Текст книги "Игры наследников"

Глава 26

Архив больше походил на университетскую, чем на школьную библиотеку. Зал украшали мозаики и арки. Бесчисленные полки буквально ломились от всевозможных изданий, а по центру стояло с десяток прямоугольных столов, оборудованных по последнему слову техники и даже снабженных встроенной подсветкой и огромными лупами, привинченными сбоку.

Все столы пустовали – все, кроме одного. За ним, спиной ко мне, сидела девушка с огненно-рыжими волосами – такого оттенка я еще ни разу не видела. Я села в стороне – так, что нас разделяло несколько столиков – лицом к двери. В зале было тихо, если не считать негромкого шелеста страниц книжки, которую читала девушка.

Я достала из рюкзака наши с Джеймсоном письма. Сносом. Я провела пальцем по среднему имени, упомянутом в подписи к посланию Джеймсона, потом перевела взгляд на инициалы, выцарапанные на моем письме. Почерк совпадал. Меня вдруг начала подтачивать тревога, и я не сразу поняла, в чем тут дело. А потом в голове пронеслось: так ведь среднее имя упомянуто и в завещании! Может, в этом и зацепка? Что, если этого достаточно, чтобы оспорить его последнюю волю?

Я написала Алисе. Ответ пришел немедленно:

Он официально сменил имя много лет назад. Переживать не о чем.

Ксандр сказал, что его деда назвали Тобиасом Хоторном при рождении, а среднего имени ему так и не дали. Но зачем мне вообще это знать? Отчаянно сомневаясь в том, что мне когда-нибудь удастся понять хоть кого-то из семейства Хоторнов, я потянулась к лупе. Она была размером с ладонь. Я положила оба письма рядом и включила подсветку, встроенную в стол.

Вот уж в чем частные школы точно выигрывают у государственных.

Бумага была до того плотная, что не просвечивала, зато лупа свое дело сделала, и буквы моментально увеличились вдесятеро. Я немного сдвинула линзу, чтобы в фокус попала подпись на письме Джеймсона. В глаза тут же бросилось несколько деталей, которые я раньше не замечала. Маленький крючок буквы «р». Асимметричность заглавной «Т». А среднее имя было написано так, точно это было не одно слово, а целых два – слишком уж велико было расстояние между первой буквой и остальной частью имени.

Сносом. С носом.

– Может, это намек на то, что он перехитрил всех родственников и оставил их «с носом»? – спросила я вслух. Это была подвижка, вот только несущественная, особенно учитывая, до чего сильно Джеймсон был уверен в том, что письмо таит куда больше подсказок, чем кажется. А Ксандр сообщает о том, что у его дедушки не было среднего имени. Если Тобиас Хоторн официально добавил себе второе имя – Сносом – получается, он выбрал его сам. Но зачем?

Я подняла взгляд, вдруг вспомнив, что я в комнате не одна, но тут оказалось, что рыжеволосая девушка уже ушла. Я набрала Алисе еще одно сообщение: А когда ТХ сменил имя?

Может, тогда же, когда и решил оставить свое семейство «с носом» (насколько это вообще возможно в доме миллиардера) и завещать все мне?

Через секунду пришло сообщение – вот только не от Алисы. А от Джеймсона. Интересно, где он раскопал мой номер – что нынешний, что прежний.

Я все понял, Таинственная Незнакомка. А ты? – фамильярно поинтересовался он.

Я огляделась. Чувство было такое, будто он притаился где-то неподалеку и наблюдает за мной – но, судя по всему, оно меня обмануло.

Дело в среднем имени? – напечатала я в ответ.

Нет, – написал он и добавил спустя целую минуту: – В последней строчке перед подписью.

Я опустила взгляд в самый конец письма Джеймсона. Над подписью было выведено всего два слова: «Не суди».

Кого? Старейшину рода Хоторнов за то, что не предупредил родственников о смертельной болезни? За игры, в которые он играет с нами, лежа в гробу? За то, что, по сути, вышиб почву из-под ног у собственных дочерей и внуков?

Я перечитала сообщение Джеймсона, потом вновь вернулась к письму и пробежалась взглядом по тексту с самого его начала.

Черт знакомый лучше черта незнакомого, согласись. Власть развращает. А безмерная власть развращает без меры. Не все то золото, что блестит. Неизбежны только смерть и налоги. От сумы да тюрьмы не зарекайся.

Я представила, каково было Джеймсону, когда он прочел это письмо и обнаружил тут вместо долгожданных ответов лишь избитые истины. Пословицы, – тут же подсказал мозг более подходящее слово, и я опять посмотрела на строку над подписью. По мнению Джеймсона, в письме есть некая игра слов или тайный код. При этом само послание, если не считать имен собственных, состоит исключительно из пословиц – или незначительных их вариаций.

Есть только одно исключение: финальная строка.

Не суди. Лекцию нашей преподавательницы по английскому о пословицах и поговорках я пропустила почти целиком, но мне тут же вспомнилась одна – та, что начиналась именно с этих двух слов.

Пословица «Не суди книгу по обложке» тебе о чем-то говорит? – спросила я Джеймсона.

Ответ пришел незамедлительно.

«Великолепно, Наследница». А спустя мгновенье добавил: «Говорит, и еще как».

Глава 27

– А вдруг мы это все на пустом месте напридумывали? – спросила я спустя несколько часов. Мы с Джеймсоном стояли посреди библиотеки в Доме Хоторнов в окружении полок, которые тянулись от пола до самого восемнадцатифутового потолка и ломились от книг.

– Рожден ты Хоторном иль стал – сыграть в игру черед настал! – нараспев продекламировал Джеймсон, точно ребенок, прыгающий через скакалку. Но когда он оторвал взгляд от полок и перевел его на меня, на лице его не осталось и капли детской беспечности. – В Доме Хоторнов ничего не происходит просто так.

И обитатели его не так просты, подумала я.

– Ты себе и представить не можешь, сколько раз дедушкины задачки приводили меня в эту комнату, – проговорил Джеймсон, неторопливо оглядевшись. – Он сейчас, наверное, в гробу вертится от досады, что я раньше обо всем не догадался.

– А что мы вообще будем искать? – спросила я.

– А ты сама-то как думаешь, Наследница? – переспросил он в своей привычной манере, то ли озадачивая меня, то ли завлекая.

А может, и то и другое.

Сосредоточься, – велела я себе. В конце концов я ведь пришла сюда, чтобы выяснить правду, в точности как парень, стоявший неподалеку.

– Если подсказка содержится во фразе про книгу и обложку, то мы, видимо, и ищем либо книгу, либо обложку, – предположила я, еще раз прокручивая в уме эту головоломку. – А может, несовпадение между первым и вторым!

– То есть книгу в чужой обложке? – уточнил Джеймсон. По выражению его лица трудно было сказать, как он отнесся к моему предположению.

– Могу ошибаться.

Его губы дрогнули – но улыбкой это было никак не назвать, да и усмешкой тоже.

– Все порой ошибаются, Наследница.

То ли озадачивая меня, то ли завлекая… Ошибки ошибками, но рядом с Джеймсоном их допускать мне совсем не хотелось. И чем скорее тело это усвоит, тем лучше. От греха подальше я отвернулась от него и оглядела двухэтажную библиотеку. От одного взгляда на верхние полки захватывало дух – точно меня поставили на самый край Большого каньона. Повсюду, куда хватало глаз, были книги.

– Их тут, наверное, тысячи… – Учитывая размер библиотеки и высоту полок, нам, если мы и впрямь задумали отыскать книгу, содержимое которой отличается от заявленного на обложке, понадобится не один час. Я поделилась своими соображениями с Джеймсоном.

Он улыбнулся – в этот раз широко.

– Скажешь тоже, Наследница. Не один день.

* * *

Работали мы молча. Ужинать никто не пошел. Каждый раз, когда мне в руки попадало первое издание какой-нибудь книги, по спине пробегали мурашки. А когда я раскрывала книгу, на первой странице нередко обнаруживался автограф. Стивен Кинг. Дж. К. Роулинг. Тони Моррисон. В конце концов мне все же удалось затушить в себе благоговейный трепет перед этими книгами. Я утратила чувство времени, да и все остальные чувства – остался только мерный ритм движений: снять книгу с полки, заглянуть под обложку, закрыть книгу, убрать на место. Я слышала, как то же самое делает и Джеймсон. Я ощущала его присутствие в комнате, и с каждой минутой мы, осматривая каждый свои полки, все сильнее сближались. Он взял на себя верхний ярус. Я перебирала издания внизу. В какой-то момент я подняла взгляд и увидела его прямо над собой.

– А вдруг мы понапрасну тратим время? – спросила я. Мой вопрос эхом разнесся по комнате.

– Время – деньги, Наследница, – парировал он. – А у тебя их в избытке.

– Хватит меня так называть.

– Надо же как-то к тебе обращаться, а Таинственная Незнакомка тебе не нравится, как и аббревиатура.

Меня так и подмывало сказать на это, что его самого я не называю никак. Я ни разу не произнесла его имени с тех пор, как мы переступили порог этой комнаты. Но вместо этого замечания с губ сорвался вопрос, возникший в голове сам собой, стоило мне только поднять на Джеймсона глаза.

– Что ты имел в виду, когда сказал сегодня в машине, что последнее, что мне нужно, – это чтобы нас видели вместе?

Прежде чем он удостоил меня ответом, он, судя по звуку, успел снять, пролистать и поставить обратно на полку несколько книг.

– Ты провела в достославном заведении под названием Хайтс-Кантри-Дэй целый день. Как думаешь, что я имел в виду?

Вечно ему надо перевернуть все с ног на голову, сделать так, чтобы вопросы тут задавал лишь он один.

– Только не говори, что не слышала, как о тебе шепчутся, – пробормотал он.

Я застыла, обдумывая услышанное.

– Я познакомилась с одной девушкой, – проговорила я, силой заставив себя продолжить работу: снять книгу с полки, проверить содержимое, закрыть книжку, вернуть на место. – С Теей.

Джеймсон фыркнул.

– Да это не девушка, это смерч с ураганом, запаянные в сталь, – и, главное, все остальные девчонки в школе пляшут под ее дудку, и потому я для них всех – персона нон-грата, и так уже целый год. – Он немного помолчал. – А что тебе Тея наговорила? – Если бы я в этот момент смотрела Джеймсону в глаза, его показная беспечность, может быть, меня бы и обманула, но лица я не видела, а потому уловила в голосе то, что он так старался скрыть. Ему не все равно.

Я вдруг пожалела о том, что вообще о ней упомянула. Как знать, может, ее главной задачей и было поссорить нас.

– Эйвери?

То, что он обратился ко мне по имени, только подтвердило мои догадки: Джеймсон не просто хочет услышать ответ на свой вопрос – ему это необходимо.

– Она много говорила об этом доме, – осторожно начала я. – Рассуждала о том, как мне тут живется. – Собственно, так оно и было, если не вдаваться в подробности. – И обо всех вас.

– Интересно, а если ты замалчиваешь важные детали, но при этом теоретически говоришь правду, это можно считать ложью или нет? – надменно поинтересовался Джеймсон.

Так, значит, ему нужна правда.

– Тея упомянула об одной девушке, которая погибла, – выпалила я быстро, не давая себе времени передумать – так сдирают пластырь с раны.

Ритм, с каким Джеймсон переставлял книги, ощутимо замедлился. Прежде чем он заговорил, воцарилась полнейшая тишина. Я успела досчитать до пяти.

– Ее звали Эмили.

Сама не знаю, с чего я это взяла, но мне вдруг подумалось, что он бы ни за что этого не сказал, если бы я видела его лицо.

– Ее звали Эмили, – повторил Джеймсон. – И это была не просто какая-то там девушка.

У меня перехватило дыхание. Я с трудом выдохнула и продолжила проверять книги, чтобы Джеймсон не заметил, что его тон выдал его с потрохами. Эмили была ему дорога. И дорога до сих пор.

– Мне очень жаль, – сказала я. Жаль, что я завела эту тему, жаль, что она погибла. – Пожалуй, на сегодня достаточно. – Было и впрямь уже поздно, к тому же я всерьез боялась сказать еще что-нибудь такое, о чем потом придется жалеть.

Мерный стук книг над головой затих, а ему на смену пришли шаги: Джеймсон направился к винтовой лестнице и спустился. Между мной и дверью он остановился и обернулся.

– Завтра в это же время?

Мне вдруг стало понятно, что сейчас ни в коем случае не стоит смотреть в его бездонные зеленые глаза.

– Мы сегодня на славу поработали, – заметила я, усилием воли заставив себя шагнуть к двери. – Даже если мы не придумаем, как ускорить процесс, мне кажется, такими темпами мы просмотрим все полки за неделю.

Стоило мне с ним поравняться, и он склонился ко мне.

– Только не надо меня ненавидеть, – тихо сказал Джеймсон.

С чего бы мне тебя ненавидеть? Сердце взволнованно заколотилось у самого горла. Интересно, почему? Из-за сказанных им слов – или потому что он так близко?

– Есть небольшой риск, что за неделю мы не управимся.

– Почему это? – спросила я, напрочь позабыв о том, что ему в глаза лучше не смотреть.

Приблизившись к самому моему уху, Джеймсон прошептал:

– В Доме Хоторнов есть и другие библиотеки.

Глава 28

Сколько же тут библиотек? После расставания с Джеймсоном я старательно прокручивала в голове именно этот вопрос, чтобы только не думать о том, как ничтожно было расстояние между нами, – и о том, что Тея не солгала, когда рассказала о погибшей девушке.

Эмили. Как я ни старалась заглушить в голове этот шепоток, ничего не получалось. Ее звали Эмили. Дойдя до главной лестницы, я остановилась в нерешительности. Если сейчас вернуться в свое крыло и попытаться заснуть, ничего не выйдет – я буду постоянно прокручивать в голове разговор с Джеймсоном. Я оглянулась, чтобы удостовериться, что он не идет следом, – но увидела сзади Орена.

Глава службы безопасности заверил меня, что в Доме Хоторнов мне нечего бояться. Сам он, похоже, искренне в это верил. И все равно следовал за мной по пятам – невидимый до тех пор, пока сам не захочет, чтобы его заметили.

– Будете уже ложиться спать? – спросил он.

– Нет. – Заснуть у меня сейчас точно не получилось бы – да что там заснуть, даже просто закрыть глаза, так что я решила немного прогуляться по дому. В конце одного из длинных коридоров я обнаружила «театр». Убранство этой комнаты напоминало зал оперы. Стены тут были золотые. Красные бархатные кулисы скрывали за собой сцену. Зрительские кресла стояли ярусами, как в настоящем театре. Потолок арочный, а когда я нажала на выключатель, на нем зажглись сотни маленьких огоньков.

Мне вспомнились слова доктора Мак о том, что Фонд Хоторна поддерживает культуру в городе.

Соседняя комната была полна музыкальных инструментов – тут их были десятки. Я наклонилась, чтобы рассмотреть скрипку и прорезь на корпусе в виде буквы «S», расположенную сбоку от струн. С другого же бока, точно ее зеркальное отражение, была еще одна.

– Это скрипка Страдивари, – услышала я голос. В нем угадывались чуть ли не угрожающие интонации.

Я обернулась и увидела на пороге Грэйсона. Неужели он следил за нами? – подумалось мне. Интересно, как долго? Он остановил на мне взгляд – черные бездны зрачков, льдисто-серая радужка вокруг.

– Так что поаккуратнее, мисс Грэмбс.

– Я ничего не сломаю, – заверила я и отошла от скрипки.

– Аккуратнее, – повторил Грэйсон тихим, но угрожающим голосом, – с Джеймсоном. Последнее, что нужно моему брату, – так это вы и вот это вот все, даже не знаю, как назвать.

Я обернулась к Орену, но его лицо сохраняло невозмутимое выражение, будто он и не слышал нашего разговора. Подслушивать – не по его части. Его задача – защищать меня. И он не видит в Грэйсоне никакой угрозы.

– «Вот это вот все» – это вы обо мне? Или, может, об условиях, прописанных в завещании вашего дедушки? – парировала я. В конце концов, вовсе не я перевернула их жизнь с ног на голову. Но до меня еще можно было добраться, а вот до Тобиаса Хоторна – нет. Умом я понимала, что логичнее всего избегать столкновений, а лучше – вообще всяких встреч с Грэйсоном. Дом большой, и это нетрудно.

Но рядом с ним казалось, что, несмотря на величину дома, бежать уже некуда.

– Моя мать уже несколько дней не выходит из комнаты, – не сводя с меня пронзительного взгляда, сообщил Грэйсон. – Ксандр сегодня едва не подорвался. Джеймсон, того и гляди, себе жизнь разрушит, а еще никто из нас не может спокойно выйти за ворота и не стать при этом мишенью для прессы. А уж ущерб, который она наносит поместью…

Молчи. Отвернись. Не реагируй.

– А мне, по-вашему, легко? – спросила я, не сдержавшись. – Думаете, мне нравится, что за мной повсюду бегают папарацци?

– Ну вам же нужны деньги, – взглянув на меня свысока, подметил Грэйсон Хоторн. – А как иначе, учитывая, в каких условиях вы росли.

Его тон так и сочился снисходительностью.

– А вы, можно подумать, денег не хотите, – съязвила я. – Учитывая, как росли вы. Может, мне в детстве и не подносили все на блюдечке с голубой каемочкой, но…

– Вы ни капли к этому всему не готовы, но даже не догадываетесь об этом, – понизив голос, сказал он. – Впрочем, куда уж вам.

– Вы меня не знаете, – процедила я в ответ. В крови забурлила ярость.

– Узна́ю, – пообещал Грэйсон. – Уже очень скоро я буду знать о вас все. – Каждой клеточкой своего тела я ощутила, что это отнюдь не пустая угроза. – Пускай я пока ограничен в средствах, но фамилия Хоторн по-прежнему имеет свой вес. Всегда найдутся люди, готовые из кожи вон лезть, чтобы только угодить кому-нибудь из нас. – Грэйсон не двигался, даже не моргал, но излучал власть и силу – и прекрасно понимал это. – Что бы вы ни скрывали, я все разузнаю. Все до последней тайны. Уже через несколько дней я раздобуду подробнейшее досье на всех без исключения людей из вашей жизни. На сестру. На отца. На мать…

– Не смейте говорить о моей матери, – отчеканила я. В груди засвербело. Дышать стало тяжело.

– Держитесь от моей семьи подальше, мисс Грэмбс, – бросил он и зашагал к выходу. Угрозы на сегодня закончились.

– А то что? – крикнула я ему вслед и, не в силах справиться с порывом, имени которому я и сама не могла дать, я продолжила: – Или со мной случится то же, что и с Эмили?

Грэйсон остановился как вкопанный, все его мышцы напряглись под кожей.

– Чтобы я этого имени от вас больше не слышал, – сказал он. Он застыл в рассерженной позе, но, судя по голосу, едва держался. Точно мои слова ударили его под дых.

Так, значит, Эмили была дорога не только Джеймсону, – пронеслось в голове, и во рту пересохло.

Кто-то тронул меня за плечо. Орен. На его лице по-прежнему читалась сдержанность, но он явно хотел, чтобы я эту тему оставила.

– Вы и месяца в этом доме не протянете, – наконец вернув себе самообладание, уверенно и торжественно пообещал Грэйсон, точно король, провозглашавший новый указ. – Впрочем, готов поставить на то, что уже через неделю вас тут не будет.

Глава 29

Вскоре после того, как я вернулась в комнату, ко мне пришла Либби с горой техники в руках.

– Алиса велела подыскать тебе чего-нибудь. Сказала, что сама ты ничего себе не покупаешь.

– Времени не было, – отмахнулась я. Меня одолевали тревога и усталость, а еще в голове не укладывалось вообще ничего из произошедшего после моего переезда в Дом Хоторнов.

Особенно история Эмили.

– На твое счастье, у меня-то времени хоть отбавляй, – ответила Либби. Тон у нее при этом был не слишком-то радостный, но не успела я ничего сказать в ответ, как она уже принялась раскладывать покупки у меня на столе. – Новый ноутбук. Планшет. Электронная книга с кучей любовных романов – вдруг тебе захочется ненадолго сбежать от реальности?

– Ты только посмотри, где мы с тобой находимся, – сказала я на это. – Теперь вся моя жизнь – это один большой побег от реальности.

Либби не сдержала улыбки.

– А в спортивном зале ты уже была? – спросила она с таким восторгом, что сразу стало понятно – она-то туда заглянуть успела. – Или на кухне у повара?

– Нет пока. – Я задержала взгляд на камине и невольно прислушалась с мыслью о том, уж не прячется ли за ним кто.

Вы и месяца в этом доме не протянете. Вряд ли Грэйсон подразумевал под этим физическую расправу – к тому же, судя по реакции Орена, моей жизни и впрямь вряд ли что-то угрожало, но по спине пробежал холодок.

– Эйв, я должна тебе кое-что показать. – Либби открыла мой новый планшет, спрятанный в чехол-книжку. – Если что, можешь кричать, я не против.

– А с какой стати мне… – начала было я, но осеклась, заметив, что изображено на экране. Там высветилось видео с Дрейком.

Он стоял рядом с репортером. Волосы были причесаны – уже одно это говорило о том, что встреча не была случайной. Подпись внизу экрана гласила: Друг семьи Грэмбс.

– Эйвери всегда была одиночкой, – сообщил он репортеру. – Друзей у нее не было.

У меня есть Макс – и этого вполне достаточно.

– Я вовсе не хочу сказать, что она плохой человек. Но мне кажется, что ей ужасно не хватало внимания. Хотелось быть значимой. Такая вот девушка, богатый старик… – он взял многозначительную паузу. – Скажем так, ей в жизни явно не хватало отцовской фигуры.

На этом моменте Либби выключила видео.

– А можно посмотреть? – попросила я, кивнув на планшет с болью в сердце – и, наверное, во взгляде.

– Ничего хуже ты уже там не найдешь, – заверила Либби. – Если хочешь прокричаться – самое время.

Но не на тебя же. Я взяла планшет, прокрутила видео из раздела «похожие» – там были сплошь интервью и краткие мнения, и все – обо мне. Бывшие одноклассники. Коллеги. Мама Либби. Кого тут только не было. Я прокручивала их все, пока не добралась до того, которое просто невозможно было пропустить. Названо оно было просто: Скай Хоторн и Зара Хоторн-Каллигарис.

Они обе стояли за кафедрой на какой-то, если судить по антуражу, пресс-конференции – Грэйсон лгал, что его мать вот уже несколько дней не выходит из своей комнаты.

– Наш отец был великим человеком, – заявила Зара. Легкий ветерок играл ее волосами. На лице застыла непоколебимая уверенность. – Предприниматель-революционер, главный филантроп своего поколения, человек, который ставил семью превыше всего. – Она взяла Скай за руку. – И хотя мы горько оплакиваем его кончину, не стоит сомневаться в том, что мы продолжим дело его жизни и не дадим ему погибнуть. Фонд Хоторна продолжит свою работу. Те множественные отчисления, которые делал мой отец, не будут прекращены. И хотя мы сейчас не можем комментировать непростую юридическую ситуацию, сложившуюся вокруг его имени, могу вас заверить, что мы сотрудничаем с очень влиятельными фигурами, специалистами, которые занимаются проблемами насилия над пожилыми людьми, и командой экспертов в области медицины и права, и непременно во всем разберемся. – Зара посмотрела на сестру, в чьих глазах мерцали непролитые слезы – безупречные, эффектные, драматичные.

– Отец был нашим героем, – провозгласила Зара. – И мы не позволим ему после смерти сделаться жертвой! Мы готовы предоставить прессе результаты генетического теста, доказавшего, что, вопреки сплетням и множественным спекуляциям, которыми пестрят таблоиды, Эйвери Грэмбс – вовсе не внебрачный ребенок нашего отца, который был верен своей любимой супруге, нашей матери, до последних дней своей жизни. Вся наша семья поражена недавними событиями не меньше вашего, но гены не врут. Кем бы ни была эта девушка, она не Хоторн.

Видео оборвалось. Потрясенная до глубины души, я вспомнила последние слова Грэйсона, этот его финальный выстрел. Готов поставить на то, что уже через неделю вас тут не будет.

– Специалисты, которые занимаются проблемой насилия над пожилыми? – ахнув, переспросила Либби. Это выступление потрясло и ее.

– И «очень влиятельные фигуры», – уточнила я. – И команда медиков. Видимо, напрямую обвинить меня в том, что я подозреваюсь в вымогательстве денег у измученного деменцией старика, она не говорит прямо, но именно на это намекает.

– Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет! – Либби была вне себя от злости – эдакий готический комочек ярости с хвостом синих волос. – Какое она имеет право нести такую чушь? Позвони Алисе! У тебя же есть юристы!

Еще головная боль. Впрочем, такого поворота событий следовало ожидать. Учитывая размеры состояния, это было неизбежно. Орен меня предупреждал, что эти дамы непременно подадут на меня в суд.

– Завтра позвоню, – пообещала я. – А сейчас пойду спать.