Текст книги "Лето возлюбленных"

Глава 7

Просто уйти оказалось недостаточным, как вскоре убедилась Кэролайн, пробираясь по темным улицам Брайтона вместе с сестрой, которую тащила за руку. Она нуждалась в просторе, чтобы успокоиться, а значит, нужно поплавать, чтобы наверстать упущенное днем.

Когда они вернулись, миссис Толбертсон уже спала. Из-за головной боли она легла пораньше. Их встретила, зевая во весь рот, Бесс, но Кэролайн отослала служанку, извинившись, что той пришлось лечь намного позже, чем обычно. Препроводив Пенелопу в спальню, она проследила, чтобы та хотя бы сняла платье, прежде чем упасть на матрас и заснуть, а затем выбралась из дому через переднюю дверь.

Никогда раньше она не совершала таких безрассудных поступков. Что может быть глупее, чем семенить в туфельках по коварному берегу, освещенному лишь луной. Она играет с опасностью, собираясь плавать в это время суток, когда морские чудовища заплывают в прибрежные воды, чтобы поохотиться.

Но воспоминания об испытанном унижении притупило ее здравый смысл и обострило внутреннее смятение. Это был неподходящий для разумных аргументов и тщательных размышлений вечер.

Невероятно: ее поцеловал Дэвид Кэмерон, мужчина, о котором она грезила долгих одиннадцать лет.

Щеки Кэролайн загорелись, несмотря на прохладный ветерок с океана. И как поцеловал! Умело, с мастерством мужчины, который знает толк в таких вещах. А затем посмеялся над ней. Что ж, он не первый мужчина, который ведет себя подобным образом после поцелуя с ней.

Но, даст бог, будет последним.

Раздраженная, она попыталась спрятать неприятные мысли в дальний уголок сознания, где уже хранились другие секреты. К тому времени, когда Кэролайн добралась до своей бухты, ее нервы были на пределе. Ей никогда не удавалось вписаться в местное общество, даже когда она очень старалась скрыть свои странности. Единственным человеком, который когда-либо принимал ее такой, какая она есть – и даже одобрял, – был отец.

Миссис Толбертсон была убеждена в необходимости изменить Кэролайн, и они часто спорили о таких вещах, как ее гардероб, ее прискорбный рост, слишком загорелая кожа и привычка расхаживать по Брайтону без компаньонки. Кэролайн понимала, что матушка желает ей добра.

Но вряд ли мама поможет ей сейчас. Ее репутация подмочена, мнение о ней сформировано. Сегодняшний вечер показал, каково ее место в брайтонском обществе. Похоже, она лишилась последнего шанса найти респектабельного мужа среди светской компании, которая собиралась на лето в Брайтоне.

Единственной неожиданностью оказался тот факт, что она провела большую часть вечеринки в относительном покое, прежде чем вознестись на пик унижения.

Остановившись на залитом лунным светом берегу, Кэролайн сняла платье и нижние юбки, а за ними последовал и корсет. Затем поспешно вытащила шпильки из волос, словно мантия из тяжелых прядей, упавших на плечи, могла гарантировать ей защиту от нескромных глаз.

Ее полуобнаженное тело окутал влажный воздух, вызвав вздох облегчения. Сорочка тут же пропиталась влагой, но настроение Кэролайн поднялось и она с наслаждением вдохнула привычную смесь запахов, сливавшихся в ароматической симфонии. Нигде больше так не пахло. Скалистые берега, окружавшие бухту, ловили дыхание океана и запирали в ограниченном пространстве, создавая уникальную атмосферу.

Она подняла лицо к меловым скалам, казавшимся необычно тихими. Днем к рокоту волн примешивалась крики птиц, обитавших на этих склонах. Кэролайн изучила каждый выступ, каждое гнездо на их шершавой поверхности, часами лежа на плоской скале у их подножия в ожидании, пока высохнут волосы. Но ночью они выглядели совершенно иначе. В лунном свете белая известняковая порода, характерная для этой части британского побережья, мерцала, излучая сияние. У Кэролайн было ощущение, словно она стоит в лучах величественной рампы, а океан – ее сцена. Все трагикомические переживания сегодняшнего вечера отступили, когда она шагнула в прибой, рокотавший у ее лодыжек наподобие вежливых аплодисментов.

Кэролайн давно оставила попытки разобраться, почему ее так влечет вода, несмотря на риск погубить репутацию. Возможно, она унаследовала эту тягу от отца, как и цвет волос, а возможно, это была дань уважения тому, что он любил. Кэролайн помнила его одержимость океаном так же четко, как запах табака, которым он набивал трубку. Плавание было ее самой осязаемой связью с отцом, последней личной чертой, которой он поделился с ней, прежде чем покинуть этот мир. Кэролайн лелеяла эти воспоминания, хотя порой страдала от собственной нежеланной эксцентричности.

Но сегодня она была благодарна за этот дар.

Она двинулась дальше, разгребая воду руками. Море, бурное днем, к вечеру успокоилось, и Кэролайн легко продвигалась вперед, нащупывая ногами устланное галькой дно. Она вскрикнула от неожиданности, наступив на что-то скользкое, но этого оказалось недостаточно, чтобы заставить ее передумать. Это были привычные опасности, присущие океану, будь то водовороты, ядовитые медузы или острые камни. Она сделала глубокий вдох, наполнив легкие воздухом, и поплыла, погрузив лицо в воду.

Холодная вода накрыла ее с головой, наполнив уши. Шум океана подействовал на нее как целительный бальзам, заглушив какофонию сегодняшнего позора и протесты внутренних голосов. Кэролайн скользила по волнам, почти не прилагая усилий, уверенная, что подводный мир намного безопаснее того, что ожидает ее на поверхности.

Но когда она подняла голову, чтобы глотнуть воздуха, до нее донесся другой звук.

– Глупая девчонка! – послышался знакомый голос, лишив Кэролайн только что обретенного покоя.

Она пришла сюда, чтобы подумать над унизительными событиями сегодняшнего вечера. В одиночестве. И что же? На берегу, в паре десятков ярдов от нее, стоял Дэвид Кэмерон, сверкая глазами в лунном свете. Кэролайн не слишком разбиралась в мужчинах, но, судя по голосу, он был вне себя от гнева.

В следующее мгновение Кэролайн осознала, что почти голая, и она поспешно погрузилась в воду, которая, к ее прискорбию, едва прикрывала бедра. Полная луна казалась нестерпимо яркой, и не приходилось сомневаться, что Дэвид увидит все ее изгибы под промокшей тканью сорочки, если подойдет поближе.

В свете луны он был как на ладони, и хотя Кэролайн не могла различить выражение его лица, напряженное тело говорило больше, чем слова.

– Вам что, надоело жить? – требовательно спросил он, повысив голос, чтобы перекрыть шум волн.

Паника, охватившая Кэролайн вначале, уступила место негодованию. В конце концов, это ее тайная бухта. Ее единственный шанс поплавать в океане. Ему здесь не место, пусть даже при виде его залитой лунным светом фигуры у нее перехватывает дыхание. У Дэвида нет никакого права находиться здесь и читать ей нотации.

И искушать ее, если уж на то пошло.

Он шагнул к ней, и она подалась назад, сохраняя дистанцию.

– Любой идиот знает, что нельзя плавать в одиночку! – крикнул он. – Помню, вы даже сказали мне это однажды, хотя явно не следуете собственному совету. – Он запустил руку в волосы, раздраженно откинув их. – Иисусе, Кэролайн, вы хоть представляете, как я испугался, когда увидел, что вы ушли под воду и не всплываете?

Искреннее беспокойство, звучавшее в его голосе, заставило Кэролайн помедлить. Может, он и смеялся над ней после поцелуя на террасе, но сейчас ему явно не до смеха.

– Как вы узнали, где меня найти? – спросила она требовательно. – Вы что, следили за мной?

Его гнев был почти осязаем, сгущая разделявший их воздух.

– Просто догадался. – Он пожал плечами. – И, как оказалось, не ошибся. Я ожидал чего-то подобного после поцелуя.

Кэролайн ахнула, на этот раз возмущенно: как он смеет втягивать поцелуй в это… что бы это ни было.

– Не помню, чтобы я позволяла вам такие вольности, – крикнула она в ответ, стараясь перекричать плеск воды. – Зато я помню ваши возражения против поцелуя. Так что, если вам не доставило удовольствия…

– Я догадался по вашему вкусу. – Он отступил на несколько шагов, чтобы бросить свой сюртук на плоскую скалу, возвышавшуюся за его спиной. Ее скалу, подумала Кэролайн не слишком великодушно. – Он оказался соленым, но не от пота. Вначале я не сообразил, что это такое. Но теперь все становится понятным. – Он направился к ней, снимая на ходу жилет и рубашку и бросая на берег. – Чертовски понятным.

Кэролайн поспешно попятилась, шокированная тем, как неделикатно он описал ее вкус. Где-то поблизости дно океана резко уходило вниз, достигая глубины, превышавшей ее рост на несколько футов. Тот факт, что она обращает гораздо больше внимания на мужчину на берегу, чем куда ступает, был чреват неприятностями.

И тем не менее Кэролайн не могла отвернуться, проводив взглядом его рубашку, которая описала дугу в воздухе, присоединившись к жилету, валявшемуся на берегу.

– Что вы делаете? – спросила она слабым голосом.

Дэвид скинул обувь, а затем брюки, и они тоже последовали за сюртуком.

Не может быть, чтобы он собирался…

Он вошел в воду и решительно двинулся дальше, сокращая расстояние между ними. По мере продвижения его фигура становилась все более отчетливой. Кэролайн охватила паника при виде количества голой плоти, которую обнажил Дэвид Кэмерон. И тем не менее она не могла отвести глаз от этой картины.

Ее мысли беспорядочно метались, уносясь с ветром и возвращаясь обратно. Это были не детские грезы, которые можно задвинуть подальше и лелеять в девичьей наивности год за годом. Дэвид Кэмерон больше не тот молодой человек в промокшем насквозь мундире, а зрелый мужчина, к тому же при столь незначительном количестве одежды, что с таким же успехом он мог быть голым. В лунном свете его кожа сияла, как полированный гранит. Ее взгляд притянули рельефные мускулы живота, исчезавшие под нижним бельем, которое, чего она опасалась, скоро станет таким же прозрачным, как ее сорочка.

Хотя там, где она стояла, было мелко, Дэвид нырнул в воду и, преодолев последние футы впечатляющим брассом, вынырнул прямо перед ней. Кэролайн изумленно уставилась на его мощный торс, с которого стекала вода. Неужели это тот самый мужчина, который чуть не утонул здесь когда-то?

– Это неприлично, – ахнула она, когда он оказался на расстоянии вытянутой руки. – Я… я не одета, Дэвид.

– Мы уже установили, что вы не относитесь к числу женщин, которые придают чересчур большое значение приличиям. Иначе вы бы не стали рисковать собой, вынудив меня принять участие в полуночном заплыве.

– Я думала, что вы не умеете плавать, – возразила Кэролайн.

Он обхватил ее за талию и притянул к себе.

– Я никогда не говорил, что не умею плавать. Просто я не умею плавать так хорошо, как вы, русалка.

Кэролайн замерла, ощущая жар его руки сквозь тонкую ткань сорочки.

– Хотя, – продолжил он, склонившись к ее уху, – я не встречал ни одного человека, который сравнился бы с вами. – Последние слова он произнес, обдавая теплым дыханием ее шею.

Смутно Кэролайн осознала, что он тянет ее к берегу. Паника вспыхнула с новой силой, и она уперлась ногами в дно, зарываясь пальцами в песок и гальку.

– Это вас не касается, – выдохнула она.

В ответ он крепче обхватил ее, словно опасался, что она бросится в волны.

– Касается, хотя, видит бог, я предпочел бы, чтобы не касалось. Поэтому скажите мне одну вещь, мисс Толбертсон. Почему вы пришли сюда одна, рискуя жизнью ради забавы? И, что не менее важно, почему, черт побери, вы притворяетесь тем, кем не являетесь?

Глава 8

Дэвид был так сердит, что едва удерживался, чтобы не схватить ее за плечи и не начать трясти, пока не застучат зубы.

И дело было не только в часовой прогулке, которую ему пришлось проделать второй раз за день, или том факте, что Кэролайн заставила его слишком много думать о поцелуе, который ничего не значил. Его рассердило, что подозрения относительно ее оправдались. Как можно быть такой безрассудной? Когда они танцевали, он видел ум, сверкавший в этих переменчивых глазах. Просто непостижимо, как она могла броситься в это опасное течение посреди ночи.

Впрочем, вынужден был признать Дэвид, стоя в воде, волны, плескавшиеся вокруг них сейчас, казались менее бурными, чем ему запомнилось. Собственно, по сравнению с рокочущим прибоем, который он наблюдал здесь днем, океан казался не более опасным, чем наполненная водой ванна.

Словно в подтверждение его невысказанных мыслей, Кэролайн принялась вырываться, поразив своей гибкой силой и нежностью кожи, скользкой от воды.

Как он не заметил этого раньше?

У нее была фигура пловчихи, с широкими плечами и тонкой талией. Дэвид счел ее худощавой, когда увидел этим утром, словно в течение нескольких лет она росла слишком быстро и слишком мало ела, но теперь изменил свое мнение.

Кэролайн не ценила красоту своего тела и скрывала его под жуткими платьями, но, если приглядеться – или обхватить ее руками, – невозможно не заметить изящных очертаний фигуры. Намеки Дермота за обедом на ее мужеподобность не имели ничего общего с правдой. У Кэролайн были свои секреты, но Дермот попал пальцем в небо.

И сам он оказался настолько глуп, что не увидел этого раньше.

– Отпустите меня! – выдохнула она, ткнув его локтем в ребра. – Обещаю, со мной ничего не случится.

Удар пришелся в чувствительное место, но его хватка не ослабла.

– Надеюсь, вы простите мою недоверчивость, но несколько часов назад вы уверяли меня, что леди не плавают в море.

– Так то леди! – яростно отозвалась Кэролайн, извиваясь в его объятиях. – Я не претендую на это звание. Но настоящий джентльмен не стал бы обращаться с женщиной подобным образом независимо от того, леди она или нет.

Дэвид склонил голову, пройдясь губами по ее уху.

– Если помните, я ведь тоже не джентльмен.

Он почувствовал, как она потрясенно втянула в воздух, и его хватка ослабла. Нет ничего лучше, чем напоминание о собственных недостатках, чтобы прийти в себя. Если ему не изменяет память, он также сказал Кэролайн, что ей следует избегать мужчин, подобных ему. И посмотрите на них! Раздетые до нижнего белья, насквозь промокшие, сцепившиеся – то ли в схватке, то ли в объятиях под луной.

Последние одиннадцать лет Дэвид всячески избегал ситуаций, чреватых тем, что он окажется вовлеченным в жизнь молодой невинной женщины. И что же? Он только что бросился в океан, чтобы спасти Кэролайн Толбертсон. Даже если океан не слишком бушующий сегодня. А она, похоже, не нуждается в предложенной помощи.

Кэролайн воспользовалась тем, что его объятия ослабли, чтобы повернуться к нему лицом и упереться ладонями в грудь.

– Со мной все будет в порядке, Дэвид.

– Я видел прибой сегодня днем. Вам не удастся убедить меня, что здесь безопасно плавать.

Она раздраженно вздохнула.

– Я охотно соглашусь, что при высоком приливе некоторая опасность существует: из-за узкого прохода и скалистых берегов течение бывает очень сильным, – но не сейчас. Прилив идет на убыль, к тому же полнолуние.

Одна рука Дэвида упала, но другая оказалась упрямой, не желая отпускать Кэролайн, чтобы в случае шальной волны утащить в безопасное место.

Или придушить, если понадобится.

– Ясно, что вы имеете привычку плавать в этой бухте, – заявил он. – Сегодня днем вы пришли сюда именно с этой целью, невзирая на прилив, который был гораздо выше. – Он замолк, словно предлагая опровергнуть его слова, намекавшие на ее склонность к неоправданному риску.

Кэролайн вырвалась из его ослабевшей хватки и отступила на несколько шагов, устремив на Дэвида настороженный взгляд.

– Да, – признала она, все еще тяжело дыша. – Я прихожу сюда плавать. Это не настолько опасно, как может показаться, если знать течения и водовороты. Как вы понимаете, я не могу купаться на пляжах Брайтона, и потому прихожу сюда, где меня никто не увидит.

Дэвид стиснул зубы, ощутив новую вспышку гнева.

– Это смешно. Женщины каждый день купаются в Брайтоне. Для того и придуманы купальни на колесах, чтобы купаться в море. Но там, где прибой слабый. И где есть люди, которые придут на помощь, если вы попадете в беду.

– Разве это плавание, Дэвид? Это пытка. Только представьте на мгновение, каково это, когда тебе отказывают в том, что ты любишь. – Ее слова резанули его по сердцу, задев струны, которым полагалось быть мертвыми, которые он сжег и похоронил одиннадцать лет назад. – Это единственное место, где я могу плавать в открытом океане, – добавила она дрогнувшим голосом. – Как мне хочется и сколько я хочу. И чтобы не было никого, кто мог бы осудить меня.

Дэвид позволил себе задержаться взглядом на ее переменчивых глазах и полных дрожащих губах. Отчасти он мог понять ее чувства, но это не умаляло беспокойство, которое охватывало его при мысли, что она плавает здесь одна, рискуя жизнью. Он лучше других знал, каково это – оказаться в подобном месте во власти океана.

Смущенная его пристальным взглядом, Кэролайн вытащила из воды руки и скрестила на груди. Это движение привлекло внимание Дэвида, и он перевел взгляд с лица на сорочку.

Насквозь промокшую.

И точно так же, как на террасе, когда они целовались, он почувствовал вспышку интереса, несвоевременного, острого и прискорбного. Кэролайн пробуждала в нем нечто иное, чем похоть, хотя если бы он проанализировал свои ощущения, то обнаружил бы, что она тоже присутствует.

Проклятье! Он бросился в океан, чтобы спасти Кэролайн, а не для того, чтобы глазеть на нее.

Однако, вопреки доводам рассудка, его взгляд скользнул ниже, туда, где сорочка облепила бедра. Было темно, но не настолько, чтобы он не мог видеть… все. Стоя среди волн, плещущихся вокруг ее бедер, в лунном свете, отражающемся в струйках воды, стекавших по телу, Кэролайн казалась куда более привлекательной, чем он мог себе представить. Ее ноги скрывались в воде, а руки прикрывали верхнюю часть тела, которая, похоже, доставляла ей наибольшее беспокойство.

При всей ее стройности, в мягком изгибе бедер не было ничего мальчишеского.

– Пожалуйста, не смотрите на меня так! – резко оборвала ход его мыслей Кэролайн.

Дэвид судорожно сглотнул, устремив взгляд в более безопасном направлении. Наверное, ему следовало бы извиниться, но он сомневался, что его извинения прозвучат искренне, когда ему больше всего хочется продолжить рассматривать ее.

– Вам следовало сказать мне правду сегодня днем, – хрипло произнес он, пытаясь сосредоточиться на линии берега и волнах, бившихся о его тело, чтобы не дать своим мыслям и глазам устремиться туда, куда им хотелось. – Я не осудил бы вас.

Он услышал всплеск воды, свидетельствующий, что она подошла ближе, очевидно решив, что в конечном итоге он заслуживает доверия.

– Вы только что осудили меня, предположив, что я не способна позаботиться о себе и не в состоянии оценить собственные возможности.

Дэвид ощутил укол вины и сказал:

– Извините. Я был не прав.

И явно не в себе. Иначе он давно бы выбрался из воды и бросил ей платье, которое приметил на берегу, потребовав, чтобы она застегнула его на все пуговицы и никогда больше не снимала в его присутствии.

Он по-прежнему избегал смотреть на нее, глядя на серые тени скал, высившихся на берегу. Наконец усилием воли ему удалось подавить нежеланное возбуждение. В конце концов, она не относится к тому типу женщин, которые обычно привлекают его, и его взгляд больше не прикован к волнующей тени на стыке ее бедер.

Да и вода дьявольски холодная.

Он услышал ее негромкий мелодичный смех.

– Не то чтобы я не оценила попытку – и тот факт, что вы, похоже, владеете впечатляющим стилем плавания, хотя и несколько академическим, – но неужели вы действительно думаете, что смогли бы спасти меня, если бы я в этом нуждалась?

Дэвид рискнул посмотреть на нее и обнаружил, что губы Кэролайн изогнулись в лукавой усмешке, преобразившей ее черты в нечто весьма привлекательное. При виде ее веселья остатки его гнева рассеялись, и он улыбнулся.

– Академическим? Я добрался до вас, не так ли?

– Едва ли это можно назвать вызовом, учитывая, что там, где мы стоим, уровень воды не выше талии. – Ее глаза сузились, хотя на губах по-прежнему играла улыбка, и в следующее мгновение она нырнула в волны.

Кэролайн проделала это так быстро, что Дэвид глазом не успел моргнуть. Не считая погружения в воду, которое так испугало его несколькими мгновениями ранее, он не видел, как она плавает, с того памятного дня одиннадцать лет назад. Но тогда он был слишком пьян, чтобы замечать детали. Дэвид помедлил, наблюдая за движениями Кэролайн. У нее не было четко выраженного стиля, которым она только что поддразнила его. Сказать по правде, она поднимала слишком много брызг, когда ее руки врезались в воду.

Но, милостивый боже, двигалась она как молния!

Необычный стиль Кэролайн, когда руки и ноги работают поочередно, наподобие ножниц, придавал ее продвижению скорость, какой он никогда не видел. Он сам был неплохим пловцом. Отец заботился не только о том, чтобы сыновья метко стреляли и успешно учились четыре года в Кембридже, но и настоял, чтобы овладели таким мощным и хорошо отработанным стилем плавания, как брасс.

Но Дэвид привык плавать в пресной воде озера Морег, а не в открытом океане. Несмотря на низкий прилив, он с трудом продвигался вперед, следуя за Кэролайн. Синхронные движения его рук сбивались в беспорядочных волнах, бурливших у близлежащих скал.

Но Кэролайн это нисколько не замедлило.

И Дэвиду ничего не оставалось, кроме как догонять ее.

* * *

Кэролайн сжалилась над ним, только добравшись до скалистого основания песчаной косы.

Она ждала там, пытаясь успокоиться. Океан был единственным местом, где она чувствовала себя спокойно и непринужденно, но сегодня вечером у нее было такое ощущение, словно под кожей скачут блохи.

Если бы только он не выглядел таким мужественным! Его плечи с рельефными мускулами, бугрившимися при каждом движении, свидетельствовали о годах, проведенных в армии. Кэролайн выросла на брайтонском побережье и видела достаточно мужчин в рубашках, но Дэвид Кэмерон не имел ничего общего с мистером Дермотом и другими щеголями, приезжавшими каждое лето из Лондона и снимавшими сюртуки, когда становилось жарко. Собственно, предположила она, если Дермота раздеть и сравнить обнаженным мужчиной, который сейчас плыл к ней, тот будет выглядеть как зеленый юнец.

Кэролайн приветствовала Дэвида, плеснув в лицо водой и поддразнив:

– Не слишком впечатляющая попытка.

Он ухмыльнулся, сверкнув в темноте белыми зубами, и заявил, смахнув воду с глаз:

– Вас никогда не спасут, если будете плавать лучше своего спасителя.

А затем поднырнул под нее и, схватив за лодыжку, дернул. Кэролайн плюхнулась в воду, подняв сноп брызг и захлебываясь от смеха. Удовольствие, которое она испытывала в этот момент, грозило затопить ее так же верно, как это проделал Дэвид только что.

Впервые после смерти отца она плавала не одна, а с тем, кто не осуждал ее за то, с тем, кто заставлял смеяться… и возбуждал в ней желание.

Но прежде чем она разобралась в своих чувствах, Дэвид обхватил ее за талию и поплыл к берегу, увлекая за собой.

Кэролайн задыхалась. И не потому, что он слишком крепко обнимал ее, а потому, что ее горло сжалось от удивления и подавленных желаний. Будь ее воля, она оставалась бы в таком положении вечно, даже если это делалось исключительно в демонстрационных целях. Но не прошло и нескольких минут, как их ноги коснулись дна, а затем и ее ягодицы, когда Дэвид вытолкнул ее на мелководье.

Он непринужденно растянулся рядом с ней, полулежа в прибое, набегавшем на берег. В отличие от него у Кэролайн было ощущение, словно она ведет безмолвную битву, притворяясь, что ее чувства затронуты меньше, чем на самом деле.

– Ну как, я достаточно хорошо ответил на вызов, русалка? – хмыкнул Дэвид.

– Что ж, это было неплохое представление для тех, кто только недавно научился плавать, – отозвалась она, бросив на него взгляд из-под ресниц.

– Это было отличное представление, мой друг. – Он выглядел чрезвычайно довольным собой, словно спасение тонущих девиц было для него обычным делом. – И должен вам сказать, что я плаваю с детства.

Это сообщение явилось для Кэролайн неожиданностью. Как и беспечное обращение к ней как к другу. Ее сердце упало. Вот, значит, как Дэвид относится к ней: считает другом, и не более того.

Но ради бога, неужели ему необходимо указывать на это так часто?

Не желая поддаваться раздражению, вызванному этим фактом, Кэролайн попыталась разобраться в воспоминаниях о том дне, когда он чуть не утонул. Она всегда считала, что Дэвид попал в опасную ситуацию, потому что полез в океан, не умея плавать, под влиянием ложной бравады, которая часто обретается на дне бутылки. Но, с учетом новых сведений, ее прежние выводы нуждались в пересмотре.

Дэвид вывел ее из задумчивости, подтолкнув плечом.

– Вы говорили, что вас научил плавать отец. Откуда он узнал о таком необычном стиле?

Кэролайн нахмурилась, очнувшись от размышлений над загадкой, которой был Дэвид Кэмерон.

– Кажется, от американца, который прожил несколько лет в Брайтоне. А тот, видимо, научился у аборигенов собственной страны. Наверное, он выглядит не слишком впечатляющим, но…

– Неважно, как он выглядит, – перебил ее Дэвид. Его освещенное луной лицо посерьезнело. – Вам следует поделиться своим мастерством, Кэролайн. Показать кому-то. Научить. Подозреваю, что, владея таким стилем, можно переплыть пролив между Европой и Англией.

Она покачала головой. Как будто у нее хватит смелости!

– Брайтонские мужчины считают меня достаточно странной и без плавания.

– Не стоит принижать себя, – возразил Дэвид. – Я нахожу в вас немало привлекательного.

Кэролайн издала смущенный смешок, проведя рукой вдоль тела, хотя весь вечер всячески старалась уклониться от его взглядов.

– Привлекательного? Посмотрите на меня, Дэвид. Я выше мистера Дермота. Мои руки более привычны к работе, чем к разливанию чая. Сегодняшняя вечеринка была редким событием в моем мире. Моя мать надеялась, что она приведет к другим приглашениям, и посмотрите, что из этого вышло.

Его взгляд стал пронизывающим.

– Зачем вы вообще путаетесь с этим молодняком? У меня сложилось впечатление, что вы не слишком наслаждаетесь их компанией. Не может быть, чтобы вы хотели выйти замуж за одного из них.

Этот мужчина чересчур проницателен. В тусклом свете Кэролайн не могла разглядеть цвет его глаз, но хорошо представляла их пронзительную голубизну.

– Мой отец не ожидал, что так рано умрет. Перед смертью он просил меня позаботиться о маме и Пенелопе, и я не вижу другого способа сдержать свое обещание. Выйти замуж за кого-нибудь из джентльменов, которые приезжают сюда на лето, значило бы, что моей семье больше не придется беспокоиться о деньгах.

– Но быть привязанной к мужчине, который, возможно, не заслуживает доверия, который может причинить вам вред, и все это ради финансовой безопасности… неужели это стоит такого риска?

Взгляд Кэролайн упал на его крепко стиснутые челюсти. Он говорил о браке так, словно много размышлял на эту тему и не обнаружил ничего заслуживающего рассмотрения. В его описании брачные обеты выглядели как оковы. А как же любовь и привязанность?

– И почему вы? – поинтересовался он почти сердито. – Почему не ваша сестра?

Кэролайн покачала головой.

– Вы слышали сегодня вечером, как Пенелопа заикается. Для здешнего бомонда не важно, что у нее, возможно, добрый характер или живое воображение. Как бы меня это ни огорчало, вынуждена признать, что это мне нужно выйти замуж, чтобы сделать приличную партию. Для моего собственного блага и для благополучия моей сестры.

– Ваша сестра показалась мне достаточно разговорчивой, несмотря на наше непродолжительное общение.

Кэролайн вздохнула.

– Просто она выпила вина, расслабилась, и заикание стало почти незаметным. Но когда проспится, все вернется на круги своя. Я бы не променяла Пенелопу ни на кого на свете, но у нее так же мало шансов на удачный брак, как у меня, если не меньше. В этом вся проблема. Я последняя надежда нашей семьи, но едва ли кто-нибудь станет ухаживать за мной, не говоря уже о том, чтобы сделать предложение. Мистер Дермот позаботился об этом.

Последовало короткое молчание.

– Мистер Дермот не произвел на меня впечатления молодого человека, достойного вашего внимания. Что заставляет вас чувствовать себя так неловко в его обществе?

Кэролайн пожалела, что берег не может разверзнуться и поглотить ее.

– Я… Я позволила ему меня поцеловать. Только один раз, но этого оказалось достаточно. Это он сказал, что я плохо целуюсь, и, к сожалению, не только мне, а всем, предположив, что причиной тому не только моя неопытность. – Она покачала головой, испустив протяжный вздох, который прозвучал страдальчески даже для нее самой. – Светская публика считает меня… эксцентричной, скажем так.

Дэвид выдержал долгую паузу, и к тому времени как заговорил, ее сердце было готово выскочить из груди.

– Значит, наш поцелуй был всего лишь вторым для вас?

– Да, – отозвалась она шепотом. – Моим вторым неудачным поцелуем.

Дэвид пошевелился, сдвинув гальку, на которой она сидела.

– С чего вы взяли, что наш поцелуй был неудачным?

Она осмелилась посмотреть на него.

– Вы оттолкнули меня. И посмеялись надо мной.

Он покачал головой, угрюмо подняв губы.

– Вы неправильно истолковали мою реакцию, Кэролайн. Просто вы напомнили мне… кое-кого, и это вызвало у меня чувство неловкости. И поскольку мне не хотелось оживлять эти воспоминания, я счел за благо установить между нами дистанцию. Но, уверяю вас, я не смеялся над вами.

Кэролайн молчала, обдумывая его слова.

– К тому же, – продолжил он, – это был не настоящий поцелуй.

Она издала сдавленный смешок.

– Уверяю вас, мне он показался более чем настоящим. Но это жестоко – насмехаться надо мной. Я не собираюсь повторять этот опыт.

– Едва ли подобное решение способствует поискам мужа, если вы еще не передумали. И потом, нельзя принимать столь важные решения, не располагая всеми фактами.

– У меня есть все факты, в которых я нуждаюсь. – Кэролайн уставилась на луну, висевшую над горизонтом, удрученная оборотом, который принял разговор. Она чувствовала себя гораздо непринужденнее, когда они говорили о плавании.

Впрочем, плавание – это то немногое, в чем она преуспела.

– Возможно, мистер Дермот прав, – произнесла она чуть слышно. – Возможно, во мне действительно есть что-то мужеподобное.

Его плечо снова коснулось ее плеча. На этот раз он не спешил отстраниться, и плоть Кэролайн будто горела от соприкосновения с Дэвидом. Исходившее от него тепло, казалось, проникало ей под кожу и согревало кровь.

– Забудьте вы об этом хлыще Дермоте. Лучше скажите: вы испытываете влечение к мужчинам? Или к определенному джентльмену, который привлек ваше внимание?