Текст книги "Пенелопа и прекрасный принц"

Глава 9

Эти двое сидели в великолепной, роскошно убранной комнате. Гобелены украшали мрачные каменные стены, красные, синие, затканные золотом портьеры скрывали дверные проемы. Александр восседал в древнем, трехсотлетнем кресле, тяжелом, покрытом богатой резьбой, с отделкой из драгоценных тканей.

Одет герцог был в тончайшую шелковую рубашку, тесные лосины из буйволовой кожи и прекрасного качества сюртук военного покроя. Голубая, тканая жесткими золотыми нитями лента, единственная в своем роде во всей Нвенгарии, тянулась справа налево от плеча до талии. Лента принадлежала великому герцогу, главе герцогского совета.

Золото сверкало и на пальцах Александра. Рубин в одном из перстней полыхал кроваво-красным огнем. В ухе Александр тоже носил рубин, почти скрытый длинными темными прядями волос.

Великого герцога звали Александр Октавиан Лоран Максимилиан. Если принц Деймиен всегда просил знакомых не утруждаться и не запоминать всю цепочку его имен, то имена Александра помнили все. Вроде бы он и не настаивал, тем не менее люди предпочитали запомнить.

Хотя в основном Александра называли «ваша светлость», конечно, если вообще решались заговаривать с ним.

Недрак, великий маг совета магов, боялся этого человека. Даже когда Александр просто молчал, люди под его ледяным синим взглядом все равно начинали вдруг заикаться, потеть и говорить именно то, что герцог желает услышать.

К несчастью, у Недрака были для герцога дурные вести.

Он оторвался от магического кристалла и встретил напряженный взгляд этих синих холодных глаз. Маг с усилием сглотнул, заставив себя вспомнить, что сам он человек такого же высокого происхождения, как и великий герцог, что занимает практически такой же высокий пост. К тому же Александр пока еще не стал верховным правителем Нвенгарии.

Это не помогло. Паника не покидала мага.

– Принц силен, ваша светлость, – отвечал он. – И девушка тоже.

– Другими словами, заклинание не действует?

– Нет, ваша светлость. Полагаю, его ослабляет расстояние.

Александр откинулся в кресле, поднес к лицу свои длинные, заостренные пальцы. Он не верил в магию Недрака, не верил и в заклинание, которое, как утверждал Недрак, должно заставить Деймиена и его маленькую принцессу нарушить пророчество. Даже в магические кристаллы по-настоящему он тоже не верил, хотя Недрак, похоже, действительно знал, что происходит на таком расстоянии.

– Отец Деймиена едва всех нас не перебил, вы помните об этом? – спросил герцог.

– Помню, ваша светлость, конечно, помню, – отчаянно закивал Недрак, довольный, что хоть в чем-то может согласиться с Александром.

Но Александр уже не слушал его. Его мысли перенеслись к Нвенгарии, к тому бедственному положению, в котором находилась страна. Бывший принц-император своими идиотскими планами практически уничтожил герцогский совет и правил, словно восточный деспот. Он растранжирил золотой запас Нвенгарии, чтобы купить себе корыстных друзей и платить дань жадной до денег Оттоманской империи. Александр и герцогский совет боролись изо всех сил, чтобы не позволить этому могущественному соседу смотреть на Нвенгарию как на своего вассала.

В результате более сильная Россия, князь Меттерних и австрийцы, не говоря уж об Оттоманской империи, едва не вторглись в Нвенгарию, чтобы просто-напросто растащить ее на куски – кому какой понравится. Лишь удача и искусная дипломатия помогли сдержать этих монстров.

Молва твердила о порочных привычках принца-императора в личной жизни, о женщинах, которых он похитил и изнасиловал, однако Александр не слишком-то обращал внимание на подобные слухи. Человек может быть грешником и при этом хорошим правителем. К несчастью, принц-император не был хорошим правителем.

Принцу-императору не нравилось, когда отец Александра, бывший великий герцог, возражал ему. Отец Александра был арестован, поставлен к стенке и расстрелян в упор. Принц-император заставил Александра наблюдать за казнью, рассчитывая, что, когда к Александру перейдет мантия великого герцога, он станет послушной марионеткой в руках правителя.

Александр, сжигаемый жаждой мести, все же понимал всю опасность открытого выступления против принца-императора, а потому он занял место своего отца, стал великим герцогом, втайне плетя интриги и выжидая удобного момента.

И вот теперь Деймиен, сын этого чудовища, распущенный тип, любимец монархов по всей Европе, становится правителем Нвенгарии.

После смерти его отца Александр пытался не допустить, чтобы герцогский совет послал за Деймиеном. Нвенгария прекрасно обойдется, убеждал он совет, без сына этого идиота, который чуть всех их не перебил. Совет может править Нвенгарией от имени принца-императора, а Деймиен пусть продолжает развлекать графинь и быть душой королевских празднеств в Европе. Никому он здесь не нужен.

Однако Миск, хранитель имперского перстня, как истинный нвенгарец, был рабом традиций. Как и весь герцогский совет.

В этой стране слишком много этих проклятых традиций!

Тайком, ночью, Миск своевольно покинул столицу, разыскал Деймиена и привез его домой.

Александр заглянул в глаза нового принца-императора и увидел там ту же решимость, ту же непреклонную волю, которыми славился его отец. В тот же миг Александр решил, что не позволит Нвенгарии вторично пасть жертвой тирана, и начал настраивать против Деймиена герцогский совет и совет магов.

Деймиена любили простые люди, безмозглые глупцы, которые видели лишь внешний блеск своего принца. Но армия находилась в руках Александра. И казначейство. И оба совета. На стороне Деймиена была популярность и традиция; на стороне Александра – сила и деньги.

Герцог считал, что сможет спасти Нвенгарию, если Деймиен станет номинальной фигурой, марионеткой. Александр будет править, а Деймиен пусть принимает парады, кланяется, улыбается, наслаждается народной любовью… и делает только то, что скажет ему Александр.

К несчастью, Деймиен был так же упрям, как его отец. Он сумел разгадать план Александра и противостоять ему со всей твердостью; однако, убедившись, что перевес сил сейчас не на его стороне, принц отступил. Между соперниками установилось непрочное перемирие, но Александр знал: скоро им предстоит смертельная схватка.

Когда история с пророчеством вдруг выплыла на свет Божий и Недрак объявил, что налицо все знаки, Александр почувствовал: удача сама идет ему в руки. Народу Нвенгарии нравилась идея пророчества, предназначения, магии. Простые люди всей душой хотели, чтобы Деймиен отправился в путь, нашел и вернул утерянную принцессу.

Сам Деймиен верил в пророчество не больше, чем Александр, но понимал, какую силу несут в себе мифы. Если бы он отказался, народ мог восстать. Нвенгарцы не были спокойной, рассудочной нацией, их привлекали сильные чувства, и они с удовольствием им отдавались. Оба правителя, и Александр, и Деймиен, понимали, что у принца нет выбора.

Герцог не верил, что магия Недрака может помешать Деймиену. Во что он действительно верил, так это в наемных убийц.

Александр улыбнулся.

Недрак нервно облизнул губы.

– В чем дело, ваша светлость?

– Ни в чем. – Александр поднялся из кресла. Кроваво-красный камень на его пальце отразил огненные сполохи камина. – Если хотите, можете идти. – И он глубоко вдохнул воздух, готовясь к тому, что последует дальше.

– Разве? – удивленно спросил Недрак. Герцог Александр редко заканчивал работу раньше первых рассветных часов.

– Только на время. Я сказал жене, что навещу ее нынешней ночью.

– О! – Недрак поймал холодный взгляд Александра и удержался от сочувственного кивка. – Передайте ее светлости, что я желаю ей здоровья.

– Это бесполезно. Она умирает. – Александр вытащил часы, взглянул на них и на ходу снова сунул в карман. – Но, конечно, я передам.

– Благодарю вас, ваша светлость, – проговорил Недрак и решил, что лучше всего придержать язык и помолчать.

Александр кивнул и не спеша вышел из комнаты. Недрак подождал, пока шаги Александра совсем стихнут, опустился в кресло и с облегчением обмахнулся рукой.

– Я восхищаюсь этим человеком, – произнес он, глядя в свой магический кристалл, – как восхищался его отцом. Великий герцог – умный и способный человек. – Недрак устало выдохнул. – Но он пугает меня до смерти.

– К нам прибыл принц-регент! – задыхаясь, проговорила леди Траск и прижала ладони к горящим щекам.

Уже два дня ей было известно, что должен приехать принц-регент, но леди Траск пользовалась любым поводом, чтобы воздеть вверх руки и с отчаянием воскликнуть, что принц-регент ни за что не сочтет ее дом достойным своей особы и что они не сумеют все подготовить в срок.

Все это время Пенелопа поддерживала свою мать и, словно во сне, боролась с воцарившимся в доме хаосом. С той ночи, когда Деймиен явился к ней в комнату, она его почти не видела, и сам он старался не оставаться с девушкой наедине.

Сначала Пенелопа рассудила, что он ведет себя мудро, ведь она была готова сорвать с себя ночную рубашку и на коленях умолять его лечь с нею прямо на ковре в ее девичьей спальне. Но прошли часы, а потом и дни, и она стала тосковать о нем с отчаянной силой. Вспоминала, как лежали его ладони у нее на груди, как умело ласкали ее его пальцы. Снова и снова она во сне и наяву переживала эти незнакомые ощущения.

Ее тела касался мужчина, ее, Пенелопу, называли красавицей!

Один поцелуй не может навредить, думала она. Или одно прикосновение его рук. Или хотя бы мгновение наедине, когда их взгляды могли бы встретиться, а сами они – просто поговорить!

Однако Деймиен, целиком отдавшийся подготовке к предстоящему празднеству, проводил время с Сашей или со своим камердинером Петри. Часто ходил в деревню, прихватив с собой одного или двух громил-телохранителей.

Майкл все-таки решил остаться. Он сказал Пенелопе, что не хочет покидать ее и ее мать, пока все не будет закончено. Он начал больше доверять Деймиену, но по-прежнему оставался настороже.

– Деймиен – парень привлекательный, – говорил Майкл Пенелопе. – И если принц Уэльский поручится за него, я поверю. Но твоя мать слишком взволнована от мысли о близости особы королевской крови.

– Прошу вас, поймите, – уговаривала его Пенелопа. – Она так гордилась, что была женой баронета и поэтому могла бывать на всех лучших балах и раутах в Лондоне. И очень расстроилась, когда все деньги достались моему кузену, и мы больше не смогли жить в городе.

– Пенелопа! – Майкл положил девушке на плечо руку, глядя на нее спокойными добрыми глазами. – Я все понимаю. Но возможно, твоя мать не может простить мне, что я не могу дать ей того, что давал муж.

– Она так сильно вас любит! Пожалуйста, дайте ей шанс.

Майкл обещал, но как-то уклончиво. Пенелопу это очень встревожило – как будто мало у нее было причин для тревоги. Ее мать иногда обращалась с Майклом не так, как следовало бы, но если он действительно ее бросит, ее сердце будет по-настоящему разбито. В таком случае Пенелопа едва ли сможет уехать с Деймиеном и оставить ее совсем одну.

Тогда Деймиен ускачет прочь в поисках еще одной принцессы.

Мысль о том, что Деймиен возьмет за руку другую женщину, заглянет ей в глаза и станет говорить, что пророчество заставило его полюбить ее, приводило Пенелопу в бешенство. Такого она допустить не могла. Но перспектива покинуть дом ради далекой страны, о которой она почти ничего не знала, ужасала девушку почти с такою же силой.

Ведь Деймиен жил не в соседней стране и даже не в Нидерландах. Его королевство находилось на другом конце земли, в краю высоких гор, холодных зим и диких волков.

Однажды за ужином Пенелопа спросила, как долго будет длиться путешествие в Нвенгарию. Саша ответил в тот же миг:

– О, это длинная и трудная дорога со многими препятствиями и опасностями на каждом повороте. – При этих словах его глаза загадочно блеснули.

Деймиен взглядом приказал ему замолчать, но не возразил ни слова.

Пенелопа понимала, что не будь она так влюблена в Деймиена, ее выбор был бы вполне ясен. Голос здравого смысла в ее душе настойчиво требовал, чтобы она отказала Деймиену, осталась дома, ухаживала за матерью, постаралась бы примирить леди Траск и Майкла, чтобы они смогли наконец составить счастливую супружескую пару. Остаться здесь падчерицей Майкла и сводной сестрой Меган. Так будет лучше для всех.

Но каждый раз, когда Пенелопа представляла, как Деймиен навсегда уносится на своем коне прочь, сердце ее сжималось от тоски. Потерять Деймиена будет куда больнее, чем разорвать те злополучные помолвки. Теперешние ее чувства даже не с чем сравнить.

Пенелопе пришло в голову, что Рубен и Магнус оказались такими ужасными, возможно, лишь потому, что ей было суждено бросить их.

Она так и эдак повертела в голове эту мысль, но все же от нее отказалась. Она становится совсем как Саша.

В среду после приезда Деймиена Саша собрал всех в большой гостиной, чтобы провести ритуал передачи Пенелопе кольца леди Траск. Саша желал, чтобы леди Траск и Пенелопа произнесли нужные фразы на нвенгарском.

– О Боже! – восклицала леди Траск с широко распахнутыми глазами. – Я ни за что не смогу! – Видит Бог, даже мой учитель французского выходил из себя, потому что я называла королеву Англии шлюхой. Кажется, это означает «шлюха». Господи, а я-то думала, что использую ласковое слово.

Меган прижала ладонь к губам, на ее глазах показалась влага. Пенелопа смущенно отвела взгляд.

– Видите? – вопрошала леди Траск. – Я могу ляпнуть что-нибудь не то.

– Пусть она говорит по-английски, – вмешался Деймиен. Его собственный нвенгарский акцент усилился от нетерпения. – Ведь ваша мать, когда передавала вам кольцо, говорила по-английски?

– По-английски, – подтвердила леди Траск.

– А пророчество продолжает действовать. Саша, не заставляй их говорить по-нвенгарски, это невозможно.

Саша открыл было рот, чтобы возразить, но взглянул на Деймиена и снова закрыл его. Пенелопа поняла, что Саша отлично знает, до какой степени он может давить на принца.

И вот, стоя в лучах закатного солнца у выходящего в сад греческого окна, Пенелопа получила от своей матери древнее серебряное кольцо.

– Я вручаю тебе это кольцо по собственной доброй воле, – проговорила леди Траск, – чтобы ты хранила и берегла его, пока предназначение его не потребует.

Произнося эти слова, леди Траск слегка хихикнула. Саша при этом стоял так близко к Пенелопе, что она чувствовала его дыхание. Наконец леди Траск надела кольцо ей на палец.

Пенелопа опустила глаза на листок, где Саша заботливо написал нужный ответ.

– Я принимаю это кольцо как символ своего рода. Я буду носить его с гордостью и сохраню его для своего предназначения.

Губы Саши двигались вместе с губами Пенелопы, и когда девушка наконец отпустила руку леди Траск, он облегченно вздохнул.

– Свершилось.

Нвенгарские слуги в зале завопили от радости. Кое-кто из английской прислуги – тоже. Мейтерс, правда, выглядел расстроенным, но остальные слуги леди Траск явно решили, что веселый нрав нвенгарцев и обычай по любому поводу выставлять эль или виски им больше по вкусу, чем их привычная чопорность.

– Да здравствует принцесса Пенелопа! – раздались голоса на английском и нвенгарском языках.

Леди Траск явно гордилась, Меган выглядела взволнованной.

Деймиен наблюдал за Пенелопой, она делала вид, что не замечает, но читала в его синих глазах страсть, ожидание и надежду.

Опасаясь поддаться искушению, Деймиен после церемонии уехал. Ему хотелось притянуть Пенелопу к себе и целовать, целовать, целовать.

Кольцо на ее пальце означало, что Пенелопа признает свое происхождение и готова принадлежать ему – стоит только протянуть руку. Она смущенно смотрела на него блестящими глазами, начиная верить в свою судьбу, но еще не до конца решившись принять ее.

Деймиену хотелось увлечь ее в постель и показать, в чем теперь заключается ее предназначение.

Лучше всего уехать, иначе он непременно подхватит девушку на руки и унесет наверх, в спальню, разрушив таким образом пророчество, разорив свою страну и сыграв на руку Александру.

Чтобы обуздать страсть, он взял с собой Петри и поскакал в деревню посмотреть, как идут приготовления к празднику.

Литтл-Марчинг кипел бурной деятельностью.

По Хай-стрит катили повозки и телеги с полотном и строительными материалами. В конце улицы, на деревенской площади, возвели помост. Над ним уже развевались штандарты принца – два оскалившихся золотых волка на темно-синем фоне. Навесы синих и золотых цветов Нвенгарии хлопали на ветру почти у каждой двери и высоко поднимались над помостом.

Двери таверны были распахнуты настежь. Несмотря на огромный объем работы, многие выкраивали минутку и заскакивали, чтобы пропустить пинту эля.

Как только Деймиен, пригнув голову, шагнул в дверной проем, раздались приветственные крики:

– Салют принцу Деймиену!

– Гип-гип ура! – Откуда-то появились нвенгарские флаги. Присутствующие махали ими с яростным энтузиазмом.

– Откуда они взяли флаги? – по-нвенгарски пробормотал Деймиен на ухо Петри.

– Руф и Майлз, – отвечал тот.

– Понятно. – И Деймиен продолжил по-английски: – Эй, хозяин! Я… как это говорят? – ставлю всем следующую!

Приветственные крики усилились. Те, кто работал снаружи, заглядывали и присоединялись к угощению. Хозяин с широкой улыбкой раздавал служанкам пивные кружки с невероятной скоростью.

Деймиен спокойно цедил свое пиво, слушая смех и разговоры. Почувствовав, что время пришло, что завсегдатаи трактира, достаточно веселы и готовы восхищаться всем нвенгарским, он подошел к стойке и поднял руки, призывая селян к тишине. На это потребовалось немало времени, потому что тут же поднялся невероятный шум:

– Тихо, тихо! Принц будет говорить!

– Я-то молчу, ты сам замолчи!

– Если мы все замолчим, он сможет говорить.

Наконец Деймиен решил просто перекричать весь этот гвалт.

– Друзья мои! – громовым голосом воскликнул он, и все тут же затихли, повернувшись к принцу. – Благодарю вас за теплый прием, который вы оказали мне и моим людям. За те несколько дней, что я тут прожил, я успел полюбить вашу деревню.

Его слова вызвали новую волну ликования. Деймиен это предвидел, но, разговаривая с шумными толпами, он привык делать паузы, чтобы дать людям время успокоиться.

– Я получил известие, – продолжил Деймиен, – что принц Уэльский действительно посетит наш праздник.

Новая волна ликования. Англичане не очень-то жаловали своего толстого принца-регента, но визит королевской особы в их деревню – еще один повод для праздника. И для выпивки.

– Однако вы должны кое-что для меня сделать, – проговорил Деймиен.

Шум стих. На Деймиена с готовностью устремилось множество горящих энтузиазмом глаз.

– Вы должны принять принца со всем возможным почетом, – заявил Деймиен. – Должны встретить его радостными криками, английскими флагами, показать, как его любят в Англии. Думаю, он вас щедро вознаградит.

Один из фермеров в заднем ряду вскинул вверх руку с флягой и выкрикнул:

– Да здравствует принц Георг!

– Да здравствует принц Георг! Боже, храни короля!

Деймиен ждал с мягкой улыбкой на устах. Он хотел, чтобы в деле с Пенелопой жители оказались на его стороне, особенно если придется ее похитить. И вообще приятно заработать репутацию щедрого и благожелательного человека. Принц Деймиен давно научился покорять сердца даже тех людей, которые инстинктивно не любили, иностранцев и не доверяли им.

Кроме того, Деймиен нуждался в помощи самого принца-регента. Тот всегда с некоторой ревностью относился к светским успехам Деймиена, и вряд ли ему понравится, что Деймиен так легко завоевал симпатии его английских подданных в целой деревне. Сам Деймиен отлично понимал, что это совсем не так. Эти люди были солью земли. Они могли ворчать, что изысканные джентльмены из Лондона вконец обложили налогами их крошечные наделы, но, видит Бог, это были английские изысканные джентльмены, и английские налоги, и английские наделы. Не иностранцам указывать им, что делать!

К тому же в борьбе за нвенгарский трон Деймиену требовалась надежная поддержка Англии. Он не мог допустить, чтобы Англия стала на сторону Александра. Республики сейчас в моде, герцогский совет в руках у великого герцога, а совет магов он запугал.

Пусть принц Георг верит, что праздник устроен в его честь, и пусть Англия сохранит симпатию к нему, Деймиену.

– Благодарю вас, друзья мои, – обратился он к слушателям. Один из фермеров выкрикнул:

– Да здравствует принц Деймиен!

Стропила задрожали от восторженных криков. Деймиен вежливо поклонился, улыбнулся и отошел в сторону.

– Я не понял, что вы говорили, – по-нвенгарски заметил Петри, – но выглядело это впечатляюще.

За их спинами кто-то снова воскликнул:

– Трижды ура принцу Деймиену!

Толпа подхватила:

– Гип-гип ура!

И под те же выкрики, которые встретили их по приходе, Деймиен и Петри покинули таверну.

– Они – добрые люди, – отвечал Деймиен.

Петри с сомнением посмотрел на своего господина.

– Дело не только в том, что у них добрый нрав. Вы, сэр, монарх по рождению. Крестьяне в Нвенгарии кланяются вам не потому, что они обязаны кланяться. Здешние крестьяне и вовсе не обязаны этого делать, тем не менее, они выказывают вам уважение. И приязнь.

– Ты преувеличиваешь мои достоинства.

– Нет, это вы слишком скромны. Потому ваш отец и ненавидел вас. Люди вас любили, а его – нет. Вот он и бесился.

– Довольно об этом, – проворчал Деймиен.

Петри знал его всю жизнь, а потому не обратил внимания на упрек.

– Вы не хотите слышать правду, в этом все дело. Посмотрите, вот кто вас обрадует.

Деймиен поднял взгляд и сразу забыл об излишне проницательных замечаниях Петри.

В дальнем конце Хай-стрит с корзинкой в руке показалась Пенелопа. Ее сопровождала Меган Тэвисток, которая уже заметила молодых людей и помахала им рукой.

Деймиен тоже поднял руку, Пенелопа не ответила на приветствие, но принц почувствовал на себе ее взгляд, и кровь быстрее понеслась по его жилам.

Саша, все еще с официальной лентой на груди, семенил за дамами, поодаль двигалась группа нвенгарских слуг.

Из таверны посыпались люди, распевая фривольную песенку о девице, у которой под окном прячется милый. Надо будет перевести ее для Петри, вот уж тот посмеется.

Вдруг Деймиен ощутил, как ему на плечо легла чья-то тяжелая рука. Все еще занятый мыслями о Пенелопе, принц решил, что кто-то из гуляк желает поблагодарить его за щедрость, но тут Петри с громким криком сильно толкнул его в сторону. Деймиен удержался на ногах, резко обернулся и увидел, как седоволосый мужчина с синими нвенгарскими глазами бросился к нему, замахнувшись огромным кривым ножом.

– Нвенгария! – прохрипел он.

Деймиен уклонился от удара, нож со свистом разрезал воздух. Сзади в убийцу вцепился Петри. Незнакомец отчаянно сопротивлялся, лицо его искажала бешеная решимость. Он убьет Деймиена или погибнет!

Зрители успели оценить ситуацию и, размахивая кулаками, ринулись на помощь.

Убийца ножом рассекал воздух перед лицом Петри, тот с проклятиями отскакивал при каждом взмахе. Обитатели деревни сгрудились вокруг нападавшего, пытаясь заслонить от него Деймиена, но толкались и мешали друг другу. В общей неразберихе убийца вдруг прыгнул в сторону и бросился по улице к Пенелопе.

– Саша! – закричал Деймиен.

Саша встрепенулся, поднял голову, рот у него открылся словно бы сам собой. Убийца быстро приближался. Пенелопа и Меган застыли на месте, ошарашенные и ничего не понимающие.

Деймиен бросился к ним, понимая, что не успеет. Нвенгарские лакеи, выученные защищать своих хозяев, тоже кинулись к месту событий, но они были слишком далеко. У Деймиена пересохло во рту, он увидел, как Саша сделал шаг вперед, закрывая собою Пенелопу.

Меган взвизгнула и спряталась за колодцем в конце улицы. Саша толкнул Пенелопу туда же. Убийца прыгнул. Саша в последний миг успел прикрыть девушку своим телом и принял удар на себя.

Через мгновение нвенгарцы уже схватили нападавшего. Завсегдатаи таверны, грозно рыча, как древние саксонские воины, бежали на помощь.

Убийца выдернул нож из раны на теле Саши, отчаянно крикнул: «Нвенгария!» – и вонзил окровавленное лезвие себе в грудь.

Саша медленно опускался на землю. На его спине расползалось большое кровавое пятно. Слишком большое.

Наконец подбежал Деймиен и подхватил верного слугу.

– Саша!

Пенелопа упала на колени, положила руку Саше на грудь, золотисто-зеленые глаза потемнели от боли, на ладонях алела кровь – девушка расцарапала их о каменную стену колодца.

Сердце Деймиена бешено колотилось, принца душила бессильная злоба. «Черт возьми, черт возьми, черт возьми все на свете!» Нвенгарский убийца здесь, в этой мирной маленькой деревушке! Не сумев убить Деймиена, он напал на Пенелопу!

– Саша! – бормотал он. – Не умирай! Не умирай, черт тебя возьми!

Саша с усилием приоткрыл глаза.

– Ваше высочество, – слабым голосом прошептал он, – мне не страшно умирать за вас.

– Ты не умрешь, друг мой, слышишь, ты не умрешь! – Деймиен сделал знак слугам. – Несите его в трактир, снимите с него рубашку. Остановите кровь.

Лакеи, которых Деймиен держал как раз для таких случаев, действовали очень слаженно. Через пару минут Руф уже соорудил носилки, на которые положили Сашу, мужественно пытавшегося сохранять спокойствие.

Пенелопа поднялась вместе со всеми. Ее рука лежала на Сашином плече. Она не сказала ни слова, но ее распахнутые глаза говорили сами за себя. Девушка поняла, что произошло, что сделал Саша и почему он это сделал.

Руф увел слуг с носилками. В тот же миг Деймиен стиснул Пенелопу в объятиях. Она прижалась к его груди. Мягкие, душистые волосы касались подбородка Деймиена. От девушки пахло розами и солнечным светом.

Деймиен поцеловал ее жестким, требовательным поцелуем, в котором смешались его гнев и страх. И черт с ними, с этими сельчанами, пусть любуются!

– Ты не ранена? – хрипло спросил он.

Пенелопа молча покачала головой. Ее рука без перчатки лежала у него на груди; серебряное кольцо мягко светилось на солнце. Кольцо говорило, что эта девушка принадлежит Нвенгарии и ее принцу. Деймиен сильнее стиснул Пенелопу в объятиях. Его губы прижались к шелковым прядям ее волос. Ему было необходимо дотронуться до нее, а потом три дня безвылазно провести с ней в постели, не отнимая рук от ее тела, наслаждаясь каждым дюймом этой безупречной кожи.

Если бы Саша умер, Деймиен заставил бы Александра заплатить за это собственной жизнью.

Если бы умерла Пенелопа, Деймиен умер бы сам. После того, как убил Александра.

И при чем тут пророчество, при чем заклинания? Просто ему нужна Пенелопа, нужна постоянно, на всю жизнь.

Деймиен взял в ладони ее лицо.

– Я не мог добежать до тебя вовремя.

В глазах Пенелопы застыло тревожное выражение. Побелевшими губами девушка произнесла:

– Я видела, как он хотел ударить тебя ножом. Зачем?

Внезапно рядом раздался голос Меган:

– О, простите, простите, простите. Деймиен, с вами часто такое случается?

Она отбросила с лица рыжую прядь и зачарованно уставилась на несостоявшегося убийцу, который все еще лежал на брусчатке мостовой. Глаза мужчины были открыты, на губах запеклась кровь.

– Чаще, чем хотелось бы, – отвечал Деймиен.

– Он ведь мертв, да? – Меган прижала ладонь к горлу. – Ужасно.

Деймиен чуть заметно пожал плечами.

– Я ведь принц-император Нвенгарии.

Конечно, Деймиен понимал, Меган этим не удовлетворится, но в толпе у нее не было шансов наброситься на него с расспросами.

Завсегдатаи трактира и нвенгарские слуги, которые не отправились с Руфом и Сашей, пялились на убитого. Деймиен его не знал, но тот явно был нвенгаром. Типичные для нвенгара глаза, лепка лица, осанка.

Кто-то спросил:

– Что нам с ним делать?

Другой, оказавшийся констеблем прихода, почесал в затылке.

– Ну, мы все видели, что он сам покончил с собой. Коронер, возможно, захочет провести следствие, но тут и так все ясно. Иностранец. Возбужден. Пытался убить его высочество, а когда не получилось, покончил с собой. Без сомнения, он из этих, из радикалов.

– Я хочу навестить Сашу. – Пенелопа попыталась вывернуться из рук Деймиена. Тот понимающе кивнул, быстро поцеловал в висок, еще раз погладил ее по спине и лишь тогда отпустил.

– Пойдите с ней, Меган, – попросил принц.

Меган с трудом оторвала глаза от убитого. В ее взгляде отражался весь пережитый ужас, но девушка расправила плечи и заботливо взяла Пенелопу за руку.

Тесно прижавшись друг к другу, обе леди направились к таверне.