Текст книги "Любопытное искусство. Самые странные, смешные и увлекательные истории, скрытые за великими художниками и их шедеврами"

Уолтер Ричард Сикерт родился 31 мая 1860 года в Мюнхене; его отец был наполовину датчанином, наполовину немцем, мать – наполовину англичанка, наполовину ирландка. Как это часто бывает с будущими художниками, родители поддерживали молодого Сикерта в его любви к рисованию: отец – Освальд – сам был художником и гравером, поэтому у Уолтера с самого детства был доступ ко всем необходимым инструментам, и, хотя будучи маленьким, он так и не получил полноценного художественного образования, многие азы профессии впитал с молоком матери. Сикерт даже утверждал, что его дед тоже был художником – живописцем под покровительством самого короля Дании Кристиана VIII; данное утверждение, однако, оспаривается по сей день.

В возрасте восемнадцати лет, следуя зову творчества, Сикерт начал карьеру актера, выступая в небольших постановках по всей Англии под сценическим псевдонимом Мистер Немо. Это была прекрасная карьера для молодого человека, испытывающего страсть к драме и перевоплощениям, однако нашего героя более всего манило другое искусство: живопись. Против воли отца в 1882 году Сикерт поступил учеником и помощником в мастерскую Джеймса Эббота Мак‐Нейла Уистлера – американского художника, обосновавшегося в Лондоне и известного картиной «Аранжировка в сером и чёрном, № 1: портрет матери» (1871, музей Орсе, Париж).

Годом позже Уистлер поручил своему ученику доставить тот самый знаменитый портрет матери на художественную выставку в Париже, где Сикерт был представлен Эдгару Дега. Для молодого художника это знакомство стало определяющим, поскольку «современные» темы Дега – актрисы, балерины, горожане – были очень близки самому Сикерту. Поначалу Сикерт предпочитал писать пейзажи, но под влиянием Дега отошел от мира природы и обратился к миру, сотворенному человеком, – например, к атмосфере ослепительно-ярких, но полных теней концертных залов и театров Лондона. Энергетика таких мест завораживала его, как, впрочем, и темные углы. Как и Дега, Сикерт тяготел к изображению более мрачных, эмоционально и тонально неоднозначных интерьеров с грубо прорисованными полупрозрачными фигурами. Эти работы и принесли ему известность – Сикерта часто называют величайшим английским художником наряду с Уильямом Тернером и Фрэнсисом Бэконом. А еще в наши дни его часто связывают с Джеком‐потрошителем.

Связь между Сикертом и Джеком‐потрошителем не была замечена недавно, и Патрисия Корнуэлл не первая, кто ее отметил.

Исследователи Джека‐потрошителя – и да, есть люди, которые себя так называют, – впервые обратили внимание на Уолтера Сикерта в 1970‐х годах, но тогда его ещё считали потенциальным сообщником или доверенным лицом убийцы.

Впервые эти догадки были изложены Стивеном Найтом в книге «Джек-потрошитель: окончательное решение» (не издавалась на русском языке). В 1990‐х годах на полках магазинов появилась книга с более детальным исследованием вопроса – «Преступления Сикерта и потрошителя» (не издавалась на русском языке) авторства Джин Овертон Фуллер. Именно она выдвинула предположение о том, что Сикерт был известным преступником, однако данная теория была отвергнута критиками и любителями криминальных историй в пользу другой, более скандальной (хоть и достаточно необоснованной). В этой теории заговора подозреваемым выступал член королевской семьи – непутевый внук королевы Виктории Альберт Виктор, также известный как Эдди. Всестороннее исследование связи Уолтера Сикерта с потрошителем, проведенное Фуллер, содержало один важный элемент: взгляд на творчество художника в контексте его преступного прошлого. В итоге теория Фуллер была забыта, пока ее не вернула к жизни Патрисия Корнуэлл, опубликовав ставшую бестселлером книгу «Джек-потрошитель. Кто он? Портрет убийцы». К настоящему моменту Корнуэлл опубликовала три книги, продвигая теорию Сикерта‐потрошителя. Помимо «Портрета убийцы» вышли еще «По следам потрошителя» – электронное издание 2014 года для Amazon Kindle – и «перезапуск» «Портрета убийцы», переименованный в «Потрошитель: Секретная жизнь Уолтера Сикерта» (не издавалась на русском языке). И хотя теория о виновности Сикерта достаточно популярна, Патрисия Корнуэлл – определенно главный ее сторонник.

«Джек Потрошитель. Кто он? Портрет убийцы», а затем «Потрошитель: Секретная жизнь Уолтера Сикерта» на сотнях страниц повествуют нам о подробностях жизни Сикерта и деталях преступлений потрошителя. Основное отличие теории Корнуэлл от предыдущих исследований Сикерта‐потрошителя состоит в том, что писательница опирается на множество потенциальных и косвенных улик и предположений, многие из которых основаны на современных психологических исследованиях серийных убийц и судебно‐медицинской практике. Корнуэлл хотела сделать то, что было невозможно – и даже немыслимо – в 1880‐х годах, а именно – применить ДНК‐тестирование и научный анализ, чтобы исследовать улики так, словно преступление произошло в XXI веке, а не сто пятьдесят лет назад. Она надеялась, что эти методы помогут раз и навсегда установить личность печально известного преступника. И Корнуэлл полностью уверена, что добилась своей цели, совместив художественную интерепретацию, психологическое профилирование и исследование вещественных доказательств.

Караваджо – убийца и… жертва?

Один из самых известных людей в истории искусства был осужден за убийство. Речь идет о Караваджо, мастере барокко и просто плохом парне, который убил Рануччо Томассони в 1606 году. Долгое время предполагалось, что Караваджо зарезал Томассони во время ссоры, которая разгорелась после игры в теннис. Однако в 2002 году Эндрю Грэм‐Диксон – историк искусств и ведущий специалист по Караваджо – нашел свидетельства того, что художником двигала любовь или как минимум сексуальное влечение. Исследователь предположил, что мужчины подрались из‐за женщины – проститутки по имени Филида Миландрони, – и что Караваджо попытался отрезать гениталии Томассони после того, как тот оскорбил честь Миландрони. Согласно римским традициям уличных поединков, целью было не убийство, а кастрация противника; однако Томассони умер, так как противник случайно задел его бедренную артерию. Это предположение ведет к еще более интересному: смерть самого Караваджо могла быть убийством чести, ведь гибель тридцатисемилетнего художника остается окутанной тайной на протяжении сотен лет. В настоящее время Грэм‐Диксон и многие другие предполагают, что Караваджо, будучи в бегах, был убит членами семьи Томассони из соображений мести. Если это так, то карма та еще дрянь.

На протяжении почти двух десятилетий Корнуэлл консультировалась не только с судмедэкспертами, патологоанатомами, почерковедами, архивистами, историками и сотрудниками правоохранительных органов (включая комиссаров Скотленд‐Ярда, за которыми до сих пор закреплено это дело), но и с искусствоведами. Кураторы музеев и историки искусств – в частности, специалисты по Сикерту – поделились своими знаниями касательно жизни, привычек и работ художника, и вместе они заметили ряд пугающих сходств между живописцем и безумным убийцей с точки зрения эстетики; те же сходства были впервые отмечены Джин Овертон Фуллер.

Например, была выдвинута гипотеза, что импасто[9]9
  Импасто – прием в живописи в виде густой, сочной накладки красок для усиления эффекта света и фактуры.


[Закрыть] художника и его резкие, словно «рубящие», мазки говорят о склонности к насилию и женоненавистничеству.

Еще более жуткий факт: исследователи заметили пугающую схожесть между картинами Сикерта и фотографиями жертв потрошителя. Напряженная темная атмосфера полотна «Летняя ночь» (1906, частная коллекция) и положение лежащего тела обнаженной женщины, изображенной на нем, напоминают посмертные фотографии первой жертвы потрошителя, Полли Николс. Если присмотреться повнимательнее к картине «Проститутка дома» (1903–1904, Гарвардский художественный музей, Кембридж – картина была подарена музею Патрисией Корнуэлл, которая, помимо этой картины, владела сотнями рисунков, писем и других работ Сикерта), то темные линии, нарисованные на лице героини – проститутки, – покажутся не тенью, а жестокими порезами: неизбежно сравнение с изуродованным лицом Кэтрин Эддоуз, которое так же четко видно на полицейских фотографиях. Патрисия Корнуэлл пишет, что уродование лица обычно является показателем сильной ненависти к жертве. Третья картина – «Медная кровать» (1906, один вариант находится в частной коллекции, другой – в Королевском мемориальном музее Альберта, Эксетер, Соединенное Королевство) – подозрительно напоминает фотографии мертвой Мэри Келли в ее собственной медной кровати. Является ли эта картина очередным экспериментом со светом и тенью на теле обнаженной женщины, которые так любили художники времен Сикерта – например, импрессионисты? Или это скорее наводит на мысль о том, что Джек‐потрошитель изобразил свою последнюю жертву? Эти доводы построены на субъективных интерпретациях и догадках – может, мы просто видим в картинах Сикерта то, что нам пытаются внушить исследователи? Такое вполне возможно. Но подобные параллели присутствуют во многих картинах британского художника.

Стоит признать, что убийство было одной из сквозных тем всего творчества Сикерта; он никогда не стеснялся ее. Рассмотрим, например, цикл картин «Убийство в Кэмден‐Тауне». Эти четыре (хотя так или иначе сюда можно отнести еще несколько) холста, написанные около 1908 года, демонстрируют сцену «прямиком с газетных заголовков»: убийство проститутки Эмили Диммок в Кэмден‐Тауне, районе на северо‐западе Лондона, совершенное 11 сентября 1907 года. У Диммок было перерезано горло, и данное убийство – прямо как и совершенные за двадцать лет до него убийства Джека‐потрошителя – произвело настоящий фурор в прессе. Сикерт был известным любителем новостей, и, конечно, он знал о шумихе вокруг этого убийства, что не мешало ему изображать данную сцену в своих работах.

«В конце концов, – заявил Сикерт на лекции в 1934 году, – тема убийства ничем не хуже остальных».

Однако некоторым эти картины могут показаться зацепками или даже признаниями, указывающими на виновность Сикерта. Корнуэлл и Фуллер в один голос отмечают сходство между фотографиями жертв и работами Сикерта, заявляя, что никто, кроме самого убийцы, не мог изобразить подобные сцены.

Смерть неотвратима: пугающая правда о… корзинках с фруктами

Я люблю натюрморты – эти великолепные корзины с фруктами, букеты ослепительно-красных тюльпанов, золотистые груши и блестящие полупустые бокалы с вином, изображенные предельно реалистично. Это настоящие подвиги с точки зрения техники, и когда я смотрю на что‐то вроде «Символичного натюрморта с кувшином, чашей, графином и упряжью» Иоганна Торренциуса (1614, Рейксмузей, Амстердам), мне бывает сложно побороть желание прикоснуться к картине, чтобы проверить, не трехмерная ли она (убедительная просьба: не делайте этого; держите руки подальше от картин – это я тебе говорю, папа). Эти работы ошеломляют.

Натюрморты, безусловно, впечатляют художественно, но вот что я нахожу в них самым интересным: многие из этих прекрасных и спокойных картин создавались с целью напомнить людям одну простую вещь: вам через плечо постоянно заглядывает старушка с косой, а значит, нужно вести себя хорошо, иначе… Практически все натюрморты, относящиеся к золотому веку голландской живописи, несут послание, написанное на изящном языке образов. На этих зарисовках часто можно увидеть механические и песочные часы, черепа, скелеты, иногда в сочетании с увядающим цветком или опрокинутым бокалом вина. Эти образы были призваны напомнить зрителю о том, что его пребывание в этом мире не вечно и что где‐то за углом поджидает смерть (ну что ж, полегчало). Понятно, почему арт‐журналистка Карола Эйсслер начинает свою статью о натюрмортах в художественном словаре «Hatje Cantz Publishing» с предупреждения: «Натюрморты – не для слабонервных».

Далее Корнуэлл исследует более интимные подробности жизни Сикерта, потенциально послужившие причиной его убийственной ненависти к женщинам. По ее заявлению, художник был бездетным и, возможно, импотентом в результате перенесенной в детстве операции по коррекции гипоспадии – аномалии анатомического строения пениса. Эта аномалия встречается достаточно часто – второй по распространенности врожденный дефект у мальчиков, согласно подсчетам урологов – и в наши дни она лечится без особых проблем, но вот во времена, когда родился Сикерт – а это 1860‐е годы – гипоспадия была настоящей бедой. Согласно некоторым данным, взрослый Сикерт мог страдать от спровоцированной лечением импотенции (причем не только он, но и его потенциальные любовницы). Может, эти женщины смеялись над его проблемой? Не это ли расстройство и вызванная им ненависть к женщинам заставили его искать другие способы удовлетворения своих желаний? Современные знания о психосексуальных дисфункциях помогают Корнуэлл пролить свет на потенциальные мотивы потрошителя.

Наконец, Корнуэлл предлагает нам самые что ни на есть вещественные доказательства, например, результаты ДНК‐тестов. Серьезно? ДНК‐тестов? Если верить Корнуэлл – да. При финансовой поддержке самой писательницы следственная группа провела ДНК‐сравнение сохранившихся конвертов и марок из личной переписки Уолтера Сикерта с несколькими «потрошительскими» письмами, адресованными прессе и полиции в 1888 году. Митохондриальный генеалогический ДНК‐тест показал совпадение в нескольких случаях, а это значит, что письма, вероятно, были написаны одним и тем же человеком. Более того, некоторые из совпавших по ДНК писем Сикерта и потрошителя содержали одинаковые водяные знаки, и, возможно, преступник и художник использовали одну и ту же разновидность бумаги для своих писем. В то время как некоторые заявляют, что подобная бумага была очень распространена, Корнуэлл и ее сторонники предполагают, что совпала не только разновидность бумаги, но и тираж, что еще больше укрепляет подозрения. И небольшой финальный аккорд: рисунки и каракули, присутствующие, как ни странно, в обоих наборах писем. А кто будет рисовать на полях писем? Правильно, художник! (Джин Овертон Фуллер, правда, отвергала этот аргумент, ссылаясь на то, что рисунки в письмах потрошителя «выполнены просто ужасно»).

Какова вероятность того, что физически и психологически нездоровый человек, работы которого пропитаны темами смерти, насилия и нелюбви к женскому полу, будет использовать те же канцелярские принадлежности, что и Джек‐потрошитель, не говоря уже о результатах ДНК‐теста?

По этим причинам – и по многим другим, подробное изложение которых занимает около восьмисот страниц, – Патрисия Корнуэлл убеждена в виновности Сикерта. Она объявила свою теорию в 2002 году, давая интервью Дайан Сойер на канале ABC Primetime: «Для меня этот вопрос настолько серьезен, что я ставлю на него свою репутацию. Иными словами, если кто‐то докажет, что я неправа, мне не просто будет неудобно – я буду выглядеть глупо».

Отзывы на книгу Патрисии Корнуэлл в 2002 году не заставили себя долго ждать, и были они неоднозначными. В Publishers Weekly был опубликован хвалебный отзыв, гласивший, что книга «эмоциональная, напряженная, великолепно аргументирована и читается легко, так что от нее сложно оторваться»; еще там был дан прогноз касательно того, что книга станет бестселлером, и он вскоре сбылся. Существовали, однако, и другие мнения. 15 декабря 2002 года писатель Калеб Карр (кстати, автор криминальных романов, по которым был снят сериал «Алиенист») в своей рецензии для The New York Times назвал книгу «клеветой и оскорблением как читателя, так и выбранной темы». И Карр в своих резких высказываниях был не одинок. Корнуэлл позже назовет свой промотур по Соединенному Королевству «десятидневным заседанием суда», отметив, что для нее столь негативная реакция на книгу стала неожиданностью, несмотря на предостережения Скотленд‐Ярда: «Вы же знаете, что вас за это возненавидят, Патрисия».

Мир искусства по большей части высмеял теорию Сикерта‐потрошителя. Арт‐дилер Эндрю Патрик, который сам перепродал несколько работ Сикерта коллекционерам (среди которых была и Патрисия Корнуэлл), заявил: «Все понимают, что это чепуха. Сикерт просто любил драматичные названия и заигрывания с мрачными темами». Ричард Стоун, куратор музея и специалист по Сикерту, высказался еще резче: «По мне, это просто чудовищная глупость».

Даже после выхода переиздания книги в 2017 году многие продолжают оспаривать связь Сикерта с убийствами в Уайтчепеле. Насколько те немногие факты уголовного дела сходятся с фактами из жизни Сикерта и сходятся ли вообще? Различные веб‐сайты, в числе которых дотошный, но достаточно предвзятый Casebook.org, аргумент за аргументом уничтожают теорию о Сикерте‐потрошителе. Пришло время и нам заняться тем же самым, пускай и не так масштабно.

Во‐первых, взглянем на художественные работы Уолтера Сикерта. Нельзя не признать, что его вдохновляли темные стороны жизни и мрачные углы города. Однако то же самое можно было сказать и про других художников эпохи и окружения Сикерта, которые стремились изобразить все острые грани современной жизни. Рассмотрим, например, наставника Сикерта – Эдгара Дега. Услышав это имя, многие любители картин сразу же представляют себе неземных балерин в тонких пачках, однако не всё в работах Дега мило и невинно. На многих его картинах присутствуют темы эксплуатации, домашнего и сексуального насилия, которые в XIX веке, к сожалению, крепко ассоциировались с миром театра и танцев (см. главу 1). Убийства Джека‐потрошителя пришлись на эпоху художников второй половины XIX века – отсчет которой можно вести, начиная с Эдуарда Мане, одного из отцов реализма, – желавших изобразить жизнь такой, какая она есть, со всеми ее гниющими язвами, особенно в эпоху масштабной урбанизации и социальных потрясений.

Дега рисовал пьянчуг, в работах Мане четко прослеживаются темы разобщенности и одиночества, а неотразимые сцены «Мулен Руж» работы Анри де Тулуз‐Лотрека шокируют яркими красками и резким освещением. В этой компании Уолтер Сикерт не так уж и выделяется.

«Но что же насчет серии “Убийство в Кэмден‐Тауне?” – спросите вы. – Патрисия Корнуэлл и Джин Овертон Фуллер называют ее признанием, написанным маслом!» Позвольте мне побыть адвокатом дьявола и отметить две важные вещи. Во‐первых, скорее всего, Сикерт просто удачно воспользовался сенсационной темой, написав цикл «Убийство в Кэмден‐Тауне», чтобы шокировать людей и привлечь внимание к своим работам (и деньги в свой кошелек). Не сказать, что Сикерт подобным не занимался; он даже написал мрачную и довольно расплывчатую «Спальню Джека‐потрошителя» (1906, Манчестерская художественная галерея, Великобритания), которую можно считать обычной попыткой добиться скандальной известности (интересный факт: считается, что Сикерт снимал комнату, которую – по словам домовладелицы – раньше занимал Джек‐потрошитель. И хотя некоторые считают это аргументом в пользу теории Сикерта‐потрошителя, на деле художник скорее напоминает туристов, которые останавливаются в «Borden House[10]10
  Гостиница Lizzie Borden House располагается в доме Лиззи Борден. В 1892 году в этом здании произошло получившее широкую огласку двойное убийство Эндрю и Эбби Борден, которое так и не было раскрыто.


[Закрыть], – мысль о том, что в этом месте когда‐то совершались убийства, вызывает трепет).

Во‐вторых, отмеченные сходства между картинами Сикерта и фотографиями жертв потрошителя – в частности Мэри Келли и Кэтрин Эддоуз – вполне поддаются объяснению. Более того, они могли быть намеренными. В интервью Дайан Сойер Патрисия Корнуэлл сказала, что «этот художник никогда не изображал того, чего не видел своими глазами. Никогда». Однако это неверно. Как и многие художники той эпохи, Сикерт часто использовал фотографии в качестве основы для своих работ. А еще нельзя не обратить внимание на значительное время, которое прошло между преступлениями потрошителя и созданием самых подозрительных картин Сикерта. Пугающие фотографии трупа Мэри Келли, например, не были доступны массам до 1899 года, когда они были опубликованы в книге Александра Лакассаня «Vacher l’éventreur et les crimes sadiques» («Ваше‐потрошитель и садистские преступления», книга о французском потрошителе Жозефе Ваше, его британском «коллеге» и других серийных убийцах). Сикерт, который проводил во Франции каждое лето, прежде чем переехать туда окончательно в 1898 году, наверняка слышал про скандальную книгу Лакассаня, и, зная об интересе художника к реальным преступлениям, мы можем предположить, что он годами вдохновлялся этими фотографиями. И это подтверждается датами создания произведений: «Убийство в Кэмден‐Тауне» и «Медная кровать» были созданы спустя 20 лет после убийств в Уайтчепеле. Если Сикерт действительно был Дерзким Джеки, то почему он ждал так долго, чтобы сделать признание в своих работах?

И прежде чем мы покончим с разбором картин Сикерта,

я, как искусствовед, считаю важным отметить одну вещь: искусство, как и красота, – в глазах смотрящего.

Хотя мы и делаем все возможное, чтобы понять и интерпретировать произведения, опираясь на историю и наше образование, работа искусствоведа по большей части субъективна. Возьмем, например, мою трактовку «Спальни Джека‐потрошителя». Долгие годы, всматриваясь в эту картину, я видела странную угрожающую фигуру человека в сюртуке и красных перчатках, стоящего у окна. И только работая над этой главой, я ознакомилась с музейной заметкой из Манчестерской художественной галереи, в которой и находится картина. «Из окна в дальней части комнаты сквозь жалюзи пробивается тусклый розоватый свет, в котором можно различить туалетный столик и стул, – сказано в заметке. – Предметы мебели изображены нечетко, и может показаться, что на стуле сидит человек. Однако там никого нет». Под влиянием названия картины и теории Патрисии Корнуэлл я видела то, что хотела видеть, – леденящий душу образ ожидающего убийцы. Чувствую себя немного глупо.

Подождите… Это что, НЛО?

Вероятно, пересмотрев передачу «Ancient Aliens[11]11
  «Древние пришельцы» (англ.).


[Закрыть]» канала History Channel слишком много раз, ценители искусства и верующие в один голос заявляют, что на протяжении всей истории человечества (и особенно в Средние века и эпоху Возрождения) в произведениях живописи то и дело проскакивают изображения внеземных объектов. Группа под руководством Жака Вале – уфолога[12]12
  Уфология – название исследовательской дисциплины, занимающейся изучением феномена НЛО и связанных с ним феноменов.


[Закрыть] и компьютерного инженера – обнаружила сотни произведений искусства, которые якобы являются доказательствами посещения Земли пришельцами в разные периоды истории. Круглое, похожее на летающее блюдце облако направляет лазерный луч на Землю на картине Карло Кривелли «Благовещение со святым Эмидием» (1486, Национальная галерея, Лондон). Сине‐золотой объект – звездолет. – от яркого света которого закрывается рукой маленький пророк на картине «Мадонна со святым Джованнино» (авторство оспаривается, XV век, палаццо Веккьо, Флоренция). Эта картина так популярна у любителей НЛО, что они окрестили ее альтернативным (неофициальным) названием «Мадонна с НЛО». И это только верхушка айсберга: наблюдающих за нашей планетой пришельцев находят в китайских свитках, иракских скульптурах каменного века и даже на французских монетах. И что мы имеем? Мою внутреннюю Дану Скалли это не убеждает: все эти картины обычно так или иначе изображают религиозные потусторонние образы – ангелов, духов, богов и богинь, – а как лучше всего показать этих загадочных персонажей, если не стремительно летящими по небу верхом на звездах? Эти образы выглядят странно именно потому, что они за гранью человеческого понимания. Останавливает ли это уфологов? Видимо, нет, ведь искусство – как и красота – в глазах смотрящего.

Обвинения Корнуэлл в адрес Сикерта также опираются на современный метод психологического профилирования, согласно которому травмирующая операция по коррекции гипоспадии превратила художника в самого известного и загадочного серийного убийцу. Корнуэлл смогла узнать подробности у единственного оставшегося в живых родственника Сикерта – Джона Лессора, племянника Терезы Лессор, которая была третьей женой художника. Джон Лессор заявил, что наличие у Сикерта данного дефекта, а также его влияние на сексуальную жизнь или потенцию художника обсуждалось только на уровне семейных слухов и не может быть подтверждено документально. Предположение о бесплодии Сикерта также может быть неверным. И при жизни, и после смерти художника ходили слухи о его внебрачных детях. Более того, один из ближайших друзей Сикерта Жак‐Эмиль Бланш в 1902 году написал, что Сикерт был «человеком аморальным, со множеством детей от разных женщин». Первая жена Сикерта развелась с ним по причине супружеской неверности, и друзьям художника было хорошо известно, что в Дьеппе – своем втором месте жительства – он имел любовницу.

Да, Сикерт вполне мог быть мизогинистом и женоненавистником, что, к сожалению, не было редкостью в те времена, однако, по всей видимости, у него не было толкающих на убийство проблем в интимной сфере.

Что же насчет ДНК‐тестов, подтверждающих связь между письмами Сикерта и Джека? И вот здесь все становится интереснее и запутаннее, так как было проведено несколько ДНК‐исследований связи между вещами Сикерта и потрошителя, и они дали разные результаты. Первой была проведена попытка связать художника и убийцу через тест ядерной ДНК. Это тот самый ДНК‐тест, который вот уже два десятка лет успешно применяют как для определения отцовства, так и для поиска серийных убийц. И это исследование дало отрицательный результат, опровергнув связь между Сикертом и Джеком. И только тогда команда Корнуэлл провела тест митохондриальной ДНК.

Так как я не ученый, для меня стал сюрпризом тот факт, что у этого теста существуют разновидности. Разве ДНК… это не ДНК? Ну, и да и нет. Ядерная ДНК уникальна, и совпадение по ней может быть только у одного человека, чего нельзя сказать о митохондриальной. Тест мтДНК может лишь сократить круг поиска до ограниченной части населения. Немного напоминает группу крови: если вы ищете убийцу с первой положительной, то люди, например, со второй отрицательной оказываются вне подозрения. При этом у вас по‐прежнему может оставаться тысяча или миллион подозреваемых даже в рамках этой определенной группы. Согласно подсчетам специалистов, мтДНК совпадает у 1–10 % любой выбранной группы людей. Так что давайте посчитаем: в самом лучшем случае каждый сотый житель Великобритании был носителем той же мтДНК, что была найдена на письмах потрошителя. Проведенная в конце XIX столетия перепись показала, что население Лондона составляло примерно сорок миллионов человек[13]13
  Перевод в данном случае верен; согласно автору, в Лондоне начала XX века проживало около сорока миллионов человек. Согласно данным сайта www.visionofbritain.org.uk, по факту население города в тот период составляло немногим более шести миллионов человек.


[Закрыть]. Один процент от этого – четыреста тысяч. Четыреста тысяч! То, что Уолтер Сикерт вошел в это число, конечно, не значит, что он не был Джеком‐потрошителем, однако это также не является доказательством того, что художник им был, ведь вместе с ним по признаку ДНК можно подозревать еще сотни тысяч людей.

Однако следует отдать Патрисии должное – в книге «Потрошитель: Секретная жизнь Уолтера Сикерта» 2017 года она приходит к выводу, что «анализ ДНК, возможно, вообще не следовало проводить». Автор признает, что низкое качество бумаги и ненадлежащее ее хранение за более чем столетнюю историю могли привести к появлению на письмах следов абсолютно посторонних людей. «Несмотря на то что отдельные найденные нами совпадения могут оказаться весьма значительными уликами, – пишет Корнуэлл, – мы никогда не узнаем наверняка».

Так был ли Уолтер Сикерт Джеком‐потрошителем на самом деле? Ну что ж, так как я не являюсь ни специалистом по Сикерту, ни исследователем психологии убийц, не мне об этом судить, однако я считаю нужным отметить, что сомневаюсь в теории Сикерта‐потрошителя. Многие предполагаемые доказательства его вины вызывают сомнения или попросту являются совпадениями. В то же время я вынуждена признать, что некоторые факты действительно сходятся и, возможно, совпадения отнюдь не являются совпадениями.

Но все же в наше время принято считать человека невиновным, пока не доказано обратное, и Сикерт – хоть и выглядящий очень подозрительно – скорее всего, не был бы приговорен, если бы его судили в наше время.

Во всяком случае, возможно, что мы – публика XXI века – просто неправильно понимаем художника и его работы. Лучшим кратким пересказом всей этой истерии по поводу Сикерта‐потрошителя, на мой взгляд, является ироничная статья британского критика Джонатана Джонса. В статье для The Guardian, опубликованной в декабре 2013 года, Джонс жалеет бедного Сикерта, а затем пародирует то, как исследователи потрошителя интерпретируют искусство:

«Кто знает, возможно, Сикерт на самом деле был Дракулой – другим чудовищем Викторианской эпохи. В конце концов, Дракула стал частью современной культуры после выхода романа, который был опубликован в Лондоне, где жуткий демонический Сикерт жил и работал. Я провел исследование с помощью новейших технологий, и, если вы присмотритесь к Минни Каннингем [«Минни Каннингем в Старом Бедфорде», 1892, в настоящее время в коллекции музея Тейт, Лондон] Сикерта, то вы увидите два отверстия на ее горле. А ее имя «Минни» – явная отсылка на Мину Харкер из «Дракулы» Стокера, и, следовательно, это завуалированный портрет Сикерта и его темной стороны. Красное платье, которое носит Минни Каннингем на картине Сикерта, – это признание в том, что художнику нужна чужая кровь, чтобы жить. Дело закрыто: Уолтер Сикерт был Дракулой. Или, может, он просто был сильным художником и обращался к темам секса и городской жизни – тем же самым темам, которые превратили преступления безымянного убийцы в настоящий современный миф».

Мы поняли, Джонатан Джонс. Может, Уолтер Сикерт и не был Джеком‐потрошителем. Может, он просто был человеком, увлеченным убийствами и склонным к драматизму. Но пока кто‐нибудь не выдвинет более вероятного кандидата на роль известного убийцы, я продолжу (скептически) следить за теорией Сикерта‐потрошителя.