Текст книги "Лето возлюбленных"

– Знаете, я всегда сожалела, что не смогла обеспечить вам участие в лондонском сезоне. Но если сезон приедет к нам… – Миссис Толбертсон задумчиво нахмурилась, постукивая кончиками пальцев по приглашению, которое держала в руке.

– Наверняка там будет немало неженатых молодых людей сегодня вечером, – вставила Пенелопа, когда мать замолчала.

Миссис Толбертсон решительно встала, взметнув черные юбки и распространяя запах розовой воды.

– Ты совершенно права, Пенелопа. Уже половина пятого, а в приглашении говорится, что обед назначен на семь часов, так что у нас не много времени. Кэролайн, ради бога, ты уже не успеешь вымыть голову, но хотя бы причешись как следует. Сегодня вам придется ограничиться теми платьями, что у вас есть, но я склонна согласиться, что приобретение бального платья для каждой из вас будет мудрым капиталовложением этим летом.

– А разве ты не пойдешь с нами, мама? – спросила Пенелопа.

Кэролайн не могла винить сестру за попытку перетянуть мать на свою сторону, но они обе знали ответ на этот вопрос. Их мать вела жизнь отшельницы, и так было с тех пор, как умер их отец, хотя многократно повторяемые рассказы о лондонском прошлом и рисовали более веселую картину.

Глаза матери тревожно расширились.

– О нет, дорогая. Лорд Эйвери… в общем, я уверена, что его дочь имела в виду меня, посылая приглашение. – Она потерла пальцами висок, что было верным признаком начинающейся головной боли. – Честно говоря, я неважно себя чувствую. И потом, приглашение предполагает, что это молодежная вечеринка. Вы обе в том возрасте, который позволяет служить компаньонками друг другу. В конце концов, мы в Брайтоне, а не в Лондоне. Здесь правила не столь строгие.

В следующее мгновение она вышла, шурша юбками, сопровождаемая аурой возбуждения, которая казалась почти осязаемой. Возможно, она вспомнила единственный сезон, которым наслаждалась, прежде чем выйти замуж за их отца и переехать в Брайтон, или грезила о более счастливых днях до того, как умер отец, оставив их в благородной бедности. А может, она надеялась, что наконец нашелся волшебный ключик к будущему ее дочерей.

Что бы это ни было, у Кэролайн не хватило духа сказать матери, что это всего лишь фарс.

Пенелопа взяла свою чашку, одарив сестру извиняющейся улыбкой.

– Мне оч-ч-чень жаль, правда, но я никогда не была на званом обеде.

Кэролайн коротко кивнула в ответ. Она не винила сестру. Как и мать. Она даже не винила мисс Бакстер.

Она винила мистера Дермота. Неплохо сыграно. Этот хитрый тип словно видел, что творится у нее в голове, и умело пользовался ее уязвимостью.

Что ж, раз ситуация вырвалась из-под ее контроля, она пойдет на эту вечеринку. Причешет спутанные волосы и нацепит фальшивую улыбку. Вытерпит шепот за спиной и постарается защитить сестру от завуалированных уколов и скрытых оскорблений, к которым она уже начала привыкать за последние две недели.

Но вряд ли Кэролайн получит удовольствие от всего остального.

* * *

К тому времени, когда Дэвид проделал обратный путь по скалистому берегу и добрался до домов и отелей, тянувшихся вдоль набережной, он не желал ничего более возбуждающего, чем тихий вечер и обильный обед. Однако не успел и перешагнуть порог их роскошного номера в отеле «Бедфорд», как на него набросилась мать:

– Где ты был? – Она отставила поднос с нетронутой едой и кивком отослала горничную. – Ты весь вывозился, – заметила она, обеспокоенно глядя на него из-под ореола седеющих волос. – И опоздал.

Она подставила щеку, и Дэвид почтительно коснулся ее губами, ощутив сухость кожи. Ему нечего было возразить на характеристику, которую она дала его внешнему виду. Воротник его рубашки пропитался влагой и потом, а ветер, непрерывно утюживший пляж, обрамленный белыми меловыми скалами, припорошил лицо и одежду песком и пылью.

Но с «опоздал» он мог бы поспорить. Было шесть часов, и солнце высоко стояло в небе.

Дэвид уселся в кресло рядом с ее кроватью, устало положив ногу на ногу.

– Гулял. По твоему желанию, насколько я помню.

Мать откинулась на гору вышитых подушек, которые, подобно тем, что высились на его собственной постели в смежном номере, казалось, каждый час меняли цвет и форму. «Бедфорд» славился своим обслуживанием и роскошной обстановкой. На взгляд Дэвида, это выражалось главным образом в постоянной смене постельного белья. В любом случае это был не тот отель, который выбрал бы он.

Собственно, это вообще был не тот отель, который он мог себе позволить, но поскольку все устроил и оплатил его отец, Дэвид не собирался упрекать мать в излишней роскоши, если ей так удобно.

– Брайтон едва ли производит впечатление города, который может занять мужчину на шесть часов, не предлагая ничего более возбуждающего, чем прогулка, – заметила она. – Ты, случайно, не встретил кого-нибудь достойного внимания?

Дэвид подавил раздражение. Да, встретил, но посвящать в это мать не собирался. Она тут же начнет выпытывать всю подноготную несчастных Толбертсонов, включая происхождение, величину приданого девушки и, возможно, размер обуви – по всей вероятности, огромный, учитывая рост Кэролайн.

– Я предавался размышлениям, – сказал он, не желая отдавать Кэролайн на растерзание матери с ее матримониальными планами.

– Надеюсь, ты хотя бы задумался о том, чтобы встретить подходящую молодую леди. – Она сделала вид, что хмурится, но не смогла скрыть обнадеженную улыбку.

Дэвид поморщился от столь откровенного намека на желание матери увидеть его женатым. В попытке сменить тему разговора он бросил взгляд на нетронутую отбивную и увядшую горку салата на подносе, стоявшем рядом с кроватью. Доктор прописал ей усиленную диету, но как заставить мать есть?

– Ты заказала еду наверх? Я думал, мы пообедаем сегодня вместе.

– Ты забыл, что приглашен на обед, который устраивает дочь виконта Эйвери? – встревожилась баронесса. – У тебя осталось меньше часа, чтобы привести себя в порядок, переодеться и добраться до места.

Дэвид напрягся. Настойчивость матери начала действовать ему на нервы.

– Я не хочу оставлять тебя одну, пока ты не поправилась, – возразил он. – У тебя снова пропал аппетит?

– Если меня что и огорчает, так это то, что я покину этот мир, так и не дождавшись внуков.

Дэвид подался вперед, сложив пальцы домиком, и сухо возразил:

– У тебя есть внуки. В прошлый раз я насчитал троих. – Слава богу, его старший брат не стал уклоняться от своего долга по обеспечению продолжения рода.

– Я имела в виду твое потомство, – произнесла она жалобным тоном. – Ты пошел в меня внешностью и характером. Я хочу иметь хорошенькую белокурую внучку, прежде чем умру, но поскольку твой брат, похоже, способен производить на свет только мальчиков, мне приходится прибегать ко всем доступным способам.

Дэвид вздохнул.

– Ты еще не на смертном одре, мама. – По крайней мере, он надеялся на это.

Мать прижала руку к сердцу.

– Не твоими заботами. Клянусь, каждый раз, когда мы обсуждаем эту тему, у меня начинается сердцебиение. – Она выгнула бровь, устремив на него твердый взгляд, не вязавшийся с ее жалобным видом. – Дэвид, ты взрослый мужчина, герой войны, уважаемый гражданин Морега. И тем не менее все еще живешь под нашей крышей. Тебе не кажется, что пора хотя бы подумать о том, чтобы завести семью?

Нога Дэвида соскользнула с колена, громко стукнув об пол. Ему не доставляла удовольствия жизнь с родителям, как и любому уважающему себя мужчине, но он был вторым сыном, без состояния и титула. Военная карьера не принесла ему достатка, а инвестиции, которые он сделал, продав офицерский патент, еще не начали приносить дивиденды. Служба в качестве городского судьи была неплохим способом развеять скуку, грозившую свести с ума, но не предполагала жалованья.

Женитьба на девушке с приличным приданым решила бы большинство его проблем, но существовала веская причина, из-за которой он до сих пор не женился, и еще более веская – чтобы оставаться неженатым.

Не в первый раз Дэвид задался вопросом, что известно матери о его прошлом. В таком маленьком городе, как Морег, слухи обычно опирались на прочную основу. Десять трудных лет в кавалерии и бесчисленные подвиги во имя страны и королевы несколько притупили его боль, но не решимость никогда не жениться. В течение одиннадцати лет он не ухаживал ни за одной женщиной, не считая себя вправе на это, после того как разрушил жизнь единственной девушки, которую когда-либо любил. Может, он и не является образцом чести, но у него еще осталось достаточно порядочности, чтобы понимать, что он не заслуживает второй попытки.

Это не значило, что он не переспал со множеством женщин, не претендовавших на большее, чем случайная связь. За армией всегда следовали девицы, готовые согреть постель солдата, ничего не ожидая взамен, кроме пары монет. Служанки в Мореге лезли из кожи вон, чтобы принести ему пинту пива и оказать любую услугу, которую он пожелает. Женщины по-прежнему возбуждали его похоть, но все, что он позволял себе, – это временное утешение, которое они могли предложить. Он не заслуживал большего и не искал его.

Но такие вещи не рассказывают матерям.

– И ты пойдешь на этот обед, – продолжила миссис Кэмерон, – потому что я приняла приглашение от твоего имени.

Дэвид откинулся в кресле, размышляя над ответом. Он приехал в Брайтон не для того, чтобы посещать вечеринки, флиртовать с юными девицами или, упаси господь, искать жену. Он приехал, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье матери и провести с ней как можно больше времени – на тот случай, если доктора в Мореге правы относительно ее страшного диагноза.

Но он также приехал для того, чтобы сделать ее счастливой, насколько это в его силах. Он вздохнул, смирившись. В конце концов, хороший солдат знает, когда отступить.

Дэвид взял руку матери и осторожно сжал, оберегая хрупкие кости.

– Ладно, но только сегодня.

– И на бал у Треверстейнов в пятницу. Я уже отослала твое согласие, Дэвид. Будет невежливо, если ты передумаешь.

Дэвид вздохнул.

– Хорошо, мама. Но я приехал в Брайтон не для того, чтобы искать жену, так что, пожалуйста, не принимай больше приглашения, не посоветовавшись вначале со мной. Согласна?

Мать одарила его страдальческой улыбкой, похлопав по руке.

– Конечно, дорогой. – Ее глаза сузились. – Знаешь, дочь виконта Эйвери, мисс Бакстер, еще не замужем. Я познакомилась с ней вчера возле купальни. Прелестная девушка с прекрасными манерами. Обещай мне, что ты хотя бы поговоришь с ней сегодня.

– Постараюсь, – устало отозвался Дэвид, поднявшись с кресла. – Но только чтобы сделать тебе приятное.

Мать окликнула его, когда он направился к двери в смежный номер:

– Я была бы еще счастливее, если бы ты приложил хотя бы минимальные усилия, чтобы найти женщину, которая возбудила бы твой интерес, дорогой.

Дэвид закрыл дверь, прежде чем успел сказать что-либо, о чем пришлось бы пожалеть. Почему-то последние слова матери и тишина собственной комнаты напомнили ему о Кэролайн Толбертсон. Она возбудила его интерес сегодня, но не в том смысле, который подразумевала мать. Он редко позволял себе приблизиться к женщине с иной целью, чем совокупление украдкой, но его реакция на Кэролайн была совсем другой. В их общении на берегу не было ничего, что направило бы его мысли в порочное русло. В сущности, ей следовало быть не более чем напоминанием о том роковом дне, ярким и прискорбным, чем-то, чего лучше избегать.

Но, как ни странно, в ее обществе Дэвид чувствовал себя спокойно и непринужденно, словно она была посвящена в его секреты и прощала ему слабости.

Конечно, умом он понимал, что это не так: Кэролайн была ребенком в то время и едва ли могла догадываться о темных силах, которые привели его на берег, заставив отдаться на милость волн.

Но никто больше не знал о том драматическом эпизоде в его жизни: ни его лучший друг Патрик Чаннинг, который жил в Мореге и был всегда готов выслушать его, ни бывший друг Джеймс Маккензи, все еще не простивший ему другие прегрешения.

Принявшись за бритье, Дэвид осознал, что Кэролайн Толбертсон – единственная, кто имеет хоть какое-то представление о том, с чем он столкнулся в тот день. Благодарный судьбе, что встретил ее этим утром, он вдруг обнаружил, что ему не терпится увидеть ее снова.

Но вначале ему нужно пережить сегодняшний вечер.

Глава 4

Появление Дэвида вызвало нешуточное волнение среди нарядных дам с хищными глазами, собравшихся на званый обед у мисс Бакстер. Он чуть не развернулся на пороге, чтобы уйти, но в последнюю минуту сказалась военная закалка, успокоив нервы.

Войдя в гостиную, он обнаружил, что попал не на скромную вечеринку с тихими разговорами и незатейливым флиртом, а на полновесное светское событие, где присутствовало по меньшей мере двадцать молодых людей и девушек, одетых по последней моде.

И, насколько Дэвид мог судить, ни одной компаньонки.

В следующие пять минут он пришел к выводу, что это нечто вроде вечеринок, которые он посещал со своими друзьями во время учебы в Кембридже. Не хватало только духа братства и нескольких хорошо оплаченных шлюх. С учетом теплого брайтонского климата – и ввиду отсутствия компаньонок, призванных следить за приличиями, – декольте платьев, казалось, не имели пределов, и количество обнаженной плоти, выставленной на всеобщее обозрение, граничило с непристойным.

Если новый урожай девиц, ищущих мужей, выглядит и пахнет подобным образом, стоит ли удивляться, что все они так склонны к истерике? Все это в целом заставляло Дэвида чувствовать себя скучным, немодным и слишком старым.

Но тут он увидел Кэролайн Толбертсон, притаившуюся в углу заполненной людьми гостиной, и его отношение к вечеринке, навязанной матерью, стало более терпимым.

Ее невозможно было не заметить, возвышающуюся на полфута над остальными дамами. На ней было платье цвета морской волны, предназначенное для женщины, которая либо не в состоянии, либо не заинтересована в том, чтобы подать себя наилучшим образом. Ее волосы были по-прежнему затянуты в тугой узел, но мысленным взором Дэвид мог видеть, как она выглядела одиннадцать лет назад, с вьющимися русыми прядями, подхваченными ветерком с океана.

На фоне фривольной публики и искусно причесанных локонов она выделялась как сигнальный маяк посреди моря. Неудивительно, что Дэвид оказался единственным, кого потянуло к его скалистым берегам.

Несмотря на строгое указание матери заняться мисс Бакстер, Дэвид обнаружил, что движется в направлении Кэролайн, которая не была ни хорошенькой, ни дочерью виконта. Вопреки всякой логике, перспектива провести вечер, болтая с очаровательной, вне всякого сомнения, мисс Бакстер, бледнела в сравнении с возможностью пообщаться с Кэролайн Толбертсон, с ее непосредственностью и свежим взглядом на вещи.

Он двинулся в обход, избегая стаек щебечущих девиц, и, очевидно, застал Кэролайн врасплох, поскольку она ахнула, когда он склонился к ее уху и шепнул:

– Не хотите сыграть в волан?

Любая другая девушка залилась бы румянцем, и, возможно, Кэролайн тоже, хотя трудно было судить, учитывая немодный золотистый оттенок ее кожи.

Но самой заметной ее реакцией было то, как она выпрямилась, напрягшись всем телом, и обежала глазами комнату, прежде чем повернуться к нему.

– Я и подумать не могла, что это и есть то приглашение, о котором вы отзывались столь критически сегодня утром, мистер Кэмерон, – сказала она, понизив голос, в котором прозвучало явное предостережение. – Надеюсь, вы проявите осмотрительность в отношении прежних знакомств.

Дэвид открыл было рот, чтобы заверить ее, что у него нет ни малейшего намерения посвящать кого-либо в их историю, но тут слуга прозвонил к обеду и гости принялись строиться в пары, чтобы двинуться в столовую.

– Вы имеете хоть какое-то представление, как мы будем сидеть за столом? – поинтересовался он, несколько растерявшись. Проклятье! Ему следовало прийти раньше и ознакомиться с правилами.

– Как обычно, полагаю. А это означает, что мы будем сидеть на противоположных концах стола, мистер Кэмерон, – отозвалась Кэролайн и, взяв под руку блондинку в розовом платье, направилась в конец очереди, образованной гостями.

Дэвид готов был двинуться следом, но тут его плеча кто-то коснулся. Обернувшись, он обнаружил, что смотрит сверху вниз на ангельское создание в белом.

В девушке было не более пяти футов роста, рыжие локоны отсвечивали яркими бликами в свете люстры, а глаза казались такими невероятно зелеными, что Дэвиду не пришлось гадать, какого они цвета. Очаровательная мисс Бакстер, предположил он, если верить описанию его матери.

– Мистер Кэмерон, – улыбнулась она. – Мы сидим рядом за столом.

* * *

Кэролайн наивно вообразила, будто Дэвид Кэмерон отличается от остальной отпускной публики. Но этим утром он явно заигрывал с ней. Достаточно вспомнить эти шуточки об игре в волан, эти беглые беспечные улыбки.

Но вот он сидит среди гостей – более того, во главе стола. Справа от него мисс Бакстер, болтающая без умолку, что ничем хорошим не кончится. Только вопрос времени, когда он услышит о ее опрометчивом поцелуе или начнет распускать собственные слухи. Ему даже не нужно делать это целенаправленно – хватит случайного упоминания их истории, невинной оговорки, соскользнувшей с языка. Собеседница Дэвида – прирожденная сплетница, и, наверное, будет более чем рада распространить столь приятно возбуждающую очередную.

А это, Кэролайн не сомневалась, положит конец ее надеждам найти мужа.

Весь вечер ее преследовали слова матери о состоянии их финансов. Мама права, как ни печально это признавать: удачный брак решил бы их проблемы. В некотором смысле она вела себя как эгоистка, полагаясь на жалкие сбережения матери, на которые они жили. В сущности, Кэролайн всегда знала, чего ждут от нее, просто не предполагала, что это потребуется так скоро.

К тому же ей уже двадцать три года и откладывать дальше нельзя.

Хотя если сравнить ее и Пенелопу, еще неизвестно, у кого меньше шансов выйти замуж. Она слишком высокая и целуется как юноша, а Пенелопа – застенчивая старая дева, у которой что на уме, то и на языке.

Стоит ли удивляться, что мужчины не осаждают их порог?

Обед тянулся бесконечно, и тем мучительнее, что Кэролайн остро ощущала присутствие мужчины, сидевшего в дальнем конце стола. Минуту за минутой она наблюдала, как Дэвид Кэмерон подпадает под чары прелестной мисс Бакстер. Интересно, как девушке с таким цветом волос удалось избежать веснушек, щедро усыпавших кожу Кэролайн? Дэвид часто смеялся, склоняя белокурую голову к рыжим локонам соседки, и Кэролайн не могла не задаваться вопросом, не над ней ли они потешаются.

Но он казался таким красивым сегодня вечером – почти таким же, как образ мужчины, созданный ее грезами, – что Кэролайн не могла отвести взгляд. Его резко очерченные скулы притягивали внимание. Во время сегодняшней прогулки солнце позолотило его кожу, и он напоминал греческого бога, спустившегося с Олимпа.

Никогда еще ей так отчаянно не хотелось увидеть, как унесут десерт и эта мучительная трапеза закончится. Наконец гости расправились с большим количеством абсента и лучшим вином лорда Эйвери и мистер Дермот пригласил всех в гостиную, где должны были начаться обещанные салонные игры.

И Кэролайн осознала, что никогда в жизни ей так не хотелось, чтобы плохо приготовленный пудинг вернули на стол.

Она расположилась на диване напротив Пенелопы, в дальнем конце заполненной людьми гостиной. Пока ничего особенного не случилось, не считая того факта, что у Пенелопы завязался разговор с рыжеволосым молодым человеком, который оживленно рассказывал о новых достижениях в проявке фотографий. И что более важно, мистер Дермот пока не сделал попытки приблизиться к Кэролайн. Мисс Бакстер встретила их с улыбкой, хоть и несколько неуверенной.

Но эти маленькие чудеса не усыпили бдительности Кэролайн, и она ждала подвоха, не зная, откуда исходит опасность, но настолько уверенная, что атака последует, что едва дышала.

– Что это за запах? – поинтересовалась Пенелопа, прервав беседу с молодым фотографом, и принюхалась.

Кэролайн проследила за взглядом сестры и сморщила нос.

– Сигара? – Может, она и простая девушка из Брайтона, но мать научила их светским приличиям. Даже она знает, что женщины не должны быть предметом подобного неуважения. В этом весь смысл разделения мужчин и женщин после обеда.

Собравшиеся, однако, не проявили никакого интереса к обсуждению этой темы.

– Какой необычный аромат, – заметила Пенелопа.

– Потому что это конопля, а не табак. – Молодой человек, беседовавший с Пенелопой, протянул руку, чтобы в свою очередь затянуться предложенной ему сигарой. Он демонстративно задержал дым в легких, прежде чем выдохнуть через ноздри, чтобы показать свое умение. Исполнив ритуал, он вытащил сигару изо рта и посмотрел на нее, критически выгнув бровь. – Черт, какой перевод добра. Гашиш лучше всего принимать внутрь.

Кэролайн молча уставилась на него, шокированная таким вызывающим поведением. Конопля была… она не сразу нашла подходящее слово… запретной. В отличие от лауданума, который считался лекарством, но даже его можно было принимать лишь в исключительных случаях.

Таких, как головная боль ее матери.

– Я читала, что при вдыхании она производит менее галлюциногенное действие. – Пенелопа зачарованно наблюдала за своим собеседником, который сделал еще одну затяжку. – Считается, что это вызывает скорее состояние расслабленности, чем полной апатии.

Кэролайн чуть не поперхнулась – как от дыма, так и от удивления. Она не узнавала в этой любопытной особе свою застенчивую сестру. И когда сигара двинулась дальше, Пенелопа перехватила ее и поднесла к своим губам.

– Пен, нет! – ахнула Кэролайн. Они и так уже находятся на задворках местного общества. О чем ее сестра только думает?

Ничуть не смущенная, Пенелопа сделала затяжку, а затем зашлась в кашле, содрогаясь всем телом и брызгая слюной.

Кэролайн бросилась к сестре и принялась хлопать ее по спине, не зная, чем возмущаться: вечеринкой с ее запретными шалостями, отсутствием более солидных гостей, которые могли бы присмотреть за молодежью, или неожиданной лихостью сестры. В одном она была уверена: это не тот сорт развлечений, которые могла вообразить их мать, отправляя дочерей в гости.

Джентльмен, который дал Пенелопе сигару, отскочил в сторону, то ли шокированный тем, что одна сестра набросилась на другую, то ли чтобы предоставить ей свободу маневра. Поскольку кашель Пенелопы становился более мучительным, Кэролайн стукнула сильнее по сгорбленной спине сестры. Удар пришелся прямо между лопатками, придав Пенелопе импульс, сваливший ее с дивана, и она растянулась на ковре в облаке полосатой розовой тафты, окруженная молодежью, которая покатывалась от смеха.

– Вот это силачка.

– А чего вы ожидали, с такими-то плечами?

– Да уж, не блещет изяществом.

Кэролайн застыла на месте, подавленная этими язвительными репликами. К счастью, они были направлены на нее, а не на ее незадачливую сестру. Она весь вечер предчувствовала приближение грозы, сознавая, что мистер Дермот и его приятели не оставят ее в покое.

Слава богу, Пенелопа не является их мишенью.

Внезапно из толпы возник Дэвид Кэмерон, поднял ее сестру, все еще захлебывавшуюся кашлем, и усадил на диван.

– Это зелье следует вдыхать осторожно, – сообщил он с сочувственной улыбкой на красивом лице.

– Или вообще не вдыхать, – буркнула Кэролайн, ощущая гулкую пульсацию в ушах. Вначале она подумала, что это вызвано реакцией ее тела на близость Дэвида или тревогой, что он слышал насмешки над ее недостаточной женственностью, но затем поняла, что ритм ударов слишком ровный, чтобы отражать эмоции.

Неужели это… барабан, в который бьют где-то в доме? Похоже, что да. Еще один из разгулявшихся гостей принялся стучать по клавишам фортепиано и издавать пронзительные вопли, словно птица, у которой выдергивают перья. У Кэролайн было ощущение, словно она видит галлюцинации, хотя до нее даже не дошла очередь сделать затяжку.

– О боже. – Пенелопа вытащила изо рта нечто похожее на кончик сигары. – Я боялась, что проглотила его.

В этот момент возле них материализовалось облако белого шелка, оказавшееся мисс Бакстер, которая свирепо уставилась на молодых людей, занятых тем, что зажигали следующую сигару, все еще посмеиваясь. Кэролайн охватило дурное предчувствие. Мисс Бакстер жила тем, что распространяла сплетни. Собственно, она расцветала от них. Это была не та особа, которую она хотела бы видеть рядом с Пенелопой.

И все же это была не совсем та безупречная молодая дама, которую Кэролайн наблюдала чуть раньше. Мисс Бакстер выглядела ужасно, если так можно сказать про очаровательную представительницу лондонского общества. Ее медные локоны начали завиваться мелкими кудряшками, надо полагать, из-за влажного воздуха, который впустили подгулявшие гости, распахнув двери на террасу, а лицо так разрумянилось, что приобрело довольно непривлекательный оттенок красного.

Мисс Бакстер выхватила тлеющую сигару из пальцев одного из молодых людей и сунула в пустой бокал из-под вина, оставленный кем-то на боковом столике.

– Никакого курения в доме, джентльмены: мой отец не разрешает.

– Ваш отец в Брайтоне, – возразил один из них, набравшись нахальства.

Очевидно, этим и объяснялось как превращение светской вечеринки в гулянку, так и появление мисс Бакстер на набережной без компаньонки. Кэролайн ощутила невольную вспышку уважения. Кто бы мог подумать, что благовоспитанная девица из Лондона может обладать подобной смелостью? Кэролайн могла оценить мятежную натуру, даже если сама предпочитала увеселения, не грозившие дому пожаром.

Мисс Бакстер, вдруг превратившаяся в образец добродетели, сердито указала на открытую дверь террасы:

– Тем не менее будьте любезны выйти наружу, если вам так необходимо предаваться столь пагубной привычке.

– Всего одна крохотная сигара, – попытался протестовать один из гостей, размахивая свежей сигарой, которую он собирался прикурить у приятеля.

Мисс Бакстер выхватила у него сигару, отбросив все претензии на вежливость, и резко бросила:

– И, пожалуйста, уберите ноги с мебели! Мы наняли этот дом на лето. Отец будет очень недоволен, если, прибыв в субботу, обнаружит, что здесь одни руины!

Кэролайн поразилась, заметив на лице девушки пленку пота. У нее даже хватило великодушия пожалеть бедняжку. Но мисс Бакстер устроила эту вечеринку явно без ведома отца и предоставила выбор развлечений на усмотрение мистера Дермота. Чего, скажите на милость, она ожидала?

Когда толпа молодых людей высыпала наружу, не скрывая своего недовольства, мисс Бакстер издала стон, прижав к виску затянутую в перчатку руку.

– Господи, о чем я только думала? И что это за шум? Откуда он доносится? Здесь столько народу, что я… – Ее голос заглушил звон разбившегося стекла. – Фарфор! – ахнула она, стремительно повернувшись к столовой.

Когда мисс Бакстер умчалась, стуча каблучками по выложенному плиткой полу, Кэролайн решилась взглянуть на сестру.

– Ты в порядке, Пен? – Беспокойство за сестру вытеснило жалость к себе и сочувствие к любопытной мисс Бакстер.

– Д-да, – кашлянула Пенелопа, расправляя сбившиеся юбки вялой рукой. Внезапно на ее лице расцвела улыбка. – Жаль, не сработало. Я думала, может, конопля поможет мне избавиться от заикания. Н-но все равно это было ужасно забавно.

Кэролайн удивленно моргнула. «Забавно» было последним словом, которое она употребила бы для описания случившегося.

Впрочем, это не она чуть не проглотила кусочек сигары с дурманом.

Кэролайн украдкой взглянула на Дэвида, который уселся на диван рядом с ней, и вдруг ей пришло в голову, что, несмотря на долгий срок их знакомства, несмотря на годы, когда она воображала его прикосновения, ни разу даже не прикоснулась к его затянутой в перчатку руке. Впервые Кэролайн находилась так близко от него.

И единственное, чего ей хотелось, – это оказаться в другом месте.

Воистину вечер не мог сложиться хуже, решила она. Но тут в комнату ввалился мистер Дермот и, хлопнув в ладоши, объявил:

– Пришло время театра теней! – При этом он покачнулся: очевидно, сказывалось действие бутылки вина, которую выпил целиком.

И внезапно «хуже» перестало быть предметом размышлений, воплотившись в нечто вполне реальное.