Текст книги "Из крови и пепла"

У Тони был такой вид, словно она вот-вот захлопает в ладоши.

– Знаешь, что я думаю?

– Боюсь услышать.

Ее карие глаза заблестели.

– Дела принимают очень интересный оборот!

Глава 12

На следующее утро я сидела в просторном, залитом солнцем атриуме с Тони и не с одной, а даже с двумя леди-в-ожидании, удивляясь тому, как меня угораздило попасть в такую ситуацию.

Мои прогулки всегда хорошо планировались по времени, чтобы кроме меня в помещении никого не было, особенно если я ходила в атриум. Когда я полчаса назад пришла сюда, тут, как всегда, было абсолютно пусто.

Но через несколько минут все изменилось. Мы сидели с Тони и ели крохотные сандвичи, которые она прихватила в другой комнате, но тут явились Лорен и Дафина. И хотя я сидела очень пристойно – руки сложены на коленях, лодыжки скрещены, а ступни спрятаны под подолом платья цвета слоновой кости, – мне не следовало здесь находиться.

Не следовало здесь сидеть, поскольку леди-в-ожидании расположились за тем же столом, что и я с Тони. Ситуацию легко можно истолковать таким образом, будто я общаюсь с ними, а это строжайше запрещено жрецами. По их словам, общение – слишком большая вольность.

Хотя я не общалась. Наверное, я представляла собой картину благовоспитанности и безмятежности. Или меня можно было принять за статую Девы в вуали. Внешне я казалась спокойной, но внутри представляла собой измученный комок нервов. Отчасти это из-за недосыпа прошлой ночью – ну, если честно, несколько ночей. А отчасти потому, что мне непременно поставят в вину присутствие Дафины и Лорен. Я даже не знала, можно ли мне находиться в атриуме. Раньше этот вопрос не поднимался и со мной никто на эту тему не говорил. Тем не менее в мои прошлые визиты в атриум там никого не было, разве что проходил случайный слуга или гвардеец. Однако леди-в-ожидании были не единственными причинами моего неуемного беспокойства.

Изначальная причина стояла наискосок от моего места, держа руку на рукояти меча и бдительно следя янтарными глазами.

Хоук.

Так странно поднимать голову и видеть его там. И не только потому, что обычно за нашими с Тони поздними завтраками в атриуме наблюдал Рилан. С Хоуком все было совершенно иначе. Рилан обычно небрежно стоял у самого входа и пялился в сад или болтал с каким-нибудь околачивающимся поблизости королевским гвардейцем. Хоук вел себя иначе. Он нашел место, откуда открывался обзор на весь ярко освещенный атриум и сад снаружи.

К счастью, из этих окон не видно роз.

К несчастью, я часто ловила себя на том, что смотрю на фонтан с Девой в вуали.

Всего за один день фонтан превратился в болезненное свидетельство того, насколько небрежным стал Рилан с точки зрения обеспечения безопасности. Конечно, раньше на меня никто не покушался, вот он и расслабился. Мне было неприятно это признавать – как будто я его предаю. Но не только замена Рилана делала этот поздний завтрак столь отличным от прежних.

Еще одним отличием было появление двух леди-в-ожидании. Полагаю, это вообще их первое посещение атриума со времени прибытия в замок Тирман.

Дафина, вторая дочь богатого торговца, обмахивалась шелковым лиловым веером с таким остервенением, словно старалась убить какое-то видимое только ей насекомое. Хотя в окна лились лучи предполуденного солнца, в атриуме было прохладно, и я сомневалась, что Дафине стало жарко от огуречных сандвичей и чая.

Лорен, вторая дочь успешного финансиста, прекратила нашивать крохотные стразы на маску для предстоящего Ритуала и полностью сосредоточилась на темноволосом королевском гвардейце, ловя каждое его движение. Уверена, она теперь знает, сколько вдохов в минуту делает Хоук.

В глубине души я знала, почему не ушла из атриума, как следовало сделать и как ожидала от меня Тони. Я поняла, почему рискую нарушить запреты ради того, чтобы просто сидеть и думать о своем.

Меня увлекли ужимки этих двух леди-в-ожидании.

Лорен уже сделала несколько попыток привлечь внимание Хоука. Притворившись, что увлечена птичкой с синими крыльями, прыгающей по веткам ближайшего к окну дерева, она уронила мешочек со стразами, и Хоук галантно помог их собрать. Затем Дафина притворилась, что по какой-то непонятной причине падает в обморок. Каким-то образом вырез ее голубого платья соскользнул так низко, что мне стало интересно, как ей удалось не выпасть из него.

Я бы не смогла потерять платье, даже если бы оно горело.

У моего были струящиеся рукава, крохотные бусинки и лиф почти до самой шеи. Ткань такая тонкая и изящная, что не скрыла бы набедренные ножны с кинжалом. Я верну их на место, как только смогу переодеться во что-то другое.

Как джентльмен, Хоук проводил Дафину до ее кресла и принес ей стакан мятной воды. Чтобы не отставать, Лорен испытала приступ внезапной и необъяснимой головной боли, который быстро прошел, как только Хоук одарил ее улыбкой, отчего на его правой щеке появилась ямочка.

Не было у них ни головной боли, ни обморока. Я из любопытства отпустила чутье и не ощутила ни от одной из леди-в-ожидании ни боли, ни страдания, кроме легкой печали. Возможно, печаль вызвала смерть Малессы, хотя о ней никто не говорил.

– Знаете, что я слышала? – Дафина захлопнула веер и прикусила нижнюю губу, глядя на Хоука. – Кое-кто… – она понизила голос и растягивала слова, – стал часто посещать один из этих… – Она бросила на меня взгляд. – Один из этих притонов в городе.

– Притонов? – переспросила Тони, перестав делать вид, что двух леди здесь нет.

Я не могла ее винить. Она дружила с этими леди-в-ожидании, и хотя те прекрасно знали, что им нельзя со мной сидеть, Тони, похоже, так же развлекалась их уловками, как и я.

Дафина бросила на нее многозначительный взгляд.

– Ты знаешь, что это, – там мужчины и женщины играют в карты и другие игры.

Тони вскинула брови.

– Ты говоришь о «Красной жемчужине»?

– Старалась сказать это уклончиво. – Дафина со вздохом метнула многозначительный взгляд в мою сторону. – Но да.

Я чуть не рассмеялась над попыткой Дафины уберечь меня от знаний о таком месте. Интересно, как бы она отреагировала, если бы узнала, что я там побывала?

– И что ты слышала о том, что этот человек делает в таком заведении? – Тони толкнула меня ногой под столом. – Наверное, играет в карты? Или ты…

Прижав руку к груди, она со вздохом обмякла на стуле. Из замысловатого узла, в котором она безуспешно пыталась удержать свои волосы, выбился локон.

– Или ты думаешь, что он там играет в другие, более запретные… игры?

Уж Тони точно знала, что Хоук делал в «Красной жемчужине».

Я хотела пнуть ее… конечно, как Дева.

– Уверена, он играет в карты, только и всего. – Лорен выгнула бровь и прижала желто-красный веер к своему темно-синему платью. Контраст между веером и платьем был… ужасным, но вместе с тем интересным.

Я перевела взгляд на ее маску. На ткань уже были нашиты стразы всех цветов. Уверена, когда она закончит, маска будет выглядеть так, словно на лицо Лорен стошнило радугу.

– Если это все, чем он там занимается, то это было бы… разочаровывающе, – добавила она.

– Думаю, когда он туда приходит, то занимается тем же, чем и все, – сказала Тони шутливым тоном. – Находит кого-нибудь, чтобы… провести свободное время.

Она бросила на меня озорной взгляд.

Надо будет заменить сахар, с которым Тони любит пить кофе, крупной солью.

Она знает, что я не присоединюсь к беседе. Я не могу. Мне нельзя разговаривать с леди, и я по-прежнему не могу говорить с Хоуком или в его присутствии. Когда вчера вечером он спросил, не желаю ли я куда-нибудь пойти после ужина, я отрицательно покачала головой, и больше он со мной тоже не говорил.

Как и раньше, я не знаю, испытала ли я облегчение или разочарование.

– Нельзя говорить о таком в этой компании, – предостерегла Дафина.

Тони поперхнулась чаем, и я закатила глаза под вуалью.

– Полагаю, если бы мисс Уилла жила в наше время, она завлекла бы его в свои сети, – сказала Лорен, и я заинтересовалась. Неужели она говорит об Уилле Колинс? – И написала бы о нем в своем дневнике.

О да, она бы написала.

Мисс Уилла Колинс жила в Масадонии лет двести назад. Похоже, она вела очень… бурную любовную жизнь. Мисс Колинс подробно и откровенно описывала свои скандальные любовные связи в дневнике, который попал в Библиотеку как своего рода историческая хроника. Я сделала мысленную заметку попросить Тони принести мне этот дневник.

– Я слышала, она писала только о самых умелых… партнерах, – прошептала Дафина, хихикнув. – Если кто-то попадал на эти страницы, можно было не сомневаться, что это означает.

Я знала, что это означает.

Благодаря ему.

Я перевела взгляд на Хоука. Черные штаны и туника облегали его тело как вторая кожа, и я не могла винить Дафину и Лорен в том, что они чуть не каждую минуту смотрели в его сторону. Он был высок, с развитой мускулатурой, а меч в ножнах на поясе и еще один на боку говорили о том, что он готов не только помогать упавшим в обморок леди. К его униформе добавилась белая накидка королевского гвардейца.

Его присутствие наполняло воздух неизъяснимым напряжением, словно комната была наэлектризована. Это ощущали все находящиеся рядом с ним.

Я скользнула взглядом по его груди. А когда вспомнила, насколько она тверда на ощупь, даже без брони, мои щеки вспыхнули. В груди поселилось знакомое ощущение, отчего шелк платья показался шершавым на коже, внезапно ставшей чувствительной и горячей.

Может, какой-нибудь дурацкий веер был бы не лишним.

Я подавила стон, желая дать самой себе пощечину. Но поскольку делать этого было нельзя, я просто отхлебнула чай, стараясь смягчить непонятную сухость в горле, и опять сосредоточилась на Дафине с Лорен. Они болтали о Ритуале, и их возбужденные голоса сливались в гул. До праздника осталась всего неделя, он состоится в ночь полнолуния перед осенним равноденствием.

Их воодушевление оказалось заразным. Это будет первый Ритуал, на котором я буду присутствовать. В маске и не в белом. Большинство и не поймут, что я Дева. Ну, два гвардейца, которые наверняка будут со мной все время, наверное, выдадут меня тем, кто обратит внимание. Тем не менее, пока мой взгляд медленно перемещался обратно к Хоуку, во мне клубилось предвкушение, смешанное с неуверенностью.

В животе что-то перевернулось.

Увидев меня в маске, поймет ли он, что это я была тогда с ним в комнате? Будет ли это вообще иметь значение? Разве к Ритуалу он не поймет, что там была я? Если уже не понял.

Хоук стоял, расправив плечи, и не отводил взгляда от нашей маленькой компании. Он словно притягивал солнечный свет, который как любовница ласкал его скулы и лоб. Его профиль был безупречен, точеные линии подбородка – как у статуй, украшающих сад и фойе замка.

– Вы же понимаете, это должно означать, что он где-то рядом, – говорила Лорен. – Принц Кастил.

Я резко повернулась к ней. Не знаю, о чем она говорила и как их беседа свернула на эту тему, но мне не верилось, что она произнесла это имя вслух. Я приоткрыла губы. Кроме Последователей никто не осмеливался называть его настоящее имя, и я сомневалась, что кто-то из них вообще произнесет его в замке. Называть его принцем – это измена. Он – Темный.

Дафина нахмурилась.

– Из-за… – Она глянула на меня. – Из-за нападения?

Только тогда я поняла, что они, должно быть, говорили о попытке моего похищения, пока я…

Пока я занималась тем же, чем и они до этого, – пялилась на Хоука и думала о нем.

– Кроме того… – Лорен начала пришивать к маске кроваво-красный страз. – Я сегодня утром подслушала Бритту.

– Горничную? – фыркнула Дафина.

– Да, горничную. – Темноволосая леди-в-ожидании вздернула подбородок. – Они всё знают.

Дафина рассмеялась.

– Так уж и всё?

Лорен кивнула и понизила голос.

– В их присутствии говорят о чем угодно, даже о личном и интимном. Как будто слуги – всего лишь призраки. Нет ничего такого, чего бы они не услышали.

Лорен права. Я сама наблюдала такое с герцогиней и герцогом.

– И что сказала Бритта? – Тони поставила чашку на стол.

Темные глаза Лорен метнулись на меня, а потом опять на Тони.

– Она сказала, что принца Кастила видели в Триречье. Что это он устроил пожар, унесший жизнь герцога Эвертона.

– Как можно такое утверждать? – возмутилась Тони. – Никто когда-либо видевший Темного не расскажет, как он выглядит, и не проживет достаточно долго, чтобы оставить его описание.

– Ничего об этом не знаю, – ответила Дафина. – Я слышала от Рамси, что он лысый, с заостренными ушами и бледный, как… ну, вы понимаете.

Я подавила желание хмыкнуть. Атлантианцы внешне ничем от нас не отличаются.

– Рамси? Один из мажордомов его милости? – Тони выгнула бровь. – Смею спросить, как можно кому-то верить в этом вопросе?

– Бритта уверяет, те немногие, кто видел принца Кастила, говорят, что он настоящий красавец, – добавила Лорен.

– В самом деле? – задумчиво произнесла Дафина.

Лорен кивнула, пришивая страз к маске.

– Она сказала, что благодаря внешности он и попал во дворец Золотого Полумесяца. – Она понизила голос. – Герцогиня Эвертон завязала с ним плотские отношения, не зная, кто он. Вот так он получил возможность свободно разгуливать по дворцу.

– О, Бритта много чего болтает.

– Почти все, что она говорит, оказывается правдой. – Лорен пожала плечами, прилаживая изумрудно-зеленый страз рядом с красным. – Так что она может быть права и в отношении принца Кастила.

– Тебе правда не следует произносить это имя, – посоветовала Тони. – Если тебя услышат, то отошлют в храмы быстрее, чем ты успеешь сказать: «Ой, я не подумала!»

Лорен беззаботно рассмеялась.

– Я не волнуюсь. Я не настолько глупа, чтобы говорить такое там, где меня могут подслушать, и сомневаюсь, что кто-нибудь из присутствующих разболтает.

Она бросила на меня взгляд, короткий, но понимающий. Она знала, что я ничего не скажу, ведь тогда мне придется объяснять, почему я вообще ввязалась в беседу.

Чего я, строго говоря, не делала.

Я просто сидела.

– А что… что, если он и правда здесь? – Лорен слегка вздрогнула. – Что, если он сейчас в городе? Что, если он получил доступ в замок Тирман? – Ее глаза вспыхнули. – Свел с кем-нибудь дружбу, например с бедняжкой Малессой.

– Похоже, тебя такая вероятность нисколько не беспокоит. – Тони взяла чашку. – Откровенно говоря, ты этому даже радуешься.

– Радуюсь? Нет. Заинтригована? Возможно. – Она со вздохом опустила маску на колени. – Иногда тут смертельно скучно.

Ее заявление меня так потрясло, что я забыла, кто я и где я. Я разве что додумалась понизить голос, когда произнесла:

– То есть старый добрый мятеж может оживить обстановку? Тебя развлекут мертвые мужчины, женщины и дети?

На лицах Лорен и Дафины отразилось немалое удивление. Наверное, они вообще впервые услышали, как я говорю.

Лорен сглотнула.

– Наверное, я… я оговорилась, Дева. Прошу меня извинить.

Я промолчала.

– Пожалуйста, не обращайте внимания на Лорен, – умоляла Дафина. – Она порой говорит не подумав, и она ничего такого не имела в виду.

Лорен выразительно закивала, но я не сомневалась, что она имела в виду именно то, что сказала. Мятеж внес бы оживление в монотонность ее будней, и она не подумала о жизнях, на которые он повлияет и которые заберет. Ее это просто не заботило.

Затем это случилось опять, безо всякого предупреждения. Дар вырвался сам по себе. Прежде чем я поняла, что происходит, между мной и Лорен протянулась невидимая нить. Через эту связь на меня хлынул поток ощущений: смесь чего-то, напомнившего свежий воздух в жаркий день, и чего-то едкого, как горькая дыня. Я сосредоточилась на ощущениях, а сердце гулко билось о ребра. Они походили на… радостное волнение и страх. Лорен смотрела на меня так, словно хотела еще что-то добавить.

Но я не могла поймать эти ощущения от Лорен. Это не имело никакого смысла. Должно быть, они исходили от меня и каким-то образом повлияли на мой дар.

Дафина схватила ее под руку.

– Идем, у нас дела.

Лишенная выбора, Лорен вскочила с места и быстро вышла вместе с Дафиной, что-то шептавшей ей на ухо.

– Кажется, ты их напугала, – сказала Тони.

Подняв чашку дрожащей рукой, я быстро отпила сладкого чаю с лимоном. Я понятия не имела, что сейчас произошло.

– Поппи. – Тони коснулась моей руки. – Ты в порядке?

Я кивнула, осторожно поставив чашку.

– Да, просто…

Как это объяснить? Тони не знает о даре, но даже если бы знала, я не уверена, что смогла бы облечь свои ощущения в слова. И вообще не уверена, что в самом деле что-то произошло.

Оглядев Тони, я отпустила чутье. Как и от Лорен и Дафины, я ощутила легкое сожаление. Никакой глубокой боли и ничего необычного.

Мое сердце стало биться медленнее, а тело расслабилось. Я откинулась на спинку стула, гадая, не повел ли мой дар себя так странно просто из-за стресса.

Тони уставилась на меня с беспокойством.

– Я в порядке, – проговорила я по-прежнему негромко. – Просто не могу поверить в то, что ляпнула Лорен.

– Я тоже, но ее всегда… забавляли самые мрачные вещи. Как и сказала Дафина, она ничего такого не имела в виду.

Я кивнула, думая о том, что абсолютно неважно, имела ли она такое в виду или нет. Отпила еще глоток чаю, с облегчением заметив, что рука больше не дрожит. Чувствуя себя заметно лучше, я приписала странности стрессу и недосыпу. Мысли вернулись к Темному. Он вполне мог стоять за нападением и охотиться на меня, но это еще не означает, что он в городе. Тем не менее, если он здесь…

Стоило подумать о дворце Золотого Полумесяца, как меня охватывало беспокойство. Нет ничего невозможного в том, чтобы подобное случилось здесь, особенно если учесть, что какой-то атлантианец или Последователь уже проник на территорию замка.

– Что ты собираешься делать? – прошептала Тони.

– С Темным, который, вероятно, находится в городе? – озадаченно уточнила я.

– Что? Нет. – Она стиснула мое предплечье. – С ним.

Я глянула на Хоука.

– С ним?

– Да. С ним. – Она со вздохом отпустила мою руку. – Если только нет еще одного парня, с которым ты целовалась в маске.

– Ага. Таких много. Целая толпа, – сухо ответила я, и Тони закатила глаза. – Мне нечего с этим делать.

– Ты хотя бы говорила с ним? – Тони постучала себя по подбородку, глядя на Хоука.

– Нет.

Она склонила набок голову.

– Ты понимаешь, что когда-нибудь тебе придется при нем заговорить?

– Я сейчас говорю, – заметила я, хотя и знала, что она вовсе не это имеет в виду.

Тони прищурилась.

– Ты шепчешь, Поппи. Я и то тебя с трудом слышу.

– Ты прекрасно меня слышишь.

У нее был такой вид, словно она хочет опять пнуть меня под столом.

– Удивляюсь, почему ты еще не объяснилась с ним. Я понимаю весь риск, но я бы на твоем месте выяснила бы, узнал ли он меня. А если узнал, то почему ничего не сказал?

– Не то чтобы я не хочу знать. Но…

Я глянула на Хоука и замерла, когда его взгляд встретился с моим. Он смотрел прямо на меня, и хотя я знала, что он не может видеть мои глаза, казалось, что он их видит. Он не мог слышать нас с Тони оттуда, где стоял, и при том, как тихо я говорила, но его пристальный взгляд пронзал так, словно он мог видеть не только меня, но и сквозь меня.

Я попыталась отогнать это ощущение, но чем дольше он удерживал мой взгляд, тем сильнее оно становилось. Должно быть, это из-за цвета его глаз. Такой странный, сияющий золотом оттенок. Глядя в эти глаза, можно много чего представить.

Он разорвал зрительный контакт и стал смотреть на вход. Мое дыхание сделалось прерывистым, сердце колотилось так, будто я пробежала по всему Валу.

– Это было… впечатляюще, – пробормотала Тони.

Я заморгала, тряся головой, и повернулась к ней.

– Что?

– То. – Она подняла брови. – Вы с Хоуком пялились друг на друга. И нет, я не могла видеть твоих глаз, но знала, что вы старались испепелить друг друга.

Я ощутила, как к щекам прилил жар.

– Он просто делает свою работу, а я… просто забыла, что хотела сказать.

Тони опять вскинула бровь.

– И это всё?

– Конечно. – Я разгладила платье на коленях.

– Таким образом, он просто убеждался в том, что ты жива и…

– Дышит? – предположил Хоук, напугав нас обеих.

Он стоял всего в шаге от нас, подкравшись с незаметностью тренированного гвардейца и бесшумностью привидения.

– Поскольку я отвечаю за ее жизнь, то в первую очередь должен убедиться, что она дышит.

У меня застыли плечи. Как много он подслушал?

Тони безуспешно попыталась прикрыть смешок салфеткой.

– Рада это слышать.

– Если нет, то это будет означать, что я пренебрегаю своими обязанностями.

– Ах да, твои обязанности. – Она опустила салфетку. – Ты был очень занят, не щадя жизни и здоровья, защищал Поппи между поисками рассыпанных стразов.

– Не забывай, что еще я помогал ослабевшим леди-в-ожидании добраться до ближайшего кресла, пока они не упали в обморок.

В его странных, завораживающих глазах блестело озорство, и я… я была ошеломлена им, как и поведением обеих леди-в-ожидании раньше. Это был тот Хоук, которого я встретила в «Красной жемчужине». За поддразниванием и личным обаянием скрывался целый колодец боли.

– У меня много талантов, – добавил он.

– Не сомневаюсь, – ответила Тони с усмешкой, пока я боролась с побуждением выпустить чутье.

Он перевел взгляд на нее, и на его правой щеке появилась ямочка.

– Твоя вера в мои умения согревает мне сердце. – Он посмотрел на меня. – Поппи?

Я захлопнула рот и округлила глаза под вуалью.

Тони вздохнула.

– Это ее прозвище. Ее так называют только друзья. И брат.

– А, который живет в столице? – уточнил Хоук, по-прежнему глядя на меня.

Я кивнула.

– Поппи, – повторил он. Мое имя прозвучало так, словно было завернуто в шоколад и перекатывалось у него на языке. – Мне нравится.

Я улыбнулась. Улыбка вышла такой же натянутой, как и внезапное напряжение внизу живота.

– Хоук, над нами нависла угроза рассыпать стразы или тебе что-нибудь нужно? – поинтересовалась Тони.

– Мне много чего нужно, – ответил он, опять переводя взгляд на меня. Тони подалась вперед, словно ей не терпелось услышать, что именно ему нужно. – Но обсудим это позже. Пенеллаф, тебя зовет герцог. Я сейчас же провожу тебя к нему.

Тони вдруг застыла как статуя, я даже не была уверена, что она дышит. У меня внутри похолодело. Герцог так быстро зовет меня после вчерашнего? Я знала, что не для пустой болтовни. Неужели лорд Мэзин исполнил свои угрозы и нажаловался герцогу? Или это из-за того, как я, сняв вуаль, смотрела на герцога и улыбалась? Или он выяснил, что я ударила кинжалом человека, который пытался меня похитить? Многие только приветствовали бы то, что я помешала похищению, но герцога Тирмана заинтересовало бы лишь то, что я ношу кинжал. Мог ли кто-нибудь видеть меня там и доложить герцогу? Или он узнал о «Красной жемчужине»? У меня внутри все оборвалось. Я уставилась на Хоука. Он что-то сказал?

Боги, поводов бессчетное множество, и ни одного хорошего.

В животе бурлило, словно я напилась прокисшего молока. Мне удалось приклеить на лицо улыбку, и я встала со стула.

– Я подожду в твоих покоях, – сказала Тони, и я кивнула.

Хоук пропустил меня вперед и пошел на шаг позади меня. В такой позиции он мог реагировать на угрозы как спереди, так и сзади. Я вышла в зал, где на стенах висели мерцающие белые и золотые гобелены, а слуги в темно-бордовых платьях и туниках сновали по различным делам, которых требовало такое большое хозяйство.

Хоук не повел меня к пиршественному залу, а направил к лестнице, и мое сердце упало еще глубже.

Мы пересекли фойе, приблизились к подножию лестницы, и только тогда он спросил:

– С тобой все хорошо?

Я кивнула.

– Похоже, тебя и твою камеристку встревожил вызов герцога.

– Тони не камеристка, – выпалила я и тут же мысленно выругала себя.

Глупо было так старательно молчать. Но все равно хорошо, что я заговорила не в фойе, где вокруг столько народу.

И я хотела продержаться хотя бы день.

Приготовившись к худшему, я искоса глянула на Хоука.

Выражение его лица было абсолютно нечитаемым. Если он и узнал мой голос, то не подал виду.

Меня охватила странная смесь разочарования и облегчения. Я уставилась прямо перед собой. Он в самом деле не знает, что это я была в той комнате? Опять же, чему я удивляюсь? Он принял меня за Бритту и повел себя так, будто это она. Кто знает, сколько случайных женщин он…

– Не камеристка? – усомнился он. – Она леди-в-ожидании, но мне сказали, что она приставлена к тебе камеристкой. Компаньонкой.

– Это так, но она не… – Дойдя до поворота каменной лестницы, я оглянулась на него. Он держал руку на рукояти меча. – Она… – Тони в самом деле была приставлена ко мне в качестве компаньонки. – Неважно. Все в порядке.

Он уставился на меня, и оказалось, что он смотрит сверху вниз, хотя я стою на следующей ступеньке. Он все равно был выше, и это казалось нечестным. Темная бровь поднялась, в глазах читался вопрос.

– Что? – спросила я.

Сердце колотилось. Я подняла ногу, но недостаточно высоко, и споткнулась. Хоук отреагировал быстро, подхватив меня под локоть. Охваченная смущением, я прошептала:

– Спасибо.

– Не нужно притворных благодарностей. Это мой долг – обеспечивать твою безопасность. – Он помолчал. – Даже на предательских ступеньках.

Я сделала глубокий вдох.

– Мое спасибо не было притворным.

– Тогда прошу прощения.

Мне даже не нужно смотреть на него, чтобы знать: он усмехается, и ручаюсь, та дурацкая ямочка красуется на своем месте.

Он больше ничего не сказал, и до третьего этажа мы дошли в молчании. Один коридор вел в старое крыло – в мои покои и комнаты многих слуг. Налево располагалось новое крыло. Ощущая свинцовую тяжесть в животе, я повернула налево. Теперь я сосредоточилась на том, что меня ждет у герцога, и почти не думала о том, что Хоук меня не узнал. А если узнал, то почему ничего не сказал?..

Он подошел к широкой деревянной двери в конце коридора и, открывая одну створку, задел рукой мое плечо. Подождал, пока я ступлю на узкую винтовую лестницу. Через множество овальных окошек лился солнечный свет.

– Смотри под ноги. Если ты споткнешься и упадешь здесь, то наверняка и меня собьешь с ног.

– Я не споткнусь, – фыркнула я.

– Только что споткнулась.

– Такое редко бывает.

– Тогда для меня честь стать свидетелем такого исключительного события.

Я обрадовалась, что он не видит моего лица. И не из страха, что он меня узнает, а потому что, уверена, я так вытаращила глаза, что они на лоб полезли. Он говорил со мной так, как не позволял себе ни один охранник, кроме Виктера. Даже Рилан не был так… фамильярен. Мы как будто знали друг друга много лет, а не несколько часов… или дней. Так или иначе, его непринужденная манера речи обескураживала.

Он двинулся позади меня. Мы поднялись на четвертый этаж.

– Знаешь, я уже видел тебя раньше.

У меня перехватило дыхание, и только милостью богов я не споткнулась опять.

– Видел на нижних балконах. – Открыв дверь, он жестом пригласил меня войти. – Ты смотрела, как я тренируюсь.

У меня зарделись щеки. Я ожидала, что он скажет другое.

– Я смотрела не на тебя. Я…

– Вышла подышать свежим воздухом? Ждала свою камеристку, которая не камеристка? – Хоук схватил меня за руку, когда я проходила мимо него, и задержал. Нагнув голову так, что его губы почти касались моего скрытого вуалью уха, он прошептал: – Наверное, я ошибся, и это была не ты.

У меня опять перехватило дыхание от исходящего от него насыщенного древесного аромата. Мы стояли не так близко, как в ту ночь в «Красной жемчужине», но если я совсем чуть-чуть поверну голову налево, то его губы коснутся моих. Бурление внутри вернулось, на сей раз угнездившись чуть ниже живота.

– Ты ошибся.

Он отпустил мою руку, и, подняв голову, я увидела, что он вздернул уголок губ. Сердце в груди выделывало странные вещи. С учащенным пульсом я ступила в просторный коридор.

Перед личными покоями герцога и герцогини стояли два королевских гвардейца. На этом этаже было несколько комнат, где принимали придворных. У герцога и герцогини были собственные покои, соединенные спальнями, но судя по тому, где стоят гвардейцы, герцог сейчас в главном кабинете.

Ненадолго я перестала думать о том, зачем меня могли позвать, но теперь тревога вернулась и заструилась по венам.

– Пенеллаф? – позвал сзади Хоук.

Только тогда я осознала две вещи. Во-первых, я застыла столбом посреди коридора, и это наверняка кажется ему странным. И во-вторых, он уже второй раз назвал меня по имени, а не Девой. Он не Виктер. Он не Тони. Только они обращались ко мне по имени, если мы были одни.

Я знала, что должна его поправить, но не могла. Я не хотела, и это пугало не меньше, чем то, что ждет меня в кабинете герцога.

Сделав глубокий вдох, я сцепила руки в замок, расправила плечи и шагнула вперед.

Королевские гвардейцы поклонились при нашем приближении, избегая смотреть нам в глаза. Один из них, темнокожий, отступил в сторону и начал открывать дверь.

Я зачем-то оглянулась на Хоука. Понятия не имею почему.

– Я подожду здесь, – заверил он.

Я кивнула и опять повернулась вперед, заставляя себя переставлять ноги и твердя себе, что переживаю по пустякам.

Войдя в кабинет, первым делом я заметила, что шторы задернуты. Приглушенный свет нескольких масляных ламп будто бы поглощался темными деревянными панелями и мебелью красного дерева, накрытой алым бархатом. Мой взгляд упал на большой письменный стол и на комод за ним, где стояли хрустальные бутылки разных размеров с янтарной жидкостью.

Затем я увидела его.

Герцог сидел на кушетке, закинув ногу в сапоге на столик и держа бокал с выпивкой. Когда он уставился на меня глазами такими темными, что почти нельзя различить зрачок, у меня по спине пробежал холодок.

Эта его особенность навела меня на мысль, что у Йена глаза тоже больше не зеленые, как у меня. А такие, как у герцога. Черные как смоль. Бездонные. Но будут ли они вызывать такой же холод?

Вдруг я поняла, что герцог не один.

Напротив него, бесцеремонно развалившись, сидел лорд Мэзин. У него в руках не было бокала, он бездумно постукивал пальцами по согнутому колену. На его красиво очерченных губах гуляла самодовольная усмешка. Все мои инстинкты кричали, что я должна бежать, поскольку бороться не смогу.

Дверь со щелчком захлопнулась за моей спиной, отчего я слегка подскочила. Я терпеть не могла такую реакцию и надеялась, что герцог ее не заметил, но, увидев его ухмылку, поняла, что мой испуг от него не укрылся.

Текучим движением, словно был без костей, Тирман поднялся с кушетки.

– Пенеллаф, ты так сильно меня расстроила.