Текст книги "Сумасшедший уик-энд"

Дженнифер Крузи
Сумасшедший уик-энд

Пролог

Четыре потрясающих дня!

Три незабываемые ночи!

Приглашаем Вас на четвертую ежегодную

Литературную конференцию, которая состоится

в знаменитом «Ройал-отеле» Ривербенда

7, 8, 9 и 10 апреля!!! Ваша жизнь изменится навсегда!!!

Виктория Прентайс обнаружила эту открытку в дневной почте и оторопела при виде кричащей безвкусицы. За сорок лет преподавания в колледже она не впервые сталкивалась с отвратительной академической тупостью, но до сих пор эта тупость как-то не затрагивала Викторию лично.

На этот раз она дала согласие прочитать доклад на ежегодной конференции, просто чтобы пообщаться со своей подругой Дженис, и уже жалела о таком опрометчивом шаге. Знай она, как разрекламируют это мероприятие организаторы, ни за что бы не согласилась. Поразительно, что еще обошлось без обещаний «бесплатной выпивки и девочек». Она же ученый, черт возьми! О чем только думали эти идиоты? Одно дело выступать против академической чопорности, но расписывать конференцию литераторов наподобие клуба стриптиза…

Она оборвала себя. Собственный взрыв негодования ошеломил Викторию. За ее плечами целая жизнь свободомыслия и независимости – и вот на тебе, к чему она пришла! К шестидесяти годам превращается в доисторическую окаменелость! «Старею, – подумала она. – Душой старею, мыслями. Какой кошмар!» Она так много лет провела за спорами о древней литературе, древних авторах, что теперь фыркает при упоминании о чем-нибудь более живом. Закоснела в самодовольстве. В одиночестве. Чувство, весьма похожее на неудовлетворенность, шевельнулось в ее душе, но она тут же отмахнулась от него.

О какой неудовлетворенности может идти речь? Она упорно работала, чтобы достичь своего нынешнего положения, и она наслаждалась каждой минутой своей жизни. Нет, с ней все в порядке; просто-напросто нужно встряхнуться, сменить, так сказать, ритм. Да и окружение сменить тоже не мешало бы, чтобы как-то выбраться из рутины. Дженис, конечно, замечательная подруга, но она замужняя дама и счастлива в своем прочном как мир браке. Нет, тут нужен кто-нибудь молодой, полный энергии, кто-нибудь… вроде ее племянника.

Именно. Такой, как ее племянник. Алек, разумеется, далеко не мальчик. Виктория прикинула в уме. Ей было двадцать четыре, когда он родился, значит… Батюшки, да ему уже тридцать восемь! Как же это произошло? Пока она медленно, но верно обрастала мохом, он тоже не молодел. Впрочем, неважно. Все равно он гораздо моложе ее, и жизнь снова вернется к ней, если он будет рядом.

«Не желаю сдаваться!» – решила она. Верно, рано еще. Алек отправится на конференцию вместе с ней. Он всегда выполнял все ее просьбы, поскольку она не слишком-то часто о чем-нибудь и просила. А уж там она сможет вволю подшучивать над ним, изводить уговорами остепениться хотя бы к сорока годам и исподтишка наслаждаться тем, как он очаровывает всех женщин вокруг своим беззастенчиво вызывающим обаянием и ухмылками эдакого простачка. Так-то вот! Пусть ее жизнь скучна, уныла и вообще подходит к концу, но на племянника ей еще достанет сил.

Виктория вставила пригласительную открытку в факс, набрала номер факса в офисе Алека, а затем сразу же – номер его телефона.

– Я только что послала тебе факсом приглашение на встречу через месяц, – сообщила она, едва в трубке раздался голос племянника. – Ты его примешь – или будешь проклят на веки вечные за то, что разочаровал свою любимую тетушку, которая возилась с тобой каждое лето, когда ты был мальчишкой.

– Приглашение принято, – отозвался Алек. – Да, кстати, я тебя тоже приветствую.

Алек Прентайс шлепнул полученным факсом по столу своего босса.

– Три незабываемые ночи, Гарри! Как раз то, что нам обоим нужно.

Гарри Чейз, не отрывая глаз от компьютера, что-то недовольно буркнул себе под нос и отпихнул листок.

– Нет-нет, Гарри. – Алек снова положил факс прямо перед клавиатурой. – Ты должен посмотреть.

Гарри мельком взглянул на приглашение.

– Отлично. – И снова уставился на экран монитора.

– Речь идет о конференции, которая состоится в следующем месяце. Моя тетя выступает там с докладом, я приглашен, и я поеду. – Алек выждал несколько секунд. – Гарри, в четверг через три недели я уезжаю. Прием!

– Слышал. – Гарри качнул седовласой головой, склонился над клавиатурой и нажал пару клавиш. Таблица на экране, мигнув, появилась снова, и Гарри недовольно насупился.

– Гарри… – начал было Алек.

– Я слышал. – Гарри наконец отвел глаза от экрана. – Ты едешь послушать доклад своей тети. Ты мне уже сказал. И я тебя понял. – Он опять устремил взгляд на монитор.

– Это конференция литераторов, Гарри, – отчетливо выговорил Алек. – Там соберутся профессора колледжей и университетов.

Гарри и бровью не повел.

– И что с того?

– Я сразу вспомнил о том парне… ну, ты знаешь, мы о нем пару дней назад информацию просматривали. Брайан Бонд. Как выяснилось, он еще ни разу не проворачивал свои аферы в Огайо, а у него не так уж много осталось незадействованных штатов.

Гарри повернул голову и посмотрел на Алека с интересом.

– Сообразил? – Алек, добившись внимания Гарри, наконец расслабился. – Это очень милое мероприятие. Тетя говорит, что на подобных литературных конференциях никогда не создавались и не разрушались репутации в научном мире. Так что все гости будут спокойны, дружелюбны и скорее всего навеселе. Первоклассный материал для Бонда.

Гарри пару минут подумал, пожал плечами и вновь повернулся к компьютеру.

– Времени еще полно. Подождет.

– Да что с тобой такое? – Алек поморщился. – Ты же всегда первым брал след. Понимаю, конечно, двадцать лет разницы не шутка, но неужто ты настолько сдал? Торчишь два года за компьютером – и вот, пожалуйста, тебя уже не интересует поимка афериста?

– Это подождет, – повторил Гарри. – А база данных ждать не может.

– В жизни, кроме базы данных, много чего еще есть, – заявил Алек.

– Только не в моей, – коротко бросил Гарри.

– Нашел чем хвастать. – Алек забрал со стола приглашение. – Бонд ведь обычно работает в паре с женщиной, верно?

Гарри ткнул пальцем в очередную клавишу. Одну таблицу на экране сменила другая.

– Верно, – пробегая глазами строчки, подтвердил он. – С брюнеткой. На нее у нас практически ничего нет. Последний раз он появился в Нэшвилле три месяца назад.

– А что, если она меня соблазнит? – с надеждой протянул Алек. – Не забыть бы надеть очки. Поразительно – стоит мне надеть очки, как все подряд пытаются мне что-нибудь продать.

Гарри презрительно фыркнул, и Алек прекрасно понял намек: поразительного в этом факте не было ровным счетом ничего, поскольку фокус был тщательно продуман и выверен. Алек с мечтательной тоской вспомнил былые времена, когда он лепил образ легковерного простачка в роговых очках, со слегка рассеянным взглядом и блуждающей на губах улыбкой провинциального толстосума. Аферисты слетались как мухи на мед, мечтая облапошить такую легкую добычу. А он и покупал – и виллы с озерами, и поместья с видом на океан, и выгоднейшие акции, и сказочные облигации… Только вскоре после заключения сделки продавцы оказывались на скамье подсудимых, а Алек, давая показания, одаривал их своей рассеянной добродушной улыбкой.

«Отличные были денечки», – с некоторым сожалением подумал он. Работал сколько считал нужным, выкладываясь на поимке проходимцев, которые наживались на доверчивых старушках. Но потом он приобрел такую известность, что вряд ли уговорил бы какого-нибудь мошенника продать ему даже пачку жевательной резинки, уж не говоря о несуществующей недвижимости.

Вот тогда-то Гарри и убедил его заняться своим любимым детищем – базой данных на всех мошенников в стране. Работа важная, что и говорить, и Алек отдавал ей все силы, но все же ему недоставало острого ощущения охоты. Он терял сноровку, сидя за компьютером, раньше назначенного природой времени превращаясь во второго Гарри Чейза. Ему просто необходимо расправить крылья, проверить себя в схватке с очередным хитроумным преступником… хотя бы еще разок, последний – перед тем как вернуться к компьютеру и занять свое место вечного наследника Гарри. Точно. Вечного наследника. Потому что Гарри до конца своих дней не покинет этого кресла. Алек повертел эту мысль так и эдак, удивляясь, что она вообще пришла ему в голову. Гарри он любил. Более того, он относился к нему с огромным уважением и был ему безмерно благодарен. Гарри для него чертовски много сделал. Представил его в нужное время нужным людям, подключил к своему проекту. Помощь и поддержка Гарри была для Алека настоящим подарком.

И все же Алек скучал по собственному делу.

Наверное, здесь и крылась причина его сожаления о прошлом. Он ни капельки не скучал по бесконечным гостиничным номерам, отвратительной еде, сомнительным знакомым, собственной и чужой лжи. Но в те дни он сам разрабатывал план, сам воплощал его в жизнь, сам принимал ответственные решения. И вот этого всего ему очень не хватало в работе с Гарри.

Что ж, очень может быть, что Бонд все-таки объявится в Ривербенде, а значит, хотя бы ненадолго, но прошлое вернется. Алека охватило предвкушение схватки. Ну а если окажется, что тот самый извращенный и преступный ум вдобавок принадлежит женщине, да еще хорошенькой и беспринципной… тем лучше. В последнее время он что-то слишком много работал и слишком редко развлекался.

– Мне нужен отпуск, Гарри, – заявил Алек, и Гарри в ответ снова фыркнул, не отводя глаз от монитора.

– Размечтался, – ответил он. – Поезжай нянчить тетушку. Но не забудь позвонить мне, если объявится Бонд. Нужно будет сразу занести этот факт в компьютер. И дай мне знать, работает ли он с той женщиной. И разузнай ее имя. Нам нужны все данные.

– Она брюнетка, – произнес в пространство Алек. – Не стал бы возражать, чтобы меня соблазнила брюнетка. – Он опустил глаза на факс в своей руке. – Три незабываемые ночи… Я бы ими воспользовался на полную катушку. Ч-черт, да что там три, согласен на одну незабываемую ночь!

Гарри в очередной раз фыркнул, но Алек проигнорировал сарказм босса и вернулся к своим мечтам о том, как через каких-нибудь три рабочие недели он упадет в объятия прелестной темноволосой аферистки.

Две недели спустя и за два штата от офиса Алека Денни Бэнкс смахнула темные кудри со лба и впилась взглядом в своего редактора.

– Речь идет всего лишь о трех днях, Тейлор, – повторила она, когда он насупил брови, глядя на открытку с замысловатой вязью «Четыре потрясающих дня!». – Это же мои выходные. Я прошу всего лишь один лишний день – пятницу.

– А если что-нибудь случится в пятницу? Что тогда? – Пронырливые черные глазки Тейлора укололи Денни.

– Например? Непредвиденная свадьба? – Денни изо всех сил старалась сохранить спокойный тон. – Я пишу статьи для женской странички. Там не бывает из ряда вон выходящих новостей.

– Всякое бывает, – напыщенно провозгласил Тейлор, но Денни поняла, что под этим заявлением решительно ничего не кроется.

«Потому что я так сказал» в исполнении Тейлора – только и всего. Абсолютная безмозглость Тейлора, как правило, не раздражала Денни. Более того, это была одна из причин, почему она работала с ним целых двенадцать лет. Денни изучила Тейлора, Денни знала Тейлора как свои пять пальцев – и потому она оставалась с ним.

Но сегодня эта его ужасная предсказуемость выводила ее из себя, и в ее голосе зазвучали нотки более резкие, чем обычно.

– В следующую пятницу я лечу в Ривербенд, Тейлор. Ты прекрасно обойдешься без меня.

– Ладно, Бэнкс, – прорычал он. – Но если что – нибудь случится… предупреждаю, ты вихрем летишь обратно.

– Само собой, – отрезала Денни и выскочила из кабинета, злясь на себя и на весь мир.

Она плюхнулась в кресло за своим рабочим столом, откинулась на спинку. Через миг вся ее злость улетучилась, и Денни сверкнула улыбкой при виде женщины, появившейся на пороге кабинета. Пей-шенс Холлигер, медноволосая и аристократичная, сегодня была явно настроена на миролюбивую волну.

– Прости меня. – Пейшенс бросила сумочку на стол Денни. – Я вчера тебе такого наговорила. Я не должна была. Это не моего ума дело.

– А я рада, что ты это сделала. – Денни набрала побольше воздуха. – Я всю ночь думала о твоих словах и решила, что ты права. Здесь я превращаюсь в комнатное растение.

– Послушай, я права насчет своей жизни. – Пейшенс тоже опустилась в кресло. – Я бы ни за что не смогла встречаться с подобными нудными типами, которыми ты вертишь, как хочешь…

– Я знаю, – сказала Денни.

– …или, например, писать об одном и том же каждый божий день, даже если лучше тебя об этом никто в целом свете не напишет…

– Знаю, – сказала Денни.

– …или, скажем, работать на Тейлора в течение двенадцати лет. Как ты это выдержала – ума не приложу…

– Пейшенс, я знаю, – сказала Денни. – Мы все это вчера вечером обсудили.

– …но я – не ты, и твоя жизнь – это твоя жизнь. Так какое я имею право судить? – закончила Пейшенс. – Кто я вообще такая, чтобы судить?

– Лучшая подруга всех времен и народов, – отозвалась Денни. – Кому же еще судить, как не тебе?

– Я обдумала твои слова. Ты права. Но я не могу сразу сменить начальника, работу и кавалеров, а потому решила сосредоточиться на одном пункте.

– Слава Богу! – Пейшенс, облегченно вздохнув, утонула в глубоком кресле. – Ты отсюда увольняешься и делаешь Тейлору ручкой?

– Вообще-то нет, – покачала головой Денни. – Куда я денусь без жилищной и медицинской страховки? Придется еще какое-то время терпеть Тейлора. И встречаться с более основательными мужчинами я сейчас тоже не могу себе позволить. Поэтому я решила просто порвать с ними до тех пор, пока не разберусь с карьерой. – Денни наклонилась вперед, Пейшенс сделала то же самое, и их головы сблизились, насколько это позволяли разделявшие их столы. – Я кое-что разнюхала. – Денни украдкой оглянулась через плечо, но никто из коллег не обращал на них внимания. – На следующей неделе Дженис Сивере Мередит выступает на ежегодной конференции литераторов в Ривербенде.

– Кто это такая – Дженис Сивере Мередит? Нет, погоди-ка. – Пейшенс вскинула ладонь. – Дженис Мередит. Это ведь она написала «Брак феминистки», верно? И еще «Созидательные отношения». Мне как – то довелось услышать ее доклад. Она бесподобна.

– Но плюс к этому она разводится, – заявила Дженис. Пейшенс ахнула. – Да-да, я удивилась не меньше твоего. Я узнала об этом на прошлой неделе. Разумеется, новость пока держится в страшной тайне, но я уверена, что со дня на день гром грянет. И я хочу получить первое интервью.

– Как ты об этом узнала?

– Я брала интервью у одной новоявленной писательницы, которая раздавала тут у нас автографы на презентации своей книги. Максимум двадцать лет, внешность кинозвезды и куриные мозги. Пишет о проблемах молодежи, что-то там о глубине душевного страха. – Денни закатила глаза. – Да она не знает значения этих слов! Короче, я ничего приличного не могла из нее вытянуть и поинтересовалась, кому из писателей она отдает предпочтение. На что она ответила, что ее будущий муж был и ее учителем, и самым восторженным почитателем. Ну я, естественно, спрашиваю: «Будущий муж?» Она кивает и говорит, что он невероятно умен, и две его книги сейчас занимают первые строки в списке бестселлеров «Нью-Йорк тайме».

– Чарльз Мередит! – выдохнула Пейшенс.

– То же самое сказала и я, а она нахмурила бровки и пролепетала, что я не должна об этом никому говорить, поскольку его жена еще ни о чем не знает.

– Ф-фу. Денни кивнула.

– Я ж и говорю – мозги куриные. А нравственные принципы, очевидно, обезьяньи. Ну а мне теперь только и остается, что разыскать Дженис Мередит.

– И опустить эту бомбу на ее голову? – На лице Пейшенс был написан ужас. – Ты этого не сделаешь!

– Ну, конечно, нет, – поспешно сказала Денни. – Уверена, что к этому времени он уже сообщил ей… учитывая, что Талли собственноручно опустила эту бомбу на мою голову.

– Талли?

– Будущая миссис Мередит. Обещаю, что буду очень тактична и осторожна. Но… – Денни сглотнула, – …это мое интервью. Ты была права. Я тут медленно загниваю, строча ничего не значащие статейки. Я топчусь на месте, потому что боюсь сделать решительный шаг – а вдруг провалюсь? Но теперь я решилась. Это очень важное интервью, получить его будет нелегко, но я его получу.

На лице у Пейшенс было написано сомнение.

– Значит, ты собираешься поймать ее и заявить напрямик: «Итак, Дженис, как там обстоят дела с вашим разводом?»

– Ну, конечно, нет, – нахмурилась Денни. – Это было бы жестоко, а мне вовсе не хочется обижать ее; ей и так несладко приходится. Но… она внесла весомый вклад в институт современного брака, и я уверена, что ее мнение о разводе окажется интересным и оригинальным. И я хочу стать первой, кому она его выскажет. Благодаря этому интервью… – Денни вновь быстро оглянулась, – …если я получу это интервью, то смогу выбраться отсюда и попасть в высшую лигу журналистики. Постепенно. Шаг за шагом. Я знаю, что ты хотела бы кардинальных перемен в моей жизни, но я не могу изменить все сразу…

– По-моему, это просто здорово, – прервала ее Пейшенс. – По-моему, это твой самый мудрый поступок.

Денни вздохнула свободно впервые с той самой минуты, когда Пейшенс безжалостно высказала ей все о ее чересчур спокойной и скучной жизни. Подруга, восседая вчера посреди груд оберточной бумаги от предсвадебных подарков, заявила:

– Денни, пора бы и тебе что-то предпринять. Последовавший за этими словами спор не был их первым спором, но он стал самым серьезным в их многолетней дружбе.

– Ты держишься исключительно на своем обаянии, Денни, – сказала Пейшенс. – Тебе даже мозгами шевелить не приходится. Шагни же, наконец, навстречу жизни, хватит сидеть и ждать, пока она сама к тебе придет.

Денни, оскорбленная до глубины души, хлопнула дверью, но после бессонной ночи поняла, что она была не только оскорблена, но и напугана до глубины души. Пейшенс была абсолютно права, когда говорила, что она хватается за свою спокойную, не приносящую никакого удовлетворения жизнь из самого что ни на есть примитивного страха. И вот теперь, когда она наконец решилась на перемены, ее охватило невероятное облегчение.

– Без тебя я бы этого никогда не сделала, – сказала она Пейшенс. – Хотя… я до сих пор не могу поверить, что после стольких лет дружбы ты предаешь меня, выходишь замуж и уезжаешь в Нью-Йорк. Ну как ты можешь?

Пейшенс откинулась на спинку кресла.

– Он со мной спит. А ты – нет.

– Хороша подруга, – парировала Денни. – Через каких-нибудь три дня станешь замужней дамой, совьешь себе семейное гнездышко в другом штате, а что будет со мной? Нет, ты ответь – как я смогу выжить, если тебя не будет рядом? Кто поднимет меня, когда я упаду?

– А ты не падай, – отозвалась Пейшенс. – А еще лучше – учись подниматься самостоятельно. Ты все время себя недооцениваешь, Денни. Тебе по силам любое интервью, да вообще все, что угодно. Нужно просто верить.

– Ага, – ответила Денни. – Понятно. Верить. Плевое дело…

– Даже не пытайся убедить меня, что это плевое дело, – говорила неделю спустя своему собеседнику яркая брюнетка. – Нам слишком долго везло. Пора остановиться. Ну пожалуйста.

Брайан Бонд закатил глаза.

– Шери, я тебе уже тысячу раз объяснял, что риска нет никакого. Дело верняк. Оно легально! Мы не можем погореть.

– Нет, – упрямо повторила Шери. – У меня плохое предчувствие. Очень плохое. Я считаю, что нам не нужно туда ехать. – Она нервно теребила в руках пригласительную открытку.

Бонд взглянул на часы, показывая, что время не терпит. Вообще-то жест был излишним, поскольку его внутренние часы работали безотказно; успех его дела всегда зависел от деталей.

– У нас ровно сорок минут, чтобы успеть на самолет до Ривербенда, – сообщил он своей партнерше. – Пора идти. Давай шевелись.

– Ты слышишь меня или нет? – воскликнула она. – Можешь ты меня хоть раз послушать? Нас поймают. Нам нужно вовремя остановиться.

– Может, продолжим спор в самолете? – Бонд напоследок проверил замки своего чемодана. – Ты же знаешь, что все равно поедешь. У тебя и раньше поджилки тряслись, но ты делала свое дело, так к чему зря болтать? Ну все, бери сумку. Мы уходим.

– Нет, не уходим. – Шери схватила со стола открытку. – Видел свои «Четыре потрясающих дня!»? Ну так посмотри теперь на это! – Она разорвала карточку пополам. – Вот так и мы с тобой, – дрожащим голосом заявила она Бонду. – Я пас. А ты поезжай, и пусть тебя поймают. А я в тюрьму не хочу.

Она подхватила сумку и выскочила за дверь, а Бонд еще несколько секунд удивленно смотрел ей вслед. Он даже представить себе не мог, что в Шери есть хоть капля характера. Впрочем, наплевать. Обойдется и без нее. За полгода совместной работы она его довела. Вечно ее нужно утешать, вечно она оглядывается в страхе как заяц, вечно у нее виноватый вид. Некоторым женщинам преступление не по зубам.

Уже направляясь к двери, он взглянул в зеркало, расплылся в самой честной и искренней улыбке из своего арсенала. По его виду любой бы сказал, что чувство вины ему просто незнакомо. Так оно и было.

– Доверься мне, – обратился он к зеркалу, и оно услужливо вернуло ему простецкий образ светловолосого фермера, словно сошедшего с полотен Нормана Рокуэлла.

Брайан Бонд продолжал улыбаться всю дорогу до аэропорта.

Шери вернула билет до Ривербенда в кассу аэропорта, пытаясь утешить себя мыслью, что довольно ощутимую сумму денег от возврата на самом деле потерял Брайан, поскольку именно он первоначально платил за билет. Мысль оказалась не слишком утешительной, и потеря денег вкупе с растерянностью по поводу дальнейших действий крайне нервировала Шери.

А она терпеть не могла нервничать. Раз она несчастлива, значит, кто-то за это в ответе, и этим человеком мог быть только Брайан, который обязан был о ней заботиться и теперь уже должен глубоко сожалеть о случившемся. Но наверняка не жалел. Все это окончательно расстроило Шери; настолько расстроило, что она какое-то время провела за стойкой бара аэропорта, выискивая в бокале решение проблемы.

В конце концов, сообразив, что спиртное ни в малейшей степени ей не помогает, она принялась строить планы на будущее – пожалуй, впервые в жизни. Разрыв с Брайаном – идея, конечно, неплохая, но лишь в качестве угрозы, наконец осознала она. Заботиться о себе самой – что может быть ужасней? Придется ей разыскать Брайана и уговорить его снова принять на себя эту обязанность, пока она не найдет кого-нибудь другого, кто справится с этим лучше его. С ее стороны было невообразимой глупостью уйти от Брайана, не имея никого другого на примете. Единственная проблема в том, что Брайан-то уже в Ривер-бенде.

И зачем только она сдала билет? Разве что лишний раз получила подтверждение – кто-нибудь всегда должен быть рядом и принимать решения за нее.

Три часа спустя Шери садилась в автобус, следующий до Ривербенда. К этому времени Брайан наверняка осознал свою ошибку и готов извиниться. Ну а если нет – так она постарается, чтобы осознал.

Шери прислонилась головой к окну и закрыла глаза. Ей снились страшные сны о преступлениях и неотвратимом возмездии.