Текст книги "Двенадцать рождественских свиданий"

Кейт не пришлось долго уговаривать. Ричард возился с ее машиной, бамперы их автомобилей стояли впритык друг к другу. В его машине пахло мужчиной: смесью дезодоранта и лосьона после бритья. Аромат был довольно опьяняющим, древесные нотки и черный перец. Кейт почувствовала себя странно возбужденной, но отнесла это к облегчению и благодарности. Она наблюдала, как Ричард прикреплял красно-черные свинцовые клеммы к ее аккумулятору, затем он развернулся и, открыв дверцу внедорожника, заглушил двигатель. В открытую машину ворвался поток снежинок, изящно осевших на кресло, как отдыхающие бабочки, которые вскоре растаяли под действием жара, идущего от печки.

Ричард ловко подключил клеммы к своему аккумулятору, после чего уселся рядом с Кейт, заново запустив двигатель и обогреватели.

– Мне нужно объясниться, – начал он. – Мой сын, Натаниэл, неожиданно попал в больницу накануне нашего свидания, и, если честно, я забыл обо всем. Просто вылетело из головы. А вспомнил только два дня спустя, когда все утряслось. Позвонил в “Lightning Strikes”, чтобы взять твой номер, но они не смогли мне его предоставить из-за защиты персональных данных.

– С ним все в порядке? С Натаниэлом? – спросила Кейт. Она вспомнила анкету Ричарда: двое детей, мальчик и девочка. Он воспитывал их вместе с бывшей женой.

– Он в порядке, слава богу! Полностью поправился. Какая-то ушная инфекция. Доктор сказал, что это вирусное заболевание и все пройдет само, но когда сын оказался у меня дома, у него поднялась температура, и я… я просто запаниковал.

– Конечно. Ты, наверное, был просто в ужасе.

– Места себе не находил, – признался Ричард. – Не очень мужественно, понимаю.

– Мужественнее, чем не обратить внимания. Кажется, мужчины думают, что проявление эмоций – это признак слабости, хотя в действительности все наоборот.

Когда ее кости согрелись в салоне его машины, понемногу стали оттаивать и ее чувства к нему.

– Да. Ты действительно мудрая женщина. Так или иначе, – продолжал Ричард, – они дали ему сильные антибиотики и продержали всю ночь в палате. Я остался там с ним. Надо было послать письмо представителю компании, сообщить, что я не приду, но все вылетело из головы.

– Правда, не волнуйся насчет этого. Ты с лихвой искупил прошлое, спасая меня ночью в промерзшей машине, – сказала Кейт.

– Пока еще рано меня благодарить. Это только начало, вот сейчас я примусь за дело.

Ричард вылез из внедорожника и, хрустя подошвами по снегу, двинулся к ее «Мини», снежная шапка на которой становилась все гуще. Кейт улыбнулась про себя, когда Ричард втиснулся в ее маленькую машину, сложившись почти пополам. Она слышала, как двигатель ее машины несколько раз огрызнулся и снова затих. Ричард вернулся к ней, на его черных волосах осел снег.

– Подождем еще несколько минут. Не хочу пока сдаваться.

– Просто эта машина не создана для такого большого человека, – пошутила она.

– Это верно. Я было решил, что придется использовать ложку для обуви, чтобы в нее втиснуться, – ответил он.

Кейт засмеялась.

– Спасибо тебе.

– Не мог же я бросить девушку в беде, – ответил он, улыбаясь.

– Забавно, что ты нашел меня! Я не видела тебя в клубе.

– Я тебя тоже. Вообще, я не из тех, кто верит в случайности, но это чертовски удачное совпадение.

Кейт кивнула.

– Так как прошло твое свидание? – спросила она.

– Хорошо.

– Ты встретишься с ней снова?

– Не думаю. Она моложе меня. У нас было мало общего, разве что спорт. А как насчет твоего свидания?

– Я прекрасно провела время. И я определенно хотела бы видеть его снова, но только в качестве друга.

– О? – Кейт заметила улыбку Ричарда, он выглядел довольным ее ответом.

– Нам перепутали партнеров по свиданию, – объяснила она. – Парень оказался геем. Я за открытость в отношениях, но в данном случае они были бы делом совершенно безнадежным.

Ричард усмехнулся.

– Одним конкурентом меньше, – произнес он.

– А кто сказал, что ты еще в игре? – спросила Кейт.

– Я бы хотел вернуться в игру после фальстарта. Если ты не против?

Он взглянул на нее, и Кейт почувствовала, как в животе у нее порхают бабочки.

– Не против, – ответила она.

Несколько минут они сидели в тишине, наблюдая, как падает снег на улице. Успокаивающее урчание двигателя и шум нагнетателей теплого воздуха внезапно разморил Кейт. Она зевнула.

– О, прости, – сказала она, тут же зевнув еще раз.

– Уже поздно. Попробуем еще раз.

На это раз машина Кейт завелась. Девушка была почти разочарована. Ричард сидел в ее кресле, словно Гулливер, поддавая газу, пока не стало ясно, что машина больше не заглохнет. Через несколько минут он отсоединил провода, обошел внедорожник и открыл дверь.

– Ваша колесница готова! – сказал он. – Я уже включил там отопление салона.

– Отлично! – воскликнула Кейт, позволяя Ричарду помочь ей спуститься из салона своего внедорожного монстра. Его аромат кружил ей голову; к одеколону теперь примешивался запах моторного масла, и от этого она чувствовала, что глупеет рядом с ним.

– Машинка маленькая, зато хорошо сложена, – сказала она.

– Как и ее хозяйка, – добавил Ричард, и в глазах его мелькнули искорки.

– Ладно, – Кейт протянула ему руку, – спасибо тебе за помощь. Ты официально мой герой.

Ричард взял ее руку в свою огромную ладонь и поцеловал.

– Рад помочь. Послушай, конечно, телефона у меня сейчас нет, тем не менее, не могла бы ты дать мне свой номер? Я хочу пригласить тебя на запоздалое первое свидание.

– Было бы здорово. – Кейт перегнулась через сиденье и вытащила блокнот для эскизов – с ним она никогда не расставалась – из бардачка машины. Оторвав заднюю страницу, она написала на ней свое имя и номер телефона и передала Ричарду.

– Я тебе позвоню, – пообещал он.

– Обязательно.

Он захлопнул дверь ее машины и подождал, пока она осторожно вырулит с заснеженной парковки. Кейт кинула взгляд в зеркало заднего вида, с удовольствием отметив, что он все еще стоит там, наблюдая, как она выезжает на дорогу.

Трасса была в лучшем состоянии, чем она ожидала. Не считая глухих проселочных дорожек, грузовики с песком поработали везде. Кейт устала, но система отопления в ее машине была не столь эффективной, как у Ричарда, и холод не давал ей уснуть на обледеневшей трассе. Ей хотелось приехать не очень поздно, чтобы успеть рассказать Лауре о встрече с Ричардом. Какие у них шансы? Она улыбнулась про себя. «Лауре понравится эта история», – подумала она.

Когда впереди замаячил Блексфорд-Хилл, стало ясно, что грузовиков с песком тут не было и в помине. Можно было даже не надеяться проехать по такому снегу на ее машинке. «Дерьмо!» – подумала она. Припарковавшись у подножия холма, Кейт снова натянула на себя плед, словно шаль.

Телефон звякнул. Сообщение от Мэтта. Судя по времени, оно было отправлено намного раньше, должно быть, Кейт все это время была вне доступа. «Эй, королева танцпола, не забудь, утром мне нужны пирожные для мероприятия. Надеюсь, ты отлично провела вечер. М.»

– Черт, – выругалась Кейт вслух. Проходящая кошка жалобно мяукнула ей в ответ, пробираясь через сугробы. Днем она была так поглощена работой, что совершенно забыла: Мэтт просил двойную порцию пирожных на утро. Блексфордская ассоциация учителей начальных классов и родителей бронировала себе утреннюю встречу в кафе «Грушевое дерево» раз в месяц, и они всегда заказывали пудинг на завтрак. «Эти женщины мне по душе», – подумала Кейт.

Холм, на котором раскинулся Блексфорд, был крутым, почти вертикальным. Это испытание не для слабых духом. На полпути стояла скамья, и на то имелись веские причины. К счастью, любовь Кейт к пешим прогулкам дала ей неплохую подготовку, и все же она была рада, когда наконец добралась до изгиба дороги, где уклон несколько уменьшался и можно было перевести дух.

Блексфорд спал. Даже освещение над пабом Барри было выключено. Снег сыпал густым безмолвным белым потоком, тайком укрывая спящую землю. Тайком для всех, кроме Кейт, сов да лис, с которыми она делила эту ночь. Мир проснется, обратившись в зимнее царство, и только Кейт будет свидетельницей его сотворения.

Несмотря на позднее время и усталость, девушка замедлила ход, позволяя миру пропитать ее, словно губку. Звезды были похожи на серебряные заклепки в черном кожаном небе. Струны света, натянутые на старую ель, лениво подергивались, когда снег проходил через них темными пятнышками.

В ее голове уже стали складываться картины: черный хлопок, летящая белоснежная сова, спящий коттедж, похожий на коробку конфет, с белой крышей, лиса, исследующая сад, облака, разошедшиеся и обнажившие луковицу луны и мерцающие звезды. Кейт пошарила рукой в кармане. Черт. Она оставила блокнот для рисования в другом пальто. Пришлось ускорить шаг. Нужно было срочно раскрыть суть новой идеи в рисунке, ведь к утру это ощущение уже будет приглушено сном и работой, которую надо выполнить к завтрашнему дню.

Замерзшими пальцами она повернула ключ в замке и толкнула входную дверь, бросив взгляд внутрь. Дедушкины часы в прихожей показывали почти два часа ночи. Отчаянно хотелось рухнуть в постель. Но сначала Кейт придется набросать задуманные эскизы, а потом испечь пирожные. Тяжело вздохнув, она отправилась на кухню и включила духовку.

Взбодрив себя горячим шоколадом и согревшись теплом духовки, наполнившим комнату, она взяла альбом и уселась рисовать. Полтора часа спустя, когда пирожные остывали на противнях, а ночные шедевры были заботливо уложены в папку для последующих поколений, Кейт устало забралась в кровать.

9 декабря. Шестое рождественское свидание

Снег скрипел под сапогами Кейт. За ночь его нападало добрых три дюйма, и Кейт не была уверена, что сможет въехать наверх на машине.

Дрю написал ей сообщение, поблагодарил за прекрасный вечер. И пожаловался, что у него болят голени и не сгибаются суставы. Кейт рассказала ему о приключении с автомобилем.

«Господи, почему ты сразу не написала мне?»

– немедленно ответил Дрю.

А что ты мог сделать? Остановил бы мне поезд или вызвал эвакуатор?

Ты всегда так шутишь, когда у тебя нет мужчины?

Сурово, но честно. Хотя в итоге я все же получила свое свидание.

«Сыграла девочку, попавшую в беду?

– написал Дрю. –

Это по-сексистски. Держи меня в курсе своих похождений, секси-мамочка!»

Было почти девять, когда Кейт, нагруженная пирожными, пересекла улицу, ведущую от ее дома к деревенской площади. Ей нужен был кофе. Она уже выпила один, но ей требовалось больше. Будильник она установила на 8:30 утра, и, если бы не мелодия “Fairytale of New-York”, ее любимая рождественская песенка, установленная на телефоне, она бы зашвырнула в него тапком.

Кто-то решил украсить боярышник в сквере шариками и гирляндами, и идею поддержали. Уже на нескольких деревьях, включая рябину и остролист, красовались рождественские украшения, а снег на ветвях и земле, казалось, искрился волшебством. У Кейт возникло ощущение, что она вот-вот увидит деревянный домик с дымящей трубой и веселого бородатого Санта-Клауса, суетящегося с подарками.

Она даже решила позже вернуться сюда и сделать фото, чтобы использовать его для эскизов к следующему рождеству. В этом году ее ткани поступили в продажу с начала ноября. В сентябре она представила окончательные проекты, основная работа началась в июле, а идеи для дизайна она собирала еще задолго до этого. Рождественский дизайн был слабостью Кейт. В каждый сезон ткань должна была передавать особые чувства, гармоничное сочетание вдохновения и ощущений, которые привели к ее созданию, но в рождественские ткани она вкладывала всю душу; в них было что-то, что питало и согревало ее изнутри.

Начав работать в «Либерти» в качестве помощника арт-директора, она засыпала своего начальника таким количеством дизайнерских идей к Рождеству, что он позволил ей, наконец, разработать дизайн праздничных бумажных салфеток, только чтобы она отстала. Салфетки разошлись как горячие пирожки, и в следующем году директор стал выпускать их уже от своего имени. К счастью, она сумела сохранить права на дизайн рождественской ткани после того, как стала работать отдельно.

Кейт отряхнула ботинки от снега возле дверей кафе и вошла внутрь. «Грушевое дерево» было украшено к Рождеству по первому классу. Жужжание кофе-машины вплеталось в рождественскую музыку, Карла вместе с оживленными покупателями, стоя на стульях, крепили красные и зеленые игрушки к деревянным потолочным балкам.

Мэтт заметил Кейт и улыбнулся.

– Тем, кто помогает украшать, кусок горячего пирога бесплатно, – сказал он.

– Ах вот оно что! Это объясняет их энтузиазм.

– Капучино? – предложил он.

Кейт покачала головой.

– Эспрессо покрепче, двойной. Я спала всего четыре с половиной часа.

– Ничего себе! – воскликнул Мэтт, и, помолчав, добавил: – Не думаю, что сегодня ты загонишь свою машину наверх.

– Откуда ты знаешь, что моя машина внизу? – удивилась она.

Мэтт улыбнулся и постучал пальцем по носу.

– Как прошло свидание?

Кейт зевнула и тут же неудержимо зевнула еще раз.

– Кажется, неплохо, а? – усмехнулся Мэтт.

– Это не то, что ты думаешь, – ответила Кейт, с трудом подавляя очередной позыв зевнуть. – Машина не завелась. Меня случайно спасли.

– Кто?

– Парень, который не пришел на первое свидание.

Мэтт протянул ей кофе через прилавок, а Кейт передала ему пирожные. Положив в крепкую черную жижу три кусочка коричневого сахара, она с наслаждением сделала первый глоток.

– Это немного странно, – сказал Мэтт, осторожно перекладывая пирожные-ракушки на большую тарелку и протягивая их Фрейе, председательнице Ассоциации учителей, которая стояла рядом с лицом политика, подписывающего важные документы.

– Да, немного. Но в хорошем смысле.

Она наблюдала, как Фрейя ставит тарелку на стол. Члены Ассоциации отодвинули пустые тарелки с главным блюдом и накинулись на пирожные.

– А что насчет запланированного свидания? – спросил он.

– Что? – Кейт оторвалась от созерцания того, как женщина в полосатом джемпере шлепает по руке другую, покусившуюся на кусочек домашнего брауни. – О, он был великолепен! – Она повернулась к Мэтту.

– Ого!

– И при том стопроцентный гей, – продолжала она. – Но я определенно хочу встретиться с ним снова. И если повезет, увижусь еще раз с Ричардом, тем потеряшкой, а впоследствии моим автомобильным героем, но в более романтичной обстановке.

– Значит, успех со всех сторон, – подытожил Мэтт.

Кейт улыбнулась. Картонная коробка, полная украшений и мелодично звякающих колокольчиков, хлопнулась на пол, и елочные шарики брызнули во все стороны, разлетаясь по всему кафе.

– Нужна дополнительная пара рук? – спросила она.

Мэтт поморщился.

– Здесь столько кофе, что тебе хватит сил на это.

– Можешь помочь, если хочешь, – сказала Эвелин, вытягивая гирлянду из огромной картонной коробки. – Нужно повесить это над камином.

Кейт помогла Эвелин развернуть гирлянду и закрепить ее на каминной полке.

– Кто сейчас присматривает за магазином? – спросила она.

– Я оставила записку на двери, – ответила Эвелин. – Если кому-то надо, они придут сюда и найдут меня.

– Кто-то украшает деревья на Гончарном переулке, – сказала Кейт, оборачивая гирлянду цветными висячими огоньками.

– Да, твой отец мне об этом рассказывал на днях. Он приносил мне саженец.

– О, как мило. Вообще, выглядит это просто волшебно, особенно под снегом, и я тут подумала… Неплохо было бы добавить Гончарный переулок в маршрут рождественского шествия, м? – предложила Кейт.

Каждый год в канун Рождества жители Блексфорда совершали шествие по своему городку. Традиция появилась во время Второй мировой войны, когда дети, эвакуированные из Лондона, под руководством Женского института, гуляли по улицам и пели колядки, собирая себе угощения. Жители оставляли им самодельные подарки – бумажные самолетики, куклы из палочек и вязаные куколки на пальцы, – развешивая их на ветвях и оградах садов, чтобы те могли их найти.

Традиция сохранилась, хотя сейчас процессия состояла не только из детей, а подарки, как правило, стали съедобными. Но праздничное настроение рождалось, как и раньше, и было отличным поводом поболтать на свежем воздухе. Рождественская процессия являлась негласным поводом пощеголять перед соседями, что делало городок еще красивее; подсвеченные рождественские сценки и интерьеры домика Санты украшали палисадники, а на стены проецировали изображения летящих снеговиков и разноцветных салютов.

– Хорошая идея, – согласилась Эвелин. – Предложу это на собрании.

К гирляндам и равномерно развешанным фонариками Кейт и Эвелин добавили шарики и деревянные игрушки. Там были лошади-качалки, солдатики-Щелкунчики и рубиновые сердечки среди искусственных листьев, сосновых шишек и ягод, выглядящие экстравагантно, словно с витрин универмага Фортнума и Мэйсона.

Карла ушла с украшениями на кухню и через пять минут снова появилась с блюдом в форме рождественской елки, нагруженным дымящимися пирогами. Клиенты с удовольствием потянулись к ним. Кейт досталось два.

Если раньше кафе выглядело просто праздничным – с гигантской цветастой елкой, увешанной всем подряд от Санта-Клаусов из картонных втулок от туалетной бумаги до бумажных снежинок, – то теперь оно напоминало Рождественский вертеп. Фонарики, покрывавшие все стены, блестели среди моря игрушек, свисавших с потолка, отчего казалось, что все помещение искрится волшебными огоньками.

– Разве не мило? – вздохнула Кейт.

Эвелин кивнула.

– Его матери понравилось бы, как он управляется с ее заведением, – с любовью в голосе сказала она.

Когда Мэтт был моложе, он не всегда ценил поддержку Эвелин, равно как и ее критику (Эвелин не отличалась особой деликатностью), но за последние десять лет на День матери она всегда просыпалась с поздравительной открыткой в почтовом ящике и букетом цветов у порога. Из ее дня рождения он делал ужасно важное событие, с продуманными подарками и особыми угощениями, которые Эвелин нечасто покупала, но все знали, что втайне она их очень любит.

– Пирожок с начинкой, Эвелин? – промычал Мэтт, дожевывая пирожное.

Он протянул им тарелку. Рука Эвелин зависла над ней, пока она выбирала.

– Не разговаривай с набитым ртом! – отрезала она.

Мэтт улыбнулся.

– Ладно, я пойду, – сказала Кейт. – Сколько с меня?

– Будто ты тут когда-то платишь, – усмехнулся Мэтт. – Сделай мне еще пирожных, как будет возможность. Я тебе заплачу за все разом.

– Без проблем, – ответила Кейт.

Когда она закрывала за собой дверь кафе, играла песенка “Wonderful Christmastime” Пола Маккартни.

Воздух был свежим и чистым, двойной эспрессо в сочетании с ним оказал на Кейт желаемый эффект. Небеса, похоже, готовы были разразиться новой порцией снега. Кейт прошла Гончарным переулком и сфотографировала его, пока освещение позволяло, а затем двинулась к отцу, но его не оказалось дома. Наверное, пошел к ней и сейчас копается в саду, решила Кейт. Догадка подтвердилась.

Она разлила по тарелкам суп, пока отец отряхивал ботинки снаружи. Сняв пальто и перчатки, они сел за стол. В углу потрескивал камин, и Мак обхватил руками тарелку, чтобы согреть их.

– Как там мама? – спросил он.

– Ты правда хочешь знать?

– Мы были женаты тридцать четыре года. Когда так долго заботишься о ком-то, сложно выбросить человека из жизни, когда он уходит.

– Она нормально. Сейчас на Барбадосе.

– Барбадос, боже мой! – воскликнул отец. – Отдыхает?

– В командировке, – объяснила Кейт. – Продает там яхту, и владелец разрешил ей остаться там на Рождество.

– Ничего себе! Вот это жизнь, а? Ну и хорошо. Я рад, что у нее все в порядке.

– Эх, папа. Ты хороший человек. Лучше, чем я. Не уверена, что стану такой всепрощающей, – вздохнула Кейт.

Отец улыбнулся.

– Правда? А как насчет Мэтта?

– А что насчет него? – удивилась Кейт.

– После вашей ссоры, я думал, вы никогда не заговорите снова. И посмотри на себя сейчас! Лучшие друзья, живете в одной деревне, ты печешь для его…

– Ну, это не одно и то же, правда? – возразила Кейт. – Мы не были в браке, и у нас нет детей.

– Верно. Но твои чувства к нему были… – Он запнулся, подыскивая правильное слово. – Сильными, – произнес он наконец. Заметив, что Кейт ёрзает на стуле, Мак сменил тему: – Я знаю, что твоя мама не ангел.

– Не ангел? – Кейт вздохнула. – Это еще мягко сказано!

– Она была недовольна своим положением.

– Ее поведению нет оправдания. Не знаю, почему ты все это терпел. Я бы вышвырнула ее из дома после первого романа.

Ее отец нахмурился, и Кейт пожалела о сказанном. Она всегда боялась, что он снова может впасть в депрессию.

– С таким человеком, как твоя мама, всегда надеешься, что характер изменится. Каждый раз, когда они возвращаются, то клянутся, что такого никогда больше не повторится, и так хочется в это верить, господи!.. – Он умолк, упершись взглядом в стену позади Кейт, и она поняла, что мысли отца блуждают где-то далеко отсюда. Но вот он моргнул и вернулся к реальности, с улыбкой посмотрев на Кейт.

– Возможно, Джерри наконец удалось приручить ее, – сказал он. – Желаю ему удачи. Она ему пригодится.

Экран телефона Кейт засветился – сообщение от Мэтта.

 
Пять свиданий Рождества
С геем я потанцева…
В баре в слюни напива…
На пожарном покаталась,
 По-вегански прорыдалась,
У кафешки настоялась.
 

Кейт покачала головой и напечатала ответ.

Опять твои шуточки. Может, забросишь ресторанный бизнес и будешь сниматься в комедиях?

Затем она убрала телефон в ящик комода.

– Этот человек – проклятие моей жизни.

– Мэтт? – уточнил Мак.

– А кто же еще.

– Он привнес в твою жизнь изюминку.

– Изюмину, – поправила его Кейт. – Изюмищу!

Кейт часто чувствовала, что в глазах Мака Мэтт непогрешим. Мак заменял ему настоящего отца, которого никогда не было рядом, когда Мэтт был ребенком. Хотя Кейт и подозревала, что это не альтруистический жест и, скорее, связано с тем, что сам Мак имел только дочь, мало интересовавшуюся футболом и крикетом. Иногда, по воскресеньям, когда мать Мэтта была занята выпечкой или читала книгу, Мак брал его на крикет, а иной раз они и сами разыгрывали подачи. Отец прикладывал усилия, чтобы заинтересовать крикетом Кейт, но безрезультатно, потому он переключился на Мэтта. А дочь вовсе не жалела, поскольку это делало отца счастливее, а ей позволяло держаться подальше от трибун.

– Мне нравился Дэн, – сказал Мак, не желая спорить. – Хороший парень. Деловой. Сделал нам замечательные клумбы в саду. Вы двое выглядели очень гармонично вместе. Но…

– Без блеска? – закончила Кейт.

– Точно. И этот мне тоже понравился. Как там его звали? Ты отправляла мне фото из Марокко.

– Аарон, – вспомнила Кейт.

– Да, он. Уверен, что он и тебе нравился. Но не смог заставить тебя светиться изнутри.

– Пап, я не ищу сияния, – возразила Кейт. – У меня серьезная миссия взрослой женщины – найти подходящего разумного партнера без капли самовлюбленности, который был бы добр ко мне…

– Ты снова пересматривала «Гордость и предубеждение»?

– Возможно.

Они доели суп с крутонами в теплом молчании, а снаружи снова сыпал снег. После обеда отец помог ей с посудой, а она ему с овощами. Папа отобрал несколько для себя, еще несколько для Эвелин, а остальное оставил Кейт.

– Еще кое-что я не выкапывал, пусть дозреет к рождественскому обеду, – сказал он, уходя. На улице валил густой снег, и его следы между грядок уже почти занесло.

– Пап, – спросила Кейт, – а ты когда-нибудь задумывался над тем, чтобы начать все сначала? Ну, ты понимаешь, встретить кого-то?..

– Конечно, – ответил Мак, загадочно подмигнув ей.

* * *

Кейт работала с набросками, пока не стало настолько темно, что даже при зажженном свете оттенки цветов было не разобрать. Тогда она вымыла кисти и разложила прижатые бумагой цветы на столе к следующему утру. Под ними поместила иллюстрированную сокровищницу детских стихов. Это была толстая потрепанная книжка, сохранившаяся от бабушки. В детстве Кейт часами рассматривала изображения рубиново-красных мухоморов и фей, прячущихся в цветах. Теперь собиралась использовать их как источник вдохновения для своей весенней коллекции.

Зазвонил телефон.

– Знаю, ты будешь меня ненавидеть, – раздался голос Лауры.

– Почему? Что ты натворила?

– Бена уволили с работы. Я не могу пойти с тобой вместе на «Свидание с друзьями». Мне очень жаль.

Кейт была очень разочарована, но вслух, конечно же, сказала:

– Все в порядке. У меня как раз много работы навалилось. Наверное, я пропущу это свидание.

– Нет, ты не можешь пропустить! – воскликнула Лаура, – Иначе я буду чувствовать себя просто ужасно. Ты же хочешь посетить все двенадцать, правда? А это свидание может оказаться тем самым! Кроме того, ты вложила приличные деньги и должна выжать из этого максимум.

Лаура была права: ей действительно следовало извлечь всю пользу, так как пришлось заплатить за мероприятие бешеные деньги, и, честно говоря, трата оказалась довольно ощутимой.

В ее отношениях с Дэном хватало всего. Он был адреналиновым наркоманом; каждую свободную минуту, когда они с Кейт не работали, они тратили на каякинг, дюльфер, путешествие или скалолазание. Покоя не предвиделось, и это было захватывающе, но утомительно. И с тех пор, как они расстались, Кейт обнаружила, что наслаждается спокойствием течения своей жизни. В конце концов она достигла той точки, когда можно с радостью принять отшельничество.

Лаура – неуемная, когда ей приходит в голову какая-либо идея, – втянула ее отца в ряды своих сторонников, когда убеждала Кейт записаться на «Двенадцать рождественских свиданий».

– Нет ничего плохого в том, чтобы сидеть дома, если это делает тебя счастливой, – говорил ей отец. – Но ты прячешься дома. А это совсем другое дело.

Он был прав. Она пряталась. Потому что легче было спрятаться в своем мирке и ни с кем не встречаться, чем встретиться с кем-то перспективным, чтобы потом отношения снова потерпели крах.

Дэн был великолепен. Им было весело вместе. И секс был хорош. Но они просто пошли каждый своей дорогой. Кейт хотела детей, Дэн – нет. Никто никого не обманывал, они знали обо всем с самого начала, хотя каждый надеялся, что другой примет его точку зрения.

Кейт относилась к этому философски. Дэн долгое время был единственным претендентом на ее сердце, но даже с ним она не чувствовала себя действительно увлеченной отношениями, в которых состояла. И когда в их отношениях настал кризис, она поняла, что вовсе не разбита горем, как, вероятно, обычно происходит в таких случаях.

Что касается прочих отношений за последние несколько лет, там было все просто: увлечения, забавные и легкомысленные, но ни в коем случае не то, на чем строится фундамент долгой совместной жизни.

Если она в конце концов захотела бы завести семью, ей пришлось бы или стать менее разборчивой, или найти донора спермы; и ее это не останавливало. Она вполне могла воспитать ребенка одна. Ей нужно было сделать что-то, чтобы доказать окружающим: она пыталась, – а затем идти дальше по жизненному пути в одиночку.

Умоляющий голос Лауры вернул ее в действительность.

– Пожалуйста, скажи, что ты все равно пойдешь, – говорила Лаура. – Если ты пропустишь, я буду чувствовать себя ужасно. И Бен тоже, уж я об этом позабочусь.

– Это намек на то, чтобы пригласить кого-нибудь еще, – сказала Кейт.

– Позови Сару! – ответила Лаура голосом человека, осененного неожиданным гениальным решением. – Она всегда готова повеселиться.

* * *

В среду утром Кейт проснулась, и в электронной почте ее ждало письмо от “Lightning Strikes” с просьбой, чтобы все участники свиданий были в следующий раз в рождественских джемперах и их можно было отличить от их «друзей» приглашенных на «Свидание с друзьями». Она отправила Саре сообщение с предложением стать ее «подругой», но ответа не получила. Вероятно, она была в школе; по единственной серой галочке в углу сообщения Кейт могла сделать вывод, что Сара его еще не читала.

Кого еще она могла попросить? Из лондонских друзей никого, слишком мало времени. Точно не Мэтт, это будет полный кошмар; он обязательно расскажет ее партнеру по свиданию, как в пять лет она при всех описалась. Странно ли брать папу на такое мероприятие? «Вероятно», – решила она. Но как это будет выглядеть, если она придет на свидание, так и не сумев привести с собой ни одного друга?

Но затем Кейт отложила эту проблему в сторону, сосредоточившись на более насущной: какой рождественский джемпер ей надеть?

В комоде под окном в спальне было выложено огромное количество рождественских джемперов, от веселых, с мигающими фонариками, стразами и блестками, до сложных с вышитыми заснеженными пейзажами и рождественскими сценами. Кейт рылась в ящиках с теплыми свитерами, пока не выбрала один, самый подходящий для свидания: бледно-зеленый с войлочными веточками темно-зеленого остролиста и рубиново-алыми ягодами – одно из традиционных произведений «Секси-кошечек». Яркая ягода рябины у нижнего края свитера была вышита в виде буквы «b» – отличительный знак Беллы. «Кошечки» любили оставлять скрытые подписи на своих произведениях.

Белла вместе с матерью Кейт развивала ее навыки в выпечке. Хотя мать Кейт трудно было назвать домохозяйкой, готовить она любила, и выходило у нее неплохо. Став взрослой, Кейт часто ссорилась с матерью. Но это не умаляло счастливых воспоминаний о том, как они вместе пекли пирожные и печенье в воскресенье после обеда. У Беллы, как и у ее мамы, были итальянские корни. Когда в их городке устраивался праздник или вечеринка, женщины, объединив усилия, готовили гигантские лазаньи (используя рагу, приготовленные по рецептам обеих итальянских бабушек, поскольку каждая утверждала, что именно ее рецепт аутентичен), а также наполняли гигантские салатницы панцанеллой и делали тирамису, настолько пропитанный эспрессо, что детям до десяти лет запрещалось его есть, а взрослым, которые планировали спать этой ночью, рекомендовалось употребить свою порцию до семи часов вечера.

Но именно выпечка больше всего захватила Кейт; в духовке происходила настоящая метаморфоза, когда сырое жидкое тесто поднималось, превращаясь в легкую воздушную губку, а куски теста для печенья раскатывались и формировались в широкие съедобные корзиночки. С тех пор, как Кейт научилась стоять на стуле без посторонней помощи, ей разрешали помогать Белле и маме с пирожными для вечеринок. А когда она подросла, то начала печь уже самостоятельно, часто экспериментируя и добиваясь порой выдающихся результатов. Кейт часто задавалась вопросом, могла ли ее мама стать одной из «Секси-кошечек». Но, разумеется, если бы она осталась тут, Кейт не пришлось бы возвращаться в Блексфорд, и ее собственная жизнь сложилась бы совсем по-другому.

Кейт провела день, работая над своей весенней коллекцией. Зимнее солнце проникало в комнату через окно, освещая кухонный стол и высушенные цветы, разложенные на нем, словно желая вдохновить Кейт на весенний настрой.