Текст книги "Крапива, которая любила читать. Книга 2"

Глава 12

Нарцисс

– Плющи мелкие, – пробурчал я, когда мы уже отошли к устроенному под навесом столу и Ортика налила в бамбуковое корытце рыбный суп, приготовленный из головы и хвоста давешнего сома. Бамбуковое(!) корытце, хм. – У них родовая специализация – обвивать все, до чего дотянутся. Обычно эту особенность направляли на сюзеренов, но тут те сами стали опекаемыми, и потому вся забота уходит на всяких непонятных зверушек. Надо было им Ландыша сплавить, но умные мысли, как всегда, приходят слишком поздно. – Хотя, конечно, младенца я этим сорванцам вряд ли бы доверил.

– Магнолия еще какую-то кусачую травку нашла, посадила в бамбуковый стакан и кудахчет над ними, словно наседка, – пожаловался Инермис, которого Эйкон тоже перенес за стол.

– Кусачую травку? Стоп! – Я положил сделанную из бамбуковой(!) щепки и половинки речной мидии ложку. – Я же просил вас ничего без моего ведома не трогать! А ну, пошли! И дайте мне ремень!

– Вот сейчас точно не время бить детей! – возмутилась Ортика, преграждая мне дорогу к тем самым детям.

– А кто сказал про детей?! Всыпать надо тому, кто за ними не уследил! – Я слегка прищурил глаза, осматривая окружение. Определить виновных несложно, достаточно посмотреть каждому в глаза. Только вот результат немного меня обескуражил.

– Он раненый, его тоже нельзя, – торопливо вступилась за потупившегося среднего брата эули.

– О боги! – Я сжал пальцами виски. – Вы что, действительно поручили приглядывать за близнецами Инермису? Инермису, который с места сдвинуться не может, присмотреть за двумя гиперактивными подростками?! Тогда я удивлен, что они всего одну кусачую траву нашли…

– Не одну, – робко подал голос средний олеандр. – Три.

– Ну и кто такой умный, что поручил это дело больному?

– Я сам, – покаялся бамбуковый сиделец. – Они меня в этой корзине катали по берегу и бамбуковой роще, зато не скучно, и дети были заняты. Если не найти им трудное дело – они бы тут не только траву, а целый огород кусачий уже накопали!

– Вот и как вас после этого воспитывать, если вы все друг за друга заступаетесь? – тяжело вздохнул я, осматривая всех собравшихся.

– Любовью и лаской!

Та-а-ак, что это за подозрительное хоровое выступление? Даже близнецы подтянулись и поучаствовали, не говоря о Верате и Инермисе. А Ортика делает вид, что не при делах. Значит, она и научила, поганка. Чуть позже с этим разберусь, сейчас главное другое.

– Ладно, показывайте свою траву. Надеюсь, это не ростки плотоядных лученосцев, иначе к ночи мы детей будем не кормить, а хоронить. – Я окинул всю компанию манипуляторов мрачным взглядом.

– Такой сильный яд? – явно встревожилась Ортика.

– От яда всяких юных и недопоротых олеандров еще можно откачать, пусть и с последствиями. Но лученосцы впрыскивают не яд. – Я специально сделал голос погромче, чтобы услышали все. – Вместе с изрядной долей анестетика они внедряют в тело жертв свои споры. Те, благодаря кровеносной системе, распространяются по всему организму за несколько часов, а потом просто… прорастают. Смерть долгая и мучительная, и даже с магией в таком случае уже ничего не сделать.

– Бр-р-р! А ну, бегом! – тут же скомандовала Ортика всему семейству.

Как ни странно, команды все послушались. Ну, кроме Инермиса в корзинке. Он тоскливо остался за столом.

Слава всем богам, страшного не произошло. Да я, признаться, специально больше пугал – эта дрянь в моей долине никогда не росла, для нее тут фон недостаточно напитан хаосом. Но как-то вправить мозги неразумным детям надо? Надо. Пусть лучше боятся, чем убьются.

– Как, кстати, эти лученосцы выглядят? – на бегу пропыхтела Ортика.

– Как красивые желтые цветы с шевелящимися листиками вытянутой треугольной формы. У них еще один из лепестков соцветия крупнее остальных и заострен. Вот это и есть «луч», – все же рассказал я. На всякий случай.

– Желтых не было! – радостно пропищали близнецы, слегка зеленоватые от нарисованных мною перспектив.

– Только красные, – покаялась Магнолия. – С ягодами. Но я руками ничего не касалась! Мне Ортика сделала лопатку из бамбука, горшочки из бамбука и щипцы из бамбука! Ими и пересаживала…

Опять! Чертов! Бамбук! Сколько еще раз я услышу и увижу его сегодня вечером?!

– А розог из бамбука она не сделала? Нет? Жа-а-аль… – пробормотал я, входя в низенькую загородку, к которой меня привели. – Так. Это чесоточник. Но ваша домашняя ядовитая диета вполне способна нейтрализовать его легкий яд. Если, конечно, растение не мутировало. Оно кого-нибудь кусало? Только бамбук? Тьфу…

– Такой красивый цветок, а такое неприятное название. – Ортика благоразумно осталась за изгородью вместе с остальными, со мной в загончик вошла только Магнолия.

– Ну, когда существа расчесывают себя до кровоподтеков, им как-то не до красоты. Разве что есть вот такой, обычный чесоточник. А есть алый. И с ним точно не советую встречаться. Он очень редкий, очень лечебный и смертельно опасный. А алым его называют не из-за цвета, а из-за луж крови, которые остаются вокруг. Бедные животные расчесывают себя так, что умирают от кровопотери, даже не успев отойти далеко от растения, мучительно становясь удобрениями.

– Э-э-э… – потупилась Магнолия, схватила меня за рукав и зачем-то оттащила чуть в сторону. А потом поморгала длинными и уже мокрыми ресницами, неэлегантно шмыгнула носом, погрозила кому-то за моей спиной пальцем и спросила: – Как вот эти, да? Но они совсем маленькие и такие милые… Ой! – И снова дернула меня за рукав, оттаскивая еще ближе к ограде. – Фу! Нельзя! Плюнь! Плюнь, я сказала! Плохой чесунчик!

А я почувствовал холодок ниже колена и внезапно понял, что из моих штанов вырван клок.

– Так… Вы сказали, кусачая трава? – припомнил я рассказ взрослых и медленно обернулся. В дальнем углу загона притаились еще два бамбуковых горшка. И там сейчас кто-то сердито шуршал, стараясь разодрать на части кусок моих штанов. Среди листвы то и дело мелькали ярко-алые цветочки уже знакомого растения.

– Мы сказали – три кусачие травы, – вздохнула Ортика, едва ли не водя по земле носком ботинка, как маленький ребенок. – Эти сволочи никого, кроме Магнолии, не слушаются. Потому мы забор и поставили. Неблагодарные, а я еще им крови с кабана нацедила.

– Вы притащили в лагерь мутировавший алый чесоточник, способный передвигаться самостоятельно. – Мой голос звучал ровно и спокойно, но это было лишь затишье перед прорывом плотины: – Вы, демоны вас побери, притащили в лагерь… Стоп! Три кусачие травы? Три?! Где третья?!

Глава 13

И. о. Ортики

– Да вон она, делит с обычным чесоточником твои штаны, – невоспитанно ткнул хвостом в тот самый угол песец. Он так и изображал Нарциссов воротник, даже не дернулся предупредить хозяина, гаденыш, когда самый усатый хулиган из горшка тянулся цапнуть цветочка за штанину.

Тот, правда, не дотягивался. И не дотянулся бы, если бы другая сволочь не подхватила соседский горшок листьями и не приподняла повыше. Спелись!

– Безобразие! – строгим голосом сказала Магнолия, и я едва сдержала смех – малявка скопировала интонации новой леди Ириссэ один в один! – Непослушные дети! Отдайте сейчас же и перестаньте баловаться. А то кровью вечером не полью!

– Ортика, – Нарцисс тяжело вздохнул и оглядел очередной дурдом уставшим взглядом, – я видел, вы там клетки из бамбука делали.

– Думаешь? Они пока через загородку перелезть не могут, мы проверяли.

– А это не для них, – опасным голосом сказал Нарцисс, и я почувствовала желание на всякий случай сбежать подальше. Кстати, не я одна почувствовала, попятились все.

– А для кого? – тихо пискнул мгновенно спрятавшийся за мою спину Люпин.

– Для вас с Магнолией, чтобы сжигать пакость не мешали! – рявкнул цветочек, хватая девчонку поперек туловища и вытаскивая из загона. – Этому не место в лагере!

– Почему?! Почему бабочку Люпину можно, а мне цветы нельзя! – тут же белугой взвыла Магнолия и принялась брыкаться.

– Хорошо, бабочку тоже добьем. Надоели, оглоеды, надоели до демонов! – Нарцисс вышел из себя по-настоящему. – Когда с вами по-хорошему, вы просто не понимаете! Продолжаете раз за разом подвергать всех опасности просто на пустом месте! Эта дрянь перекусает весь лагерь и…

– Не-е-ет! – хором взвыли близнецы, а Магнолия таки вывернулась из рук цветочка, рванула обратно, и я едва успела поймать ее за подол платья. Но все равно опоздала. Потому что чертова девчонка дотянулась, сгребла за усы все три растения сразу и обняла горшки, как родную маму. Еще и уткнувшись лицом прямо в листья.

Честно говоря, я от ужаса онемела. Как и все вокруг. Спустя очень долгую минуту кто-то все же осторожно спросил хриплым шепотом:

– Нарцисс? Надо ее спасти.

– Нет.

– Что?

– Лучше потерять один бесполезный росток, который подвергает всех опасности, чем всю поросль. – Его голос охрип и стал будто чужим. Мужчина даже не посмотрел на меня и на Магнолию, развернулся и медленно пошел в другую сторону.

– Кхм… – Инермис со своим шезлонгом возник возле забора совершенно неожиданно. Кто его принес? – Я не уверен, кого тут надо спасать. По-моему, у моей сестры все в порядке.

– Да, вижу. – Я досадливо дернула головой в сторону Магнолии, которая продолжала обниматься с растениями. А те что-то ласково и виновато шелестели в ее руках и терлись бутонами о девичье лицо. – Сами разбирайтесь!

И поспешила догонять цветочка. Довели, блин!

Поймать его удалось только возле самой бамбуковой рощи. Поймать, обнять со спины и прилипнуть намертво.

Нарцисс остановился. Не просто остановился – застыл каменным истуканом. У него даже спина затвердела. Но я только потерлась щекой о его рубашку между лопаток и вздохнула.

– Как же я устал… – сказал он вдруг мертвым, пустым голосом. – Как же я устал. Нужно… нужно сжечь тело девчонки вместе с растениями.

– Что?! – Я вздрогнула, резко его отпустила, развернула лицом к себе.

– Справитесь ведь? Бабочку я ночью сам добью. Люпину будет не до нее после смерти сестры. Я сам виноват, что притащил тварь в лагерь. – Голос был абсолютно безэмоциональным.

– Да какой смерти, ты что?! – Я встряхнула его за плечи.

– От которой я не уберег Магнолию, – механически пояснил цветочек. Губы у него были белые с прозеленью.

– Почему не уберег?!

– Потому что она ткнулась лицом прямо в соцветие! – вдруг взорвался мужчина. Он орал. Но орал шепотом, словно у него пропал голос. – Потому что я не успел ее удержать! Я даже душу ее потребовать не успел! Не думал, что ребенок умрет так рано! Не успел! Не успел! Не ус… – Его голова дернулась от пощечины.

Я просто не знала, как иначе привести цветочка в чувство, потому что он на глазах не просто синел – он зеленел, и по его шее, как в фильме ужасов, ползли ручейки чего-то серебристо-темного, похожего то ли на древесную кору, то ли на чешую какую-то.

– Я… уйду… ненадолго. Надо разобрать… – Древесная чешуя поднялась на подбородок и щеки, темнея еще сильнее.

– Нет! – Я вцепилась в него обеими руками. – Нарцисс! Нар… Да очнись ты! – и от отчаяния впилась в его губы поцелуем. Глупее, конечно, ничего придумать было нельзя, но мне в тот момент показалось, что я могу… выпить? Вытянуть его боль и это странное одеревенение. Забрать себе.

В голову сразу хлынул поток информации. Казалось, будто я смотрю фильм о природе в тысячекратном ускорении. Как из земли медленно прорастает дерево. Медленно, безумно медленно по сравнению с остальным окружением. Вокруг него каждую долю секунды сменяются времена года, вырастают и умирают леса, образуются и высыхают реки и озера, кипит и застывает лава, появляется цивилизация…

«Хватит, – прозвучало у меня в голове, и все вокруг застыло, будто кто-то нажал паузу при перемотке. – Ты тоже умрешь, если проглотишь больше».

«Нет. – Мое упрямство взметнулось тучей опавших листьев и закружило вокруг нас, меняя цвет. – Никто не умрет. Никто не умер. Слышишь?»

«Никто? Да, я уже понял. Твоя память полностью ассимилировалась с моей. Я не знаю, как это вышло… так не должно быть. Но есть. И… спасибо», – сказало мне… дерево?!

Я открыла глаза. Мы с цветочком так и стояли в бамбуковой роще. Кроме прямых и ровных травянистых стволов, вокруг не было ничего. И того дерева, что мне привиделось, тоже не было. Был только наш поцелуй – я все так же держалась за плечи Нарцисса и не дышала.

Но увы. Долго не дышать я еще не научилась.

– Кажется, мне привиделось зарождение эльфийской расы. Они поклонялись вечному дереву, да? – Я попыталась отвести разговор, не упоминая ни о «смерти» Магнолии, ни о нынешнем срыве Нарцисса.

А сама все гладила его шею и щеки, раз за разом убеждаясь, что кожа снова стала гладкой и теплой.

– Да. Они называли его Магна Мэлор’рэ. Самый близкий перевод – Великое Священное Древо.

– Мэллорн? Ух ты…

– Откуда ты знаешь это слово?

– Из сказок своего мира.

– Ах да. Точно. В твоей ненормальной голове так много всего интересного. Мне хватит на несколько десятков лет после того, как ты уйдешь. – Нарцисс был странно спокоен. Будто кто-то просто взял и смыл с него все страхи и переживания. Но в то же время с ними утекли абсолютно все яркие эмоции.

– Куда я уйду?! И не подумаю.

– Все уходят. Я всегда остаюсь один. – Цветочек грустно улыбнулся и снова меня поцеловал.

Глава 14

Нарцисс

Даже когда меня приносили в жертву, мне не было так… паршиво? Тяжело? Не могу подобрать нужное слово. Когда первый раз убивали – было больно и практически по-детски обидно. Это понятно и просто. А сейчас?

Сейчас я впервые за долгие тысячелетия разделил свою боль с кем-то. И от мысли, что этот кто-то тоже уйдет, оставит меня, исчезнет навсегда… становилось еще больнее. Но снова стирать себе память почему-то совершенно не хотелось.

– Нет. – Упрямая девчонка держала крепко и твердила одно и то же: – Нет, не уйду, даже не думай. Ты больше не останешься один. Я обещаю.

– Глупая. – Я снова погладил эули по голове, разгоняя сумбурные мысли, будто стряхивая стаю ворон с ветвей. – Это неизбежно. И я давно смирился. Ты не представляешь, сколько вас пылится в моих архивах. Тех, от кого осталась лишь память.

– Пф-ф-ф! Я уже один раз умерла, и что? – Девушка толкнула меня кулаком в плечо.

– Что? – не сразу понял я логику иномирянки.

– Я с тобой. Значит, все возможно. Время есть, что-нибудь придумаем. В любом случае… поцелуй меня еще раз, мне так лучше думается.

Этой просьбе я не стал сопротивляться. Тем более что канал, передающий знания и воспоминания, я предусмотрительно перекрыл. Ну, почти.

Или я что-то не так делаю? Почему часть меня все равно просачивается в девчонку? Как древесные соки сквозь тоненький, но цепкий корешок. И мало того, что упрямая эули тянула мою боль в себя, она еще и отдавала что-то другое.

Сначала даже непонятно было, что именно. А потом картинка начала проясняться. И это снова привело меня в замешательство.

Я привык, что весь род, все олеандры – это моя ответственность. Мое… древо. Я всегда хранил их сам, всегда был один. Да, случались и провалы. Каждый отзывался в душе огнем обрубленной ветви. Люди зря думают, что деревьям не больно. Еще как. И эта боль длится гораздо дольше человеческой, потому что рана заживает медленнее и помнится всегда. А шрамы остаются навечно.

А теперь что? Я вообще не понимаю, как все это произошло!

Я ведь собственными глазами видел, как в начале нашего невольного путешествия Ортика оттаскивает сначала Магнолию, потом Люпина от всего даже только чуть опасного. Видел, как эули всеми возможными способами проверяет, что там такое растет, а что, например, высунуло морду из кустов.

Что же должно было произойти, чтобы она просто вдруг отпустила чокнутых близнецов творить, что им в голову взбредет! Почему? С чего? Да как она могла вообще узнать, что опасно детям, а что нет?

Словно в ответ на эти вопросы в мои хранилища памяти снова хлынули воспоминания девушки.

То есть, пока близнецы шарили по кустам, рядом все время был Инермис с артефактом, в котором тлели угли. И был готов поджечь все к… к чему? К какой еще едрене фене?!

А что магией пользоваться нельзя, они забыли?! То есть как это «просто высыпать угли на гадость»? Да поздно же будет, если ребенок отравится!

Копаем воспоминания дальше, не останавливаемся. Я уже из принципа хотел добраться до сути общего идиотизма.

Так, а при чем здесь Омела? Хм, м-да-а, ну молодцы, что сказать. Омела сначала потрогала всю дрянь в округе и только потом пустила туда детей. Омелу не жалко? Что значит «взрослая девочка»? Какой еще тайный дар?! Так, погоди. Погоди…

Еще раз. По порядку. По женской линии слабенький дар передается в роду Плющей уже давно и это секрет даже от сюзерена? И мать близнецов кровью Ледона этот дар рассчитывала усилить. Так. Но малыши сначала ничего такого не проявляли… все ждали взросления. И Мория рассчитывала увести детей из рода, чтобы основать свой собственный?

Уф-ф-ф, прелестно. Да, я знал, что эта стерва на что-то рассчитывает! Ничего бы у нее не вышло. Но ты-то, крапивный росток, откуда это узнала?

Ах, Омела испугалась, когда Магнолию в очередной раз потянуло в чащу как сомнамбулу? Демоны! И правда похоже на пробуждение дара. То есть эта тихушница поняла, что близнецов все равно будет… Что такое «колбасить»? Ага, понял.

Итак, Омела сказала тебе, что дети рано или поздно что-нибудь найдут и не факт, что переживут эту находку. И ты, видимо от большого ума, организовала им эту находку самостоятельно?

У меня слов нет! Даже матерных!

Да-да, я понимаю, что в клетку близнецов не посадишь… хотя сама по себе идея хорошая. Да-да, они все равно начали бы везде лазить и все трогать. По привычке – что может плохого случиться? Максимум выпорют. И нашли бы что-нибудь на свою голову… А теперь они заняты по уши и никуда не лезут. Как мы с парнями вовремя крокобабочку поймали, да?

– Понял твою задумку, – сказал я серьезно. – Но не оценил.

– Прости, я не успела тебя предупредить. – Эули спрятала лицо у меня на груди, прижалась.

– Что ж, раз уж начала, надо довести задуманное до конца. Ночью я пригоню к лагерю лиловую стевию и хвостоперок. Пусть дети «развлекутся». – У меня дернулся уголок губ. – Довольно опекать их как мать, пора близнецам столкнуться с реальностью. И понять, что в жизни бывают неприятности посерьезнее пары десятков розог.

– А они после такого выживут? – опасливо уточнила Ортика.

– Выживут. – Я улыбнулся. – Все вы тоже выживете. Но впечатлений вам хватит надолго. Раз и навсегда отучитесь проявлять инициативу… как это? «Поперек батьки в пекло»!

– Я больше не буду! – излишне торопливо заверила девчонка.

– А больше и не надо. И да, запасись жаропонижающим. И водой. Расскажешь хоть слово остальному лагерю, накажу… по-своему.

– Хнык, – сказала эули. – Не расскажу, конечно… только ты это… не сильно, ладно?

– Мое сердце и нервы здесь никто не жалел, не так ли? – поинтересовался я.

– Я жалела. – Ортика подняла лицо и дотянулась до моих губ своими. – И буду жалеть всегда.

– Потому я и рассказал тебе о ближайшем будущем. Но урока это не отменяет. Тебе тоже пора бы научиться сначала думать, а потом делать. Этот мир – не игра, не книга и даже не сон. Ты не бессмертна в этой реальности, Ор… Оля. И остальные тоже не способны воскреснуть. Смерть – не шутки. Понимаю, что после того, как ты удрала от нее пару раз, она перестала казаться тебе такой уж страшной. Но…

– Я думала… – вздохнула эули. – Ну правда, думала всегда! Я не играю.

Нотации вовсе не мешали мне ее целовать. Легонечко.

– Мало думала. Думай дважды. А лучше трижды. А еще лучше – приди и спроси! У меня.

Глава 15

И. о. Ортики

Что ж так все сложно-то?

А впрочем, когда было легко?

Зато он назвал меня по имени. Настоящему имени, я имею в виду. Оля… Давно меня так не называли. Все больше Ольга Владимировна. И это его «Оля» было столь нежным, столь проникновенным, что казалось, будто беличьей кисточкой по сердцу погладили. На душе стало одновременно тепло и горько.

Ну ладно, это мелочи, не стоящие внимания. Главное, цветочек успокоился. Почти. Во всяком случае, не деревенеет больше на глазах. И в прямом, и в переносном смысле. Только все время держит меня, обнимает, гладит по руке, тихонько целует в висок, когда думает, что никто не видит.

А мне приятно. Я бы и сама его тискала каждую минуту, когда нам никто не мешает. Но у него же планы. У него же педагогика… как обычно у мужчин – в основном карательная. Но тут нельзя не признать, что за дело. И прежде всего мне. Заигралась, деточка. Да, я старалась все контролировать. Но признаю: научить детей не совать пальцы в розетку тоже надо. А лучше всего дети познают такие вещи на собственном печальном опыте.

После нашего разговора прошло полдня, и под самый вечер Нарцисс исчез буквально на двадцать минут. И то, кажется, его исчезновение из лагеря заметила только я, потому что пристально следила. Появился цветочек, как ни в чем не бывало снова уселся у печки, вырытой в склоне холма, и с невозмутимым видом принялся рассматривать навес из бамбука над головой.

Он, кстати, вовсю изображал тихую обиду и попросил остальных больше не лезть к нему за советами, раз они «и сами отлично справляются».

Было немного забавно смотреть, как все олеандры дружно вьются вокруг моего цветочка, словно бы невзначай демонстрируя ему виноватые улыбки и жалобные глаза. А заодно то горячий чай из травок, то кусочек кабанятины на тарелке, то попытки накрыть Нарцисса своей курткой.

Мне-то что, меня обнимали и гладили, вроде как исключив из общего круга обидчиков. За что я огребла недовольное сопение участников вышеупомянутого круга и попытки подкупа на предмет «объяснить цветочку, что его все любят». И вообще, они не бросились его успокаивать только потому, что позволили нам «побыть наедине».

– Я очень устал, Вер, – в конце концов вздохнул Нарцисс, стряхивая чужую куртку с плеч. – Пойду отдыхать. Где тут ваш спальный… бамбук? Утро вечера мудренее.

Ну что, пришлось шикать на энтузиастов. А то они все стремились ему свой уступить. А фигушки. Чтоб я своего цветочка в чужую кровать отпустила? Так что проводила до плетенки и вернулась к костру. Не сказать, что добровольно… но надо было присмотреть за детьми. Чтобы педагогика не переборщила. Не то чтобы я не доверяла Нарциссу. Но все равно переживала, как и любая мать, которая увидела, что ее муж достал ремень для порки нерадивого дитяти.

Мы еще посидели, погрелись и попили чаю. Потихоньку все, кроме дежурных слуг, тоже начали расползаться по шезлонгам. А потом…

– Ноли, Ноли, – вдруг дернул за рукав Магнолию Люпин, глазами показывая на реку. – Ты только посмотри, что я нашел. И ты, Ортика, посмотри!

– Опять что-то опасное? – непроизвольно нахмурилась я, помня о предстоящих испытаниях. С другой стороны, останавливать детей тоже нельзя было. А так хотелось.

– Абсолютно нет! Пойдемте, вам понравится. – Люпин практически силком потащил нас к воде.

Когда мы подошли к реке, то сразу увидели, чем так восхищался мальчишка. Практически у берега плавала стайка ярких, как цветные маркеры, рыбок. Они кружили на одном месте и призывно махали нам своими хвостами-шлейфами.

У меня все инстинкты тут же встали дыбом и заорали на разные голоса. Нет, а что еще я могла подумать? Нарцисс обещал какой-то звездец в ночи, и Люпин тут же нашел очень красивых рыб. Да чтоб меня бабочка покусала, если эти события не связаны между собой!

– Они не кажутся тебе подозрительными? – все-таки не вытерпела я.

– Не! Я видел таких в бестиарии! Это хвостоперки, мы их даже у торговцев видели! Но я и не предполагал, что они такие яркие и красивые в дикой природе.

– Хвостоперки? – повторила я, вспоминая слова Нарцисса. Так это и есть его способ воспитания? Та-а-ак… мне уже по-настоящему страшно.

– Сейчас я их в баночку поймаю! Если постоянно менять воду на свежую, то мы их даже сможем привезти в поместье! У нас будут самые красивые и яркие хвостоперки во всей империи.

– Уверен, что рыбки не умрут? Может, лучше не забирать их из… их дома? – Я понимала, что сильно отговаривать нельзя, но могла хотя бы попытаться.

– Но я буду заботиться о них лучше! – взбрыкнул Люпин.

– Возьмешь ответственность за их содержание? А за то, что они могут навредить твоим близким?

– Да как они могут навредить?! – в запале выкрикнул мальчишка и помчался под навес. Через секунду он вернулся, держа в руках самое большое бамбуковое корыто.

На удивление, рыбы не сожрали ни корыто, ни руки нашего мини-зоолога. Вполне покладисто приманились на раскрошенные в корытце ошметки сома, аж три штуки. И счастливый Люпин поволок их к костру. Там поставил корытце возле печки и сел любоваться на добычу.

А вот Магнолия вдруг насторожилась. Я и глазом моргнуть не успела, как она шмыгнула в соседние с навесом кусты и запищала там что-то умилительно-слащавое. А потом вернулась с лилово-голубым цветком, который поместился в маленькой чашке из ракушки. Совершенно безобидным на вид: он не кусался, не плевался, не размахивал корнями и листьями, не вонял. Покладисто пересадился в еще один бамбуковый стакан и занял место рядом с рыбьим корытом.

Идиллия?

Как бы не так…

Но сколько я ни всматривалась в рыб и цветок, так и не могла понять, чем именно они должны нам навредить. Яд? Ни Люпин, ни Магнолия ничего не касались голыми руками. Все остальные обходили детских «питомцев» стороной.

Когда время перевалило за полночь, пришлось гнать детвору спать. Да и самой не помешает. Может, Нарцисс передумал про педагогику? Или его перохвостки… хвостоперки оказались не такими вредными, как он рассчитывал?

На всякий случай я велела дежурным присматривать за корытом и горшком. Мало ли. Был соблазн втихую оттащить оба подозрительных объекта подальше и выкинуть к чертям в речку, но я сдержалась. Нарцисс сказал, что это будет неприятно, но безопасно.

Эх, если бы я знала.

Давно и прочно спрятанные в глубине души страхи – самые страшные. А если они еще и сбывшиеся… непоправимые. Такие, с которыми жить невозможно. Только если перестать быть собой, стать кем-то другим. Позволить прежней себе умереть.

Меньше всего я ожидала, что сегодняшняя ночь вернет меня туда, откуда все началось.