Текст книги "Блистательная Серена"

Победа Серены в финале Открытого чемпионата Австралии 2017 года против Винус и 23-й Шлем вернули ей звание первой ракетки мира. В 35 лет она стала самой возрастной теннисисткой, когда-либо занимавшей верхнюю строчку. Настоящая же новость была раскрыта лишь несколько месяцев спустя, когда Уильямс случайно (или нарочно?) разместила в Snapchat свое фото, снятое сбоку, в слитном желтом купальнике: она была беременна. Тогда в Мельбурне Серена играла, будучи на восьмой неделе, о чем, конечно же, знала. Они с Оганяном, тогда еще бойфрендом – основателем социального новостного сайта Reddit – в сентябре ждали первенца. С самого начала было ясно, что Уильямс не терпится испытать радость материнства. Не менее очевидно было и то, что она прекрасно понимала, насколько новая роль мамы обостряла и усугубляла ситуацию, мешала и отдаляла ее от следующего, а может, и двух больших титулов. Но в то же время такая перемена в жизни должна была вызвать особенный, повышенный интерес к разворачивающейся у всех на глазах истории Серены Уильямс и – сейчас, когда подвиг работающей матери занял свое место в культуре и политике, – представить ее статус поп-иконы в новом ракурсе. Сможет ли она уже в роли матери выиграть еще один Большой шлем?

4

В полуфинальном матче Открытого чемпионата США 2009 года Серена Уильямс потерпела сокрушительное поражение от бельгийки Ким Клейстерс, решительно настроившейся на победу. Первый сет Уильямс уступила. Второй сет так же проигрывала 5:6, и при счете 15:30 судья зафиксировала заступ на второй подаче Серены. Заступ или зашаг – когда игрок во время подачи хотя бы чуть-чуть наступает на заднюю линию корта – считается такой же ошибкой подающего, как удар в сетку или аут, и если теннисист ошибается при выполнении второй подачи, то теряет очко. После заступа Серены счет стал 15:40. Уильямс ошибку не признала. Система камер Hawk-Eye, установленная на «Стадионе Артура Эша», не фиксировала заступы, поэтому обжаловать решение не представлялось возможным. Разозлившись, Уильямс пригрозила линейному судье, которая засчитала спорное (хотя бы потому что его редко замечают) нарушение, засунуть мячик «прямо в глотку». За это судья на вышке тут же сняла с Уильямс еще одно очко, что привело к потере гейма, а следовательно, и всего матча. (Впоследствии Уильямс пришлось также выплатить штраф в размере 80 000 долларов за нецензурное оскорбление в адрес линейного судьи Шино Цурубучи.) Этот эпизод стал одним из самых памятных за весь турнир 2009 года, наряду с неоднократными задержками матчей из-за дождя и зрелищной победой 20-летнего Хуана Мартина Дель Потро над Роджером Федерером в мужском финале.

Но по другую сторону сетки происходила не менее удивительная история. Клейстерс, которой на тот момент было 26 лет, только вернулась в теннис после двухлетнего перерыва. Она закончила карьеру, чтобы родить и ухаживать за ребенком. Но, сыграв показательный матч, Ким подумала, а почему бы и не вернуться в профессиональный спорт. Продолжительный декретный отпуск привел к тому, что в рейтинге бельгийка опустилась далеко за первую сотню, но попала на Открытый чемпионат США по уайлд-кард – пропуску, который организаторы турниров Большого шлема выдают опытным теннисистам, возвращающимся в игру после травмы, или несовершеннолетним вундеркиндам, готовым выступать в туре. После победы над Уильямс Клейстерс выиграла финал и стала чемпионкой. На церемонию награждения на корт вышла ее розовощекая дочка Джада. Это было нечто: Джада сидела на ручках у своей мамы, которая при этом держала огромный кубок. «Мы подумали, что сегодня Джада может лечь попозже, чтобы побывать здесь», – сказала Клейстерс в интервью на корте. В ответ по трибунам прокатился одобрительный рокот.

До Клейстерс только две женщины, выступавшие в Открытую эру, выигрывали Шлемы после рождения ребенка. Восхитительная австралийская теннисистка Ивонн Гулагонг завоевала два титула: на Открытом чемпионате Австралии 1977 года, через семь месяцев после появления на свет дочери Келли, и в 1980 году на Уимблдоне. Маргарет Корт тоже, уже будучи матерью, взяла три Больших шлема. И все: всего три матери смогли одержать победу в финалах Открытых турниров.

Сможет ли Уильямс, вернувшаяся в игру в 2018 году, стать четвертой? Сможет ли она, будучи матерью, завоевать Шлем? Это будет непросто.

Корт и Гулагонг, как и Клейстерс, познали радость материнства, когда им не было еще и 30. Уильямс намного старше: ей уже далеко за 30, и она самая возрастная теннисистка, снова взявшая в руки ракетку.

Любое испытание, настоящее испытание, сопряжено с риском и опасностью. «Поняв, что беременна, я испугалась: боже мой, как же я буду играть?» – такой была первая мысль Уильямс, когда она узнала о ребенке. Эти слова она произнесла на камеру незадолго до начала пятисерийного документального фильма Being Serena («Быть Сереной»), снятого телеканалом HBO. Эгоистичный, но в то же время довольно откровенный, а временами и весьма трогательный сериал, был задуман самой Уильямс, а спродюсирован совместно с HBO одним из подразделений агентства талантов IMG, входящим в компанию William Morris Endeavor, где пост исполнительного директора занимает Джилл Смоллер, агент Серены Уильямс. Создатели фильма Being Serena приступили к работе почти сразу после того, как в 2017 году стало известно о беременности, а премьера состоялась весной 2018 года, когда Серена вернулась на корт. «Как же я буду играть?» Если бы вы прочли достаточно много мемуаров спортсменов, которые на закате карьеры терзаются сомнениями: а стоит ли продолжать (самой волнующей историей, посвященной этой стороне спорта, можно назвать книгу The Game Кена Драйдена, бывшего вратаря хоккейного клуба Montreal Canadiens), если бы пообщались с бывшими звездами тенниса и если бы лучше знали Серену Уильямс, то, без сомнения, услышали бы в этих сказанных с грустью словах вот что: смогу ли я в 36 лет после перерыва на рождение ребенка снова восстановить форму⁸? И еще вот это: смогу ли я после рождения ребенка и когда буду готова, уделять достаточно времени тренировкам, чтобы снова выигрывать турниры? И это: смогу ли я, имея на руках ребенка, выдержать соревновательный накал, даже если ограничиться Большими шлемами и парочкой других туров? И такое: смогу ли я завоевать еще один или два титула? А если не смогу, не смогу играть на высшем уровне, на чемпионском уровне – на моем уровне, – то как это пережить? И наконец это: если я не смогу нормально тренироваться, не смогу играть с дочкой на руках, или восстановить былую силу, или выиграть Шлем, или смириться с тем, что кто-то другой лучше меня, то что тогда мне делать?

Одним словом, то, о чем Уильямс говорит так открыто и трогательно, называется «страх». Конечно, Серена Уильямс не хочет в этом признаваться.

«Как же я буду играть?» Когда я услышал эти слова, на ум мне пришли строки из романа Джоан Дидион Play It as It Lays⁹: «Происходило что-то настоящее, и это была ее жизнь. Если бы она этого не забывала, то могла бы сыграть хорошо, сделать все правильно, что бы это ни значило».

Тогда, в мае 2018 года, когда фильм Being Serena был запущен в эфир, не совсем было понятно, как сыграет Уильямс. Однако было вполне очевидно, что многие фанаты, да и те, кто никогда теннисом особо не увлекался, с нетерпением ждали, какой путь она изберет. Когда страх подкрадывается к тому, кого считают воплощением гладиаторской самоотверженности, он подталкивает вперед. Как и звездное материнство. Фанатов, как много лет назад выяснил журнал People, а позже доказал и приумножил Instagram, лихорадит от свадьбы, развода или беременности их кумира. Весной 2018 года, когда Уильямс вернулась в теннис и заговорила о материнстве в документальном фильме HBO, ее захлестнула новая волна внимания, преданного и безудержного.

5

Беременность, продлившаяся всю весну и лето 2017 года, омрачалась только изжогой. Серена выполняла дыхательные упражнения и готовилась к родам под присмотром специалистов. Все происходило на глазах общественности. Вот она, здоровая и беременная, почти полностью обнаженная появилась на обложке августовского номера журнала Vanity Fair за 2017 год. Вскоре стало известно, что она забронировала целый этаж в медицинском центре Святой Марии в Уэст-Палм-Бич, штат Флорида, где 1 сентября путем стимуляции родов должна была появиться на свет дочь Серены Уильямс¹⁰.

Но потом все, что только могло пойти не так, пошло не так. Уильямс рожала почти 14 часов¹¹. Во время схваток сердцебиение ребенка стало учащаться. Врачи решили провести экстренное кесарево сечение. Серене пришлось отказаться от антикоагулянтов, которые она принимала после перенесенной в 2011 году тромбоэмболии. На следующий день после операции теннисистке стало сложно дышать. Испугавшись, что в легких опять образуются кровяные сгустки, она поделилась своими переживаниями с врачами, но, по ее собственному признанию, ей никто не поверил. И это документально подтвержденный факт из жизни многих рожавших женщин, особенно темнокожих. (Афроамериканки умирают во время родов в Америке в три-четыре раза чаще, чем белые.) В конце концов медики согласились провести компьютерную томографию, которая доказала правоту Уильямс: по направлению к легким двигались тромбы. Ей тут же поставили капельницу с противокоагулирующим препаратом. Антикоагулянты помогли легким, но стали причиной кровоизлияния в месте разреза. Серене пришлось перенести еще три послеродовые операции, прежде чем ее выписали из больницы, после чего она еще несколько дней восстанавливалась дома, не вставая с постели.

В ноябре 2017 года Серена и Алексис Оганян поженились. Торжество состоялось в Центре современных искусств в Новом Орлеане. Свадьба прошла по мотивам мультфильма «Красавица и чудовище» – почему, никто объяснять не стал¹². Платье невесты сшила сама Сара Бёртон для Alexander McQueen. (Та самая Бёртон, у которой заказывала платье Кейт Миддлтон, когда выходила замуж за принца Уильяма и становилась герцогиней Кембриджской, что, возможно, сыграло для Уильямс решающую роль при выборе дизайнера.) На диванах сидели гости, в том числе Ким Кардашьян, Ева Лонгория, Бейонсе и Jay-Z. Это был шоу-бизнес. А уже через месяц после рождения Олимпии Серена сыграла свой первый матч, правда, не на официальном, а на показательном турнире в Абу-Даби. Всего за пару часов участия в помпезном тренировочном или, как еще говорят, выставочном матче такие прославленные игроки, как Уильямс, зарабатывают сотни тысяч или даже миллион долларов, а то и больше – доподлинно неизвестно. В тот раз Уильямс проиграла Алёне Остапенко из Латвии, которая полугодом ранее, несеяная и почти никому неизвестная, дошла до финала «Ролан Гаррос» (Открытого чемпионата Франции) и одержала в нем победу. Уильямс поняла, что не готова играть по-настоящему, и на Открытый чемпионат Австралии, который состоялся в следующем месяце, не поехала.

В профессиональный теннис она вернулась в марте 2018 года и выступила в городе Индиан-Уэллс в калифорнийской пустыне. У Серены был явно лишний вес после рождения ребенка, она играла заметно медленнее, ей было сложнее двигаться, особенно когда приходилось резко менять направление. Она, как и прежде, хорошо подавала, но удары с отскока оставляли желать лучшего. В провальном для себя матче третьего круга против сестры Уильямс допустила 41 невынужденную ошибку за два сета. Дальше хуже: на следующей неделе в Майами Серена уступила в первом круге в двух сетах молодому японскому дарованию Наоми Осаке. Из-за травмы грудных мышц Уильямс пришлось сняться с Открытого чемпионата Франции. Как раз вышел фильм Being Serena, и поклонники узнали о тяжелой беременности и последующем восстановлении. На Уимблдоне, самом престижном из серии Больших шлемов, где она уже побеждала семь раз, Серене удалось пройти достаточно далеко. Она добралась до финала, и впервые у нее появилась возможность завоевать 24-й титул. Но Уильямс в двух сетах уступила немке Анже´лике Кербер, чьи леворукая игра и неутомимость в обороне свели на нет все усилия американки. И хотя на пути к финалу Серене не пришлось сразиться ни с кем из первой десятки, хотя двигалась она медленно и временами казалось, что ей тяжело, Уильямс уезжала из Лондона почти чемпионкой. Если она и была расстроена, то виду не подала.

Очень скоро Серена уже не сможет скрыть своих чувств. Уильямс вернулась в Соединенные Штаты, впереди был целый ряд турниров на харде и Открытый чемпионат США, последний из Больших шлемов. Серию начинал турнир Silicon Valley Classic в Сан-Хосе. В первом круге против англичанки Йоханны Конты, у которой сезон совершенно не складывался, Уильямс потерпела самое обидное поражение в своей карьере, взяв лишь один гейм. Позже Серена призналась: незадолго до матча стало известно, что из тюрьмы вышел убийца ее старшей сводной сестры Йетунде¹³, которую застрелили в 2003 году, когда она сидела в машине со своим бойфрендом напротив дома в Комптоне, где размещался наркопритон, а один из бандитов должен был его охранять. От участия в следующем турнире в Торонто Уильямс отказалась. Позже в интервью журналу Time и в социальных сетях она объяснила свое решение послеродовой депрессией¹⁴.

На своей странице в Instagram Серена написала: «…думала, я плохая мать, но потом поняла, что совершенно нормально упрекать себя в том, что ты недостаточно делаешь для своего ребенка»¹⁵.

Если Уильямс и страдала физически и эмоционально от того, что стала матерью, и даже если это обстоятельство мешало ей завоевать еще один Большой шлем, интерес к теннису в ней все равно не угасал. Везде, где только возможно, в Instagram и на кабельных каналах, Уильямс усердно повторяла, как нелегко совмещать работу и материнство, и, как всегда, ее история вызывала огромный интерес.

6

У Серены Уильямс самый красивый подброс в теннисе – с какой элегантностью, с какой плавностью отрывается мяч от пальцев левой руки теннисистки, чью игру никак не назвать мягкой. Этот подброс красив еще и в функциональном плане: именно таким – стабильным и уверенным – он должен быть у игроков высочайшего уровня.

У большинства из нас есть ведущая рука и кисть. Теннисистов, как правило, учат подавать именно этой рукой, тогда как подбрасывать мяч приходится другой, не ведущей. В итоге каждое очко зависит от руки, которая не выполняет в игре никаких важных функций. И вот в чем задача этой второстепенной, почти не участвующей в игре руки: она должна нежно обхватить мяч всеми пальцами, решительно выпрямиться, слегка повернуть предплечье (при этом сильно не сжимая мяч) и зафиксировать локоть. Затем плечом, не рукой – совершенно неестественное движение – теннисист медленно поднимает так странно вывернутую руку до уровня глаз (при этом не забывая про движения ведущей руки, ног и спины) и расслабленно, но контролируя силу, подбрасывает мяч так, чтобы он точно встретился с поднятой вверх ракеткой. Уловили?

Повторю, у Серены Уильямс это получается лучше всех. Лучше, чем у Роджера Федерера и любого другого теннисиста. В детстве она без устали отрабатывала подачу. У нее мощные и мускулистые бедра (сила удара в теннисе во многом зависит от нижней части тела) и сильные плечи, поэтому скорость первой подачи достигает 200 км/ч. Неслыханно для женского тенниса. Более того, этот красивый подброс никак не выдает направление подачи, что встречается еще реже. Даже лучшие игроки не способны скрыть от противника, какая подача последует за подбросом: рука вытягивается вперед – значит, подача будет плоской; широкий замах – резаной; рука поднимается над головой – крученой. Когда Уильямс в форме, она подбрасывает мяч совершенно одинаково для любой подачи. Соперница до самого конца остается в неведении и не успевает подготовиться. И даже если угадывает, ее это не спасает.

Вот так примерно Уильямс и дошла до финала Открытого чемпионата США 2018 года. Если она до сих пор и пребывала в послеродовой депрессии, то по ней этого видно не было: ее спасала потрясающая подача. Никто не играл с Сереной столько, сколько ее сестра Винус: она принимала от нее мячи уже 25, а то и все 30 лет. В матче третьего круга на битком забитом и оживленном «Стадионе Артура Эша» тихим пятничным вечером в преддверии праздничных выходных в честь Дня труда Винус не имела ни малейшего представления, куда полетит мяч. Она ошиблась, сделала выпад не в ту сторону и остановилась в смятении, почти отчаявшись выиграть, так же, как и соперницы Серены в предыдущих и в последующих матчах, предшествующих финалу Открытого чемпионата США. Десять эйсов сестры не оставили Винус ни единого шанса, поэтому угадывать направление мяча было не так уж важно: слишком хорошие удары, слишком точные, прямо под линию. Но даже если не считать эйсы, то многие поданные Сереной мячи, до которых ракетка Винус все-таки дотянулась, не перелетали сетку, а остальные, которым удавалось попасть на другую половину, приземлялись прямо по центру корта – с ними Серена справлялась легко и завладела инициативой. Она выиграла почти 90 % первых подач. (Притом что 75 % – уже чудеснейший результат.) Винус уступила 1:6, 2:6.

Через восемь дней в финале Открытого чемпионата США первая подача оказалась невероятно слабой. Нервы? Слишком многое стояло на кону: не только еще один Большой шлем, который позволил бы повторить рекорд Маргарет Корт, но и чемпионский титул работающей матери. Такую сюжетную линию продвигал канал ESPN, транслировавший матч. Аудитория субботнего поединка, который проходил не в прайм-тайм, а в дневное время, стала почти самой большой за всю историю телепоказов Открытого чемпионата США. (Почти? Больше собрал только вечерний четвертьфинал 2015 года между Сереной и Винус¹⁶!) Та же мысль красной нитью проходила в роликах Nike и Chase с Уильямс в главной роли, которые несколько дней перед финалом крутились на ESPN. Об этом же писали в газетах, блогах и социальных сетях. И все это тяжелым грузом (а как иначе?) ложилось на плечи Уильямс.

Соперница? Несколько месяцев назад Наоми Осака обыграла Уильямс в Майами. Ее тренер Саша Баин в прошлом был спарринг-партнером Серены. Осака должна была знать комбинации Уильямс: куда полетит мяч с форхенда в начале игры; в какую точку квадрата она попытается подать, если проигрывает гейм. На пути к финалу Открытого чемпионата США, к своему первому финалу в турнирах Большого шлема, Осака демонстрировала безупречную и бесстрашную игру. Ей было 20 лет. Ее отец родом с Гаити, мать – японка. Наоми с детства боготворила Уильямс, пыталась ей подражать, а после победы в Майами рассказала журналистам, что обожает ее и рада любой возможности сыграть со своим кумиром. Ничего страшного, если в Нью-Йорке, где будет целая толпа болельщиков Серены, в финале она ей уступит. Что в этом такого? Наоми нечего было терять. По игроку всегда видно, когда он напряжен: удары становятся резкими и укороченными – скованные мышцы плюс нервы срезают и замедляют размах. Осака была спокойна. С самого начала она двигалась уверенно и непринужденно.

Наоми играла лучше Уильямс на протяжении всего матча. У нее было больше эйсов, чем у Серены; меньше двойных ошибок, чем у Серены (которая допустила шесть, причем несколько – в решающие моменты); она чаще, чем Серена, вела розыгрыши, заставляя соперницу бегать из стороны в сторону и тяжело дышать; она выигрывала больше перестрелок с задней линии, чем Серена, и ошибалась меньше, чем Серена. Она взяла четыре подачи Уильямс и выиграла матч со счетом 6:2, 6:4. Но не превосходной игрой Осаки запомнился этот финал.

С началом второго сета трибуны поутихли. Первый сет Уильямс уступила, поэтому должна была выигрывать второй, а потом третий, решающий, если хотела вернуться в игру и завоевать чемпионский титул. В начале второго сета, когда Уильямс уже взяла свою подачу и вела 1:0, а Осака подавала и была всего в одном очке от гейма, судья на вышке, Карлос Рамос – моложавый для своих 40 с лишним лет португалец, которого очень уважают и в мужском, и в женском турах, – вынес Уильямс официальное предупреждение. Он заметил, как тренер Серены Патрик Муратоглу с трибуны жестами показывает своей подопечной, что надо выходить к сетке и сокращать длинные розыгрыши, большинство которых Серена проигрывала: это должно было помочь сохранить силы. В WTA-туре подсказки тренера допускаются, но не на матчах Большого шлема, которые устраиваются совершенно другой организацией – Международной федерацией тенниса (ITF) – и проходят по своим правилам. Решение о нарушении правил со стороны тренерского состава всегда принимается судьей на вышке. Другой судья мог бы сделать вид, что не заметил жест Муратоглу, подумав про себя: «Это ведь финал Большого шлема, который, возможно, войдет в историю – пусть играют». Другой судья рассудил бы так: «Серена Уильямс – не тот человек, которому нужны советы тренера, даже если бы это разрешалось». А третий судья пришел бы к такому выводу: «Муратоглу скорее молится, а не подсказывает». Учитывая, что Уильямс никогда не стремилась играть у сетки и бить с лета, так с чего бы ей начинать сейчас? А четвертый судья просто бы тихонько попросил Уильямс при смене стороны, что бывает после завершения каждого нечетного гейма: «Скажи своему тренеру, пусть прекращает» – сделал бы, так сказать, замечание. Рамос же известен своей щепетильностью. Он, не задумываясь, вынес предупреждение за нарушение кодекса.

Телезрители видели, что Муратоглу действительно подсказывает Серене (канал ESPN как раз поймал этот момент во время телетрансляции матча). Смотрела ли в тот момент в его сторону Уильямс, неясно (но с точки зрения правил это не имеет значения). Никто из 23 000 болельщиков на трибунах «Стадиона Артура Эша» – самой большой теннисной арены в мире – не понимал, что именно происходит на корте между Рамосом и Уильямс. Судья на вышке, в отличие, скажем, от футбольного арбитра, не утруждает себя общением со зрителями, разве что периодически просит их соблюдать тишину. Люди уже были разочарованы ходом игры – в основном на трибунах сидели поклонники Серены или, как это часто бывает в Нью-Йорке, мужчины (по большей части) и женщины, которые выложили не одну сотню, а может, и тысячу долларов за горящий билет на StubHub[7]7
  Сервис по обмену и продаже билетов. – Прим. пер.


[Закрыть], чтобы своими глазами (так они надеялись) увидеть частичку спортивной истории: Уильямс завоевывает свой 24-й Шлем. Смятение и недовольство зрителей росло.

Уильямс начала выходить из себя. Не дожидаясь следующей смены сторон, она решила высказать Рамосу все, что думает. Серена подошла к вышке и выпалила – микрофон судьи хорошо уловил ее слова:

«Я никогда не жульничаю, чтобы выиграть. Лучше уж проиграть. Это чтобы вы знали».

И вот так вместо события, которое обсуждалось столько недель, которого так ждали и важность которого превозносили и любители тенниса, и не только они, вместо победы Уильямс после рождения дочери и 24-го Большого шлема в карьере на первый план вышла совсем другая история. При следующей смене сторон, взяв свою подачу и при счете 2:1, Уильямс снова обратилась к Рамосу: «Имейте в виду, что я никогда не обманываю». Рамос сказал, что понимает ее чувства.

Пожалуй, на этом Уильямс стоило бы и остановиться? Первое нарушение кодекса не влечет за собой никакого наказания: ни потери очка, ничего, что повлияло бы на исход матча. Но Уильямс не остановилась. В следующем гейме она выиграла подачу Осаки, и Осака, судя по ее телодвижениям, начала волноваться по поводу перепалки Уильямс с Рамосом, насмешливых перешептываний трибун и неспортивного посвистывания в адрес судьи и ее самой, пусть даже и косвенно. Однако укрепить положение Серене не удалось: следом она уступила свою подачу, допустив две двойные ошибки за гейм. В расстроенных чувствах Серена разбила ракетку об корт. В любом профессиональном матче сломанная ракетка автоматически приравнивается к нарушению кодекса поведения. Теперь у Уильямс было уже два предупреждения, и по правилам тенниса она лишалась одного очка. Соответственно, в следующем гейме после смены сторон Осака начала подавать, ведя в счете 15:0. Разве Уильямс, сыгравшая уже не в одной сотне профессиональных матчей, не понимала этого? Видимо, к тому моменту, когда она шла к своему стулу во время смены сторон, она не понимала уже ничего.

Уильямс очень хотела держать все под контролем, но порой, кажется, не могла контролировать собственный гнев, особенно когда проигрывала и теряла всякую надежду на победу. (Когда Серена находится в таком разъяренном состоянии на корте, семья называет ее Такуандой: «Такуанда появилась, Такуанда на свободе!»¹⁷) Она всегда стремилась быть первой, а в этом матче особенно. Она так хотела, чтобы история закончилась победой. Серена бросила Рамосу: «Просто уму непостижимо». И добавила: «Вы должны передо мной извиниться». А потом еще: «У меня дочь, и я не стала бы подавать ей плохой пример». И наконец: «Мои матчи вы больше обслуживать не будете».

Осака взяла свою подачу. Потом еще раз подачу Уильямс. Исход матча во всех смыслах был предопределен, но Серена еще не закончила с Рамосом. Не успела Осака, которая теперь вела в счете 4:3, встать на заднюю линию, чтобы подавать, Уильямс, пользуясь случаем во время смены сторон, снова накинулась на Рамоса. Она назвала его «вором». Назвала его «лжецом». Из приличной публики трибуны уже превратились в богато одетую банду. На этот раз были задеты честь и достоинство Рамоса, и он засчитал Уильямс третье нарушение. По правилам это означало, что Осаке не придется ни подавать, ни отыгрывать свою подачу в такой стрессовой ситуации (впрочем, она отдала свой гейм лишь однажды): ей автоматом присуждалась победа в гейме. Теперь Наоми вела 5:3. Уильямс закончила говорить с Рамосом. Она потребовала вызвать на корт рефери турнира Брайна Ирли и супервайзера WTA Донну Келсо. Когда те подошли к вышке, Уильямс стала доказывать, что с ней несправедливо обошлись, потому что она женщина. Мужчины, по ее словам, «позволяют себе намного большее». Ирли сказал, что не будет, да и не может оспаривать решения Рамоса. После этого Уильямс легко взяла свою подачу, но и Осака не уступила свою и выиграла сет 6:4, а с ним и матч. (Уильямс пришлось выплатить 17 000 долларов в качестве штрафа. За участие в женском финале Открытого чемпионата США она получила 1,85 миллиона долларов.)

На пресс-конференции Серена, казалось, успокоилась. Она назвала Рамоса превосходным судьей на вышке, похвалила Осаку за стабильность и сказала, что победа была заслуженной. Уильямс с досадой отметила, как некрасиво было со стороны зрителей свистеть во время церемонии награждения. Но под занавес пресс-конференции ее вдруг спросили: если можно было бы вернуться назад, повела бы она себя так же или по-другому. Глаза ее наполнились слезами, голос дрогнул, и она ответила:

«Я не могу сейчас, сидя здесь, сказать, что не назвала бы его вором, ведь он все-таки украл у меня гейм. Но я видела, как, бывает, оскорбляют мужчины-теннисисты других судей на вышке. Я борюсь за права женщин, за равенство полов и за все остальное. Я назвала его вором, он украл у меня гейм. Я вижу в этом сексистский подтекст. Он бы никогда не наказал на гейм мужчину за слово “вор”.

У меня это в голове не укладывается. Но я не перестану отстаивать права женщин…

Мне кажется, сам факт того, что мне приходится через это проходить, станет примером для других женщин, которые испытывают эмоции и не желают их скрывать, и которые хотят быть сильными. И после того, что было сегодня, они смогут самовыражаться. Возможно, для меня произошедшее и вышло боком, но другим пойдет на пользу».

Никто никогда не слышал, чтобы кто-то из теннисистов-мужчин за столько лет называл Рамоса вором или ставил под сомнение репутацию. Тем не менее, в теннисе, как и во всех сферах жизни, достаточно случаев двойных стандартов для мужчин и женщин. В этот раз Уильямс вела себя дерзко и вызывающе, пользовалась моментом, накаляла ситуацию, передергивала, защищалась сама и защищала других и в то же время набивала цену, пытаясь растолкать себя и растолкать остальных. Несколько журналистов даже зааплодировали ей. Возникло понимание: то, что произошло с Уильямс в финале Открытого чемпионата США, – сексизм. Газеты писали, что теннисные судьи по-разному относятся к вспышкам гнева у мужчин и женщин. Свое мнение высказывали спортивные обозреватели. В защиту Уильямс выступили представители WTA и Билли Джин Кинг.

Финал этого Открытого чемпионата США привлек всеобщее внимание к старым разговорам о том, почему и как злятся темнокожие женщины, и как преподносится и искажается эта ярость, или того хуже. Во время президентской кампании 2008 года Мишель Обаму представляли как угрозу, опасность, а на канале Fox News обсуждали ее «воинственный гнев»¹⁸. Сколько диссертаций написано на тему злобы, исходящей от темнокожих героинь романов Тони Моррисон¹⁹. Чего только стоит главный персонаж первой книги Моррисон The Bluest Eye[8]8
  Книга имеется в русском переводе: Моррисон Т. Самые голубые глаза. М.: Эксмо, 2020. – Прим. пер.


[Закрыть], 11-летняя всеми отвергнутая одинокая темнокожая девочка по имени Пикола Бридлав, которая размышляет так: «Гнев лучше стыда. Гнев всегда обладает неким смыслом. И реальной сущностью. Смыслом и достоинством. И вызывает в душе приятное волнение»²⁰.

Сама Моррисон в интервью журналу Paris Review сказала: «Гнев – очень сильная, но краткая эмоция²¹. Он быстро проходит и ни к чему не приводит». В книге 2014 года Citizen: An American Lyric – попурри из вольных стихов, коротких рассказов и рассуждений – поэтесса Клаудия Рэнкин довольно подробно описывает вспышки гнева Уильямс на корте и видит в ней отражение себя, отражение каждой темнокожей женщины, которая подвергалась дискриминации и издевкам²²:

«Ежедневные принижения, словно не переставая капающая вода, медленно выводят Серену из себя. Каждый взгляд, каждое слово, каждое оскорбление в истории проходит через нее и выливается на вас. Понять – значит, увидеть, что Серена находится в том же положении, что и любой темнокожий человек, брошенный в американские реалии».

Всего за несколько месяцев до начала Открытого чемпионата США Бритни Купер, профессор кафедры Исследований по женской, гендерной и африканской проблематике Ратгерского университета, опубликовала книгу Eloquent Rage, где высказала мнение, что, помимо всего прочего, темнокожие женщины «имеют право злиться до одури», и что этот гнев – законная «политическая эмоция», но при этом признала, что свою злость могла бы направить в более конструктивное русло. Она называет Серену Уильямс героиней, потому что у ее ярости есть цель, потому что ее превосходство на корте «принадлежит всем нам»²³.