему вы не носите шляпы? У вас ужасные манеры.

– Простите, но у меня нет шляпы.

– Не имеет значения, тем более, настоящая шляпа закроет вам всю физиономию. А это кто еще там?

В таверну вошел толстый и грязный человек с заплывшими бледно-голубыми глазами и румяными, как яблоки, щеками. Он подошел к ближайшему шесту, снял с него шляпу и ловким движением нахлобучил ее на голову. Джерсен повернулся к бармену:

– Это Бугардоиг?

– Ха-ха! Право, смешно! Если б я был Бутардоигом, то не на шутку разъярился бы. Это Лука Холопп, специалист по городским помойкам. Посмотрите на его руки! Они, конечно, сильные, но до Бугардоига ему далеко. Что будете пить? Вам нравится наш кипящий твирпс?

– А что вы еще можете предложить?

– Очень немногое. Нас вполне устраивает твирпс. А вы что, нос воротите от него?

– Никогда, – ответил Джерсен. – Будьте добры, дайте мне порцию.

– Превосходно! Джоко! Порцию твирпса для чужеземца. А сейчас, поскольку я уже начал заботиться о вас, позвольте привести вас в божеский вид. – Бармен набил бумаги в грязную, засаленную шляпу и, водрузив ее на голову Джерсену, надвинул до бровей так, что шляпа сначала перекосилась на одну сторону, а потом на другую. – М-да… Сидит не очень, – подметил бармен. – Но лучше, чем было раньше. Особенно если вы собираетесь разговаривать с Алоизом Бутардоигом, который на редкость придирчив к мелочам. Например, он никогда не бранится в Святой день, чтобы никого не обидеть. Можете поверить. Правда, некоторые утверждают, что в остальные дни он ругается так, что… Ах, кто там?

В таверну вошел фоджо с огромной, выпуклой, похожей на бочку грудью и лицом грубым и помятым, как древесный гриб. Джерсен спросил:

– Это Бугардоиг?

– Ни в коем случае. Это Ширмис Поддл. Ширмис, что тебе? Как обычно?

– Да. Все равно больше ничего нет. Удивляюсь, где этот Бугардоиг?! Пусть только явится! Я его прихлопну! Я ему наставлю синяков!

Бармен принес кувшин обильно сдобренного специями твирпса.

– Пей и наслаждайся, Ширмис. Сегодня ты что-то неспокоен.

– Может, Бугардоиг встретил кого-то по пути? Черт побери, когда-нибудь это кончится?

– Только Око Всевышнего знает. Тише. Слышишь? Не Бугардоиг ли тебя зовет?

Ширмис оглянулся на дверь:

– Это всего лишь удары грома. Хотя… – Он поднял кувшин и сделал большой глоток. – Ты разбередил мне душу. Пойду-ка туда, где поспокойнее.

Бармен оглядел зал и грустно покачал головой:

– Страх – дело темное, но все-таки его можно понять. Отчего у него ноги трясутся: от грома или от предстоящей встречи с Бугардоигом?

В таверну вошел еще один фоджо, заслонив дверной проем. Гора мощных накачанных мускулов. Казалось, шея у него шире головы. Рот напоминал глубокую рану, а нос – выступающий хрящ.

Джерсен посмотрел на бармена:

– А этот?…

– Да, Бугардоиг. И похоже, он сильно возбужден. Кто-то ему не угодил. Это может плохо кончиться. Ваша шляпа сидит нормально?

– Надеюсь. Что он пьет?

– Что и все, только намного больше.

– Принесите две порции. – Джерсен повернулся к Бугардоигу.

Тот мрачно оглядывал зал. Повернувшись к стойке, он заметил Джерсена и состроил жуткую гримасу.

– Что это за горилла в кривой шляпе?

– Друг из Понтифракта просил меня найти вас, сказав, что я могу посадить корабль на вашем заливном лугу, ибо вы очень великодушны. Между прочим, я заказал для вас две порции выпивки.

Бугардоиг поднял кружку правой рукой, осушил ее, взял другую левой, опорожнил ее с такой же легкостью и поставил обратно на стойку.

– А теперь к делу. Я не делаю исключений ни для кого, поэтому заплати мне прямо сейчас сотню севов за испорченный луг, беспокойство и аренду на месяц вперед.

– Сначала обсудим более важное дело, – сказал Джерсен. – Вы можете уделить мне несколько часов?

– Зачем?

– Вы не останетесь внакладе.

– Объясни.

– Возле Атмор-Виолета живет один человек, которого мне надо как можно быстрее увидеть.

– Сумасшедший отшельник из Воймонта?

– Он вовсе не сумасшедший, – возразил Джерсен. – Он рекомендовал мне вас как знающего окрестности, и в частности Воймонт, лучше всех, так как поблизости находятся ваши владения.

Бутардоиг расхохотался:

– Не настолько близко, чтобы я рисковал своей шкурой в Воймонте. Заплати мне долг и отправляйся в Воймонт один. Но если приблизишься к Атмор-Виолету, я сильно разозлюсь.

Джерсен медленно кивнул:

– Хорошо. Пойдем к моему кораблю. Я не ношу денег с собой.

Бутардоиг нахмурился:

– И я должен мокнуть под дождем из-за того, что ты как последний дурак не взял деньги?

– Дело ваше, – пожал плечами Джерсен. – Тогда ждите здесь. Я схожу за деньгами.

– Ха! – взревел Бутардоиг. – Я не дам тебе надуть меня! Пойдем, раз ты так настаиваешь. Дорога к кораблю обойдется в лишние десять севов.

– Секундочку! – заорал бармен. – Я бы хотел получить свои три куска[10]10
  Монета достоинством 3/4 сева. (Примечание автора.)


[Закрыть] за напиток!

Джерсен положил монету на стойку и жестом позвал Бугардоига:

– Поспешим, пока снова не пошел дождь.

Бутардоиг проворчал что-то себе под нос, но последовал за Джерсеном. Они возвращались по тропинке мимо коттеджа, около которого по-прежнему стоял Липполд, мимо хижины шахтера, которого нигде не было видно, вышли на заливной луг Бугардоига и приблизились к «Крылатому Призраку». Джерсен сказал Бутардоигу: