Текст книги "Лучшая подруга"

– Давай перекроем воду, потом попробуем понять, что случилось. – Джек подошел к контрольному крану, попытался его выключить и выругался. – Я не могу его закрыть.

Тиффани повернулась к сараю, где хранили оборудование.

– Я принесу гаечный ключ.

– Он не понадобится. – Джек выпрямился. – Внутри что-то сломалось. Механизм поврежден. Я это чувствую, когда пытаюсь повернуть кран.

– Вероятно, именно поэтому и лопнула труба. Значит, и напор воды не регулируется так, как надо.

Джек кивнул.

– Мы должны постараться перекрыть трубу, а потом поехать к магистрали и отключить воду.

– По крайней мере проблема только с этим трубопроводом. – Она снова подбежала к струе воды. – Он не связан ни с помещением для доения, ни с поилками, а резервуар коттеджа уже полон.

Но до магистрали было несколько километров. Уже растеклась огромная лужа. Они подошли к трубе поближе и принялись ее рассматривать.

– Наверное, мы сумеем ее перекрыть. – Его синие глаза пристально посмотрели в глаза Тиффани. – У тебя в коттедже есть чулки? Или еще что-нибудь эластичное и длинное, чтобы можно было замотать трубу?

– Гм… у меня есть чулки и черные эластичные гетры, в которых я занималась йогой два года назад.

– Замечательно. – Он кивнул.

– Я их сейчас принесу. – Тиффани побежала к коттеджу, взяла все, что требовалось, и вернулась, тоже бегом.

Учащенно дыша, она протянула чулки Джеку.

– Как мы это сделаем?

– Они же отдельные! Я думал, они сшиты вместе. Я имею в виду…

– Ты имеешь в виду колготки? Я предпочитаю чулки до бедер. – Она не стала объяснять ему доводы «за» и «против» разных типов дамского белья. – Может, гетры подойдут?

– Пока не надо. Сначала попробуем закрыть течь чулками.

Он придвинулся к трубе.

– Я обмотаю трубу пару раз, а потом мы возьмемся за разные концы и потянем изо всех сил.

После нескольких попыток они почти закрыли трещину в трубе. Тиффани промокла с головы до ног. У Джека по липу текла вода, капая на рубашку.

Как только он заметил, что она на него смотрит, он отлепил от тела промокшую рубашку, как будто пытаясь защититься от ее взгляда. Потом, отвернувшись, поднял чулки, которые валялись в грязи.

– Надеюсь, это продержится до тех пор, пока мы не доедем до магистрали и не перекроем воду. Можно было поехать прямо туда, но так вытекло бы гораздо больше воды.

– Я знаю. Ты сделал все правильно. – Она повернулась к гаражу. – Мы можем поехать на грузовике.

Джек покачал головой.

– У меня полный набор инструментов в машине. Давай вернемся к коттеджу и возьмем джип. Если на магистрали мы снова столкнемся с проблемами, инструменты нам пригодятся.

Он попросил Тиффани пойти в коттедж и переодеться. Это показалось ей странным.

Она послушалась, чтобы не терять времени на спор. Надела сухую футболку и джинсы. Джек остался в джинсах, но надел сухую, застегивающуюся на пуговицы рубашку с большими передними карманами. Кажется, ему стали нравиться такие карманы. Как только они уселись в машину и поехали к магистрали, она сказала:

– Мы могли бы переодеться позже. Сегодня тепло, мы не простудимся. Вода же важнее, не так ли?

Почему такое внимание к одежде? Прежде ничего подобного она за ним не замечала.

– Это заняло всего минуту, и… ты сильно промокла.

Он не смотрел на нее, говорил спокойным тоном и продолжал вести машину, стиснув зубы.

– Вот и магистраль. – Джек остановил джип, и они вышли.

Им без труда удалось перекрыть воду. Тиффани жалела, что не может так же легко избавиться от тревог из-за возобновления их дружбы. Они поехали обратно, привели все в порядок возле резервуара и пошли к коттеджу.

Войдя, они почувствовали себя неловко. Он тaйком смотрел на Тиффани. У нее учащенно билось сердце. Она тоже посматривала на него, стараясь, чтобы ее взгляд не был слишком пристальным.

– Я очень удивилась, когда увидела, что ты так коротко подстригся. Я не ожидала, что у тебя будет стрижка в военном стиле. – Она сказала первое, что пришло в голову. Лишь бы скрыть неловкость.

– Время от времени все меняют прически. Я же тебе говорил… я не изменился. Мы должны сделать здесь что-нибудь еще, прежде чем вернуться к делам?

Джек вел себя осторожно – так, словно пытался себя защитить. Может быть, даже так, словно что-то скрывал. Почему? Неужели думал, что, если он расслабится, она начнет его домогаться? Тиффани сузила глаза. Им нужно поговорить искренне и открыто, чтобы все выяснить.

– Дела всегда найдутся, но могут подождать до завтра.

– Тогда я позвоню Дениз. Спрошу, как дела у Рона.

Тиффани хотелось заговорить на другую тему, но она кивнула и отвернулась. Узнать, как дела у Рона не помешает. На ферме все шло не так уж гладко, но Тиффани все-таки надеялась, что, когда ее родители вернутся, они будут довольны результатом.

Старайся, старайся и еще раз старайся; Именно так она вела себя в детстве с родной матерью, правда, у нее ничего не вышло.

Это было тогда. Сейчас совершенно другая ситуация, и тебе не все равно, пусть даже ты стараешься просто потому, что любишь во всем добиваться успеха.

Верно. Но ситуация с Джеком сейчас другая. Она обдумает, как себя вести.

Тиффани принялась готовить еду.

Джек вернулся на кухню и заявил, что у Рона все в порядке.

– Дениз сплетничала несколько минут.

– Она любит поболтать. Я рада, что у Рона все хорошо.

Наступила напряженная тишина. За обедом они говорили о том о сем, а после обеда Джек пошел принимать душ. Тиффани приняла душ чуть позже, ей хотелось избавиться от чересчур соблазнительного запаха его шампуня и мыла. Она вернулась в дом, одетая в летнюю пижаму и атласный халат. Влажные кудри падали ей на спину.

Когда Тиффани вошла на кухню, Джек перестал пить чай и пристально посмотрел на нее. Так, словно интересовался ею как мужчина.

Тиффани верно поняла его взгляд. Она не сомневалась в этом. Она ощутила потрясение… потрясение и глупую надежду. Почему он так на нее смотрел? Она не понимала.

Потом Джек моргнул, и все исчезло. Тиффани снова засомневалась. Может быть, она все выдумала? Такое уже когда-то было… к ее немалому смущению.

Джек глотнул чаю. На нем были джинсы и рубашка. Когда они перекрывали воду на водопроводной магистрали, он был примерно в такой же одежде. Тиффани заметила, что под рубашку Джек надел облегающую майку. Очевидно, он собирался в этом спать. Может быть, под джинсы он надел трусы на резинке.

Возможно, ей тоже следовало закутаться в десять слоев, но такая мысль не пришла ей в голову. Тиффани не пыталась его обольстить, и ее халат был вполне приемлемым. По крайней мере она так думала до тех пор, пока не заметила его взгляд.

Или до тех пор, пока не вообразила, будто его заметила.

Его пальцы сжали кружку, потом он поставил ее на стол и поднялся со скамейки.

– Уже поздно. Я лягу спать. Спокойной ночи. Он пошел к выходу – мимо Тиффани к комнате на веранде, где стояла свободная кровать и откуда открывался вид на сад за коттеджем, где были в основном сорняки и разросшаяся трава.

Еще секунда, и Тиффани позволила бы ему уйти. Но ведь тогда это будет продолжаться до бесконечности, не так ли? Джек провел здесь немногим больше суток, и за это время их отношения стали гораздо более напряженными.

Если они желали спокойных отношений, нужно что-нибудь сделать… неважно, будет ему неудобно или нет.

– Прежде чем ты уйдешь, мне нужно кое-что тебе сказать. И я не хочу, чтобы ты меня перебивал.

– Тифф…

Она быстро продолжала:

– Перед твоим отъездом я сбила тебя с толку. Я заинтересовалась тобой… без взаимности. Довела тебя до того, что ты предпочел уехать от меня за границу.

– Незачем…

– Вообще-то есть зачем, – мягко поправила она. Они могли откладывать это до бесконечности или выяснить все сейчас. – Я неправильно тебя поняла, извини. Я хочу, чтобы ты знал: ты больше не услышишь от меня о моих… тогдашних чувствах. Я совершила ошибку и, так же как и ты, хочу, чтобы мы снова стали только друзьями.

Это было все, чего она смеет хотеть. И она убедит себя в том как можно скорее.

Чувствовалось, что Джек очень напряжен. Он резко кивнул. Казалось, он на миг лишился дара речи. Но по крайней мере Тиффани открыто заговорила о том, что волновало их обоих.

Тиффани отвернулась, подошла к двери в свою спальню и распахнула ее.

– Спокойной ночи, Джек. Я очень рада, что ты здесь. Мне не хватает слов, чтобы рассказать, как я скучала по нашей дружбе.

– Спокойной ночи, – отрывисто сказал Джек. Он зашагал к выходу на веранду. Спустя минуту за ним закрылась дверь.

Тиффани вошла к себе в комнату и, захлопнув дверь, прислонилась к ней.

– Вот… понятно? Это было не так уж трудно. Если не считать ее смущения. Кроме того, она по-прежнему испытывает те чувства, от которых только что отказалась.

Что ж, ведь теперь они наверняка пройдут? После того как она открыто заявила, что они тщетны?

Тиффани легла в постель и понадеялась, что так оно и случится. Сейчас было бы неплохо поспать.

Но она вертелась с боку на бок, не в силах заснуть.

Глава 3

Из каминной трубы в комнате для отдыха, где Тиффани пила травяной чай, донесся какой-то шум. Тиффани испуганно вскрикнула. Дрожащей рукой она поставила на стол чашку, после чего в страхе застыла, сидя на диване.

Спустя секунду в пустой камин упало что-то большое и пушистое, всего в нескольких шагах от ее босых ног.

В комнате было довольно темно. Тиффани разглядела только очертания: что-то крупное, со сверкающими глазами. Она с криком отбежала в глубину комнаты и принялась подскакивать на месте.

Такая реакция была вполне понятна. Животное бросилось прямо к ее ногам, заметалось, потом отскочило в сторону, в угол комнаты. Когда у Тиффани снова забилось остановившееся было сердце, она услышала, как распахнулась дверь, ведущая на веранду.

Там зажегся свет. Вбежал Джек.

– Что случилось? Что происходит? – спросил он, кидаясь к Тиффани. – Почему ты не спишь? Почему кричишь?.

– Джек… о Джек! Я не могла заснуть, поэтому заварила травяной чай, а потом вон то существо свалилось из трубы. Оно большое, как слон.

Она обрадовалась Джеку и инстинктивно протянула к нему руки.

Когда Джек подошел поближе, она сделала единственную разумную вещь. Бросилась в его объятия, считая, что там будет в большей безопасности.

– Уф! – вырвалось у Джека. Он сжал ее в объятиях, и она повисла на нем, обхватив ногами за талию – чтобы оказаться подальше от пола.

– По-моему, это опоссум!

– Ты знаешь, что мне не нравятся грызуны, Джек! – Она обвила руками его шею. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сжимать ее не слишком крепко.

Какой приятной оказалась его шея! Мощная, теплая, с гладкой кожей.

Не думай ни о его шее, ни о его коже, ни о чем-либо в этом роде. У тебя другие проблемы. Проблемы из-за опоссума.

– Извини, что я на тебя прыгнула, но он меня испугал. Гм… может быть, ты поможешь мне добраться до кухни? А потом от него избавишься?

– Хорошо. Вообще-то опоссумы – сумчатые, – хрипло проговорил Джек.

От его тона у нее по спине пробежали мурашки.

– Ну да. Я знаю. – Услышав его голос, она почему-то обратила внимание на то, что они прижимаются друг к другу, что легко одеты, и на то, какая теплая кожа у Джека под футболкой и боксерскими шортами.

Черт возьми! Она должна взять себя в руки и не вести себя так, как раньше. Тиффани чувствовала себя униженной: ее влекло к нему, а он даже не замечал этого. Она решила, что, оказавшись на кухне, отойдет в сторону и поведет себя деловито.

Но Джек наклонил голову, словно прислушиваясь.

– А! По-моему, я его слышу. Вон там.

Он повернул голову к противоположному углу комнаты, откуда доносился шум. Его небритое лицо случайно коснулось ее груди.

Это неожиданное прикосновение подействовало на Тиффани так, что у нее захватило дух.

Джек замер. Он тоже почти не дышал.

Что происходит?

– Я должен поставить тебя на пол. – Произнося эти слова, он еще крепче сжал ее в объятиях.

Ну да. Она это знала. Но сначала он должен отнести ее на кухню.

– На кухне…

– Верно. – Джек направился на кухню. Он глядел ей в глаза так, словно действовал против воли.

Именно тогда она заметила, что он смотрит на нее как загипнотизированный. Потом он перевел взгляд на ее губы.

– Джек! – Тиффани увидела, что опоссум пытается взобраться на стену возле трубы.

Она оцепенела, но опоссум снова оказался внизу и вернулся в угол.

Джек вошел с ней на кухню и закрыл дверь. Теперь он мог поставить ее на пол, но не стал этого делать. А она продолжала смотреть ему в глаза.

Ему хотелось ее поцеловать. Она это поняла по выражению его глаз, по тому, как он опустил тяжёлые веки, пристально глядя на ее губы.

Тиффани больше не могла думать, могла только чувствовать. Она сняла руку с его плеча и провела ею по ключице Джека, желая коснуться его груди. Ей хотелось ощутить, как забьется его сердце, когда она дотронется до груди кончиками пальцев. Хотелось узнать, колотится ли оно сейчас так же, как и ее сердце. Хотелось, чтобы он ее поцеловал, даже если она этого не понимала и это противоречило тому, чего хотел Джек – по его же словам.

– Не надо, – произнес он, сжимая губы и взял ее за запястье.

Потом поставил ее на пол и направился к выходу.

– Оставайся здесь. Я избавлюсь от опоссума. – Он закрыл дверь, а Тиффани застыла в растерянности, пытаясь примириться с тем, что только что произошло.

Почувствовав, что замерзла, она сходила в спальню и надела халат. Тиффани слышала, как открываются и закрываются двери, потом услышала голос Джека, который пытался уговорить опоссума уйти. До нее донесся какой-то шум, потом закрылась наружная дверь на веранду, после чего наступила тишина.

Открыв дверь кухни и оглядевшись по сторонам, она не обнаружила… ничего. Ни опоссума, ни Джека.

– Опоссум ушел?

Услышав ее вопрос, Джек вернулся с веранды в комнату для отдыха. На нем были джинсы и рубашка.

– Да, ушел. Убрался, как только я открыл наружную дверь и он увидел свою привычную среду.

– Спасибо за то, что выгнал его. Я понимаю, с моей стороны глупо пугаться. Но я предпочитаю наблюдать диких животных с некоторого расстояния и в их естественной среде обитания, а не когда они пытаются залезть мне на ногу.

Тиффани специально говорила спокойным тоном, не имевшим ничего общего с ее чувствами. Не желая кривить душой, она завела речь о том, что ей было особенно важно понять:

– Ты чуть меня не поцеловал. Я это не придумала.

Его взгляд стал отчужденным. Джек собирался возразить. Она это видела. Но он сухо процедил:

– Сейчас ночь. Я только что заснул. Услышал, как ты кричишь. Ты прыгнула в мои объятия, одетая в пару клочков атласа. Любой мужчина испытал бы искушение.

– О, значит, это случилось из-за того, что мы оказались поблизости друг от друга и из-за обстоятельств? – Она сузила глаза, пристально глядя ему в лицо, чтобы понять, искренен ли он. – Как будто ты вошел в булочную и вдохнул аромат шоколадного эклера, а потом направился к нему, не успев вспомнить, что на самом деле ты не любишь шоколадные эклеры?

– Ты не шоколадный эклер. – Он поднял руку и сжал дверную перемычку. Чувствовалось, как он напряжен. – Моя реакция была непреднамеренной, вот и все. Уже поздно. Нам надо возвращаться в кровати. Завтра я поднимусь на крышу и закрою отверстие трубы проволочной сеткой, чтобы больше никто не свалился в нее. Утром я помогу тебе сделать уборку. Спокойной ночи.

О, из-за этого мужчины ей хотелось закричать. Но Джек уже отвернулся. Тиффани оставалось только последовать его примеру. Не идти же за ним на веранду!

Но она чувствовала себя несчастной. Джек старался ее избегать, хотя и впрямь обратил на нее внимание… что вызывало вопросы, черт бы его побрал!

Тиффани пошла к себе в спальню. Войдя, она хлопнула дверью.

О, она была благодарна Джеку за то, что он спас ее от опоссума и намерен помешать ему вернуться. Но как насчет остального?

Судя по поведению Джека, он вовсе не собирался возвращаться к платоническим дружеским отношениям. И он вовсе не выглядел сонным, когда вошел, хотя и утверждал обратное.

Теперь у нее было больше вопросов, чем раньше, и она хотела получить ответы.

Ему следовало пробыть здесь подольше, чтобы она успела их получить.

Утро наступило раньше, чем Тиффани удалось приготовиться. Она плохо спала, но дела на ферме не ждали.

Она решила съесть на завтрак блюдо, в котором много протеинов. По крайней мере тогда у нее в желудке будет что-то еще, помимо раздражения и нервной дрожи. С каких пор Джек превратился в мистера Скрытного и Несговорчивого Человека?

Поскольку Тиффани – была хорошей хозяйкой, она пошла на веранду, чтобы спросить у Джека, что он предпочитает на завтрак. Может быть, он захочет поговорить с ней хотя бы об этом, даже если не пожелает говорить о чем-либо другом.

Тиффани не могла не думать о том, что произошло прошлой ночью. Ей казалось, что поведение Джека объясняется не только реакцией гормонов. Тиффани все еще хотелось получить ответы. Она собиралась этого добиться. Вот только не знала точно, как.

Джек уже встал и оделся. Тиффани видела, как он прошел через кухню. Она просунула голову в дверь на веранду и заговорила:

– Я собиралась приготовить на завтрак бекон и яйца… скромный завтрак, чтобы правильно начать день.

Джек стоял. к ней спиной. Теперь он повернулся. Синие глаза свирепо посмотрели на нее, он что-то сжал в руке. Другую руку Джек протянул к дорожному несессеру на кровати и быстро застегнул молнию, словно секреты правительства, ФБР и мир во всем мире зависели от того, чтобы она не увидела содержимого.

Он сузил глаза и резко сказал:

– Я не знал, что ты встала.

О, он вовсе не в замечательном настроении.

Что ж, она тоже не так уж спокойна. Какую важную вещь он мог прятать? Еще одну дурацкую рубашку с двумя карманами?

Неужели он действительно хотел вернуть их дружбу? Тиффани все еще находила его привлекательным, но она сумеет взять себя в руки.

– Я видела, как ты прошел через кухню, поэтому решила выяснить, что ты хочешь на завтрак.

Я не вошла без стука, Джек. Я знала, что ты одет, и твоя дверь была широко открыта. Поэтому измени свое мнение.

На тумбочке стоял стакан воды. Джек взглянул на него, а потом перевел взгляд на Тиффани.

– Никаких проблем. Бекон и яйца, отлично. Я приду через минуту.

Подтекст был совершенно ясен.

Джек не хотел признавать, что слишком сильно отреагировал на ее появление, и хотел, чтобы она вышла из комнаты.

Она сузила глаза и отвернулась, прежде чем он успел заметить ее раздражение.

Чтобы противодействовать этому чувству, она принялась тихо напевать. Если мелодия звучала скорее монотонно, чем радостно, что ж, очень жаль. По крайней мере, она пыталась быть дружелюбной, чего нельзя сказать о Джеке.

День начался не очень хорошо. Они позавтракали беконом и яйцами. И если она сердилась, то Джек, напротив, теперь пытался с ней поладить.

Но все это непросто, не так ли? Тут нет ничего простого.

Даже то, что он ее обнял одной рукой. Неужели думал, что она бросится ему на шею, как только он забудет об осторожности? Что ж, она так и сделала прошлой ночью, но это было другое дело.

Они принялись за повседневные дела. Тиффани надеялась поговорить о чем-нибудь важном, но они почти все время молчали.

– Ну вот и все, козы подоены и накормлены, – примерно через два часа сказал Джек. Он в последний раз окинул взглядом помещение для доения и кивнул, словно в знак одобрения.

Все вычищено до блеска.

– Да, – буркнула Тиффани. – Мы с толком провели время, – уже менее агрессивным тоном добавила она.

– Сегодня пикап опять приедет за сырами? – Джек небрежно отряхнул руки, словно его не волновало возникшее между ними напряжение.

Откровенно говоря, его отношение к ней беспокоило Тиффани. Не думает же он, что такую отчужденность можно назвать возобновлением дружеского общения? Если он так думает, то пусть прямо сейчас возвращается в Сидней, а она обойдется без него. Они могли бы снова переписываться по электронной почте, раз в месяц или раз в три месяца. Она не нуждается в такой помощи.

Тиффани обнаружила, что от негодования ей не хватает воздуха.

– Пикап не приедет. Я хочу подоить Амалтею, прежде чем примусь за работу в молочной. Сегодня переведу Амалтею на портативную доилку. Потом начну доить в помещении вместе с другими козами.

– А я поднимусь на крышу коттеджа и закрою трубу проволочной сеткой. – Джек проницательно сузил синие глаза и долго смотрел на Тиффани. Наконец ей захотелось скорчиться от неловкости или уйти.

Вообще-то ей захотелось и того, и другого. Разве это справедливо? Он же ведет себя на редкость непонятно! У нее по крайней мере одна цель: она пытается стать верной подругой Джеку и избавиться от других чувств.

Хотя пока это плохо получается.

– Спасибо, Джек. Я тебе благодарна за то, что ты мне помогаешь, пока Рон болен. Я бы справилась сама, но с твоей стороны очень мило предложить мне помощь.

Она только не понимала, как его предложение и просьба снова стать друзьями сочетаются с его замкнутостью и ершистыми манерами.

– Я хочу тебе помочь. Это доставляет мне удовольствие. – Он резко отвернулся. – Где мне взять сетку и лестницу?

– В сарае за домом мамы и папы есть мелкая проволочная сетка. И ты можешь взять одну из лестниц маляра.

Это Джед предложил покрасить дом, пока родители в отъезде. В то время идея казалась замечательной, но теперь Тиффани почти жалела, что согласилась с братом.

Тогда Джек мог бы спать в доме, а не в коттедже, и ночью не произошло бы той сцены, когда они чуть не поцеловались.

Впрочем, разве ей стало бы лучше?

– Хорошо. Тогда я возьмусь за работу. Ты подождешь, пока я закончу? – На нем была очередная просторная рубашка и, вероятно, те же джинсы, что и вчера. У него был замкнутый и настороженный вид.

А Тиффани оставалось только бороться с собственными мыслями. Она видела, как он привлекателен, и снова приходила в ярость.

– У меня все будет в порядке, спасибо, Джек. Глубоко вздохни. Сохраняй спокойствие. Не делай и не говори того, о чем можешь пожалеть.

– Мне только надо подоить свою козу. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я закончу.

Джек кивнул и зашагал прочь.

Тиффани посмотрела ему вслед, потом резко повернулась на каблуках. Если в ближайшее время не взять себя в руки…

Что ж, ей пойдет на пользу, если она займется чем-нибудь еще.

Она забрала из сарая портативный аппарат для доения. При помощи этого аппарата ее родители доили больных коз. Они применяли его, если не хотели держать козу вместе с остальным стадом.

Откровенно говоря, она не ожидала, что ей придется доить Амалтею отдельно каждый день.

Она собиралась обращаться с козой доброжелательно: говорить ласковые слова и пытаться ее успокоить. Та наверняка со временем привыкнет к аппарату, а потом и к тому, что ее будут доить в общем помещении. Точно так же надо вести себя и с Джеком. Если Тиффани проявит терпение и забудет о вопросах, на которые все равно не получит ответов, если она попытается поладить с Джеком, их отношения наверняка станут лучше.

Верно?

Что ж… хорошо. Сейчас она спокойно подоит козу. Это будет для нее хорошим уроком терпения.

Спустя пятнадцать минут Тиффани прекратила всякие попытки найти общий язык со своей любимицей. Какой шум подняла эта капризуля!

Тиффани нашла Амалтею в одном из сараев, где она и еще несколько коз стояли в тени. В том, чтобы прикрепить к ее вымени доилку, не должно быть ничего сложного, не так ли? Но что произошло, когда Тиффани сделала такую попытку? Коза обратилась в паническое бегство. Тиффани пришлось гоняться за ней по всему загону.

– Стой! Дай мне тебя подбить!

Коза не останавливалась, и Тиффани продолжала преследовать ее, волоча за собой доилку на двух колесах. Наконец Амалтея направилась в угол загона, ближайший к коттеджу Тиффани. Если перегородить ей путь…

– Меее!

Амалтея снова убежала. Бросившись за ней, Тиффани, к несчастью, принялась выкрикивать всякие невежливые слова в ее адрес… в тот самый момент, когда Джек спустился с крыши, где он наверняка с удовольствием наблюдал за ними, находясь там же, где недавно был опоссум.

Из-за этого Тиффани рассердилась еще сильнее. Вряд ли они с Джеком скоро подружатся.

Коза побежала к воротам, к Джеку, который приближался к ним, хотя их все еще разделяла изгородь.

Тиффани последовала за Амалтеей. На этот раз она не ругалась и не бежала, и если Джек скажет хотя бы одно слово…

По крайней мере теперь Амалтея оказалась так близко, что оставалось только схватить ее. Тиффани протянула руку. Но у нее ничего не вышло: Амалтея боднула доилку.

Тиффани недоверчиво уставилась на козу. У нее болели руки, потому что ей пришлось волочить за собой аппарат. Пострадала ее гордость, потому что она не смогла справиться с козой. Она возмущенно разглядывала Амалтею, которая в ответ разглядывала ее, не проявляя угрызений совести.

Наконец Тиффани заговорила мрачным тоном, не предвещавшим ничего хорошего:

– Ты – англо-нубийский и сааненский гибрид. Ты должна обладать приятным, мягким характером и проявлять свой норов лишь тогда, когда тебе захочется порезвиться, карабкаясь на тюки прессованного сена. Не могу поверить, что ты только что так поступила.

Джек вдруг фыркнул. Вслух. В ее присутствии. В уголках его глаз появились морщинки, он явно развеселился.

Как будто это смешно! Как будто у него не было лучшего занятия, чем стоять и смеяться, пока Тиффани старалась подоить глупую козу. Как будто Тиффани не было больно из-за того, что он ее отверг, пусть даже она пыталась сделать вид, что для нее это не имеет значения.

– Ох, Тифф! – Джек снова фыркнул. – Ты и представления не имеешь, как мне нужно было посмеяться.

Она услышала только слово «посмеяться» и опять рассердилась. Она здесь не для того, чтобы забавлять Джека Рида.

– Извини. Мне нужно пойти в сыроварню, поработать. Я была бы тебе благодарна, если бы ты проверил все поилки.

Она повернулась к нему спиной, молча подтащила доильный аппарат к воротам и вытащила наружу. Черт бы побрал эту козу! И черт бы побрал Джека! Она повезла аппарат к сыроварне. Джек догнал ее.

– Я не мог не расслышать твои изобретательные… э-э… описания козы. – Его губы снова дрогнули.

Тиффани отодвинула аппарат в сторону и, входя в коридор сыродельни, ответила сквозь зубы:

– Я подою Амалтею позже. Когда успокоюсь.

Больше она никак не отреагировала на замечание Джека. Вымыла руки и надела поверх джинсов и рубашки рабочий халат и просторные брюки.

Потом – сетку для волос. Она все еще была раздражена.

Уходи, Джек. С меня достаточно, а в сыроварне от тебя все равно никакого толку.

Он грубо захохотал и протянул к ней руку.

– О, Тифф! Ты сейчас похожа на какого-то безумного ученого – из тех, что показывают в кино. – Он снова расхохотался. – Ты такая забавная!

Тиффани тоже следовало засмеяться. Но ей вспомнились месяцы и месяцы обиды, вспомнилось, как она потеряла Джека, потеряла надежду на совместное будущее. И к этому прибавилось смятение, которое она испытала, когда он вернулся.

Джек снова хотел с ней дружить. Она это ценила, но ей хотелось большего, Ей было больно из-за того, что он не разделял ее желаний, что пытался держать ее на расстоянии.

От гнева у нее выступили слезы на глазах. Она ткнула в него дрожащим пальцем.

– Не говори со мной. Больше ни одного слова! – Она схватилась рукой за дверь сыродельни. – Я не в том настроении, чтобы позволить над собой смеяться, Джек. Я и так уже выбита из колеи и рассержена!

– Эй! Все в порядке. – Он шагнул к ней. Его веселое настроение бесследно исчезло. – Я думал, что мы смеемся вместе.

– Пожалуйста, оставь меня одну, Джек. Но прежде чем ты уйдешь, я выскажу то, о чем думаю. Не все в порядке.

Тиффани пыталась скрыть свои чувства, но она была вне себя от обиды, смятения и гнева. На минуту гнев взял верх.

– Ты стал совсем другим человеком! Холодным, скрытным и нервным. И ты не подпускаешь меня к себе. Я вошла к тебе в комнату, когда ты собирался выпить стакан воды, и ты повел себя так, словно в чем-то меня подозреваешь! И как ты смеешь надо мной смеяться?

Джек помрачнел, даже, кажется, хотел было повернуться и уйти, но Тиффани это не остановило.

– По-твоему, я чувствую себя недостаточно глупо из-за того, что бросилась тебе на шею и ты должен был уехать? Что ж, я и впрямь чувствую себя глупо. Но ты, Джек, может быть, тоже меня желал, хотя ни разу в этом не признался. Так же, как прошлой ночью. Если это правда, то ты поступил неправильно, переложив вину на меня.

Джек молчал.

Тиффани начала бить дрожь, но она этого не заметила.

– Несправедливо, что ты возвращаешься и говоришь, что хочешь вернуть нашу дружбу, а потом создаешь такие трудности! Это также непохоже на Джека, которого я знала и уважала. И я этого не понимаю. Слышишь, Джек? Я. Этого. Не. Понимаю.

Она пристально смотрела на него. Он пристально смотрел на нее в ответ. Но заговорит ли он? Даже теперь, когда ей так нужно, чтобы он что-нибудь сказал? Нет.

– О! Уходи. Уходи!

Она открыла дверь и вошла в сыродельню. Гнев наконец ее покинул и сменился острым чувством обиды.

Джек пошел за Тиффани и остановился в дверях у нее за спиной.

– Мне жаль, что я смеялся над тобой, Тифф. Мне очень, очень жаль.

– Нет! – вырвалось из глубины ее души. В одном этом слове смешались все ее чувства.

А потом – плюх! Кусок творога образовал дугу в воздухе я попал Джеку в лицо, а затем свалился на грудь и растекся по рубашке.

Тиффани посмотрела на пустую посудину у себя в руках, потом – на Джека. Она не могла поверить, что только что так поступила.

Ею овладели совсем другие мучительные чувства. Она испытала глубокое раскаяние. До сих пор она никогда так себя не вела. Никогда.

– О! Разреши, я это вытру. – Она сняла рабочий халат и попыталась вытереть им грудь Джека.

Прежде чем она успела к нему прикоснуться, Джек схватил ее руку и сжал, словно клещами.

– Я сам могу это сделать. Пойду отмоюсь.

Он медленно отпустил ее запястье, как будто беспокоился, что она все-таки попытается к нему прикоснуться. Потом повернулся на каблуках, вышел и закрыл за собой дверь.

Тиффани все еще слышала эхо собственных слов, видела брызги творога на полу. Она была в смятении.