Текст книги "Заметки о любви"

Мэй

Последние несколько часов Мэй наблюдала, как люди приходили в вагон-ресторан, заказывали хот-доги, печенье и чипсы и пытались не разлить пиво из банок, когда, пошатываясь, уходили. Каждый раз, когда открывались двери, она поднимала глаза, словно ждала чего-то, хотя сама толком не понимала чего.

Но в этот самый момент Мэй вдруг понимает, что, похоже, ждала Хьюго.

Официант подзывает ее жестом, и девушка идет через этот самый необычный и самый тесный на свете ресторан и кивает Хьюго, когда они встречаются в проходе.

– Привет, – говорит Мэй, и парень улыбается ей.

– Привет.

Они усаживаются за стол, за которым уже расположилась пожилая пара и сосредоточенно изучает меню. Сначала на диванчик садится Хьюго, Мэй – сразу за ним, стараясь сохранить между ними хоть какое-то расстояние.

– Привет, – говорит женщина с едва заметным певучим южным акцентом. – Меня зовут Айда, а это мой муж, Рой.

Мэй начинает представляться в тот же самый момент, когда Хьюго произносит свое имя. Они, слегка смутившись, переглядываются, а Айда улыбается им.

– Откуда вы?

– Из Англии, – отвечает Хьюго.

– Я из этих мест, – вновь одновременно с ним произносит Мэй.

Ей хочется рассмеяться и в то же время провалиться под стол. Такое ощущение, словно ты танцуешь с малознакомым человеком, и ей так и хочется извиниться перед Хьюго за то, что она наступает ему на ноги.

– А вы двое на одной волне, – говорит Рой. – Или совсем на разных.

– Англия и Нью-Йорк? – удивляется Айда. – Довольно большое расстояние для романа.

– Ой, нет, – быстро вставляет Мэй, – мы не…

– Знаете, когда мы с Роем только познакомились, он служил во флоте, так что между свиданиями мы писали друг другу письма. Похоже, с тех пор мир стал меньше.

– Не намного меньше, – с улыбкой говорит Хьюго. – По-прежнему нужно время, чтобы объехать его на поезде.

Появляется официант, и Рой спешит сделать заказ.

– Я возьму гамбургер и яблочный пирог. Знаю, что вы сейчас скажете – мол, вернусь позже, когда придет время десертов. Но в прошлый раз у них закончились пироги. Так что я не собираюсь искушать судьбу. И вообще, мы все должны получить по куску.

Официант, должно быть, понимает, что спорить тут бесполезно.

Когда заказы сделаны, Хьюго откидывается на спинку диванчика.

– Так значит, вы настоящие профи в железнодорожных путешествиях?

– Еще какие! – отвечает Рой. – Мы путешествуем каждое лето с тех пор, как я вышел на пенсию. Верно, милая? И каждый раз по новому маршруту. Отличный способ посмотреть страну.

– Это ваше первое путешествие? – спрашивает Айда, и Хьюго с Мэй кивают. – Вам понравится! Поезда – это так романтично!

Хьюго, который только что откусил кусок от булочки, начинает кашлять, а Мэй изо всех сил старается не засмеяться.

– Вообще-то мы не…

Но Айда уже начинает рассказывать им об их поездках: во время одной они делали короткую остановку в Великом каньоне, во время другой их поезд сломался прямо в окрестностях Балтимора. Ее рассказ подхватывает Рой, потом снова вступает Айда, и так продолжается во время подачи закусок, а затем и основного блюда.

– Один раз мы даже ездили в Канаду, – продолжает Айда, когда все поели. Она смотрит на свою пустую тарелку. – В том году умер наш сын.

Мэй опускает стакан, в горле вдруг встает ком. В глазах Айды стоят слезы, и все затихают, прокручивая в голове подходящие фразы. Но тут Рой протягивает руку и кладет свою большую ладонь поверх маленькой ладошки своей жены.

– Помнишь ужины во время того путешествия? – охрипшим голосом спрашивает он. – Мы ели как короли.

Морщинки на лице Айды разглаживаются, и она расплывается в широкой улыбке.

– И правда, – отвечает она, глядя на мужа с такой нежной любовью, что Мэй с Хьюго чувствуют себя лишними за этим столом.

На улице совсем стемнело, но ночной мрак иногда нарушают светящиеся окна фермерских домов или попадающихся по пути городков, и Мэй невольно думает о всех тех километрах, которые уже проехали Айда и Рой, и о том, сколько всего они повидали.

К их столику подходит официант и подает каждому по куску яблочного пирога. Попробовав его, Хьюго закрывает глаза.

– Должен признаться, я думал, что еда здесь будет полный отстой, и ошибался – она бесподобна!

Рой ухмыляется.

– Знаешь, есть даже такая поговорка.

– Какая? – спрашивает Хьюго с растерянным видом.

– О, э-э-э… американский, как яблочный пирог.

Хьюго хмурится.

– И что это значит?

– Ну, этим выражением обозначают все типичное для американцев и их образа жизни, – уже не так уверенно отвечает Рой. – Особенно это верно про яблочный пирог.

– Ха, – накалывая вилкой свой кусок пирога, говорит Хьюго, – никогда такую не слышал.

– А сколько времени ты уже провел в Штатах, милый? – спрашивает Айда, и Хьюго смотрит на свои наручные часы, чем очень смешит Мэй.

– Сейчас уже около тридцати часов.

Айда и Рой в изумлении смотрят на него.

– Ого! – говорит Рой. – Так, значит, вы двое познакомились по ту сторону Атлантики?

Мэй смотрит на Хьюго. Хьюго смотрит на Мэй. Он выгибает бровь, и на его губах играет улыбка.

– Нет, если честно, – говорит девушка, не сводя с него глаз. Она и сама чувствует, что вот-вот рассмеется. Внезапно все это – и необычные обстоятельства их знакомства, и то, что сейчас они вместе и едут в ночи на поезде через какую-то глушь, – кажется ей до абсурдного забавным. – Мы встретились всего несколько часов назад.

Хьюго снова смотрит на свои часы.

– Пять, если совсем точно.

– А могло было быть пять с половиной, – подсказывает ему Мэй, – но я опоздала.

– Значит, вы двое… едва знакомы? – спрашивает Айда и сводит брови, словно это какая-то головоломка, которую она никак не может решить. – Но я думала…

– Нет, – говорит Хьюго.

– А казалось, что вы…

– Ни капельки, – отвечает Мэй. – Мы здесь только из-за самого путешествия.

Рой качает головой.

– Что ж, тогда как же вы познакомились?

– Честно говоря, Рой, – откидываясь на спинку диванчика, отвечает с улыбкой Хьюго, – это довольно долгая история.

– И довольно странная, – добавляет Мэй.

– Ты права! – отзывается Хьюго, разворачиваясь к девушке. – Клянусь, что никогда раньше ничего такого не совершал.

– Чего именно? Не проводил неделю в поезде с совершенно незнакомым тебе человеком? – Мэй смеется. – Я тоже. Как ты думаешь, это делает нас одинаково сумасшедшими или одинаково классными?

– Я предпочитаю «классными», – отвечает он. – Хотя дома все считают меня сумасшедшим.

– А я даже ничего не сказала родителям. Ну, то есть про само путешествие-то сказала. Но они думают, что я в компании своей будущей соседки по комнате. Если бы они узнали, что я поехала с незнакомым парнем, то убили бы меня. – Мэй делает паузу, задумываясь на секунду, а потом добавляет: – А вообще, нет. Они убили бы тебя.

– Я учту, – отвечает Хьюго. – Слушай, немного не в тему, но… насколько мускулистый у тебя отец?

Мэй смеется.

– У меня их двое.

– Еще лучше, – с ухмылкой говорит парень. – Они могут убить меня два раза.

– А ты рассказал своим родителям?

– Они считают, что я путешествую в одиночестве. Но мои братья и сестры в курсе. На тот случай, если ты вдруг планировала убить меня.

– А я все рассказала бабушке. На тот случай, если бы ты вдруг оказался серийным убийцей. Что, как мы уже выяснили, не так.

Хьюго смеется и поворачивается к Айде и Рою, о которых они уже почти забыли. Пожилая пара сидит с открытыми ртами и смотрит на них в полном изумлении.

– Что ж, – говорит Хьюго Мэй, и в его глазах танцуют веселые огоньки. – Теперь Айда и Рой тоже знают. Значит, теперь всё официально.

Мэй кивает и поднимает на вилке кусок пирога.

– Ура!

– Это ты к чему? – поднимая свою вилку с пирогом, спрашивает Хьюго.

– К тому, какие мы классные.

– И не станем убивать друг друга.

– За очень долгие путешествия на поезде!

– И соучастников, но, слава богу, не преступления!

– За молодость, – вставляет Айда, – и авантюры!

– И за яблочный пирог, – тоже поднимая вилку, говорит Рой.

Хьюго смеется, когда они с Мэй стукаются вилками.

– Поднимем же наши вилки!

Хьюго

Хьюго с Мэй уже выходят из ресторана, но вдруг девушка возвращается и говорит что-то Айде. Хьюго, остановившись в дверях, с любопытством наблюдает за тем, как пожилая женщина радостно улыбается. Мэй подходит к нему и тоже улыбается.

– И что это значит?

– Я попросила у нее разрешения взять интервью.

Хьюго удивленно усмехается.

– Зачем?

– Честно? Сама еще не знаю. Но в ней есть что-то интересное, ты не заметил?

Они возвращаются в купе, и Мэй включает над сиденьями желтый свет, а затем достает черную сумку, которую положила на одну из полочек. Она расстегивает ее и с задумчивым видом вынимает камеру. Хьюго садится напротив нее и наблюдает, как девушка колдует с линзами.

– Ты и правда собираешься снимать фильм про Айду? – недоверчиво спрашивает он.

– Похоже, что так.

– Но… почему?

Мэй поднимает на него свои голубые глаза, поблескивающие в полутьме.

– У тебя когда-нибудь бывало такое, что в голову приходит какая-то идея, но ты не можешь до конца понять, что именно тебе хочется сделать, а интуиция подсказывает, что из этого получится что-то стоящее? Я почувствовала это, пообщавшись с Айдой.

Девушка поднимает камеру и наводит на него объектив, закрыв один глаз.

– Сыр? – говорит Хьюго, и она смеется.

– Что самое интересное, – опуская фотоаппарат, произносит Мэй, – с тех пор, как… короче, я уже давно ждала какой-то искры. Не зная, случится ли она вообще.

– Полагаю, они не растут на деревьях? – говорит Хьюго, а когда она поднимает на него глаза, скребет подбородок и добавляет: – В смысле – идеи.

– Нет, они точно не растут на деревьях. Но раньше у меня никогда не было с этим проблем.

– Раньше?

– До того как меня не приняли на кинематографический факультет. – Она говорит это быстро, словно срывает пластырь, но следующая фраза звучит куда мягче: – Хотя я по-настоящему гордилась тем фильмом.

Хьюго не знает, что можно сказать на такое. Он перебирает в голове вопросы и слова поддержки, но между ними повисает тишина.

– О чем он? – наконец спрашивает парень, и это явно неправильный вопрос.

К его удивлению, лицо Мэй тут же мрачнеет, она расстегивает сумку и аккуратно убирает камеру.

– Это больше не имеет значения, – говорит девушка. – Очевидно, что у меня не вышло.

– Но ты знаешь хотя бы, почему…

– Все нормально, – резко отвечает Мэй. – Я все равно поступила в Университет Южной Калифорнии, просто не на кинематографическую специальность. Но я планирую подавать заявление на перевод. И поэтому мне так нужно снять другой фильм.

– К какому времени тебе нужно его снять?

Мэй кривит рот.

– Ну, формально ты не можешь подавать такое заявление до окончания второго курса. Но я думаю, ничего страшного не случится, если я попробую перевестись раньше, особенно если у меня получится снять что-то по-настоящему классное. Настолько классное, что они не смогут это проигнорировать.

– Что-то про то, как… Айда описывает четыреста восемьдесят два приема пищи за все их путешествия на поездах?

Девушка улыбается.

– Иногда отличные идеи возникают самым невероятным образом.

– Тогда тебе, пожалуй, стоит взять интервью у Роя, – шутит в ответ Хьюго.

Чуть позже в купе появляется Людовик и застилает им постели. Затем они по очереди стоят в коридоре, чтобы дать друг другу переодеться ко сну. Сначала выходит Мэй, а когда возвращается, то Хьюго уже одет в серую футболку и пижамные штаны с изображениями резиновых уточек. Девушка невольно улыбается.

Несколько минут спустя подходит черед Хьюго смеяться.

– Это облачка или ватные шарики?

Мэй принимает негодующий вид.

– Это барашки!

– Точно, – соглашается Хьюго, залезая на верхнюю полку. Места там – как в гробу, и ему едва удается нормально улечься. – Это на тот случай, чтобы ты могла посчитать их, если не можешь заснуть?

– Типа того, – выключая свет, отвечает она.

Какое-то время они молча лежат в темноте. Из коридора то и дело раздается шум, когда другие пассажиры проходят в крошечную уборную. Но Хьюго уже понимает, что здесь у него не будет проблем со сном – есть что-то удивительно успокаивающее в легком покачивании поезда. Он изо всех сил старается держать глаза открытыми, вспоминая все вещи, с которыми сравнивал его храп Альфи: бензопила, труба, слон и даже – какая ирония! – поезд. Если Мэй уснет первой, ему не придется сгорать от стыда, но девушка еще ворочается и шуршит простынями.

Хьюго пробует перевернуться на бок, но места слишком мало. Почему-то из его головы до сих пор не идет то, с какой решимостью Мэй шла к Айде, и ему, на удивление, очень хочется узнать, что получится из интервью.

– Ты поэтому здесь? – спрашивает он, и слова звучат слишком громко в темноте. Ему слышно, как двигается в своей постели Мэй. – Чтобы снять фильм?

– Может быть, – отвечает она. – Наверное, да. В какой-то мере.

Хьюго лежит тихо и ждет, когда девушка продолжит, но она молчит, и тогда он спрашивает:

– А зачем еще?

Повисает долгая пауза, а потом раздается ее ответ:

– У тебя когда-нибудь возникало чувство, что нужно что-то поменять? Или просто сделать шаг за пределы своей обычной жизни, хотя бы на минутку?

– Да, – отвечает Хьюго, и его сердце колотится сильнее – он, как никто, понимал, что она имеет в виду.

– Я так сильно хотела этого – поступить на кинематографический факультет. Ты даже не представляешь! И самое страшное не в том, что меня не приняли, а в том, как я это переживала. – Мэй смеется, но совсем не весело. – Я считала, что кого-кого, а меня точно возьмут.

– Ты правда так считала? – переспрашивает Хьюго, не понимая, как можно быть настолько уверенным в чем-то.

– Угу. А хочешь знать почему?

– Почему?

– Потому что я хороша в том, что делаю. И пусть это звучит чересчур амбициозно. Но это факт. И я хочу получить шанс стать еще лучше.

– Ты его получишь, – отвечает Хьюго, сам не зная почему. Он никогда не любил что-то настолько, насколько Мэй любит снимать фильмы, и ему бы хотелось знать, каково это – иметь такую страсть. К чему бы то ни было.

До него снова доносится ее голос:

– А как насчет тебя? Почему ты здесь?

– Потому что меня бросила девушка, – с усталой улыбкой отвечает Хьюго.

– Ну да, точно. Но большинство после такого вообще бы никуда не поехали. Тем более не стали бы прикладывать столько усилий, чтобы найти человека с таким же именем и не потерять билет. А что, если бы я оказалась какой-нибудь буйнопомешанной?

Он смеется.

– Я еще не выяснил это наверняка.

– Нет, серьезно – почему ты отправился в это путешествие?

Хьюго не торопится отвечать. Даже несмотря на тесную постель, ему приятно лежать здесь под шум поезда и звуки ее голоса, и он совсем не хочет испортить это блаженство разговорами о своих запутанных чувствах касательно своего будущего, своей семьи и всего прочего. Он чувствует, как Мэй ждет его ответа, а молчание все затягивается.

– Это долгая история, – наконец отвечает он и даже в темноте ощущает на себе ее внимательный взгляд.

– Все хорошие истории долгие.

Мэй

Уже глубокая ночь, а они всё разговаривают. В темноте почему-то это легко, и когда Мэй смотрит на часы и видит, что уже больше двух, ей вдруг приходит в голову, что она поделилась с Хьюго – хотя с момента их знакомства не прошло еще даже суток – многим больше, чем, например, с Гарретом.

Мэй не может избавиться от ощущения, что слишком быстро и совсем не задумываясь сбросила с себя цепи своей обычной жизни, как сбрасывают одежду; кажется невероятным, что она делит комнату с парнем, которого знает меньше двадцати часов.

– Дело не в том, что я совсем не хочу поступать в университет, – говорит Хьюго, и она слышит глухой стук, когда он слабо бьет кулаком по потолку купе. – Я же не какой-то чертов идиот. И мне нравится получать новые знания. Просто мне не хочется учиться именно в этом конкретном универе.

– Тогда почему ты собираешься там учиться?

– Потому что у меня есть грант, – таким несчастным голосом отвечает он, словно сообщает о том, что серьезно болен.

Она невольно улыбается.

– Я чего-то не понимаю?

– Мне дали этот грант не потому, что я очень умный, – говорит он. – Хотя я очень умный.

– Ясно, – забавляясь, откликается Мэй. – Тогда почему? Потому что ты наверняка бы туда поступил? Это был запасной вариант? Или что?

– Нет.

– Спортивная стипендия?

Хьюго фыркает от смеха.

– Точно нет!

– Дай угадаю. У тебя есть какой-то скрытый талант. Ты можешь играть на фортепиано пальцами ног. Или жонглируешь ножами. Хотя нет, постой… ты в духовом оркестре?

– У нас в Англии таких нет.

– Тогда в чем дело?

– Это все из-за моей семьи. Я один из шестерняшек.

Мэй несколько секунд лежит неподвижно, не зная, как лучше отреагировать. Ведь она уже знает об этом. Это, пожалуй, единственная информация, которую выдает «Гугл», когда вбиваешь в строку поиска имя «Хьюго Уилкинсон». И вряд ли он считает, что она ни о чем не знает.

– Ух ты, – осторожно отзывается Мэй.

– Да уж, – не выдавая эмоций, отвечает Хьюго.

– Это же… просто потрясающе. А вы все похожи друг на друга?

– Немного, – говорит Хьюго, но это не совсем правда. Мэй видела в сети несколько их фотографий, и они очень похожи. Братья и сестры Уилкинсон по отдельности производят впечатление – видимо, благодаря широким улыбкам и ямочкам на щеках, но все вместе они просто завораживают. Ничего удивительного, что в Англии эта семья знаменита.

Мэй придумывает более-менее подходящий вопрос.

– И сколько у тебя братьев и сестер?

– Пять, – отвечает Хьюго таким тоном, как будто она спросила у него, какого цвета небо. – Мы же шестерняшки. Это значит, что нас шесть.

– Это понятно. Я имела в виду, сколько братьев и сколько сестер.

Он смеется.

– Ах, прости. Трое братьев и две сестры.

– Ты помнишь всех по именам? – поддразнивает его Мэй, и Хьюго снова смеется.

– Посмотрим. Джордж, Оскар, Поппи, Альфи и… э-э-э… хм…

Это продолжается так долго, что Мэй закатывает глаза.

– Айла, – говорит она, и парень свешивает голову вниз.

– Я так и знал!

– А чего ты ожидал? Мне же нужно было убедиться в том, что ты реальный человек.

– Согласен, – ложась на место, говорит Хьюго. – Я тоже гуглил твое имя.

– Да, мое и всех остальных Маргарет Кэмпбелл.

– Знаешь, что мне интересно? – продолжает он. – Как так получилось, что прошлой весной тебя арестовали за незаконное проникновение?

У Мэй отвисает челюсть.

– Ты и это нашел?

– О, я много чего нашел, – довольным голосом отвечает Хьюго. – А ты молодец!

– Это из-за моего фильма, – признается Мэй, и он смеется.

– Кажется, там не обошлось без коров.

Она издает стон.

– Фермера никогда не было рядом, честно слово. И если бы не сломанный забор, все было бы отлично. Но когда нам пришлось снова собирать их в стадо, приехала полиция, ну, и дальше произошло то, что произошло.

– На что только не пойдешь ради искусства, – шутит Хьюго, и даже после того, как они оба перестают смеяться, Мэй продолжает улыбаться в темноту.

Она словно наэлектризована. Может, это из-за Хьюго. А может, и нет. Может, все дело в том, что она уехала от родителей, что теперь она сама по себе, или в том, что она едет в колледж – слишком много перемен сразу. А может, дело в поезде и восторге от того, что ее несет через страну, как перекати-поле. И вот здесь, в ночной темноте, их непринужденный разговор и мелодичный акцент Хьюго наполняют ее неожиданной радостью от всего происходящего.

Спустя несколько минут Мэй решает проверить, уснул Хьюго или нет.

– Слушай, так тот колледж… – начинает она, и на долгое время повисает тишина.

– Да, – наконец отвечает он. – Университет Суррея.

– Он выдал гранты на обучение всем шести?

– Это не совсем университет, а один богатый мужик, который когда-то там учился.

– Серьезно? – удивленно спрашивает Мэй. – Он вот так просто взял и отстегнул вам целую кучу денег?

– Ну, он умер несколько лет назад, и технически деньги перешли университету. К тому же у нас все равно должны быть хорошие оценки. А так да. Тот богатей решил, что для университета это станет отличной рекламой. Что действительно правда. По существу, мы получаем бесплатное образование, а они – право выставлять нас напоказ.

– Бывают сделки и похуже, – говорит Мэй.

Хьюго вздыхает.

– Знаю. Просто в этом все и дело. Только кретин захочет отказаться от такого, верно?

– Кретин, который хочет чего-то другого?

– А я говорил, что университет находится в том же городе, где мы живем?

– Уф! Правда?

– И я, похоже, единственный, кому это не очень нравится. Я люблю своих братьев и сестер. Честно. Они мои лучшие друзья, и мне сложно представить свою жизнь без них – это как если бы я лишился одной руки. Вернее, пяти рук.

– Не многовато?

– И так было спланировано с самого нашего рождения. В буквальном смысле. Я думал, что меня это не напрягает, но потом мои одноклассники начали говорить о том, кто куда уезжает учиться, и Маргарет… – Хьюго обрывает фразу. – Она собирается в Стэнфорд. Она будет встречаться с новыми людьми, ее ждет множество увлекательных вещей, а я в это время буду торчать дома, в полутора километрах от своей школы, в окружении своих братьев и сестер, словно в моей жизни ничего не поменялось.

– А ты думал о том, чтобы не поступать туда?

– А как? – спрашивает Хьюго. – Мы не можем себе позволить платить за обучение.

– Ведь можно взять кредит?

– Я не могу…. – Он в отчаянии умолкает. – Я не могу вот так просто взять и бросить их. Это не про нас. Мы одно целое.

– Но так не будет продолжаться вечно, – говорит Мэй.

Какое-то время Хьюго молчит.

– У тебя есть братья или сестры?

– Нет, – отвечает Мэй, качая головой, хотя он все равно ее не видит. – Я единственный ребенок.

– Тогда ты не поймешь. Все не так просто.

«Может быть», – думает девушка. Но они с папой, па и бабулей тоже всегда были единым целым. И все же она уехала от них, потому что пришло время. И потому что ее мечты были слишком большими, чтобы воплотить их дома. Похоже, проблема Хьюго не в том, что он не сможет вынести расставания со своей семьей, а в том, что он пока не может решить, в каком направлении ему идти.

– Многое в нашей жизни проще, чем кажется, – говорит Мэй вслух. – Решиться на что-то – вот что сложно.

– Наверное, – вздохнув, отвечает Хьюго. – Но не все могут быть бесстрашными режиссерами, которые сломя голову несутся в стадо коров. Ну, или кто за какими мечтами гоняется.

Она улыбается.

– А что, почему бы и нет?

– Начнем с того, что я даже не знаю, о чем мечтаю. Пока что я чувствую себя… не в своей тарелке. И мне очень хочется заняться чем-то, понимаешь? Чем-то новым.

Проходит несколько секунд, и Мэй поднимает глаза на полку над своей головой.

– Хьюго?

– Да?

– А кто сказал, что это не может быть мечтой?