Текст книги "Мрачно темнеющий свет"

11

Было за полдень, когда мы исчерпали запасы оружия. Ди все-таки попробовал косу, так как он единственный из нас был достаточно крупного телосложения, чтобы быть в состоянии орудовать ею. Казалось, он обращается с косой правильно. Как бы то ни было, прорезая воздух, она издала приглушенный плаксивый звук, прямо как хнычущий ребенок. Звук был таким жалобным, что я наконец взмолилась, чтобы он остановился, а Блэквуд даже покинул двор.

– Это было… Волнительно, – выдавил Ди, когда мы вчетвером вышли из казарм. Он говорил так, будто благодарил меня за вечеринку на открытом воздухе в дождливый день.

– Это было ужасно, – сказала я. Не было смысла притворяться, особенно если учесть, какими больными все выглядели. Мое зрение затуманилось, да еще и постоянно звенело в ушах. В какой-то момент мне пришлось зайти за казармы, прижаться лбом к стене и подождать, не вырвет ли меня. А вот Ди вырвало, причем в нескольких дюймах от туфель Валенса. У Магнуса беспричинно пошла носом кровь. Что касается Блэквуда, то я никогда не видела его таким взъерошенным и с такими дикими глазами.

Нам придется настроить наши тела на обращение с оружием. Мы все это осознавали, и от этой мысли я почувствовала себя не в своей тарелке.

– Нам надо как-то поднять настроение, – Магнус хлопнул Ди по плечу. – Пойдем к моей маме на чай.

– Чай? – Казалось, Ди готов был упасть в обморок при одном упоминании чая. А вот у меня в животе заурчало. Что ж, желудок говорил дело.

– Будет ли бестактностью прийти без приглашения? – Судя по голосу, Блэквуд пытался найти предлог, чтобы не ходить. Но чай.

– Чепуха. Вас приглашаю я.

Магнус протянул руку, чтобы помочь мне влезть в карету. Возможно, было бы лучше поехать домой и продолжить читать об оружии. Но мой желудок снова заурчал, выиграв спор. И даже Ди воспрянул, предвкушая восстановление сил.

Когда карета остановилась рядом с домом, у меня скрутило живот. Мне всегда становилось не по себе от встреч с новыми людьми.

– Ты уверен, что твоя мать не будет возражать? – спросила я в десятый раз, когда Магнус помогал мне выбраться из кареты.

– Больше всего она любит хорошую компанию. – Он открыл маленькую железную калитку и знаком пригласил нас следовать за ним. Мать Магнуса жила в Челси в маленьком домике из красного кирпича на тихой и приятной улице. Дорожка из гравия разрезала наискосок яркий квадрат газона и вела ко входу. Когда Магнус постучал, дверь открыла служанка. В ее волосах виднелась седина, и она посмотрела на нас поверх очков.

– Полли, моя дорогая, – радостно пропел Магнус. – Как ты поживаешь?

– Мистер Джулиан! И гости! Заходите, заходите! – Она жестом пригласила нас в холл, суетясь так сильно, что я испугалась, как бы бедняжка не упала.

– Я позову хозяйку, – Полли торопливо стала подниматься по лестнице.

Я улыбнулась, отвязывая свою шляпку-таблетку:

– Она полна энтузиазма.

– Да. Очень даже, – пробормотал Блэквуд неодобрительным тоном. У него дома от слуг ожидали, чтобы они были 1) эмоционально сдержанны, 2) элегантны и 3) эффективны – три «э» хорошего слуги. Я посмотрела на него с отчаянием.

– Полли любит, когда я бываю дома. – Магнус небрежно забросил шляпу на крючок у двери. Почему бы ему не быть раскрепощенным? Он вырос в этом доме. Каждая комната, каждый угол были пропитаны его детскими воспоминаниями.

Хотела бы я знать, каково это.

– Здесь мило… – Я огляделась по сторонам. Пожив у Агриппы и Блэквуда, я могла сравнить. Никакого пафоса, и очень уютно. Стены были обклеены выцветшими голубыми обоями с золотыми цветами. Полы из твердой древесины сияли от энергичной полировки, но было видно, что они уже не новые.

Нет, вы только послушайте меня! Критикую прекрасный лондонский дом. Да, я немного изменилась, подумала я с раздражением.

– Мама будет рада услышать, что вам здесь нравится, – сказал Магнус.

На лестнице послышались быстрые шаги, и женский голос крикнула:

– Джулиан!

Матери Магнуса на вид было слегка за сорок, и она была довольно привлекательна: худенькая, с мягкими каштановыми волосами-кудряшками. И большие голубые глаза. Магнус перенял от нее заостренный нос и мощную квадратную челюсть. Из-за этой челюсти большинство мужчин назвали бы миссис Магнус командиршей, но ее улыбка наверняка растопила множество сердец.

Она подошла к сыну, и он поцеловал ей руку.

– Мой мальчик снова дома.

Магнус рассмеялся:

– Ну, я не мог отказать себе в стряпне миссис Вист. – Он развернул мать, чтобы она поприветствовала нас: – Миссис Фанни Магнус, друзья.

Она сразу узнала Блэквуда и Ди, с которыми была знакома, доброжелательно подала Ди руку и сделала реверанс Блэквуду:

– Как хорошо, что вы приехали, сэр!

Казалось немного странным, что она сделала реверанс перед ровесником ее сына, но Блэквуд ответил грациозным поклоном. Не всегда было легко прочитать выражение его лица, но миссис Магнус, кажется, ему нравилась. Это делало ее членом довольно закрытого клуба.

– А это, мама, мисс Генриетта Хоуэл. – Магнус подмигнул мне.

– Мисс Хоуэл. Наконец-то! – Она непринужденно взяла меня за руку. Теперь я понимаю, откуда Магнус унаследовал свою легкость в общении с людьми.

Полли тяжело спустилась, еще раз поприветствовала нас, а Магнуса потрепала по щеке, как будто он все еще был маленьким мальчиком. Блэквуд выглядел ошеломленным, а мне это понравилось.

– Полли, ты с каждым днем хорошеешь, – сказал Магнус. – Я надеюсь, мама не заставляет тебя слишком много работать?

Служанка всплеснула руками, показывая, насколько странно звучит это предположение, и вскоре убежала на кухню.

– У вас славный дом, миссис Магнус, – произнесла я.

Она взмахнула платочком:

– Полли такая душка. Я не могу платить ей столько, сколько она заслуживает, но она не уходит! Джулиан посылает мне, сколько может, из своего жалованья. – Она улыбнулась сыну. – Однажды я попыталась Полли отпустить. Сказала, что помогу ей найти работу получше, но она так горько расплакалась, что мне пришлось ее оставить!

– В моем детстве все так всегда и было, – шепнул мне Магнус. – Дом, полный смеющихся женщин.

– Звучит чудесно, – улыбнулась я.

– Да-да, так оно и было, – добродушно усмехнулся он.

Когда мы сели за стол, я едва удержалась, чтобы не проглотить все в один присест. Чай был очень горячим и душистым. Торт состоял из нежных коржей, пропитанных кремом и вареньем. И я не одна была такой… голодной. Ди протянул тарелку за третьей порцией добавки, уши у него покраснели, но Фанни одарила его улыбкой.

– Артур, милый, ты ведь знаешь, как мне нравятся мальчики со здоровым аппетитом, – сказала она, и я поняла, что Ди был здесь частым гостем.

В обществе Магнуса и его матери было трудно перестать смеяться. У Фанни были немного театральные манеры, совсем как у ее сына. Она округляла глаза, когда рассказывала смешные истории, а то, как она изображала голоса, было просто истерически смешно! Например, рассказ о том, как она потеряла свою шляпку-таблетку в парке, рассмешила меня так, что у меня заболел живот.

Я взглянула на портрет, висящий на дальней стене: пожилая женщина с идеально уложенными седыми волосами.

– Это моя grand-mère, Маргарита. Дедушка встретил ее во Франции во время революции, – сказал Магнус, предлагая мне сахар. – Она была актрисой и шпионкой.

Казалось, он был особенно горд последним обстоятельством. Но Фанни презрительно усмехнулась:

– Бабушка не была шпионкой.

– Шпионка, – беззвучно прошептал Магнус, а затем продолжил: – Но Марго ни в малейшей степени не обладала колдовством. Когда она впервые прибыла в Лондон, она вызвала здесь настоящий переполох. – Он посмотрел на портрет с глубоким уважением, которого я никогда не замечала в нем прежде. – Бабушка была самым сильным человеком из всех, кого я встречал.

– В самом деле, – сказала Фанни с довольной улыбкой. – И она была самой замечательной свекровью, о которой только можно мечтать.

Магнус с нежностью взглянул на мать.

У Агриппы был великолепный особняк, у Блэквуда – почти дворец. Но здесь и правда был дом.

– Жаль, что я не знала своих бабушку и дедушку, – сказала я.

– Да, – кивнула Фанни с сочувствием в глазах. – Война сотворила с семьями ужасные вещи. Но, конечно, всегда можно расширить свою семью. Не правда ли, Джулиан?

Она со значением посмотрела на сына. Впервые показалось, что Магнус не нашелся что ответить, а Блэквуд немедленно сменил тему на погоду.

После чая Магнус, Блэквуд и я вышли в сад, чтобы подышать воздухом. Ди остался в гостиной, чтобы насладиться игрой Фанни на фортепьяно. Мелодии доносились до нас и во дворе. Двор был крохотный, но ухоженный, с красивыми цветущими кустами; в углу стояло дерево с побеленным стволом, под ним – каменная скамейка. Блэквуд отошел к кустам и уткнулся в мои бумаги с инструкциями, я села на скамейку, а Магнус подпер плечом ствол.

– Как обосновалась Мария? – спросил он. – Еще не грозила Блэквуду топором?

– Она помогает Руку с его… Контролем.

Магнус кивнул:

– Значит, у него все хорошо?

– Да.

Мне было неприятно врать, но это была не совсем ложь. Скорее, более широкое толкование правды.

– А как твоя рука? – спросила я.

Я наблюдала за ним весь день. Движение в локте было скованным, я слышала, как Магнус шипит от боли, когда делает быстрые выпады.

– Со мной все будет в порядке. Со мной, в конце концов, всегда все в порядке. – Он с трудом изобразил легкомысленный тон.

– Ты можешь тренироваться? – Я нервно затеребила костяной свисток, все еще свисающий у меня с шеи; не знаю, почему я его не сняла. – Сегодня всем было дьявольски трудно…

– По мне, лучше тренироваться, чем отдыхать, даже если будет больно. – Он посмотрел вверх, на темнеющее небо. – Я больше волнуюсь о маме и Полли, чем о моем злосчастном увечье. С тех пор как защита пала, я хочу увезти их из города.

– Куда они поедут?

Он пожал плечами:

– В этом-то и проблема. Единственные места, где сейчас безопаснее, чем в Лондоне, – это Сорроу-Фелл и Домбрийский приорат. И оба места так далеко на севере… Чтобы доставить туда моих женщин в целости и сохранности, потребовалась бы армия.

– Но, может, воспользоваться дорогами фейри? – Я вспомнила, что Мэб сказала о запросе Уайтчёрча. – Если бы Мэб согласилась…

– Я не хочу, чтобы Мэб приближалась к моей матери. – Выражение его лица ожесточилось, и он зашел за дерево. Зачем только я ее вспомнила? Иногда я бываю такой дурой.

– Ты мне не рассказал, что она у тебя забрала, – сказала я.

– В том-то все и дело, – горько вздохнул он. – Я не помню. Хотя, может быть, это благословение. Счастливые воспоминания нужны лишь для того, чтобы потом, позднее, пытать тебя.

Это было совсем на него не похоже.

– А твоя мама знает правду о… – Я не смогла закончить предложение, но он понял. О том, что сделала Мэб. О том, что его укусил фамильяр и он чуть не умер. Магнус задрожал.

– Нет. Она, конечно, сказала, что хочет все знать, но я не могу. – Он вздохнул и подобрал лист, который, напоминая о приближении осени, по краям был ярко-красным. – Вот это поворот событий, да? Когда ты начинаешь защищать своих родителей, а не наоборот. – Он отпустил лист, и тот, кружась, упал на землю. – Возможно, в этот момент ты и становишься мужчиной.

– А ты себя так ощущаешь?

– Не знаю, – последовал ответ.

Я подумала, что возможно, и Уайтчёрч когда-то ставил под сомнение все, что он делал, и у него тоже сводило живот от вопросов.

Подошел Блэквуд.

– Нам надо ехать. Элиза будет волноваться, не случилось ли чего, – сказал он.

И Рук тоже. Я хотела его увидеть.

Мы вернулись в дом, я накинула свой плащ, Блэквуд и Ди забрали шляпы. Полли открыла рот от изумления, когда увидела оружие, стоящее рядом с вешалкой для головных уборов.

Прилаживая перед зеркалом шляпку-таблетку, я услышала, как Магнус разговаривает с матерью в гостиной.

– Говорю тебе, нам не надо больше, – донесся голос Фанни, но Магнус ее перебил:

– Ты сказала, что миссис Вист стала кашлять сильнее. Возьми это. Купи все, что пропишет врач. Не важно, сколько это будет стоить.

– Но что будет с тобой? Я имею в виду теперь, когда ты все отозвал?

Я должна была уйти, но не смогла ничего с собой поделать. Отозвал что?

– Не переживай за меня. – Я увидела, как он вкладывает в руки матери монеты. Мне стало стыдно.

Когда мы уходили, миссис Магнус поцеловала меня в щеку и попросила приезжать еще. К удовольствию Ди, она вложила ему в руки пирог с тмином.

Блэквуд отправился искать карету, а Магнус остался у ворот рядом со мной. Я знала, что не должна в это лезть, но ничего не могла с собой поделать.

– Все в порядке? – спросила я.

Магнус понимающе улыбнулся.

– Услышала наш разговор, да?

Ох, какое унижение.

– Не переживай, это трудно было бы оставить без внимания. – Он снял с себя шляпу и стал рассматривать ее поля. – Я отозвал свою помолвку с мисс Уинслоу.

Я чуть было не открыла рот.

– Оу! – Трудно было убрать из голоса ноты удивления. – Мне жаль.

– Она собиралась поехать в Ирландию, чтобы держаться подальше от линии огня. Очень разумный план. Я написал ей, чтобы она больше не чувствовала себя связанной нашей помолвкой.

– Почему?

– Мой отец организовал все это, когда мы были еще младенцами. Он был младшим сыном в семье, поэтому мне наследовать нечего. – Магнус постучал пальцем по посоху. – Я сказал мисс Уинслоу, что мы слишком молоды, чтобы жениться без любви.

– Должно быть, она была очень огорчена. – Бедная девушка…

Но губы Магнуса изогнулись в улыбке.

– На удивление, она написала в ответ, что согласна. Кажется, она испытала большое облегчение, которое я едва ли могу понять. Ну кто же не захочет провести вечность в моем величественном присутствии?

– Тебе дать полный список?

Карета прибыла как раз тогда, когда начали накрапывать первые капли дождя. Быстрым ударом посоха Магнус разделил дождь так, что он стал падать по обеим сторонам от нас.

– Ты согласна со мной, разве нет? Брак без любви – это отвратительная судьба.

– Согласна. – Мои мысли снова вернулись к Руку, и Магнус заметил, что я покраснела.

– Тогда я за тебя счастлив, – мягко сказал он и пошел помочь Блэквуду.

Мальчики загрузили оружие. Ди вовремя присоединился и помог управиться с косой. Я залезла в карету, Блэквуд быстро сел рядом со мной. Он захлопнул дверь с большей силой, чем требовалось.

– До завтра! – крикнула я в окно.

Магнус и Ди помахали нам.

Блэквуд не сводил с них взгляда, пока карета не повернула за угол.

– Не волнуйся, я практически уверена, что Магнус не станет нас преследовать.

Я положила на колени бумаги с описанием оружия, Блэквуд забарабанил пальцами по колену.

– Значит, он отозвал помолвку… – Барабанная дробь прекратилась. – Я не мог не услышать.

– Да, и теперь у тебя наконец-то появился шанс его зацепить. Удачи, – пробормотала я.

– Тебя это интересует?

Я раздраженно подняла взгляд, и Блэквуд спокойно его встретил. Он мог бы давать уроки Сфинксу по непроницаемости.

– Вот что интересует меня. – Я сунула ему бумаги под нос. – Где-то находится Бескожий сумасшедший, который хочет, чтобы мы все умерли. У нас карета набита оружием из потустороннего мира, и есть книга, которая, предположительно, должна нам подсказать, как все это должно работать. На данный момент Бескожий Человек, оружие и книга – это все, на что у меня есть время. Поэтому, если в следующий вторник Магнус захочет жениться на репке, я покажусь на церемонии в своей лучшей шляпке. Понятно? – С этими словами я вернулась к изучению какой-то непонятной диаграммы, которая обозначала, как лучше всего поднять косу для атаки, и, черт возьми, я увлеклась.

– Не уверен, что ты выразилась достаточно ясно. – Блэквуд казался ошеломленным. – Это последний раз, когда ты от меня об этом слышишь.

По крыше кареты барабанил проливной дождь. Зазмеилась молния, сопровождаемая пугающим раскатом грома.

– Как, по-твоему, сегодня все прошло? – спросила я, чтобы не молчать.

– Если не считать крови и боли? – Блэквуд сказал это без злости. Он взял маленький кинжал и осмотрел его. – Эти штуки могут быть полезными, если мы к ним привыкнем. Но я чувствую, что нам лучше вернуться к своим собственным истокам, а не искать помощи извне.

– И что, мы снова спрячемся под защитой?

Он положила клинок на сиденье.

– Нет. Время пряток прошло. Но сила приходит от единства. Странно, но я жалею, что Уайтчёрч не противился тому, чтобы мы использовали оружие. Он слишком легко позволил Королеве поколебать его сомнения. Тебе он тоже поддался, когда ты принесла ему этот портрет Стрэнджвейса.

Я нахмурилась.

– Не понимаю. Ты считаешь, он слаб?

– Определенно нет. Но когда думаешь о самых великих Императорах в истории – о Джоне Колтхерсте во время Войны Алой и Белой розы, Эдварде Рэне в период Реставрации монархии Карла II, становится ясно, что они понимали: нельзя уступать людям, которых они должны вести.

– По-твоему, Император никогда не должен идти на уступки? – Мне это казалось неправильным.

Блэквуд взял у меня часть бумаг.

– Хорошее руководство требует компромиссов. Бо́льшую часть времени.

Он углубился в чтение и читал до тех пор, пока мы не приехали домой.

12

Я поднялась наверх, чтобы проверить, удобно ли устроилась Мария. Дверь в аптечный пункт была приоткрыта, и я услышала бормотание. Мне стало любопытно, и я заглянула в щелку.

Первое, что я увидела, – Мария наконец-то надела платье. Платье когда-то было светло-голубым, но его стирали так часто, что оно стало светло-серым. Она все еще не собрала волосы в прическу, но украсила их цветами. Как раз в этот момент она вытащила из своих кудряшек фиолетовый цветок, смяла его в руке и сдула лепестки в деревянную миску, наполненную каким-то странным варевом.

Странно, ее голос звучал глубже и по возрасту соответствовал зрелой женщине.

– Вот оно, любовь моя. Теперь масло. Быстро, не позволяй ему стоять слишком долго… – Она взяла фляжку, которая стояла рядом, и побрызгала содержимое миски. Затем помешала, улыбаясь. – Ну вот. Теперь видишь?

Я открыла дверь, и она замолчала.

– Рук здесь? – Мне хотелось выглядеть как ни в чем не бывало, но Мария была слишком умна.

– Все в порядке, Генриетта. Это Вилли. – Она налила в миску немного воды и продолжила смешивание.

– Вилли? – Я села напротив нее, наблюдая, как она берет кусочек ткани и размазывает по нему получившуюся массу. Сложив ткань вдвое, она стала разминать то, что было внутри.

– У меня было не так много друзей в жизни, – сказала Мария. Развернув ткань, она отрезала кусочек от получившейся пастилки; ее щеки слегка покраснели. – Мне было пять, когда меня забрали в работный дом в Эдинбурге. Когда мне было десять, я оттуда убежала. С тех пор я выживала в основном сама.

– Ты была в работном доме? В пять лет? – Я знала об отвратительных условиях, в которых работали дети в Йорке. Они вставали с рассветом и до самого заката занимались ткачеством или чем-то еще; питание было скудным, да еще и побои за малейшую провинность… В Бримторнской школе мисс Моррис, старшая преподавательница, всегда напоминала нам, что мы удачливее большинства.

– Ага. После того как я сбежала, мне пришлось жить своим трудом, научиться охотиться, ловить рыбу и, главное, защищать себя. Поэтому я завела себе воображаемого друга.

– Вилли?

Она положила на стол передо мной кусочек пастилки.

– Ну, мне всегда казалось, что это Вилли.

Ей было неловко, и я сменила тему, кивнув на снадобье:

– А что эта штука должна делать?

– Тут масло лаванды, вербена, вода и корень имбиря. Все это сделает тело Рука сильнее. – Она потерла живот. – Вымывает яд.

Со стороны окна послышался тихий шум, и я вздрогнула. С балки свисала клетка – я ее не заметила раньше, – в клетке хлопала крыльями горлица с кремовым опереньем. Мария встала и отперла дверцу. Птица послушно скакнула ей на руку, и девушка кончиком пальца стала поглаживать мягкую головку.

– Откуда у тебя взялась горлица?

Мария пожала плечами.

– Один человек продавал птиц в клетках, бродил вперед-назад по улице. Вот эта запала мне в душу. – Мария не отводила взгляда от птички. – Этот город слишком жесток. Меня успокаивает, когда рядом со мной есть кто-то живой и чистый.

Она прижала горлицу к груди и тихонько засвистела. Звук напоминал слабо дующий ветер. Комнату затопила энергия, та самая, какую я почувствовала, увидев, как Мария избавляется от яда фамильяра. Впрочем, нет. Эта энергия была нежной.

– У тебя были домашние питомцы, когда ты была крохой? – Я протянула палец, чтобы погладить горлицу, но та недовольно взъерошила перья: ей нужна была только Мария.

– Я не очень хорошо помню клан моей бабушки, но, как ни странно, животных запомнила. Горлицы слетались к нам особенно охотно. До того как начались сожжения, у нас их было много.

Ее глаза с теплым оттенком карего потемнели, она посадила птицу на стол.

– Не понимаю, как чародеи могли быть к вам настолько жестоки, – нахмурилась я, поймав себя на том, что сказала «чародеи», а не «мы».

– Мы празднуем жизнь, да. Но и смерть тоже. – Мария достала из волос еще один цветок и покрутила в руках. – Ты видела, что я сделала с кустом той ночью. Чтобы один жил, другой должен умереть. – Голос Марии стал глуше. – Иметь такую власть опасно.

Дверь открылась, и зашел Рук. Его глаза светились, лицо раскраснелось, я даже испугалась, что у него лихорадка. Но широкая улыбка говорила, что он не чувствует боли.

– Где ты был? – спросила я, когда он скользнул на скамейку рядом со мной. У него тряслись руки, и он выглядел взволнованным.

– Чудесный день на работе. – Рук вскочил и заходил вокруг Марии. – У нас уже что-нибудь есть попробовать?

Что ж, по крайней мере, я буду здесь, когда он получит лечение.

Мария вручила ему приготовленную пастилку.

– Вкус будет непривычным, но ты не должен пить воду, по крайней мере следующие десять минут.

Рук, сморщившись, съел эту штуку за раз.

– Это скоро сработает? – В его черных глазах была такая надежда! Он снова сел рядом со мной, и его рука нашла мою.

– Вот и посмотрим, – уклончиво ответила Мария. – А пока что не беспокойся.

Казалось, Руку этого было достаточно. Но пока тени не отступят, я буду беспокоиться. Меня нельзя было остановить.

В течение всей следующей недели мы встречались во дворе казармы и практиковались с оружием. Флейт и фонаря избегали, но учились обращаться с клинками. Ди в конце концов забросил косу, так как она не переставала издавать ужасные звуки. Каждую ночь, когда мы расходились, я гадала, что мы делаем так, а что не так. Книга Стрэнджвейса меня все больше озадачивала. Похоже, у него в голове была какая-то мешанина.

На седьмой день на рассвете зазвонили колокола.

Еще до того, как открыть глаза, я поняла, что это не просто утренний звон. Во всех церквях Лондона колокола звонили одновременно, используя один и тот же набор звуков.

Дон. Дон. Динь, динь, динь.

Предупреждение. Призыв на битву.

Я села в постели, сердце стучало как молоток. Два громких басистых удара говорили, что это атака. Три быстрых обозначали восточные границы барьеров. Но сюда не входила информация, против кого из Древних нам надо сражаться.

Это было странно и пугало.

Лилли вихрем ворвалась в мою комнату и распахнула дверцы платяного шкафа. Она знала, что означает этот звон, не хуже меня.

– Как спали, мисс? – спросила она, немного запыхавшись, и раздернула шторы. – Подозреваю, день будет прохладным. – Лилли налила горячую воду в таз и вытащила из шкафа палантин. Ее лицо было белым, но она не выказывала признаков паники.

Дон. Дон. Динь, динь, динь.

Звон продолжался, пока она затягивала на мне корсет, помогала надеть темное платье, сшитое мадам Вольтианой специально для меня, и пока я зашнуровывали ботинки. Кстати о платье. «К битве готова» – так назвала его мадам Вольтиана. Широкая пройма позволяла без труда поднимать руки над головой, и юбка была не такой пышной. Честно сказать, брюки были бы лучше, но я не могла и представить такой разговор с Уайтчёрчем.

Одевшись, я торопливо спустилась по лестнице и нашла Блэквуда расхаживающим у двери. К его талии были привязаны меч и кинжал. Я взяла другой кинжал, вставила крохотный двухдюймовый клинок в ножны, спрятанные в рукаве, и повесила на шею костяной свисток.

Ну вот. Мы оба были готовы. И правда, было большой удачей, что Лондон не сталкивался с прямыми атаками несколько месяцев с тех пор, как началась война. Но мы не могли ожидать, что нам вечно будет настолько везти.

Прежде чем уйти, я поискала Рука, но не смогла найти. Весь дом был разбужен, все бегали вверх и вниз по лестницам, готовясь к худшему. Бежать? Не знаю, больше нигде не было безопасно.

Мы с Блэквудом прибыли в Хакни, где собрались чародеи. Начальники эскадронов сгоняли отставших от своих частей в ровные ряды. Стоя плечом к плечу, руки на посохах, мужчины смотрели на барьер и ждали дальнейших указаний. Меня никогда не переставало удивлять, насколько, ну… дисциплинированными они были. Когда я только-только прибыла в Лондон, чародеи в основном пили чай и ходили по вечеринкам. Но как только нависла реальная угроза, они сплотились.

Я схватилась за рукоятку кинжала, надеясь, что это вселит в меня уверенность, но, признаться, я чувствовала волнение.

Пока мы с Блэквудом искали наш собственный эскадрон, я украдкой бросала взгляды на барьер. Барьер создала Темная фея, и поэтому он был как из мрачной сказки, которую няньки рассказывают зимними ночами, чтобы пугать детей. Это трудно описать… Нечто в тридцать футов высотой, утыканное острыми шипами. Цвели цветы, но среди лепестков блестели зубы – и кусались, если ты подходил слишком близко.

Мы нашли Магнуса и Ди в конце шеренги. Ди разминался, подпрыгивая на месте. Магнус был неподвижен, что для него было странно.

– Как ты думаешь, что это? – спросил он.

Какая-то часть меня безумно надеялась на то, что это всего лишь учебная тревога, чтобы засечь время нашего построения.

– Ты думаешь, это старая Стервятница? – спросил Ди. Его правая нога сильно тряслась. – Я думаю, она самая страшная. Представь, как она слетает с небес и раздирает тебя своими когтями. Говорят, она начинает есть жертву, когда та еще жива.

– Спасибо за красочную картину, – сухо сказал Магнус.

Прибыл Валенс. На подбородке капитана проступила щетина, глаза были мутными и покрасневшими. Он пересчитал нас, коротко кивнул, затем вытащил свой посох и создал колонну из воздуха, которая подняла его с земли.

– Идем на бой, – донеслось до нас.

Мы последовали его примеру и полетели вверх. Я ожидала, что начальники других эскадронов прикажут своим людям сделать то же самое, но этого не произошло. Они спешно создавали водные зеркала, как будто планировали наблюдать… Наблюдать? Мы что, идем без подкрепления?

У меня тряслись поджилки. Когда я перелетала барьер, за подол моей нижней юбки зацепились шипы. Затем юбки пришлось одергивать – приземление в платье всегда было… хмм… нескромным.

За барьером картина была невеселой. Когда-то это была часть города, но сейчас она лежала в руинах. От домов и магазинов остались обуглившиеся стены. В конце улицы уходил вверх, в никуда, одинокий лестничный пролет, невероятным образом уцелевший от разрушения.

– Какие будут указания, сэр? – спросила я.

– Практиковаться, – ответил Валенс. – Император хочет оценить, как это оружие работает в битве. Он думает, лучше начинать с малого, и я с ним согласен. – Капитан указал вперед, на двухэтажное здание, которое все еще было нетронуто. – Неподалеку заметили фамильяров. Уничтожьте их.

Они призвали весь Орден, чтобы посмотреть, как мы боремся с какими-то фамильярами? Неужели чародеи и правда не могли найти лучшего применения своему времени и умениям? Каждый чародей Лондона засвидетельствует нашу победу или поражение. Если оружие не сработает, все об этом узнают, и веры не останется.

Подумать только, Блэквуд волновался, что Уайтчёрч становится слишком мягким.

– Какие именно фамильяры? – уточнил Блэквуд.

Я вытащила свой кинжал, твердо намереваясь извлечь из ситуации максимум.

– Во́роны, – сказал Валенс.

Ах, вороны? Сражаться с ними не так-то легко, как можно было бы подумать, но это и не худший противник. И все равно у меня свело живот от напряжения. Что-то было во всем этом слишком простое.

Валенс отступил назад к барьеру – трус. Мы шагали, нащупывая путь среди вывороченных булыжников. Кроваво-красное солнце отбрасывал на землю зловещие отсветы. Разве не об этом было стихотворение? Красное утро предупреждает моряков…

Надо бы вспомнить стихи повеселее.

– По крайней мере, это свежее утро подходит для битвы, – словно прочитав мои мысли, сказал Магнус.

Мы подошли ближе к зданию. Где-то поблизости послышалось карканье ворона. От одного этого звука у меня напряглись мышцы.

Хотя должна признать, что, стоя плечом к плечу с ребятами в ожидании неизвестно чего, я странным образом чувствовала себя… в своей тарелке.

Блэквуд отстегнул саблю, похожую на штопор. У Ди в руках была флейта. Я надеялась, что именно это оружие мы использовать не станем.

Магнус сделал шаг вперед и развернулся, сканируя окрестности. Было тихо, как на кладбище, и точно так же, как на кладбище, в воздухе витала смерть. Черт побери, мне надо прекратить об этом думать.

– Утешает то, что поблизости нет Древних, – сказал Блэквуд, опуская саблю.

– И это странно. – Я провела пальцем по свистку, висящему у меня на шее. – Всегда ожидаешь, что Ре́лем нападет на нас всеми своими силами.

Имея в своем распоряжении армию, почему Ре́лем был так… осторожен?

Блэквуд оглянулся на барьер:

– Лондон по-прежнему остается для него главным призом. Особенно теперь, когда у нас есть Предначертанная. – Он криво улыбнулся. – А когда он узнает наши слабые места, его не остановит ничто.

Чудесно.

Впереди осыпалась куча камней. Что-то в громкости этого звука заставило меня напрячься. Это не вороны.

Из-за угла здания показались трое всадников, рассветное солнце светило им в спины. Мужчина и две женщины; с них полностью была содрана кожа. Лошади – под стать им: гладкие головы без ушей и гривы, из пасти капает кровь. Дубленые седла сделаны из какой-то розовой плоти, которая вряд ли была кожей животного. Долетевшая до нас вонь заставила мой желудок сделать сальто-мортале.

Личные наездники Ре́лема. Вот что он хотел сделать со мной.

Фамильяры остановились, оценивающе разглядывая нас. Тот, что слева, развернулся в седле и зашептал что-то своим друзьям. Казалось, они были весьма озадачены встречей. Ну, это понятно – не каждый день четверо молодых чародеев перемахивают барьер, чтобы искать встречи с опасностью. Мало кто был настолько глуп.

Один из фамильяров понесся рысью вперед с вытянутой рукой. Мы инстинктивно попятились.

– Пойдем со мной, леди, и мы не навредим твоим друзьям. Кровавый Король дает слово. – Мускулы на щеках всадника сократились, еще больше обнажая десны и зубы. Он усмехался. – Кровавый Король хочет тебя одну.