Текст книги "Родительский парадокс. Море радости в океане проблем. Как быть счастливым на все 100, когда у тебя дети"

Но порой ситуация может серьезно осложниться. Мужчины и женщины могут в среднем работать одинаковое количество часов в день, если учитывать все виды деятельности. Но вклад женщин в «заботу о семье» – уборку, стирку, уход за детьми, покупки и т. п. – вдвое больше мужского вклада. Поэтому в выходные, когда мамы и папы находятся дома вместе, матерям не кажется, что домашние обязанности распределены справедливо. Им кажется, что мужья делают гораздо меньше, чем следовало бы. (И действительно, анализ 1540 часов видеозаписей показал, что мужчины берут на себя гораздо меньше домашних обязанностей.)

Некоторые женщины признают, что мужья, которые больше работают вне дома, заслуживают больше отдыха в выходные. Но для многих женщин все не так просто. Оплачиваемая работа, и буквально, и фигурально, в мире оценивается выше. Она имеет большое количество нематериальных психологических преимуществ. Столь же важно и то, что не все работы одинаковы: час, проведенный за одним занятием, не всегда равен часу, посвященному занятию другому.

Возьмем уход за детьми. Он вызывает у женщин стресс больший, чем уборка и стирка. (Одна из участниц семинара ECFE сказала: «Посуда не ругается со мной!») Авторы книги «Одиночество вдвоем» почувствовали это различие. Они отметили, что, если замужняя женщина считает, что обязанности по уходу за детьми в семье распределены несправедливо, эта несправедливость влияет на ощущение счастья намного сильнее, чем неравномерность распределения обязанности пылесосить ковры или мыть посуду.

Абсолютное равенство в семье не является синонимом справедливости. Справедливость – это восприятие равенства.

Кроме того, мамы больше занимаются «рутинным» общением (чисткой зубов, купанием, кормлением), тогда как папы более вовлечены в общение «интерактивное» (игры). Поэтому необходимо учитывать различия в видах ухода за детьми, несмотря на то что все эти занятия относятся к одной категории. (Спросите у любого родителя, какие виды занятий он предпочитает.)

Конечно, практически всем людям свойственно переоценивать выполняемую ими в данной ситуации работу. Недооценка свойственна немногим. Но когда речь идет об уходе за детьми, женщины оценивают свой вклад довольно точно. В книге «Одиночество вдвоем» авторы отмечают, что папы полагают, что на их долю приходится около 42 процентов работы по уходу за детьми. Так показал опрос, проведенный в 2000 году. Мамы же оценили их вклад в 32 процента. Реальный показатель же составил 35 процентов и остается таким и по сей день.

Эти различия объясняют, почему женщин так раздражают разговоры о распределении семейных обязанностей, даже если они не высказывают этого раздражения открыто.

– По-моему, Клинт думает, что, когда мы находимся дома вместе, он выполняет половину домашней работы, – сказала Энджи, когда мы ехали домой. – Но это не относится к уходу за детьми. И это выводит меня из себя.

Сроки и разделенное время

Эли все еще находился у «Маленьких исследователей», а Энджи наверху собирала белье для стрики. И тут Зай завозился в своей колыбельке. Энджи пошла посмотреть, что ему нужно, потом вернулась.

– У меня никогда нет времени разобрать белье для стирки, – сказала она. – Я пытаюсь. Но обычно мы просто перекладываем белье из корзины для чистого в корзину для грязного.

Зай уже по-настоящему плакал.

– Да, да, даааа! Я тебя слышу!

Энджи поднялась и побежала в его комнату, откуда вскоре донеслось успокаивающее: «Шшшшшш!» Зай на это не поддался. Через несколько минут Энджи вернулась, неся малыша на руках. Она в третий раз бросила разборку белья, целиком сосредоточившись на игре с сынишкой – точно так же, как когда-то делала Джесси. Энджи набрасывала одеяло на головку мальчика. «Где Зай?». Снять. Накинуть. «Где Зай?». Снять. Накинуть. «Где Зай?»…

Давайте поговорим об еще одной теме, которая не затронута исследованиями распределения времени. У большинства мам время раздроблено и разделено – словно луч света, проходящий сквозь призму. У большинства отцов время течет по прямой. Когда папы занимаются своими делами, то занимаются только ими. Когда они заботятся о детях, то ничто другое их не отвлекает. Мамам же часто приходится заниматься своими делами одновременно с заботой о детях. А порой им в то же самое время приходится еще и на телефонные звонки от босса отвечать.

Если замужняя женщина считает, что обязанности по уходу за детьми в семье распределены несправедливо, это влияет на ощущение счастья намного сильнее, чем неравномерность распределения обязанностей по дому.

В 2000 году всего 42 процента женатых отцов говорили о том, что «большую часть времени» им приходится сочетать обязанности, тогда как у замужних матерей этот показатель составил 67 процентов. В 2011 году два социолога провели более точный анализ. Они выяснили, что мамы в среднем тратят на «многозадачность» на десять часов в неделю больше, чем папы, «и эти дополнительные часы по большей части тратятся на домашнюю работу и уход за детьми». (А вот когда папы проводят время дома, то время на «мультизадачность» у них сокращается на 30 процентов!) Авторы исследования пишут, что «необходимость одновременно заниматься разными делами гораздо сильнее влияет на настроение женщин, чем на настроение мужчин».

Необходимость делить и подразделять свое время не только снижает продуктивность (о чем мы с вами уже говорили), но и ведет к полной дезориентации. Кроме того, у женщины возникает ощущение постоянной спешки – сколь бы спокойным ни был данный момент, сколь бы нормальными ни были обстоятельства, женщина постоянно знает, что у нее что-то где-то закипает и требует немедленного внимания.

Большинству мам приходится выполнять множество действий, имеющих конкретные сроки и время исполнения (одеть детей, помочь почистить зубы, отвезти их в школу, забрать из школы, в 15.00 отвезти на урок фортепиано, в 16.00 отвезти на футбол, приготовить ужин к 18.00).

В 2006 году социологи Мэрибет Маттингли и Лиана Сойер опубликовали статью, в которой писали, что женщины гораздо сильнее мужчин ощущают «постоянную спешку». Замужние мамы в 2,2 раза чаще испытывают ощущение «периодической или постоянной спешки», чем одинокие женщины, не имеющие детей. (Свободное время не облегчает ощущений мамы – напротив, в такие моменты ее состояние еще больше ухудшается.) У отцов же ощущение спешки ничуть не больше, чем у мужчин, не имеющих детей.

Вернемся к Кении с семинара ECFE:

– Примерно в пять часов я начинаю ощущать сильнейшее давление. Мне нужно закончить все, что я не сделала. Мне нужно придумать, что готовить на ужин. Мне нужно успокоить дочку и уложить ее в постель… Если бы я не работала, то думала бы: «У меня целая куча времени!» Но сейчас я ощущаю это давление именно около пяти. А вот когда муж возвращается домой, то у него нет никаких обязанностей.

Но самый тяжелый и трудно поддающийся оценке временной фактор – это моральная энергия, которую женщины тратят на родительские обязанности. Они постоянно находятся в состоянии тревоги, которая не отпускает их ни на минуту – находятся ли дети рядом с ними или нет.

Это вызвало особый интерес у Маттингли и Сойер: возможно, мамы спешат, потому что именно на их плечи ложатся все самые логистически сложные и эмоционально напряженные аспекты воспитания детей – уход за детьми, визиты к врачу, общение с воспитателями и учителями, организация семейного отдыха, координация общения детей с друзьями, планы на лето.

Об этом же мне говорила Энджи:

– Когда я на работе, то остаюсь медсестрой всего на 50 процентов. Понимаете? Даже обрабатывая рану или занимаясь чем-то еще, я постоянно думаю: «А не забудет ли Клинт намазать детей кремом от загара?»

А что происходит, когда Энджи остается наедине с Клинтом?

– Я все равно думаю о детях. Даже во время романтических свиданий, когда я должна быть женой на все 100 процентов.

Интересно, что Энджи пытается оценить свое чувство количественно. Несколько лет назад, когда Кэролайн Коуэн ехала домой со встречи с группой родителей, она подумала, что стоило бы предложить им составить круговую диаграмму своей идентичности: насколько процентов они супруги, родители, работники, прихожане и люди, увлеченные каким-то хобби?

В самоидентификации женщин основную роль играет материнство. Отцовство для мужчин имеет гораздо меньшее значение. Даже женщины, работающие с полной занятостью, отводят на роль матери больше 50 процентов. Это открытие не удивило Коуэн и ее супруга – не удивились они и позже, когда провели аналогичное исследование лесбийских пар: роль мамы оказалась гораздо важнее партнерской роли даже в таком союзе.

Удивило Коуэнов другая закономерность, выявленная в процессе составления такой диаграммы сотней супружеских пар: чем больше разница между диаграммами матери и отца, когда их ребенку полгода, тем выше их неудовлетворенность браком год спустя.

Это открытие в другом свете показывает нам ссоры о распределении домашней работы. Как каждый супруг психологически оценивает свою родительскую роль? Если родители имеют разные приоритеты, то их ссоры приобретают совершенно иной смысл:

Как ты можешь не придавать этому такое же значение, как и я? Что же ты за родитель такой? Неужели семья и время, проведенное с семьей, для тебя ничего не значит? Как это может значить для тебя меньше, чем для меня?

Социальная изоляция

Стоит заметить, что дети гораздо лучше чувствуют себя в семьях, где партнеры не зависят друг от друга в плане социальной поддержки. Но, к сожалению, чаще всего бывает наоборот. Слишком часто один из родителей чувствует себя слишком одиноким – и чаще всего этим родителем оказывается мать.

Одна консультационная фирма опросила более 1300 мам и выяснила, что 80 процентов из них считают, что у них мало друзей, а 15 процентов чувствуют себя одинокими (чаще всего об одиночестве говорили мамы, имеющие детей в возрасте до пяти лет).

В 1997 году журнал «American Sociological Review» опубликовал статью, в которой говорилось, что после рождения детей социальная сеть женщины и частота контактов с членами этой сети резко сокращается. Минимума этот показатель достигает, когда младшему ребенку в семье три года. (Авторы отмечают, что последующее расширение социальной сети связано с новыми знакомствами, которые возникают у женщины, когда ее дети достигают школьного возраста.) Самая популярная форма групп встреч в США – это группы матерей. «Это меня очень удивило, – сказала мне в телефонном разговоре специалист компании Кэтрин Финк. – До прихода в компанию я считала, что женщины, выбравшие для себя роль домохозяек, остаются в своем прежнем круге общения».

Финк не единственная, кого удивляет тот факт, что молодым мамам хронически не хватает общения. Изумляет это и самих мам. Считается, что дети не только укрепляют брак, но еще и сплачивают большие семьи, социальные сети и целые сообщества. Иногда это действительно так – но лишь иногда. Социологи, изучавшие сложную схему американской социальной жизни, заметили, что люди, имеющие детей, знают своих соседей лучше, чем бездетные; они чаще принимают участие в работе гражданских организаций и завязывают новые знакомства, связанные с занятиями и друзьями их детей.

Но подобные связи далеко не всегда бывают близкими и эмоциональными. В книге «Боулинг в одиночку: Коллапс и возрождение американского общества» гарвардский политолог Роберт Патнем объясняет это разницей между «шишками» и «болтунами». «Шишки» предпочитают формальное участие в гражданских организациях. «Болтуны» – это своего рода социальные «бабочки», ведущие активную социальную жизнь, хотя «общение их менее организовано и часто не имеет цели». Молодые, неженатые и незамужние, живущие в арендованных квартирах, чаще всего относятся ко второй категории. Женатые же люди, имеющие собственные дома, сохраняют элементы прежнего стиля общения, но большую часть энергии направляют на переход в первую категорию.

Дети окончательно скрепляют сделку. Как только женщины и мужчины становятся мамами и папами, их целенаправленное общение – в церквях, синагогах и мечетях, общественных и благотворительных организациях – начинает играть все большую роль. Неформальное же общение, как замечает Патнем, сокращается. Сокращается и общение, связанное с отдыхом и хобби. «При прочих демографических постоянных, – пишет Патнем, – брак и дети негативно влияют на участие в спортивных, политических и культурных группах».

В первый год жизни ребенка мамы чувствуют себя особенно изолированными. Близость матери и ребенка достигает в этот период максимума. Это заметили не только современные социологи.

Доктор Бенджамин Спок говорил об этом более полувека назад. «Женщины, которые много лет работали, которым нравились и работа и круг общения, – писал он в книге «Проблемы родителей», – часто замечают, что общение только с детьми их не удовлетворяет». Доктор Спок добавляет: «Женщина, которую монотонность ухода за ребенком раздражает (а я полагаю, что это чувство знакомо большинству мам), страдает от двух факторов – ей не хватает взрослых компаньонов и надоедает полная сосредоточенность на потребностях детей. Не думаю, что природа хотела, чтобы подобное общение было настолько эксклюзивным».

Тема изоляции постоянно затрагивалась на семинарах ECFE. Особенно часто говорили об этом мамы новорожденных и малышей. Они оставили работу и оказались запертыми в собственном доме. Об этом говорили и на семинаре, где присутствовала Энджи.

Сара: Я не думала, что буду порой чувствовать себя настолько одинокой. Иногда мне кажется, что в мире осталась только я и мои мальчики.

Кристин: Я тоже. Мама иногда злится на то, что я звоню ей чаще, чем следовало бы. Но она – моя единственная связь с внешним миром.

Анджела: Да, да, я тоже об этом думала. Большую часть дня рядом со мной вовсе нет людей. Я заперта в четырех стенах. Как могла моя жизнь так измениться? Но она изменилась. Когда я работала, то всегда могла поговорить со взрослыми людьми.

Но больше всего меня удивили слова отцов, которые избрали для себя аналогичную жизнь. Почти все такие папы, с которыми я встречалась в Миннесоте, говорили о том, как трудно им организовать круг общения в этой новой роли.

– В первый год я чувствовал себя в полной изоляции, – рассказал на семинаре один такой папа. – Мне было странно общаться с молодыми мамами. Я не чувствовал, что могу общаться с ними на равных. Я хочу сказать, что если бы дома осталась моя жена, то она смогла бы с ними подружиться. Но я…

Что же сделал этот человек?

– Я бросался практически к каждому отцу, которого встречал в нашем парке!

У такого одиночества есть и более серьезные последствия. Сегодня родителями становятся в такой момент, когда социальные связи в реальном мире сокращаются, а узы общения разрываются. Да, у мам и пап много друзей на «Фейсбук». Эта социальная сеть является для них бесценным источником информации. В сети можно получить совет, что делать, если у ребенка колики. А можно просто оставить запись, чтобы ощутить поддержку и симпатию (в октябре 2011 года Энджи оставила запись: «Мне нужно выспаться»).

Но для человека важно иметь не только виртуальные связи. Исследование, проведенное журналом «American Sociological Review», показало, что среднее количество людей, с которыми американцы могут «обсуждать важные вопросы, за 20 лет сократилось с трех до двух, а количество американцев, которым вовсе некому излить душу, выросло больше чем вдвое – с 10 до 24,6 процента.

Самая известная хроника американского одиночества – это «Боулинг в одиночку». Патнем четко зафиксировал происходящее в последние десятилетия прошлого века сокращение социальных взаимодействий. Книга увидела свет в 2000 году. Патнема критиковали за то, что он слишком много внимания уделил старомодным занятиям (картам, клубам и т. п.) и пренебрег новыми формами социального взаимодействия, такими как интернет-группы. («Фейсбук» тогда еще даже не существовал.) Но это неважно. Политики и адвокаты высоко оценивают эту книгу и по сей день. По опыту собственного общения с родителями могу сказать, что открытия и выводы Патнема до сих пор актуальны для современных семей – даже для имеющих большую сеть виртуальных связей.

Давайте рассмотрим прекращение отношений с соседями. Патнем пишет, что за последнюю четверть ХХ века количество времени, проводимого семейными американцами за общением с соседями, упало, по разным оценкам, в 20–30 раз. Современные исследования показывают, что это количество продолжало уменьшаться вплоть до 2008 года.

«Когда я только переехала в наш квартал, – сказала на одном из семинаров инструктор ECFE Аннетта Гальярди, – то никого не знала, а мама моя жила в другом городе. И тогда пожилые соседки взяли надо мной шефство. Именно им я звонила среди ночи, чтобы сказать, что у моего ребенка температура». И это общение не было заменой общения с родителями. «Да, сейчас я могу послать кому-то сообщение, – говорит Гальярди. – Да, я могу заглянуть на сайт для родителей. Но это совсем не то же самое, как если бы кто-то пришел ко мне домой и научил накладывать повязку на разбитую коленку дочери».

Разрыв отношений с соседями отчасти является результатом позитивных изменений в нашей жизни. Сегодня все больше женщин работают вне дома. Чем больше женщин по утрам отправляются в офис, тем больше домов остается пустыми в течение дня. Но сокращение общения с соседями нельзя объяснить одним лишь социальным прогрессом. Наши дома располагаются все дальше друг от друга. Нас беспокоит уровень преступности – в частности, количество похищений детей. Сегодня родители опасаются выпускать детей играть во двор или на улицу. Патнем, как и его коллеги, изучавшие использование времени, пишет о чувстве «постоянной занятости», свойственном современным американцам. Именно это чувство вызывает у нас вечное и хроническое ощущение спешки.

Результатом всего этого стало почти полное исчезновение неформального общения между соседями, когда Крамеры или Илейнзы могли неожиданно постучаться в вашу дверь, чтобы посплетничать или спокойно, неспешно побеседовать. В 1970-е годы средний американец принимал дома гостей 14–15 раз в год. В конце 1990-х этот показатель снизился до 8 раз.

Анджела: В моем детстве маму окружали люди с детьми. Каждый день нам кто-то звонил или мы шли в гости к кому-то. Мама грузила нас всех в машину, и мы отправлялись. Может быть, это мама была такой общительной, но…

Сара: Нет, нет, в нашем доме было то же самое: каждое воскресенье мы грузились в мини-вэн и отправлялись в гости. А теперь постоянно кажется, что ты можешь помешать – ведь все так заняты.

Без неформального общения, без живого присутствия соседей, без жизни во дворах и на улицах все давление приходится на нуклеарную семью, то есть на брак или партнерство. Именно партнерам приходится давать друг другу то, что раньше давали друзья, соседи и другие семьи: игру, отвлечение, пищу для воображения. Родители потеряли общение, обеспечиваемое другими взрослыми.

Конечно, воспитывать детей в большой семье гораздо легче. Но, как пишет Стефани Кунц, «большие семьи никогда не были распространены в Америке». (В таких семьях жило максимум 20 процентов населения, и этот показатель приходится на период между 1850 и 1885 годами.)

Американцы с высшим образованием сегодня живут от родителей дальше, чем те, кто окончил только среднюю школу. Вероятность того, что семья, где оба супруга имеют высшее образование, живет не далее 30 миль от семей обоих партнеров, составляет всего 18 процентов. (Если супруги имеют среднее образование, то эта вероятность возрастает до 50 процентов.) Уровень образования повышает мобильность людей, а это, в свою очередь, ослабляет семейные узы.

Ослабление семейных уз оказывает серьезное влияние на родителей. Этот фактор влияет на работу женщин: замужние женщины, дети которых ходят в детский сад или младше четырех лет, на 10 процентов чаще работают, если живут рядом с матерями или свекровями. Влияет этот фактор и на социальную жизнь родителей: без самых надежных, психологически приемлемых и (самое главное) самых доступных нянь – бабушек и дедушек – организовать романтический ужин становится очень трудно.

Родителям приходится давать друг другу то, что раньше давали друзья, соседи и другие семьи: игру, отвлечение, пищу для воображения.

Когда я спросила у Энджи, есть ли у нее те, с кем можно оставить детей, она ответила: «У меня есть тетя, которая живет всего в пятнадцати минутах езды». И все. Все остальные живут далеко или не отличаются хорошим здоровьем. Энджи и Клинт принадлежат к так называемому сэндвичному поколению, зажатому между стареющими родителями и маленькими детьми. Им приходится заботиться обо всех – и иного выхода нет. Американцы стали жить дольше, женщины предпочитают рожать уже после тридцати лет, и такое положение будет лишь усугубляться.