Текст книги "Орел или решка?"

– Спасибо, дедуля, но серьезно: посмотри на все решения, которые я принял, и на то, куда они меня привели. Я взялся не за ту работу. Я неправильно выбрал девушку и неправильно выбрал время, чтобы сделать ей предложение. Чаще всего я сам не знаю, чего хочу, а если все же делаю выбор, он оказывается неправильным… – Я смотрю на него. – Извини, что не сдержался и выплеснул все это на тебя: просто уже сутки все мысли только об этом.

Он кладет руку мне на колени.

– Когда я был молод, у нас не было такого большого выбора, как у тебя, мы просто жили как жили. Я бросил школу в тринадцать лет и начал работать. Хотел ли я быть строителем? Я никогда не знал ничего другого. С удовольствием стал бы пианистом, но жизнь сложилась именно так. А еще прежде, до меня, мужчины в нашем роду поголовно шли работать в шахту и женились на соседках.

– Может, так было бы лучше, – бормочу я и тут же вспоминаю, что у меня клаустрофобия, а моей ближайшей соседке восемьдесят четыре и она страдает ипохондрией.

– Я не говорю, что сейчас лучше или было лучше тогда, но я смотрю на ваше поколение и думаю: как вам повезло, что у вас так много возможностей! Вы можете делать со своей жизнью что угодно. Тебе просто нужно решить, чего ты хочешь, и идти к этому.

– Но откуда мне знать, чего я хочу?

– Когда ты найдешь это, то тут же поймешь, ты же умный парень, – дедушка подмигивает и треплет меня по голове. – У тебя гораздо больше времени, чем у меня, чтобы разобраться с этим.

– Я хотел Джейд.

– Знаю. Что бы я тебе ни сказал, это ничего не изменит… и все-таки послушай. До знакомства с твоей бабушкой мне нравилась одна девушка. Когда она отказала мне и стала встречаться с моим другом, я был опустошен… А потом оказалось: ее отказ – лучшее, что когда-либо со мной случалось. Через несколько недель я впервые увидел твою бабушку. Только подумай: тебя бы сегодня здесь не было, если бы все сложилось иначе.

Я видел черно-белые фотографии дедули в молодости и с трудом верю, что какая-нибудь девушка могла ему отказать. Сейчас у него все тот же пробор сбоку, вот только волосы седые, а не каштановые.

Он медленно переключается с канала на канал, чтобы посмотреть, что там еще идет, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выхватить у него пульт.

– Похоже, вот-вот начнутся «Гринч» и «Один дома», – наконец объявляет он.

– Мне все равно, что смотреть.

– Почему бы не подбросить монетку? У тебя есть? – он проверяет свои карманы, забыв, что его пальто с бумажником осталось внизу.

Я роюсь в карманах и вытаскиваю оттуда все содержимое. Смотрю на пятидесятипенсовую монету, которую подобрал вчера вечером, и на коробочку с кольцом. Дедушка делает вид, что не замечает никакой коробочки.

– Давай поторопимся и подбросим уже эту монету.

Подбрасываю монету и смотрю, как она взлетает, вращаясь в воздухе, – и в этот момент мне в голову приходит идея. И это просто фантастика…

Глава 3

Во всяком случае, мне эта идея показалась фантастической.

– Да ты с ума сошел!

М-да… Не такой реакции я ожидал, рассказав друзьям о своем новом методе. Точнее, пока я вообще не собирался говорить об этом – знал, что они подумают. Я планировал начала опробовать идею, а потом уж представить на их суд, перечислив все плюсы и выгоды, – тогда бы они ее сразу оценили по достоинству. Но если у бара человек подбрасывает монетку, чтобы решить, какой коктейль выбрать, – такому человеку приходится во всем признаться друзьям.

– Итак, позволь мне уточнить. Ты, что ли, собираешься бросать монетку всякий раз, когда нужно принять решение? И будешь так делать до конца года? Я правильно тебя понял? – спрашивает долговязый Джейк, озадаченно глядя, как мы расплачиваемся за выпивку. Он смотрит на меня сверху вниз через очки в роговой оправе, автоматически приглаживая свои взъерошенные волосы светло-клубничного цвета.

Стоящий за стойкой Большой Ди, шестидесятилетний хозяин бара с ирокезом (привет из 1980-х!), тоже удивлен. Обычно у него есть мнение по любому поводу и он высказывает его, завладевая разговором, но сейчас Ди явно сбит с толку.

– Да, Джейк, ты все правильно понял, – мой ответ звучит так, будто я отчитываюсь перед ними. Или извиняюсь. Или даю показания в суде.

– Это типа новогоднего обещания самому себе? – уточняет Большой Ди.

– Да, вроде того.

Не успев отхлебнуть из своей кружки, я понимаю, что совершил ошибку, проболтавшись им. Я ведь не собирался ничего рассказывать!

Мы идем от барной стойки к столику в углу зала, где сидит Джесси. Хозяева заведения просто переоборудовали вестибюль бывшего банка, и место получилось не хуже, чем все эти модные гастропабы, в которых подают еду как в забегаловке по ценам ресторанов со звездой Мишлен и есть крафтовое пиво на розлив.

Интерьер в темных тонах, но без души. Тут не хватает липких полов, деревянных круглых столов, мишени для игры в дартс и еще кучи всего. Стены выглядят так, будто попали сюда по ошибке. Многовековая история этого здания в Клифтоне ограничена трехстрочной рецензией, украденной из Википедии и напечатанной в меню.

– Ты ведь знаешь, что обычно люди обещают себе на Новый год похудеть, бросить пить или курить, верно? Джесси, какое у тебя обещание в этом году? – спрашивает Джейк, когда мы садимся рядом с девушкой. Ее темные волосы распущены и достают почти до талии, хотя Джесси высокая – такого же роста, как и я. Она одета в мягкую оранжевую флуоресцентную куртку, как будто только что вернулась из Санкт-Морица и не успела переодеться. Она всегда мерзнет и никогда не заморачивается при выборе одежды. В то время как Джейк отчаянно пытается быть хипстером, Джесси, сама того не осознавая, справляется с этим лучше него.

– Мое новогоднее обещание? Я собираюсь пробежать лондонский марафон, – говорит она слишком решительно для человека, который и в самом деле питает вкус к таким изощренным пыткам.

– Что ж, это немного безумно, но гораздо лучше, чем подбрасывать монетку при каждом своем решении, – отвечает он.

– Что еще за история с монеткой?

Теперь и Джесси об этом знает. Прекрасно.

– Разве ты еще не слышала об этой бредовой идее Джоша? Он весь год будет подбрасывать монетку перед тем, как принять какое-то решение.

– Нет, не слышала. Ты что, с ума сошел, Джош?

Похоже, это такая стандартная реакция.

– Не могу поверить! Мы не виделись всего несколько недель, и за это время ты умудрился сделать предложение, расстаться, потерять работу, вернуться домой… и доверить свою жизнь монете. Именно это происходит, когда я не даю тебе советов по всем вопросам? – Джейк театрально закатывает глаза. Во время его речи я понимаю, что со стороны похож на героя сериала «Жители Ист-Энда»[10]10
  «Жители Ист-Энда» (англ. EastEnders) – британский сериал о простых жителях вымышленного округа Уолфорд в Ист-Энде, восточной части Лондона.


[Закрыть].

– У компании «Хьюлетт-Паккард» эта затея сработала. Вы знали, что они подбросили монетку, чтобы узнать, в каком порядке расположить свои фамилии в названии? – парирую я.

– Это правда, – подтверждает Джесси. – «Паккард-Хьюлетт» больше напоминает престижную юридическую фирму, чем технологическую компанию. Но это было всего лишь одно из решений. Одно-единственное, понимаешь? Они же не подбрасывали монету постоянно, чтобы понять, как проектировать свои компьютеры…

– Так ты собираешься подбрасывать ее буквально для каждого решения: какие носки надеть, какой бутерброд съесть? – смеется Джейк.

– Да, – отвечаю я, хотя и понимаю, что не все продумал досконально. – Наверное, я просто чувствую, что до сих пор принимал не самые лучшие решения, так почему бы не позволить судьбе немного направить меня? Может быть, монета действительно поможет мне найти себя и любовь. Что мне терять?

– Твое достоинство, – хихикает Джесси себе под нос.

– Нет-нет, Джесси, не насмехайся над ним. Теперь, когда он все объяснил, это выглядит очень разумно! – Джейк, как всегда, саркастичен.

– Вчера вечером я прочитал, что среднестатистический человек принимает примерно 35 000 решений в день, то есть более миллиона в месяц, или двенадцать миллионов в год. Подумайте, как долго я обдумываю каждое из них, сколько времени трачу впустую и в конечном счете сколько раз ошибаюсь.

Мои друзья вежливо потягивают свои напитки и слушают, как я разглагольствую. Мы ждем начала еженедельной викторины в пабе «Крикетерс Армз»; она возобновляется после праздничного перерыва. Мы трое познакомились друг с другом, когда одновременно поступили на работу в отель, и с тех пор встречаемся еженедельно.

Джейк уволился несколько месяцев назад и теперь управляет другим отелем в Бристоле. Звучит неплохо, если не знать, что его отель занимает тридцать пятое место из тридцати шести в городском рейтинге TripAdvisor. Джесси ушла пару лет назад и сменила сферу деятельности: теперь она учительница начальных классов. По-видимому, даже шестилетки меньше раздражают ее, чем гости отеля. Они оба на год моложе меня и никогда не дают мне забыть об этом.

– Это из-за Джейд? – Джесси спокойно помешивала соломинкой в своем бокале, а тут внезапно уставилась на меня, как будто только что разгадала великую тайну.

Почему все должно превратиться в сеанс психотерапии? Нет, это не из-за Джейд. Вообще не имеет к ней никакого отношения! Просто я хочу что-то изменить. Сделать свою жизнь лучше.

– Дело не в Джейд, – твердо отвечаю я.

Конечно, они мне не верят.

– Простите, а кто такая Джейд? – спрашивает новая девушка Джейка, подсаживаясь за наш столик.

Это наша первая встреча с ней. Она невысокого роста, со светло-русыми волосами; работает в сфере маркетинга в социальных сетях.

Мой разрыв с Джейд отразился не только на мне: мы потеряли четвертого члена команды для викторины. Джош, Джейд, Джесси и Джейк. Мы были «ДЖедаями».

Ей остается квартира, а мне – команда «ДЖедаев». Здорово!

Заменить ее в команде оказалось гораздо проще и быстрее, чем в моей жизни: сегодня Джейк пообещал привести человека, чье имя начинается на «Дж». И привел. Это Джеки, его новая девушка.

Теперь многое прояснилось. Раньше я думал, что он начал говорить о себе в третьем лице: «Что ты делал в выходные?» – «У Джей сегодня спектакль, так что я пойду на него» или «Джей нужно работать». Помню, что передразнивал его в ответ: «О, это хреново, потому что Джош интересуется, не хотел бы Джей с ним встретиться». А у него, оказывается, просто была дурная привычка называть девушку сокращенно: Джей[11]11
  Так в английском алфавите называется начальная буква имени героини.


[Закрыть]. Когда он представил нам Джеки, до меня наконец дошло.

– Значит, из-за того, что ты якобы принял неправильное решение с Джейд, теперь собираешься подбрасывать монетку каждый раз, когда нужно принять решение? – спрашивает Джеки.

Нет, нет, нет. Дело не в Джейд.

Не нравится мне эта Джеки. Не понимаю, почему ей и остальным так сложно переварить то, что я сказал. Вроде все просто: я буду подбрасывать монетку перед каждым решением, которое приму в жизни. Что в этом странного?

– С возвращением, ребята. Вы сегодня в деле? – спрашивает Малыш Ди, переходя от стола к столу и собирая вступительные взносы. Малыш Ди – сын Большого Ди и ведущий викторины. По иронии судьбы он на два фута выше своего отца и полностью лысый.

– Вот, держи, – говорю я, передавая наши монеты.

– Изменили состав команды? – замечает он.

– Да, что-то в этом роде.

Я что, должен всем рассказывать про свой разрыв?

Малыш Ди протягивает бланк, а мимо нас, ухмыляясь, проходят трое парней в очках, лет по двадцать с небольшим.

– Я так надеялась, что они еще не вернулись с каникул, – вздыхает Джесси, провожая их взглядом.

– Они всегда здесь. За последние три года ни разу не пропустили викторину, – отвечаю я, а парни, как обычно, усаживаются за столик у бара.

– Кто это? – с любопытством спрашивает Джеки.

– Наши главные соперники. «Квизламистские экстремисты». Три аспиранта факультета астрофизики Бристольского университета, которые выигрывают каждую викторину. За те три года, что мы соревнуемся, нам удалось добраться лишь до второго места, – объясняет Джейк.

Наших общих знаний о диснеевских мультиках (Джесси до сих пор не повзрослела) и Бейонсе (Джейк ходит в студию и танцует под песни Бейонсе каждый четверг), а также моей коронной темы – история футбольного клуба «Бристоль Сити» с 2001 года по сегодняшний день – явно недостаточно, чтобы одолеть этих «Квизламистских экстремистов».

– Это что, ожесточенное соперничество? Во что вы меня втянули?

– Нет, они почти не замечают нас. Это как раз самое худшее. Очевидно, они даже не считают нас соперниками.

– А вы, ребята, хороши? – продолжает допытываться Джеки.

– Мы-то хороши, но дело не в этом. А в том, что они непобедимы, – снова вздыхает Джесси.

– Если бы мы пошли в любое другое место, то, вероятно, выиграли бы, – заявляет Джейк.

– Определенно, – соглашаюсь я.

Игра началась. Я смотрю, как соперники торопливо записывают ответы на бланке с картинками, в то время как мы изо всех сил пытаемся придумать хоть один.

– По-моему, это их основной источник дохода. Они просто каждый вечер ходят по разным викторинам в пабах и загребают выигрыши.

– Это несправедливо по отношению ко всем остальным, – возмущается Джесси.

– Ничего страшного. Скоро они окончат университет и переедут куда-нибудь, – обнадеживает Джейк. – Не пойму, почему Джоша каждый раз раздражает, что мы не выигрываем.

– Джейк, ты слышал историю о том, как Джоша выгнали с детского праздника, потому что он неудачник? – Джесси любит рассказывать эту историю всем подряд.

Она забывает упомянуть, что я был всего лишь ребенком, а не взрослым человеком, который все еще посещает детские праздники по случаю дня рождения. Это несколько тонкое, но чрезвычайно важное различие, которое я должен каждый раз упоминать.

– Ладно, ребята, мы начнем. Все готовы? Вопрос первый… – Малыш Ди останавливает Джесси, и она не успевает усугубить мое смущение.

– Итак, в обратном порядке: «Большая охота за фактами» – сорок семь очков, «Повсюду ущербные» – пятьдесят два очка, «Тривия Ньютон Джон» – пятьдесят четыре очка…

Неужели он забыл упомянуть о нас? Конечно, мы потеряли много очков в музыкальном раунде. Малыш Ди исполнял песни на казу[12]12
  Казу – музыкальный инструмент.


[Закрыть], и мы не могли определить, играл ли он Джима Моррисона или Ван Моррисона.

– И у нас два претендента на первое место!

Мы лидируем? Не может быть.

– «ДЖедаи» и «Квизламистские экстремисты» набрали по пятьдесят девять очков.

Должно быть, он обсчитался!

«Квизламистские экстремисты» смотрят на нас с большим беспокойством.

– Ладно, дайте мне две секунды. Сейчас мы выявим победителя, чтобы узнать, кто получит джекпот на этой неделе.

Малыш Ди явно не был готов к такому исходу и отчаянно пытается найти подходящий вопрос в своем телефоне. В зале воцаряется неловкая тишина, звуки доносятся только из кухни. Несмотря на запах готовящейся еды, распространяющийся по пабу, ко мне еще не вернулся аппетит после шока от расставания. Джесси весь вечер грызет свою картошку фри, а Джеки съела бургер с киноа.

Конечно, она же веган.

– Хорошо, итак… Пожалуйста, запишите свой ответ на кусочке бумаги и помните, что на кону победа… Сколько евро в среднем собирают из фонтана Треви в Риме каждый год?

Каверзный вопрос.

Смотрим друг на друга в замешательстве. Мы все еще немного шокированы тем, что в этот раз претендуем на победу. После года еженедельного участия в викторинах это наш шанс погреться в лучах славы, которой «Квизламистские экстремисты» наслаждаются каждую среду.

– Что вы думаете? – шепчет Джесси, наклоняясь через стол, уставленный пустыми пивными стаканами и тарелками.

Вполголоса обсуждаем варианты. На самом деле мы понятия не имеем, каков настоящий ответ, и изо всех сил пытаемся придумать хоть что-нибудь более-менее подходящее. Джесси вдруг берет ручку и начинает записывать какие-то цифры.

– Что ты там складываешь? – спрашиваю я.

– Я просто подсчитываю, сколько евро, по моему мнению, собирают каждый день, а затем умножаю все это на 365.

– Типичная учительница.

– Значит, тысяча евро в день – это 365 000 евро в год. Как ты думаешь, это звучит правдоподобно?

– И тебе необходимо было это высчитать на бумаге? – подшучиваю я над ней.

– Не знаю… Думаю, что эта сумма может быть больше, – вмешивается Джеки. – Подумайте, сколько туристов ходит туда каждую ночь и бросает монетку. Это самое важное из того, что нужно сделать в Риме, не так ли?

– Но они каждый раз бросают именно по евро или по нескольку центов?

– Не все такие прижимистые, как ты, – огрызается Джейк с дерзкой ухмылкой.

Я смотрю на «Квизламистских экстремистов», пытаясь прочесть по губам, что они говорят.

– Хорошо, тогда давайте увеличим сумму, – Джесси приступает к работе над новой цифрой. – Скажем, полмиллиона?

– С удовольствием соглашусь, – киваю я.

– Нет, я думаю, что это больше похоже на полтора миллиона. У меня такое чувство, будто я уже где-то об этом читал.

Джейк и Джеки переглядываются и кивают в знак согласия.

– Неужели это так много? Не выбрать ли нам что-нибудь среднее? – Джесси парит ручкой в воздухе.

– Даю вам еще десять секунд, ребята. Десять, девять… – ревет Малыш Ди.

Мы беспомощно смотрим друг на друга.

– Поскольку вопрос касается денег, почему бы нам не попробовать подбросить твою монету, Джош? – предлагает Джейк.

Наконец-то они оценили мой план!

– Ладно. Орел – 500 000 евро, решка – 1,5 миллиона. Все согласны? – поспешно говорю я.

– Четыре, три…

Вот оно, первое важное решение монеты. Это шанс доказать всем сомневающимся, что я имею право следовать ее решениям. У нас есть шанс выиграть 100 фунтов стерлингов.

– Запишите свой окончательный ответ.

– Может быть, нам не суждено было победить, – мрачно говорю я, когда мы выходим из паба, опустошенные тем, что так близко подошли к победе над «Квизламистскими экстремистами». Если раньше у Джейка, Джесси и Джеки были сомнения насчет нового метода, то теперь сомнений нет: они настроены скептически.

– Если бы ты только послушалась меня, мы бы победили, – говорит Джейк, обнимая Джесси на прощание, и поворачивается ко мне: – В любом случае ты не должен был указывать Малышу Ди, куда засунуть его казу. Ты не умеешь проигрывать.

– Я умею проигрывать! – отвечаю я.

– Он просто все еще выплескивает свой гнев из-за Джейд.

– Дело не в Джейд! – кричу я вдогонку Джейку и Джеки.

– Как тебе Джеки? – спрашивает меня Джесси, как только они оказываются вне пределов слышимости. Я внезапно вспоминаю, как мы вместе работали за стойкой регистрации и сплетничали о парах, остановившихся в отеле. Мы начали работать в отеле в один и тот же день и сблизились на почве пустой болтовни и отсутствия карьерных устремлений. Даже присутствие Джейд никогда не мешало нам с Джесси веселиться.

– Похоже, довольно милая… Посмотрим. Трудно судить о человеке после нескольких часов знакомства.

Джесси останавливается рядом со мной на автобусной остановке; вокруг ни души, кроме пары студентов на другой стороне дороги. Раньше отсутствие водительских прав мне не мешало – я жил в Лондоне, а затем в центре Бристоля, – но сейчас я застрял на краю ойкумены с очень ненадежным автобусным сообщением, на которое нельзя положиться. Я сдавал экзамен по вождению, когда мне было семнадцать, и умудрился провалиться три раза. Каждый раз у меня был один и тот же экзаменатор, и на третий раз он сказал мне: «Я не заваливаю людей, они сами себя заваливают». После этого мне было невыносимо снова идти на пересдачу.

– Ты же знаешь, что тебе необязательно ждать со мной автобуса, – говорю я Джесси: она дрожит в своей яркой куртке, а до ее теплой квартиры всего несколько минут ходьбы.

– Все в порядке, мне нетрудно. Это не так уж долго, – говорит Джесси, посматривая на электронное табло. Оно никогда не бывает точным и уже четыре минуты подряд обещает прибытие автобуса через восемь минут.

– Ты уже видел Джейд после того инцидента? – спрашивает Джесси. Фиаско под названием «Лондонский глаз» теперь называют просто «инцидентом».

– Нет, не видел. Очевидно, она и сама не хочет меня видеть. Она собирается отвезти мои вещи в отель, чтобы я забрал их там. А также извещение об увольнении.

– Да, это реальная проблема – жить в квартире, принадлежащей отцу твоей девушки.

– А еще когда он владеет отелем, где ты работаешь.

– Да, это отстойно… Зато теперь ты сможешь найти работу, которая тебе действительно будет нравиться. Ты зря там остался. Когда я уволилась, тебе тоже надо было уйти.

– Но я все еще не знаю, чем хочу заниматься. Ты-то всегда знала, что хочешь стать учителем.

– Ты все поймешь, обещаю. Только подумай, тебе больше не придется работать без перерыва в эти ужасные двойные смены. У тебя за это время накопилось достаточно денег, не так ли?

– Бо́льшую часть сбережений я потратил на кольцо. К счастью, мне дадут зарплату за несколько недель, это поможет продержаться некоторое время, пока я не найду работу.

– Ну, это уже хорошо, и я уверена, что ты скоро что-нибудь найдешь. Небольшой перерыв – это не так уж и плохо. Сколько ты там проработал? Семь лет? Тебе нужно немного времени, чтобы вновь обрести себя.

– Но если я не знаю, чего ищу, – как я это найду?

– Узнаешь, когда найдешь. Поверь мне, все получится.

– Спасибо, Джесси. Я очень на это надеюсь. Просто не могу поверить, что все обернулось именно так. Как будто недостаточно того, что я сделал предложение девушке, которую люблю, и узнал, что она была мне неверна, – надо было еще лишиться работы и крыши над головой.

– Девушка, которую ты любишь или любил? Только не говори мне, что ты все еще любишь ее после того, что она сделала.

– Я знаю, что должен ненавидеть ее, но все, о чем я могу думать, – почему все пошло не так? Что я сделал? Почему она ушла с другим?

– Ты не сделал ничего плохого, уверяю. Мы друзья, и мне нравится Джейд, но брось, Джош… то, что она сделала, жестоко. После такого уже ничего не вернуть. Ты заслуживаешь гораздо лучшего. Просто представь, что ты успел увернуться от пули, пока не стало слишком поздно.

Приятно осознать, что она на моей стороне. Но, что бы ни говорила Джесси, я не могу притворяться, что не хочу сейчас вернуться в квартиру Джейд. Мне невыносимо думать о том, что вместо этого она будет там с ним.

Наш разговор прерывает прибытие автобуса: он появляется совершенно безо всякой связи с расписанием, чуть не заехав на тротуар. Интересно, как этот водитель сдал экзамен на права?

– Я знаю, сейчас так не кажется, но у тебя все обязательно получится, Джош, я уверена. Я буду рядом, когда ты захочешь поговорить об этом или не говорить об этом, – улыбается Джесси.

– Спасибо и извини, что проиграли сегодня вечером.

– Мы были близки к победе. Выиграем в следующий раз.

Водитель пассивно-агрессивно кашляет и пытается закрыть двери, так что я торопливо машу на прощание и сажусь в автобус, идущий обратно в никуда.