Текст книги "Зачем нам стыд? Человек vs. общество"

Как государство помогло нам проститься со стыдом

Когда церковь и государство превратились в повсеместно распространенные могущественные системы, группы людей делегировали этим властным институтам определенные права: например, право физического наказания. До изобретения тюрем многие наказания, в том числе самые ужасные, носили публичный характер. Такие изуверские казни, как четвертование, при котором человека приковывали к четырем лошадям и отрывали конечности, проводились при массовом стечении народа. По крайней мере с XII века применялось клеймение преступников, не меньшие увечья приносило вырывание ушей или ноздрей. Слово «стигмат», означающее «клеймо», «отметина», появилось в Древней Греции для обозначения символа, выжигаемого или вырезаемого на теле человека в знак того, что он является рабом, разбойником или изменником. По словам специалиста по денежному обращению антрополога Густава Пиблза, клеймо на должнике было древнейшей формой рейтинга надежности. Непременной принадлежностью городской площади служили позорный столб, позорный стул и колодки. Нечистого на руку пекаря могли выставить на поругание с тестом на голове.

Затем многие принятые на Западе наказания отмерли. Философ Мишель Фуко описал роль государства в исчезновении постыдных наказаний в книге «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы»[2]2
  Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. – М.: Ad Marginem, 1999.


[Закрыть] (1975). С позорными столбами было покончено во Франции в 1789 году, в Англии – в 1837‑м. В XIX веке во Франции и в Англии было запрещено клеймение, а во Франции еще и публичная демонстрация заключенных. Нью-Йорк стал первым штатом, запретившим публичную казнь через повешение в 1835 году, и другие штаты постепенно последовали его примеру{15}15
  Toni M. Massaro, «Shame, Culture, and American Criminal Law,» Michigan Law Review 89, no. 7 (1991): 1880–1944.


[Закрыть]. Благодаря тюрьмам наказание стало более приватным делом.

Несмотря на повсеместное распространение приговоров к тюремному заключению, которое само по себе сопряжено со стыдом, и отказ от позорных наказаний, государство продолжает использовать стыд, но в более мягких формах. В некоторых штатах судьи приговаривают воров к публичному ношению табличек, сообщающих об их преступлении. В ноябре 2012 года жительница Огайо, выехавшая на тротуар, чтобы обойти полный детей школьный автобус, была вынуждена простоять два часа на улице с плакатом следующего содержания: «Только идиот будет ехать по тротуару, чтобы обогнать школьный автобус». В Китае принято публично водить уголовников с вывешенными на них описаниями их преступлений.

Существует много убедительных доводов против того, чтобы государство использовало стыд для воздействия на преступников. Марта Нуссбаум, специалист по политической философии, является одним из самых непримиримых противников наказаний стыдом. Она убеждена, что главное предназначение государства – оберегать человеческое достоинство и постыдные наказания идут вразрез с этой миссией. Можно возразить, что преступник сам посягнул на человеческое достоинство, но, с точки зрения Нуссбаум, подключение публичной системы права все меняет: «Участие государства в наказании стыдом – принципиальный момент. Люди всегда будут превращать других людей в отверженных, и преступники обречены быть изгоями. Но для государства соучаствовать в подобном унижении означает подрывать самые основы идей равенства и достоинства, на которых строится либеральное общество»{16}16
  Martha Nussbaum, Hiding from Humanity: Disgust, Shame, and the Law (Princeton, N. J.: Princeton University Press, 2006).


[Закрыть]. Другие правоведы замечают, что стыд просто не эффективен в современном урбанистическом обществе, отличающемся мобильностью и анонимностью.

Профессор права Джеймс Уитмэн выступает против наказания стыдом, поскольку обязанность осуществлять возмездие перекладывается при этом с государства на общество. Государство же, по его мнению, не должно использовать стыд, поскольку призвано гасить в своих гражданах побуждение карать отступников, а не подталкивать их к этому: «Меры взыскания, сопряженные со стыдом, в нашем обществе недопустимы по той же причине, по которой они кажутся нам непозволительными в Китае или в Афганистане под властью Талибана. Они воплощают неприемлемый стиль правления в силу своего воздействия на психологию общества. ‹…› Постыдные наказания были бы недопустимы даже при совершенном отсутствии какого-либо ущерба для преступника хотя бы уже потому, что представляли бы собой неуместное партнерство государства и толпы»{17}17
  James Q. Whitman, «What Is Wrong with Inflicting Shame Sanctions?» Yale Law Journal 107, no. 5 (1998): 1055–1092.


[Закрыть]. В противоположность аргументации Нуссбаум, логика Уитмэна предполагает отказ от наказания стыдом в интересах скорее общественности, чем виновного.

Иными словами, человечество предпочло, чтобы их интересы представляло государство даже в отношении наказаний. И если государство предлагает общественности помочь ему в этом деле – к примеру, обязывая изобличенных воров публично носить на себе подробное описание совершенных ими краж, – то делегирует часть своих обязанностей толпе, которая, по словам Уитмэна, может вести себя «непостоянно и неконтролируемо». Однако, как мы увидим в дальнейшем, бывают случаи, когда стыд, даже в рамках наказания со стороны государства, можно использовать во благо социума, причем сам социум сочтет такие меры приемлемыми.

Бывает ли абсолютное бесстыдство?

Итак, стыд занимает невысокое место в шкале эмоций типичного американца, но, мало этого, его противоположность – бесстыдство – нередко носит ярко выраженный характер (что приводит к появлению книг наподобие «Придурков» Аарона Джеймса). Как установила Рут Бенедикт, для японцев явилось откровением, что захваченные в плен во время Второй Мировой войны американцы не стыдятся положения военнопленных, тогда как в японской культуре это немыслимый позор. В ходе нашего эксперимента по изучению влияния стыда на кооперацию многие студенты боялись оказаться отщепенцами, но нашлись и такие, кого это не волновало. Меня поразило наглое спокойствие некоторых игроков, выставленных на всеобщее обозрение за то, что они не внесли ни доллара в общий котел. Проще всего объяснить проявленную ими неуязвимость врожденным бесстыдством их натуры, но, скорее всего, ситуация несколько сложнее.

Стыд определяется в сравнении с социальной нормой, чем и объясняется изменчивость категории стыда и многообразие ее проявлений в зависимости от культурного контекста. Индейцы из племени бакаири, обитающего в Центральной Бразилии, считают до крайности неприличным есть у всех на виду, а собственной наготы совершенно не стесняются. Вам, скорее всего, станет стыдно за ухажера, не оставившего официанту чаевых, если дело происходит в США, но не во Франции, где давать чаевые не принято. В ряде случаев стыд и связанное с ним общественное порицание вызывают незаслуженно отрицательную реакцию, хотя проблема не в самом стыде, а в той социальной норме, по которой он поверяется. Если врачам слишком стыдно признать или озвучить свои ошибки, зло тут не в стыде как таковом, а в норме, согласно которой врач не может ошибаться и не ошибается (причем, как мне кажется, такая социальная норма порождена страхом судебного преследования).

Отчасти действенность стыда объясняется склонностью человека к негативу – наш мозг неравномерно обрабатывает информацию негативного и позитивного характера. Дурное лучше запоминается. Порой люди верят сплетням, даже если очевидна их лживость. Негативные мнения прилипчивей положительных{18}18
  Adam Duhachek, Shuoyang Zhang, and H. Shanker Krishnan, «Anticipated Group Interaction: Coping with Valence Asymmetries in Attitude Shift,» Journal of Consumer Research 34, no. 3 (2007): 395–405.


[Закрыть], а потеря чего бы то ни было (в том числе репутации) переживается острее, чем радость обретения{19}19
  Daniel Kahneman and Amos Tversky, «Choices, Values, and Frames,» American Psychologist 39, no. 4 (1984): 341–350.


[Закрыть]. Поэтому родители так любят повторять пословицу про ложку дегтя, которая отравит бочку меда, и слова Бенджамина Франклина: «Нужно множество добрых дел, чтобы приобрести хорошую репутацию, но, чтобы потерять ее, достаточно одного проступка».

Более заметная роль стыда в коллективистских культурах объясняется, помимо прочего, тем, что социальные нормы в них разделяются практически всеми и следование им является обязательным. В обществах, превыше всего ценящих индивидуализм и обособленность, стыд проявляется не столь очевидно. Однако испытывают его люди любой культуры. Многие считают бесстыдными жестоких гангстеров, и, возможно, есть среди них и такие. Но и в уличной банде, как в любом социуме, есть свое представление о стыде, устанавливаемое относительно собственных норм – многие из которых связаны с товариществом и стукачеством, – и собственные виды наказаний. Даже у воров есть своя честь и свой стыд – просто они отталкиваются от других социальных стандартов.

Знавал стыд и Эдвард фон Клоберг III. В 1998 году он влюбился в человека, который не отвечал ему взаимностью. Он начал терять деньги, а для богатого американца нет большего позора, чем обеднеть. Ко всем бедам прибавились диабет, рак кожи и другие болезни. Однако он отказывался от помощи друзей и от больничного лечения «по социалке», как он это называл. Человек, «обессмертивший» свое имя заявлением, что стыд – удел слабаков, в буквальном смысле был убит стыдом. В 2005 году и прежде склонный к мелодраме 63-летний фон Клоберг дал свое последнее представление – покончил с собой, бросившись с башни римского замка.

Разница между виной, стыдом и смущением

Многие психологи сходятся на том, что вина – чувство, переживаемое наедине с самим собой, тогда как смущение и стыд имеют публичный характер, то есть чаще всего возникают в присутствии других людей. (Впрочем, все мы согласимся с тем, что социум определяет также, по поводу чего мы должны чувствовать себя виноватыми.) Но дело не только в публичности – иначе не было бы никакой разницы между стыдом и смущением.

В одном эксперименте студентам Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе было предложено выступить с пятиминутной речью и выполнить пятиминутное задание по арифметике под звучание раздражающей музыки. Если студент запаздывал с ответом, раздавался громкий сигнал. Студенты одной группы выполняли задание в одиночестве, а другим повезло меньше: им пришлось держать речь и решать примеры на виду у двух однокашников, наблюдавших за ними с каменными лицами. Затем у испытуемых спрашивали, как они себя чувствовали. Кроме того, у них четыре раза за время эксперимента брали пробу слюны, чтобы измерить уровень гормона стресса кортизола. Студенты, за которыми наблюдали соученики, волновались сильнее выступавших в одиночестве, а уровень кортизола у них оказался в два раза выше{20}20
  Tara L. Gruenewald, Margaret E. Kemeny, Najib Aziz, and John L. Fahey, «Acute Threat to the Social Self: Shame, Social Self-Esteem, and Cortisol Activity,» Psychosomatic Medicine 66, no. 6 (2004): 915–924.


[Закрыть].

Откуда мы знаем, что переволновавшиеся участники эксперимента страдали именно от стыда, а не от какого-либо другого переживания, например страха, униженности, смущения или вины? Отличить одну эмоцию от другой можно по внешним проявлениям. Эмоции, с которыми мы сталкиваемся раньше всего в жизни, например радость, огорчение, страх и гнев, опознаются по одному лишь выражению лица, но в случае эмоций, связанных с самосознанием, таких как стыд, необходимо наблюдать и за телом{21}21
  Michael Lewis, «Self-Conscious Emotions: Embarrassment, Pride, Shame, and Guilt,» in Handbook of Emotions, ed. Michael Lewis and Jeannette M. Haviland-Jones (New York: Guilford, 1993), 353–364.


[Закрыть]. Когда человеку стыдно, у него опускаются уголки рта (нижняя губа может оказаться закушенной), он опускает глаза, поникает всем телом и наклоняется вперед, а его плечи принимают такое положение, словно он пытается спрятаться. В некоторых культурах люди закрывают лицо руками. В Юго-Восточной Азии стыд иногда выражают прикусыванием языка{22}22
  Jonathan Haidt and Dacher Keltner, «Culture and Facial Expression: Open-Ended Methods Find More Expressions and a Gradient of Recognition,» Cognition and Emotion 13, no. 3 (1999): 225–266.


[Закрыть]. Если же человек смущен, то, как правило, он улыбается, потирает лицо или совершает другие невротические движения, а глаза у него начинают бегать.

Проявления стыда – это реакция на присутствие свидетелей. Имеются в виду не внутренние переживания человека, а заметные окружающим внешние изменения. Большинство сигналов нетрудно сымитировать – ничего не стоит изобразить, например, улыбку. А вот с краской стыда этот номер не пройдет. Ее невозможно воспроизвести без помощи румян или грима, и ученые считают это свидетельство достоверным. Способность человека краснеть уникальна, и это одно из самых безобидных наших проявлений.

Но краска на щеках может появляться и от стыда, и от смущения. В зависимости от обстоятельств эта реакция интерпретируется как признак осознания ошибки, покорности, облегчения и даже возбуждения. В Нидерландах был проведен эксперимент, в ходе которого студенты читали про себя подборки коротких рассказов. Если ситуация казалась им двусмысленной – например, некто встречал знакомого, уверявшего, что будет в это время в другом месте, – они считали, что персонаж покраснел, поскольку его поймали на лжи. Но в случаях очевидного проступка – скажем, человек повредил чужой велосипед, вытаскивая свой, – стыдливый румянец на щеках нарушителя смягчал их реакцию{23}23
  Peter De Jong, Madelon L. Peters, and David De Cremer, «Blushing May Signify Guilt: Revealing Effects of Blushing in Ambiguous Social Situations,» Motivation and Emotion 27, no. 3 (2003): 225–249.


[Закрыть].

«Слепота не избавление [от стыда]», – писал Дарвин в работе 1872 года «О выражении эмоций у человека и животных». Священник, посещавший богадельню, рассказал Дарвину, что трое слепорожденных детей «очень легко краснели»{24}24
  Charles Darwin, The Expressions of Emotions in Man and Animals (London: John Murray, 1872).


[Закрыть]. Интерес Дарвина к умению человека краснеть заставил его задуматься над тем, является ли способность испытывать стыд врожденной. На тот момент уже было установлено, что среди видов человеческого поведения есть как врожденные, например улыбка, так и приобретаемые, например рукопожатие. Интуиция подсказывала Дарвину, что врожденные способы выражения эмоций более важны с точки зрения эволюции.

Дарвин имел лишь свидетельство относительно слепоты, но не мог проверить его экспериментально. Во время Олимпийских игр 2004 года психологи Джессика Трейси и Дэвид Мацумото изучили фотографии 111 дзюдоистов со всего мира, сделанные сразу после поединков. Победителей в большинстве отличали откинутая голова, воздетые руки, грудь колесом. Проигравшие – почти наверняка испытывавшие стыд – опускали голову, закрывали лицо руками, ссутуливались и втягивали грудь. Чтобы ответить на вопрос о врожденном характере этого чувства, исследователи также фотографировали паралимпийцев, среди которых были 33 слепых атлета, – и все они демонстрировали те же признаки, подтвердив тем самым, что проявления стыда являются автоматическими и присущи нам от рождения{25}25
  Jessica L. Tracy and David Matsumoto, «The Spontaneous Expression of Pride and Shame: Evidence for Biologically Innate Nonverbal Displays,» Proceedings of the National Academy of Sciences 105, no. 33 (2008): 11655–11660.


[Закрыть]. Очевидно, на каком-то этапе человеческой эволюции способность демонстрировать стыд стала чрезвычайно полезной.

Демонстрация стыда помогает разрешить конфликтную ситуацию. Показав, что вам стыдно, можно добиться прощения. В исследовании с имитацией судебного процесса обвиняемый в продаже наркотиков, демонстрировавший смущение и стыд, получил только две трети тюремного срока с правом досрочного освобождения на год с лишним раньше, чем в других тестах с участием того же человека, где он вел себя нейтрально или вызывающе{26}26
  Dacher Keltner, Randall C. Young, and Brenda N. Buswell, «Appeasement in Human Emotion, Social Practice, and Personality,» Aggressive Behavior 23, no. 5 (1997): 359–374.


[Закрыть]. Возможно, поэтому адвокаты советуют клиентам не следовать новой бесстыдной моде улыбаться при фотографировании для полицейского досье.

Еще один способ различить такие эмоции, как вина, стыд и смущение, – это задаться вопросом, почему или когда их испытывают. Американских студентов попросили описать обстоятельства, в которых они чувствуют себя виноватыми, стесняются и стыдятся. Как показал анализ этих данных, чувство вины вызывают индивидуальные промахи – вранье, пренебрежение дружескими или семейными узами, срыв диеты или измена. Смущение возникает, когда становишься свидетелем чужих промахов или провалов в памяти – скажем, если кому-то случится забыть имя собеседника. Чтобы испытать стыд, нужно совершить ошибку не только публичную, но и более серьезную: получить плохую оценку, задеть чьи-то чувства или обмануть ожидания{27}27
  Dacher Keltner and Brenda N. Buswell, «Evidence for the Distinctness of Embarrassment, Shame, and Guilt: A Study of Recalled Antecedents and Facial Expressions of Emotion,» Cognition and Emotion 10, no. 2 (1996): 155–171.


[Закрыть].

Нередко стыд влияет на наше представление о самих себе в целом, тогда как смущение привязано к определенному случаю. Чтобы отличить одну эмоцию от другой у детей, исследователи провели эксперимент с участием 50 четырехлетних малышей. Их помещали в некомфортные ситуации – к примеру, слишком захваливали, внезапно указывали на них, заставляли рассматривать свое отражение и танцевать при ведущем эксперимента. Кроме того, дети собирали четыре пазла на подбор цветов. Два пазла в принципе не могли быть собраны, а два были простыми, и четырехлетки гарантированно должны были с ними справиться, поскольку экспериментаторы откладывали сигнал к окончанию выполнения задания. У детей брались пробы слюны, а ход эксперимента снимался из-за зеркала одностороннего видения. В дальнейшем ученые фиксировали по выражениям лиц и языку тела такие переживания детей, как гордость, смущение и стыд. Дети проявляли признаки смущения – трогали лицо, смотрели в сторону, – когда оказывались в центре внимания, в том числе когда их неумеренно хвалили или просили станцевать. Но неспособность вовремя собрать пазлы провоцировала более значительное повышение уровня кортизола и признаки стыда{28}28
  Michael Lewis and Douglas Ramsay, «Cortisol Response to Embarrassment and Shame,» Child Development 73, no. 4 (2002): 1034–1045.


[Закрыть]. Итак, четырехлетний ребенок смущается, когда чужая тетя восхищается его внешностью, и испытывает стыд, когда не может собрать пазл, который, как ему сказали, под силу любому его сверстнику.

И смущение, и стыд требуют свидетеля, но в случае стыда публичность особенно важна. Вы будете смущены, если случайно нарушите общепринятые нормы – оденетесь несообразно случаю или появитесь на людях с обрывком туалетной бумаги, прилипшим к обуви. Но, если экзаменатор поймает вас на списывании, вам будет стыдно, поскольку это означает несоответствие более значимому стандарту. Во время тестирования студентов Калифорнийского университета на сообразительность, проводившегося в присутствии сокурсников, переживания испытуемых оказались ближе к стыду, чем к смущению, ведь это качество так или иначе характеризует саму личность человека, и, если его не окажется, никакие отговорки не помогут. Случаи, когда нам было неуютно, легче забываются, поскольку они относятся к отдельному инциденту, а стыд, привязанный к нашему «я», помнится долго.

Возможности вины

Стыд глубже укоренен в человеческой природе, но и вина – могущественная сила, которую не стоит недооценивать. Считается, что самонаказание виной является более цивилизованным, реже принимает дикие формы, чаще приводит к компенсации причиненного ущерба и дешевле обходится обществу, чем наказание стыдом. Ведь в последнем случае нужно, чтобы группа задумалась о том, кого она подвергает социальной изоляции, за какой проступок и что вообще с этим делать. Безусловно, вина способна управлять поведением человека, как это случилось со мной, когда я узнала, что сэндвичи с тунцом оказываются на нашем семейном столе ценой жизни дельфинов. Как показывают эксперименты, люди часто меняют поведение, если получают на него отклик, – скажем, начинают экономить электроэнергию и воду, возможно, именно потому, что чувствуют себя виноватыми. (Правда, по другой точке зрения, это следствие внешнего контроля.) Судя по результатам недавнего исследования, многие люди впервые сдают донорскую кровь под влиянием социума, поскольку считают это своей обязанностью перед обществом, но если продолжают сдавать ее, то их самовосприятие меняется. Они начинают мыслить себя донорами – мотивация из внешней становится внутренней, а для дальнейшего самоподкрепления желательного поведения и самоконтроля хватает одного чувства долга. Другое исследование с участием защитников природы установило, что для многих стимулом является стремление снизить собственное чувство вины в связи с загрязнением окружающей среды{29}29
  Stanley T. Asah and Dale J. Biahna, «Motivational Functionalism and Urban Conservation Stewardship: Implications for Volunteer Involvement,» Conservation Letters 5, no. 6 (2012): 470–477.


[Закрыть].

В Мичигане было проведено исследование, охватившее 369 211 зарегистрированных избирателей. Части из них были отправлены письма, просто призывающие участвовать в голосовании. В письмах, разосланных участникам другой группы, этот призыв дополнялся вопросом, участвовали ли они в предыдущих выборах (это общедоступная информация). Поскольку респонденты знали об эксперименте, нельзя достоверно утверждать, что полученные результаты целиком и полностью объясняются воздействием чувства вины. Однако влияние внутреннего голоса несомненно. Письма с призывом голосовать помогли поднять уровень явки избирателей на 2 %. Во второй группе этот показатель оказался выше в два раза (4 %) среди голосовавших в прошлый раз и в три раза (6 %) – среди тех, кто проигнорировал прошлые выборы{30}30
  Alan S. Gerber, Donald P. Green, and Christopher W. Larimer, «An Experiment Testing the Relative Effectiveness of Encouraging Voter Participation by Inducing Feelings of Pride or Shame,» Political Behavior 32, no. 3 (2010): 409–422.


[Закрыть]. Голос совести звучал громче у людей, один раз уже пренебрегших своим гражданским долгом, – среди них и наблюдалось самое заметное изменение поведения. У вины, как у любой другой эмоции, есть свои возможности, однако весьма ограниченные с точки зрения возможных результатов изменения поведения, его масштаба и скорости.

Глава 3
Пределы вины

Мой врач говорит, что у меня недоразвита железа общественного долга и врожденное отсутствие нравственной ткани, в связи с чем я освобожден от обязанности спасать Вселенную.

Дуглас Адамс. Автостопом по Галактике (1979)

В 2007 году Альберт Гор и IPCC[3]3
  Межправительственная комиссия по проблемам климатических изменений. – Прим. ред.


[Закрыть] получили за свою деятельность в связи с изменениями климата Нобелевскую премию мира, Vanity Fair начал выпускать ежегодный «зеленый номер» (прекративший свое существование через два года), а моя подруга Кейт узнала, что элитный дизайнер Аня Хиндмарч выпустила холщовые сумки с надписью «Я не пластиковый пакет». Эти сумки – лишь одно из многих проявлений обеспокоенности состоянием окружающей среды, в данном случае ее загрязнением пластиковыми пакетами. Маркетинговая служба Хиндмарч заранее начала раздавать сумки знаменитостям, чтобы вызвать шумиху, и Кейт отыскала магазин, где ограниченная серия должна была продаваться всего по пять фунтов.

Кейт, дорогая моя мизантропка, попросила мужа Сарана занять очередь, чтобы купить такую сумку для меня в качестве «сувенира природоохранного движения». Саран отнесся к поручению, как рыцарь к подвигу, и прибыл в магазин за час до начала раздачи номеров очередникам. Что примечательно, он оказался единственным мужчиной, единственным небелым и единственным, кто сохранял спокойствие в приходящей во все большее возбуждение толпе из сотни с лишним женщин, многие из которых явились с маленькими дочерьми. Прошло больше часа, прежде чем менеджер магазина дал ему номер в очереди и призвал к «сдержанности». Уже было очевидно, что номеров, а значит, и сумок хватит не всем. Кое-кто заговорил о несправедливости. Одна дама, поняв, что вернется домой без сумки от Хиндмарч, разрыдалась. В этом месте эпоса Кейт заметила: «Какие драмы бушуют в мире!»

И что примечательно: холщовые сумки продавались в пластиковой упаковке. Пока я благодарила Кейт и Сарана за сувенир, другие по-быстрому сбывали добычу в Интернете за 200 фунтов. Экологичный хлам от Хиндмарч оказался такой же заразой, как игрушки Beanie Babies, выпечка от шефа Доминика Анселя и золотые айфоны. «Все потом только диву давались, как можно было прийти из-за этого в экстаз, – говорит Кейт. – Так что произошла обратная реакция. К тому же в каждой дерьмовой лондонской лавчонке появились подделки». В Observer вышла статья «Год, когда женские сумки отбились от рук», где рассказывалось, что в Тайване изделия Хиндмарч вызвали небывалый ажиотаж, толпу пришлось усмирять с помощью полиции, а 30 человек оказались в больнице. В Гонконге из-за «хиндмарчей» закрыли торговый комплекс. Никогда прежде ничего подобного в связи с движением в защиту окружающей среды не происходило.