Текст книги "Бумажный грааль"

17

На следующее утро Говард проспал допоздна, но проснулся, чувствуя себя лучше, чем ожидал. Царапины и порезы оказались поверхностными, и двенадцать часов сна восстановили его силы. Ему не давала покоя смутная мысль, что теперь он знает что-то, чего не знал раньше, вот только он не мог сказать, что именно. Скорее это было ощущение, что он очутился среди людей, связанных общей целью, словно прошел наконец крещение и вступил в братство.

Они с дядюшкой Роем решили утром развеяться и уехали на север рыбачить, но не поймали ничего, кроме водорослей и после полудня вернулись в пустой дом. Тетя Эдита ушла помогать в больнице, поэтому когда дядюшка Рой поехал в гавань встречаться с Беннетом, Говард остался дома клеить переводилки на окна своего грузовичка. Легкомысленно так убить целый час, но это дало ему время подумать, и почему-то наклеивание переводилок показалось ему правильным и странно уместным. Он по уши увяз в безумных затеях, и эта ничем не безумнее других.

Потом он принялся за амбарные доски, очистил добрую половину и поставил стоймя у стены. В шесть пора было встречать Сильвию у вызывавшего столько тревог дома ужасов. Он почти боялся, что этот проект затянет и его. Тетя Эдита, вероятно, добьется его ареста за лепту в неправомочные действия дяди. Но как только его попросят, он ни за что на свете не откажется помочь, даже не выскажется всерьез против проекта.

Наконец он поехал в гавань и нашел старое деревянное ледохранилище. Когда-то оно было выкрашено белым, но на соленом ветру краска поблекла до равномерно серого. На крыше имелась вывеска с надписью: «Лед Снеговика», а ниже подмигивал сам снеговик в цилиндре. Строение ничем не напоминало дом ужасов, может, потому, что слишком много всего вокруг него происходило: носились на велосипедах дети, бродили в поисках рыбных ресторанов туристы, ездили взад-вперед в грузовичках с прицепом рыбаки. Но оно было достаточно ветхим, с обязательными выбитыми стеклами и даже с парой старых стелющихся по земле перечных кустов у крыльца. Когда Говард подъехал, дядюшка Рой трудился вовсю. Говард услышал глухой вой во что-то вгрызавшейся циркулярной пилы. Машина Сильвии была припаркована у входа.

Толкнув скрипучую дверь, Говард оказался в коридоре с безвкусными темно-красными велюровыми обоями. С крюка для люстры свисал в веревочной петле скелет, какие бывают в медучилищах, его связанные проволокой ступни смотрели на потертый кусок восточного ковра. Потолок был высокий, футов двенадцать, наверное, но колени скелета покачивались на уровне глаз, и Говард подавил искушение толкнуть его, просто чтобы послушать, как он заклацает, точно высушенные стручки перца на ветру. В ночь под Хэллоуин это искушение станет непреодолимым.

Коридор открывался в большую просторную комнату с грязным дощатым полом, заваленным всяким сором. Доски в потеках влаги вздулись горбами. Может, в темноте все будет выглядеть лучше? Дядюшка Рой сидел за фанерным столом меж двух высоких окон и вырезал причудливую тыкву. Включенная в сеть циркулярная пила лежала на полу рядом с парой фанерных треугольничков, только что срезанных с углов стола. В воздухе пахло опилками и нагревшимся от трения деревом. Дядюшка Рой соскоблил липкие оранжевые полоски и семечки на гору газет.

– Думаю, нам много таких понадобится, – как раз говорил он, когда вошел Говард. Сильвия еще не успела снять куртку.

– Проклятие! – воскликнул вдруг дядюшка Рой и швырнул нож на фанеру. – Ты только посмотри! Черт! Я все испортил! – Он отстранился и взглядом истинного художника стал рассматривать тыкву, а потом отточенным движением срезал что-то в углу рта своего творения.

– Значит, вы сегодня ездили на рыбалку? – спросила у Говарда Сильвия. – А когда Говард кивнул, сказала: – Это хорошо. Ты слишком испереживался. А ведь у тебя отпуск.

– Верно. Но, честно говоря, чувствую я себя отлично. Отдохнувшим. Единственно, о чем жалею, что не успел вовремя привезти корзинку для пикника. – Осмотрев тыкву дядюшки Роя, он пожал плечами: – А мне кажется, с ней все путем.

– Я ей, черт побери, зубы отрезал, – сказал, покачав головой, дядюшка Рой. – Нож ни на что не годится. Нож должен быть острым. Это первостепенно. А теперь я запорол тыкву.

Схватив нож, он порубил тыкву на части, смахнул все на ковер и стал хлопать лезвием – то одной, то другой стороной о фанеру в неловкой попытке его заточить.

– Рози тебя простила, – сказала Сильвия, засучивая рукава куртки и осматривая выстроившиеся рядами тыквы.

– Возьми вон ту с плоским дном, – посоветовал дядюшка Рой, а Говарду сказал: – Я выменял восемьдесят фунтов тыкв из «Солнечной ягоды» на пару коробок кожаных обрезков, которые получил от одного приятеля, он мастерит протезы. И их тоже он мне дал. – Перегнувшись через стол, он показал на две резиновые руки, которые выглядели на удивление реалистичными, совсем как живые, вот только грязные, точно десять – пятнадцать лет пролежали где-то в ожидании своего часа. Смахнув руки в картонную коробку с париками и старой одеждой, дядюшка Рой поинтересовался: – Джиммерс не давал о себе знать, а?

– Нет, – ответил Говард. – Правда, большую часть времени я был на улице, и пила работала. А тетя Эдита ушла в больницу.

– У нее есть значок «За пять тысяч часов добровольной работы», – сказала Сильвия.

– И правильно, – с гордостью добавил дядюшка Рой. – Она пяти женщин стоит, помяни мое слово. Ты уверен, что Джиммерс не звонил? А ведь мог бы. Я-то думал, что вчерашняя трепка научила его уму-разуму.

– Не-а.

Дядюшка Рой, играя ножом, отколупал тонкую щепку с фанеры.

– Сегодня угнали грузовик Беннета. Не далее как в полдень.

– Грузовую платформу?! – удивился Говард. – Зачем? Дядюшка Рой покачал головой.

– В шутку, наверное. А стоит за этим миссис Лейми.

– Миссис Лейми угнала грузовик Беннета?

– Приказала кому-нибудь. Голову даю на отсечение. Это в отместку за то, что мы посадили на крышу Шалтай-Болтая. А грузовик Беннет теперь найдет сброшенным со скалы где-нибудь к югу. – Дядюшка Рой вздохнул. – Бедняга. Он же все деньги из Вегаса в него вложил. Пришлось ведь еще всякую всячину докупать.

– И конечно, вы полицию не вызвали? – даже не спросил, а скорее констатировал Говард.

Дядюшка Рой покачал головой:

– Оно того не стоит. – Он умолк и, нахмурясь, стал рассматривать новую тыкву. – Ну и что нам с этим делать? – спросил он, как будто ожидал ответа от тыквы. Потом повернулся к Говарду: – Ты уверен, что не знаешь, кто была та вчерашняя парочка? Ни один не мог оказаться Горнолаской?

– Точно не Горноласка. Ростом пониже. Горноласка мог прятаться в другой комнате, но маловероятно. Это не в его стиле.

– А сегодня они посреди дня прямо с улицы угнали грузовик Беннета. Сволочи поганые.

Дядюшка Рой прищурился на свою тыкву и всадил в нее нож у черешка, чтобы вырезать крышку. Нож застрял. Выругавшись, словно мало ему неприятностей, а тут еще непослушные ножи и тыквы, он дернул за рукоять, вырвав нож из тыквы и при этом полоснув себя по большому пальцу.

– Черт! – завопил он, прижав палец к ладони и стиснув кулак. И только швырнув нож на стол, рискнул поглядеть на порез. По пальцу вилась тонкая красная ниточка. Дядюшка Рой раскрыл ладонь, испытывая явное облегчение от того, что кровь не набухает, а значит, порез неглубокий. – Хорошо еще, что проклятый нож тупой, – сказал он, – будь он острее, я бы напрочь себе палец отрезал. – А потом вдруг ни к селу ни к городу добавил: – Черт бы побрал Джиммерса с его проклятой машиной! Я почти готов… – Он выдохся и устало откинулся на спинку стула. Снова посмотрев на большой палец, дядя вытер кровь о заляпанную тыквенным соком газету.

– Почему бы нам не поехать домой? – спросила Сильвия, кладя руку отцу на локоть. – На сегодня хватит. Поедем пообедаем.

Дядюшка Рой покачал головой.

– Всего несколько дней осталось, нет времени обедать. У меня вот-вот откроется второе дыхание. – Он выдавил подобие улыбки. – Эй, Говард, смотри, что у меня есть! Просто загляденье. Сунь руку в этот мешок.

Говард послушно сунул руку в бумажный мешок – дно у него отсырело и готово было прорваться, и поэтому дядюшка Рой поддержал мешок снизу.

– Мокрые спагетти? – спросил Говард.

– Кишки, – сказал дядюшка Рой. – Разве на ощупь они не как кишки? Мне эта идея пришла в голову вчера за ужином. Требуху можно купить в супермаркете, но на ощупь она так себе. А вот мокрые макароны… Совсем как кишки на ощупь, правда? Я ведь на минутку тебя испугал, по лицу было видно. – Пакет порвался, и через дыру на стол выскользнули макароны. Дядюшка Рой запихал их назад, после чего закрутил низ пакета. – Будь проклят этот Джиммерс! – сказал он. – Будь он здесь, я бы сам шельмецу врезал. Сильвия, скажи, что на ощупь это не как спагетти… я хотел сказать кишки. Совсем как кишки на ощупь, черт побери. Gopher guts, крысиные кишки. Как там в скороговорке… Крупные комья копченых крысиных кишок. Но не можем же мы их закоптить, правда? Набьем ими пластиковый мешок для мусора – посетителей туда по локоть запихаем. – И вдруг повеселев, словно что-то вспомнив, добавил: – Слушай, Говард, там в морозилке у меня парочка коровьих мозгов. Самые разнастоящие. Пойди-ка взгляни на них. А заодно пива мне принеси, ладно?

Он снова вытер порезанный палец о газету, потом взял тыкву и вырезал ей треугольный глаз. Обойдя груду тыкв, Говард поднял крышку с переносного холодильника. Дядюшка Рой казался возбужденным, не мог ни на чем сосредоточиться, словно его беспокоил не только украденный грузовик, но и какой-то разговор, который у него был с Джиммерсом. Но заговаривать он про это избегал – наверное, из-за Сильвии.

Тут послышался шум подъезжающей машины. Это был Беннет на микроавтобусе. Мозги лежали в холодильнике, неплотно завернутые в полиэтиленовый мешок. Вытащив банку пива, Говард тщательно вытер ее о рукав.

– Ничего с виду мозги, – сказал Говард. – А они не испортятся?

Дядюшка Рой взмахнул ножом.

– Испортятся, поэтому придется пока держать их в морозилке в «Чаше и Англии». И тыквы, как только я их вырежу, тоже отправим в криогенное хранение. Тащи их сюда! – закричал он внезапно к двери, потом, довольно кивнув, взял у Говарда холодное пиво.

В дверях появился Беннет, держа под мышкой поперек туловища по голому манекену – двух андрогинного вида мужчин. Поставив их на пол возле груды тыкв, Беннет снова вышел и вернулся с двумя хромированными подставками, на которые установил пугала и закрепил, так что они теперь смотрели друг на друга.

– Есть какие-нибудь новости о грузовике? – спросил Беннет.

– Никаких. Но разведчиков я разослал. Мы его вернем. Свиньи отбросные! Они еще пожалеют. – Дядюшка Рой глянул на манекены. – Посмотрите-ка, – сказал он. – Где у нас электролобзик?

Беннет исчез в задней комнате, а дядюшка Рой фломастером нарисовал пунктирную линию вокруг черепа каждого манекена.

– Распили-ка шельмецов, – сказал он вернувшемуся с пилой Беннету и окинул манекены взглядом художника.

Выдвинув на палец лезвие, Беннет вгрызся им в голову первого манекена и, не отпуская, крутнул его вокруг оси, так что в результате макушка осталась у него в руке. Пока Беннет трудился над вторым, дядюшка Рой сходил за мозгами.

– Вот смотрите, – гордо сказал он, вкладывая мозги в трепанированный череп первого манекена.Однако отверстие оказалось слишком глубоким, и мозги в нем почти скрылись из виду, провалившись ниже глаз и носа манекена. Не пасуя перед трудностью, дядюшка Рой скомкал газетный лист, стряхнув на пол внутренность тыквы, потом, вынув мозги, запихал газету в шею, забил туда второй лист, и положил мозги на место. Теперь они слишком выпирали, напоминая почему-то птицу на гнезде, поэтому он снова их вынул, пару раз с силой ударил кулаком по газете, чтобы ее умять, и снова вернул мозги в манекен.

– Вот, – сказал он, отступив на шаг, чтобы полюбоваться делом своих рук. – Что скажете?

– Это… это нечто, – пробормотала Сильвия. – Ты собираешься что-нибудь на него надеть?

– Ну конечно, мы его приоденем. В магазинчике подержанных вещей есть серебристые рубашки. Называться экспонат будет, скажем, «пришельцы со звезд». «Мозговики».

Покончив со вторым манекеном, Беннет как будто заспешил, бросил «Adios»[13]13
  Пока (исп.)


[Закрыть] и вышел, на ходу толкнув загремевший скелет.

– Надо еще забрать алебастровых кошек, – напоследок сказал он.

– Загляни в «Юм-Юм» за дюжиной грузиков! – крикнул ему в спину дядюшка Рой.

Беннет исчез, не ответив, послышался звук отъезжающего мини-вэна.

Говард поглядел на манекены, пытаясь вызвать в себе то самое чувство, которое им полагалось пробуждать. Страх? Озадаченность? Благоговение? Может, если их одеть и притушить свет… Правду сказать, весь «дом» нуждался в большем, в гораздо большем.

Словно в голову ему пришла та же мысль, дядюшка Рой внезапно сник. Устало опустился на свой стул и всмотрелся в лицо тыквы.

– Увы! – Он понюхал свои руки, поморщился и вытер их о нагрудник комбинезона. – Нам нужен гвоздь программы. – Он со вздохом поглядел в окно.

– А как насчет трупов? – надеясь его подбодрить, спросил Говард.

– Вон там. – Дядюшка Рой кивнул на заднюю комнату. – Готовы сыграть в кости. – Он запустил в волосы пятерню. – Скажи мне, – обратился он к Говарду, – чего еще нам тут не хватает? Что бы сам бы сделал? Чего детишки хотят увидеть в доме ужасов? Какая чушь нагоняет на них страх? Тыквы со свечками? Скелеты? Во времена моей молодости от хорошего скелета они убежали бы с криком. А теперь им подавай кровь. Секс. И то, и другое разом, ей-богу. Не меньше. Реки крови, синяки и голые задницы. Но я на это не пойду. Нет, не пойду. Этот проклятый мир прогнил. Мораль отправили на свалку. Вот разрежь женщину бензопилой, и они тут же к тебе сбегутся. Но скелет? Выбросили с хламом. – Тут он застенчиво поглядел на Сильвию, словно вспомнив, что в комнате женщина, и сказал: – Извини, что ругаюсь.

На мгновение он закрыл лицо руками, чтобы отдохнуть или справиться с собой. Говард стоял молча, ему было неловко за дядю. Утром на свежую голову он этим займется. Немного воображения, и они с Сильвией что-нибудь да придумают.

– Я с час назад звонил Джиммерсу, – сказал Говарду дядюшка Рой. Голос у него звучал подавленно. – Мы с Беннетом из-за этой затеи без штанов останемся. На первый взгляд, так не скажешь, шоу-то небольшое. Но и наши штаны немногого стоят. Они и без того порядком изношены. Поэтому после того, как Сильвия рассказала мне про машину Джиммерса, я позвонил ему и без обиняков попросил ее одолжить. Сказал, что это меня выручит. Мы любую дрянь сумеем сбыть, если заполучим чертову машину для финала. Туристы толпами повалят. Можно было бы устроить закрытое представление для прессы. В газетах только о ней и писали бы, а мы купались бы в деньгах. Какой ему, черт побери, от нее прок, если она ржавеет в этой консервной банке? А он все равно уперся.

Стараясь остановить его, чтобы он сам себя не домучивал, Сильвия положила ему руку на локоть.

– Может, он передумает, – сказала она. – Он еще помнит, какие каверзы вы друг другу подстраивали. Когда ты позвонил и ни с того ни с сего попросил о таком одолжении, он, наверное, испугался. Пусть подумает до утра, а тогда все увидит в ином свете.

– Но он же передо мной в долгу, правда? Он же своей коровой бизнеса меня лишил. Никто не любит, когда его выставляют на посмешище. Если бы он согласился, все было бы забыто. Но нет, он из тех, кто долго таит обиды. Я почти готов поехать и украсть эту чертову штуковину или ее разбить – одно из двух. Так просто будет столкнуть ее с обрыва к проклятому «студебекеру»! Я так ему и сказал.

– Не стоило, – покачала головой Сильвия. – Теперь он на тебя озлился.

– Озлился на меня! Я ему покажу, что значит озлиться! Погляди на этого проклятого мутанта!

Тут он протянул руку и толкнул манекен так, что тот покачнулся и упал, а мозги вывались на грязный ковер. Говард их подобрал сам, удивляясь, что на ощупь они, как резина, и плотные. Теперь на них налипли волосы, сор и грязь. В полном изнеможении дядюшка Рой снова закрыл лицо руками.

Сильвия вернула манекен на место, а Говард затолкал мозги в пластиковый пакет, который убрал в холодильник. Потом открыл еще банку пива и протянул ее дяде. Обняв отца за плечи, Сильвия сказала:

– Ты опережаешь события. Ты всегда придумываешь себе самый страшный провал и сам от этого устаешь. Всего неделю назад ты носился с множеством идей. Подожди до завтра, они вернутся.

Он поднял глаза, сжимая ее руку.

– Неделю назад до Хэллоуина было уйма времени, и еще оставалась надежда. Но это конец. Я буду жить в пикапе за заправкой «Тексако», как и говорила миссис Лейми! Черт. Наверное… наверное, я дошел до предела.

Тут их прервал голос.

– Тук-тук-тук, – игриво позвали от скелета.

– Миссис Девентер. – Встав, дядюшка Рой отвесил ей полупоклон.

Его подавленность вдруг сменилась галантной любезностью, словно он не желал обременять своими неприятностями весь мир. В дверях с кувшином лимонада стояла миссис Девентер – невысокая седая старушка в одежде из секонд-хэнда, один предмет которой плохо сочетался с другими. На шее у нее, оттягивая длинный красный шарф, висела крикливая пластмассовая бижутерия. Вид у нее был, как у пятилетней девочки, играющей во взрослую. Все в целом создавало впечатление человека не в своем уме. Но выглядела миссис Девентер веселой, а красный шарф был почти щегольской, словно она нарядилась для выхода в свет.

– Подано холодным, – сказала она, подмигнув.

– Пожилой девицей с видом голодным, – подмигнул в ответ дядюшка Рой.

Миссис Девентер изобразила на лице отвращение:

– Мистер Бартон! – Она подошла поближе, чтобы поставить на стол кувшин и стопку бумажных стаканчиков. На манекены она поглядела с подозрением.

– Миссис Девентер, – сказал дядюшка Рой, – позвольте представить вам Мозговика, человека с Марса.

– Очень приятно, – сказала она, протягивая руку Говарду. – Добро пожаловать на Землю.

– Минутку, минутку! – воскликнул дядюшка Рой, делая вид, будто сбит с толку, а потом они с миссис Девентер покатились со смеху. – Я ведь тебе о миссис Девентер рассказывал, Говард.

– Да, правда, – сказал Говард, вспомнив. Это ее хотела выжить из дома миссис Лейми. Почему-то старушка казалась не слишком грозным противником.

– Я вам на всех печенье принесла. – Из сумки через плечо миссис Девентер извлекла пухлый бумажный пакет с печеньем. – Оставьте и для детей что-нибудь. – Она кивнула на Говарда и Сильвию. А у Сильвии спросила: – Это твой?

Сильвия слегка покраснела.

– Приблудная кошка.

Миссис Девентер наградила Говарда игривой улыбкой:

– Приятно познакомиться. – Она снова пожала ему руку. Говарду показалось, что миссис Девентер не совсем трезва. С ног она не падала, но и стояла не слишком твердо.

– Мой молодой человек везет меня ужинать, – радостно заявила она.

На дядюшку Роя и Сильвию словно ушат холодной воды вылили.

– Только не заводите опять ту же волынку, – продолжала старая дама. – Он, можно сказать, от разорения меня спас. —Эту фразу она адресовала Говарду, словно заверяя его, что мнение дядюшки Роя и Сильвии немногого стоит. – Если бы не он, меня лишили бы дома, все это знают. – Ее почти пьяная ветреность вдруг сменилась почти гневом. Говард, по всей видимости, был здесь единственной незаинтересованной стороной. – Он просто дар божий, – сообщила миссис Девентер.

– Как мило с его стороны, – решив ей потакать, сказал Говард.

– Заплатил мои налоги.

– Молодец.

– Знаете, он ведь богат. Платит проценты по закладной на дом, когда я себе не могу этого позволить. Он обо мне заботится.

Дядюшка Рой, казалось, готов был взорваться, но молчал еще минуту, да и такое терпение было, наверное, великим подвигом: он рубил на кубики только что вырезанную тыкву.

– Это она о нашем друге, мистере Горноласке, – пояснил он, не поднимая глаз.

Говард ошеломленно кивнул. А вот миссис Девентер, услышав фамилию «своего молодого человека», широко улыбнулась. Тут жди беды. Говард спросил себя, понимает ли дядюшка Рой, насколько серьезной ждать беды. Платит ее налоги и по ее закладным?

– Тогда я, наверное, пойду. – Миссис Девентер повернулась, несколько обиженная, точно рассчитывала на бурный восторг, а встретила одни лишь сомнения.

Говард проводил ее до двери, считая, что лучше бы хоть немного завоевать ее расположение.

– Спасибо за лимонад, – сказал он. – И, честное слово, очень приятно было познакомиться. Вы живете неподалеку?

– Тут, на Доусон, – сказала она и наткнулась на скелет, который закачался из стороны в сторону, как усталый маятник.

У обочины стоял старый двухтонный, розовый с серым «понтиак», который выглядел так, словно его только что навощили. Превосходная машина, и ни одной царапины, если не считать заднего бампера, а вот он был вогнут.

– Рой Бартон хороший человек, но иногда забирает себе в голову самые поразительные вещи.

– Ну, иначе он не был бы Роем Бартоном, правда? – дипломатично заметил Говард. – Но знаете, он вас любит. Многое мне о вас рассказывал.

– Правда? – переспросила она, явно довольная.

– Красивая машина. – Говард придержал перед ней дверцу.

– Мой бедный старый Боб купил ее в пятьдесят шестом, – сказала миссис Девентер, и голос у нее мгновенно стал завлекательно гортанным. – Упокой Господи его душу. Я не часто на ней выезжаю. Всего раз в месяц. В Уиллис к сестре и обратно. На счетчике и десяти тысяч миль нет.

– Ну надо же! – Говард погладил розовую лакировку. – Берегите ее.

Краем уха он слышал, как где-то поблизости все звонит и звонит телефон. Миссис Девентер кивнула, сказала ему через окно, что он хороший мальчик, и посмотрела почти мечтательно. Потом потыкала несколько раз в замок зажигания, попадая все время то по одну, то по другую сторону скважины, в конце концов все-таки вставила ключ и запустила мотор. Он почти сразу заглох и заводиться отказывался. Запахло бензином – это она все давила и давила на газ. Телефон надрывался, потом вдруг замолчал.

– Пробки залило, – крикнул Говард.

Миссис Девентер опустила окно и, улыбнувшись, сказала что-то, чего он не расслышал. Снова вдавив акселератор в пол, она повернула ключ и держала его, пока мотор не взвыл, и из выхлопной трубы не вылетело облако черного дыма. Тогда она быстро сдала назад, раскидывая во все стороны гравий, а потом пронеслась вверх по холму мимо ошарашенного мужчины в переднике, который как раз выходил из задней двери «Чаши и Англии».

Говард уже повернулся к дому ужасов, прокручивая в уме проблему миссис Девентер.

– Эй! – окликнули его сзади, и, обернувшись, Говард увидел, как к нему спешит мужчина в переднике. – Рой Бартон там? – задыхаясь, спросил он.

– Конечно, – ответил Говард. – Что-то случилось?

– Телефонный звонок. Артемис Джиммерс. Там что-то стряслось. Он вне себя.

– Спасибо, – уже через плечо бросил Говард. Коридор он пробежал за секунду, зовя дядю, который пулей пронесся мимо него. Говард и Сильвия поспешили следом.

Телефон висел в задней части ресторана, под аппаратом болталась на шнуре пустая черная обложка телефонного справочника. Вокруг голой лампочки под потолком бился мотылек размером с небольшую птичку.

– Да? – сказал в трубку дядюшка Рой. – Какого черта? – С минуту он слушал, прищурясь. – Ты совершенно спятил, – сказал он, повышая голос. – Я всегда говорил, что ты псих. Вот именно. И ты тоже. Да я навозными вилами бы к твоей развалюхе не притронулся! А ну да, ну да… – Тут он вдруг оборвал себя на полуслове и уставился на молчащий телефон. Потом снова послушал и с силой шмякнул трубку на рычаг.

– Господи боже мой, что случилось? – спросила Сильвия. – В чем дело?

– Кто-то украл его гараж.

– Его жестяной гараж? – не веря собственным ушам, переспросил Говард. – Украли?

– Вот именно, причем со всем содержимым. Подцепили краном, погрузили на платформу и увезли в неизвестном направлении. Джиммерса заранее выманили в Пойнт-Арену телефонным звонком. Он думает, что это я кого-то подучил. Как бы то ни было, он сообразил, что звонок ложный, и с полпути развернулся, но в миле от дома проколол шину. Когда он подъезжал, они как раз сворачивали с проселка на шоссе. Он гнался за ними около мили на спущенной шине. Судя по всему, разорвал ее в клочья. Камера просто спеклась, так разогрелась. Разумеется, они от него улизнули. А теперь он хочет, чтобы ему вернули гараж и еще дали новую шину в придачу. Он думал, что это я.

– А почему он решил, что это вы?

– Потому что гараж увезли на грузовой платформе Беннета.