Текст книги "Платье королевы"

Тем не менее доказательство в виде фотографии лежало у Хизер перед глазами. Если на снимке не сестра-близнец, то Мириам Дассен была знакома с Нэн. Они приходились друг другу коллегами, а возможно, и подругами. Почему же тогда бабушка ни разу об этом не упомянула?

– Знаешь, ты могла бы и помочь, – сказала Хизер, глядя вверх. – Если ты хотела сохранить свой секрет, зачем написала мое имя на контейнере с вышивками? И что мне теперь делать?

Требовался толчок в правильном направлении. Подсказка, куда идти дальше. Увы, Нэн и при жизни не любила откровенничать, а сейчас и подавно ответа ждать не приходилось.

– 10 –
Энн
8 августа 1947 г.

– Не понимаю, почему ты нервничаешь, – недоумевала Дорис. – Выглядишь потрясающе!

Энн посмотрела на свое отражение в зеркале гардеробной. Накрашенные ресницы, помада на губах, припудренное лицо. Новое платье с пышной летящей юбкой и глубоким вырезом. Стройные ноги в изящных новых туфлях.

Из зеркала смотрела незнакомка.

– Старая овца ягненком нарядилась. Вот что сказала бы моя мама, увидь она меня сейчас.

– Еще одна идиома… – пожала плечами Мириам. – При чем тут овцы?

Она стояла рядом с Энн и еще мгновение назад восторженно улыбалась.

– Энн хочет сказать, что такое красивое платье больше подходит для юных особ, – объяснила Этель.

– П-ф-ф, – фыркнула Мириам. – Что за глупости! Возможно, для моей бабушки это платье было бы слишком, но не для такой привлекательной девушки, как ты. В твоем наряде все идеально сочетается. Я бы не стала тебе лгать. А уж на овцу ты определенно не похожа.

– Я все же склоняюсь к мысли, что нужно было взять другую ткань.

Наверное, она окончательно сошла с ума, если согласилась сшить платье из ткани, которую Милли прислала из Канады. Ведь есть другая ткань, более практичная, более подходящая для осенних и зимних вещей. Большой отрез шерсти в клетку, красивого приглушенного цвета, сгодился бы как минимум на две юбки. Однако Мириам была непреклонна.

– Скучные юбки сошьем позже – когда наступят холода и понадобятся теплые вещи. А сейчас лето, для шерсти слишком жарко, и надо носить что-нибудь красивое. Мы сделаем тебе платье!

Для него использовали бледно-голубой искусственный шелк, тонкий как паутинка, с нежным цветочным узором цвета слоновой кости, напоминавший кружево. Шелк приехал среди прочих сокровищ в посылках от Милли, и даже сейчас у Энн перехватывало дыхание при одной мысли об этих чудесах.

Они с Мириам только вернулись с работы. Раздался стук, Энн открыла дверь и увидела их соседа мистера Бута, чье лицо было не разглядеть из-за высокой пирамиды из пяти коробок, которую мистер Бут держал в руках.

– Вот, почтальон оставил. Жаловался, что посылок много, и сетовал на людей, которым повезло иметь родственников за границей, присылающих им все что вздумается.

– Спасибо, мистер Бут! Я и не ждала…

– Я велел ему не совать нос в чужие дела. Если бы моя родня жила за границей, я бы просил прислать мне все, кроме, может, кухонной раковины!

Энн забрала у него посылки одну за другой и отнесла на кухню. Пять одинаковых коробок в коричневой бумаге, перевязанных бечевкой и оклеенных множеством канадских почтовых марок. Мириам помогла Энн развязать узлы, затем они сняли и аккуратно сложили оберточную бумагу. Под ней оказался еще один слой вощеного муслина – в нем хорошо хранить такие продукты, как сыр.

В одной из коробок лежало письмо.

17 июня 1947 г.

Моя дорогая Энн!

Ты наверняка получаешь мои письма с новостями о жизни в Торонто, так что не буду повторяться. Здесь нет никакого нормирования и все намного дешевле, чем дома. Люди и не слышали, что творится сейчас в Англии. В Канаде, если у тебя есть деньги, ты можешь запросто пойти в любой магазин и купить все, что хочешь.

Так я и сделала. Мой поезд из Галифакса прибыл в воскресенье, а в понедельник утром, то есть вчера, я отправилась за покупками. Пока я плыла на корабле, меня одолела скука, и я составляла список того, что ты сейчас не можешь получить дома. То, что продается только по купонам и чего попросту нет в магазинах, и то, что из-за дороговизны может позволить себе только королева. Я нашла почти все из списка, сложила в пять коробок, каждая весит меньше пяти фунтов. Человек на почте заверил меня, что так у тебя не вычтут эти посылки из норматива.

Напиши мне, если я о чем-то забыла и если тебе нужно что-то еще. Теплые вещи пока не продаются, но я пришлю тебе ботинки и зимнюю одежду до серьезных холодов.

Мне было так весело собирать эти посылки! Представь, что Рождество к тебе пришло пораньше.

С любовью от твоей подруги и сестры

Милли

– Ума не приложу, как посылки могли так быстро приехать, – сказала Энн. – По словам миссис Тернер, которая живет неподалеку, обычно они идут несколько месяцев. Ее дочь уехала в Ванкувер.

– Может, Ванкувер дальше от нас, чем Торонто? Да и какое это имеет значение? Посылки ведь уже здесь. Давай, открой их! – Мириам сгорала от нетерпения.

Когда они открыли последнюю посылку и разложили ее содержимое на столе, у Энн тряслись руки. Милли ничуть не преувеличивала, обещая Энн раннее Рождество.

В посылках были банки солонины, лосося, сгущенного молока и персиков в сиропе. Сушеные абрикосы и изюм. Клубничный джем. Пакеты с сухим молоком, какао, чаем, сахаром и рисом. Несколько ярдов тяжелой костюмной ткани, тонкой шерсти в шотландскую клетку, два отреза искусственного шелка с рисунком, один бледно-голубой, другой сиреневый, и ко всем тканям пуговицы и нитки в тон. Полдюжины пар чулок и – они заняли почти целую посылку – новенькие туфли на высоком каблуке.

– Я думала, Милли пришлет небольшие рождественские сувениры. Баночку сливового пудинга или что-то в таком духе. Но не столько…

– Она очень добра, твоя Милли.

– Так и есть. Но здесь так много всего! Прошу тебя, забери часть тканей. Сошьешь себе новое платье. И туфли возьми.

– Нет, – отрезала Мириам. – Ни в коем случае. Туфли куплены для тебя. Никакая сила не заставит меня их надеть. И это тебе нужно сшить себе платье. Голубой, цвет неба, тебе очень пойдет.

– Тогда возьми второй отрез шелка. Я настаиваю.

– Милли прислала его тебе.

– Да, только она забыла, что у меня рыжие волосы. Сиреневый мне решительно не идет. Если ты не возьмешь ткань, она будет просто лежать в шкафу.

Когда Мириам согласилась, Энн позаимствовала у мисс Холидей из швейной мастерской выкройку, которую мистер Хартнелл позволил сотрудницам использовать для себя. Поначалу они занимались платьями на работе по вечерам; длинные швы помогла прострочить мисс Айрлэнд. Отделку и подгонку по фигуре делали уже дома, под музыку из радиоприемника. Зеркал, кроме маленького над умывальником, не было, поэтому Энн пришлось поверить Мириам на слово, что платье сидит как влитое.

Уже когда они закончили шитье, Этель предложила провести вечер всем вместе – в качестве прощания с Дорис, день свадьбы которой неумолимо приближался.

– Поужинаем в «Корнер-хаус», а потом пойдем танцевать. В зал «Парамаунт», а лучше в «Асторию», это ближе. Утром возьмите с собой платья и туфли для танцев, переоденемся вечером в гардеробной.

Сначала Мириам сопротивлялась.

– Я не умею танцевать! – протестовала она.

– Тебе придется пойти, – настояла Энн. – Дорис обидится, если я не пойду, а мне нужна твоя поддержка. Кроме того, танцевать вовсе не обязательно. Можем вместе постоять у стены.

Всего собрались девять девушек: сама Энн, Мириам, Дорис, Рути и Этель, швеи Бетти и Дороти, Джесси из шляпной мастерской и Кармен, одна из моделей дома Хартнелл, красивая, словно кинозвезда. Целый час в гардеробной они делились пудрой и помадой, восхищались платьями и прическами друг друга.

Девушки дружно пожелали доброй ночи мисс Дьюли, которая попросила их быть осторожными и, ради всего святого, держаться подальше от мужчин в форме, и помчались в «Корнер-хаус» за углом. Пока остальные наслаждались ужином, Энн поняла, что ее желудок уже полон – порхающими бабочками. Однако, памятуя, что не следует пренебрегать прекрасно приготовленной едой, она съела гренки по-валлийски до последней крошки. Впрочем, с тем же успехом ей могли бы подать и горсть опилок.

Ее волнение начало таять по дороге к «Астории». Стало немного прохладнее – долгожданное облегчение после дневного зноя, – и теперь, на пути по Оксфорд-стрит, легко представлялось, что жизнь всегда будет такой беззаботной. Энн охватила особенная радость, какая бывает только от нового платья, красивых туфель и вечера с подругами.

Она впервые попала в «Асторию», хотя много раз проходила мимо. Зал находился на цокольном этаже, туда уже выстроилась, извиваясь по двум лестничным пролетам, длинная очередь; впрочем, она двигалась довольно быстро. Вскоре Энн отдала плату за вход – немыслимые три шиллинга и шесть пенсов – и присоединилась к Этель и Дорис, которые спорили, где лучше сесть. Этель хотела столик в бельэтаже, потому что оттуда виден весь зал как на ладони, а Дорис настаивала, что нужно сесть ближе к танцполу.

– Можете препираться сколько угодно, – заявила Кармен через пару минут, – но людей все больше, а я не хочу весь вечер стоять. Пора занимать столик. Девочки, за мной!

Она быстро нашла свободный большой стол под бельэтажем, как раз такой, чтобы за ним поместились все. Дорис и Этель отправились за напитками. Из кармана Энн улетел еще один двухпенсовик – как она надеялась, последний за вечер. Хорошо, что у нее нет привычки ходить на танцы каждые выходные, иначе пришлось бы жить в богадельне.

Джесси и Кармен достали из сумочек сигареты и предложили остальным. Отказались все, кроме Мириам.

– Не знала, что ты куришь! – удивилась Энн.

– Больше не курю. Бросила, когда сюда переехала. Англичане в табаке ничего не смыслят. – Мириам нахмурилась, выдыхая тонкую струйку дыма.

– Тогда зачем взяла сигарету?

– Понятия не имею, – с улыбкой призналась Мириам. – Наверное, по привычке. А ты почему не куришь?

– Мама не одобряла. Кроме того… ну, мне никогда не нравился запах табака. И до сих пор не нравится.

Энн оглядела зал: поразительно, как быстро он заполнился! На танцевальной площадке уже яблоку было негде упасть. Среди танцующих она заметила много мужчин в форме. Остальные делились на три категории: на тех, кто пришел в повседневной одежде, тех, кто, как и Энн, надел лучшие наряды на выход, и тех, кто разоделся в пух и прах.

Компания за соседним столом попадала в число последних. Женщины щеголяли роскошными коктейльными платьями, в одном из которых Энн узнала творение Хартнелла; на запястьях, шеях и в ушах сверкали драгоценности. Одна модница украсила прическу гребнем с жемчугом и бриллиантами. Единственный мужчина за их столом носил смокинг и походил на Кларка Гейбла, только с менее волевым подбородком.

Девушке, сидевшей ближе всех, на вид едва исполнилось двадцать, и она, несмотря на жару, закутала плечи в меховую накидку. На глазах у Энн один конец накидки соскользнул вниз, но девушка, похоже, этого не заметила. Обидно было бы испортить такую дорогую вещь.

– Извините, – сказала Энн, подавшись вперед.

Девушка не ответила.

– Извините, – повторила Энн, касаясь руки девушки. – Извините, ваша накидка упала.

Девушка обернулась, с раздражением глядя на Энн.

– Что?

– Ваша накидка упала.

– О, и правда. – Девушка подобрала край накидки и положила себе на колени. Лишь после паузы она добавила: – Спасибо.

Прежде чем повернуться к своим друзьям, девушка одарила Энн небрежной улыбкой. В этот момент Этель и Дорис вернулись, неся стаканы с лимонадом.

– Бармен говорит, у владельцев зала возникли проблемы с лицензией на алкоголь. Поэтому вот самый крепкий напиток на сегодня.

Их дружные заверения в том, что никто не против лимонада, были прерваны возмущенным возгласом из-за соседнего стола.

– В самом деле? Мы должны это пить? Я же говорила, не стоит идти в эту помойку. Почему ты никогда меня не слушаешь? – кричала девушка в меховой накидке.

К ее столу подошел еще один мужчина, держа в руках стаканы с лимонадом, и девица не скрывала своего разочарования. Мужчина наклонился, сказал ей что-то на ухо, отчего она надула губы, а потом рассмеялась. Вместо того чтобы сесть рядом, он встал позади девушки, положив руки на спинку ее стула, и осмотрел танцевальный зал. Вероятно, он искал взглядом знакомых или ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями после вспышки гнева у спутницы.

Беспощадно красивый, высокий, стройный, с армейской выправкой. Светлые волосы были коротко стрижены и гладко зачесаны назад, а смокинг сидел так идеально, что наверняка был сшит на заказ.

– Видишь молодого человека за соседним столиком? – прошипела Рути в ухо Энн. – Это, случайно, не жених принцессы? Лейтенант Маунтбеттен?

– Нет, – прошептала в ответ Энн, качая головой. – Похож, но не он. Лейтенанту чуть за двадцать, а этому мужчине около тридцати.

– Жаль! Представь, как здорово было бы хвастать, что мы видели его в танцзале!

Мужчина вдруг повернулся и пристально посмотрел на Энн, как будто понял, что они разговаривают о нем. Энн вжалась в спинку стула, хотя знала, что услышать он никак не мог. Да и сравнение с женихом принцессы, в конце концов, вряд ли считается оскорблением.

Он ей улыбнулся, не отводя глаз, и на его щеке появилась ямочка, а в уголках глаз лучились морщинки. Энн невольно захотелось обернуться, потому что мужчина, видимо, улыбался кому-то за ее спиной. Кому-то знакомому и близкому. Еще миг, и он пройдет мимо Энн, оставив ей лишь воспоминания об этой теплой улыбке.

Должно быть, на ее лице отразилось недоумение – мужчина утвердительно кивнул и направился к ней. Прямиком к ней, не к кому-то другому. А потом протянул ей руку.

– Прошу прощения, если отвлеку вас от занятной беседы, но я хотел бы пригласить вас на танец, – прозвучал завораживающий голос под стать его обладателю.

– Меня? – переспросила обескураженная Энн.

– Да, вас. Если ваши подруги не возражают.

– Иди! – подтолкнула ее Рути. – Не заставляй джентльмена ждать.

– Но…

– Сумку оставь, мы присмотрим.

Энн взглянула на Мириам, однако ее подруга лишь пожала плечами в своей раздражающей французской манере, не давая и намека на то, что думает на самом деле.

Энн осталось лишь протянуть ему руку и позволить увлечь себя на танцпол. Это сон, только сон, который она и сама не могла бы придумать: мужчина положил руку ей на спину, и Энн чувствовала ее тепло от плеч до талии, и она опустила руку ему на плечо, а он втянул Энн в толпу танцующих пар, и вот они словно еще две рыбки в стремительном потоке, причем он все еще улыбается белоснежной улыбкой, как ослепительно красивый киноактер.

Оркестр заиграл фокстрот, мелодию Энн не знала и сомневалась, сможет ли угнаться за быстрым ритмом. Она так давно не танцевала! Впрочем, мужчина оказался прекрасным танцором и двигался так уверенно, что и самая неуклюжая партнерша выглядела бы рядом с ним грациозной. После нескольких шагов все страхи Энн улетучились.

Они промчались в танце через площадку, и, даже попробуй Энн завести разговор, хоть бы о погоде, она не смогла бы произнести ни слова. Она чувствовала напряженные мышцы его руки и изумлялась, как крепко и нежно он сжимает ее ладонь.

Музыка стихла, танец закончился. Что ж, все сказки подходят к концу…

– Вы ведь не бросите меня посреди зала? – спросил незнакомец и, прежде чем она успела ответить, вновь закружил ее под музыку. Звучала «Fools Rush In», одна из любимых песен Энн.

– Я люблю эту песню, – сказал он ей на ухо. – Услышал ее, наверно, в начале сорок первого. Кто-то из моего отряда раздобыл граммофон и стопку пластинок, на одной из них была эта песня. Ночь за ночью мы сидели в вонючей палатке посреди пустыни и слушали пластинки. Помню, я спрашивал себя, смогу ли еще когда-нибудь потанцевать с красивой девушкой. И вот мне повезло.

– Вы служили в Северной Африке во время войны? – решилась спросить Энн.

– Так точно. В Тобруке получил ранение, но меня залатали на совесть. Потом были Сицилия и Италия.

– Все еще служите?

– В каком-то смысле. Хотя мне нельзя распространяться, пусть это будет секрет.

– Конечно, – согласилась она. – Молчание – золото.

– Верно! Я знал, что вы поймете.

Энн приготовилась отвечать на вопросы о своей жизни, однако ее спутнику, казалось, хватало танца под красивую мелодию. Когда оркестр сыграл последние ноты песни, она затаила дыхание, ожидая, что следующим будет еще один фокстрот или, может, вальс. Но зазвучал джиттербаг, до сих пор запрещенный в половине залов Лондона, и, даже знай Энн все эти безумные движения, она бы ни за что не осмелилась танцевать так с незнакомцем.

– Не возражаете, если мы освободим место для молодежи? – спросил ее партнер. – Не хотелось бы выставить себя на посмешище перед половиной города. Почему бы нам не выпить перед возвращением к своим столикам? Давайте найдем место, где мы сможем поговорить.

Он смотрел на Энн сверху вниз, и ей почудилось, что их беседа станет для него главным событием вечера. Они прошли к меньшему из баров и присоединились к короткой очереди.

– Вы не против лимонада? Я так понимаю, это единственный напиток на сегодня.

– Ничего страшного. Я не привыкла к крепким напиткам, – призналась Энн.

– Моя матушка одобрила бы. Она вечно сетует на отсутствие манер у молодых женщин. Верите ли, она убеждена, что главная проблема в мире – женские брюки! Мол, человечество обрекло себя на погибель ровно в тот миг, когда женщины стали носить штаны.

Незнакомец заплатил за два стакана лимонада пятифунтовой банкнотой, отдав бармену шиллинг на чай, и отвел Энн к маленькому столику в относительно тихом уголке. Он даже отодвинул для нее стул и помог ей устроиться за столом, прежде чем сесть самому. Энн сделала глоток из стакана, лихорадочно придумывая, что сказать.

– Спасибо за лимонад!

Она поймала себя на том, что пытается смягчить свой выговор. Немного, ровно настолько, чтобы сократить на пару миль расстояние между Мэйфером и Баркингом. И все равно глупая затея, ведь он слышал болтовню ее подруг, которые, за исключением, конечно, Мириам, говорят как обычные люди.

– Друзья не станут вас искать? – спросила Энн.

Он и бровью не повел.

– Друзья? Я здесь с сестрой и ее приятелями. Это она пришла в меховой накидке. Слишком старомодная для подобных заведений.

Энн не поняла, имел ли он в виду свою сестру или ее накидку.

– Ваша сестра очень красивая.

– Это верно, – согласился мужчина, – а еще избалованная. Я всегда ей потакаю, вот и оказываюсь в таких местах. Впрочем, – добавил он с улыбкой, – я ни о чем не жалею. Никогда не знаешь, кого встретишь, когда делаешь что-то непривычное.

Энн сомневалась, стоит ли расценивать его слова как комплимент, но решила стойко сопротивляться.

– Я тоже не хотела сюда идти. Мириам, одна из моих подруг, настояла. Сказала, что без меня не пойдет. Пришлось согласиться. – Она понимала, насколько слабо прозвучало последнее заявление.

– Вы рады, что пришли? – спросил он, пристально глядя ей в глаза.

– Да, я приятно провожу время!

– Я бы хотел увидеть вас снова. – В его голосе дрожала неуверенность, словно он сомневался в ее ответе. – Надеюсь, я не слишком навязчив.

– Нет, что вы! Было бы очень приятно увидеться с вами.

Приятно. Конечно, приятно, но разумно ли? Есть ли смысл в этой встрече? Он ведь не может не чувствовать пропасть между ними.

– Позвольте записать ваш номер телефона? А я дам вам свой. Сейчас, найду свою визитную карточку…

– У меня нет телефона. – Ни у кого из друзей Энн не было собственного телефона. Кроме нового знакомого. – Визитной карточки тоже нет, и…

– Я не позволю вам просто раствориться в ночи. Если я дам вам свою карточку, вы позвоните мне завтра? Обещайте позвонить.

Неужели это не сон? Неужели все происходит наяву?

– Обещаю, – произнесла Энн и взяла визитную карточку.

– Замечательно. Думаю, мне лучше вернуться к сестре. Она наверняка настоит на том, чтобы посетить еще по меньшей мере три танцевальных зала. Иначе будет считать, что никуда и не выходила. Если бы я ей позволил, она танцевала бы до утра.

Мужчина допил остатки лимонада, немного поморщившись, и встал.

– Чуть не забыл! Как вас зовут?

– Энн. Энн Хьюз.

– Рад знакомству, мисс Хьюз. Капитан Джереми Тикетт-Милн. Надеюсь, вы будете звать меня Джереми.

А потом он поцеловал ей руку.

Энн никогда не рассчитывала стать героиней сказки. В сказки она никогда не верила, и, откровенно говоря, не верила в счастливый случай. Нельзя было позволить себе поверить.

Впрочем, какая, в сущности, разница? Что дурного в ужине с новым знакомым? Он показался весьма обходительным и, возможно, относился к тем, кому безразлично, что Энн дочь механизатора и живет в арендованном домике в Эссексе. Что она едва сводит концы с концами и целыми днями шьет одежду для женщин, похожих на его сестру. Возможно, он просто хороший человек, который хочет получше узнать привлекательную девушку.

Энн судорожно сжала визитную карточку, картонные уголки впились в ее мокрую ладонь. Она позвонит и сходит с ним поужинать, позволит себе поверить в сказку на день или два. А потом, когда он опомнится и осознает свою ошибку, она спрячет эти воспоминания, оставит их на обочине жизни и вновь останется в одиночестве.