Текст книги "Безумные каникулы Фредди"

Глава 4

Я, наверное, должен объяснить связь между моим свидетельством о рождении и путешествием, в которое мы с Беном и Чарли вскоре отправились

Бабс и папа никогда не держали это в тайне. Я всегда знал, что папа – не мой биологический отец. Мой биологический отец бросил маму, когда она была беременна мной, и вскоре после этого она познакомилась с папой. Когда она умерла – сразу после того, как родила меня, – папа остался со мной, потому что, кроме меня и Бабс, у него никого не было. Я однажды случайно услышал у школьных ворот, как чей-то папа сказал, что это просто чудо, что мой папа остался. Не знаю насчет чуда. Думаю, дело просто в том, что он очень хороший человек.

Про своего настоящего отца я спрашивал, наверное, пару раз в жизни. И Бабс утверждала, что ей ничего о нем не известно, даже как зовут. Знай я, что она такая виртуозная врунья, поднажал бы. А у папы от этих вопросов делался такой несчастный вид, что я перестал спрашивать. Да и потом, не так уж сильно меня это интересовало. Если честно, я вспоминал о биологическом отце, только когда мы с папой ссорились или когда нам не хватало денег на что-то, чего мне хотелось. Тогда я думал: «А вдруг тот, другой, папа богатый?»

И тут как гром среди ясного неба свидетельство о рождении, а в нем – имя.

Алан Квакли.

Да, имя не самое крутое.

Но я решил не делать преждевременных выводов об Алане, пока не дочитаю письмо Бабс.

Дорогой Фред,

мой храбрый солдатик!

Если ты читаешь это письмо, значит, меня, по всей вероятности, уже нет в живых.

Я оставила тебе немножко денег на банковском счету – ты сможешь их получить, когда тебе исполнится восемнадцать. Следовало бы сказать: «потрать их на учебу в университете», но я скажу иначе: «потрать их на то, что сделает тебя счастливым». А счастливым тебя сделает хорошее образование, потому что именно оно даст тебе достойные средства к существованию. И не спорь со мной!

Ты, наверное, уже заглянул в свое свидетельство о рождении. Возможно, надо было отдать его тебе раньше, хотя я подумывала и о том, чтобы вообще его тебе не показывать. Но, в конце концов, ты имеешь полное право знать, кто твой биологический отец. Если пожелаешь с ним встретиться, сможешь составить о нем собственное мнение. Я не собираюсь настраивать тебя против этого ничтожества. Твой настоящий папа, Джо, – вот он хороший человек. Он мне как сын. Он был добр к моей Молли, когда этот гаденыш Алан ее бросил. Джо любит тебя, Фредди, всем сердцем и всей душой.

Не забывай зимой поддевать безрукавку. «Поп-Тартс» – негодный завтрак. Напоминай папе по средам выкатывать мусорные баки за ворота.

Я тебя люблю, Фредди. Всегда.

Не грусти очень сильно.

Целую,

Бабс.

Я грустил. Сильно.

Но пока я лежал и грустил, в голове у меня вертелось только одно имя.

Алан Квакли.

Алан.

Квакли.

Ал.

Квак.

Я попробовал произнести это имя вслух несколько раз, надеясь, что это поможет мне ощутить родство.

Алан Квакли. Алан Квакли. Алан Квакли.

Не помогало.

Алан Квакли не желал возникать в моем воображении. Я держал в руке свидетельство о рождении, смотрел на него и думал: «Кто же ты, Алан?»

А потом я увидел в графе «место рождения отца» – Сент-Дейвидс, Уэльс.

Уэльс? Это что же, я – отчасти валлиец? Но я совсем не умею петь, мне медведь на ухо наступил. А в регби я просто безнадежен.

Не помню, чтобы я принимал сознательное решение искать его в интернете, просто вдруг обнаружил, что вбиваю «Алан Квакли» в поисковую строку. Результатов оказалось немного, что неудивительно. История про Алана Квакли, которому во Вторую мировую отстрелили ухо. Явно не тот. Еще был Алан Квакли в Америке, у которого самые длинные большие пальцы ног во всем штате Техас. Я сбросил свои тапочки с Невероятным Хал-ком – просто проверить, – но мои большие пальцы меньше среднего размера, так что американского Квакли тоже можно было спокойно вычеркивать. Последний Алан Квакли был примерно подходящего возраста. На его рабочем сайте висела зернистая черно-белая фотография. Это был сайт компании «Кардифф Аналитикс», и Алан Квакли, как было указано, работал там аналитиком-исследователем. На тот момент я еще не знал, кто такой аналитик-исследователь, поэтому погуглил:

«Аналитик-исследователь – специалист, отвечающий за сбор, обработку и презентацию разнообразных массивов данных и источников информации».

По сути, это означало, что он работает с фактами! Я ощутил в животе ту странную колышущуюся пустоту, которая возникала всякий раз, когда Бабс за рулем слишком быстро съезжала с горки.

Я попытался высмотреть фамильное сходство, но на крошечном фото невозможно было ничего разглядеть. Краткая биография сообщала, что Алан Квакли работает в компании семь лет и руководит командой из двенадцати аналитиков. И что он любит пешую ходьбу. На этом месте я взволновался, потому что тоже отлично хожу пешком. И еще там говорилось, что он любит плавать. А у меня бронзовая медаль за умение держаться на воде, и я могу проплыть три четверти дорожки под водой (но только в водонепроницаемых очках). Это меня убедило окончательно. Факты, ходьба и плавание – таких совпадений не бывает. Я его разыскал. По крайней мере, онлайн.

Я и сейчас не знаю, откуда у меня возникла идея разыскать его в реале. То ли оттого, что впереди ждало скучное, тоскливое лето, то ли потому, что мне хотелось что-то делать, вместо того чтобы сидеть дома, ухаживать за папой и тосковать по Бабс. А может, я забеспокоился, что наша семья теперь состоит всего лишь из двух человек. И если папа продолжит и дальше при каждом удобном случае переезжать себя фургоном, то вскоре может получиться так, что наша семья будет состоять из одного меня, а такая перспектива меня не радовала. Так или иначе, идея возникла и крепко засела в голове, и я понял, что ее оттуда ничем не вышибить. Мне необходимо встретиться с моим биологическим отцом.

Я открыл групповой чат с Беном и Чарли. Понятно было, что без тщательно разработанной легенды для прикрытия мне далеко не продвинуться, и я рассчитывал на помощь друзей.

Ф.: Как дела?

Ч.: Просто мрак. Мама нашла мою заначку для голодательного лагеря.

Б.: У меня еще мрачнее. Диснейленд – мой личный персональный ад.

Бен прицепил семейное фото с персонажами «Красавицы и чудовища» с прошлой, пасхальной, поездки в Диснейленд. В центре кадра Бекки обеими руками обнимала Люмьера. В жизни не видел, чтобы у подсвечника была такая довольная физиономия. Бен с кислой миной торчал где-то сзади.

Нытье друзей меня разозлило: я-то знал, кому из нас хуже всего. Мне даже как бы захотелось, чтобы им стало не по себе. И я написал:

Ф.: У меня самый мрачный мрак. У меня умерла Бабс.

Я смотрел на экран телефона, пытаясь представить их ответы. Сперва никаких ответов не было. А потом:

Ч.: Фред выиграл.

Б.: Согласен. Первый приз уходит Фреду. Сочувствую, брат.

Ч.: Теперь мне совестно. Чувак, ты как там, держишься?

Меня тоже сразу стала грызть совесть из-за того, как я сообщил им эту новость.

Ф.: Да, все норм.

Снова пауза.

Б.: Но… я вам говорил, что Бекки купила нам всем одинаковые футболки с Микки-Маусом и сердечками? Это тоже мрак.

Ч.: А я говорил, что мне придется каждое утро пить веганское смузи из авокадо и каких-то сорняков?

Б.: Сорняков? Чувак, у тебя есть шанс обойти Фреда.

И тут я достал козырную карту:

Ф.: Народ, я еду в Уэльс искать моего биологического отца.

Я никогда не говорил им, что мой папа мне не биологический отец. Не то чтобы я это скрывал, просто тема никогда не всплывала.

Ч.: Твой биологический отец – валлиец?

Да-да, это все, что Чарли вынес из моих слов.

Ч.: Стоп! Биологического?!

Кажется, дошло.

Ф.: Он ушел еще до моего рождения. А теперь я его нашел.

Б.: Ты уверен? А что говорит твой настоящий папа? И как ты поедешь? Я думал, он сейчас не может водить машину.

Ф.: Папа не знает. Я поеду сам. В эти выходные. И вы должны меня прикрыть.

Чарли печатает ответ… Бен печатает ответ… – сообщил мне телефон.

Я затаил дыхание.

Потом перестал таить, потому что они как-то чересчур долго печатали.

Ф.: Эй, вы тут?

Они, похоже, сидели в отдельном чате. Совещались, что ответить.

«Сколько можно», – подумал я.

Ч.: Я еду с тобой. Хоть развлекусь, а то через две недели начнется веганский ад.

Б.: И я поеду. Бекки выносит мне мозг. Отдохну перед США.

Ф.: Вы уверены?

Втайне я надеялся, что они уверены.

Б.: Мы все равно летим только через 6 дней.

Ч.: Уверен.

Ф.: Придете ко мне завтра, обсудим план?

Ч.: Само собой. В 10 утра норм?

Ф.: Да.

Б.: Пока.

Глава 5

В которой мы с Беном и Чарли придумываем план, но, как выясняется впоследствии, кое-что недодумываем

Разбудил меня звук песни «Веселого Рождества». Папа когда-то купил музыкальный звонок, и он застрял на этой мелодии. А папа чинить его не стал – говорит, мы оглянуться не успеем, как настанет Рождество. Подозреваю, у взрослых время пролетает быстрее.

– Фред, открой, пожалуйста! – заорал снизу папа.

Я нашарил ногами тапочки и поскакал вниз. Папа вытянул шею, чтобы увидеть меня в дверном проеме гостиной.

– Эх, соня, я-то думал дать тебе поспать подольше. Спорим, ты не выспался.

Он протянул мне пакет шоколадных печенек, но я помотал головой – что сказала бы Бабс, если бы узнала, что я начал день со сладостей?

– Ты это видел? – Папа кивнул на телевизор. – Какой-то ловкач увел бесценные кольца прямо из-под носа у Фионы Брюс.

– У кого?

На экране я увидел женщину с очень белыми зубами и очень растерянным взглядом.

– Вот это – Фиона Брюс, ведущая «Антикваров на колесах». А вон у той старушки в шапке с помпончиком были очень ценные старинные кольца. «Антиквары» приехали на них взглянуть, а какой-то проходимец стибрил эти кольца буквально в прямом эфире и как в воздухе растаял.

Если честно, я слушал папу вполуха. Я не очень-то интересуюсь антиквариатом.

– Пойду открою дверь.

Бен и Чарли стояли на пороге, обняв друг друга за плечи и раскачиваясь.

– …и с Новым годом! – допели они и поклонились, а Бен снял бейсболку и подставил, будто прося денег.

Я слегка расчувствовался, когда их увидел. И чтобы не заплакать, спросил:

– Вы знали, что Джозеф Генри изобрел дверной звонок в 1831 году?

И слезы перестали щипать глаза.

Чарли, спасибо ему, впечатлился:

– Вау. Я не знал.

Бена, однако же, факт о дверном звонке не сбил с толку. Он сочувственно сдвинул брови:

– Ты в порядке, Фред?

– Как он может быть в порядке, если переживает личный кризис? – возмутился Чарли и протиснулся мимо меня в гостиную.

Папа все еще смотрел новости. Там во весь экран красовались два золотых кольца в форме лебедей, а под ними была надпись: «ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ». Папа приглушил звук.

– Доброе утро, мальчики.

Чарли прокашлялся.

– Мама велела, чтобы я выразил вам соболезнования, мистер Йейтс, по поводу вашей… – Он замялся. – Кем она вам приходилась, Бабс? Она же мама мамы Фредди, да? Значит, для вас она мама вашей мертвой подружки?

Папа уставился на Чарли и дважды моргнул. Потом перевел взгляд на меня. Я пожал плечами – что я мог сказать?

Чарли сделал вторую попытку:

– Мистер Йейтс, мне очень жаль, что мама вашей мертвой подружки теперь тоже мертвая. – Он глянул на шоколадное печенье, которое папа держал перед разинутым ртом. – Вы будете это есть?

Папа протянул ему печенье и сказал очень четко и медленно:

– Спасибо за твои искренние соболезнования, Чарли.

– На здоровье, мистер Йейтс.

– Как ваша нога, мистер Йейтс? – спросил Бен.

– Спасибо, получше. Но еще несколько недель прохожу в гипсе.

– Мама говорит, нужно быть необыкновенным человеком, чтобы переехать себя собственной машиной, – сказал Чарли и расплылся в широченной ухмылке.

Бен ткнул его под ребра.

– Что такое? – возмущенно уставился на него Чарли. – Это же комплимент!

Папа вздохнул.

– Как твоя мама, Бен? Уже пришла в себя после всего этого?

– Она в Испанию переехала. Захотела убраться как можно дальше от папы и Бекки. Она не понимает, почему папа разбогател, только когда она от него ушла. Думает, он нарочно это сделал, ей назло.

– Ясно. – Папа взъерошил себе волосы, и они встали дыбом, как у сумасшедшего профессора. – А что, можно кому-то назло выиграть пятьсот тысяч в мгновенную лотерею?

– Мама, кажется, считает, что можно.

– Ну, пошли ко мне! – Я хотел поскорее приступить к разработке плана, а не торчать полдня в гостиной, болтая с папой.

* * *

Чарли уселся в мое кресло на колесиках и забросил свои ножищи на кровать:

– Так что, у тебя теперь два папы?

– Угу. Мой нормальный папа и биологический, который в Уэльсе.

– А где вообще этот Уэльс? Это остров, что ли, из тех, что между нами и Францией?

Миссис Уокер права: Чарли надо внимательнее слушать на уроках.

– Да нет же, чучело! Уэльс – это та штуковина, что прилеплена прямо к нам и похожа на кабанью башку, – разъяснил Бен.

– Вот это? И как мы туда попадем?

– На поезде. – Я открыл на компьютере сайт национальных железных дорог Великобритании. – Только это недешево. Сколько у вас денег, народ?

Чарли вывернул карманы своих штанов-карго:

– У меня четыре фунта четыре пенса.

– Не хватит.

Мои сбережения хранились в копилке – она у меня в форме лягушонка Кермита. Я вытащил затычку, и на ковер пролился дождь из серебряных и медных монет. На вид их было очень, очень много. Я вдруг заметил, что Бен ухмыляется.

– Что такое? – спросил я сердито.

– Чувак, у тебя копилка в виде Кермита.

– Ну и?

– Вот гляди. Кермит. Лягушонок. И вдруг выясняется, что фамилия твоего биопапы – Квакли. Тебе не кажется, что это забавно?

Нет, мне не казалось, что это забавно. Мне казалось, что это знак, хотя в то время я в них и не верил. Обратите внимание: знак, не чудо.

Однако когда я пересчитал монеты и в сумме они составили восемь фунтов пятьдесят три пенса, это перестало тянуть на знак.

– Всего двенадцать фунтов. До Уэльса не доехать.

Мне не хотелось казаться наглым, но при этих словах я посмотрел прямо на Бена. Возможно, я с самого начала рассчитывал на его денежный вклад, однако старался проявить деликатность. Я надеялся тонко подвести его к той точке, в которой он сам предложит финансовую помощь.

Зато Чарли проявлять деликатность не собирался. Он легонько пнул Бена и сказал:

– Ну давай, раскошеливайся.

Бену явно было не по себе. Ему постоянно кажется, что все тянут из него деньги – с тех пор как его папа внезапно разбогател. Но Бен и правда получает на карманные расходы больше, чем мы с Чарли вместе взятые.

– Он не обязан, если не хочет, – сказал я неискренне.

С моей стороны это был, как говорится, двойной блеф. Или одинарный, не помню точно.

– Давай, давай, Бен, не жадничай. У него Бабс умерла. А я вообще всегда хотел побывать в Уэльсе.

– Да ты две минуты назад не знал, где этот Уэльс находится!

Повисла неловкая пауза, и я уж было подумал, что Бен денег не даст, но тут он сказал:

– Ладно уж. То есть, извини, я в смысле – да, конечно. Я добавлю.

– Я тебе верну, обещаю, – сказал я.

Обратите внимание, срок возврата я не обозначил. Решил не сковывать себя временны́ми рамками.

Разобравшись с денежным вопросом, мы стали обдумывать легенду для прикрытия. Я предложил сказать, что нас наградили поездкой за хорошую учебу, но это было слишком сложно. У Чарли возникла мысль притвориться, будто нас похитили, и оставить записку с требованием выкупа, но мы сообразили, что родители, пожалуй, могут не в меру всполошиться. В итоге победила идея Бена: я говорю, что остаюсь с ночевкой у Бена, Бен – что остается у Чарли, а Чарли – что у меня. Как выразился Бен, этот план был гениален в своей простоте.

* * *

Как оказалось, родители восприняли известие совершенно спокойно. Я-то думал, папа сразу меня раскусит, потому что я сделал очень уж честное лицо. Но когда я произнес: «Пап, я к Бену с ночевкой. Вернусь в воскресенье», он только и спросил:

– А где пульт от телика?

Теперь-то, после всего, что случилось, он заставляет меня перед выходом из дома во всех подробностях расписывать маршрут. Он даже подумывал вживить в меня электронный чип, как в Леди Гагу (в собаку, не певицу; хотя, может, у певицы тоже есть чип, не знаю).

Мы с Беном и Чарли договорились встретиться в восемь утра на автобусной остановке. Вещей решили взять по минимуму: запасные трусы и легкий перекус. Наверное, в тот момент я рассчитывал, что мой новый папа, Алан, приютит нас на ночь, а на следующий день мы уже будем дома. Когда меня спрашивают, сделал ли бы я что-нибудь иначе, если бы планировал поездку сейчас, я отвечаю: взял бы побольше трусов. Вообще побольше одежды.

Глава 6

Кажется, это уже начало нашего путешествия

Из-за волнения, которое шипело и бурлило в животе, я проснулся в несусветную рань. Попытался уснуть обратно, но куда там. Поэтому я встал и положил в рюкзак свои самые лучшие трусы-«боксеры». Помню, еще подумал, что к моменту, когда я их надену, я буду уже знако́м с Аланом Квакли. Любопытно, что первые мужские трусы появились семь тысяч лет назад (!) и имели форму кожаной набедренной повязки. Теперь кожаного белья никто не носит, потому что обильное потоотделение чрезвычайно неприятно для нижней половины туловища.

Я на цыпочках прокрался через гостиную, которая после «незадачи» превратилась в папину спальню. Папа лежал на диване, лицо его было озарено голубым светом с телеэкрана. Я знал, что надо позавтракать, хоть меня тошнило от волнения, и уже потянулся за шоколадным печеньем «Поп-Тартс», но, вспомнив письмо Бабс, сделал выбор в пользу цельнозерновых хлопьев «Уитабикс».

В семь с минутами я решил, что уже вполне можно отправляться на автобусную остановку возле дома Бена. Я не знал, стоит ли будить папу. Стоял над ним и смотрел, как поднимается и опадает его грудь. Он выглядел так мирно, так безмятежно, что мне захотелось обхватить его руками, как раньше, когда я был маленький…

Это был очень милый и трогательный момент – до тех пор, пока папа вдруг не подскочил и не замахнулся на меня костылем. От неожиданности я чуточку намочил свои «боксеры».

Я заорал. И он заорал. Мы оба заорали.

– Фред! Какого черта?! Я думал, к нам забрался вор!

– Я смотрел, как ты спишь!

– Матерь Божья, с какой стати ты это делал, сын? У меня чуть инфаркт не случился!

– Но это же ты размахался костылем!

– Фред, смотреть на спящего – это что-то из фильмов ужасов. Никогда больше так не делай.

Это прозвучало убедительно.

– Хотел попрощаться. Я иду к Бену.

Папа поскреб свою щетину. Он с каждым днем зарастал все сильнее.

– А который час?

– Начало восьмого.

– Ради блага всех живых существ, Фред, зачем ты вскочил в такую рань?

– Не такая уж и рань.

– Для меня – рань.

Тут он был прав. С тех пор как папа перестал ездить на работу, он редко вставал раньше одиннадцати.

– Когда вернешься? – спросил он.

– Завтра вечером.

Он потянулся, раскинув руки, и издал зевок, похожий на рев разъяренного динозавра. Папа всегда очень шумно зевает.

– Будь хорошим мальчиком, сделай мне перед уходом чашечку чаю.

Я принес ему чай, и он сказал, что мама мною гордилась бы. Я бы записал это в блокнот, но такая запись там уже была. Папа пьет много чая. Честно говоря, он пьет только два напитка – чай и пиво.

– До свиданья, пап.

– Развлекайся на здоровье. Веди себя хорошо.

Я замешкался у двери. Момент получался не такой торжественный, как я представлял.

– Я люблю тебя, пап. И я скоро вернусь, обещаю. Не волнуйся, ладно?

Папа наморщил лоб:

– Фред, с тобой все в порядке?

Наверное, я сказал слишком много. Он-то считал, что я всего-навсего иду к Бену. Я уж подумал, что выдал себя, но тут он продолжил:

– Прости. Конечно, с тобой не все в порядке. Я знаю, как тебе плохо без Бабс. И какое унылое лето тебе предстоит, раз я тут у тебя прикован к дивану…

Мне пришлось плотно сжать губы, чтобы не выложить, что вообще-то я намылился тайком съездить в Уэльс и разыскать Алана Квакли. Я привык рассказывать папе обо всем – но не мог же я рассказать ему, что намерен подстраховаться и обеспечить себе запасного папу. Вдруг бы он меня не отпустил?

А, ну и, конечно же, я не решался причинить ему такую боль.

* * *

Я с удивлением обнаружил, что Бен уже на остановке, хотя до прихода автобуса было еще целых полчаса.

– Бекки хотела, чтоб я с ними занимался какой-то там глубинной медитацией напополам с йогой. Пришлось делать ноги, – объяснил он. – Она заставила папу натянуть такую штуковину из лайкры.

Я скорчил рожу. Поверьте, папа Бена в чем-либо в обтяжку – то еще зрелище.

– Спасибо, я в курсе! Это был практически купальник. Как только он в этом купальнике сел на корточки, я и свалил.

Со стороны Бена это было разумным шагом. Человек не обязан смотреть на такое. Это не для слабонервных.

– Так что, они поверили, что ты остаешься с ночевкой у Чарли?

– Легко. Хотя, по-моему, папа вообще не услышал. – Бен смотрел куда-то мне за плечо. – Кстати, о Чарли…

Да, к нам подгребал Чарли: в каждой руке – по батончику «Марс», под мышкой – гипоаллергенная подушка.

– Ты что, не наелся? – спросил Бен.

– Это подготовка. Наедаюсь впрок к отъезду клана Андерсонов в «Голодный экстаз».

К приходу автобуса Чарли расправился с обоими батончиками, а на остановку заявилась стайка бабулек из книжного клуба, который посещала Бабс. Я испугался, что они что-то заподозрят и начнут выспрашивать, куда это мы собрались, – но они нас даже не заметили, поскольку оживленно обсуждали утренние занятия зумбой. Но потом одна старушка по имени Дорин все-таки меня узнала. После этого всю дорогу в автобусе бабули вздыхали, и смотрели на меня грустными глазами в морщинках и говорили, что Бабс была чудесным человеком. Особенно расхваливала ее Дорин, а потом дала нам по двадцать пенсов и велела не тратить все сразу. Мне вспомнилось, что Бабс отзывалась о Дорин вовсе не так хвалебно. Однажды, когда они поссорились в «Маркс энд Спенсер» из-за скидочной ветчины, Бабс сказала что-то вроде: «Она бы и у черта из пасти последний кусок вырвала, эта Дорин».

Когда мы добрались до железнодорожной станции, меня вдруг начало трясти. Папа лежит дома, практически одноногий, и некому подать ему чашку чаю, а я веду себя не как хороший, заботливый сын. Как предатель – вот как я себя веду.

Но когда я об этом заикнулся, Бен снисходительно бросил:

– Как-нибудь переживет твой папа одну ночь без своей чашечки чаю.

Потом он велел нам ждать у мусорных баков и не отходить от них ни на шаг, пока он покупает билеты. Бен говорил командирским голосом, словно отдавая приказ. Думаю, ему приятно было в кои-то веки покомандовать. Я чуть было не высказал вслух, что об этом думаю, но вовремя сообразил, что источник средств лучше не злить.

На нужный поезд сели без приключений – не считая того, что Чарли застрял в воротцах турникета. Он опустил свой билетик, но протиснуться не сумел. Охранник сказал:

– Тринадцать лет тут работаю и никогда еще такого не видел.

Чарли горделиво приосанился.

Когда двери поезда закрылись и вокзал стал удаляться, меня затрясло уже по полной программе.

– Может, выскочим на следующей и вернемся?

Бену эта идея не понравилась. Он сказал очень строго:

– Мы едем в Кардифф, Фредди. И не думай, что это только ради тебя.

Я даже растерялся немного. Я-то как раз думал, что ради меня. Но оказалось, что Бен так же сильно стремился сбежать от своей семьи, как я – найти свою.