Текст книги "Его тайные желания"

Дженнифер Сент-Джайлз
Его тайные желания

Этот тихий напев в полуночной тиши

Будит струны уснувшей души.

Эти тени, что долго пугали меня,

Оживают с пришествием дня.

Алиса Кэри

Глава 1

Новый Орлеан, Луизиана

Июнь 1874 года

В детстве, когда зима подступала к нашей большой усадьбе «Красавица Юга», я забиралась на чердак и смотрела на черные вздувшиеся воды Миссисипи сквозь заросли испанского бородатого мха и кроны могучих дубов. Я сжималась от холода, наблюдая за подъемом воды и опасаясь, что жадные волны реки однажды украдут то, что мне было дорого. Этот детский страх стал первым недобрым предвестником будущих несчастий в моей жизни.

«Вот она, дурная весть», – подумала я, сжимая в кармане телеграмму с предупреждением, которую прислал тайно нанятый мной сыщик из Батон-Руж мистер Гудзон: «Миссис Бушерон, Вам грозит опасность. Не доверяйте никому».

И хотя река не нанесла ущерба нашей фамильной усадьбе, в моей жизни произошло множество других потрясений, во время которых этот дом неизменно оставался моим оплотом, рождая в душе самые дорогие воспоминания, и нежными руками баюкал меня в горести и печали. Он был для меня символом устойчивости и равновесия, надежным пристанищем во время оккупации федеральными войсками, моей защитой на протяжении всей войны; и сейчас я, мой сын Андре и мои сестры Жинетт и Миньон удерживались в этой жизни только благодаря нашему родовому гнезду. Я не могла потерять его и никогда не продам – это мистер Латур должен наконец понять.

– Гм... Не знаю, как еще яснее вам объяснить, миссис Бушерон, – в третий раз повторил мистер Латур. – В этом году повысились налоги и увеличилась стоимость содержания дома, мне кажется, вы не понимаете, какие трудности вас ожидают. Ваши проблемы в значительной степени уменьшатся, если вы станете владелицей меньшей недвижимости и, переехав в город, будете круглый год иметь стабильный доход от сдачи жилья в аренду.

От его напыщенной манеры говорить гостиная дома, несмотря на высокие потолки и широкие окна, вдруг показалась маленькой, словно картонка для шляпы. И хотя это был бывший друг моего мужа, я больше не могла его слышать. Я была достаточно вежливой и терпеливой в течение последних двух месяцев.

– В свою очередь, я не знаю, как еще яснее могла бы вам объяснить, месье Латур. «Красавица» не продается!

Он вопросительно взглянул на сестер.

– Жюльет говорит и от нашего имени, – твердо заявила Жинетт.

– Простите, месье, но мы не можем продать наш дом. Это было бы неправильно. – Миньон словно умоляла мужчину понять нас; ей всегда было трудно разочаровывать кого бы то ни было.

– Вы совершаете ошибку, миссис Бушерон, – недовольно проговорил он, укоризненно глядя на меня. Это последнее предложение, которое делает «Пакерт инвестмент компани». И должен сказать, весьма щедрое предложение.

– Даже слишком щедрое, и это заставляет меня задуматься о причине.

– Оно объясняется заботой о вашей семье. Компания не намерена обратить ваши стесненные обстоятельства себе на пользу.

Эта наглая ложь рассердила меня больше, чем его упорная настойчивость. Вместе с семейством Хейес его семья настроила весь высший свет Нового Орлеана против меня и моих сестер после якобы совершенного моим мужем преступления. Их гуманитарные и финансовые репрессии были зубодробительными. Ведь с момента окончания войны бизнесменов абсолютно не интересовали лишения какой-либо семьи. Эти стервятники, парившие над полем боя, были готовы вцепиться своими жадными когтями в Юг.

Мое терпение кончилось.

– Как бы «Пакерт инвестмент компани» ни объясняла свои действия, наш ответ окончателен, месье Латур. А теперь, если вы не возражаете...

– А как насчет Жан-Клода?

Я насторожилась.

– Что вы сказали?

– Гм... Вы вынудили меня упомянуть об этом весьма деликатном деле. Я уверен, вы наслышаны, что он в Европе?

– Это устаревшие слухи. Никто его не видел и не увидит, потому что он мертв. Он не оставил бы свою семью.

– Отчаянный человек способен на что угодно, а он таки был отчаянным. Я уверен, что он забрал золото и сбежал. Вам нужно понять, что ничто не сможет удержать его от контроля за вашим пансионом, если он вернется. – Он понизил голос и произнес тоном заговорщика: – Я смогу это изменить. Продайте мне дом, и я помогу вам и вашим сестрам купить недвижимость, на которую Жан-Клод не будет иметь законных прав.

Я до боли в пальцах сжала бархатную драпировку кресла и постаралась сохранить самообладание. Мой муж, мистер Латур и семейство Хейес играли в опасную игру во время войны. Хотя Новый Орлеан был оккупирован федеральными войсками, они объединили в общий фонд золото и доставляли припасы в армию Конфедерации. Никому не известно, что произошло во время их последней акции, и для меня все осталось тайной. Официально я считала себя вдовой, и за девять прошедших лет никто в Новом Орлеане не подверг это сомнению. Так почему мистер Латур утверждает, что Жан-Клод жив?

– Что вы имеете в виду конкретно, месье?

– Полагаю, адвокат вашего отца объяснил вам?

– Я не могу сказать, что месье Мейсон это сделал. Почему вы не можете объяснить мне, что это значит? – Юридические последствия, вызванные смертью отца, в то время налагали отпечаток на каждую деловую операцию.

– Полагаю, вам следует повидаться с вашим адвокатом. Луизианские законы о наследстве позволяют женщинам владеть недвижимостью, но муж имеет право пересмотреть право жены на собственность.

– Суды не могут быть такими несправедливыми, – дрожащим голосом проговорила Миньон.

Она и Жинетт сидели на обитом парчой розовом канапе с бледными лицами, под стать их выцветшим платьям из камчатной ткани. Я распрямилась и добавила:

– Даже если это соответствует истине, месье Латур, и Жан-Клод вернется живым через столько лет, я уверена, что есть иной выбор, кроме продажи «Красавицы Юга». – Я решительно поднялась, давая понять, что разговор окончен. – Месье, наш ответ окончательный.

– Приношу свои извинения за то, что поднял неприятную тему, но лучше бы вы позволили мне оказать вам содействие в этих делах.

– Я в состоянии сама решить, что мне следует делать, – отрезала я.

Щеки у него покраснели, он откашлялся.

– Предложение купить за эту цену останется в силе в течение двух недель. – Он поправил очки, затем шагнул ко мне, наклонился до неприличия близко и быстрым шепотом произнес: – Вы никогда не получите более выгодного предложения, миссис Бушерон, так что помните, кого вы оскорбляете. Существуют другие способы получить то, чего я хочу.

От прозвучавшей в его голосе угрозы холодок страха закрался в мое сердце.

– Не здесь, смею вас уверить.

– Есть какие-то проблемы, миз Жюли? – На пороге появился папаша Джон, одетый в свой лучший «дворецкий» костюм и величаво приблизился ко мне. Седовласый и немолодой, но высокий и статный, он производил эффектное впечатление. – Месье Латур уходит?

Мистер Латур коротко кивнул и вышел.

– Попутного ветра, – сказала я, наконец почувствовав, что могу свободно вздохнуть.

– Скорее скатертью дорога, если бы вы меня спросили, миз Жюли, – уточнил папаша Джон. – Что-то в этом человеке мне не по душе.

– В следующий раз, если он снова придет, пожалуйста скажи ему, что нас нет.

Миньон озабоченно посмотрела на дверь.

– Боюсь, мы обидели джентльмена.

– Для этого были основания, Нонни. – Жинетт погладила Миньон по плечу. – Он вел себя совсем не как джентльмен. – Она встретилась со мной взглядом, – что же нам делать, Жюльет?

– Прежде всего мы должны сохранять спокойствие. Мистер Гудзон проверяет слухи о Жан-Клоде, а я поговорю с месье Мейсоном о защите нашего наследства, когда встречусь с ним сегодня после полудня.

– Стало быть, ты увидишь месье Дейвиса, – сказала Миньон, прикусив губу.

Мистер Дейвис был новым помощником мистера Мейсона и недавно обратил особое внимание на Миньон.

– По всей видимости, – ответила я. – А что?

– Он вчера вечером упомянул, что чувствует себя одиноко, находясь вдали от дома и не имея знакомых. Я подумала, не пригласить ли нам его на обед.

Я поморщилась при мысли о том, что придется два вечера подряд терпеть общество этого весьма словоохотливого человека.

– Ты хочешь снова повидаться с ним?

Она ответила без улыбки:

– Я не могу видеть, когда кто-то печалится.

– Ты не можешь спасти весь мир от каждого толчка локтем, – мягко заметила я.

Она вздохнула:

– Я знаю.

– Кроме того, у нас хватает собственных проблем. Никак не могу понять, почему спустя столько лет месье Латур так настаивает на покупке «Красавицы»?

В глазах Миньон появились веселые искорки.

– Может быть, в нашей семье был пират вроде Жана Лафита, который оставил карту с указанием припрятанного здесь сокровища? Только подумайте, если мы его отыщем, можно отправиться за границу и увидеть замок Де-Перри, встретить красивого принца и...

– И закрыть прачечную, – сказала я, не давая Жинетт присоединиться к этим фантазиям. Эта парочка была способна сплести сказочку быстрее, чем дьявол солгать. – Мы не можем больше терять время впустую. Одна из вас сегодня должна помочь мамаше Луизе на кухне, а другая – Андре со стиркой.

И Жинетт, и Миньон застонали. Помочь моему сыну в работе по дому было самой трудной задачей.

Папаша Джон откашлялся – этот звук я никогда не ассоциировала с доброй вестью.

– Андре все еще делает уроки? – спросила я.

– Этот мальчишка хитрый, как лисица. – Папаша Джон покачал седовласой головой. – Должно быть, он удрал через окно, спустившись по магнолии, потому что его нигде не видно.

– Он знал, что у него есть работа. Жинетт, я не думаю, что тебе надо отправляться на поиски Андре и...

– Я уверена, что мамаша Луиза ожидает меня на кухне, разве не так? – Жинетт выпорхнула из комнаты.

– Миньон, ты не могла бы...

– Заняться стиркой, да? Я должна поспешить, потому что достаточно поздно. – Сестра устремилась к двери.

Я посмотрела на папашу Джона. Он пожал плечами.

– Из мальчика нужно выдавливать упрямство постепенно.

В последнее время такого упрямства было в избытке.

Обычно я получала удовольствие от продолжительной прогулки в город, наслаждаясь дыханием прохладного воздуха от Миссисипи, томным солнечным теплом и городской суетой Нового Орлеана. Но сегодня даже густая тень от пышных магнолий не спасала от жары. Когда я дошла до Блайндмэн-Керв – болотистой местности, где листва на деревьях настолько густая, а дорога поворачивает так резко, что ничего не видно в дюжине футов, – я вдруг почувствовала что-то необычное. Сверчки, которые в это время дня молчат, вдруг оглушительно застрекотали. Напуганная этими звуками, я резко остановилась и сжала в руке зонтик. Внезапно надо мной появилась густая тень, и, испытав ощущение холода, я почувствовала, что не могу дышать, говорить и даже сдвинуться с места, некая невидимая сила навалилась на меня, не давая ни пошевельнуться, ни позвать на помощь.

Затем так же быстро тень исчезла, холод пропал, а сверчки замолчали. Несколько мгновений я стояла как вкопанная, а затем побежала и не останавливалась до тех пор, пока не достигла окраины города и не увидела людей, которые шли по своим делам. В небе ярко светило солнце, и лишь на горизонте маячили стайки облачков.

В центре Французского квартала я задержалась возле магазина дамской одежды мадам Буссар, чтобы успокоиться и стряхнуть пыль со своих плиссированных юбок. Тиски беспокойства сжали мое бедное сердце, подобно тому как обтянуло мое тело поношенное шелковое светло-коричневое платье. Дверь магазина открылась. Вздрогнув, я повернулась и оказалась лицом к лицу с женщиной, которую считала своей лучшей подругой до исчезновения мужа.

– Летиция! – обрадованно воскликнула я. Летиция Хейес была не одна. Ее сопровождали две изысканно одетые леди. Летиция даже не взглянула на меня, адресовав своим попутчицам слова о том, какой нахальной стала сейчас прислуга.

Хотя щеки у меня пылали от стыда, я насмешливо улыбнулась:

– Разве не это платье ты надевала на мою свадьбу? Боже, как быстро пролетели годы! До свидания, леди!

Удовлетворенно выслушав возмущенный вздох Летиции, я пошла по улице в сторону юридической конторы мистера Мейсона, а дойдя до нее, распахнула дверь с большей силой, чем это следовало.

– Боже мой, миссис Бушерон, вы меня напугали! Я думал, что дверь заперта, – сказал мистер Дейвис.

– Добрый день, – сказала я бодрым голосом.

Мистер Дейвис стоял на лесенке, разбираясь на полках книжного шкафа. Аккуратно расставив стопки книг с золочеными корешками по своим местам, он спрыгнул вниз, стряхнул пыль с рубашки и поправил галстук. Затем внимательно посмотрел на меня сквозь круглые стекла очков.

– Надеюсь, вы не одна? «Странный вопрос», – удивилась я.

– Какие-то проблемы?

– Разве вы не слышали? – Он нервно огляделся, закрыл входную дверь и, понизив голос, сообщил: – Мужчина был убит ударом ножа в спину прямо здесь среди бела дня. Это было ужасно!

У меня зашевелились волосы на голове, во рту пересохло.

– Боже мой! И кто же этот несчастный?

– Джентльмен приехал по делам, как мне сказали. – Мистер Дейвис покачал головой. – Только вообразите: умереть таким образом в незнакомом городе.

Мне стало не по себе, когда я представила себе подобную судьбу.

– Простите меня, миссис Бушерон, я совсем забылся. Чем я могу быть полезен?

– Месье Мейсон просил меня заглянуть к нему. Я сказала, что зайду перед тем, как отправиться на собрание суфражисток после полудня.

– Я очень сожалею. В расписании нет вашего имени. Иначе я послал бы вам письмо. Мистер Мейсон уехал в Вашингтон вчера рано утром, там возникла какая-то неожиданная проблема. Он не вернется до конца месяца. Возможно, я могу чем-то помочь.

– Я не имею представления, по какой причине он хотел меня видеть. – Я решила не говорить ни о муже, ни о наследстве. – Будьте так любезны сообщить месье Мейсону, что я заходила.

– Да, разумеется.

– Спасибо. – Я взялась за зонтик и повернулась, чтобы уйти, но затем оглянулась. – Вы будете писать мистеру Мейсону во время его отсутствия? – Мысль о том, что я должна ждать его целый месяц, была мне не по душе.

– Думаю, что буду, как только он там обоснуется.

– В таком случае я свяжусь с вами позже, – сказала я, шагнув к двери.

– Одну минуту, миссис Бушерон, женщина одна, после вчерашнего убийства... – Он содрогнулся. – Позвольте мне проводить вас до места вашего собрания.

– Это не так далеко отсюда.

– Тем не менее это может быть небезопасно, и я никогда не прощу себе, если что-то случится.

– Как вам будет угодно. Но должна предупредить, жара на улице невыносимая.

– Похоже, ее заказал дьявол, чтобы чувствовать себя как дома.

Его слова настолько соответствовали моему состоянию, что я с любопытством разглядывала его, пока он надевал коричневый фрак и котелок. В своих очках с толстыми линзами Дейвис не производил впечатления слишком тонкого человека, и, похоже, он вряд ли собирался высказать что-либо эффектное или многозначительное.

Однако мне показалось, что в мою жизнь вошло что-то зловещее. «Вам угрожает опасность, не доверяйте никому».

– Проводить вас будет для меня удовольствием. Вы и ваши сестры так одиноки в этом мире. – Он открыл дверь, пропустил меня вперед и запер ее за собой. – Меня до сих пор не покидает мысль о том, что человек был убит среди бела дня.

Ниши в старых зданиях казались глубже, тени гуще, словно то место, где я прожила всю жизнь, совершенно изменилось.

– Этот мужчина приехал сюда, чтобы повидать месье Мейсона?

– Не могу сказать с уверенностью. Я ничего не знал о случившемся, пока не услышал крики о помощи. Мужчина просил отнести его к доктору и найти его друга.

– Значит, он был жив после нападения? Почему вы не пошли с ним к доктору? Мой Бог, если бы на человека напали у моего порога, я бы его не оставила.

Мистер Дейвис замедлил шаг и покраснел.

– Вид крови оказывает неприятное воздействие на мои нервы. Я мог бы принести лишь вред. Его сопроводил к доктору живущий по соседству торговец. Позже я узнал, что этот человек некоторое время еще был жив, но умер раньше, чем доктор успел оказать ему помощь. Простите меня, я не должен был огорчать вас этими неприятными сообщениями.

– Уверяю вас, что я не до такой степени чувствительна, как большинство женщин. Война не оставила места для подобного вздора.

– Да, я искренне восхищаюсь вашим мужеством и мужеством ваших сестер и, по правде сказать, хотел поговорить с вами о Миньон. Это такая славная и сговорчивая молодая женщина.

Мне было непросто сохранить нейтральное выражение лица. «Уж не собирается ли он так быстро просить руки Миньон?» Карр-Хаус, где заседала Национальная ассоциация суфражисток, появилась в поле зрения, и я улыбнулась.

– Спасибо за компанию, месье. Я опаздываю на собрание, так что о Миньон поговорим позже. Возможно, вы как-нибудь придете к нам на обед?

– Не мог бы я прийти ее...

– В пятницу, например? С учетом наших обязанностей перед пансионерами, уик-энд – наилучшее время для визитов. Могу я передать Миньон, что мы ждем вас в пятницу?

На его лице отразилось смущение.

– Да, но в пятницу будет карнавал на площади Джексона, и я хотел бы привести...

– Очень интересно! Мы с удовольствием придем. Может, нам встретиться в семь часов перед собором?

– Я думаю...

– Чудесно! В таком случае скоро увидимся. До свидания, месье Дейвис.

Я ушла, помахав рукой, с ощущением, что переступила через этого человека. Однако желание позвать на праздник мою сестру, даже в нашем сопровождении, был более серьезный шаг к ухаживанию, чем просто визит в наш дом. Подобное развитие отношений, в чем я была вполне уверена, Миньон не имела в виду, поскольку хотела всего лишь спасти мистера Дейвиса от одиночества. И о Господи... славная и сговорчивая? За свои недолгие годы замужества я узнала, что быть славной и сговорчивой, к сожалению, весьма непрактично.

Собрание по поводу избирательных прав женщин затянулось, так что, когда я уходила, вечерние тени поглотили день. Мне пришлось потратиться на экипаж, чтобы добраться до телеграфа и послать мистеру Гудзону сообщение в Батон-Руж. Прошло два дня, как я получила от него телеграмму, этого времени было вполне достаточно, чтобы информировать меня более подробно о поджидающей таинственной опасности.

Возвращаясь домой и проезжая мимо Блайндмэн-Керв, я смотрела в окошко экипажа, пытаясь найти объяснение испытанным мною ощущениям, но не заметила ничего необычного. Тем не менее эта история продолжала меня беспокоить и угнетать. Когда мы доехали до моей улицы, я решила пройти небольшое расстояние пешком до «Красавицы», чтобы успокоиться.

Улица Жарден с громадными, покрытыми мхом дубами и цветущими глициниями, была для меня таким же домом, как и «Красавица». Четырехэтажный фасад дома с высокими колоннами и дюжиной мансардных окон на остроконечной крыше был своего рода лицом Нового Орлеана в лучшие его годы, да и сейчас она еще сохранила остатки своего величия. В вечернем полумраке я могла вообразить, что белая краска дома не потускнела и не облупилась, а внутренний дворик не обветшал и ржавчина не портит вида перил, окружающих галереи в виде оригинальных кружевных подвязок.

Легкий ветерок набежал со стороны деревьев и коснулся освежающим дуновением моих щек. Я вдохнула нежный аромат жасмина, смешавшийся с аппетитным запахом приготовленных мамашей Луизой красных бобов в сметане, сосисок и свежего хлеба. Мамаша Луиза могла размягчить душу дьявола волшебством своих кулинарных способностей.

– «Она стояла, сотканная наполовину из света, наполовину из тени, – зрелище, от которого старик мог превратиться в юношу...»

– Мой Бог! – Вздрогнув, я резко повернулась, чтобы посмотреть, кто произнес эти слова.

Глава 2

Под сенью большого раскидистого дуба стоял высокий мужчина. Низкий, чувственный голос был мне незнаком. Я отступила на несколько шагов, ругая себя за то, что до такой степени погрузилась в мысли, что не заметила его присутствия и даже не почувствовала запаха табака в воздухе.

Мужчина отбросил сигару, загасил ее пяткой и галантно отошел от меня еще на пару шагов, предоставив мне возможность получше рассмотреть его.

– Простите, что напугал, но эти слова были написаны о вас.

– Месье, вечерний полумрак ввел вас в заблуждение. Не может быть никакого сравнения между мной и тем, о чем написал лорд Теннисон, – возразила я, делая еще один шаг назад.

Мужчина был коротко подстрижен, однако несколько прядей щеголевато ниспадали на лоб. Я окинула взглядом чувственный контур его губ, мужественный, волевой подбородок и оценила мощь и ширину его плеч. Он поднял вверх руки, как бы показывая мне, что невооружен, и я подумала, что, если бы он был разбойником, ему не нужно было оружие. Его удивительный голос способен был выманить золото из кулака скупца.

– Никакого сравнения? – удивленно спросил он.

– Никакого!

– В таком случае могу я с этим не согласиться и предположить, что у каждого свое представление о красоте?

– А велеречивость – удел глупцов, – засмеялась я, мгновенно забыв про свои заботы и всякую опасность. Я кивнула в сторону «Красавицы». – Я припозднилась с возвращением домой, так что говорю вам прощайте.

Он сделал шаг в мою сторону.

– Знаете, вы застали меня врасплох. Я стоял, наслаждаясь знойной красотой летней новоорлеанской ночи и раздумывал, способна ли с ней сравниться какая-либо женщина. И тут появились вы, словно судьба или какой-то волшебник направил вас ко мне.

– Никакого волшебства, уверяю вас. – Я не была расположена к тому, чтобы меня обхаживали с помощью всякого вздора. – В свою очередь, могу я спросить, кто вы такой и по какому делу находитесь здесь?

Я подумала, что это один из актеров шекспировской труппы, гастролирующей в городе. Четверо из них в настоящее время столовались у меня, их навещали посетители, но среди них я не встречала этого человека. Я бы запомнила такого высокого и приметного мужчину. Черный фрак плотно облегал его стройную фигуру и элегантно контрастировал с украшенным вышивкой жилетом и белой рубашкой. Запомнила бы я и голос.

– Меня зовут Стивен Тревельян, а вы, полагаю, – мисс Жюльет Бушерон? Мне сказали в городе, что вы владелица превосходного пансиона.

Он произнес мое имя так, словно сдобрил каждый слог сладкими сливками и теплым медом.

– Миссис Бушерон, – поправила я. Каждый дюйм официальной дистанции между нами казался мне существенным. – Вы ищете здесь комнату, мистер Тревельян?

– Да, я писатель и, видимо, пробуду здесь некоторое время. – Он указал на два черных чемодана, которые я не заметила.

В любое другое время я сочла бы удачей возможность заполучить долгосрочного пансионера, тем более что четверо нынешних моих постояльцев собирались съехать в конце лета. Тем не менее у меня были основания для сомнения. Вряд ли стоило приглашать этого привлекательного незнакомца в свой дом, пока я не получу объяснений от моего сыщика.

– У меня есть визитка, – сказал он, протягивая мне карточку. – Возможно, вы слышали о пароходной компании моей семьи – «Тревельян трейдинг компани»?

Карточка, сохранившая тепло его пальцев, вызвала дрожь в моей руке. Разумеется, я слышала о «Тревельян трейдинг компани», и мне было удивительно, почему такой влиятельный мужчина ищет приюта в моем скромном пансионе.

– Вы уехали очень далеко от дома, месье Тревельян.

– Даже дальше, чем кто-либо может себе представить.

В его глазах я заметила грусть, и голос его был печален.

– Надеюсь, вас не ввели в заблуждение относительно возможностей моего пансиона. Он не может поспорить с великолепием отелей во Французском квартале.

– Я предпочитаю покой и уединение, миссис Бушерон.

Я положила его визитку в карман.

– В таком случае давайте посмотрим для вас подходящую комнату, если вы не возражаете.

Он последовал за мной.

– Благодарю вас. Путешествуя по Миссисипи, я слышал, что Новый Орлеан не похож на другие места, и заинтригован городом... и его людьми. – Его нежный воркующий голос завораживал.

Я смотрела себе под ноги, не желая поддерживать этот флирт.

– Да, ни один город не может похвастаться такой историей, как наш, месье, но я думаю, что мы отличаемся большим упорством в достижении поставленных целей.

– Дело не только в вашей культуре. Здесь ощущается милосердие, которого нет в других местах.

Странное заявление, исходящее от чужестранца. Остановившись, я взглянула на него.

– Что вы имеете в виду?

Он пожал плечами.

– Я чувствую здесь настоящую доброту и человечность.

Я не испытывала проявления особой человечности или всепрощения со времен войны. Даже родственники мужа корили меня за потерю плантации Бушеронов и разорвали со мной отношения.

– Не обольщайтесь, – сказала я. – Новый Орлеан знаменит своим лицемерием. То, что вы видите, не всегда соответствует действительности.

Распрощавшись с интимностью сумерек, я поднялась по лестнице в ярко освещенный вестибюль и поморщилась от шума, в который окунулась. Пиликанье сына на скрипке было настолько громким, что могло поднять мертвого, а мамаша Луиза кричала в столовой о дьяволах с Севера. Было достойно удивления, что мистер Тревельян не повернулся и не ушел тут же из дома.

– Добро пожаловать в мой дом, месье. Оставьте ваш багаж возле лестницы, папаша Джон отнесет его к вам. У меня есть тихая комната в дальнем конце дома, но в ней нужно навести порядок. Если хотите, можете скоротать время с другими пансионерами в гостиной. Там вы найдете бренди, херес и другие напитки.

Тревельян поставил багаж, и я показала ему комнату, где пансионеры вели громкую дискуссию. Похоже, сегодня объектом их критики была книга Марка Твена «Простаки за границей». Любой автор, кроме Шекспира ценился ими весьма невысоко.

Прежде чем разбираться с сыном, я бросилась в столовую, чтобы успокоить мамашу Луизу.

– Этот человек вернулся, я вам говорю! Батлер украл наш серебряный черпак! – кричала мамаша Луиза.

– Тс-с, – попыталась я ее утихомирить. – Генерал Батлер в Вашингтоне, мамаша Луиза.

Ненавистный федеральный генерал разграбил Новый Орлеан, и только благодаря тому, что мы предусмотрительно спрятали небольшое количество серебра, которым располагали, нам удалось кое-что сохранить. Оккупационные войска все еще находились в городе, хотя война закончилась девять месяцев назад.

– А эти северные черти все еще здесь, – возразила мамаша Луиза, покачав головой. – У генерала Батлера есть свои люди. Стрельба все еще не прекратилась. Нет-нет, мэм! А если у него нет людей, которые работают на него, то тогда у него есть духи. Я слышала их вчера вечером.

Я приложила палец к губам.

– Ты напугаешь пансионеров. Шум вчера вечером объяснялся тем, что от жары стали скрипеть стропила.

Черные глаза у мамаши Луизы округлились.

– Очень сожалею, мисс Жюли, я не хочу никого пугать, но черпака нигде нет, а шум совсем не от скрипа стропил. Это был дух!

– А ты не искала черпак в кладовке? Я вчера застала Андре, который лазил черпаком в яблочный джем. – Я тоже ночью слышала непонятный шум, но происхождение которого скорее была склонна объяснять реальными причинами.

Мамаша Луиза извлекла из кладовки черпак, испачканный яблочным джемом.

– Ах, чтоб тебя!

Разрешив эту проблему, я отправилась на поиски сына, не сомневаясь, что найду его босым и перепачканным грязью в большой музыкальной комнате. Он умел, если хотел этого, мастерски играть на скрипке, но сейчас просто яростно водил смычком по струнам; к подобной тактике он прибегал, когда ему не хотелось заниматься. Философия была проста: чем громче и дисгармоничней он будет играть, тем скорее его попросят закончить занятие.

В дверях я едва не столкнулась с мистером Тревельяном. При ярком свете его глаза как будто излучали интенсивное, голубое пламя, столь же притягательное, как и исходящий от него пряный аромат сандалового дерева, который окутывал меня, словно теплое шелковое покрывало. Мне захотелось прильнуть к нему и с наслаждением вдыхать этот аромат.

– О Господи, – пробормотала я.

– Надеюсь, я не испугал вас.

– Нет-нет! – торопливо ответила я, а про себя подумала, что присутствие этого человека обострило мои чувства, словно под его внешним шармом скрывалось нечто такое глубинное, что неодолимо влекло меня к нему. – Гостиная пришлась вам не по вкусу?

– Вы гораздо интереснее, чем литературные споры.

Я не нашлась – то ли мне улыбнуться, то ли дать отпор его лести. К счастью, мимо нас пронеслась с озабоченным видом Миньон. Пряди ее волос выбились из-под шиньона, в руках она держала стопку полотенец. Поднимаясь по лестнице, Миньон вдруг заметила меня.

– Ой, Жюльет, ты уже вернулась! Жинетт упала в обморок. На кухне такая жара, что она не выдержала. Андре прибежал грязный и отказался помочь в стирке, потому что я сказала ему, что он вначале должен искупаться. Мамаша Луиза говорит, что потерялась серебряная разливная ложка и... – Взгляд Миньон остановился на мистере Тревельяне, и она покраснела.

– Месье Тревельян, пожалуйста, познакомьтесь с моей младшей сестрой, мадемуазель Миньон Де-Перри. Миньон, месье Тревельян – писатель, будет жить у нас.

– Добро пожаловать в Новый Орлеан и в наш дом, месье. – Миньон лучезарно улыбнулась, приседая в грациозном книксене.

– Спасибо за ваш теплый прием. Я нахожу Юг весьма примечательным местом, где всегда царит красота.

– Равно как и ваш шарм, – сказала я сухо. Обаятельная улыбка мистера Тревельяна совершенно околдовала Миньон. – Миньон, поторопись и разложи полотенца по комнатам. Я поговорю с Андре и навещу Жинетт, как только устрою месье Тревельяна.

Все еще находясь под чарами нового постояльца, она кивнула и побежала вверх по лестнице. Андре, очевидно, услышав мой голос, изменил стиль игры и зазвучала вполне мелодично «Инвенция си-бемоль» Баха. Звуки музыки раздавались в вестибюле все громче, вплоть до того момента, пока не появился он сам с ангельским выражением на лице.

– Ты уже вернулась, мама? – Он изобразил удивление, вынимая скрипку из-под подбородка. Его босые ноги и одежда были заляпаны грязью, черные волосы всклокочены. Подавив желание убрать прядки волос с его лица, я смотрела на него, пытаясь понять, где он мог до такой степени испачкаться.

– Андре, ты был на реке? – Миссисипи как магнитом притягивала к себе мальчишек и унесла много юных жизней.

– Нет, мама. Мы не ходили на реку. Мы просто играли неподалеку.

Во мне боролись раздражение и желание заключить его в объятия, чтобы понять появившуюся у него склонность причинять неприятности.

– Где именно, Андре?

– Филипп Дусе и я отправились вместе с его кузеном, Уиллом Хейесом, к лагерю в лесу недалеко от дома Уилла.

«Интересно, знает ли Петиция, что ее сын играет с моим?»

– Почему ты не рассказала мне об этом лагере? – спросил Андре. – Отец Уилла использовал его для того, чтобы шпионить за федеральными войсками во время войны. Он говорит, что мой дед и мой отец помогали строить его под носом у федеральной армии и часто там находились во время войны, перед тем как были убиты. Почему ты никогда об этом не говорила? – В его голосе звучала обида, словно я сознательно утаила от него нечто жизненно важное.