Текст книги "Я, Эрл и умирающая девушка"

Глава 11
«Я, Гнев Божий, женюсь на своей дочери, и мы заложим с нею самую безупречную династию, какую только видел мир»

Мы с Эрлом, очевидно, происходим из совершенно разных миров. И это действительно безумие, что мы вообще подружились. В каком-то смысле наша дружба – полная бредятина. Думаю, я просто расскажу вам, как все начиналось, а выводы вы уж сами делайте. А потом мы триумфально вернемся в Страну рака.

Страна рака и близко так не популярна, как «Шоколадное королевство».

Кто-то, возможно, заключил бы, что наша дружба – триумф системы государственных школ Питтсбурга, но я скажу, что это всего лишь подтверждение могучей силы видеоигр. Мама не позволяла нам видеоигры, кроме образовательных типа математики из серии «Бластер», да и те разрешались не столько для того, чтобы мы выучили математику, сколько для того, чтобы мы выучили: видеоигры – отстой. Однако первая же встреча с Эрлом развеяла все мои сомнения: видеоигры – это круто!

Шла вторая или третья неделя детского сада. За это время я умудрился не пообщаться ни с кем из ребят – что было моей главной задачей, поскольку они казались гадкими или скучными, или всем сразу, – но в один прекрасный день мисс Щербак усадила нас группами и велела раскрашивать картонные коробочки. Так мы оказались вместе: я, Эрл и две девчонки, не помню уж, как их звали. Девчонки больше ничего не хотели, кроме как вымазать коробку блескучей краской, но мы с Эрлом каким-то образом поняли, что это будет смотреться ужасно.

– Давай сделаем из этого пушку, – предложил Эрл.

Круто…

– Лазерную пушку из «Золотого Глаза», – добавил он.

Я понятия не имел, что это.

– «Золотой Глаз» для Эн-64, – объяснил Эрл. – У моих братьев есть Эн-64, и они разрешают мне играть, когда только захочется.

– А у меня дома есть «Математика от Бластера» на компьютере, – похвастался я.

– Не слыхал, – отмахнулся Эрл.

– Решаешь математическую задачку, и тогда тебе дают выстрелить в какую-нибудь дрянь, – объяснил я. Потом, осознав, насколько жалко это звучит, заткнулся, отчаянно надеясь, что Эрл каким-то чудом не расслышал. Разумеется, все он расслышал и теперь смотрел на меня со смесью жалости и презрения.

– А в «Золотом Глазе» тебе не нужно ничего решать, и ты можешь стрелять в людей, – торжествующе объявил Эрл, поставив жирную точку в дискуссии. Пока девочки добросовестно красили коробку, треща про эльфов или про домашних или про что там, мы с Эрлом сели за противоположный конец стола, и он пересказал мне сюжет «Золотого Глаза» от начала до конца. Три раза. Скоро мы договорились, что после сада я пойду к нему домой. Судьбе было угодно, чтобы в тот день меня забирал папа, не видевший ничего дурного в том, что его сынок отправится с незнакомым мальчиком в Хоумвуд к его двум буйным братцам, один из которых постоянно обещает застрелить всех и каждого.

Эрл соврал по меньшей мере в одном: конечно же, братья не разрешали ему играть, как только захочется. Когда мы пришли к Джексонам домой, Девин (самый старший) объявил, что ему надо сначала закончить уровень, а потом он, так и быть, даст поиграть нам.

Мы уселись на полу, озаряемом всполохами монитора, и наступили лучшие мгновения моей жизни. Затаив дыхание мы смотрели на работу мастера: Девин вел танк по улицам Санкт-Петербурга, обращая в пепел все на своем пути. Мы даже не пикнули, когда он объявил, что собирается пройти еще один уровень, и с восторгом наблюдали, как Великий воитель пробирается по линкору, безмолвно убивая дюжины людей.

– А теперь можете сыграть против меня, – предложил Девин, переключаясь в многопользовательский режим.

На пульте оказалось больше кнопок, чем могло хватить пальцев, – я даже попробовал подключить ноги, но, разумеется, из этого ничего не вышло. Эрл пытался объяснить, как все работает, но вскоре плюнул на это дело: стало ясно, что он и сам-то не большой спец. Целых двадцать минут мы бегали по заснеженной ракетной базе в Сибири, наугад швыряя гранаты в лес, застревая в тупиках – потому что не умели поворачивать, – а Девин шлепал нас как тараканов, каждый раз выбирая новое упоительное оружие: автомат, дробовик, лазерный пистолет. Другой брат, Деррик, не удостоил нас с Эрлом даже каплей внимания, сосредоточившись на битве с мастером. Разумеется, мы были размазаны по стенке – не переставая язвительно стебаться над нами, не давая ни минуты передышки, Девин щедро залил тайгу нашей кровушкой.

– Эй, сосунки недоделанные, – бросил он в конце, – а ну фигачьте отсюда!

Так зародилась дружба. Эрл был очевидным вожаком, а я – младшим партнером. Даже когда мы не играли в видеоигры, я занимал подчиненное положение, потому что он был намного опытнее в житейских делах. Например, хорошо знал, где на кухне хранится спиртное. Я испугался, что он предложит попробовать, но, к счастью, у Эрла были другие планы. «У меня от выпивки голова на фиг болит», – объяснил он мимоходом.

В те времена хозяйство Джексонов еще не пришло в такой упадок. Эрлов отчим еще жил с ними, дети от второго брака едва выросли из памперсов, а мама пока не имела привычки запираться на третьем этаже. Мне выпало наблюдать за падением дома Джексонов из первого ряда. Вообще-то моя история не про это, так что не стану вдаваться в подробности, но, в общем, дело было так: отчим Эрла свалил из дома, потом сел, мать сменила несколько дружков, начала пить, а затем, примерно когда самый младший из детей пошел в детский сад, сдалась окончательно и засела на сайтах в режиме 24/7. Я видел, как все это происходило, но не мог полностью осознать, что именно произошло. Да и сейчас не до конца понимаю.

По мере того как дела в доме Джексонов шли все хуже, мы все меньше времени проводили у Эрла и все больше – у меня. Правда, у нас дома было не очень понятно чем заняться. Мы пытались играть в настольные игры, но это такая фигня. Попробовали было солдатиков-Джо, но они казались такими ненатуральными по сравнению с видеоперсонажами, что просто с ума сойти. Бегали мы и по дому с водяными пистолетами, охотясь на Кэта Стивенса, но папа запретил нам это, когда мы что-то сломали. И вот однажды в воскресенье наши отчаянные поиски хоть чего-нибудь отдаленно напоминающего видеоигры привели Эрла к коллекции папиных дисков.

По какой-то причине меня они никогда не интересовали. Единственными фильмами, которые я до этого смотрел, были мультики 0+. Художественные фильмы, думалось мне, это для взрослых, и к тому же они казались мне ужасно скучными. Не исключено, что если бы я стал смотреть их в одиночку, мне действительно было бы чудовищно скучно.

Но их нашел Эрл и, придя в полное неистовство, с выпученными глазами начал перебирать их, приговаривая: «Да, вот это классная шняга!» Тут у меня в голове что-то щелкнуло, и я увидел кино совсем другими глазами.

Эрла особенно поразил «Агирре, гнев Божий». «Ты только взгляни на этого спятившего чувака!» – кричал он, показывая на обложку с безумным Клаусом Кински, облаченным в викингский шлем.

Не долго думая, мы – с разрешения папы, – запустили фильм и стали смотреть, еще не зная, что только что произошло единственное значительное событие в нашей жизни.

Это было потрясающе. Мы были сбиты с толку, напуганы – и потрясены. Нам приходилось останавливать фильм каждый раз, когда обновлялись субтитры, и постоянно бегать к папе за объяснениями того или другого, пока наконец он не сел смотреть вместе с нами, – и это тоже было потрясающе!

Конечно, отец нам очень сильно помог. Он читал нам субтитры, он отвечал на вопросы по сюжету – а вопросов у нас была масса, поскольку весь фильм – это просто сплошное безумие.

И опять же: это было потрясающе. Никто из нас ничего подобного никогда не испытывал. Было прикольно и одновременно ужасно. Герои умирали один за другим, и это совершенно не походило на смешную агонию видеочеловечков. Фильм шел медленнее и кровавее, и смерти случались в нем не так часто. В «Золотом Глазе» кого-то убивают, он откидывается на спину и падает на землю, здесь же тебе просто внезапно показывают тело. Беспорядочность смертей буквально выносила мозг; каждый раз, когда кто-то умирал, мы вскрикивали: «О, блин!» Фильм держал нас в невероятном напряжении. Первые полчаса Клаус Кински еще крепится и умудряется никого не убить, потом, даже начав, делает это так буднично, что ты просто не знаешь, когда он убьет в следующий раз. Мы не могли «прочесть» этого непредсказуемого психопата, и это безумно заводило.

Мы влюбились в фильм. Нам нравилось то, как медленно разворачивалось действие. Нравилось, что фильм казался бесконечным. Мы просто не хотели, чтобы он кончался. Мы влюбились в джунгли, в плоты, в чудные доспехи и шлемы. Нам нравилось, что фильм казался самодельным видео, словно все это происходило в действительности и у кого-то на плоту случайно оказалась камера. Думаю, больше всего нам понравилось то, что в фильме не было счастливого конца, ни для кого. Весь фильм мы думали, что уж кто-нибудь да выживет, потому что так обычно устроен сюжет: даже если наступает полный трындец, кто-то должен уцелеть, чтобы рассказать историю. Но не в «Агирре, гневе Божьем». Нет, черт возьми: погибнут все! Офигеть!

Кроме того, в фильме была первая грудь, которую я когда-либо видел, хотя выглядела она совсем не так, как я привык думать. В фильме груди походили на коровье вымя, и одна была больше другой. (Оглядываясь назад, могу сказать, что, наверное, именно это остановило мое половое созревание, про что я уже писал ранее. Но я хотя бы не говорил девушкам вещей типа: «Что хорошо в твоих буферах, – они все-таки одного размера!»)

Потом мы забросали папу вопросами и в итоге дошли до того, что стали обсуждать, как снимают фильмы, и это оказалось просто чудовищным. Люди болели тропическими болезнями, вся съемочная группа застряла в джунглях на долгие месяцы, а кто-то даже вроде бы умер – отец не был уверен. Круче всего, что Клаус Кински в жизни оказался таким же безумцем, как и на экране: он даже выстрелил в одного парня из съемочной группы – тот шумел и «мешал Кински сосредоточиться». И тогда Клаус ранил коллегу в руку из пистолета! Если вы еще не бросили книгу и не сели немедленно смотреть фильм, то я уже просто не знаю, что с вами. Может, это ваш мозг ест грибок?

Конечно же, мы хотели смотреть фильм снова. Отец не был готов ко второму кругу, но нам при повторном просмотре понравилось только еще больше. Мы подражали голосам немецких актеров, особенно полупридушенному голосу Кински. Мы подражали пьяной походке Кински. Мы часами лежали в разных местах дома, притворяясь мертвыми, пока на нас не наткнулась Гретхен и с нею не случилась истерика.

Короче говоря, мы решили, что это величайший фильм всех времен и народов. На следующие выходные мы пригласили одноклассников посмотреть его вместе с нами.

Они плевались.

И двадцати минут не выдержали. Стали жаловаться, что действие идет медленно, что не успевают читать субтитры, – а мы тогда еще не выучили их наизусть. Речь Писсаро в начале показалась им длинной и скучной, сюжет глупым: Агирре и его отряд ищет город, про который с самого начала сказано, что его нет. До них не дошло, что в этом-то и было все дело, что самое потрясное – вот эта безумная бессмысленность происходящего. Им она показалась просто глупостью.

Это было ужасно, но и очень полезно, так как заставило нас признать то, о чем мы и так уже догадывались: мы – не такие, как все. У нас другие интересы, другой взгляд на вещи. Понимаете, у нас с Эрлом тоже было очень мало общего, но мы были единственными десятилетними ребятами в Питтсбурге, которым понравился «Агирре, гнев Божий». Согласитесь, это кое-чего стоило. Это стоило много чего.

– Молодые нигилисты, – назвал нас папа.

– А кто такие нигилисты?

– Нигилисты верят, что ничто не имеет значения. Они верят в ничто.

– Ага, – согласился Эрл, – я нигилист.

– Я тоже! – поддакнул я.

– Молодцы, – улыбнулся папа. А потом посерьезнел и добавил: – Только маме не говорите.

Вот предыстория наших отношений с Эрлом. Возможно, она окажется существенной дальше, хотя кто знает. Я вообще поверить не могу, что вы все это еще читаете. Вам следует прямо сейчас пару раз шмякнуть себя по лицу – просто чтобы закрепить рекордно тупой опыт, почерпнутый из этой книги.

Глава 12
Я пишу «видеотеку» через «идиота»

Что я точно знаю про людей – хочешь им понравиться, заткнись, и пусть говорят они. Все любят говорить о себе – не только счастливые дети с благополучной биографией. Возьмите, к примеру, «Кракнутого» Джареда Кракевича, одного из самых неопрятных и всеми нелюбимых учеников школы Бенсона. Насколько я знаю, никто его по голове не «кракал», но он ходит, неуклюже болтая руками за спиной, отчего немного похож на курицу, его рот вечно раззявлен на три четверти, а в скобках на зубах постоянно застревает пища. Он пахнет солеными огурцами, а его родители – йинзеры. И что вы думаете: он не хочет поговорить о себе? Как бы не так! Я убедился в этом разок в автобусе, узнав, в частности, что его пес может сказать, когда Бену Ретлисбергеру угрожает увольнение, и что он (Джаред, не пес и не Бен Ретлисбергер) подумывает, не научиться ли ему играть на гитаре.

Если вы не из Питтсбурга, возможно, нужно объяснить вам, что йинзеры – это носители чудовищного питтсбуржского акцента. Например, вместо «You» они говорят «Йинз». А еще носят форму «Питтсбург-Стилерз», не снимая даже на работе и на свадьбе.

Короче: слушать людей нужно не для того, чтобы узнать что-то интересное, а для того, чтобы прослыть славным малым и понравиться им – ведь все любят поговорить, особенно о себе.

Но с Рейчел эта теория не работала. Я шел к ней домой с твердым намерением дать говорить ей, но быстро забывался и вскоре уже сам трепал языком, словно наметамфетаминенный.

ИНТ. СПАЛЬНЯ РЕЙЧЕЛ – ДЕНЬ

ГРЕГ пришел к РЕЙЧЕЛ второй или третий раз. Оба сидят на полу, скрестив ноги.

ГРЕГ

Короче. Что ты любишь смотреть по телику?

РЕЙЧЕЛ

Да все что угодно, вообще-то.

ГРЕГ

обескураженный беззастенчивой пустотой ее ответа

Ага. Ну да. Фильмы о природе? Реалити-шоу? Все что угодно?

РЕЙЧЕЛ

Ну, в общем.

ГРЕГ

Но не Кулинарный канал?

Рейчел пожимает плечами.

ГРЕГ

Я вот что думаю о Кулинарном канале: половину времени еда у них выглядит отвратно или странно. Либо она полита каким-то чудным соусом, напоминающим сперму, либо это какой-нибудь кальмар в козлином копыте или типа того. Но, с другой стороны, половину времени это действительно что-то стоящее, и люди ее едят, и они – м-м-м-м! – это вкусно, даже хуже того! Ты-то не можешь поесть вместе с ними – тебе остается лишь смотреть, как вкусно едят другие, и ты даже не можешь узнать, а каково оно на вкус: то, что они едят, – убиться можно! Но вообще, по большей части, еда выглядит как-то неаппетитно.

РЕЙЧЕЛ

дипломатично

Некоторым кажется, что выглядит вкусно.

ГРЕГ

Согласен, но тут другая штука: это же всегда кулинарный конкурс. Но еда – это не спорт, глупо поварам соревноваться друг с другом. Как в «Железном шеф-поваре», у них все вечно проходит на «кухонном стадионе». Кухонный стадион? Глупость какая! А в конце всегда сообщают: «Вы честно сражались». Как можно было «сражаться нечестно»? Они же просто тушили мясо.

РЕЙЧЕЛ

хихикая

Хм-м-м

ГРЕГ

Я что хочу сказать: если Кулинарный канал хочет сделать еду спортом, зачем останавливаться, пойдемте дальше: «Железный сантехник сегодня на туалетной арене!»

Или нет, нет, подожди. Подожди, не то. «Репортаж из Туалетного центра: Супер-какеры!»

Четыре часа спустя. Грег и Рейчел В ТОЧНО ТЕХ ЖЕ ПОЗАХ.

ГРЕГ

…думаю, я вот что хочу сказать: это как-то чудно, когда в доме вместе с нами живут животные. Ну просто чудно.

РЕЙЧЕЛ

Кажется, мне пора ужинать.

ГРЕГ

Встревоженно

Погоди, а сколько времени?

РЕЙЧЕЛ

Около восьми.

ГРЕГ

Бли-и-и-н!

Тихоня Рейчел на самом деле поступала просто гениально.

1. Рейчел использовала мой собственный прием против меня. Словно мастер дзюдо. Мои аплодисменты. Она вела наши разговоры так, что я все время говорил, а она – слушала. Конечно, так я, типа, проводил с нею время. Я уже говорил – это клевый прием. И потом, она реально круто слушает – ну, в смысле, на ее месте я бы уже давно заскучал и взбесился. Суперкакеры, Грег? Во блин!

2. Рейчел не предлагала целоваться или жениться. Хотя я и сказал ей, что сильно в нее влюблен, она не пыталась «использовать отпущенное ей время». А то я бы свихнулся или вынужден был бы изображать серьезное психическое заболевание – с помощью подобного приема я временами выкручивался из неудобных ситуаций. Например, когда нарывался в раздевалке на качков. В мире телевидения качки обожают приставать к психическим, но в реальной жизни, по моим наблюдениям, все стараются держаться от них как можно дальше. Короче, я боялся, мне и с Рейчел придется прикидываться, но слава богу, не приходилось.

3. Позволяя мне трепаться, Рейчел заодно вынуждала меня рано или поздно выдавать свои секреты, так что я сам шел в ловушку. Я действительно выбалтывал лишнее? Очень даже может быть.

ИНТ. КОМНАТА РЕЙЧЕЛ – ДЕНЬ

ГРЕГ у РЕЙЧЕЛ в третий или четвертый раз.

ГРЕГ замечает, что один из Хью Джекманов смотрит особенно пристально, и его правый глаз следует за ним по всей комнате. Рейчел неожиданно замолкает.

ГРЕГ

рассеянно

Что?

РЕЙЧЕЛ

Да не важно.

ГРЕГ

Извини, этот жуткий правый глаз Хью Джекмана преследует меня по всей комнате.

РЕЙЧЕЛ

Он не жуткий!

ГРЕГ

Так о чем мы говорили?

РЕЙЧЕЛ

О еврейской школе.

ГРЕГ

Ах да. Блин, сколько времени потеряли.

РЕЙЧЕЛ

Ты так считаешь?

ГРЕГ

Я ничему там не научился. Ей-богу: я ничего не знаю про евреев. Я еврей, но у меня по-прежнему кол по еврейскости.

РЕЙЧЕЛ

Мне казалось, это называется «иудаизмом».

ГРЕГ

Видишь: я даже не знаю, как это правильно называется. И я точно не знаю, во что верят евреи. Ну, скажем, верят ли евреи в небеса? Следует ли нам в эту шнягу верить?

РЕЙЧЕЛ

Не знаю.

ГРЕГ

Да. Есть вообще еврейские небеса? Что случается с евреем, когда он умирает? Ты знаешь?

ХЬЮ ДЖЕКМАН пристально глядит на Грега.

ГРЕГ

Ой, черт!

РЕЙЧЕЛ

Что случилось?

ГРЕГ

поспешно

Ничего, ничего. Прости, я дебил.

РЕЙЧЕЛ

За что?

ГРЕГ

Э-э.

с таким глупым видом, какой только возможен

Ну, про смерть…

РЕЙЧЕЛ

Грег, я не умираю.

ГРЕГ

лжет

Да, я знаю.

РЕЙЧЕЛ

сужая глаза

Я больна, но любой может заболеть. То, что я болею, еще не означает, что я умру.

ГРЕГ

фальшиво

Да, да, да, да. Нет, да.

РЕЙЧЕЛ

Ты думаешь, я скоро умру?

ГРЕГ

врет изо всей дурацкой мочи

Нет! Не-е-е-ет!

РЕЙЧЕЛ

настороженно

Умм.

ИНТ. КОМНАТА РЕЙЧЕЛ – ДЕНЬ

ГРЕГ в четвертый или пятый раз у РЕЙЧЕЛ. Он сидит на кровати спиной к ХЬЮ ДЖЕКМАНУ, правда, это означает, что теперь перед ним висит ДЭНИЕЛ КРЕЙГ в плавках и с широкой глупой улыбкой на лице.

ДЭНИЕЛ КРЕЙГ

Вы можете видеть контуры моих гениталий! Круто, правда?

РЕЙЧЕЛ

хихикая

Дэниел Крейг говорит не так.

ГРЕГ

Я еще не размялся, не получается как следует изобразить акцент.

РЕЙЧЕЛ

У тебя получился какой-то ковбойский говор.

ГРЕГ

Да, я шевелил не теми частями рта. Акцент же связан с тем, какие части рта ты используешь. Вот почему у иностранцев лица иногда такие натянутые. Типа, как вечно обиженные, словно у дамочки, губки Дэниела Крейга.

РЕЙЧЕЛ

У него не такие губы!

ГРЕГ

Да ты только посмотри на него! Глянь, как он оттопыривает губы. Он вообще слегка на лягушку смахивает.

переключаясь на автопилот, потому что Рейчел молчит, выжидая

Я вообще-то много знаю про разные говоры, хотя и не могу их воспроизвести. Изучал их. Ну, типа, смотрел много фильмов. Прикольно, как изменяется выговор людей от восьмидесяти лет назад до сорока лет назад, если смотреть настолько старые фильмы. Мне кажется, у людей в то время и рты-то были другой формы.

Иногда мне хочется разговаривать с американским акцентом 1950-х – в какой-то степени это один из самых прикольных выговоров. Он реально бесит людей. Когда они слышат его, то не думают: а, 50-е, – нет, они думают: этот парень говорит как-то странно, напряженно и зажато, словно кретинский робот, – но почему, не знают.

Я хочу сказать, мне потребовалось пересмотреть кучу фильмов тех лет, пока я понял, что люди тогда просто говорили иначе.

РЕЙЧЕЛ

Я смотрю, ты действительно спец по фильмам.

ГРЕГ

Да не, просто пересмотрел их много.

РЕЙЧЕЛ

А какой твой любимый?

ИНТ. ТВ-ГОСТИНАЯ ГЕЙНСОВ – ДВА ЧАСА СПУСТЯ

На экране: КЛАУС КИНСКИ. На диване: РЕЙЧЕЛ и ГРЕГ. На коленях Грега: тарелка с остатками МЯСА, найденными в холодильнике.

ГРЕГ

Видишь, как движется камера: немного нервно, подрагивая, словно ее держат руками? Ага. А понимаешь, что это создает эффект, будто это не игровое кино, а все происходит на самом деле? Понимаешь, о чем я?

РЕЙЧЕЛ

Да, думаю да.

ГРЕГ

Круто, правда? Возникает ощущение, будто фильм отчасти документальный. Потому что в документальных фильмах оператору часто приходится держать камеру в руках – у него нет возможности использовать все эти штативы и плавные переводы кадра, как в игровом кино.

РЕЙЧЕЛ

Да, немного похоже на реалити-шоу.

ГРЕГ

Да! И это тоже! За исключением того, что свет в реалити-шоу все-таки обычно неестественный, а в джунгли много техники не притащишь. Думаю, у них ничего кроме отражательных зонтов-то и не было.

РЕЙЧЕЛ

А что такое отражательный зонт?

ГРЕГ

жуя мясо

м-м-мжательмный м-монт… погоди, это крутая сцена.

РЕЙЧЕЛ

А ты не думал сам снимать кино?

МАМА

от двери

Так он снимает! Просто никому не показывает.

ГРЕГ

МАМ, КАКОГО ЧЕРТА!

МАМА

Ой, котик, а что же ты не предложил Рейчел поесть?

ГРЕГ

ГОСПОДИ ИИСУСЕ, МАМ!

РЕЙЧЕЛ

Я не голодна!

ГРЕГ

в ярости

Мам, ну блин! Не надо подслушивать наши разговоры из прихожей. И уж точ…

МАМА

Я просто шла мимо и услышала Рей…

ГРЕГ

…но не надо рассказывать всем про…

РЕЙЧЕЛ

Это…

МАМА

Грег, ну это же так глупо, скры…

ГРЕГ

…вещи, которые, как ты прекрасно знаешь, глубоко лич…

АГИРРЕ

Если я хочу, чтобы птицы падали с деревьев, птицы будут падать с деревьев.

МАМА

… ы так много работаете над этими фильмами с Эрлом, и при этом…

РЕЙЧЕЛ

Все в порядке: я не прошу мне их показывать.

ГРЕГ

Видишь? Слышишь?

МАМА

… держите их при себе, словно не хо…

ГРЕГ

Ты… Мам! Ты слышала, что сказала Рейчел?

МАМА

Она сказала так просто из вежливости. Грег, у тебя соус на подбородке.

ГРЕГ

Ты не могла бы просто выйти из комнаты? Пожалуйста.

МАМА выходит, ухмыляясь, словно только что сделала нечто ужасно умное, а вовсе даже не вела себя как ЖУТКАЯ МАМАША. Тем временем Грег снова бросился судорожно жевать мясо – он всегда много ест, когда волнуется.

РЕЙЧЕЛ

Слушай, давай отмотаем назад. Мне кажется, мы пропустили важный кусок.

ГРЕГ

Да, это один из лучших эпизодов.

РЕЙЧЕЛ

после долгого молчания

Если твои фильмы – это секрет, я никому не скажу, честно.

ГРЕГ

раздраженно

Да не в том дело, что это секрет. Просто наши фильмы не настолько хороши, чтобы показывать их людям. Вот сделаем по-настоящему классный фильм – тогда и покажем.

РЕЙЧЕЛ

Разумно.

ГРЕГ

Что?

РЕЙЧЕЛ

Я поняла тебя.

ГРЕГ

А.

Они смотрят друг другу в глаза.

В трогательном романтическом фильме в этот миг Грега охватило бы НЕЗНАКОМОЕ ЧУВСТВО – чувство, что его поняли, чуть ли не впервые в жизни. А потом Грег и Рейчел прилипли бы друг к другу, словно налитые гормонами барсуки.

Но у нас не трогательный романтический фильм. Никакое НОВОЕ ЧУВСТВО Грега не охватывает. И БАРСУЧЬЕГО ПРИЛИПАНИЯ тоже не случается.

Грег просто смущенно ерзает и отводит глаза.

РЕЙЧЕЛ

Дать тебе салфетку?

ГРЕГ

Не, спасибо, я дотянусь.