Текст книги "Лето возлюбленных"

Милостивый боже, не может быть, чтобы она вела подобные разговоры! Причем ночью.

Да еще с ним.

Кэролайн крепко сжала губы, не отрывая взгляда от сияющего диска луны, окруженного оранжевым ореолом. Вместо ответа она ограничилась осторожным кивком, потрясенная до глубины души.

– Тогда посмотрите на меня.

Кэролайн повернулась к нему лицом. В скудном свете луны его глаза мерцали, но с таким же успехом они могли быть освещены факелом. Она не могла отвести от них взгляд.

– Вы непременно должны узнать, какой тип мужчин – и какой тип поцелуев – вам нужен, – произнес он. – Так что давайте сделаем еще одну попытку.

И прежде чем она сообразила, что он имеет в виду, его губы приникли к ее губам.

Глава 9

Поцелуй обрушился на ее губы, как приливная волна, целеустремленная, мощная и неудержимая. Кэролайн замерла, уверенная, что не переживет очередного унижения. Она скорее умрет, чем признается себе – в очередной раз, – что желает Дэвида Кэмерона намного больше, чем он ее.

Впрочем, он предлагает этот урок другу, напомнила она себе. Не более того.

Но ее тело отказывалось верить холодным доводам рассудка.

Дэвид снова ощутил солоноватый привкус, свойственный ее губам. Подняв руки, он запустил пальцы в ее мокрые волосы и притянул голову еще ближе.

В книге, которую Кэролайн читала – одной из тех, что Пенелопа прятала под матрасом, – почти ничего не говорилось о технике поцелуев, поэтому она могла полагаться только на инстинкт. На террасе Дэвид касался ее осторожно, словно она могла разбиться, если он нажмет сильнее. На этот раз он целовал так, словно ему этого хотелось, а не потому, что он делает ей одолжение. Теперь он был гораздо менее нежен, настаивая на ее участии, диктуя ей условия капитуляции.

– Вы можете поцеловать меня в ответ, – промолвил он у самых ее губ, приоткрывшихся от изумления. – Вот так. – Он приподнял ее подбородок и снова приник ко рту, скользнув языком внутрь. Кэролайн сделала осторожное движение навстречу, и их языки соприкоснулись.

Это было похоже на взрыв.

Слава богу, они сидели, иначе колени подогнулись бы и она рухнула бы на землю.

– Отлично, – выдохнул Дэвид, и ее сердце расцвело от этой похвалы. – Вы быстро учитесь.

Смутно Кэролайн сознавала, что ее руки скользнули вверх, вцепившись ему в плечи. Она предпочла бы, чтобы ее сознание было более ясным. Никогда прежде она не касалась обнаженного торса мужчины. Собственно, ей никогда не приходилось видеть мужчину с обнаженным торсом. И теперь она упивалась его жизненной силой, борясь с желанием пройтись пальцами по упругой поросли на груди.

Смущение, которое Кэролайн испытывала вначале, исчезло, сметенное бурей эмоций. Она выдохнула его имя, и была вознаграждена, когда его язык прошелся по ее нежным губам.

– Дождитесь этого. Дождитесь мужа, который будет целовать вас, думая о том, как доставить вам наслаждение, – произнес Дэвид, обдавая теплым дыханием ее ключицу. – Он не должен останавливаться, пока вы не начнете изнывать от желания.

Вряд ли последнее нуждалось в доказательствах: Кэролайн уже нетерпеливо ерзала, желая большего. Она никогда не испытывала ничего подобного. Собственно, она не могла вообразить подобных ощущений даже в самых своих смелых фантазиях, полагая, что поцелуй – это нечто простое и приятное, наподобие вкусного десерта или неожиданного подарка.

Ощущения, которые она испытывала, не были приятными. И тем более простыми. Скорее они напоминали летний шторм, оставляющий после себя обломки, разбросанные по берегу. Словно ее подхватили волны, швыряя в стороны, поднимая на гребень и бросая в омут. Она не могла дышать.

И не могла остановиться.

Она ахнула, когда его язык прошелся по влажному вырезу ее сорочки, и впилась ногтями в его предплечья, приветствуя тепло губ, двинувшихся вдоль кружевной оборки. За открытием, что мужчина получает удовольствие, целуя женщину не только в губы, последовало осознание, что она тоже этим наслаждается.

Эта мысль подействовала на Кэролайн отрезвляюще. Ни к чему хорошему это не приведет.

Что она делает? И о чем только думает?

Она резко втянула воздух, потрясенная болезненным озарением, снизошедшим на нее, которое требовало теперь более тщательного осмысления. Возможно, эта интерлюдия приятнее двух первых поцелуев, но и гораздо опаснее. По собственному признанию, Дэвид Кэмерон не из тех джентльменов, которые женятся. Он ясно выразил свое недоверие – если не неприязнь – к институту брака и всему, что с ним связано.

И тем не менее разве не поцелуй считается критерием совместимости в подобных вопросах? Разве не поцелуи являются прелюдией к браку, если женщине повезет встретить настоящего джентльмена?

Кэролайн не знала. Но сердце, при всей ее наивности и страстности, говорило ей, что для серьезных отношений недостаточно сплетения языков, учащенного дыхания и мучительного томления внутри.

Должно быть нечто большее, чем минутное наслаждение.

Оттолкнув Дэвида, она поднялась на ноги и устремилась дальше на берег. Она слышала, как он вскочил и поспешил за ней, скрипя галькой и окликая по имени. Кэролайн даже не оглянулась, решительно шагая к своей брошенной одежде и пытаясь на ходу скрутить в узел тяжелую массу волос. Лучше уйти сейчас, пока не случилось ничего такого, что погубило бы ее окончательно.

В этот момент впереди, в высокой траве, окаймлявшей тропинку в бухту, мелькнул свет, и сердце Кэролайн, колотившее от усилий оказаться как можно дальше от мужчины, который возбуждал в ней несбыточные желания, забилось с новой силой, но совсем по другой причине.

– О, смотрите, какой отличный пляж, – раздался голос Дермота. Фонарь описал неровный круг, словно он осматривался по сторонам. – Почему мы не приходили сюда раньше, черт побери?

– Да сюда тащиться целый час, – невнятно отозвался незнакомый мужской голос. – К тому же обычно мы не настолько пьяны, чтобы купаться здесь.

– Надеюсь, это не означает, что вы не собираетесь приканчивать бутылку, которую я принес? – вступил третий голос, принадлежавший, как ей показалось, рыжеволосому мужчине, с которым Пенелопа общалась на вечеринке.

– Конечно, нет. Для выпивки всегда найдется время и место, болван.

В мгновение ока Дэвид оказался рядом, заслонив ее своей крупной фигурой. Кэролайн не знала, чего ей больше хочется: схватить его за руку в поисках безопасности или влепить пощечину за то, что поставил ее в такое ужасное положение.

Милостивый боже, их не должны видеть вместе! Это погубит ее репутацию еще вернее, чем она только что опасалась. Словно прочитав ее мысли, Дэвид подтолкнул ее к плоской скале, на которую он ранее бросил сюртук. Кэролайн безропотно подчинилась.

В это мгновение фонарь Дермота снова описал круг, поймав Дэвида в луч света. Кэролайн замерла за его спиной как загнанный зверек, а затем нырнула за скалу, и все мысли о поцелуях и их последствиях выскочили у нее из головы, вытесненные одним всепоглощающим желанием спрятаться.

* * *

– Смотрите, это Кэмерон и какой-то парень!

Дэвид выпрямился и поднял руку, намереваясь отвлечь их внимание от Кэролайн. Дермот подошел ближе и поднял фонарь, вглядываясь в лицо Дэвида.

Слава богу. Если бы Дермот направил фонарь немного левее, то заметил бы руку Кэролайн, которая схватила сюртук и утащила за скалу, а если ниже, то увидел бы не менее интригующую картину. В конце концов, Дэвид только начал приходить в обычное состояние после жарких ласк.

– Судя по вашему виду, вы успели окунуться, – заметил Дермот. Он был пьян, но не настолько, чтобы забыть – или простить – оскорбление, которое Дэвид нанес ему ранее. – Ну и как по-вашему, здесь можно плавать?

Дэвид разрывался между противоречивыми желаниями. С одной стороны, он испытывал сильное искушение поставить на место этого типа, который, казалось, решил прослыть деревенским дурачком. Пылкая женщина, которая находилась в его объятиях несколько минут назад, не имела ничего общего с парнем.

С другой стороны, ошибка Дермота, принявшего Кэролайн за еще одного подвыпившего джентльмена, решившего поплавать среди ночи, заслуживала поощрения.

– Вполне, – отозвался он, представив на мгновение возню, которую они устроили с Кэролайн. – Если, конечно, вы хорошо плаваете. Здесь дьявольски сильное течение.

– Я как-то занял первое место по плаванию в Оксфорде. – Дермот подошел еще ближе, размахивая чертовым фонарем, вырывавшим из темноты те или иные участки берега. Он гадко ухмыльнулся, обдав Дэвида запахом перегара. – А в прошлом году победил на брайтонских ежегодных соревнованиях. Мы могли бы устроить небольшой заплыв на скорость прямо здесь и сейчас.

Дэвид попытался придумать другое развлечение, которое отвлекло бы подвыпившего бездельника от воды.

– А может, выпьем вместо этого? – предложил он, молясь, чтобы у Кэролайн хватило здравого смысла оставаться на месте. Ее появление могло побудить Дермота к выходке, которая вынудила бы Дэвида воздать ему должное хорошим хуком справа.

Хотя мысль о том, чтобы врезать такому ничтожеству, как Дермот, была заманчивой сама по себе.

– Полагаю, я мог бы победить вас и в этом. Вы бы оказались под столом раньше, – заявил Дермот воинственным тоном.

– Есть только один способ проверить. – Дэвид схватил брюки и рубашку и принялся натягивать на покрытое песком тело. Мысль о том, чтобы принять участие в попойке вместе с Дермотом и его приятелями, казалась такой же «привлекательной», как выпить бокал морской воды. Впрочем, его ответ, похоже, пришелся Дермоту по вкусу. Тот присел на корточки и начал разгребать гальку, делая углубление для костра, а его приятели принялись собирать плавник, разбросанный по берегу.

Дэвид раздраженно вздохнул. Как выбраться из этой дикой ситуации? Если их с Кэролайн застанут наедине, да еще полуголых, она пропала. А он не может сделать ей предложение, даже если это погубит ее репутацию, даже если найдутся такие, кто будет считать это правильным поступком. Есть вещи похуже, чем погубленная репутация: например, вынужденное замужество с кем-нибудь вроде него.

К тому же после их разговора сегодня вечером Дэвид сомневался, что скудные средства на его банковском счете позволяют считать его удачной партией, невзирая на то, что он младший сын барона.

– Куда делся ваш приятель? – бросил Дермот через плечо. – У Гамильтона почти полная бутылка, которую он жаждет разделить с другими.

Дэвид взглянул на джентльмена с бутылкой. Если он не ошибся, это был тот тип, который дал сестре Кэролайн затянуться от сигары с коноплей. Что за блестящая компания досталась ему сегодня!

– Он… э-э… уже отправился назад, в город, – нашелся Дэвид. Краешком глаза он видел, как Кэролайн спряталась за скалой, набросив на плечи его темный сюртук. Он подавил улыбку, вспомнив, как она возмутилась, когда ее сравнили с «парнем».

Дермот повернул голову, вглядываясь в какой-то предмет, валявшийся у ног Дэвида.

– Похоже, он что-то забыл.

Проследив за его взглядом, Дэвид обнаружил, что тот смотрит на платье Кэролайн.

Он схватил его и, скомкав в узел, сунул под мышку.

– Верну ему завтра утром, – сказал он, взмолившись, чтобы они приняли это поспешное объяснение. Если повезет, никто из этих оболтусов не заметит, что он держит в руках женское платье, а не мужскую одежду.

Он прошелся по берегу в поисках своей обуви и нашел корсет Кэролайн. Тихо выругавшись, он закинул чертову вещицу под чахлый куст, молясь, чтобы подгулявшая компания не затеяла игру в поиски сокровища.

За спинами мужчин мелькнула тень: Кэролайн добралась до западной оконечности бухты, где начиналась тропинка. Его взгляд притянула длинная обнаженная нога, видневшаяся из-под полы его сюртука. Дэвид снова выругался, досадуя на реакцию собственного тела на ее наготу.

Он поцеловал ее, не имея никакой цели, кроме желания показать, что такое настоящий поцелуй, и научить Кэролайн чему-то, что могло бы пригодиться ей в будущем.

Тогда почему он не может перестать думать о ней?

Наконец она исчезла из виду, и Дэвид снова смог дышать полной грудью. Ничего ему так не хотелось, как последовать за ней. Чтобы убедиться, что она благополучно добралась до дома. И удостовериться, что она правильно понимает, что это было: он преподал ей урок – без всяких обещаний и обязательств. Звуки, которые она издавала, и ее пылкий отклик внушали ему тревогу, что она придает случившемуся больше значения, чем следует.

Но он не решался уйти, опасаясь, что подгулявшая компания последует за ним. И поэтому, когда костер начал разгораться, Дэвид уселся на гальку, скрестив ноги, принял из рук мистера Гамильтона бутылку, сделал большой глоток, от которого перехватило горло, и постарался не думать о Кэролайн.

И позорно провалил эту задачу.

Дэвида поразила реакция его тела, когда они целовались. За считаные секунды он проделал путь от сдержанного интереса к полноценному вожделению. Не останови его Кэролайн, он не взялся бы предсказать, чем закончился бы этот вечер.

Какой же он идиот! Ради бога, их связывает дружба. И если он на минуту забыл об этом, то только из-за ее близости и частичной наготы. Не более того. Опасное сочетание, но вполне объяснимое.

Она вообще не в его вкусе. Обычно Дэвида привлекали женщины с пышными формами, способными возбудить мужчину одним своим видом. Он всегда предпочитал, чтобы женская грудь вписывалась в его ладонь, а еще лучше не умещалась в ней. Кэролайн же состояла из одних мускулов. Он имел возможность узнать это из первых рук: ее было чертовски трудно удержать, когда она вырывалась.

Но, несмотря на все его заверения в обратном, Дэвид не назвал бы свои чувства… дружескими, когда она вздыхала в его объятиях.

Судьба не просто ткнула в него пальцем, а выбила почву из-под его ног. Сегодня вечером он пал так низко, что чуть не погубил молодую леди благородного происхождения. Неужели жизнь его ничему не научила? Флирт с Кэролайн не отвечал ничьим интересам и пробуждал темные стороны его натуры, которые он давно похоронил.

Кэролайн Толбертсон не из тех девушек, с кем можно перепихнуться на ходу, прислонившись к стене. Вряд ли ее заинтересуют торопливые совокупления, которые он практиковал все эти годы, с бурным высвобождением энергии, оставлявшим партнеров удовлетворенными и опустошенными одновременно. Она предназначена для брака, для семьи, для счастливого будущего.

Короче, для всего того, чего он уже лишил другую леди.

Дэвид предавался самобичеванию добрые четверть часа, практически не участвуя в разговоре, вертевшемся вокруг тем, обычных для подвыпивших молодых людей, собравшихся у огня: чья лошадь показала лучшие результаты на скачках в Брайтхелмстоне на прошлой неделе, кто из барменш в пабе «Райзинг сан» подает не только пиво, и тому подобное.

Но затем разговор свернул в опасное русло.

– Кстати, а мы неплохо повеселились сегодня вечером, – заметил один из джентльменов по имени Бренсон, передав бутылку виски дальше по кругу. – Театр теней – отличная идея, Дермот. Я бы не возражал уединиться на террасе с мисс Бакстер. Хорошенькая штучка, признаться.

Дермот, сидевший на противоположной стороне костра, поднял руки вверх ладонями, словно поддерживая женскую грудь.

– Точно, есть за что подержаться. Кстати, Кэмерон. Почему вы не выбрали ее, когда была возможность?

Три пары налитых кровью глаз обратились к нему. Плечи Дэвида напряглись. Он вспомнил, как точно так же оценивал прелести мисс Бакстер, столкнувшись с необходимостью быстро принять решение. Теперь он чувствовал себя виноватым, что вообще рассматривал подобную возможность.

– Я выбрал леди, которая показалась мне более интересной.

Бренсон недоверчиво рассмеялся.

– Бросьте. Вы нас дурачите. Если выбирать между мисс Бакстер и мисс Толбертсон, бьюсь об заклад, любой вменяемый мужчина выберет первую.

Дэвид приподнял бровь.

– Уверяю вас, я вполне вменяем. Но я бы усомнился в умственных способностях джентльменов, которые полагают, что размер груди – единственное, чем можно восхищаться в женщине. У мисс Толбертсон больше достоинств, чем вы можете себе представить.

Бренсон замолк, но Дермот счел нужным высказаться:

– Вы должны признать, Кэмерон, что есть что-то неестественное в девушке, у которой плечи шире, чем у мужчины. У нее довольно… атлетическая фигура, вам не кажется?

Дэвида усмехнулся:

– Возможно, все дело в пропорциях. Мои плечи, например, существенно шире, чем у мисс Толбертсон.

На этом ему следовало бы остановиться, позволив оскорбительному намеку – что проблема не столько в атлетической фигуре Кэролайн, сколько в отсутствии оной у самого Дермота, – повиснуть в воздухе, но язык возобладал над разумом.

– Мне нравятся высокие женщины, – заявил он, хотя, сказать по правде, до сегодняшнего дня даже не задумывался об этом. Перед его мысленным взором промелькнули голые ноги Кэролайн, представшие его взору за секунду до того, как она исчезла из виду. Когда они сидели в прибое, Дэвид не обратил особого внимания на ее ноги, но теперь не представлял, как ему удалось их не заметить. Белые, стройные, они тянулись на целую милю от пяток до бедер, прежде чем исчезнуть под сорочкой, такой короткой, что ее ношение следовало бы запретить законом на нескольких континентах. – У высоких женщин ноги определенно длиннее.

– Вы выбрали мисс Толбертсон из-за ног? – недоверчиво протянул Дермот. – Откуда вы вообще могли знать, какие у нее ноги, учитывая ее манеру одеваться? Никогда не видел таких жутких платьев.

Дэвид пожал плечами.

– Для того и нужно воображение. Грудь мисс Бакстер вы тоже не видели, и тем не менее каждый из вас пускает слюну по ее поводу. Только представьте, какой длины должны быть ноги мисс Толбертсон, с ее ростом, под этим уродливым платьем. И каково быть тем, кто их увидит. – Он помедлил, испытывая неприятное чувство. Будь его воля, он бы охотно надрал уши этим сосункам. Ему становилось тошно при мысли, что хоть один из них будет вожделеть Кэролайн, но он не желал, чтобы она и дальше подвергалась насмешкам. – Подумайте вот над чем. Кого бы вы предпочли в своей постели: хрупкое, утонченное создание или активную партнершу, способную ответить на вашу страсть, не впадая в истерику. – Он прочистил горло, сообразив, что зашел слишком далеко. – Не то чтобы я замышлял нечто подобное в отношении мисс Толбертсон: она благовоспитанная девушка, в конце концов, но она из тех женщин, кого любой мужчина был бы рад назвать своей женой. С такой спутницей жизни ему никогда не понадобится любовница.

Во время всей тирады подвыпившая троица взирала на него в безмолвном изумлении, ловя каждое слово: у них был такой вид, словно они завидуют ему ведь – это он увлек Кэролайн на террасу нынешним вечером.

Похоже, он на верном пути.

И Дэвид продолжил, объясняя, что делает Кэролайн Толбертсон такой особенной и какие они болваны, что не додумались до этого сами. Он не мог дать ей того, в чем она нуждалась, но мог помочь остальным увидеть, что брак с ней заслуживает рассмотрения.

Из нее получится страстная, хотя и не слишком послушная жена. А мужчина, которому она достанется, может считать себя везунчиком.

Но это будет не он.

Глава 10

Кэролайн разбудил тихий стон, донесшийся с кровати сестры. Летом светало рано, но солнечные лучи, льющиеся через кружевные занавески, не имели ничего общего с робкими проблесками рассвета. Они заливали комнату, которую она делила с Пенелопой, пробиваясь между ее ресницами и лаская лицо приятным теплом.

Пенелопа, однако, не находила в этом ничего приятного.

– О, пожалуйста, избавь меня от этого солнца, – простонала она, накрыв лицо подушкой.

Кэролайн прикусила губу, чтобы удержаться от нотаций. Хоть сестра сама навлекла на себя неприятности, пустившись во все тяжкие, но ее страдания не могли не вызвать сочувствия.

Впрочем, если быть честной, Пенелопа не единственная, кто вел себя неразумно прошлым вечером.

Воспоминания обрушились на Кэролайн, едва она спустила ноги с постели. Обед у мисс Бакстер и унизительная салонная игра. Заплыв под луной с Дэвидом и душераздирающее открытие, что ей хочется, чтобы поцелуй, которым они обменялись, значил больше. Стыд и ужас при появлении Дермота с компанией, хотя на этот раз она была благодарна судьбе, что они перепутали ее пол.

И, наконец, позорное бегство домой, когда она крадучись пробиралась в темноте, закутанная в сюртук Дэвида.

Оглядевшись, Кэролайн обнаружила его брошенным на полу. Сшитый из черной шерсти, он висел на ее плечах вчера вечером, болтаясь вокруг ног при каждом шаге. В этом сюртуке Кэролайн казалась себе маленькой. Это было необычное ощущение, лишний раз подчеркивавшее, как высок Дэвид.

И как привлекателен, будь он проклят.

Подхватив с пола сюртук, Кэролайн сунула его под матрас и побрела к умывальнику. Тщательно умывшись, она так и не смогла смыть воспоминания о вчерашнем фиаско вместе с морской солью, засохшей на коже. Ее волосы пребывали в полном беспорядке, слипшиеся, жесткие и все еще влажные у корней. Расчесав спутанные пряди, она скрутила их в узел на затылке – строгую прическу, которая не льстила ее внешности, но была незаменима по части сокрытия следов морских купаний. Кэролайн давно привыкла к подобным уловкам, сопровождавшим ее тайную активность.

Но этим утром привычная прическа далась ей с трудом. Ей не хотелось прятать волосы в простой узел, а тело – под некрасивым платьем. Прошлой ночью Дэвид Кэмерон заставил ее почувствовать себя красивой… и желанной, и Кэролайн казалось обидным вернуться к своему обычному невзрачному облику.

Охваченная противоречивыми чувствами, она подошла к гардеробу и вытащила свое лучшее платье из скудного набора одежды, висевшей там. «Лучшее», конечно, было понятием относительным, учитывая, что оно жало под мышками и морщилось на груди. Кэролайн помедлила, изучая лиф с высоким воротом и расшитую цветками лаванды юбку, а потом окликнула сестру, зная, что ей понадобится помощь, чтобы влезть в него.

– Пен, ты мне нужна.

Приглушенный стон был единственным ответом, которого она удостоилась.

Напевая, Кэролайн попыталась найти свой корсет, втайне лелея надежду, что, увидев ее в лучшем платье, мать удержится от расспросов и излишней критики. В конце концов, лучшая защита – нападение.

А хорошая защита требует корсета.

К несчастью, как она запоздало сообразила, корсет остался на берегу, забытый во время ее безумного бегства с пляжа.

– Пен. – Она ткнула сестру, все еще лежавшую, свернувшись калачиком, под одеялом. – Мне понадобится твой корсет и твоя помощь, чтобы застегнуть его.

Не дождавшись ответа, Кэролайн схватила подушку, все еще закрывавшую лицо Пенелопы, и стукнула ею сестру. Сейчас ей было не до сочувствия. К тому же она почувствовала себя лучше, дав выход раздражению.

– Ой! – Пенелопа неохотно приоткрыла глаза. – Я ужасно себя чувствую. Ты не могла бы позвать Бесс?

Кэролайн бросила взгляд в сторону окна, из которого лился непростительно яркий свет. В обычной ситуации горничная разбудила бы их еще час назад.

– Думаю, она внизу, помогает накрывать завтрак. Похоже, мама распорядилась, чтобы нас не будили.

– Тогда ладно. – Пенелопа зевнула. – Нам не следует разочаровывать их.

Кэролайн склонилась к сестре и принюхалась.

– Ты уверена, что хочешь, чтобы я позвала Бесс? Или мне следует позвать маму? Если, конечно, она оправилась от головной боли. Наверняка ей будет интересно узнать, что ты еще в постели и пахнешь сигарным дымом.

Пенелопа села и покачала головой.

– Пожалуй, не стоит.

Кэролайн уперла руки в бока.

– Вчера вечером мне удалось уложить тебя в постель, не привлекая внимания, но если мы не появимся за завтраком, мама мигом окажется здесь с намерением выяснить все подробности наших вчерашних похождений.

Пенелопа вылезла из-под вышитого одеяла.

– Завтрак как раз то, что мне нужно. – Она зевнула, потирая глаза. – Интересно, чем нас сегодня будут кормить?

Спустя четверть часа совместных усилий волосы Пенелопы были причесаны, а корсет Кэролайн, одолженный у сестры, зашнурован. В отличие от Кэролайн, желудок которой отказывался принимать пищу, Пенелопа, казалось, не испытывала неприятных последствий от знакомства с коноплей. Задержавшись у буфета, она наполнила тарелку вареными яйцами и сосисками с общего блюда, а затем отдала должное по меньшей мере трем сортам джема, намазывая его на хлеб.

Кэролайн сидела за столом, созерцая тост с айвовым джемом, лежавший на ее тарелке. Завтрак был чреват вопросами, которые, она не сомневалась, неизбежно последуют. Хуже того, вчерашнее унижение искало выхода. Ее предательский желудок протестовал, и она опасалась, что отбивная, съеденная за обедом у мисс Бакстер, в конечном итоге исторгнется наружу.

Как Пенелопа может есть с таким удовольствием? Кэролайн решила ограничиться чаем.

Ее невеселые мысли прервал звук, произведенный вилкой, положенной на тарелку, и сопровождаемый шорохом газеты отложенной в сторону, которую читала их мать.

– Ну что? – Миссис Толбертсон подняла идеально причесанную голову, переводя взгляд с одной дочери на другую. – Как прошел вечер?

– Прекрасно, – поспешно сказала Кэролайн.

– Просто незабываемо, – добавила Пенелопа, наколов на вилку сосиску и с довольным стоном вонзив в нее зубы.

Мать нахмурилась, глядя на ее тарелку.

– Надеюсь, ты не демонстрировала такой безумный аппетит прошлым вечером, дорогая. Нам нужно произвести хорошее впечатление. Благовоспитанная девушка не должна набрасываться на еду при посторонних.

Потребность защитить сестру оказалась сильнее бури в желудке, вызванной первым глотком чая.

– Просто Пен проголодалась, потому что почти ничего не ела вчера за обедом, – заявила Кэролайн сквозь стиснутые зубы. – Как ты и советовала.

Впрочем, эта тема была предпочтительнее расспросов о том, что еще успела вкусить Пенелопа.

Миссис Толбертсон переключила внимание на Кэролайн, задержав взгляд на скудном содержимом ее тарелки.

– А твое отсутствие аппетита, видимо, объясняется тем, что ты, в отличие от Пен, наелась от души?

Кэролайн сжала губы. Как будто она может вспомнить, что ела вчера за обедом! Все ее воспоминания были связаны с тем, что случилось после десерта.

Не дождавшись ответа, миссис Толбертсон вздохнула.

– У вас была прекрасная возможность блеснуть, показав всем, что мы уважаемая семья, и сделать первый шаг к вхождению в брайтонское общество. – Она помедлила, подавшись вперед. – Как вам кажется, вы хотя бы произвели приятное впечатление на лорда Эйвери?

Кэролайн крепче сжала чашку. Жаль, что она не притворилась, что у нее головная боль, и не пропустила завтрак.

– Э-э… не вижу причины, почему у него могло сложиться другое впечатление. – Учитывая, что его вообще не было дома.

Глаза матери лукаво блеснули.

– Кстати, а мистера Дермота там, случайно, не было?

Кэролайн поперхнулась чаем.

– Кого?

– Брэндана Дермота, – уточнила мать, как ни в чем не бывало протянув ей салфетку. – Пен рассказывала мне о молодом человеке, который просил тебя прогуляться с ним после церковной службы пару недель назад. Дермоты уже тысячу лет приезжают в Брайтон. Насколько я помню, он был красивым юношей. Не самая худшая партия.

Возможно, учитывая, что она едва ли вообще выйдет замуж.

Кэролайн вцепилась в чашку, словно от этого зависела ее жизнь.

– Сомневаюсь, что мистер Дермот питает ко мне романтические чувства, мама. Он… всего лишь хотел кое-что выяснить. – «А именно, как я целуюсь».

– Она вчера долго беседовала с Дэвидом Кэмероном, – вставила Пенелопа с меткостью стрелы, попавшей в цель. – Мистер Кэмерон – сын шотландского барона.

– Барона! – воскликнула миссис Толбертсон. – Любопытно. Он наследник?

– Второй сын. – Кэролайн поерзала на стуле. Ей еще никогда не приходилось обсуждать мужчину, с которым ее связывало нечто большее, чем поверхностное знакомство.

Мать задумчиво нахмурилась.

– А старший тоже в городе?

Кэролайн опустила голову, раздраженная ее настойчивостью.

– Не знаю. Он сказал, что сопровождает свою мать, которая поправляет здесь здоровье после продолжительной болезни. Но какое это имеет значение?

– Титул, Кэролайн. Признаться, эти шотландские баронства не слишком законны и все имущество наследует старший сын. Но второй сын лучше, чем ничего. Где он остановился?

– Кажется, они сняли комнаты в «Бедфорде», – осторожно сказала Кэролайн. – Он упомянул, что исполняет обязанности судьи в том городе, где они живут. – Интересно, почему она запомнила такие подробности?

Потому что это было последнее, что он сказал, прежде чем поцеловал ее в первый раз.

– Он тебе понравился, дорогая?

Вопрос застал Кэролайн врасплох. Да, он ей понравился. И даже очень. Но она не собирается обсуждать свои чувства.

– Едва ли это важно, мама. Мистер Кэмерон не испытывает ко мне интереса в этом смысле. – Она сглотнула, отчаянно желая прекратить этот разговор. – Он считает меня другом, не более того. – Признание ранило, вопреки здравому смыслу.

Пенелопа мечтательно вздохнула.

– Думаю, Кэролайн не совсем права. Он выбрал ее в качестве партнерши во время салонных игр, и они провели несколько минут на террасе наедине. Он почти так же красив, как мистер Дермот, если вас интересует мое мнение.

Кэролайн поставила чашку с такой силой, что ей следовало бы треснуть. В конце концов, Дэвид Кэмерон гораздо привлекательнее, чем мистер Дермот.

– А как насчет твоего продолжительно разговора с фотографом, Пен? – поинтересовалась она в отместку. – Ты казалась очень довольной собой, когда вы вернулись с террасы.

Брови миссис Толбертсон взлетели.

– С террасы? – Ее недоверчивый взгляд метался между дочерьми. – Что это за вечеринка такая? Честно говоря, я рассчитывала, что вы будете присматривать друг за другом.

– Мистер Гамильтон такой милый, – сказала Пенелопа. – И он не просто фотограф, а репортер, пишущий о местных событиях в «Брайтон газет». С ним очень интересно, потому что он знает множество совершенно поразительных вещей.

Таких, как гашиш, язвительно подумала Кэролайн.

– Представляете, он делает д-д-дагеротипы окрестных пейзажей! Если проявить медную пластинку в химическом растворе, частички серебра создают образ, который мы видим. Это удивительное изобретение, и…

– Пенелопа, – строго произнесла мать.

– Оно может внести революционные изменения в издательское дело…

– Пенелопа!

– Да?

– Это редкий случай, когда хоть одна из вас встретила достойного мужчину. Надеюсь, ты не утомляла мистера Гамильтона своей болтовней? Даме полагается терпеливо слушать.

Обычно бледные щеки Пенелопы залил румянец.

– Наверняка я достаточно внимательно слушала, – возразила она, уставившись в тарелку, – если запомнила такие детали.

– Пожалуй, – задумчиво согласилась мать. – Хотя вам обеим свойственна поразительная разговорчивость, которую следует сдерживать в обществе мужчин. – Она сделала глоток чаю с решительным видом. – Что ж, нужно развивать ваше успешное начало. Бесс сказала, что сегодня вечером в павильоне будет играть оркестр. Мы там появимся. – Ее острый взгляд остановился на кружевном воротничке Кэролайн. – Пожалуй, я пошлю Бесс в город к этой новой модистке на Ист-стрит. Кажется, ее зовут мадам Боклер?